Использование особенностей памяти допрашиваемого при допросе

Использование особенностей памяти допрашиваемогопри допросе
Допрашиваемые в своих показаниях излагают не свои 1 возникающиенепосредственно во время допроса восприятия, а воспоминания о них. То, чтосвидетель, потерпевший, обвиняемый или подозреваемый пережил в моментприготовления или совершения преступления, когда были реализованы похищенныевещи и т. д., не исчезает бесследно из их памяти. Сохранение следов событий иявлений прошлого в памяти является важным условием правильного отражениявнешнего мира, условием его познаваемости.
Психологические процессы, т. е. запоминание, сохранение ивоспроизведение прошлого опыта, вместе взятые, называются памятью.
Знание закономерностей запоминания, сохранения ивоспроизведения помогает следователю провести допрос на высоком уровне,правильно решить важные вопросы (срок проведения допроса и т. д.), даетвозможность правильно оценивать показания с точки зрения их достоверности и,кроме того, правильно определять ряд других имеющих значение тактическихособенностей допроса.
Человек помнит о когда-то воспринятых событиях, знакомыхлюдях, прочитанных книгах, о своих чувствах и мыслях, которые имели место всвязи с этими событиями или явлениями.
Следователя, проводящего допрос, интересуют прежде всеговоспоминания допрашиваемого о событиях, лично им пережитых. Когда следовательпосле изложения допрашиваемым сведений о каком-то событии, явлении задаетвопрос в форме: «Откуда вам известны эти сведения?» — по сути дела он желаетразграничить сохранившиеся в памяти допрашиваемого знания от воспоминаний. Иэто очень важный тактический прием допроса. Он необходим в случае, когда кажетсясамо собой разумеющимся, что допрашиваемый показывает о лично им воспринятыхсобытиях, явлениях.
Процесс памяти начинается с запоминания. Оно может бытьпреднамеренным и непреднамеренным. Преднамеренное запоминание имеет волевой ицеленаправленный характер, а непреднамеренное запоминание осуществляется безнаправления воли на запоминание в ходе самого восприятия материала. Все, чтобыло сказано о возрастающем значении преднамеренного внимания свидетелей впрактике допроса следственных органов, относится и к вопросам, связанным спреднамеренным запоминанием.
В следственной практике все чаще встречаются случаи, когдаграждане преднамеренно или непроизвольно обращают внимание на какое-нибудьобстоятельство и сознают при этом, что они случайно оказались свидетелямипреступления и о виденном и слышанном им впоследствии придется рассказатьследователю, преднамеренно запоминают воспринятые обстоятельства, чтобы незабыть.
Показания, в основе которых лежит преднамеренное запоминаниесообщаемых явлений, чрезвычайно ценны. Ценность заключается в том, что задача,поставленная свидетелем самому себе и направленная на более точное запоминание,играет большую роль в точности, полноте и прочности памяти. Вопрос о влияниизадачи на запоминание исследован советскими психологами Занковым Л. В. 2,Новомейским А. С. 3 и другими.
Можно считать, что преднамеренное запоминание является болееуспешным, более продуктивным, чем непроизвольное. Оно проходит черезмыслительную обработку материала. При этом материал разбивается по смысловомусодержанию, выделяются смысловые опорные пункты, мысленно составляются план,схема, они сравниваются с чем-то уже известным. Эти приемы запоминания могутбыть использованы следователем при оказании помощи допрашиваемому с тем, чтобывспомнить факты, которые кажутся забытыми.
Следователь, помогая допрашиваемому в составлении планарассказа, в его разбивке на части, нахождении опорных пунктов, окажет большуюпомощь свидетелю в мобилизации памяти. Такой план рассказа следовательпредлагает допрашиваемому обычно в форме перечня вопросов, на которые долженответить допрашиваемый в своем рассказе. Например, следователь предлагаетсвидетелю описать место происшествия в хронологическом порядке наблюдения. Этоделают обычно в следующей форме: «Расскажите, пожалуйста, когда и зачем вывошли в квартиру X., что вы там увидели, что сказала вам жена X?». Подобныйперечень вопросов направляет мысль допрашиваемого, мобилизует его память.Особенно нуждаются в такой помощи свидетели, впервые попавшие в следственныеорганы. Часто на предложение рассказать все, что им известно по делу, онисмущаются, мысли их путаются, и они заявляют: «Я не знаю, что вас интересуете,«Даже не знаю, с чего начать», и т. д.
Непреднамеренное запоминание также играет значительную роль впоказаниях допрашиваемого. Дело в том, что следователя интересуют многиеобстоятельства, о которых даже самые сознательные и желающие оказать помощь вборьбе с преступностью граждане не знают, что нужно запомнить. Многие фактыполучают значение с точки зрения раскрытия преступления только в ходе самогорасследования, и все-таки о них мы получаем правдивые показания на допросе,хотя в памяти допрашиваемых они остались непроизвольно.
Исследования советских ученых Леонтьева, Зинченко, Смирнова идругих показали, что необходимым условием непреднамеренного запоминанияпредмета является действие с ним: «Не сами по себе форма, величина, цветматериала и средство деятельности (различных вещей), а их значение для даннойдеятельности и решение практической задачи определяет их сохранение впредставлениях» 4 .
Следственная практика знает много примеров, когда мастера,даже через большой промежуток времени и несмотря на изменения, уверенно узнаютсвои изделия. Знание того, что цель работы лучше запоминается, чем ее средство,может помочь следователю и в выявлении нужных свидетелей. Если, например,документ был уничтожен или похищен и требуется восстановить его содержание, толучше всего искать лицо, составлявшее его.
Активная мыслительная работа с пониманием дела способствуетпрочному запоминанию. Активная умственная работа над материалом, даже ненаправленная на его запоминание, может оказаться более эффективной с точкизрения запоминания материала, чем волевые усилия, направленные на егозапоминание. Из повседневной жизни известно, что мы часто, не преследуя такуюцель, многое запоминаем и притом прочно, иногда даже на всю жизнь.
Непреднамеренно человек запоминает действия, средства и цели,а также те препятствия, которые должны быть им преодолены при этом, т. е.вызывают определенную задачу для восприятия или осмысливания. В опытах,проведенных А. А. Смирновым, взрослые испытуемые — специалисты по психологии —должны были ответить на вопрос, что они запомнили из того, что с нимипроисходило за время, когда они шли из дома на работу. Испытуемые запомнилидействия за тот период времени и некоторые препятствия, встречающиеся на пути(задержка движения, красный свет светофора и т.д.). А. С. Прангишвили 5 объясняетэто следующим образом;
«Когда мы, уходя из дома, запираем двери на ключ, идемзнакомой дорогой на работу и т. д. (и все протекает, как обычно, безпрепятствий), мы действуем в плане «фиксированных установок».
Что совершается таким образом, то не может стать «содержаниемуверенного воспоминания». Не может таким стать и действие, протекающее наоснове «импульса», т. е. «когда при проявлении какой-либо потребности вещь,могущая ее удовлетворить, как бы сама собой вызывает деятельность, могущуюудовлетворить эту потребность». Воспоминания, по мнению этого автора, создаютсяв результате деятельности, которая протекает не в плане фиксированных иимпульсных установок, а в плане «объективизации». Этот план деятельностивозникает только тогда, когда фиксированная ими импульсная установка «впроцессе своей реализации встречает затруднения и не обеспечивает деятельности(в широком.смысле этого слова), адекватной измененной ситуации. В случаяхподобного рода затруднений личность,— как указывает Д. Н. Узнадзе,— как быпрекращает «практическое отношение к действительности и возникает план «теоретической»деятельности, «план объективизации». В этом плане человек превращает своюдеятельность и предмет своей деятельности уже в объект «теоретическоговыяснения» в широком смысле, включающий волевое решение, уверенноевоспоминание, и отражает только ту деятельность, которая протекала именно вплане объективизации».
Это положение имеет большое значение при выявлениисвидетелей, особенно по делам о хищениях, взяточничестве и т. д. Лица.выполняющие разные финансовые, бухгалтерские операции и административныефункции в плане «фиксированных установок», обычно не запоминают их.Следовательно, нужно искать свидетеля, у которого отклонение от нормальногопорядка работы учреждения или предприятия вызывало определенное затруднение,заставляло его задуматься над решением вопроса. Вот, например, характерноепоказание свидетельницы Ф., допрошенной по делу о подделке проездных билетов насамолет 6: дежурившая по аэродрому внесла в сопроводительныеведомости отметку «служебный» против фамилии одного из лиц, вылетевших, какбыло установлено следствием, по поддельному билету. Она показала, что не помнитподробностей, как проверяла билеты во время посадки, но помнит, что при этомприсутствовал Л., который помогал ей проверять билеты. После посадкипассажиров, подклеивая отрывные талоны к сопроводительной ведомости, Ф.обнаружила недостачу одного отрывного талона от билета и была обеспокоена этим.В это время к ней подошел А. и сказал: «Один пассажир вылетел по служебномубилету». Ф. заявила следователю: «Я была рада, что он мне помог выйти иззатруднения», ив ведомости против фамилии пассажира Д. записала «служебный».
Особенно хорошо запоминается предмет и особенности предмета,которые назывались в процессе работы. Причем запоминания улучшаются независимоот того, сам запоминающий назвал воспринимаемый им предмет или его особенностиили постороннее лицо, или даже от того, были названы они вслух или про себя.Плохо запоминаются трудно называемые особенности (неопределенные цвета и т. д.)7 .
Иногда само словесное оформление предмета восприятия,название его лучше запоминается, чем само восприятие. Это таит в себе рядтрудностей для допрашивающего. Вот почему прежде всего рекомендуется спросить удопрашиваемого или иным способом установить, с кем и когда он разговаривал натему, интересующую следствие. В случае необходимости на допрос следует вызватьи этих лиц. Из анализа всех показаний можно выяснить, что им сказалдопрашиваемый, что они ответили, и, по возможности, определить, что сохранилосьв его памяти из восприятия интересующего следствие факта и что — из разговора онем.
