Третья мировая теория М. Каддафи
мироваятеория каддафи власть
После победы революции1969 г. в Ливии главной проблемой был вопрос о завоевании поддержки народныхмасс. В стране были проведены реформы, сузившие сферу крупного частногопредпринимательства. Государство взяло в свои руки продажу и распределениенефти и нефтепродуктов, стало контролировать банки и страховые компании,внешнюю торговлю, промышленные и строительные предприятия, крупныесельскохозяйственные фермы, почти все виды транспорта.
Эти мероприятияотвечали интересам широких масс, но объявленные «сверху», по примеру Насера вЕгипте, они, как правильно заметил американский исследователь М.Х. Даза, скореенапоминали «социокосметическую операцию на теле бедуинов, почти не ощущавшуюсяими», чем лечение от вековых социальных бед, и этим, пожалуй, можно объяснить,почему многие ливийцы заняли выжидательную позицию даже по отношению ксозданному в 1972 году Арабскому социалистическому союзу (АСС) как «народнойпартии».
Отход от насеровскоймодели произошел по нескольким причинам. Во–первых, Каддафи понял, что Ливия –страна со своим собственным менталитетом, веками не имевшая государственности,и невозможно будет взять чужую модель применительно к этой стране. Во–вторых,необходимо было полностью уничтожить оппозицию и получить всенародноепризнание, что было бы нелегко при осуществлении насеровской теории построениясоциализма. В–третьих, в голове ливийского лидера стали формироватьсясобственные идеи государственного устройства.
Теоретические концепцииКаддафи рождались, когда он еще был курсантом и слушал лекции по истории в Бенгазийскомуниверситете. Он уже тогда сомневался в прозападном пути развития ивозненавидел колониализм. По свидетельству С.Г. Хиджара, на него большоевлияние оказывали идеи Руссо
С приходом к властисвои размышления Каддафи начал обобщать в концепцию, которая, по его замыслу,должна была стать идейной основой бесклассового общества всеобщего благополучияна базе «исламского социализма», отличного от капитализма и коммунизма. Этатеория, по Каддафи, была призвана освободить не только Ливию, но и развивающиесястраны «третьего мира» от идеологической экспансии Запада и Востока. Этимимыслями он поделился в мае 1970 г. на встрече с интеллектуалами Триполи, но небыл поддержан ими. Однако Каддафи настойчиво продолжал искать «третий путь»развития.
«Мы исходим из ученияКорана,– говорил Каддафи в 1971 г.,– а это значит, что мы вступаем в борьбу заарабский национализм, вступаем в борьбу против коммунизма и капитализма,вступаем в борьбу за самоутверждение арабской нации… Наш социализм – истинныйсоциализм, который заложен в исламе». Каддафи в те годы словно пересказывал то,чему его учили при монархе в военном колледже и внушали на проповедях вмечетях. Возможно, это – одна из причин, почему в первые годы революции онзанял жесткую антикоммунистическую позицию, утверждая, например, будто «фронтбудущей борьбы будет проходить между нами и коммунизмом»5.Фронтв Ливии, действительно, обозначился, но это – своеобразный фронт, на которомстолкнулись две силы, отражающие объективные реальности современности:капиталистическая модель, с одной стороны, и социалистическая – с другой. Однипророчили Ливии капиталистическое будущее, другие не хотели идти по этому пути.Развернулась борьба, сложная, многогранная, упорная. И именно эта борьбазаставила Каддафи и его сторонников многое переосмыслить.
Как правильно подметиламериканский исследователь Е. Митчелл, исламская оболочка революционного режиманачала таять буквально через год после свержения монархии. Ее стала заменятьновая философия, постепенно отодв/>инувшая в сторонумусульманские догмы.
В 1970–1974 гг. в Ливиипоявились массовые издания, в которых впервые теоретические взгляды М. Каддафистали называться «третьей мировой теорией».
