МинистерствоОбразования и Молодёжи Республики Молдова
КишиневскийГосударственный Институт Повышения КвалификацииСтэнфордский тюремный экспериментВыполнила студентка107 группы
Друмашко Елена
Руководитель:
Раку Ж.П.
Кишинёв 2010
Содержание
Введение
Глава 1 Цели и средства
Глава 2 Описание эксперимента
§2.1 День 1
§2.2 День 2
§2.3 День 3
§2.4 День 4
§2.5 День 5
Выводы
Список литературы
Введение
Стэнфордскийтюремный эксперимент является одним из самых известных исследований всоциальной психологии. Он позволил психологам ответить на несколько вопросов:может ли порядочный человек совершать зло, что может заставить его пойти наэто, и зависит ли это от ситуации, в которой он оказался? Определяют лиситуации людское поведение? Может ли человек вжиться в какую-то роль, если онабудет одобрена авторитетами свыше?
Пенитенциарнаясистема Америки доказала свою неэффективность. Несмотря на все косметическиеулучшения, произведенные в последние годы, уровень рецидивизма не удалосьснизить ниже 75%. Если учесть, что среднее количество заключенных в Америке –1,6 миллионов – станет понятно, какая это серьезная проблема. Однако мало ктозадумывается о сути этой проблемы. Люди верят в миф о том, что тот высокийуровень агрессивности, неуважения к какой бы то ни было власти и презрения кобществу со всеми его «нормами», которые усваиваются заключенными,происходят по вине самих заключенных, а те жестокость, черствость, грубость,которые становятся «профессиональными заболеваниями» сотрудников – происходят,опять же, по вине самих сотрудников. И вообще – тюрьма — это такое уродскоеместо потому что там собраны одни уроды. В результате, когда происходит бунтзаключенных или всплывают факты жестокого садизма сотрудников – то простоменяют, переводят людей, а тюрьма «сама по себе», со всей своей атмосферой,системой взаимоотношений, взглядов, стереотипов, привычек, мнений – остается внеизменном виде.
Чтобы лучшепонять влияние тюремных условий «как таковых» в 1971 году факультетомпсихологии Стенфордского университета – крупнейшего гуманитарного университетаСША, — был проведен эксперимент, в ходе которого двадцать специально отобранныхсамых «средних» и «нормальных» добровольцев 25-30 лет были помещены вискусственно созданные тюремные условия. Под «тюрьму» был переоборудован один изнебольших коридоров Университета. Задачей являлось не создание точной копиитюрьмы, но создание условий, достаточно достоверно передающих атмосферу этогоучреждения.
Глава 1 Цели и средстваэксперимента
Исследованиебыло оплачено военно-морским флотом США для того, чтобы объяснить конфликты вего исправительных учреждениях и в морской пехоте.
Участниковнабрали по объявлению в газете, и им предлагались 15 долларов в день (с учетоминфляции сумма эквивалентна 76 долларам в 2006 году) за две недели участия в«симуляции тюрьмы». Из 70 человек, отозвавшихся на объявление, Зимбардо и егокоманда выбрали 24, которых они сочли наиболее здоровыми и психологическиустойчивыми. Эти участники были преимущественно белыми мужчинами,принадлежащими к среднему классу. Все они были студентами колледжей.
Группу,состоящую из двадцати четырех молодых мужчин, поделили случайным образом на«заключенных» и «охранников». Что интересно, заключенным потом казалось, что вохранники берут за высокий рост, но на самом деле их честно набрали по жребию,подбрасывая монету, и между двумя группами не было никакой объективной разницыв физических данных.
Собственноусловная тюрьма была устроена на базе кафедры психологии Стенфорда.Лаборант-старшекурсник был назначен «надзирателем», а сам Зимбардо —управляющим.
Зимбардосоздал для участников ряд специфических условий, которые должны былиспособствовать дезориентации, потере чувства реальности и своейсамоидентификации.
Охранникамвыдали деревянные дубинки и униформы цвета хаки военного образца, которые онисами выбрали в магазине. Также им дали зеркальные солнечные очки, за которымине было видно глаз. В отличие от заключенных, они должны были работать посменам и возвращаться домой в выходные, хотя впоследствии многие участвовали внеоплаченных сверхурочных дежурствах.
Заключенныедолжны были одеваться только в нарочно плохо подобранные миткалевые халаты безнижнего белья и резиновые шлепанцы. Зимбардо утверждал, что такая одеждазаставит их принять «непривычную осанку тела» и они будут испытыватьдискомфорт, что будет способствовать их дезориентации. Их называли только пономерам вместо имен. Эти номера были пришиты на их униформы, и от заключенныхтребовали надевать туго сидящие колготки на голову, чтобы изобразить бритыеголовы новобранцев, проходящих начальную военную подготовку. Вдобавок ониносили маленькую цепочку на своих лодыжках как постоянное напоминание о своёмзаключении и угнетенности.
За день доэксперимента охранники посетили короткое установочное заседание, но им не далиникаких указаний, кроме недопустимости какого-либо физического насилия. Имсказали, что обязанность состоит в том, чтобы совершать обход тюрьмы, которыйони могут совершать так, как захотят.
Зимбардо назаседании сделал следующее заявление для охранников: Создайте в заключенныхчувство тоски, чувство страха, ощущение произвола, что их жизнь полностьюконтролируется нами, системой, вами, мной, и у них нет никакого личногопространства. Мы будем разными способами отнимать их индивидуальность. Все этов совокупности создаст в них чувство бессилия. Значит, в этой ситуации у насбудет вся власть, а у них — никакой.