По-разному трактуется в литературе влияние повторениявосприятия на запоминание и на достоверность показаний. Обычно отмечается, что«большое значение на качество восприятия оказывает систематическое,неоднократное наблюдение одного и того же события. Такое событие воспринимаетсяболее отчетливо и полно» 8. Но есть и противоположное наблюдение.Так, отдельные эксперименты показали, что испытуемые имеют крайне смутныепредставления как раз о вещах, с которыми каждый день обращаются. В этом можноубедиться, спросив, например, собеседника о циферблате своих часов.
Возникает вопрос: как же следует относиться к показаниям,основанным на повторных восприятиях. Прежде чем ответить на него, укажем, чтонаиболее продуктивной с точки зрения запоминания является первая встреча сматериалом 9. Успешность запоминания при повторении зависит оттого, насколько мы понимаем сущность данного материала, насколько он интересен,насколько содержательна и осмысленна наша работа над ним, насколько активны,разнообразны способы работы с ним. Это относится и к непроизвольному, и кпреднамеренному запоминанию. Вот почему бывают случаи, когда свидетель многораз держал в руках определенную вещь, неоднократно встречался с человеком,несколько раз присутствовал при определенном действии и почти ничего незапомнил. В его показаниях отсутствуют подробности, и они представляют малуюценность с точки зрения расследуемого преступления. Иногда же свидетель толькоодин раз видел какой-то предмет, лицо, событие и запомнил его «на всю жизнь».Поэтому нельзя оценивать показания только на том основании, что в его основележит многократное восприятие. Только на основе многократности восприятиянельзя считать подробные показания во всех его частях достоверными, апоказание, бледное и не содержащее интересующих следствие подробностей,—ложным, т. е. сделать вывод о том, что допрашиваемый недобросовестен, что-тоутаивает, не хочет говорить правду. В названных случаях нужно исходить изанализа отношения субъекта к данному предмету, явлению.
Сохранение материала в памяти обусловлено рядомобстоятельств. Из них важное место занимает установка на запоминание.Немаловажное значение приобретает сознательное отношение гражданинасоциалистического государства к своему долгу оказать помощь следственныморганам в борьбе с преступностью и установка запомнить обстоятельствасовершения преступления, свидетелем которого он оказался.
Среди факторов, влияющих на сохранение материала в памяти,кроме указанных можно было бы назвать еще обстоятельства, которые влияют накачество восприятия потому, что хорошо воспринятый материал легче запоминаетсяи прочнее удерживается в памяти, чем восприятие менее полное, яркое и точное.
Память осуществляется в тесной связи и зависимости со всемисторонами психической жизни личности 10. С этой точки зренияважнейшую роль играет идейная направленность человека. Эта сторона вопросабольшого внимания требует от следователей в связи с тем, что еще встречаютсяпережитки капитализма в сознании отдельных лиц.
Из психологии известно, что память зависит от интересов исклонностей человека. Это особенно проявляется в профессиональной памяти. Так,А. А. Смирнов пишет: «Особенно ярко это выражено в тех случаях, когда память потем или иным причинам, в частности, например, под влиянием преклонноговозраста, начинает слабеть. В этих случаях все, что связано с профессиональнымиинтересами человека, нередко удерживается в памяти по-прежнему с большойлегкостью и безошибочно, хотя все остальное уже сравнительно легко забываетсяим» 11. Такая особенность старческой памяти обязательно должна бытьучтена и при проведении допроса, и при оценке показаний людей преклонноговозраста.
На запоминание большое влияние оказывает эмоциональнаянасыщенность материала. Эмоции отрицательно влияют на запоминание, если онивызваны посторонними причинами, и положительно — если вызваны или связаны ссамим предметом запоминания. В последнем случае эмоции повышают продуктивностькак преднамеренного, так и непреднамеренного запоминания. Дольше помнится то,что связано с более сильными чувствами.
Несомненно, что здесь большое значение имеют и индивидуальныеособенности характера. С. Л. Рубинштейн отмечает, что «при прочих равныхусловиях одни люди будут более склонны к запечатлению приятного, другие—неприятного (в зависимости от бодрого, оптимистического, жизнерадостного или отпессимистического склада их личности). Одним—самолюбивым людям—особенно можетзапомниться то, что в положительном или отрицательном отношении затрагивает ихсамолюбие, другим — то, что так же положительно или отрицательно затрагиваеткакую-либо иную характерную для них черту» 12 .
Память зависит также от волевых качеств человека, от егоумственной деятельности, кругозора, знаний и от умения запоминать. Круг знанийимеет большое значение для запоминания, ибо является условием понимания и черезнего восприятия и запоминания воспринятого. Но при этом следует помнить, чтосреди людей неграмотных и малограмотных также есть люди с хорошей памятью.Малограмотные часто очень хорошо, даже иногда лучше грамотных, запоминают, чтосвязано с их кругом знаний, их деятельностью. В литературе мы встречаемся саргументированным мнением, что у людей неграмотных или малограмотных памятьлучше, чем у людей, читающих книги. Привычка к записи уменьшает способность кмеханическому запоминанию 13 .
Показания должны оцениваться по существу, и нет основанияоказывать недоверие к ним исходя лишь из уровня грамотности допрашиваемого,если предмет показания не чужд кругу знания данного человека.
Большие индивидуальные отличия имеются у допрашиваемых и вотношении вида или типа памяти, преобладающего у них. Психологи обычноразличают следующие виды памяти:
1) двигательную или моторную, т. е. память на движение,выражающуюся прежде всего в навыках и привычках;
2) эмоциональную, т. е. память на чувства;
3) образную, т. е. запечатление ранее воспринятых предметов иявлений в виде конкретных, наглядных зрительных, слуховых, осязательных идругих представлений;
4) словесно-логическую, т. е. память на слова, когдазапоминаются не конкретные образы предметов, а их сущность, выраженная всловах. При проведении следственного эксперимента иногда ставят задачу —проверить наличие моторной памяти (навыки) в отношении каких-нибудь действийопределенного лица. Допрашиваемые часто рассказывают и о своих эмоциях,переживаниях, но так как цель допроса — установить факты, запечатленные впамяти допрашиваемого, и они запечатляются в виде образов и слов, то здесь мырассмотрим только два последних вида памяти, т. е. словесно-логическую иобразную.
Словесно-логическая память занимает ведущее место у человека,но она тесно связана с другими видами памяти, в частности с образной. Вобразных запечатлениях всегда содержится и словесное обобщение, и, наоборот,запоминание и воспроизведение словесного материала также всегда содержат иобразы. Основное различие в памяти допрашиваемых состоит прежде всего вотносительном преобладании словесно-логического или образного вида памяти.«Представители наглядно-образного типа памяти любой материал, в том числеотвлеченный, стараются запомнить главным образом посредством конкретныхобразов, тогда как представители словесно-отвлеченного типа памяти, напротив,любой материал, в том числе наглядный, запоминают, пользуясь в большей мересловесными обозначениями, различными словесно-формулированными логическимисхемами» 14 .
Выявлять возможности различения на допросе этихиндивидуальных различий памяти и их влияние на достоверность показаний —важнейшая задача дальнейших совместных исследований криминалистов и психологов.В общих чертах можно сказать, что человек с преобладанием словесно-логическойпамяти легче и лучше запоминает словесный, чем наглядный материал.
Установив преобладание словесной памяти у допрашиваемого,нужно считаться и с дальнейшими индивидуальными различиями: одни хорошозапоминают содержание речей, имена и трудно запоминают даты, цифры, а другие,наоборот, легко запоминают цифровой материал и трудно — имена и другие видытекстов.
При допросе рекомендуется учитывать особенности памятидопрашиваемого, чтобы иметь представление, какие именно факты или какие стороныих могли сохраниться лучше в его памяти. Некоторые из особенностей легкоустановить. «Слушая свободный рассказ свидетеля или его ответы на вопросы, он(следователь.—И. К..) часто в состоянии определить, какой вид или какие видыпамяти лучше всего развиты у допрашиваемого. Например, в некоторых случаях посвободному рассказу, по первым ответам уже можно судить, что свидетельсравнительно хорошо запомнил и описал внешность участников происшествия. Этоможет указывать на наличие у него хорошо развитой зрительной памяти» 15 .
Следует отметить также, что сами допрашиваемые и даже близкиеили знакомые обычно знают о своеобразном характере памяти. Это значит, с однойстороны, что, если, например, расхититель или спекулянт пытается прикрытьсяотсутствием памяти па цифры и не может припомнить цифровые данные, связанные сего преступной деятельностью, в этих случаях целесообразно допросить в качествесвидетелей его знакомых и сослуживцев для проверки правдивости этого егоутверждения; с другой — добросовестному допрашиваемому можно задавать вопросы,прямо относящиеся к особенностям его памяти.
Об особенностях памяти некоторые выводы можно сделать и наоснове профессии допрашиваемого. Так, у юриста или стенографистки, по-видимому,преобладает словесно-логическая память, у художника, охотника образная.
Об особенностях памяти интересные выводы можно сделать ипутем анализа самого показания. Словесно-логическая память запечатлевает нетолько словесный, но и наглядный материал. Показания свидетелей и обвиняемыхчаще всего являются продуктами в первую очередь словесной памяти, потому что,даже если допрашиваемый запечатлел интересующий следствие факт, он, какправило, словесно оформляет его еще до допроса, в разговоре о нем с другимилицами или просто обдумывая заранее, о чем его будет спрашивать следователь Ичто он будет отвечать на вопросы.
Установление вида памяти, на основе которого была изложеначасть свободного рассказа в показаниях, может способствовать и тому, чтобыправильно наметить тактику допроса в дальнейшем и оценить результаты допроса,расхождения между показаниями разных лиц и т. д. При установлении преобладаниясловесно-логической памяти в рассказе нельзя требовать от допрашиваемого,например, излишней детализации описания обстановки места происшествия; описаниетаких деталей часто является недостоверным, но тем точнее репродуцируются,например, фразы, разговоры между разными лицами на месте происшествия.