Так, еще в начале 1970г. министерство информации ЛАР опубликовало основные положения этой «третьей»теории, основанной на священных принципах ислама, которая призвана былаопределить будущее развитие страны. Через два года, в 1973 г., это жеминистерство выпустило брошюру под названием «Третья мировая теория: священнаяконцепция ислама и народная революция в Ливии», где, кроме ислама, в фундаменттеории были заложены национализм и «ливийский социализм». В 1974 г.министерство информации и культуры ЛАР издало еще одну брошюру под названием«Принципы третьей мировой теории», куда были включены ее политические,экономические и философские аспекты. Главной задачей было объявлено построение«подлинного социалистического общества на основе принципов ислама». М. Каддафине воспринял теорию научного социализма, но выступил и против развития страныпо пути капитализма, основанного, по его глубокому убеждению, на «грабеже иворовстве». Ливийский «эксперимент», утверждал он, служит «альтернативойкапиталистическому материализму и коммунистическому атеизму». Во введении былопрямо заявлено, что «теория является идеологическим оружием, которое Ливияиспользует для защиты режима внутри страны, а также для распространения своеговлияния на страны Востока и Запада». По существу, речь шла не только остремлении претворить в жизнь постулаты «третьей мировой теории» внутри страны,но и о насильственном ее распространении за рубежом. Эти «силовые» методы истали активно использоваться Каддафи при решении как внутренних, так имеждународных проблем.
Английскийисследователь Х. Блюшот подметил, что вся новизна каддафиевской теории состоитв «персональной интерпретации основ ислама» ливийским лидером. И с этим трудноне согласиться. Каддафи, например, исходит из того, что ислам является факторомсоциального прогресса и потому законы ислама, якобы, представляют собойисточник законодательной власти, а моральные ценности, порождаемые религией,могут направить человека по пути добра, правды и любви.
Национализм, считаетКаддафи, выражается не только в стремлении к освобождению и равенству, но и вуважении к другой нации, «Одной из причин, приводивших к развязыванию войнодной нации против другой, по Каддафи, являлось численное превосходство,могущество, тирания и угнетение»10. «Поэтому,– делает онзаключение,– агрессивные и расистские нации должны быть уничтожены»,– а«уважение наций должно служить вкладом в развитие человеческой цивилизации».
Каддафиизложил и «свою» трактовку социализма. В это понятие он включил: достижениесоциальной справедливости, ликвидацию эксплуатации человека человеком,предоставление одинаковых возможностей для личностей в обществе, социальнуюбезопасность и мирную ликвидацию социальных различий. Даже для самого слова«социализм» Каддафи использует его арабский лексический аналог «иштиракия»,производный от арабского слова «иштирак» («соучастие в труде»), что не являетсяадекватным синонимом этого понятия за пределами арабоязычного мира. Помнению Каддафи, между социализмом и исламом нет противоречий, поэтому онрассматривает «исламский социализм» как идеальную схему для преобразования мира,как выход из «человеческой трагедии, которую переживают народы под гнетомкапитализма и коммунизма». Для достижения целей «исламского социализма»народные массы, по Каддафи, должны захватить власть на местах путем образования«народных комитетов» и избрать членов этих комитетов «в результате свободныхвыборов». Такая «народная революция», считает Каддафи, является «образцомпрямой демократии» вместо «представительской демократии с доминированием одногокласса». Только такое построение власти, по мнению Каддафи, ведет ксправедливой демократии и «означает полный суверенитет народа». Как видим,«третья теория», основанная на исламских догмах, «заново прочитанных» Каддафи,и на идее перманентности народной революции, указала, по замыслу ее создателя,путь к освобождению Ливии и других развивающихся стран от иностранного влияния,к освобождению граждан от всех видов социального и политического угнетения.
