ВРАМКАХ ОБЩЕЙ ЭКСПАНСИИ (с периферии общественного развития к центру его; «изниши — в пространство») криминально-коррупционного феномена современная Россия- как, впрочем, и иные республики СНГ — предстает как «особый случай»,экстремальное выражение тенденции. Здесь количество переросло в качество давнои бесспорно. Нерасчлененность преступного, «преступающего» (законы)конгломерата; клептократизация общества представляют собой уже не тенденцию, ареальность. Если в иных национальных ситуациях, включая Центральную Европу илиКитай, «феномен ККК» выглядит как важный, но не основной («один из ...»)процесс общественного развития, то в России сама историческая ситуацияразвивается в рамках данного феномена Именно коррупция стала «основнымфактором, определяющим наше развитие, а точнее — нашу деградацию» (Ю.Болдырев), она определяет с 1991-1992 годов магистральное направлениеобщественной эволюции (или инволюции); действия практически всех ее субъектов — и академиков, и героев (военных), и «мореплавателей», и плотников… Сюда можнодобавить и церковные структуры, и героев спорта, и практически весь шоу-бизнес,профсоюзные и партийные структуры и многих других.
Самтермин «мафия» обозначает в России 90-х годов не только организованнуюпреступность, но и нелегальные аспекты присваивающей, перераспределительнойдеятельности всех привилегированных и властных групп и кланов, и принцип(характер) взаимодействия как между правящими элитами, кланами и т. д., так ивнутри них. Отсюда образ «великой криминальной революции». Отсюда и те факты,цифры, цитаты, относящиеся к России, которые были привлечены в начале статьидля иллюстрации всеобщей тенденции.
Это«особенное», а в определенных аспектах — и «единичное», в криминализациироссийского общества не может быть объяснено каким-то одним фактором. Налицовзаимодействие — и достаточно органичное — множества «образующих» процессов.
Этои определенная национальная, социально-культурная традиция: «позитивная»(наличие явления: «воруют...», облик российского чиновничества и т. д.)-и«негативная» (отсутствие явления: правовой традиции, уважения к закону,личности, собственности). И сами гигантские размеры страны (бесконтрольность) игоссобственности (беспрецедентные масштабы, хищнический характер — идлительность разграбления, «дележа кости»). И органическая связькоррупционно-теневой и вообще незаконной практики (от взяток и «цехов» добытовой «растащиловки») со стихийным противостоянием «личности» (и «масс»)запретительной и загнивающей системе… Список этот может быть (и будет)продолжен и умножен.
Ивсе же существует, по-видимому, фокусирующий элемент, определяющий масштабы испецифику процесса. Имеется в виду тотальный, «всесферный» характер распадапрежней системы структур — при фактическом отсутствии реальных элементов нового(провозглашенного) проекта развития (экономическая база, социальные субъекты,политическая структура, гегемония, право, культура, традиции)… Иначе говоря,ситуация вакуума, созданная и усиленная выбранным вариантом реформ, но иситуация «святого места», которое, как известно, пусто не бывает. И «вакуум»был стремительно заполнен — не утопиями проектов (ностальгических илизаимствованных), а реальностями, бывшими «в наличии», основанными нанепосредственных корпоративных и групповых интересах тех «субъектов», которыеоказались ближе к госвласти, госсобственности, каналам распределения. Интересыэти удовлетворялись без каких-либо поправок на общие (государственные,большинства) потребности и уже поэтому не могли не придать криминальный(клептократический) характер процессу в целом.
Иные,упоминавшиеся (и неупоминавшиеся) выше факторы — преобладаниефинансово-спекулятивного капитала, система цен, отложенный спрос генераловгоспромышленности и отложенные капиталы капитанов «теневой экономики»,деморализация травматизированного и погруженного в борьбу за выживаниебольшинства, отсутствие «системы сдержек и противовесов» — лишь увеличивали возможностии аппетит стай стервятников, гарантировали безнаказанность и величину прибыли.