Участникам,которые были выбраны для того, чтобы изображать заключенных, было сказано ждатьдома, пока их не «призовут» для эксперимента. Безо всякого предупреждения их«обвинили» в вооруженном ограблении, и они были арестованы полицейскимдепартаментом Пало Альто, который участвовал в этой стадии эксперимента.
Заключенныепрошли полную процедуру полицейского осмотра, включая снятие отпечатковпальцев, фотографирование и зачитывание прав. Их привезли в условную тюрьму,где произвели их осмотр, приказав раздеться догола, «очистили от вшей» иприсвоили номера.
Глава 2 Описаниеэксперимента
На помещенноев местной газете объявление, приглашающее мужчин средних лет принять участие вдвухнедельном тюремном эксперименте за $15 в день (вознаграждение выплачиваетсяв конце), откликнулись 75 добровольцев. После серии психологических тестов,анализа автобиографий и собеседования с профессором Зимбардо и его ассистентом– руководителями эксперимента, были отобраны 20 человек. Это были люди, укоторых не было выявлено ни малейших отклонений от «нормы» (никакой повышеннойтревожности, агрессивности, мнительности), как правило – представители среднегокласса, наиболее взрослые и здоровые как физически, так и психически. У них небыло никаких связей с полицией и им специально ничего предварительно нерассказывали ни о жизни заключенных, ни о методах работы надсмотрщиков, чтобыустранить всякую «предрасположенность». По этой же причине среди отобранных небыло знакомых друг-другу людей. Всё должно было быть просто и «естественно».Также просто – путем подкидывания монетки — были распределены роли – кому бытьзаключенным, а кому – надсмотрщиком.
Чтобы помочьнадсмотрщикам войти в роль, их попросили помочь с дооборудованием коридора. Изнего была вынесена вся мебель, в кабинетах деревянные двери были заменены настальные решетки, маленький туалет без света приспособлен под «одиночку», двекомнаты были также отведены охране и «начальнику тюрьмы» — профессору Зимбардо.В камерах не было окон, не было иной мебели, кроме матрасов, простыней, подушекдля трех заключенных. Иметь личные вещи запрещалось. Охранники были уверены,что внимание психологов будет сосредоточено на заключенных, однако на самомделе записывающие видео- и аудиоустройства были вмонтированы не только в стеныкамер, но и в комнате охраны. Охране была выдана униформа цвета хаки, темныеочки – исключающие возможности зрительного контакта с заключенными и резиноваядубинка. Все эти атрибуты имели психологический характер – подчеркнутьвластность и дистанциировать охранников от заключенных. Применение физическойсилы правилами эксперимента запрещалось. Охранники были разделены на 3 смены по8 часов (1 – в запасе), в остальное время они вели свою обычную жизнь.
Заключенныхпопросили в субботу быть дома. В эту субботу они были арестованы настоящимнарядом полиции, им надели наручники, совершенно серьезно объяснили, что ониобвиняются в вооруженном ограблении и, под удивленные взгляды соседей,запихнули в машину и отвезли в участок. Там на них завели дело, сняли отпечаткипальцев и поместили в камеру. При этом никто не говорил, что их арест связан сучастием в каком-то эксперименте. Всё было вполне натурально. После этого их сзавязанными глазами транспортировали в «Стенфордскую тюрьму». Как ужеговорилось, этот коридор факультета психологии не являлся точной копией тюрьмы,однако он являлся вполне действенной моделью, воссоздающей тюремную атмосферу.Участники эксперимента должны были себя чувствовать именно заключенными, а непросто участниками эксперимента. Среди наиболее важных моментов были выделены ивоссозданы следующие:
Деиндивидуализация,обезличивание. Тот, кто ещё вчера был уникальной личностью, выделявшейся своимихарактерными особенностями, как внешне, так и внутренне, попадая в тюрьму,теряет свою индивидуальность, становится просто «заключенный номертакой-то».
Ту же самуюпроцедуру проходят и новобранцы в армии. Как было установлено в рядеэкспериментов, конечной целью использования военной формы является именноизменение психологии. «Рядовой такой-то» намного агрессивней, чем«Иванов Петр Евгеньевич», и ему психологически намного легчепроявлять жестокость по отношению к столь же обезличенному «солдату»вражеской армии. Цель формы – именно снятие психологических барьеров вотношении жестокости. Быть жестоким с человеком, которого ты воспринимаешь какчеловека – очень тяжело, быть жестоким с «номером таким-то» намногопсихологически проще. В этой связи форма, как заключенных, так и охранниковиграет важную роль. Ту же цель преследовали нашитые на груди и на спине номеразаключенных. Охранники обращались к заключенным только по их номерам.
Демаскулинизация.Мужчине присуще черты мужественности, твердости, стойкости, смелости иагрессивности, решимости и решительности. Естественно, эти черты характерапредставляют ряд весьма существенных неудобств для надсмотрщиков, которым нужныименно «мягкие, податливые, уступчивые, робкие, нерешительные, легкоуправляемые», короче – покорные и послушные заключенные. Всё, что, так илииначе, связано с мужественностью, с силой, властью – находится исключительно вовласти надсмотрщиков (имеющих как атрибут – дубинку). Демаскулинизациязаключенных в данном случае выразилась в том, что их заставили носить женскийчулок на голове, лишили возможности носить белье и одели в коротенькиехалатики, отчего они сразу стали чувствовать себя «не в своейтарелке», и вся их осанка и движения стали напоминать женские, движенияутратили решительность и стремительность. Это также дало возможность охранеобращаться к заключенным «милашка», «малышка» и т.п.