В данном случае Каддафивыступил как политический прогматик, вычленив в своей «теории» в качествепервоочередных «практических задач» в религии – мораль, в национализме – мир, всоциализме –социальную справедливость, а в качестве основного условияосуществления демократических преобразований в ходе «народной революции» –повсеместное создание народных коммитетов с целью слома старой государственнойсистемы и всех традиционных институтов власти. Основным принципам насеровскоймодели Каддафи противопоставил концепцию коллективной социальной организации,которая, в отличие от прежней элитической и бюрократической модели, выдвинулана передний план, по крайней мере в теории, контроль масс над принятиемрешений, их осуществлением и управлением. Новая модель, как правильно заметилДж.Бирман, копировала уже не насеровский Египет, а «умму» пророка Мухаммеда ипредставляла собой, по признанию самого Каддафи, форму социализма,соответствующего «умме». Фактически же, с первых шагов по претворению в жизньтеоретических установок Каддафи началось применение силы и волюнтаризма,надолго приведших Ливию в пучину политической и экономической неразберихи.
К 1975 г. сталоокончательно ясно, что взятая М. Каддафи за основу насеровская модельуправления революционным процессом с помощью политического авангарда одной,хотя и массовой, организации, которой был АСС, явно не подходит для ливийскойдействительности. Не удалось сходу претворить в жизнь и «Третью теорию»,объявленную ливийскими лидерами в качестве идеологической платформы революции.Эта «теория» была наспех сформулирована, содержала расплывчатые формулировки итребовала углубления и более тщательной проработки.
Итут Каддафи, много работавший над собой и досконально изучавший самостоятельнотруды революционных теоретиков других стран, неожиданно обратился к наследиюрусских радикальных революционеров. Толчком к этому послужил набор работ В.И. Ленина,переведенных на арабский язык и направленных посольством СССР в Ливии вканцелярию ливийского лидера в качестве подарка по случаю столетия со днярождения вождя мирового пролетариата. В начале 1975 г. секретариат М. Каддафипоблагодарил за подарок, и помощник ливийского лидера не без удовольствияпоказал представителям советского посольства работу Ленина «Государство иреволюция», испещренную пометками Каддафи.
Одновременнопоследовала просьба перевести на арабский язык и прислать Каддафи сочинениярусских теоретиков анархизма М.А. Бакунина и П.А. Кропоткина, с которыми веласьполемика в книге «Государство и революция», но Москва в те годы ответилаотказом, после чего по просьбе ливийцев основные труды Бакунина и Кропоткинабыли переведены в Лондоне, и в течение 1975 года Каддафи прочел их.
Ниже будет рассмотрено,что именно взял на свое «идеологическое вооружение» М. Каддафи из работ русскихрадикал–революционеров, но сначала хотелось бы рассмотреть основной трудКаддафи – его «Зеленую книгу», ставшую катехизисом ливийской революции иидеологической платформой джамахирийской системы власти в этой стране.
Модель каддафиевской системы власти
В январе 1976 г. вразвитие идей «третьей мировой теории» Каддафи обнародовал первую часть написаннойим «Зеленой книги», в которой попытался в концентрированной форме передать своивзгляды на «народную власть».
В небольшой по объемукниге (41 страница) он прежде всего критически рассмотрел (и весьма удачно)основные атрибуты традиционной демократической системы. По его мнению, проблемауправления обществом, несомненно, является основной политической загадкой,всегда стоявшей перед человечеством. Эта проблема, считает Каддафи, никогда нерешалась в пользу большинства, а являлась результатом борьбы «орудий правления»за власть, то есть борьбы классов, групп, племен, партий или отдельных людей.Результатом такой борьбы всегда была победа орудия правления – отдельногочеловека, группы, партии или класса – и поражение народа, то есть поражениеистинной демократии.
«На самом деле,–подчеркивает Каддафи,– демократия означает власть народа, а не власть тех, ктозаменяет собой народ». Исходя из такой посылки, он приходит к абсолютномуотрицанию парламентаризма, являющегося атрибутом власти, считая, что «парламентыстали узаконенной преградой между народом и властью, в результате чего народоказался изолированным от проведения политики, а парламент использует власть всвоих интересах, а не в интересах народа».
