Проблемаправ человека возникла в ходе развития общества в 17-18-ом веках. Вообще,проблема несвободы чрезвычайно интересна. Если мы возьмем рабовладельческоеобщество, там несвобода была прямой экономической и административнойзависимостью раба от рабовладельца. Но другие права раба не определялись.Свободный человек был свободен постольку, поскольку он не был чужойсобственностью. В рабовладельческом обществе не возникали некоторые проблемы. Вчастности, не было проблемы доступа к информации. А вот проблема собственностибыла. Люди делились на тех, кто был свободным собственником и собственникомрабов. Проблема доступа к информации, контроля над доступом к информации сталаактуализироваться с распадом рабовладельческого общества и с ростом движенияпротив тирании римских императоров, которое нашло полную параллель вдеятельности христианской церкви, пытавшейся, говоря современным языком,установить социальную справедливость. И на первых же соборах выяснилось, чтоновая идеология, новое христианское учение требуют защиты христианских идей отих ложного толкования. Уже в 3-м веке был составлен список запрещенных книг,которые, по мнению церковных иерархов, неверно излагали учение Христа, тогда ивозникла проблема цензуры, хотя, самого слова «цензура» несуществовало тогда.
Церковь,которая осуществляла в это время, безусловно, благородную деятельность, защищаянищих, обездоленных и угнетенных, тем не менее, в своей идеологии, в своейпроповеди христианского учения стремилась защитить Библию от искажения,сохранить канонический церковный текст. И, соответственно, она ввелаопределенные рамки для тех идей, которые позволено было проповедовать. Вотличие от античности, где был плюрализм богов, ситуация изменилась. Когдабогов было много, проблемы цензуры и доступа к тем или иным текстам несуществовало. Когда проявился один общепризнанный Бог, когда христианство сталопретендовать на роль господствующей религии (хотя идеи христианствапредполагали свободу мысли, она выражена в «Нагорной проповеди»,изложенной в 4-ой главе Евангелия от Матфея), тем не менее, в историихристианства, и особенно во втором тысячелетии, очень жесткие меры принималисьпротив тех, кто пытался развивать историю христианства или выступать против техили иных положений Библии.
Итак,возникает цензура. И церковные структуры, которые создаются в Европе, строятсяпо иерархическому принципу. Этот принцип можно также назвать вертикальным.Наверху — Папа Римский. На самом низком уровне — приходской священник или кюре.Эта иерархия предполагала наличие подчиненности верующих авторитету и духовнойвласти Ватикана. Церковь не сразу разделилась на восточную и западную, хотяразличия были существенными с самого начала.
Одновременнос этим в Европе возникают монархии. Первые абсолютные монархии возникли воФранции, Испании, Англии. В Германии и в Италии дело было сложней, там быломножество разных государств. Духовная цензура опирается на цензуру, которуюпроводит в жизнь государство, представленное монархами. И здесь происходитнекое «разделение труда». Сначала функции цензуры возлагают нацерковь, затем на университеты. Последние являются своеобразным посредником исвязующим звеном между властью и церковью в осуществлении цензуры.
Делов том, что первые университеты возникли, если там можно выразиться, на базецерковных, теологических исследовательских центров. Скажем, Сорбонна находиласьв храме, и профессора Сорбонны изучали теологию. Поэтому когда французскиекороли доверили профессорам контроль над священными книгами, они знали, что этипрофессора — одновременно верные католики, действующие в рамках церковныхинститутов.
Цензурабыла поначалу предназначена для того, чтобы сохранить истинность текстов. Затемона превратилась в средство гонения на инакомыслящих. И здесь люди по своимправам стали делиться на тех, кто имел право осуществлять цензуру (короли ицари, священнослужители) и тех, кто должны были этому повиноваться.
Входе развития цензуры был создан институт инквизиции. Тогда люди за то, что ониимели другую, собственную, точку зрения, подвергались двойному наказанию.Во-первых, уничтожались, сжигались их книги. Во-вторых, на кострах сжигались те,кто обвинялся в ереси. Конечно, если посмотреть исторические материалы обинквизиции, то станет ясно, что сжигали не только за это.