Образная память также часто участвует в формированиипоказаний. В работе названного вида памяти обычно преобладают один или дваанализатора. На основе этого признака различают зрительный, слуховой,двигательный и смешанный типы памяти. В повседневной практике мы частонаблюдаем, что один допрашиваемый лучше запоминает внешние черты человека,другой — голос и т. д. Но так называемые, чистые типы памяти встречаются редко.
Так, В. А. Артемов пишет: «Взрослый человек в отношенииобъектов окружающей обстановки имеет преимущественно зрительно-моторный типпамяти, а в отношении отвлеченных предметов — слухо-моторный» 16 .
Образы, сохраненные в памяти, называются представлениями. Ониотносятся к прошлому опыту человека, отражают такие предметы и явления, которыеим были когда-то восприняты, но в данный момент не воздействуют на его органычувств. Представления носят наглядный характер, однако они менее ясны иотчетливы, чем восприятия. В них» неравномерно отражаются признаки предмета иособенно поддерживаются те из них, которые составляют их своеобразие. Ониотличаются изменчивостью и непостоянством, динамичностью.
Конечно, идеомоторные акты не имеют доказательственногозначения, но тем не менее наблюдательность следователя может быть полезной ииметь тактическое значение, например, при выборе наиболее вероятной инамеченных следственных версий.
В некоторых показаниях по поводу аварий на железной дорогеили иных транспортных средствах и даже некоторых других происшествийпотерпевшие иногда рассказывают о том, что их какой-то силой тянуло к себедвижущееся транспортное средство и т. д. Это объясняется наличием идеомоторныхактов.
Представления легко вступают в связь между собой. Связь междупредставлениями по их внешним качествам называется ассоциацией. Ассоциацииимеют большое значение с точки зрения тактики допроса. Ассоциированныепредставления могут вызывать друг друга, и это их качество лежит в основе рядатактических приемов допроса.
Представления ассоциируются по смежности, сходству иконтрасту.
Из названных видов ассоциаций чаще всего используются придопросе ассоциации по смежности.
Этой закономерностью следователь пользуется обычно приоказании помощи добросовестному свидетелю или искренне раскаявшемусяобвиняемому в мобилизации их памяти. Напомнив им о значимом для него и смежномс интересующим нас фактом событии, вызывается ассоциация или даже рядассоциаций о предыдущих или последующих событиях. Так, напомнив свидетелю, чтов день его встречи с обвиняемым был какой-то праздник, в его сознании всплываютфакты, связанные с праздником и этой встречей, свидетель вспоминает времявстречи, место ее, содержание разговора и т. д.
Из изложенного можно сделать еще один важный тактическийвывод: у допрашиваемого нужно спрашивать не только о фактах, непосредственноотносящихся к интересующим следствие событиям, но и о предыдущих и последующихфактах. Это относится и к месту данного события. Предметом допроса кроме негодолжны быть и смежные участки территории. В таком плане показание будет полнееи в части, непосредственно относящейся к факту, связанному с преступлением.
Статья 150 УПК устанавливает, что обвиняемый и свидетельдопрашиваются по месту производства следствия или в месте их нахождения. Напрактике многие следователи толкуют это указание закона как необходимостьпроизводить допрос в кабинете или в редких случаях по месту работыдопрашиваемого. Очень полезным, основанным также на закономерностивзаимовызывания смежных представлений тактическим приемом оказания помощидопрашиваемому в мобилизации своей памяти, является допрос на месте восприятияинтересующего следствие факта. Это не только облегчает изложение важных и частодля допрашиваемого трудно излагаемых фактов (положение трупа, предметовобстановки и т. д.), но и, как правило, дает возможность получить более полныепоказания ввиду восстановления в его сознании ряда представлений по ихассоциативным связям. На использовании ассоциативных связей основан и такойприем, как предъявление во время допроса лиц, документов, фотографий местапроисшествия или вещественного доказательства.
Ассоциации по сходству в тактике допроса мало могут бытьиспользованы в качестве приема для мобилизации памяти допрашиваемых. Известно,что представления о сходных явлениях, событиях, предметах часто сливаются всознании, и вместо того, чтобы оказывать помощь допрашиваемому, затрудняютполучение правдивых показаний. В таком случае трудно разграничить эти сходныеявления в памяти допрашиваемого. Например, если свидетель за последнее времяимел несколько встреч с обвиняемым, то довольно трудно будет установить, о чемименно они разговаривали при интересующей следствие встрече. У свидетеляпредставления этих сходных событий сливаются в памяти, и он не может сказать, очем говорил именно на интересующей следствие встрече, или скажет, но допуститошибки.
Вместе с тем опыты показали, что сходство материала не всегдаотрицательно влияет на запоминание. Оно может играть положительную роль впродуктивности запоминания при осознании сходства и различия в материале,сопоставлении друг с другом как сходных, так и различающихся частей его.
На допросе, по возможности, целесообразно выяснить, не мешаютли сходные явления, события, предметы вспомнить подробности, и если да, то, содной стороны, нужно попытаться отграничить их, опираясь на ассоциацию посмежности, с другой — при оценке показаний учесть наличие этого факта,сравнительно часто являющегося источником ошибок в показаниях. О том, какассоциации по смежности могут помочь при разграничении сходных предметов иявлений, показывает следующий пример.
Организованная шайка взломщиков специализировалась насовершении краж со взломом из магазинов главным образом в сельской местности.Участники шайки давали путаные показания, когда нужно было назвать взломанные иограбленные ими магазины. Показать их на улице они тоже не смогли, но когда имбыло предложено пройти по дороге, по которой они приближались к магазинам,проходя по огородам, легко нашли взломанные ими когда-то магазины.
Ассоциация по контрастности редко используется в допросе. Вслучаях, когда допрашиваемый не может ответить на некоторые вопросы о величине,цвете, эти вопросы еще раз могут быть заданы в контрастной действительностиформе, особенно, если интересующий следствие предмет имеет крайностныепризнаки. Так, если свидетель не помнит роста преступника, а тот по сведениям,которыми располагает следствие, маленького роста, то с целью проверки памятидопрашиваемого можно задать вопрос дополнительно в контрастной форме, в данномслучае так: «Не был ли он высокого роста?». Иногда допрашиваемый можетвспомнить таким образом обстоятельства, кажущиеся давно забытыми.
Представление, как правило, является менее ярким, менее ясными отчетливым, чем восприятие. Но у некоторых людей следы прошлого опытадостигают степени непосредственных впечатлений. У художников первая сигнальнаясистема превалирует над второй. Поэтому они пишут портреты в отсутствие лица,опираясь на живо воспроизводимые следы, как будто перед ними сидит человек 17. Великие художники, скульпторы, поэты и музыканты обладают яркимипредставлениями. Следственной практике известны случаи, когда, например,потерпевший настолько хорошо смог нарисовать портрет грабителя, что по немуоперативный работник милиции опознал опасного преступника.
Перед предъявлением для опознания фотокарточки или живоголица неплохо осведомиться о способности свидетеля к рисованию. Опознание илинеопознание, например, подозреваемого лицом, способным хорошо рисовать, припрочих равных условиях имеет большее значение, чем опознание или неопознаниеего лицом, не умеющим рисовать.
Встречаются люди и не художники по профессии, обладающиеспособностью вызывать в памяти очень яркие представления о прошлом опыте. Такиелюди, как свидетели, отличаются исключительно точными и подробными показаниямивплоть до описания цвета шнурка обуви преступника. Такие детальные показанияиногда могут дать повод для подозрения в лжесвидетельстве. Дело в том, чтосреди допрашиваемых, умышленно желающих ввести следствие в заблуждение, нередковстречаются такие, которые «все помнят точь-в-точь». Следует отличать таких лицот добросовестных свидетелей, имеющих настолько яркие представления, что онииногда достигают степени непосредственных впечатлений. Лица с такими богатымипредставлениями точно опишут кабинет, в котором в прошлый раз их допрашивали, алжесвидетели не в состоянии сделать это.
В отдельных случаях, когда свидетель не умеет рисовать, номожет подробно рассказать о приметах разыскиваемого человека или предмета, надопрос целесообразно приглашать художника.
Так, по делу о грабеже на допрос потерпевшего был приглашенхудожник, который на основе показаний о внешности преступника нарисовал егопортрет. Рисунок был помещен в местной газете с обращением к общественностипомочь разыскать преступника. На следующий день неизвестный гражданин сообщилпо телефону, где работает человек, приметы которого схожи с помещенной в газетефотографией. В дальнейшем это подтвердилось.
В следственной практике сравнительно редко встречаютсядопрашиваемые с представлениями, достигающими степени непосредственныхвпечатлений. Обычно сохранившиеся в памяти образы являются нестойкими,неравномерными, и это накладывает свой отпечаток и на показания.
Представления, сохраняясь в памяти, видоизменяются,преобразуются в сознании, связываются друг с другом, сливаются, обобщаются, идаже воображение на их основе создает новые представления о реальных илифактических явлениях. Поэтому мы различаем два вида представлений, а именнопредставления памяти и представления воображения.
Представления воображения могут возникать непроизвольно,пассивно, или произвольно, активно. С первыми мы встречаемся в показанияхдобросовестных, но заблуждающихся свидетелей, со вторыми — тогда, когда имеемдело с неискренними, недобросовестными показаниями подозреваемых, обвиняемыхили лжесвидетелей.