Каддафи отрицает такжепартийность, наличие классов и классовую борьбу. По его мнению, «классовыйполитический строй – это строй, при котором у власти стоит партия, племя иликакая–нибудь община. Один класс так же господствует над обществом, как партияили племя, или же община», а это, по мнению Каддафи, антидемократично.
Каддафи выступает ипротив практики референдумов, которые «не представляют собой современнойдемократии, так как трудящиеся выражают свое мнение только одним словом: «да»или «нет», что напоминает диктаторский режим». Взамен этого Каддафи предложилконцепцию «прямого народовластия», осуществляемую на основе народных конгрессови народных комитетов, являющихся, по его мнению, «единственным средствомнародной демократии». По Каддафи, все население страны должно делиться напервичные народные собрания, каждое из которых избирает руководящий комитет.Несколько подобных комитетов образуют районные народные собрания. Затем членыпервичных народных собраний избирают руководящие народные комитеты, заменяющиеправительство в выполнении административных функций. В результате получается,что каждый член общества принимает участие в управлении народными комитетами,которые, в свою очередь, управляют членами общества.
Эта модель власти, поКаддафи, дает осуществить принцип народного управления и народного контроля.Вместо определения «демократия – контроль народа над правительством» он ввелтезис «демократия – народный самоконтроль». Вторая проблема, рассматриваемаяКаддафи,– законодательство. Оно, утверждает Каддафи, «не является областьюизысканий. Суть законности таится в самом ее существе… Поэтому свобода путемустрашения не может быть священным законом общества». Вместе с тем, по Каддафи,«отдельному лицу надлежит выражать лишь самого себя и не более», и только натакой основе по–демократически разрешается так называемая «проблема свободыпечати и личности».
«Такова,– утверждалКаддафи,– истинная демократия, с точки зрения теории. С точки зрения практики,властвуют всегда сильнейшие. Другими словами, правит сильнейшая часть общества».Этот тезис со временем и станет основополагающим в его деятельности. Новая«модель демократии», сформулированная Каддафи, была преподнесена лидеромливийской революции как «единственный социализм», основанный на естественныхзаконах, предопределенных Богом, но искаженных с возникновением классовогообщества. В первой части «Зеленой книги» естественные законы как бывосстанавливаются автором, социализм приравнен к социальному равновесию,препятствовавшему, судя по логике Каддафи, капитализму. Дж. Бирман, констатируяэто, заметил в каддафиевских рассуждениях «очевидные и фундаментальныеразличия» между его концепцией социализма и марксистским пониманиемсоциалистического общества, с чем нельзя не согласиться.
Как представляется,интерпретация социализма, представленная Каддафи, возникла не без влиянияместных ливийских факторов. Идиосинкратический характер «естественногосоциализма» Каддафи согласуется с особенностями социального развития страны.Несомненно, правы Дж. Бирман, Д. Бланди и Э. Лайсетт, Л. Харрис, Р. Фест в том,что истоки социализма Каддафи следует искать в бедуинском племенном обществе сего корпоративной собственностью на землю и ресурсы, где наемный труд считаетсячуждым явлением. Наследие бедуинского общества оказало глубокое воздействие наКаддафи, рожденного в семье полукочевника. Неизбежно ценности этого укладажизни стали частью его личной философии и, когда он порвал с насеровскоймоделью, повлияли на его новую концепцию общества. «Сознавая, что его режимнуждался в поддержке племен,– пишут Д. Бланди и Э. Лайсетт,– он восприняланахроническое самосознание бедуинов и заложил его в основу своей политическойтеории». Эта «теория», действительно, содержит концепцию правительства иполитической организации, отличающихся от капиталистической демократии и бюрократическогогосударственного контроля. Каддафи разработал систему «непредставительнойдемократии», обрисовывая в общих чертах институты «коллективной демократии»,которую он назвал «властью народа». В отличие от прежней модели властьюформально наделяется не военный авангард в лице СРК, а институт местного(«основного») народного собрания, созываемого ежегодно, чтобы избратьсекретариат из трех человек, обсудить и представить свои предложения нарассмотрение Всеобщего народного конгресса. С одной стороны, получается, чтокаждое из народных собраний является суверенным институтом и не подчиняетсяцентральной власти, с другой стороны, Всеобщий народный конгресс – незаконодательный орган, а национальное собрание, в котором участвуютсекретариаты местных народных собраний, исполнительные комитеты народныхкомитетов каждой области, секретариаты различных профессиональных организаций.Собираясь ежегодно, Всеобщий народный конгресс, строго говоря, не формулируетполитику посредством поправок или объединения предложений, представленныхместными народными собраниями. Резолюции принимаются простым большинствомголосов по списку, представляемому Секретариатом Всеобщего народного конгресса.