Ябыл в музее инквизиции в городе Лиме. Там есть объявление, из которого следует,что там, как правило, казнили за прелюбодеяние. В Испании был один и главныйинквизитор, который известен тем, что сжег несколько томов книг.
Здеськонтроль за изданием Библии вышел за все рамки и границы. Неограниченная властьцерковников, в частности, Папы Римского, привела к расцвету того, что мы сейчасназываем коррупцией и злоупотреблением. Церковь создала систему моральноговоспитания всей паствы. Эта система состояла в том, что если кто-то нарушилзаповеди, он должен был прийти на исповедь и получить, соответственно,отпущение грехов. Эта была сложная процедура. Она предполагала абсолютнуючестность и откровенность в разговоре с церковником и отсутствие никаких-либопосторонних влияний. Как вы знаете, в исповедальнях принимающий исповедьотделен от того, кто исповедуется. И, в конце концов, церковь решила от этойпроцедуры освобождать с помощью индульгенции. То есть за деньги можно былокупить отпущение грехов. Эти и другие злоупотребления церкви вызвали протест состороны людей, сомневающихся в правомочности священнослужителей толковать священныеписания.
Такначалась Реформация, выдвинувшая тезис о том, что человек имеет право общатьсяс Богом без посредника — священника. И это во многом послужило началам движенияза права человека: за право думать, право иметь свое собственное мнение, отстаиватьэто мнение, не выступая с атеистических позиций. Эти люди выступали кактираноборцы, требуя, чтобы каждый человек имел право общаться с Богом.
Вэтом смысле протестантская церковь выступала против инквизиции и противцензуры. И представители этой церкви, люди, высоко ценившие христианскиеидеалы, вместе с тем стали выступать за свободу слова. В какой-то степени этоделали Лютер и некоторые другие вожди Реформации. Во всяком случае они боролисьза освобождение от иерархической структуры и от подчинения авторитету власти,против концепции человека — субъекта власти Папы или короля как подданногоПапы. Затем эта идея была поддержана философскими концепциями, родившимися вЭпоху Возрождения. Там речь шла о гуманизме, человечности. Соединение этих двухочень разных тенденций борьбы против папской монополии и противостояние — притеснению человека, его гуманистических ценностей — привело к развитию идейправ человека.
Свободапечати была одним из первых таких прав, которое выдвинуто в борьбе противавторитарных тенденций. Собственно, папская власть олицетворяла авторитаризм.Королевская власть — также авторитаризм. Граждане не было гражданами вбуквальном смысле этого слова, они были подданными.
Вовремя английской революции Джон Мильтон в своей знаменитой«Ариопагетике» впервые выдвинул идею свободы печати, идею свободымысли и ответственности каждого гражданина думать, писать и высказывать своимысли, иметь свое мнение. Мильтон считал, что любая попытка ограничить этоправо может привести вновь к усилению такой олигархии, какой была католическаяцерковь. Мильтон, не возражая против христианской концепции, оставаясь в рамкахэтой концепции, написал замечательные поэмы, связанные с историей церкви.Например, «Потерянный рай». Тем не менее, он обосновал право свободыпечати как право человека. При этом он признавал, что должны быть определенныеограничения, которые он связывал с тем, что нет смысла проповедовать властьтого же Папы Римского. В этом смысле выпады Мильтона были направлены противкатолической церкви. Мало кто знает о том, что какое-то время сам Мильтон былцензором. Но он признал, что цензорская деятельность не может быть полезной:она навязывает человеку чужую волю.
Дальнейшееразвитие концепции свободы прав человека связано с деятельностью английских ифранцузских философов — Гоббса, Локка, Монтескье, Руссо, Дидро и других. Онивыдвинули ряд важных концепций, изменивших представление о том, каким долженбыть мир. Например, была выдвинута концепция гражданского общества, котораятогда еще, может быть, называлась иначе. Разделение властей на административнуювласть, на власть правительства, законодательную и на судебную было сделаноМонтескье. И в рамках этих философских учений выявилось новое пониманиеконцепций человека.