Добросовестные свидетели сами критически контролируютпредставления воображения. Однако к этому не всегда способны некоторыеиндивидуумы, мало считающиеся с реальностью, и особенно дети. И. Ф. Случаевский18 предлагает простой метод демонстрации суду степени склонности кфантазированию у детей. Указанный метод состоит в том, что при надавливании назакрытые глаза исследуемого последний начинает видеть «кружки, треугольники,звездочку, сетку, собачек, кошечек, цветочки» и пр. «Красочность видимого ибыстрое проявление зрительных образов пропорциональны степени внушаемостидетей, их склонности к фантазированию и к иллюзорным восприятиям». Авторсообщает также об этом методе, что он был им применен во всех случаяхисследования детей на достоверность их показаний. Юсевич также пишет о практикеэкспертизы достоверности показаний несовершеннолетних 19 .
Мы не беремся оценивать эти методы судебной психиатрии приопределении степени склонности детей к фантазированию, но отметим, чтоэкспертизы такого рода противоречат Основам уголовного судопроизводства СоюзаССР и союзных республик. В соответствии со ст. 17 Основ доказательстваоценивают суд, прокурор, свидетель и лицо, производящее дознание. Оценкадостоверности доказательств, и в том числе показаний несовершеннолетних, недело эксперта. Оценка достоверности показаний должна осуществляться не в отрывеот содержания, а путем его исследования по существу, в совокупности со всемиимеющимися доказательствами.
Трудные задачи стоят перед следователем при оценке показанийдобросовестно заблуждающихся свидетелей и потерпевших. Их воображение иногданезаметно для них самих дополняет пробелы, имеющиеся в восприятии или в памяти,под влиянием различных эмоций и придает представлениям особую уверенность.
Восприятие действительности может преобразоватьсявоображением под влиянием желаний, симпатий и антипатий.
Это свидетельствует о необходимости выяснения взаимоотношенийсвидетеля с обвиняемым, подозреваемым, потерпевшим и даже отношения его кпредметам, являющимся объектами показаний. При этом отношения понимаются вшироком смысле. Может быть, свидетель раньше, до совершения преступления, окотором он допрашивается, не знал об обвиняемом, но потом у него появиласьсимпатия к нему, например, узнал, что он совершил преступление при каких-тосмягчающих обстоятельствах и т. д., ему стало жалко его, он хочет, чтобыобвиняемый не был наказан или чтобы был наказан, по возможности, не оченьсурово, и это желание уже влияет на его воображение. Пробелы в восприятии или впамяти бессознательно заполняются смягчающими вину обстоятельствами, аотягчающие вину обстоятельства незаметно сглаживаются. Украденная старая,поношенная, но любимая вещь потерпевшему кажется «почти новой», элегантной.Пропавшая без вести женщина для любящего человека изящна, одета с большимвкусом, интересна и даже выглядит намного моложе своего возраста и т. д.
Выяснить эти соотношения тактически нетрудно. Они иногда самитак и выпирают из показаний, а нередко устанавливаются в результате беседы сдопрашиваемым. Опытный следователь никогда не перебивает допрашиваемоговопросом о дальнейшем ходе дела, не говорит: «это к делу не относится» и т. д.Следователь выслушивает его терпеливо. Это облегчает определить желаемый длядопрашиваемого ход дела и на основе этого сделать некоторые выводы о направленииего воображения и влиянии на содержание показаний. По УПК, следователь в началедопроса должен установить отношение свидетеля к обвиняемому (ст. 158). Конечно,симпатия или, наоборот, неприязнь со стороны свидетеля к обвиняемому не влечетего отстранения от дела. Это должно быть учтено при оценке показаний такогосвидетеля, но не должно явиться основанием недоверия к нему и его показаниям.
Уголовно-процессуальное законодательство СССР и страннародной демократии не знает правового института отвода свидетелей по мотивамих заинтересованности в исходе дела. Советский уголовно-процессуальный закон неосвобождает близких родственников обвиняемого также от дачи свидетельскихпоказаний по делу, как это делают УПК НРБ (ст. 51), ВНР (ст. 57), ПНР (ст. 94),ЧССР (§ 111). Хотя УПК этих стран предоставляют право близким родственникамобвиняемого отказаться от дачи показаний, они относительно часто допрашиваютнежелающих воспользоваться этим правом. С одной стороны, при оценке ихпоказаний нужно учесть их особую заинтересованность в исходе дела, родственныечувства к обвиняемому, а с другой стороны, как правильно отмечает М. С.Строгович, «при вызове таких свидетелей, при их допросе, а также при разрешениивопроса об их привлечении к уголовной ответственности за отказ от дачипоказаний или за дачу ложных показаний необходимо учитывать своеобразие итрудность положения этих свидетелей, связывающие их с обвиняемым отношения иподходить к ним с большой осторожностью и чуткостью, не требуя от нихподавления в себе естественных человеческих чувств» 20 .
Специфическое влияние на воображение и через него насодержание показаний имеют страх и ужас, что особенно часто проявляется впоказаниях потерпевших. А. Ф. Кони очень метко охарактеризовал это следующимисловами: «… потерпевшие от преступления всегда и при этом часто с полнойдобросовестностью склонны преувеличивать обстоятельства или действия, в которыхвыразилось нарушение их имущественных или личных прав. Особенно частовстречается это в показаниях потерпевших от преступников, то есть у тех,которые были, так сказать, очевидцами совершенного над ними преступления. Вподобных случаях вполне применима пословица: «У страха глаза велики».Опасность, возникшая неожиданно, вызывает невольное преувеличение размеров иформ, в которых она явилась; опасность прошедшая представляется взволнованномусознанию большею, чем она была в самом деле, отчасти под влиянием того, что онауже прошла» 21 .
Об этом нельзя забывать при оценке показаний потерпевших ипри возможности, кроме их показаний, желательно получить и другиедоказательства о тех предметах и явлениях, которые описаны в показаниях, и присопоставлении разных доказательств учесть большую вероятность наличияпреувеличений в показаниях потерпевших.
С активным произвольным воображением мы встречаемся впоказаниях недобросовестных допрашиваемых. В процессе активного воображениядопрашиваемый преднамеренно строит образы в связи с поставленной задачей:
ввести следствие в заблуждение. Важнейшей с точки зрениятактики разоблачения ложных показаний особенностью представлений воображенияявляется то, что они всегда построены на основе уже имеющихся в памятипредставлений и являются продуктами их преобразования.
Из этого следует сделать важный тактический вывод.Следователь не должен ограничиваться выборочной проверкой имеющихся впоказаниях сведений, а обязан довести проверку до конца, даже если показания посвоему характеру не противоречат уже известным обстоятельствам дела, собраннымдоказательствам, не вызывают сомнения в правдивости.
Иногда же целесообразно внимательно и терпеливо выслушать итщательно проанализировать даже явно неправдоподобные показания подозреваемых иобвиняемых. В таких показаниях тоже можно найти крупицу правды. Проверка ихможет приблизить нас к установлению истины.
Нередко некоторые следователи вместо терпеливого выжиданияправды выбирают как раз противоположный метод—если можно так сказать методлобовой атаки.
Выбор тактической линии зависит от собранных доказательств иот личных качеств допрашиваемого. Поэтому данный вопрос может быть освещентолько в связи с вопросами характера и темперамента допрашиваемого, выходящимиза рамки настоящей работы.
Признание обвиняемым своей вины с точки зрения содержанияпроцесса воспроизведения после запирательства является не чем иным, как заменойпредставлений активного воображения воспоминаниями.
Основные тактические приемы допроса дающего ложные показанияобвиняемого сводятся к приемам ограничения поля возможной деятельности еговоображения. Дело в том, что такой допрашиваемый мобилизует всю свою фантазию,чтобы придумать объяснения тем фактам, на основе которых он был привлечен вкачестве обвиняемого. В подобных случаях следователь из доказательственныхфактов должен построить такую ограду, из которой есть только один выход: путь кискреннему признанию. Обвиняемый, чувствуя, что все его выдумки противоречатдоказательствам, которыми располагает следствие, убедившись, что все егопопытки отрицать свою вину являются бесполезными, признается в совершенном импреступлении.
Следственная практика знает много приемов, ограничивающихсвободную работу воображения допрашиваемого. Сюда относятся некоторые приемыопределения очередности задаваемых вопросов, предъявления или непредъявлениядоказательств или просто упоминание о доказательствах, которыми располагаетследствие.
Последний прием особенно полезен в случаях, когдадопрашиваемый уверяет следователя в своей искренности и чистосердечностипоказаний.
Примером использования правильного выбора очередностизадаваемых вопросов с целью ограничения поля деятельности воображенияобвиняемого является общеизвестный прием предъявления найденных на местепроисшествия следов пальцев рук, следов обуви и т. д.
В случае изъятия таких следов обычно вначале обвиняемомузадают вопросы, связанные с его пребыванием на этом месте. Спрашивают: когда онтам был, знает ли обстановку. Допрашиваемый, как правило, отрицает своепребывание на месте происшествия, и только после фиксации отрицательных ответовему сообщают о наличии таких следов. Тогда ранее данные им показания будут ужеограждать воображение допрашиваемого о происхождении следов. Когда же вначалесообщают обвиняемому об обнаружении его следов на месте происшествия и толькопотом задают вопросы относительно места происшествия, создается большой простордля воображения, придумывания различных ложных объяснений. Обвиняемые в такихслучаях обычно поясняют, что были в магазине с целью покупки каких-то товаров,если, например, дело возбуждено за кражу со взломом из магазина, или были вквартире потерпевшего с целью посетить его, если допрашиваются по делу опреступлении против жизни, здоровья или имущества граждан и т. д. Подобныепоказания могут поколебать доказательственное значение найденных на местеследов преступника.
Предъявление обвиняемому доказательств обычно такжепреследует цель ограничить возможности воображения. Иногда следовательпредъявляет обвиняемому все имеющиеся доказательства, уличающие его, нередкопредъявляет их в отдельности в опровержение новых вариантов ложных показанийобвиняемого. Выбор той или иной тактической линии зависит от особенностейличности допрашиваемого, а также от качества и количества собранных улик.