Подавление,угнетение. На правой щиколотке заключенных была цепь с замком, которая никогдане снималась. Слабая боль и постоянное неудобство от этой цепи должны были бытьпостоянным напоминанием заключенному, что он находится во враждебной емуатмосфере тюрьмы. Даже когда заключенный спал, одно неловкое движение – и цепьна правой щиколотке больно ударялась о левую, что не позволяло заключенномузабыть, где он даже во сне.
Унижение.Каждый заключенный систематически обыскивался, и их заставляли раздеваться,чтобы быть опрысканными антибактериальным спреем, якобы потому что мы былиуверены в их вшивости и микробности. (При этом мыться было нельзя и скоро втюрьме появился устойчивый, неприятный запах пота.)
§1.1 День 1
В 2:30заключенные были разбужены резким звонком на свою первую «поверку».Первоначальной целью поверок являлось ознакомление заключенных со своиминомерами. Первая поверка прошла за 10 минут, заключенные не восприняли еёсерьезно, шутили. Охранники тоже ещё не вошли в роль и не знали, как импроявлять свою власть. Однако, по сути эти поверки предоставляли возможностьохране проявить, поупражняться в контроле над заключенными. Со временем их продолжительностьстала возрастать и к концу эксперимента достигла 3 часов. За малейший знакнеуважительного отношения к охране, непослушание или просто так заключенныхзаставляли отжиматься. Охрана обращалась к заключенным либо по номеру, либо«эй, ты», либо, используя какую-либо унизительную кличку и, главнымобразом, для того, чтобы показать свою власть.
§1.2 День 2
Посколькупервый день прошел спокойно, охрана и администрация были совершенно не готовы ктому, что на следующее утро заключенные взбунтовались. Они сорвали с головычулки, спороли номера с одежды и завалили матрасами двери камер и стали открытовысказывать свое мнение по поводу охранников. Охрана была в бешенстве, но и врастерянности, поскольку никто не знал, что делать. Прибывшая утренняя сменавыразила свое разочарование и высказала подозрение, что ночная смена проявиланепозволительную «мягкотелость». Восстание было решено подавитьсобственными силами. Для этого также была вызвана и третья смена. Дляподавления восстания были использованы огнетушители, предоставленные службойпожарной безопасности, обеспокоенной тем, что из помещения «тюрьмы»был всего один выход. Струей леденящей окиси карбона охранники оттеснилизаключенных от двери, сорвали с них одежду, выбросили из камер матрасы и посадилируководителя восстания – "№ 8612" в одиночную камеру. Таким образомвосстание было подавлено. Стало ясно, что девять охранников могут справиться сдевятью заключенными, однако возможности постоянно сдержать такой штат охраны –не было. (Более того, 1 и 3 смены, участвовавшие в подавлении восстания делалиэто безвозмездно, поскольку никаких «сверхурочных» условиямиэксперимента не предполагалось.) Поэтому были использованы более тонкие методыконтроля ситуации. Охранники сделали одну из камер – «привилегированной».Трое заключенных, принимавших наименее активное участие в восстании былипомещены в эту камеру. Им вернули одежду, матрасы и позволили умыться ипочистить зубы. Остальным – нет. Их также особенно хорошо накормили, в то времякак остальные «временно лишились этого права», т.е. их не кормиливообще. Через пол дня такой жизни, охранники взяли «хороших»заключенных и поместили их обратно в «плохие» камеры, а вместо нихнаугад выбрали трое «плохих» и поместили их в «хорошую»камеру. Если причину первого поступка заключенные могли понять, топредположить, что во втором случае охранники сделали это «просто так»они не смогли и решили, что «второму набору» выпали привилегии,потому что они являются «информаторами» и таким образом междузаключенными возникло взаимное недоверие и подозрительность. Коллектив былрасколот.
По словамнашего «эксперта» подобная тактика используется и в реальных тюрьмах,чтобы расколоть союзы заключенных. Например, расизм используется, чтобывозбудить ненависть и натравить друг на друга белых, черных илатино-американцев друг на друга. В реальной тюрьме наибольшую угрозу длязаключенного представляет именно сосед по нарам. Другим следствием восстанияявилась наоборот возросшая солидарность между охранниками – «товарищество».Также изменился и их взгляд на заключенных, это больше не были «ребята изэксперимента», это были реально-ненавистные враги, причиняющие неудобстваи неприятности (столь невыносимые для охраны), которых во что бы то ни сталонадо «сломать», за что охрана и принялась со всем ожесточением.Удовлетворение абсолютно любых, даже таких простых и естественных с точкизрения обывателя, потребностей как туалет – стало полностью зависеть от прихотиохраны т.к. и на это необходимо было спросить разрешения, чтобы тебе завязалиглаза, наручниками сцепили руки и отвели в туалет. При этом охрана не всегдавыполняла просьбы и заключенным приходилось использовать полиэтиленовые пакеты,которые оставались в камере, что вело к дальнейшей деградации условий.Возможность читать и смотреть телевизор – изначально предполагавшаяся – былазабыта. На право пользования очками или на то, чтобы закурить сигарету такженеобходимо было получить разрешение надсмотрщика. № 8612 был заядлымкурильщиком и таким образом охрана контролировала его с помощью сигарет. Такжеохрана сконцентрировала на нем свое особое внимание, не упуская случая, чтобыобозвать или как-либо ещё его унизить.