Еслив странах традиционной периферии капитализма нынешняя экспансия процессов «ККК»связана с наступлением рынка при одновременном ослаблении как государства, таки гражданского общества, то в России эти процессы стали главной формой распадагосударства в условиях отсутствия нормального рынка при абортивном состояниигражданского общества.
Какприрода ключевого «образующего» процесса в современном российском обществе (присвоениеи раздел государственной собственности), так и императивы выживания и адаптациибольшинства; как слабость центральной власти, ее контроля, так и эмбриональныйхарактер автономных социальных и политических субъектов; как роль — господствующая и все еще растущая — чиновничества, так и доминирующий в странеобщий морально-психологический и идеологический климат («обогащайтесь!»); какпадение престижа любого производства, так и действенность, и престиж
структурорганизованной преступности; осознание (особенно молодежью) того, что «вседозволено, включая то, что запрещено» и что никогда — ни завтра, ни в болееотдаленном будущем (или прошлом) — не представится (и не представлялась)подобная возможность — все это порождает и усиливает процесс «тотальной криминализации».
КАКИЗВЕСТНО, главными направлениями криминализации российского общества стали:
А.Раздел «сверхдобычи», госсобственности, казнокрадство: — через приватизацию, отмаломощного легального ствола которой торчат — во все стороны — криминальные побегии ветви (последнее, по времени, отнюдь не по размерам награбленного, новшествов этой сфере — пресловутые «залоговые аукционы»);
— через создание и деятельность на гос(акционированных) предприятиях такназываемых кооперативов;
— через присвоение и продажу «на сторону» и особенно за рубеж продукциигоспредприятий;
— через реализацию «на сторону» основных фондов; собственности, движимой инедвижимой, предприятий, учреждений, воинских частей, институтов и т. д.;
— через прямое хищение этой собственности;
— через гигантскую, тысячесубъектную систему квазилегальных льгот;
— через присвоение прибылей, приносимых государственными капиталами,проворачиваемыми в «уполномоченных» коммерческих банках;
— через финансовые аферы типа фальшивых авизо, прямое расхищение средствгосбанков;
— через уклонение от платежа налогов (госпредприятия, частные фирмы и т.п.);
— через массовый нелегальный вывоз средств за границу; — через прямое расхищениечиновничеством, клептобуржуазией и иными структурами средств, выделенных побюджету и иным программам (фонды) на социальные и экономические нужды. Б.Внезаконное присвоение средств населения:
— неплатежи — задержка на срок от полумесяца до полугода и больше выплат пенсий изарплаты, десятков триллионов рублей, крутящихся на счетах коммерческих банкови присваиваемых чиновниками и администрацией предприятий;
— взятки, получаемые госчиновниками от предпринимателей, других госструктур — ивсех «обращающихся»; поборы — за поступления в учебные заведения, больницы и т.д.ю;
— финансовые аферы («пирамиды», лопнувшие банки, прямое мошенничество) сдесятками миллионов пострадавших и десятками триллионов присвоенныхрублей";
— самоназначение — администрациями небюджетных предприятий — высокой исверхвысокой зарплаты',
— вымогательство денег структурами организованной преступности, жертвами которогоявляются как предпринимательские круги, так и — в меньшей мере — «крутыепотребители» (главная форма — рэкет). В. Криминализация общественных отношений:Помимо собственно рэкета сюда относятся:
— общий рост и структуризация организованной (вне государства) преступности;контроль преступных группировок над рынками, портами, банками, предприятиями,отраслями, городами, регионами — особенно погранично-портовыми;
— борьба за раздел и передел сфер влияния — со стрельбой и взрывами; широкоераспространение практики заказных убийств;
— массовый подкуп чиновничества, администраций, правоохранительных органов(«коррупция» — в самом узком смысле слова);
— криминализация общественного сознания (особенно молодежного), рост престижностипреступности; — стремительный рост наркобизнеса;
— создание «организованной преступностью» и коррумпированной госверхушкойразветвленной системы международных связей;
— «мафиозные», противозаконные действия администраций, связанные с борьбой завласть и, опосредованно, за собственность (сюда относится и война в Чечне, идеяния губернатора Приморья Наздратенко, и бесчисленные примерыпротекционизма);
— почти всеобщая криминализация масс-медиа (в первую очередь телевидения),политических отношений и структур и т. д. (смотри «чемоданы компромата»,скандалы последней избирательной кампании и т. п.).