Сразу могут быть предъявлены все уличающие доказательства,если их достаточно, чтобы убедить преступника в бесполезности отрицания вины ипридумывания новых ложных показаний в свое оправдание, в опровержениедоказательств или с целью их объяснения в свою пользу. Отдельно, в опровержениеразличных вариантов придуманной защиты обвиняемого, уличающие доказательствамогут быть предъявлены, если их недостаточно еще для исключения и опровержениявсех возможных объяснений обвиняемого. Будучи информирован об имеющихсядоказательствах, он начинает придумывать новые варианты защиты, но приизложении их вновь и вновь наталкивается на умело предъявленные доказательстваи в конце концов убеждается в бесполезности ложных объяснений и признается всовершенном преступлении. Если при этом он случайно наталкивается на пробел вимеющихся доказательствах, то под каким-либо предлогом можно приостановитьдопрос до получения новых доказательств, но это нужно делать так, чтобыобвиняемый не заметил, что допрос не продолжается потому, что следователь ещене может опровергнуть его ложь.
Некоторые преступники на допросе выбирают иную линиюповедения: они не мобилизуют свое воображение, не придумывают, а просто «ничегоне знают», не имеют «никакого отношения» к делу. Молчание обвиняемых рушитсяпод тяжестью предъявляемых улик. Но и в этом случае тоже не обязательно сразупредъявлять все собранные улики. Начинать ли их предъявление с самых вескихулик или вначале предъявлять менее важные доказательства, постепенно переходя кболее важным,— это вопрос большого тактического значения, который долженразрешаться в первую очередь в зависимости от личности допрашиваемого.
При ограничении возможности придумывания обвиняемым ложныхрассказов в свое оправдание следователь не предъявляет имеющиеся уличающиедоказательства, а только говорит о них допрашиваемому. Здесь нужно подчеркнуть,что говорить при этом неправду, не только недостойно звания следователясоциалистического государства, но и недопустимо с точки зрения успехарасследования. Если обвиняемый заметит, что следователь, уверяя его в наличиидоказательств, говорит неправду, то это, с одной стороны, подрывает авторитетследователя и тем самым сводит на нет выполнение важной воспитательной функции,с другой—дает возможность понять обвиняемому, что следствие не располагаетсоответствующими доказательствами, и использовать в свою пользу пробелы вдоказательственном материале, затруднить установление истины.
Однако незыблемое требование, предъявляемое к следователю,быть честным, не означает, что он не может прибегать к тактическим «хитростям».Используя работу воображения допрашиваемого, можно создать такие условия, прикоторых он будет считать, что следователь располагает уже такимидоказательствами.
Обратным процессом сохранения материала в памяти являетсязабывание. Знание закономерностей забывания поможет следователю решать такиеважные тактические вопросы допроса, как вопрос о сроках его проведения,достоверности отсроченных показаний и т. д.
Почти все без исключения буржуазные авторы исходят изэкспериментальных материалов Эббингауза 22. Его опыты далиследующие результаты сохранения заученного материала в памяти:После 30 минут 1 часа 9 часов l дня 2 дней 3 дней 31 дня сохранилось в процентах 59,2 44,2 35,8 33,7 27,8 25,4 21,1
Значит, по Эббингаузу, человек почти половину забывает впервые 30 минут, 1/3— в течение 9 часов, 1/4— в течение 3 дней и 1/5—в течениемесяца. Еще нагляднее показывает результаты этих экспериментов так называемаякривая забывания, или кривая Эббингауза (рис. 6), что тоже часто приводится вразных работах буржуазных авторов по криминальной психологии. Обычно из этогоделается вывод о чрезвычайно большом забывании в первые, следующие завосприятием часы и ставится требование провести допрос по возможности быстрее,не откладывая ни на один час. Ценность показаний, полученных с пропуском первыхчасов, ставится под сомнение, т. е. по сути дела ценность преобладающегобольшинства показаний.
/>
Рис.6
Дело в том, что кривая забывания Эббингауза построена наоснове экспериментов с заучиванием бессмысленных слов, а в следственнойпрактике допрашиваемые отвечают на вполне понятные им вопросы и рассказывают опонятных для них фактах.
Забывание понятного материала происходит прежде всего за счетвторостепенных, психологически и логически менее важных его частей. Запоминаниена основе понимания является более эффективным, чем запоминание бессмысленногоматериала не только по объему, но и по прочности. Все это, конечно, не говорито том, что допрос можно отложить на любое время, что следователь не долженстремиться к проведению допроса, по возможности, непосредственно после событияили выявления допрашиваемого. Дело не в том, что процесс забывания не зависитот времени, а в том, что забывание осмысленного материала проходит не по кривойЭббингауза, и нет основания не доверять отсроченным показаниям.
Уже в опытах Листа наблюдалось, что некоторые испытуемыедавали более точные сведения о наблюдаемых ими фактах на втором и даже третьемотсроченном опросе, чем на первом. Это в то время считалось случайным. Опытысоветского психолога Б. П. Красилыцикова 23 показали, что«усиливание в памяти новых смысловых связей при отсроченном воспроизведении посравнению с непосредственным» — явление, именуемое в психологии реминисценцией,не случайное и не редкое. Из 485 индивидуальных экспериментов, проведенных им,реминисценция была обнаружена в 40,5% опытов и даже «в ряде случаев, где второевоспроизведение было хуже, третье воспроизведение после более длительного временногоинтервала давало резкое улучшение». Второе воспроизведение многих испытуемых(из 252—120) не только содержало отдельные новые элементы, но явилось вообщелучше первых — непосредственных 24 .
Реминисценцию больше всего показывали дети, но большой процентимеется и у взрослых испытуемых, улучшивших второе воспроизведение.
Как показали эксперименты, непосредственное воспроизведениебольше опирается на внешние стороны материала, отсроченное — на смысловыесвязи. Значительный интерес для нас представляет и то наблюдение, что«возбужденное состояние, вызванное эмоционально-насыщенным материалом,тормозило процесс непосредственного воспроизведения. При отсроченномвоспроизведении, когда непосредственное впечатление от прослушанного рассказасглаживалось, испытуемые значительно улучшали изложение» 25 .
В свете этих экспериментальных результатов можно сделатьнекоторые тактические выводы и в отношении времени допроса и в отношениидопустимости, желательности повторных допросов.
Прежде всего отметим, что непосредственно после событияпроизвести допрос, как это делается в лабораторных условиях, невозможно. Междусобытием и допросом всегда проходит какой-то промежуток времени. Следовательдолжен принять все возможные меры, чтобы сократить его. Это необходимо с точки зренияоперативности и быстроты расследования, а также предупреждения выпадения важныхмоментов из памяти допрашиваемого. Но проведение первого допроса во многихслучаях недостаточно. Нередко возникает необходимость в проведении повторногодопроса. Желательно всегда повторить допрос, когда допрашиваемый на первомдопросе был очень возбужден, когда уже непосредственное впечатление немногосгладилось. Такое же положение должно иметь место и в отношении допросанекоторых категорий обвиняемых, особенно тех, кто совершил преступление всостоянии сильного душевного волнения, из ревности и пр. Их допрос также нельзяотложить из-за их возбужденного состояния. Этого требуют интересы расследованияи, кроме того, нужно помнить, что эти лица в таком состоянии могут дать ценныепоказания, которые, может быть, не стали бы давать после того, как успокоились.Отсроченный, повторный допрос и в этих случаях может дать новые, ценные дляследствия сведения.
При проведении повторных допросов нельзя с огульнымнедоверием относиться к вновь полученным данным, о которых допрашиваемый нерассказал на первом допросе. Нужно помнить о явлении реминисценции, овозможности всплывания в памяти новых моментов и тактически правильноиспользовать это в интересах расследования.
Авторы книги «Тактика допроса на предварительном следствии»рекомендуют следователю в нужных случаях, прощаясь с допрашиваемым, говоритьему в виде напутствия: «Если вспомните еще что-либо по делу, то сообщите — напишитеили приходите» 26. Там же указывается, что, несмотря на то, чтопредполагается, что допрашиваемый может что-либо еще вспомнить, повторныйдопрос свидетеля допустим лишь в следующих случаях:
«а) когда выявляются новые обстоятельства, которые не былиизвестны следователю во время первого допроса;
б) когда выявляются противоречия в показаниях с другимиимеющимися в деле доказательствами;
в) когда появляются сомнения в достоверности или правдивостипервых показаний данного свидетеля;
г) когда нужна очная ставка» 27 .
Нам представляется, что нет оснований ограничиватьследователя в проведении повторного допроса и в случае, если по обстоятельствамдела видно, что допрашиваемый был свидетелем какого-то события, мог наблюдать ивоспринять какие-то факты, обстоятельства, но не мог вспомнить их на первомдопросе. Практика судебного разбирательства уголовных дел изобилует фактами,когда показания свидетелей содержат в себе ряд моментов, новых по сравнению сих первоначальными показаниями, данными на следствии. При этом довольно частоони сами заявляют, что о новых фактах вспомнили либо только в зале суда, либопосле допроса на предварительном следствии.
Проведение повторного допроса можно рекомендовать и тогда,когда после первого допроса возникает возможность оказать содействие ввосстановлении в памяти допрашиваемого каких-либо фактов. Так, можно повторитьдопрос в случае необходимости на месте происшествия, после предъявлениявещественных доказательств, документов, лиц.
Многие авторы предлагают обходиться, по возможности, безпроведения повторных допросов добросовестных свидетелей. Но ни возможность посуществу точного повторения свидетелем своего показания на повторном допросе,ни случаи обеднения воспоминания свидетеля в период между двумя допросами и,наконец, даже ни возможность воздействия посторонних влияний на свидетеля в этовремя не могут быть обстоятельствами, исключающими проведение повторногодопроса, если имеется возможность получить новые доказательства. А такаявозможность, как мы видели, имеется. Второй допрос нужно вести в ином плане,чем первый. Очередность задаваемых вопросов и даже форма их должна быть иная,чем на первом. Это значительно затрудняет допрашиваемому воспроизвести точноизложенное на первом допросе показание и заставляет его концентрироватьвнимание на припоминании оригинальных восприятии. Для того, чтобы было меньшепосторонних влияний на повторное показание, следует предупредитьдобросовестного допрашиваемого о том, чтобы он никому не рассказывал, что былона допросе, ни с кем не делился впечатлениями. На повторном допросе прежде всегоследует спрашивать допрашиваемого, с кем, когда и где он разговаривал послепервого допроса об интересующих следствие фактах, и, по возможности, точнонужно установить содержание разговора. Когда следователь заранее знает, что вбудущем состоится повторный допрос, он может предупредить и об уголовнойответственности по ст. 184 УК за разглашение данных предварительного следствия.