Менее чемчерез 36 часов у него начались патологические реакции – эмоциональный срывы,истерика, нарушение мышления, неконтролируемые вспышки ярости, крики и слезы. Ксожалению, сам «начальник тюрьмы» – д-р Зимбардо, в обычное времяизвестный как человек «очень отзывчивый и внимательный к нуждамокружающих» (характеристика его коллег и жены) в данном случае «вошелв роль» и на рыдания № 8612 ответил, что «такой сопляк как ты и дняне протянет в настоящей тюрьме», а также предложил ему сделку – он скажетохране, чтобы те перестали уделять ему «особое внимание», а в обменон будет сообщать ему «некоторые интересные сведения» о другихзаключенных и их разговорах. Бывший руководитель восстания был так плох, чтовместо отказа, сказал, что он подумает над этим предложением. Когда он вернулсяк остальным заключенным (была поверка), он истерично прошептал «Это не эксперимент,это настоящая тюрьма для психологических экспериментов над людьми и нам отсюдане выбраться». Этот шепот волной ужаса и отчаянья прошел по рядузаключенных, после чего четверо из них прекратили всякое сопротивлениеиздевательствам охраны и стали 100% послушными зомби, лишенными всякой тенисобственной инициативности и самостоятельности. Ночью состояние № 8612 резкоухудшилось. Главным по тюрьме был в это время ассистент профессора – КрейгХаней. Он попросил охрану привести его к себе в кабинет (таковы уже былиправила, установленные охраной), надеясь, что в кабинете тот сможет немногоуспокоиться и прийти в себя. Заключенный сказал, что он не в силах большевыносить непрерывные издевательства надсмотрщиков. Видя огромное внутреннеенапряжение, прорывающееся то в слезах, то в истерике, Крейг понял, что делосерьезно. «Была глубокая ночь, и я не мог позвонить доктору Зимбардо,своему начальнику. Понял, что решение придется принимать мне. Сейчас, спустягоды, оглядываясь назад принятое мной решение кажется простым и естественным,потому что оно было единственно правильным, то в ту ночь оно таковым неказалось. Я учился на 4 курсе и для меня много значило участие в этомэксперименте, подготовка к которому заняла у нас столько времени и результатыкоторого были в ту ночь ещё совсем неизвестны. Выпуская заключенного я темсамым рисковал всем экспериментом, который мог сорваться. И всё-таки я решилотпустить этого парня, потому что человечность во мне перевесила»научность". На следующий день мне пришлось много чего выслушать отначальства, которое не видело, как плох стал парень ночью и потому сомневалосьв правильности моего решения и в моем здравомыслии и «преданностинауке» вообще. Однако необходимо было найти какое-то объяснение этомуслучаю и тут мы попали в свои же собственные сети и уцепились именно за туидею, которую и пытались опровергнуть. А именно мы решили, что произошла ошибкав процедуре отбора и в наш эксперимент просочился какой-то«ненормальный», т.е. мы – пытавшиеся опровергнуть стратегию «вовсем винить пострадавшего» и доказать, что ситуация может оказыватьсильное деформирующее воздействие на личность и психику человека – при первомже серьезном проявлении этого воздействия попытались сами всё списать и во всемобвинить самого пострадавшего, его якобы «дефектную» личность. Этобыло проще всего, ведь таким образом снималась ответственность за происшедшеесо всех остальных. Однако тот факт, что в течении последующих четырех днейпатология проявилась ещё у шести заключенных заставил нас призадуматься ипересмотреть свои взгляды.
§2.3 День 3
В понедельникбыл день «свиданий» с родными и друзьями. Опасались, что близкиемогут увидеть состояние заключенных и тюрьмы и забрать своих сыновей домой, онирешили оказать воздействие и на ситуацию и на самих родителей. Заключенным быловелено помыться, побриться, причесаться, вычистить и привести в порядок камеры,они проветрили помещение, пустили по местному радио спокойную приятную музыку идаже уговорили одну милую, привлекательную студентку сыграть роль секретарши,приветствуя и регистрируя наших посетителей на входе. Целью этих действий былоубедить посетителей, что всё совсем не плохо. Когда пришло два десяткапосетителей, полных чувства умора и оптимизма, готовых увидеть что-то новое иинтересное, они методично взяли их поведение под ситуативный контроль,заставили зарегистрироваться, заставили прождать полчаса, затем объявили, чтоодного заключенного могут посетить не более двух человек, что время визитаограничено 10 минутами, и что свидание произойдет только в присутствии и поднаблюдением охранника. Кроме того, прежде чем встретиться с сыном, родителидолжны были обсудить его «дело» с начальником тюрьмы. Конечно,поначалу родители стали возмущаться этими неразумными правилами, но, чтоудивительно, — в конце концов, они все им подчинились и таким образом принялиучастие в нашей инсценировке. Когда родители увидели, в каком измотанном изатравленном состоянии находятся их сыновья, многие из них, даже отцы –разрыдались. Когда одна мать сказала, что никогда не видела своего сына такимизможденным, Зимбардо в ответ быстро перекинул вину с ситуации на самого еёсына. «Сам виноват – нечего не спать по ночам!», затем я обратился котцу – «Вы что, сомневаетесь в своем сыне?» «Нет, нет, конечно,не сомневаюсь, он – крепкий парень. Пойдем дорогая, мы и так уже потеряли многовремени. До встречи в следующий понедельник!» Таким образом, родителиостались в рамках самой ситуации и никто не осмелился поставить под сомнениесаму ситуацию, но продолжал действовать в её рамках, прося у «начальникатюрьмы» не более как «послабления условий для их сына».