ВАнглии в 1688 году, где был осуществлен великий компромисс, «славнаяреволюция», права человека уважались. Но люди до сих пор в Англии неявляются гражданами, они — подданные ее Величества. Они очень свободны, но неабсолютно свободны, поскольку они должны признавать хотя бы формально авторитетКоролевы. Как вы знаете, нынешняя правящая лейбористская партия считает нужнымустранить институт королевства. Но он так удобно вросся во властную машину, чтостал своего рода гарантией против возможности возникновения каких-тонеконституционных образований, диктатуры, к примеру.
Монархявляется верховной властью, освящает конституционный строй и его защищает. Унас иногда даже по телевидению говорят, что России нужен монарх, и тогда всебудет в порядке. Но журналисты не учитывают того, что монархия прежде всегопредполагает развитую демократическую систему: избранный парламент,правительство, подотчетное парламенту, и независимый суд, что в Англиисуществует. Хотя формально все это не доведено до конца.
Наиболеепоследовательно эти вопросы были решены в Соединенных Штатах Америки и воФранции. Во Франции во время Французской революции в 1789 году была принятаДекларация прав человека и гражданина. Конечно, права гражданина былисформулированы раньше, скажем, Томасом Пейном, английским философом, и другими.Но в правительственный документ права человека как в Декларации вошли воФранцузскую Конституцию. Революция 1789 года обернулась массой издержек. Обэтом совершенно справедливо пишут и говорят. Но любая страна, которая стремитсябыть демократической, принимает свою декларацию прав человека и гражданина.
Такаядекларация была принята и в России. Она является частью нашей Конституции. Вэтой декларации право свободы печати относится к личным правам человека игражданина, так как с этой точки зрения оно было чрезвычайно важным.
Несколькопозже в США были приняты поправки к Конституции. Первая из них гласила, чтоКонгресс не может вмешиваться в деятельность церкви и печати, не может издаватьзаконы, регулирующие религию, печать и мнение гражданина. Из этого проистекалидва очень важных для Америки вывода. Первый: религиозная веротерпимость,отсутствие государственной религии и свобода религиозных движений, религия — вне компетенции государства. Религия не просто отделена, она — вне государства.Так же, как и печать. В этом смысле свобода печати стала важнейшим постулатом американскойдемократии и американского государственного развития. Поэтому там с точкизрения Конституции свобода имеет абсолютный характер. И если возникаютограничения свободы печати, они возникают в виде экономических моментов. Дело втом, что печать, как и церковь, не может действовать вне определенныхэкономических трансакций. Нужно содержать здания церкви, вести какую-тохозяйственную деятельность. Все газеты должны продавать свои экземпляры,покупать бумагу, краски. Другими словами, эти институты являются не толькоинститутами веры, религии или институтами печати, но и хозяйствующимисубъектами. И в этом смысле их деятельность регулируется экономическимзаконодательством, позволяющим принимать со стороны государства какие-то меры ик церкви, и, может быть, к печати. Но эти акции не могут касаться содержанияпечати. В этом смысле американская концепция свободы печати в принципепредполагает свободу содержания мнений. И это очень важно понимать. Потому чтокогда мы говорим о свободе печати, мы часто берем ее очень широко, какэкономическую свободу, свободу предпринимательства. Все это имеет место. Ноглавное — свобода мысли, свобода мнений, которая не может быть запрещеназаконом.
Вэтом смысле американская Конституция определяет важнейшую часть свободы печати.По американским законам за содержание судить журналиста нельзя. За клевету,вмешательство в личную жизнь, другие проступки, выходящие за рамки законнойжурналистской деятельности, — можно. Но не за точку зрения, не за мнение.
Новыйшаг в концепции свободы печати был сделан французами, которые в той жедекларации, о которой я говорил, ввели понятие «злоупотребление свободойпечати». И это впервые привело к созданию законодательства о печати.Дальнейшее развитие печати во Франции, к сожалению, было малоперспективным.Сначала по свободе печати во Франции прошлась якобинская диктатура. Потомтермидорианцы сделали многое для уничтожения свободы печати. И, наконец,Наполеон Бонапарт, придя к власти, сначала как первый консул, а затем какимператор, практически отменил эту Декларацию прав человека и гражданина и ввелочень строгую и жесткую цензуру, впервые приравняв «перо к штыку»,как у нас раньше говорили. Он говорил, что несколько журналистов равны полкуили корпусу. Он видел в журналистике средство управления мнениями, людьми. Онрассматривал печать как инструмент власти. И Франции пришлось пройти черездлительный процесс борьбы за свободу печати.