Следующим основным психологическим процессом, входящим впамять, является воспроизведение. При воспроизведении в мозгу возобновляютсявременные связи, образовавшиеся в процессе запоминания,
Способ воспроизведения материала, который допрашиваемыйзапомнил ранее, различен, и разновидности его требуют различного подхода кдопрашиваемому. Иногда допрашиваемый уверенно вспоминает интересующие следствиеобстоятельства в их тесной взаимосвязи, а иногда с трудом припоминает их.Нередко допрашиваемый не может ответить на вопрос следователя, а в ходеобычного разговора по другим обстоятельствам, не сознавая пути припоминания,вдруг вспоминает нужную деталь. Такое воспоминание называется свободновозникающим. Иногда допрашиваемый почти не может описать никаких примет лица попредложению следователя. Но было бы ошибкой думать, что в его памяти ничего изэтих примет не сохранилось. Стоит ему предъявить это лицо, и он уверенноопознает его даже среди многих похожих. Такой процесс памяти называютузнаванием. Оно предполагает сохранение в памяти предмета во взаимосвязи сокружающими обстоятельствами. Когда эти связи не сохраняются, то допрашиваемыйвспоминает, что где-то и когда-то он уже видел одного из предъявленных ему лиц,но не вспомнит, когда, где и при каких обстоятельствах имела место встреча.Словом, он не узнает его, а у него возникает только чувство знакомости 28 .
Воспоминание, припоминание, свободно возникающеевоспоминание, узнавание, чувство знакомости—вот те особые процессывоспроизведения, через которые возобновляются в памяти допрашиваемогообстоятельства, являющиеся предметом допроса.
Воспоминание—это воспроизведение в памяти пережитого. Длявоспоминания необходимо иметь в памяти достаточно яркие представлениявоспроизводимых событий, предметов. Но следует иметь в виду, что даже самыеточные и уверенные воспоминания не являются (во всех деталях) точной копией,механическим возобновлением воспоминаемого материала. Сохранение материала впамяти является динамическим процессом, в котором сохраняемый материал в тойили иной форме и степени перерабатывается.
Именно это явление, мыслительная переработка материалов впамяти, используется буржуазными криминалистами в качестве основного аргумента,чтобы доказать неприемлемость свидетельских показаний.
Советская же психология доказала, что правильное, адекватноевоспроизведение, т. е. соответствие воспроизведения с подлинником, являетсяправилом, а искажение — исключением. Поэтому наш подход к оценке свидетельскихпоказаний принципиально иной, чем у тех буржуазных криминалистов, которые вследза Штерном твердят, что «верное показание является только исключением, аошибочное и ложное — правилом».
Такой подход к оценке показаний, конечно, не означаетнекритичность и отрицание необходимости проверки. Проверка идет прежде всего полинии проверки действительности сообщаемых допрашиваемым фактов, но большоетактическое и доказательственное значение имеет при этом и исследование техпсихических процессов, в ходе которых формировалось показание.
Важность и существенность материала нужно определять, исходяиз субъективных интересов личности допрашиваемого. Что важно и существенно дляодного, то может не представлять интереса для другого. Это должно быть учтеноне только при оценке показаний, но и при выявлении свидетелей. По возможностиоб одном и том же факте нужно допрашивать нескольких свидетелей, людей сразными интересами. Они сообщат нам о разных обстоятельствах и подробностяхинтересующего следствие факта, а анализ характера выясняемых подробностей можетспособствовать выявлению тех свидетелей, которые вероятнее всего запомнили их.
Как уже было сказано ранее, припоминание— есть разновидностьвоспроизведения, связанного с преодолением определенных трудностей. Толчок кнему на допросе, как правило, дают вопросы следователя. Допрашиваемый в ходесвободного рассказа обычно дает показание только о тех моментах интересующегоследствие события, которые легко может вспомнить. Это не означает, что всеответы на вопросы следователя припоминаются с определенными трудностями. Срединих есть и такие, которые допрашиваемый хорошо помнит, но не догадывается означении тех фактов, которые ему пришлось наблюдать. Процесс припоминания, каквсякий процесс, связанный с преодолением трудностей, всегда таит в себеопределенные ошибки. Так, Эрих Штерн пишет: «Уже от одного того, что человекавызывают свидетелем, происходит известное подчинение влиянию: его будутспрашивать о всевозможных вещах, и он думает, что непременно должен знать то, очем его спрашивают» 29 .
Уже давно подмечено, что в ответах на вопросы следователявсегда имеется больше ошибочных утверждений, чем в свободном рассказедопрашиваемого.
В соответствии с требованием ст. 150 УПК, «в начале допросаследователь должен спросить обвиняемого, признает ли он себя виновным впредъявленном ему обвинении, после чего предлагает обвиняемому дать показанияпо существу обвинения. Следователь выслушивает показания обвиняемого, а затем,в случае необходимости, задает обвиняемому вопросы...». И далее: «… допрос посуществу дела начинается предложением свидетелю рассказать все ему известное обобстоятельствах, в связи с которыми он вызван на допрос; после рассказасвидетеля следователь может задать ему вопросы».
Соблюдение данного требования закона имеет большое значение.Отсутствие этой части допроса таит в себе ряд опасностей. Добросовестныйсвидетель, если ему не предложено рассказать все известное по делу, будетпредполагать, что важно не то, что он помнит, поскольку этим следователь неинтересуется, а важны только те части его воспоминаний, на которые направленывопросы. Во время ответов на вопросы он менее усиленно будет концентрироватьвнимание на своих воспоминаниях и поэтому может не рассказать о важных дляследствия обстоятельствах. То чувство, что он «должен» вспомнить ответы на всевопросы, его старание оказать помощь следователю могут усилить его воображениепо дополнению пробелов памяти.
Однако ответы на вопросы редко могут осветить все возможныестороны события, и поэтому отсутствие свободного рассказа может явитьсяпричиной существенных пробелов в показаниях. Следователь заранее не можетпредвидеть все ответы на вопросы и поэтому заранее не может запланировать всезадаваемые вопросы. Неожиданные для следователя ответы порождают новые вопросы,и они в свою очередь могут сбивать и следователя, и допрашиваемого с правильнойлинии, и при выяснении многих, иногда даже не имеющих значения для делаподробностей теряется основная нить показания.
Недобросовестный свидетель или обвиняемый, если ему непредложить вначале рассказать об известном ему обстоятельстве дела, сразу же повопросам следователя ориентируется в выбранной следствием тактике, а принеумелом допросе — о всех доказательствах, которыми располагает или нерасполагает следствие. Конечно, недобросовестный свидетель или обвиняемый напредложение следователя рассказать все известное по делу может ответитьмолчанием, сказать, что ему ничего не известно о деле. Следователь должен бытьготов и к такому ответу, но это не меняет того положения, что в начале допросанужно предложить допрашиваемому рассказать о всех ему известных обстоятельствахдела, и только после свободного рассказа перейти к вопросам, поставленным сцелью дополнения, конкретизации и контроля содержания рассказа допрашиваемого.
Следователь имеет ряд возможностей помочь добросовестномудопрашиваемому мобилизовать память, чтобы преодолеть те трудности, которыевозникают при припоминании. Вопросы могут касаться ассоциативных связей междуявлениями (например, смежность по времени) или предметами (например, смежностьпо пространству) или более глубоких, осмысленных связей между ними (например,причина и следствие). Если следователя интересует, кто сидел за столом с левойстороны от допрашиваемого, то в этом случае к успеху может привести напоминаниелица, сидевшего справа от него; вопросы, связанные с предшествующими ипоследующими событиями, могут способствовать припоминанию некоторых фактов,относящихся к промежуточному между ними времени, т. е. к интересующемуследствие событию; вопросы относительно одежды допрашиваемого могутспособствовать припоминанию, например, погоды и т. д.
Следователь может способствовать более подробномувоспроизведению и путем предложения допрашиваемому рассказать о том же событииили о тех же обстоятельствах в разных планах. Исследования показали, что«фактический ход решения задачи (мыслительного процесса) определяется не толькологическим составом задачи, детерминирующим содержание решения, но зависиттакже от формулировки задачи» 30 .
По многоэпизодному делу, например, признающий вину обвиняемыйодни детали расскажет, если следователь предложит вести рассказ вхронологическом порядке или группировать эти эпизоды по местам происшествия, соучастникам,юридической квалификации и т. д. Свидетель может вспомнить также другиемоменты, если ему предлагают рассказать о месте происшествия в более широкомплане (например, исходя из расположения дома), чем в более узком плане(например комнаты), где было совершено преступление. Следователь, предложивдопрашиваемому повторить показания в разных планах, может натолкнуться на новыефакты, о которых допрашиваемый не рассказал Иногда предвзятое мнение мешаетвспомнить некоторые факты. В таких случаях помощь может оказать предложениерассказать о том же, но в другом плане. Так было в следующем примере.