Иэто перечисление можно продолжить до «окрестностей бесконечности»...
Онекоторых конкретных — и наиболее впечатляющих проявлениях всего этого ужеговорилось. Еще одним из них (и одновременно предпосылкойкоррупционно-криминальных процессов в России 90-х годов) выступает практическиполная безнаказанность основных субъектов этих процессов.
Лишьодин процент «коррупционных преступлений» в России удается вскрыть; лишь одноиз каждой тысячи экономических преступлений завершается судебнымразбирательством. Чем крупнее сумма сделки и наживы, чем выше уровень«берущего» (вымогающего) чиновника — тем выше гарантия безнаказанности.
Обэтом пишут, говорят (почти «не споря») абсолютно все — на улице и впрокуратурах, журналисты и бывший начальник охраны президента. Подобный порядоквещей поддерживается и законами круговой поруки, и отсутствием в обществекаких-либо объективных ограничителей, противовесов процессам «ККК» (будь тоиная логика развития, сложившиеся классы, демократические нормы, правовоегосударство, социальная активность масс, любая структура или процесс, которые,воспринимаясь «хватающими», как угроза, будили бы в них инстинкт самосохранения).На страже криминального беспредела и высшие власти государства («В стране, — как однажды разъяснил президент России, — есть проблемы, более важные, чемкоррупция»), и интеллектуальная обслуга (теоретизирующая насчет историческойнеизбежности и «по большому счету оправданности» криминали-зации как переходнойфазы капиталистической эволюции), и социальная пассивность низов в ихиндивидуализированной борьбе за выживание и адаптацию.
Трудноне согласиться с оценкой автора «Независимой газеты» А. Образцова (2 октября1996 года): «Когда Егор Гайдар объявил о перестройке сознания в сторону рынка исказал, что для этого все средства хороши, главное — создать тип собственника,то он открыл тем самым парадный вход для мошенников. О законности и порядкерешили говорить уже с внуками акул».
Витоге «стаи стервятников и колонии раковых клеток» творят все, что считаютнужным и выгодным, не ведая иных ограничений, кроме налагаемых собственнымаппетитом (и состоянием «пищетракта») и аппетитом соперничающих «волков» и «пираний».Налицо не такая уж частая ситуация, когда теряющим оказывается — в той или иноймере — все общество, объект пожирающих его богатство кланов, вгрызающихся внего «сверху» (высшие эшелоны административной власти, банковская олигархия),«сбоку» (директора, чиновничество, организованная преступность) и «снизу»(преступность неорганизованная).
Никакой«учет интересов» — общества как целого или массовых социальных групп — не«ставит в рамки» процесс раздела, поглощения и переваривания «добычи века» (исключениесоставила ситуация, непосредственно предшествовавшая президентским выборам лета1996 года — и завершившаяся вместе с ними). Здесь, по-видимому, принципиальноеразличие между «нормальным» развитием капитализма в XX веке и тем егостановлением, которое происходит сегодня в России.
Основнымисубъектами большинства криминальных (внезаконных, подзаконных) деяний,упомянутых в приведенном выше, совершенно условном (и далеко не полном)реестре, выступают:
— государственная (или парагосударственная) экономическая элита — административная, финансовая, производственная;
— чиновничество (в более узком смысле термина) — гражданское, военное,«правоохранительное»; администрация общественных служб и т. д.;
— частный (или «смешанный») бизнес, «клептобуржуазия», прежде всего финансовая,во вторую очередь — торговая;
— организованная преступность (мафия — опять-таки в «узком смысле» понятия), совсеми своими уровнями и разветвлениями; — неорганизованная (индивидуальная)преступность. В первых двух случаях речь идет о силах, которые прямопредставляют государство, точнее — государство, погруженное в рыночныеотношения; следующие два «фактора» непосредственно представляют «псевдорынок»(в симбиозе с государством) и «псевдогражданское общество».