Свободапечати сохранялась в Англии и во Франции, испытывая трудности, связанные сэкономическими аспектами. И постепенно в Англии, Франции и Германии, где шлаборьба за свободу печати, были приняты законы, которые определяли некоторыепараметры свободы печати. Во Франции после падения Наполеона III, послефранко-прусской войны, после поражения парижской Коммуны и создания Третьейреспублики появилось новое законодательство о печати. Оно ввело определеннуюпроцедуру выяснения нарушений свободы печати со стороны газет, редакций ижурналистов. И тогда был выработан важный инструмент осуществления свободыпечати и пресечения злоупотреблений свободой печати. Речь шла о том, что такиезлоупотребления должны наказываться, но санкции должны накладываться судомприсяжных. В дальнейшем демократические законы о свободе печати,провозглашавшие принцип свободы печати, оставляли место для борьбы противклеветы, вмешательства в личную жизнь, расизма, национальной розни, призывов ксвержению конституционного строя, порнографии. Все это имеется в наборе техпоступков, которые во Франции называются «преступлениями печати». Ноэти «преступления печати», если хотите, ограничивают возможностьсвободной печати. Только при регулировании в этих рамках она, свобода печати,может быть реальным правом человека.
Внаше время остаются примерно те же параметры, определяющие свободу печати. Печатьне является единственным инструментом выражения мнения, точки зрения иинформации. Сегодня существуют различные средства массовой информации: газеты,журналы, радио, телевидение, кабельное вещание. Наконец, есть средства массовойинформации в Интернете, к которым сегодня имеют доступ очень многие. Поэтомуправо на свободу печати приобретает более широкий характер. Но оно остаетсяфундаментальным право человека, поскольку человек может осуществлять своюдеятельность только в рамках осознанного понимания того, что происходит в мире.Осознанное понимание возможно только при наличии реальной свободы печати исвободы мысли.
Скажем,у нас в России существует Закон «О средствах массовой информации».Мне кажется, что это очень прогрессивный закон. Он имеет только одиннедостаток: он был принят в условиях, когда не определился социальный укладРоссии. И тогда проблема собственника и собственности не воспринималосьсерьезно. Когда мы рассматривали проблемы печати, мы делали это в отрыве отпроблемы собственности. Сегодня в условиях развивающегося институтасобственности на все виды деятельности и на все виды предприятий ипредпринимательства этот закон выглядит несколько архаичным. В этом законеотношения граждан и средств массовой информации определяются через посредствоучредителя. То есть каждый гражданин может выступить как учредитель газеты,журнала, радио, — телевизионной станции, информационного агентства. Пользуясьзаконом о свободе печати, газету может создать и предприятие. В данном случаесочетаются две очень важных свободы: свобода печати и свободапредпринимательства. Если говорить о том, чего достигла Россия за 10 лет рынка,и какие достижения имеются у российской демократии, то это — два самых главныхдостижения: свобода печати, мысли, мнений и свобода предпринимательскойдеятельности.
Дажестудент может создать свое СМИ. На факультете журналистики МГУ был студент,который еще со студенческой скамьи издавал газету «Футбол». Онатеперь издается, по-моему, как журнал. Другой студент создал рекламноеагентство. Вот эта свобода деятельности очень важна.
ВЗаконе «О СМИ» предпринимательская сторона свободы печати неотражена. Там сказано, что учредитель учреждает, главный редактор — редактирует, журналисты — пишут. Кстати, журналисты имеют право не слушатьглавного редактора или издателя. О владельце же в Законе ничего не говорится.
Всебыло спокойно, пока не появились владельцы. А владельцы появились, как тольконачалась экономическая реформа и стал развиваться рынок.