Молодой инженер заявил о пропаже из его квартирыфотоаппарата. На допросе он рассказал, что кражу заметил вечером, в тот день,когда у него работала приходящая уборщица. Она примерно на час-полтораоставалась в квартире одна, когда жена ходила на рынок. На вопрос следователя:кто еще в тот день был у него на квартире, тот ответил—никого не было.Допрошенная жена давала точно такие же показания
При проверке оказалось, что уборщица имеет судимость закражу. При произведенном у нее на квартире обыске были найдены одеяла ипростыни, украденные у инженера, пропажу которых он не заметил Обвиняемаяотрицала кражу фотоаппарата, и хотя в ее показаниях были некоторые подозрительныемоменты, кражу фотоаппарата не удалось раскрыть. Примерно через год былзадержан гр-н П. при реализации пропавшего аппарата На допросе он рассказал,что аппарат купил примерно год назад у инженера К. При проверке показаниявыяснилось, что К. работает на одном заводе с потерпевшим. Вызванный на допросК. признался в краже аппарата и рассказал, что совместно с потерпевшим готовилчертежи вечером у него на квартире. Когда жена инженера была на кухне и самхозяин на минутку вышел, он взял аппарат яз шкафа и спрятал в свой портфель.
Потерпевшему не сказали, что найден аппарат и виновник кражи,а предложили еще раз вспомнить, кто был у него на квартире в день пропажифотоаппарата. Он повторил свои прежние показания. После этого ему былопредложено вспомнить, что он делал, с кем говорил в тот день. Когда он дошел врассказе до того, что после работы вернулся на квартиру совместно с К,следователь прервал его и спросил, почему он не упомянул до сих пор о К. Он былочень удивлен: «Я сам не знаю, почему, как-то забыл про него, я все думал, ктомог совершить преступление, а он стоит вне всякого подозрения, я все думал, ктомог быть в квартире днем, когда я отсутствовал. Я не придавал значенияприсутствию лиц, когда я сам был дома».
Потерпевший только тогда поверил, что К совершил кражу, когдаему предъявили изъятый фотоаппарат. Предложение рассказать в разных планах обобстоятельствах, известных ему о пропаже аппарата, могло бы способствоватьсвоевременному раскрытию преступления
Следующим видом оказания помощи допрашиваемому в мобилизациипамяти являются предъявление ему лиц, документов, вещественных доказательств,протоколов и выезд на место происшествия.
Предъявление лиц с целью оживления ассоциативных связей дляприпоминания связанных с ними обстоятельств должно проходить в формепредъявления для опознания, иначе оно обязательно носит характер подсказки.Авторы книги «Тактика допроса на предварительном следствии» (стр. 81) считают,что в этих случаях «нет необходимости соблюдать правила, установленные для предъявлениялюдей в целях опознания, то есть производить предъявление одновременнонескольких лиц, среди которых находится тот, кого свидетель должен был бызнать» 31, но приведенный ими же пример убеждает в противоположном.
По делам о хищениях, взятках, спекуляции допрашиваемым частопредъявляют разные документы, чтобы те припомнили даты, суммы, фамилии. В этихслучаях в протоколе допроса обязательно должно быть отражено то, что названныефамилии, даты или суммы были допрашиваемым припомнены только после предъявлениядокументов, записок и т. д. Показания эти имеют самостоятельноедоказательственное значение, если содержат в себе и такие факты, которые неотражены в документе, например об условиях его заполнения, о которыхдопрашиваемый вспомнил после его предъявления или если они объясняют содержаниенеразборчивой или исполненной условными знаками записи.
Предъявление вещественных доказательств свидетелям часто неимеет цели оказать помощь в оживлении памяти, а просто заменяет неудобное идаже невозможное описание данного предмета. Иллюстрировать это можно следующимпримером. На окраине Будапешта был найден труп женщины, задушенной мужскимкашне. Следователь предъявил кашне дворникам, продавцам магазинов, работникамувеселительных заведений, находящихся в районе совершения убийства. Этот приемдал результат и привел к владельцу кашне, оказавшемуся убийцей, как это былоустановлено и доказано дальнейшим расследованием.
Но предъявление вещественных доказательств иногда имеет цельмобилизовать память, как это было в следующем случае. У Г. на квартире изъялиоднобортный коричневый костюм, принадлежащий убитому К. Убийство было совершеноза 4 дня до ареста и обыска. Обвиняемый объяснил, что костюм купил примерно годтому назад, но носил его редко. Была допрошена хозяйка квартиры. Онаперечислила все костюмы, которые были у жильца, и при этом не упомянула окоричневом. Когда следователь описал ей этот костюм и спросил, не видела ли онаего у обвиняемого, то та ответила отрицательно, а когда он ей был предъявлен,она вспомнила, что видела, как Г. за 3—4 дня до ареста гладил такой костюм, ноникогда его не одевал.
Как уже отмечалось, с точки зрения освежения памяти свидетеляочень полезно иногда «предъявлять» ему большую совокупность вещественныхдоказательств — место происшествия. Выезд на место происшествия с цельюпроведения допроса иногда оказывается полезным даже в самых «ненадежных»случаях.
Предъявление показаний других допрашиваемых следуетосуществлять тоже с предупреждением возможностей подсказки. С этой целью обычнопредъявляются не протоколы в целом, а только зачитываются отдельные части их,могущие возобновить связи, освежить память, привести к припоминанию некоторыхобстоятельств без подсказки самого содержания показания. Так, с целью оказанияпомощи в припоминании содержания какого-то разговора, предъявляются илизачитываются части протоколов, относящиеся к обстоятельствам, но не ксодержанию данного разговора.
Часто во время прогулки, разговора с друзьями мы вдругвспоминаем что-то и сами не знаем, как это удалось без видимой связи с местомпрогулки или темой разговора. Бывает и так, что человек напрягает все своиусилия, чтобы припомнить какую-то дату, фамилию, но это никак не удается, икогда он уже потерял надежду, занялся другим делом, вдруг «случайно» вспомнитто, чего не мог вспомнить, когда сосредоточил на этом все внимание. Тактическииспользовать на допросе это явление памяти представляется возможным внескольких аспектах.
Если допрашиваемый никак не может припомнить важную дляследствия деталь и никакие приемы освежения его памяти не дали результата,нецелесообразно просить допрашиваемого, чтобы он «еще немножко подумал»,«постарался припомнить» и т. д., потому что это приводит только к усталости ине дает ожидаемого результата. В таких случаях лучше переменить тему разговора,побеседовать с допрашиваемым, может быть о постороннем, потом продолжить допроспо другим пунктам и только через некоторое время вернуться к тому вопросу,который допрашиваемый не мог припомнить.
Бывает и так, что допрашиваемый не может ответить на какой-товопрос в начале допроса, а потом сам вспоминает его. Поэтому в конце допроса,перед составлением протокола, еще раз рекомендуется повторить те вопросы,которые остались в ходе допроса без ответа.
Если допрашиваемый в конце допроса или на повторном допросесообщит о таких обстоятельствах, которые он не смог припомнить, когда ему впервый раз был задан относящийся к ним вопрос, то следователю нужно подумать ипроверить: не является ли такое «освежение» памяти результатом внушения состороны следователя, других участников процесса или посторонних лиц. Но огульнопроявлять недоверие к таким фактам припоминания нельзя.
Забывание — не механический процесс и обычно оно не являетсяокончательным. Забытые факты оставляют след в памяти и иногда успешновосстанавливаются даже при случайном возобновлении связей.
Узнавание есть тоже способ воспроизведения. Узнать какое-толицо, предмет или явление — это значит опознать его как уже бывшего в нашемопыте на основе воспроизведения его черт в памяти. Узнавание значительно болеелегкий и по объему более широкий процесс, чем воспоминание и припоминание, ипоэтому ряд тактических мероприятий следует направлять на то, чтобы облегчитьвоспроизведение путем сведения его к этой более продуктивной форме.
Венгерской следственной практике известен случай, когда 5свидетелей видели сбежавшего после совершения убийства преступника. Все они надопросах описали внешность убийцы по-разному и, несмотря на это, опознали егопри предъявлении среди других, похожих на него лиц. Это лишний раз подчеркиваетсделанный ранее вывод о том, что предъявление для опознания следует проводить ив том случае, если свидетель или обвиняемый на допросе не может описатьопознаваемый предмет или лицо и даже если данное им описание ошибочно.
Особенно часто допрашиваемые затрудняются описать приметыразных предметов домашнего обихода, орудий производства и т. д., хотя опознаютих уверенно, и даже могут выбрать их из большого количества однородныхпредметов.
Опознание имеет большее доказательственное значение в техслучаях, когда свидетель или обвиняемый предварительно на допросе смог точноописать опознаваемые предметы. Но из более широкого объема узнавания, чем объемостальных форм воспроизведения, следует, что могут быть случаи достоверногоузнавания и без предварительного описания примет опознаваемых лиц, вещей.Опознание рекомендуется производить и в «безнадежных» случаях, в частности еслисвидетель дает подробный словесный портрет преступника, но не опознает его влице задержанного. Это еще не исключает виновности последнего. Исходить изтого, что «свидетель с такой хорошей памятью обязательно опознал быпреступника», не всегда правильно.
По экспериментальным данным «возрастные различия впродуктивности запоминания обнаруживаются в опытах как с узнаванием, так и своспроизведением. Однако степень таких различий в обеих группах неодинакова:при воспроизведении они выявляются в большей мере, чем при узнавании» 32.Это свидетельствует о том, что в отношении допроса несовершеннолетних свидетелейи потерпевших нужно стремиться еще больше использовать приемы, покоящиеся напроцессах узнавания, в частности предъявление для опознания организовывать и втом случае, когда словесное воспроизведение было слабым.
Иногда у допрашиваемых возникают большие трудности в описанииместности. Венгерская следственная практика знает немало случаев, когдавзломщики-рецидивисты смогли показать места совершенных ими преступлений, ноописать их не смогли.
Узнавание, как самый легкий процесс воспроизведения, может бытьиспользовано следователем еще в ряде случаев с целью облегчить припоминаниенекоторых, нужных с точки зрения расследования дела данных. По делу овзяточничестве свидетель рассказал, что, когда он был на приеме у бывшегоначальника райжилуправления П., тот оказал ему номер телефона и просилпозвонить поздно вечером. Он действительно позвонил ему; к телефону подошел П.и предложил встретиться. На встрече, происходившей в сквере, П. попросил взяткуи пообещал за это благополучный исход дела.