Приэтом четко демаркировать разделительную линию между различными кланамичиновничества и частным бизнесом трудно. Не намного легче и соответствующееразграничение со структурами организованной преступности.
Вообщеотношения внутри коррупционно-криминального треугольника обладают в Россииопределенной спецификой. Здесь органичнее, теснее и «полнее», чем в каком-либоином индустриальном обществе, связь между властно-чиновничьей составляющей«комплекса» и бизнесом (кроме, быть может, «челночного»). Связь и генетическая,и функциональная. Россия не знает (пока?) ни влиятельных частнособственническихгрупп, представляющих ответвления (филиалы) иностранного — или «иноэтнического»- капитала; ни буржуазии, вышедшей из олигархии (ядро которой составляли бывшиеземлевладельцы), ни аналогов «группы Монтеррея», корейских шаболов или японскихдзайбацу. Удельный вес «государственных генов» (люди, капиталы) в российскомбизнесе сравним лишь с африканским. В этом плане «третий партнер» — организованная преступность — более автономен, имеет и независимые отгосударства генеалогические корни. Отношения «мафий» — в узком смысле слова — сгосаппаратом носят более дифференцированный, выборочный характер: ониорганичнее, непосредственней, тотальней, когда действующими лицами выступаютсубъекты «теневой экономики», с одной стороны, и правоохранительные органы иорганы местной власти — с другой. В иных случаях и на иных уровнях политическаянедозрелость «частных» мафий, особенно «братвы», пока не способствуетустановлению постоянных и, главное, прямых связей с госаппаратом.
Напротив,отношения мафий с частным бизнесом носят исключительно плотный, многосторонний(а подчас и «конструктивный») характер. Уступая государству по степени родствас клептобизнесом, мафии играют вполне сравнимую с ним роль, поскольку речь идетоб обеспечении условий его функционирования. Через «бизнес» идет и важная линиясвязей «мафия — госаппарат». В итоге связи «треугольника» выглядят (условно)как «госаппарат — клептобизнес — оргпреступность».
Всеуглы данного треугольника связаны друг с другом не по закону евклидовойгеометрии, но бесчисленными нитями, и каждая из них — органична реальности итенденциям ее развития.
РЕЗУЛЬТАТЫэтого процесса общественного развития, субъектом которого выступает«тройственный союз», а объектом — все остальное общество (включая и остальных«субъектов рынка»), могут рассматриваться под разными углами зрения.
Содной стороны (об этом уже говорилось), представляется правомерным говорить осистемообразующем характере данных процессов. Кристаллизация нового,«дезэтатизированного» (разгосударствленного) социума в России происходит восновном в русле криминализации, основанной на внезаконной («подзаконной»)приватизации госсобственности, коррупции, приватизации госаппаратачиновничеством во взаимодействии с организованной преступностью ипсевдополитическими структурами.
Еслив прежних «экстремальных ситуациях» (США 20-х годов, Италия и Мексика второйполовины XX века и т.д.) криминально-коррупционные структуры при всей их силе ивлиянии оставались на «полупериферии» системы, сформированной вокруг иного ядраи развивающейся по иной (рыночной) логике, — то в сегодняшней России данный типотношений формирует и ядро системы, и ее сосуды (связи), определяет направлениеее становления. Так происходит и вследствие слабости других субъектов иотношений, и в силу самой логики распада государства и эволюции этатизма вситуации «сверхбогатства без хозяина» и вчерашнего «сверхгосударства» — безправа; в условиях продолжающейся неразделенности власти, собственности и «общества»;при отсутствии реальных ограничителей аппетитов и действий преступнойолигархии.
Очевидно,что подобная системообразующая роль «феномена ККК» в исторической ситуации,переживаемой сегодня Россией, свидетельствует, во-первых, об органичностиданного феномена; во-вторых, об определенной его функциональности.