После визитовродных, во время проверки один из охранников услышал, как заключенныеперешептываются о том, что выпущенный ранее № 8612 вот-вот должен собрать своихдрузей и вернуться, чтобы разнести эту тюрьму и всех освободить. По идее, психологи– как наблюдатели, должны были бы наблюдать. Однако совмещение роли профессораи «начальника тюрьмы» сыграло свою роковую роль, втянув Зимбардосамого полностью в ситуацию. Таким образом, он перестал действовать какпрофессор и стал вести и мыслить, как заправский начальник тюрьмы. Он долгоупрашивал полицию перевести на время наших заключенных к себе. Полицияотказалась, сказав, что в этот случай страховой компанией не предусмотрен и есличто – вся вина ляжет на них. Затем, посовещавшись, решили завязать заключеннымглаза, сковать их одной цепью и перевести в кладовую на пятый этаж, а тюрьмутем временем демонтировать, чтобы когда № 8612 вернется с друзьями – я мог быему сказать, что эксперимент окончен и все разошлись по домам. Они так ипоступили. После множества хлопот и нервов всё было сделано и профессор осталсяв опустевшей «тюрьме» один, нервно ожидая группу ребят с дубинками,готовых разнести всё в клочья, и подумывая о том, а не попросить ли полициюзадержать этого парня под каким-либо предлогом на 15 суток. «В это время ко мнезаглянул один из коллег по факультету, который прослышал, что у нас туткакой-то эксперимент. Я обрисовал ему ситуацию и он задал мне простой и главныйвопрос: «А что, собственно говоря, вы пытаетесь изучить? Какова зависимаяпеременная в этом эксперименте?» К моему собственному потом удивлению, яответил на этот грамотный вопрос вспышкой гнева. У меня тут вот-вот вломитсябанда головорезов, чтобы разнести «мою» тюрьму, а какой-топрофессоришко тут разглагольтвует о зависимых переменных! К вечеру стало ясно,что слух о нападении на тюрьму был не более, чем слух. Представьте себе нашесостояние. Мы потратили кучу сил и нервов – и всё впустую! Кто-то должен был заэто ответить! И этим «кто-то» стали, разумеется, заключенные, которыхзаставили голыми руками чистить унитаз, отжиматься, ходить гусиным шагом,словом, подвергли всем наказаниям, какие охранники только и смогли выдумать.Продолжительность поверок достигла нескольких часов».
§2.4 День 4
«Впонедельник я также вызвал десятого заключенного, чтобы он занял местоотпущенного ранее № 8612. Попав в тюрьму и столкнувшись с местными«порядками» № 819 отказался подчиняться и объявил голодовку. Оннадеялся, что его сопротивление издевательствам охраны послужи толчком квосстановлению солидарности между заключенными, их объединения против охраныили, по крайней мере, таким образом, он совсем обессилит и его вынуждены будутотпустить. Он ошибался. Уже на 4 день было слишком поздно и бесполезно вывестизаключенных из их зомбированной покорности. Таким образом, вместо того, чтобыстать героем, возглавляющим сопротивление жестокости надсмотрщиков, он сталодиноким «источником неприятностей», презираемый заключенными итерзаемый начальниками за то, что не ел «свою поганую жратву». Влюбом случае, очень быстро № 819 оказался «внутри ситуации», т.е. –не более, чем просто «проблемный заключенный».
Во вторник япригласил католического священника, бывшего тюремным капелланом, зайти иоценить, насколько наша тюрьма соответствует действительности. Наблюдая егоразговоры с заключенными, меня поразило, что половина из них, представлялась несвоими христианскими именами, а называло себя своему тюремному номеру. Капелланспросил у заключенных, что они делают, чтобы выбраться отсюда. В ответ на ихнедоуменный взгляд он ответил, что, чтобы выбраться из тюрьмы необходимо податьпрошение о помиловании. Он также предложил связаться с родителями, чтобы тенаняли юриста и половина заключенных попросили его об этом. Визит священникасовсем размыл грани реальности и после него многие окончательно забыли прокакой-либо эксперимент и стали мыслить исключительно в тюремных понятиях.
Вечером у №819 случилась истерика. Видя, что дело серьезно, я снял с его головы чулок,отстегнул от ноги цепь и велел пойти отдохнуть в мою комнату, сказав, чтопринесу туда еды. Пока я всё это делал, один из охранников выстроил заключенныхв линию и заставил их петь громким голосом: "№ 819 – (плохой заключенный),он во всем виноват. № 819 очень плохо поступает. Из-за него всё не так!"Они пели это хором раз за разом, и с каждым разом всё слаженней и четче. Когдая понял, что о слышит их пение, я поспешил в кабинет. Та я застал его –рыдающего. Я предложил ему выйти на улицу. Он сказал, что не может выйти,потому что другие заклеймили его «плохим» и не смотря на своюусталость от голодовки, он стал просить вернуть его обратно в камеру, чтобыдоказать остальным, что он вовсе не «плохой» и ничего «плохогоне делал». Тут я понял, что его тоже пора выпускать и сказал:«Слушай, ты не плохой заключенный, ты не заключенный вообще. Ты – КлейГебхард, а я — не начальник тюрьмы, я доктор Зимбардо, психолог и это –Стенфордский университет, а не тюрьма! Так что вставай и иди себе домой!»Он перестал рыдать и смотрел на меня взглядом ребенка, очнувшегося откошмарного сна. Помолчав какое-то время он, наконец, казал, «хорошо»».