Ксожалению, рынок в силу ряда причин имеет в России своеобразную конфигурацию.Можно сказать, что у нас рыночная экономика, а можно считать, что у нас нетрыночной экономики. Все зависит от того, как к этому подойти. Если смотреть напроблему с точки зрения невмешательства государства в рыночную сферу (это ипредполагает рыночную экономику), то у нас рыночной экономики нет. Как недавносправедливо сказал Григорий Явлинский, наше Правительство все время вмешиваетсяв экономическую сферу, что чуждо для демократических стран, где эта сфераотдана бизнесу, предпринимательству, общественным организациям и не являетсягосударственной. Даже если государство национализирует предприятия, онипродолжают действовать как самостоятельные экономические институты.
Посколькув нашем Законе о печати это не было оговорено, до сих пор в развитии российскойсвободной прессы существуют большие трудности в отношениях владельца и СМИ. Этиотношения законом практически никак не регулируются. И в данном случае главныйредактор не может заставить журналиста писать то, что не хочет журналистписать, или то, что противоречит его совести. По Закону журналист имеет правоотказаться от своей подписи, а также отказаться выполнять задание,противоречащее его убеждениям. Аналогичного положения в отношении владельца взаконе нет. Если давление главного редактора журналист может опротестоватьчерез суд, то давление владельца он опротестовать не может. Таким образом, еслижурналист в какой-то степени автономен по отношению к главному редактору,никакой автономии по отношению к владельцу он не имеет. Видимо, для истиннойсвободы слова было бы важным положение о праве журналиста быть хотя быотносительно зависимым от владельца, иметь право сохранять свою точку зрения.
Впринципе, в большинстве стран Западной Европы и в Соединенных Штатах Америки непринято владельцам приказывать писать то, что нравится главному редактору. Онимогут подбирать соответствующим образом редакцию. Но в силу сегодняшнего уровняразвития СМИ, когда важнейшими элементами газеты, журнала, радио- ителевизионной станции являются наличие добросовестной, объективной и значимойинформации, с одной стороны, и, с другой стороны, реклама, позволяющаясуществовать газете, существует внешняя и достаточно полная независимостьжурналиста. Если вы хотите, чтобы Вашу газету читали, вы должны иметь хорошихжурналистов. Если вы имеете хороших журналистов, они имеют свою точку зрения исвое мнение, и вы должны прислушиваться к этому. Если вы откажетесь от услугталантливого журналиста, вас будут меньше читать, у вас будет меньше тираж, ивам не будут давать рекламу. Это саморегулирование печати в рамках нормальнофункционирующей рыночной экономики обеспечивает относительную свободужурналисту и известную зависимость издателя от наличия талантливых журналистов.Конечно, это означает, что в условиях острой конкуренции не каждый журналистодинаково независим. Я очень хорошо знаю американского писателя КуртаВоннегута. Он рассказывал о том, как получил возможность быть независимымписателем. Он говорил, что писал ради денег и ради признания, славы. А ведь ужедобившись признания, может писать все, что хочет, издатель хочет публиковатьматериалы данного журналиста или писателя. Ему это выгодно, и он вынужден сэтим мириться.
Существуетмного параметров, когда издатели, явно оппозиционно настроенные по отношению кгосподствующему строю, правительству, тем не менее очень известны. ВозьмемГабриэля Маркеса. Конечно, его идеи противоречат идеям латиноамериканскихдиктаторов. Но, тем не менее, его издают, это выгодно, это приносит прибыль,деньги. В данном случае рыночный механизм работает в пользу автора. Тем более,что это очень сложный и противоречивый механизм.
Яэто говорю, чтобы подчеркнуть, что в России в условиях отсутствия нормальногорынка невозможно создать такую газету, которая бы зависела от мастерстважурналиста, потому что рынок рекламы очень ограничен. За счет рекламы пока ещеживут бесплатные рекламные газеты и небольшое число низкокачественныхразвлекательных газет.
Серьезнаягазета не может собрать такую рекламу, которая обеспечивала бы ей безбедноесуществование. Поэтому газеты существуют за счет подачек, называемых на птичьемязыке «спонсорством». Вы хорошо знаете, что бывают разные спонсоры.Спонсором у нас называют кого угодно. Могут назвать молодого человека,оказывающего поддержку девушке. Могут назвать спонсором Березовского илиГусинского, поскольку они вкладывают деньги в издание, явно приносящее убытки.«Сегодня» — неплохая газета. Но она не может стать рентабельной из-заотсутствия рекламы. Может быть, она не умеет должным образом привлечь рекламу,которая бы интересовала ее читателей.