Действительно,«великая криминальная революция» в современной России, великий передел,обернувшийся еще большим беспределом, не возникли в результате историческойслучайности или вмешательства внешних сил (заговор, завоевание, «импорт»субъектов и т.д.)- или реализации социальной утопии, как продукт «социальнойинженерии». Не будучи фатально предопределенными, как сам «феномен ККК», так иего системообразующая роль предстают как естественное продолжение (ивырождение) определенных традиций, ряда долговременных тенденций национального(этатистского) развития — и как явление, отнюдь не стоящее в стороне от фазовыхтенденций развития мирового. Иными словами, феномен этот выступает каксвоеобразная равнодействующая тех и других, в известной мере — как закономерноепреломление мировых тенденций специфической постсоветской историческойситуации. По сути дела, все, что говорилось ранее о «корнях специфики»коррупционного процесса в России, свидетельствует одновременно о егоорганичности, глубинной объективной обусловленности.
Во-вторых,налицо и элементы обратной, обусловливающей связи рассматриваемого феномена — имодели долговременной общественной эволюции (инволюции). Это прямо инепосредственно связано со спецификой распада советского социума; собъективными, структурными изъянами исторической ситуации, в рамках которойразвал прежней системы не «освободил» уже наличествующие структуры «новой»нормативной («долженствующей быть») системы. Ни этих структур, ни соответствующихсубъектов попросту не оказалось — ни в одной из сфер общественного развития.
Вподобной ситуации процессы «ККК» и выступали как компенсаторы, обеспечивающиеструктурные связи в постсоветском пространстве, функционирование «реальносменяющего» социума, «притирку» и «смазку» различных, структурно-разнородныхего элементов внутри государства, рынка, гражданского общества — и между ними.Вне криминально-коррупционных отношений было бы, по-видимому, невозможнымсояетать политическую власть неоэтакратии («неономенклатуры») — ифункционирование рынка. Рыночные отношения — и отсутствие конкуренции; слабостьчастного капитала — и открытость экономики; логику рынка — и отсутствиетрадиционных субъектов капиталистических отношений и капиталистического права;монополизм производства — и множественность собственников; гражданские свободы,демократические фасады — и процесс первоначального «накопления». Через процессы«ККК» происходит кооптация во власть банковского капитала и перераспределениеприбыли монополистов (взятки), умножается число собственников и реализуются,регулируются правовые аспекты рыночных отношений (рэкет) и т. д. и т.п. Именноиз этой компенсирующей функции, слабости прежних, известных из историческогоопыта форм государства, рынка и гражданского общества и возникаетсистемообразующая роль коррупционных процессов. Именно здесь, возможно, — глубинная причина «неприкосновенности» их носителей.
Вто же время — об этом уже говорилось и еще будет сказано — формируяопределенную систему структур (приставка «псевдо» скорее употребляется поинерции), данные процессы блокируют развитие иных, более «цивилизованных»альтернатив развития; стерилизуют или деформируют соответствующие тенденции иих потенциальных носителей (будь то структуры, связанные с высокимитехнологиями, производством продовольствия — или с гипотетическим «другимпутем» — развития капитализма на базе «неформальной экономики»).
Отсюда- сомнения в «переходном», сугубо временном характере нынешней историческойситуации в России, «феномена ККК» и образованной им системы структур. Образы«детской болезни» (капитализма) потомков вчерашних пиратов, ставших капитанамисовременной экономики, и т.д.-не убеждают.
Делоне только в том, что и сегодня — 50 или 100, или 150 лет спустя — кланы организованнойпреступности в Колумбии, США или Италии не стали движущей силой экономическогопрогресса (не говоря уже о процессе социальном); не только в долговременностипагубных результатов разграбления общества госбюрократией в Латинской Америкеили Тропической Африке. И не в альтернативности глобальных тенденций, о которойшла речь выше.