Важно было установить номер телефона. Свидетель смог назватьтолько две цифры из шести, и то неуверенно. Следователь записал на лист бумаги15 телефонных номеров, среди них был и номер телефона, установленного наквартире у П. Свидетель с полной уверенностью заявил, что на листке нет тогономера, по которому он звонил П. Были установлены связи обвиняемого, из них тричеловека имели телефон на квартире. Когда эти номера были предъявлены свидетелюнаряду с 5 вымышленными номерами, он указал на один, который являлся номеромтелефона женщины, с которой, по сведениям следователя, обвиняемый имел интимныеотношения. Это показание свидетеля имело большое значение в деле разоблачениявзяточника, не отрицавшего своего пребывания в установленное время на даннойквартире, не подозревая, насколько это его уличает, решив, что речь идет толькоо проверке его алиби
Следственной практике известны и другие факты, когдасвидетели или обвиняемые не смогли припомнить отдельных фамилий или имен, ноуверенно «опознали» их в списке других фамилий или имен.
То, что узнавание есть более легкий процесс по сравнению сдругими видами воспроизведений, широко используется педагогами при такназываемой подсказке.
Когда ученик затрудняется прочитать наизусть стихотворение,учитель подсказывает ему несколько слов, и он свободно продолжает чтениедальше. Следовательно, подсказка помогает выявлять имеющееся в памяти, вмышлении содержание.
Возникает вопрос, нельзя ли подсказку использовать и винтересах оживления памяти допрашиваемого.
Подсказка в педагогической практике осуществляется в основномдвумя способами. В одних случаях педагог подсказывает следующую часть решениязадачи, чтобы убедиться, может ли учащийся на основе подсказанной части решениядовести задачу до конца. В других, педагог представляет несколько видовзаконченных решений, чтобы убедиться, сможет ли учащийся выбрать из нихправильное.
Второй вид подсказки по психологическому характеру оченьблизок с тем тактическим приемом допроса, когда следователь в своем вопросеперечисляет несколько предметов или несколько признаков предмета, чтобы узнать,не видел ли свидетель один из них.
Постановка вопроса в форме перечня предметов или признаковнапоминает опознание, только в этих случаях для опознания «предъявляются» нелица или материальные предметы, а понятия. Несмотря на такую большую разницу,нам кажется, что и здесь должно быть соблюдено требование ст. 165 УПК,указывающее как в отношении предъявления для опознания живых лиц, так ифотокарточек, что их общее количество должно быть не менее трех. Выполнениеуказанного требования предупреждает возможность догадки со стороныдопрашиваемого о желаемом для следователя ответе.
Показание допрашиваемого в ответ на вопрос в форме перечнятем ценнее, чем оно больше содержит признаков, не упомянутых в поставленномследователем вопросе. Как преподаватель судит о знании ученика не просто попересказу подсказки, а по развитию ее, по новым элементам, содержащимся вответе, так и с точки зрения следствия доказательственное значение прежде всегоимеет та часть ответа, которая выходит за рамки сведений, содержащихся взаданном вопросе.
Проблема допустимости подсказки в допросе неизбежно приводитк постановке вопроса о допустимости наводящих вопросов.
И подсказка, и наводящий вопрос имеют в своей основепсихологический процесс узнавания, но при подсказке допрашиваемый узнаетсодержание своей памяти, а при наводящем вопросе он узнает содержание желаемогоответа, а внушающим действием вопроса является мнимое воспроизведение того, чтона деле отсутствует в памяти. Отсюда категорический ответ на поставленный намивопрос: недопустимо на допросе задавать вопрос, подсказывающий, допрашиваемому,какой ответ для следователя является желанным.
УПК и в ст. 158 о порядке допроса свидетелей, и в ст. 165 опорядке предъявления для опознания указывает, что «наводящие вопросы недопускаются» Запрещает задавать свидетелю наводящий вопрос и ст. 113 УПК ЧССР.
«Наводящим вопросом называется такой вопрос, в самойформулировке которого содержится и ответ на него» 33 .
Допустимость или недопустимость наводящих вопросов решаетсякриминалистами по-разному. Одни не возражают против их применения 34.Другие считают, что «наводящие вопросы—зло, но без них обойтись невозможно» 35. Проф. Строгович считает недопустимой постановку наводящих вопросов вообще«потому, что достигаемое такими вопросам и наведение свидетеля на ответ,желательный следователю, приводит часто к неправильному ответу: свидетельпоказывает не то, что он сам знает, а то, что ему подсказал следователь,особенно если сам свидетель не помнит данного факта или помнит его неотчетливо,не уверен в том, что было в действительности» 36 .
Требование недопустимости постановки наводящих вопросовпольский криминалист Хорошевский считает неосуществимым. Он пишет: «Нельзя такпедантично избегать наводящих вопросов, как этого хочет Строгович (несомненно,что сам факт предъявления свидетелю протоколов допроса других свидетелей, какуказано у Строговича, является рекомендацией применения сильного внушения).Требование—всегда избегать всякие наводящие вопросы — полностью осуществитьневозможно. Не только содержание вопросов, но часто даже сама связь с другимивопросами, даже изменение интонации голоса, акцентирование на отдельные слова,жесты, мимика (выражение удовольствия или разочарования ответом), какие-либодополнительные замечания—все это имеет элементы внушения. Нормальный допросполон такими непреднамеренными, непроизвольными наводящими фактами.Действительно, необходимо по мере возможности их избегать» 37 .
Возражения проф. Хорошевского нам кажутся не вполнеобоснованными. Следователь может и должен скрыть перед допрашиваемым связьмежду вопросами, желаемыми с точки зрения следственной версии, считаемой имосновной, но не должен выдавать свои мысли интонацией голоса, жестами, мимикой,не должен выражать удовольствия или разочарования ответом и т. д. И каждыйследователь знает, что это возможно. Но прав Хорошевский в том отношении, чтовнушающе может действовать не только содержание вопроса, но и его связь сдругими вопросами, очередность задаваемых вопросов, интонация, жесты и т. д.
В буржуазной литературе есть ряд попыток систематизировать иустановить разновидности наводящих вопросов по степени содержащегося в нихвнушения. Так, Штерн делит вопросы в зависимости от степени внушения «отбезразличной до насильственной» в зависимости от их формы и содержания на шестьвидов 38 .
Основным пороком таких систем является то, что они неучитывают места вопроса в ряде других. При этом не принимаются во вниманиеметод задавания самого вопроса (акцентирование, жесты, мимика следователя) иличность допрашиваемого. Например, Штерн считает, что «вопрос на выбор, да илинет» («была ли собака на картине?»), содержит в себе самое слабое внушение:«… дано предположение о факте, которого до вопроса, может быть, и не было впамяти свидетеля, и таким образом в этой невинной форме заключается внушениеутвердительного ответа» 39 .
Но внушающее действие зависит не только от этого одноговопроса. Большое значение имеет также его место в ряде других вопросов.«Внушающее действие всякого вопроса,—пишет Шеварев,—очень усиливается, если мысначала задаем внушающий вопрос, наталкивающий на верный ответ, а затем такойже по типу внушающий вопрос, наталкивающий на ложный ответ. Например, мыспрашиваем: «Был ли в комнате шкаф?» (на самом деле он был в комнате). Потомспрашиваем: «Был лл там стол?» (на самом деле стола там не было)» 40 .
Приведенный пример показывает, как возрастает внушаемостьдопрашиваемого с ростом его доверия к следователю, и подчеркивает особуюважность требования, предъявленного к следователям социалистических стран, — остерегатьсязадавать наводящие вопросы в силу особого доверия к ним со стороныдопрашиваемых.
Внушающее действие вопросов зависит и от личностидопрашиваемого. Малолетние и несовершеннолетние легко поддаются внушению, и наних, как правило, действительно самое большое внушающее влияние оказываютвопросы, содержащие в себе намек на желаемый ответ. Взрослые уже легчеулавливают грубые попытки внушения, чем более незаметные, тонкие приемы.
Некоторые авторы, в общем рекомендующие остерегаться задаватьнаводящие вопросы, в отдельных случаях делают исключения. В частности, проф.Хорошовский считает целесообразным «сознательно использовать наводящие вопросы,например, с целью проверки сопротивления свидетеля внушению, что характеризуетего показания в специальном свете» 41. Авторы книги «Тактикадопроса на предварительном следствии» тоже делают из общего правила одноисключение. По их мнению, «наводящие вопросы можно ставить тогда, когдасвидетелю уже задавался вопрос о том же факте в правильной форме и он ответилна него, но следователь хочет проверить, насколько допрашиваемый уверен и твердв своем суждении» 42 .
Оба предложения по сути дела сводятся к реконструкциипроведения своеобразного психологического эксперимента внушаемостидопрашиваемого. Нам кажется недопустимым такой метод проверки показаний, ибо онзапутает допрашиваемого и в конце концов лишит возможности даже его самогоразличать, что он сам вспомнил и что показал под внушающим действием наводящеговопроса.
Чувство знакомства отличается от узнавания отсутствием связейобраза с другими представлениями. В этих случаях человек помнит, что где-тослышал, где-то видел и т. д. Предъявленный предмет или лицо он не может связатьни по времени, ни по месту с другими, с представлениями о других предметах,лицах. Показание о чувстве знакомства не имеет доказательственного значения.Оказание помощи в припоминании связей без подсказки и внушения трудноосуществимо. Помощь в припоминании таких связей нужно попытаться оказать всоотношении данного предмета, лица к определенным группам. Такие вопросы, как«в кругу друзей, родственников, сослуживцев, соседей и т. д. видели ли данногочеловека?, «давно ли видели его?», «не помните ли, в каком городе?» и т. д., иногдамогут помочь освежить память допрашиваемого.