§ 2.5 День 5
В этот день,следуя совету капеллана, они решили инсценировать «пересмотр дел»,т.е. рассмотреть вопрос о помиловании. Для этого собрали «присяжных»– с десяток студентов психологического факультета. Во главе суда был тюремныйэксперт, недавно вышедший на свободу после 17 лет заключения Карло Прескотт.Его собственное прошение о помиловании 16 раз было отклонено. Зимбардорассказывал: «Во время этого процесса в глаза бросилось следующее. Напредложение отказаться от всех денег в обмен на досрочное освобождение почтивсе заключенные ответили согласием. Далее, в ответ на приказ вернуться в камеруи ждать решения суда, каждый заключенный послушно встал и последовал в своюкамеру. Хотя по логике вещей, если им больше не нужны были деньги – то зачем имбыло продолжать участвовать в эксперименте? Они могли просто встать и уйти. Повсему было видно, что эти люди уже неспособны ни к какому сопротивлению, и чтодля них восприятие «экспериментальной» тюрьмы было совершеннореальным. Также резкое изменение произошло и в самом эксперте – за считанныеминуты он превратился в того самого черствого авторитарного судью, которого самже больше всего ненавидел и который отклонил 16 его прошений. Все прошения опомиловании были отклонены. После объявления этой новости, у половины изоставшихся восьми заключенных началась патология, у одного заключенногоначались судороги по всему телу».
Измененияпроизошли и с охранниками. Они уже полностью «адаптировались» к своейработе. Можно было выделить три типа охранников – те, кто издевался надзаключенными ради удовольствия, те, кто делал это «по долгу службы» итех «слабаков», кто этого не делал, но в то же время и непрепятствовал это делать другим охранникам. Один из охранников стал откровеннымсадистом, за что получил кличку жестокого убийцы из кино про дикий запад – ДжоУейна. Его смена работала в ночь и отличалась особой развязностью, потому чтоохранники были уверены, что ночью все «профессора» спят и за ниминикто не следит.
Пятый деньбыл последним исключительно благодаря тому, что вечером этого дня посмотреть,на эти «чудеса» пришла невеста доктора Зимбардо, недавно ставшаяпреподавателем выпускница Стенфорда Кристина Мэслаш. «Я была оченьпоглощена переездом и подготовкой к чтению моего первого курса лекций и поэтомусмогла прийти посмотреть на эксперимент только под вечер пятого дня. Посмотревчерез специальное (одностороннее) окошко в коридор я никого не увидела, поэтомуобошла тюрьму с другой стороны и зашла в комнату охраны. Там сидел всего одинохранник, который пораньше пришел на работу и ждал начала своей смены. Мы с нимпоговорили какое-то время и он показался мне очень милым и интеллигентнымчеловеком. Потом в комнату вошли охранники, окончившие свою смену и я, чтобы имне мешать, ушла к Филу и другим психологам, находившимся на другом концетюрьмы, откуда они наблюдали за всем происходящим внутри. Когда я вошла, меняподозвали к окошку, сказав, что я увижу кое-что весьма и весьма интересное,потому что сейчас как раз „смена Джо Уейна“. Я взглянула в окошко иувидела, что известный „Джо Уейн“ – это был тот самый „милый иинтеллигентный“ человек, с которым я только что разговаривала. Толькотеперь это был совсем другой человек. Он не только двигался иначе, он сталговорить с южным акцентом (пародируя одного из виденных им киногероев – каквыяснилось позже). Он орал и немыслимо ругался на заключенных, выстроившихся вкоридоре для переклички. Трансформация была потрясающей – стоило ему оденьформу хаки, взять в руки дубинку и войти в тюремный коридор – и вот это ужесовсем другой человек – само олицетворение грубости и жестокости, самовоплощение „исключительно формального“ „ничего личного“»знающего жизнь" тюремного исполнителя. В 11 вечера заключенныхсцепили цепью, надели на головы бумажные пакеты, чтобы они ничего не могливидеть, и с криками и руганью колонной повели в туалет. Охрана была уверена,что на пути в туалет, который находился вне «тюрьмы» за ними уж точноникто не наблюдает и поэтому они позволяли себе всё. Это было отвратительно ипросто невыносимо наблюдать. В то же время у Фила и других экспериментаторовэто, похоже не вызывало ничего, коме профессионального любопытства: «Тытолько посмотри, что они вытворяют! Ну надо же! Как интересно! Иди, иди –посмотри на это!». Я, наоборот, отошла, шатаясь, вглубь комнаты, только исказав, что «я уже это видела». В ответ на это Фил и другие разразилисьбурей возмущения о том, что я не хочу смотреть на столь интересные проявлениячеловеческой психики. Они решили, что это я от отсутствия интереса. Их насмешкии комментарии заставили меня усомниться в себе самой, заподозрить себя вдействительной глупости и равнодушии к профессии – в добавок к тому, что мнепросто было тошно смотреть на то, как охранники унижали и издевались над своими«жертвами».
Некотороевремя спустя, по дороге из университета Фил спросил меня, что я думаю обо всёмэтом. Он ожидал, что я произнесу какую-то восторженную высоконаучную тираду,однако вместо этого я разревелась (хотя обычно я очень сдержанный человек) исказала: «То, что вы делаете с этими ребятами – это ужасно ибесчеловечно!» Дальше у нас был ожесточенный спор. Я была очень напугана,потому что знала Фила уже не первый год и мы даже собирались пожениться. Язнала его, как доброго и отзывчивого человека, всегда внимательного изаботливого, мы никогда с ним серьезно не ругались. Не помню сколько это всёпродолжалось, но это было очень тяжело. В конце концов он согласился со мной,признал, что сам за эти дни сильно изменился, что все они внутренне вжились в«тюремные условия» и усвоили себе «тюремные порядки»,которые таким образом оторвали их от их привычных человеческих ценностей.Поскольку дело было глубоко за полночь, он пообещал, что остановит экспериментзавтра утром, пригласив всех охранников и всех ранее освобожденных заключенныхдля совместного обсуждения итогов эксперимента.