Сомнениянасчет преходящего характера структур «ККК» в России связаны прежде всегоименно с системностью («схваченностью») этих структур, с нынешнейбессубъектностью иных альтернатив, с отсутствием — в настоящее время и вобозримом будущем — реальных мотивов и предпосылок для «смены вех» самойклептократией. Речь идет все о той же слабости гражданского общества, классов,демократического давления масс, экономического давления «цивилизованногорынка». При этих условиях лишь ситуация «начисто обглоданной кости» можетизменить психологию и практику клептократии. Однако с учетом несметностибогатств России и международных связей ее элит ждать этого придется долго. Темвременем может вновь смениться глобальная «система координат», придаваяроссийской «переходности» заведомо перманентный характер. А сама страна будетпродолжать платить по счетам криминализации.
Правомерностьгипотезы о «непереходном» характере нынешней, сложившейся вокруг «феномена ККК»системы структур подтверждает, на наш взгляд, и доминирующая — с весны 1994года — тенденция социально-политического развития России (наиболее четкопроявившаяся в единодушии по отношению к «гадкому утенку» в октябре 1996-го),тенденция консолидации современных российских элит на базе признания изакрепления результатов уже происшедшего «первичного» раздела добычи и принятия«правил игры» на последующих его стадиях. Правил, которые исключили быгражданское общество, большинство из этой игры, но отнюдь не сделали бы ееболее цивилизованной...
ВСЕСКАЗАННОЕ об объективном и, возможно, долгосрочном характере ситуации неозначает, разумеется, ее принятие как неизбежной, ее «оправдание» — и признание«разумной» (по аналогу с гегелевской формулой)...
Достаточнонапомнить о первых непосредственных результатах криминализации России.
Начатьследует, по-видимому, с войны в Чечне, напрямую связанной скоррупционно-криминальными процессами, в течение двух лет представлявшей собойодну из главных «питательных сред» расширения и углубления этих процессов.Войны, стоившей около 250 тысяч убитых, раненых, искалеченных.
Навтором месте — прямое воздействие коррупции на жизненный уровень, здоровьешироких масс населения — будь то голодающие семьи рабочих (неплатежи!),солдаты-дистрофики (воровство в армии), жертвы срыва социальных программ(неуплата налогов и воровство в фондах).
Ещеодна «линия воздействия» — социально-культурная. Здесь впору говорить онациональной катастрофе, глубинные последствия которой будут носить, очевидно,наиболее длительный характер. Но и то, что пузырится на поверхности, выглядитдостаточно жутковато: рост преступности с ее убитыми и искалеченными — какфизически, так и духовно, с тем специфическим общественным климатом, в которомвыросло и воспиталось (по меньшей мере) целое поколение; с распространением ипрестижем — бандитизма, «крутости» (жестокости), проституции, наркомании. И«обратно» — потеря (возможно — необратимая) прежнего научно-культурного икультурно-духовного потенциала страны, и вместе с тем — ее цивилизационнойидентичности. Если в Восточной Азии частичное отступление последней стало ценойза приобщение к достижениям технологической цивилизации — в России распадидентичности культурной оплачен деградацией технологической. Как не вспомнитьшуточку о «во всем виноватом слесаре».
Всеэто, заметим, не говоря о сотнях миллиардов долларов, которых лишиласьэкономика страны, о прямых последствиях этого кровопускания — от развалапроизводства до «утечки мозгов».
Откаждого из этих прямых, бесспорных, осязаемых «итогов» криминальной икриминализирующей трансформации российского социума в 1992-1996 годах тянутсябесчисленные нити и стрелки «опосредованного воздействия». Некоторые из нихупираются в наиболее общие и дискуссионные, а возможно, и более долговременныеаспекты данного воздействия.
«ФеноменККК» сыграл огромную роль в том «полураспаде» трансформируемого государства иэмбрионального гражданского общества, которым отмечена история России впоследние пять лет. В то же время данный феномен препятствует разводу власти исобственности, государства и общества, которые заражают друг друга подобиемсоциально-политического СПИДа, выступающего в России не столько как болезньдемократии — или развития, — сколько как результат (и предпосылка) отсутствиятого и другого. Будучи неоспоримым доказательством и проявлением разложенияэтатизма, этот процесс может оказаться аналогом биологической стерилизациирыночной экономики в стране.