Этообстоятельство заставляет редакции искать дополнительные доходы у спонсоров.Это могут быть богатые люди, владельцы каких-то крупных корпораций. Этообеспечивает СМИ зависимость от спонсоров, и лишает свободную прессувозможности свободно говорить. Но предприятие, которое было бы заинтересовановас напечатать, отсутствует.
Другойспонсор — государство. Оно может снижать налоги, оказывать различные услуги. Врезультате наша пресса оказывается между двух жерновов: частного игосударственного. Вот они прессу, телевидение и радио под себя и подминают. Иэто, конечно, при наличии свободы слова. Ведь каждый из нас может выйти наулицу и говорить все, что угодно — мнения не запрещены, за них не повезут наЛубянку, куда-то еще. Говорите, что хотите. Я много раз рассказывал о том, какв 1957 году, во время фестиваля молодежи, к нам пришли американские студенты исказали: «Пойдем на Красную Площадь. Мы недавно перед Белым Домом кричали»Эйзенхауэр — дурак!" Пойдемте кричать «Хрущев — дурак!»Наши ответили: «Во-первых, Хрущев — не дурак. А во-вторых, пойдемтекричать „Эйзенхауэр — дурак!“
Этобыло нехорошо и неудобно. Сейчас вы можете кричать что угодно: „Путин — дурак, преступник, убийца!“ За это в тюрьму не сажают и в милицию незабирают, может быть, даже фамилий не записывают.
Вэтом смысле свобода слова, свобода мнений существует. Но нет экономическойосновы для реализации этой свободы полностью. Эта основа должна существовать всредствах массовой информации. И главным ограничителем является неразвитость,деформированность нашего рынка. По существу, в цивилизованном, демократическомобществе права и свободы человека обеспечиваются тем, что ограничиваетсявозможность владельца давить на журналиста, ограничивается или пресекаетсяполностью возможность государства давить на журналиста. И журналист получаетправо выполнять свою главную функцию — информировать общество, бытьобщественным санитаром общества, выступать в качестве того института, которыйназывают „четвертой властью“, властью общественности.
Здесьу нас существует еще одна трудность. Она связана с нашей историей и с нашимроссийским менталитетом. Речь идет о том, что для осуществления прав человекаочень важно понимать особенность гражданского поведения. У нас же нет дажетакого слова, которым мы могли друг к другу обращаться, чтобы оно не былосвязано с какими-то формальностями. Или я должен сказать „госпожа“,»господин" или «товарищ», хотя мой оппонент совсем мне нетоварищ. Слово «гражданин» ассоциируется исключительно сдеятельностью милиции и системы исправительных учреждений. Там говорят«гражданин начальник». Там люди себя чувствуют гражданами. И даже этоотражает какие-то особенности нашего менталитета.
Вто же время гражданское общество при разделении всех функций предполагаетпомимо всего прочего особую роль суда и суда присяжных, в частности, прирешении важных вопросов и наличие гражданских институтов, выходящих за рамкигосударственных институтов. Это особенно важно в СМИ. Выдвигается новаяконцепция общественной службы, когда телевидение, к примеру, не являетсясобственностью владельцев, не является собственностью в прямом смыслегосударства, финансируется за счет абонентской платы и отражает точку зрениявсех граждан.
Длятого чтобы это было под контролем, создается общественный совет — общественный институтиз уважаемых людей. Не министров, депутатов, сенаторов, президентов, а простоуважаемых граждан, чьи авторитет и честность общепризаны. И они, объединившись,представляют это честное мнение публики. Такие институты у нас в России неприживаются. У нас очень сильна государственная концепции, и государствопредставляет интересы всех. Но так ли это на самом деле?