На следующийдень эксперимент был остановлен. Весть об окончании эксперимента заключенныевосприняли с неописуемой радостью и воодушевлением, в течении считанных минутих апатию как рукой сняло. В то же время охранники были явно недовольны, чтовсё закончилось так скоро.
Результаты
Экспериментбыстро вышел из-под контроля. Заключенные испытывали садистское иоскорбительное обращение со стороны охранников, и к концу у многих из нихнаблюдалось сильное эмоциональное расстройство.
Послесравнительно спокойного первого дня на второй день вспыхнул бунт. Охранникидобровольно вышли на сверхурочную работу и без руководства со стороныисследователей подавляли мятеж, при этом нападали на заключенных согнетушителями. После этого инцидента охранники пытались разделять заключенныхи стравливать их друг с другом, выбрав «хороший» и «плохой» корпусы, изаставляли заключенных думать, что в их рядах есть «информаторы». Эти мерывозымели значительный эффект, и в дальнейшем возмущений крупного масштаба непроисходило. Согласно консультантам Зимбардо — бывшим заключенным, эта тактикабыла подобна используемой в настоящих американских тюрьмах.
Тюрьма быстростала грязной и мрачной. Право помыться стало привилегией, в которой моглиотказать и часто отказывали. Некоторых заключенных заставляли чистить туалетыголыми руками. Из «плохой» камеры убрали матрацы, и заключенным пришлось спатьна непокрытом бетонном полу. В наказание часто отказывали в еде. Сам Зимбардоговорит о своей растущей погруженности в эксперимент, которым он руководил и вкотором активно участвовал. На четвертый день, услышав о заговоре с цельюпобега, он и охранники попытались целиком перенести эксперимент в настоящийнеиспользуемый тюремный корпус в местной полиции, как в более «надежный».Полицейский департамент ему отказал, ссылаясь на соображения безопасности, и, какговорит Зимбардо, он был зол и раздосадован из-за отсутствия сотрудничествамежду его и полицейской системой исполнения наказаний.
В ходеэксперимента несколько охранников все больше и больше превращались в садистов —особенно ночью, когда им казалось, что камеры выключены. Экспериментаторыутверждали, что примерно каждый третий охранник показывает настоящие садистскиенаклонности. Многие охранники расстроились, когда эксперимент был прерванраньше времени.
Впоследствиизаключенным предложили «под честное слово» выйти из тюрьмы, если они откажутсяот оплаты, большинство согласились на это. Зимбардо использует этот факт, чтобыпоказать, насколько сильно участники вжились в роль. Но заключенным потомотказали, и никто не покинул эксперимент.
У одного изучастников развилась психосоматическая сыпь по всему телу, когда он узнал, чтоего прошение о выходе под честное слово было отвергнуто (Зимбардо его отверг,потому что думал, что тот пытается сжульничать, и симулирует болезнь).Спутанное мышление и слезы стали обычным делом для заключенных. Двое из нихиспытали такой сильный шок, что их вывели из эксперимента и заменили.
Один иззаключенных, пришедших на замену, № 416, пришел в ужас от обращения охранникови объявил голодовку. Его на три часа заперли в тесном чулане для одиночногозаключения. В это время охранники заставляли его держать в руках сосиски,которые он отказывался есть. Другие заключенные видели в нем хулигана. Чтобысыграть на этих чувствах, охранники предложили другим заключенным выбор: илиони откажутся от одеял, или № 416 проведет в одиночном заключении всю ночь.Заключенные предпочли спать под одеялами. Позже Зимбардо вмешался и выпустил №416.
Зимбардорешил прекратить эксперимент раньше времени, когда Кристина Маслач, студентка иодновременно его невеста, не знакомая прежде с экспериментом, выразила протестпротив устрашающих условий тюрьмы после того, как она пришла туда провестибеседы. Зимбардо упоминает, что из всех пятидесяти свидетелей экспериментатолько она поставила вопрос о его этичности.