Окаком выходе из нынешнего структурного кризиса в стране, о каком преодолении«барьера высоких технологий» может идти речь в ситуацииклептократии? То жеможно сказать о демократизации страны, о развитии гражданского общества и обиных общепризнанных направлениях прогрессивного развития.
Возникаетсвоеобразная историческая ситуация, в рамках которой (пользуемся термином иобразом, предложенным Б. Кагарлицким) фазовому прошлому (этатизм) противостоитне только — и не столько — обусловленное ведущей мировой тенденцией, известныминам «законами развития» и т. д. будущее, но и структурная тенденция,«перпендикулярная» оси «прошлое — будущее». В чем-то топологически схожая стой, которая возникла в Европе в 30-е годы. В чем-то — сугубо различная: фашизмвыступал как одна из альтернатив, один из вариантов (тупиковый, как оказалосьвскоре) «общемировой» модели (массового производства и массового потребления,этатистского развития). В современной России субъекты и возможности иныхальтернатив пока не просматриваются, а те, которые формируются вокруг «феноменаККК», могут оказаться несовместимыми с тенденциями мирового развития.
Однакосвязывать все — или главные — надежды с этой несовместимостью опасно. И потому,что она не является гарантированной, и потому, что ее эффект может наступитьслишком поздно (в ситуации начисто ограбленного, развращенного иликолонизованного общества). И потому, что вне ситуации 1945 года (имеются в видуГермания или Япония) любой качественный системный сдвиг предполагает решающуюисторическую активность «национальных субъектов».
ВРоссии вариантами подобной активности могут быть «проникающее воздействиецивилизованного рынка, нормальной буржуазии»; капиталистическая эволюциягоскриминальных структур, жесткие действия «царя или героя» по наведениюпорядка — или давление большинства через организации гражданского общества иинституты демократической власти. Иные пути представляются закрытыми либо всилу региональной специфики обществ, которые по ним прошли (Восточная Азия),либо вследствие геополитической специфики России; глобального (Север — Юг)раскола мира, экологических императивов, фактора времени… Действия же «героя»без опоры на самостоятельную активность масс рано или поздно натолкнутся напроблемы и препятствия, связанные с компенсирующей функцией «ККК» — иневозможностью (крайней сложностью) найти им замену...
Иначеговоря, и для того, чтобы радикально изменить нынешнюю систему структур, и длятого, чтобы цивилизовать, «поставить в рамки», заставить считаться с интересамиобщества нынешних хозяев страны — нет иного пути, кроме развития социальной иполитической активности масс, создания и укоренения гражданского общества,демократизации.
Неокажутся ли, однако, структуры организованной преступности («мафии» в узкомсмысле слова) и клептобизнеса (частного) в состоянии сыграть роль ядергражданского общества в будущем, «самоопределившись» и выделившись изкомплекса? Ответ на этот вопрос зависит от нескольких переменных: останется лигосударство в своем нынешнем состоянии (гниение за демократическим фасадом) илисомкнется с мафиями напрямую, через политическую сферу (по модели АрканараСтругацких), или превратится в деспотию — «прогрессивно-популистскую» илиолигархическую? Смогут ли мафии напрямую выйти в сферу высокой политики?Захочет ли Запад вступить в политический союз с частью клептобизнеса, привлекаяего в «свой» сектор «цивилизованно-компрадорской» буржуазии? Сколь долгосохранится ситуация отсутствия в России цивилизованного гражданского общества?И т. д. и т.п. При определенном сочетании ответов на эти вопросы возможностьвыступления криминалов отдельно от государства и в объективной роли главногопротивовеса ему вряд ли стоит исключать априорно. В какой мере подобнаяситуация отвечает классическим определениям гражданского общества? Какого родасоциум сложится вокруг такого общества и такого государства — вопрос отдельный,тема для антиутопии. К счастью, речь идет об альтернативе, пока непредопределенной фатально.
Список литературы
К.Майданик. Коррупция, криминализация, клептократия.