Издесь право человека, мне так кажется, может нарушаться. Говорят, чтогосударственное телевидение объективно. И здесь важно понять, что подразумеваетсяпод государством. Есть несколько концепций государства. Наиболее популярнаяидея государства была изложена королем Франции Людовиком XIY. Он просто ичестно сказал: «Государство — это я!» И если бы телевидениепринадлежало бы…
Этогосударство представляет и Президент, и Правительство, и депутаты, и суд. Но,кроме того, в государство входят и все граждане — это гражданское общество. Номне кажется, что реально права человека вообще и право человека на свободу вчастности могут осуществляться только с развитием гражданского общества. У нас,к сожалению, гражданское общество находится в самой зачаточной стадии развития.Ему мешает довольно грубое давление государства, беспардонное вмешательствокапитала. Еще одно препятствие — беспомощность граждан, которые не решаютсяосуществлять свои права и готовы терпеть все что угодно, но не решаются дажевыйти на улицу, чтобы выразить свой протест. Кстати, в первой поправке камериканской Конституции наряду с утверждением, что Конгресс не имеет права вмешиватьсяв дела печати и принимать законы, регулирующие церковные дела, есть еще одинпункт — свобода манифестаций, позволяющих гражданам высказывать мнение не черезпечать и церковь, а прямо. Это так называемая «прямая демократия». Исвобода печати предполагает наличие этой свободной демократии.
Кстати,наша судебная власть бывает различной. Конечно, есть у нее за последнее времябольшие достижения, к которым я, прежде всего, отношу два дела нашихправозащитников экологии — Никитина и Пасько. Они были оправданы, хотя импредъявлялись очень суровые обвинения. Но не всегда суд действует такпоследовательно. У нас пока нет суда присяжных, он не получает развития,поэтому мы не доверяем гражданам решать важнейшие дела. В случае присяжных судвыносит решение не потому, что позвонили по телефону и сказали, что на скамьеподсудимых — негодяй, и ему нужно дать хороший срок. В данном случае присяжныесидят отдельно, они не общаются с внешним миром и принимают решения по совести.
Ия думаю, что помимо общепризнанных прав человека должно быть право насобственное мнение, право иметь совесть. И это очень важно. И тогда, будем мыили нет совестливыми людьми, будем ли отстаивать свою точку зрения, держатьслово и защищать его, зависит судьба наших прав человека. Права есть. Онизаписаны в Конституции, но их трудно осуществлять. Для того, чтобы их осуществлять,надо иметь волю, совесть и достаточные силы, чтобы опираться на эту совесть.Ситуация, конечно, сложная. Гражданское общество не вырастет за одну неделю илиза десять лет. Это требует огромного времени.
Вам,наверное, известна такая фраза. Почему в Англии газоны такие зеленые иприятные? А они говорят, что они их выращивают 300 лет. 300 лет существуетсвобода печати в Англии. Она установилась самым неожиданным образом, чистопо-английски. В Англии был закон о лицензировании прессы. Это означало, что каждаягазета или журнал, или другое издание должны были получать разрешение. И вотнужно было продлить этот закон. Палата боялась это сделать — закон не продлили.Так в Англии появилась свободная печать. Так Англия разрешала свободу печати. Иболее 300 лет свобода печати в Англии существует, поэтому она такая«зеленая» и уверенная.
ВСША свобода печати существует 200 лет. У нас — 10 лет. Конечно, путь небольшой, и тут есть какие-то естественные законы. Предлагают, скажем, ввестилицензирование на деятельность газет. Это нарушает принципы свободы печати.Есть определенные стандарты, к которым надо привыкнуть. Прежде всего, мы должныпривыкнуть к тому, что мы свободные люди, что у нас есть права, и мы можем идолжны этими правами пользоваться. Это самая трудная проблема, которую нужнорешить в России, не просто иметь права, не носить их в кармане, а пользоватьсяправами. А мы ими часто не пользуемся. Я думаю, что это один из главныхмоментов, мешающий нам быть полностью свободными. При том, что юридически мысвободны, экономически — совсем, может быть, не свободны. Но все же правами мыне пользуемся. Я хотел бы, чтобы поправки к Конституции, связанные слицензированием, не были приняты, и чтобы журналисты могли иметь правооставаться честными людьми. Но они это тоже должны хотеть.
Список литературы
ЗасурскийЯсен Николаевич, профессор, декан факультета журналистики МГУ им. М. В.Ломоносова. Свобода слова как одно изфундаментальных прав человека.