Заключение
Единственноезаключение, которое можно было сделать из анализа психологического состояниязаключенных до эксперимента и в конце, это то, что зависимые, пассивныеличности переносили заключение несколько легче, чем личности самостоятельные,инициативные, независимые, творческие. Других зависимостей между характером иуспешностью «адаптации» к тюрьме установлено не было. Лишившисьвсякой власти и контроля ситуации, поведение заключенных стало крайнепассивным. Единственным видом проявления инициативы было сопротивлениевыполнению команд надсмотрщиков, причем это сопротивление по ходу экспериментастановилось всё слабее и к концу эксперимента (т.е. всего лишь на 5 день!) уполовины заключенных исчезло совсем. Этому способствовала и деиндивидуализациязаключенных. «Я понял, что теряю самого себя, чувство собственнойличности. Тот парень, которого звали Клэй и который согласился участвовать вэксперименте был от меня всё дальше и дальше, пока не исчез совсем, а я – я – №819 – остался.» Один единственный раз был отмечен факт взаимопомощи –когда один заключенный помог другому. Удивительно и то, что 90% всех разговоровмежду заключенными в камерах велись о тюрьме. Хотя это были совершенно разные иинтересные люди, за весь срок пребывания в тюрьме они ничего друг о друге неузнали. И в то время, когда бы они могли обсудить свои планы на будущее илипоговорить о прошлом, словом, в то единственное время, когда они могли быубежать и оторваться от реальности – они не выходили из под власти ситуации, говорялишь о еде, охране, поверках, поведении других заключенных и т.п. То есть небыло никакой прерывности в их самовосприятии себя как заключенных. Более того,заключенные стали усваивать негативные взгляды охраны на самих себя и сталисами относиться к себе столь же негативно. К концу эксперимента заключенныеперестали даже внутренне сопротивляться давлению охраны и были полностьюуверены, что охрана так с ними обращается потому, что они этого заслуживают.Точно также они следовали «рекомендациям» охраны и в выстраиваниисвоих отношений с другими заключенными. Ярким примером тому является их пениепро то, что "№ 819 – плохой заключенный". Кроме того, хотя внешнезаключенные выглядели вялыми и апатичными, особенно по сравнению с активнымиохранниками, тестирование показало, что внутренне они в 2 раза болеевозбуждены, что внутри у них никакого покоя нет. Также в 2-3 раза чаще у нихбыли перепады настроения, чем у сравнительно «стабильной» охраны. Тоесть эмоциональные реакции заключенных были в несколько раз сильнее, но внешненикак не выражались (кроме судорог и других соматических реакций). По словамзаключенных, самым тяжелым была непредсказуемость поведения охраны, еёсамодурство. В ответ на слабое сопротивление одного заключенного могли наказатьего, а могли наказать и не его, а его сокамерников, или же вообще соседнююкамеру. Поскольку результат любого действия был совершенно не предсказуем,большинство заключенных вообще прекратили предпринимать какие-либо действия. Заулыбку пошлой шутке охраны, например, можно было быть наказанным, точно также,как и за её отсутствие. Для охраны не было причины искать разумное оправданиесвоим требованиям, как в нормальной жизни. В этом мире двух крайностей –крайней властности и силы и крайней же беспомощности и бессилия, каждый училсялюбить «власть» саму по себе и ненавидеть и презирать себя самого ивсякого, кто ею не обладает. Реальные заключенные быстро осваивают методы«компенсации» и «приобретения власти» за счет униженияболее слабых сокамерников или образовывая группировки против друг-друга. Такжеи охранники продолжали усиливать свою власть ради самой власти даже и послетого, как заключенные прекратили всякое сопротивление.
Характерно,что после окончания эксперимента заключенные выразили убеждение, что мы выбралиохранников не путем подкидывания монетки, а как наиболее здоровых и сильных,хотя на самом деле разницы в телосложении не было никакой. Вся «сила»охраны, успешно контролировавшей втроем безропотное поведение девятизаключенных была чисто субъективной. Спустя буквально несколько часов послеокончания эксперимента их эмоциональный уровень пришел в норму и в дельнейшем,поддерживая связь, ни один не сообщил о каких либо негативных последствияхэксперимента. Двое из «заключенных» после эксперимента пересмотрелисвои карьерные планы и стали – один – адвокатом по делам заключенных, другой –тюремным психологом. Основным выводом исследований явился тот факт, чтопредсказать заранее, на основании каких либо личностных данных как человекбудет себя вести в той или иной экстремально благоприятной или неблагоприятнойситуации нельзя, не поставив этого человека в условия данной ситуации. Крометого, мы были потрясены эффективностью нашего эксперимента. Страшно подумать,что если наша «Стенфордская тюрьма» смогла за 5 дней оказать стольсильное угнетающее (или деформирующее) воздействие на своих«обитателей», то что же в обычных тюрьмах, где условия намного болеежесткие, где есть и реальный риск и угроза физической расправы, где заминимальное нарушение режима можно получить штрафной изолятор и, как следствие– невозможность досрочного освобождения и т.д. Вот письмо, которое я получил отодного заключенного вскоре после публикации статьи об эксперименте: «Я былнедавно переведен на другой режим после 37 месяцев одиночного заключения. Уменя был „молчаливый“ режим и даже если я пытался шепотом заговоритьс парнем из соседней камеры, меня били, травили газом и бросали в узкующелеобразную камеру, голого, спать на бетонном полу, не позволяя даже сходить втуалет… Я знаю, что воровство должно быть наказуемо, и я не оправдываюворовство, хоть я и сам был вором. Теперь я не думаю, что буду когда-нибудькрасть, если выйду на свободу. Нет, не потому что я „перевоспитался“,просто вещи и воровство меня больше не интересуют. Я думаю только об убийстве.Об убийстве тех, кто меня избивал и обращался со мной хуже, чем с собакой. Янадеюсь и молюсь, что ради спасения моей души и ради моей будущей жизни я смогупреодолеть ожесточенность и ненависть в моем сердце, но это будет очень, оченьтяжело.
Результатыэксперимента использовались для того, чтобы продемонстрировать восприимчивостьи покорность людей, когда присутствует оправдывающая идеология, поддержаннаяобществом и государством. Также их использовали в качестве иллюстрации к теориикогнитивного диссонанса и влияния власти авторитетов.
Список литературы
1. Додолев Е. „Обезьянообразныечеловеки“ // Московский комсомолец: газета. — Москва: 2009. — № 29октября. — С. 04.
2. Степанов С.С., Популярнаяпсихологическая энциклопедия, М., “Эксмо”, 2005 г., с. 455-463.
3. ru.wikipedia.org/wiki/Стэнфордский_тюремный_эксперимент
4. psychoexp.co.cc/content/view/18/34/
5. biztimes.ru/index.php?artid=1049