Позже, в 1977 г., этусистему власти Каддафи назовет «джамахирией» («народовластием»), неологизмом,образованным от слова «джамахир» («народные массы»). Эта модель заменитреспубликанские атрибуты власти, существовавшие в Ливии после свержениякоролевского режима.
В начале февраля 1978г. в Ливии вышла вторая часть «Зеленой книги» Каддафи, озаглавленная «Решениеэкономической проблемы социализма». В теоретических разборках ливийскогоруководителя рассмотрены экономические основы «ливийского социализма»,лишенного, по его мнению, недостатков, присущих как капиталистической, так исоциалистической системам, и идущего им на смену.
В качестве главногопринципа взаимоотношений между людьми в экономической сфере Каддафи выделиллозунг «партнеры, а не наемные работники». Разъясняя этот принцип, онподчеркнул: «Окончательное решение проблемы заключается в отмене заработнойплаты и освобождении человека от ее оков, возвращение к естественным правилам,определяющим эти отношения до появления классов, разных форм правления изаконодательства, созданных человеком. Естественные правила являются единственнымкритерием, источником и отправным пунктом человеческих отношений. Правилаестественного социализма, основанного на равенстве элементов экономическогопроизводства, обусловили приблизительно равное потребление продуктов природылюдьми… Принцип равенства гласит: каждый элемент производства вносит своюдолю в созидательный процесс и изъятие одного из них делает производствоневозможным… Поскольку каждый из упомянутых элементов необходим и обязателен,то есть все они равнозначные элементы производственного процесса, то каждый изних имеет равное право на производственный продукт, и предпочтение одного изних другому противоречит естественному праву равенства и являетсяпосягательством на права другого». Другие лозунги, особо выделенные в этойчасти «Зеленой книги»: «Потребности предполагают свободу» и «Жилище –собственность его обитателя». Первый из них трактуется в том смысле, чточеловек сам должен управлять своими потребностями, а не пользоваться теми,которые ему навязывают другие. Второй лозунг разъясняется так: человек, живущийв доме, должен быть хозяином, а не арендатором его.
Выход в свет второйчасти «Зеленой книги», в которой М.Каддафи предложил свои «рецепты»освобождения «от гнета, эксплуатации и порабощения», был преподнесенобщественности в качестве «экономического путеводителя» в некий новый мир, гдевсе его обитатели «свободны, равноправны во власти, богатствах и оружии».
Примечательно, чтовторая часть «Зеленой книги», излагающая взгляды Каддафи на экономическоеразвитие, появилась сначала не в Ливии, а на Западе на немецком, а затем наанглийском языках. В Ливии же эта книга на арабском языке была опубликованаполностью 2 февраля 1978 г.
1 июня 1979 г. в Ливиибыла опубликована третья часть «Зеленой книги» М.Каддафи, посвященная социальнымпроблемам развития общества, которую автор озаглавил как «Общественный аспектТретьей Всемирной Теории». В этой части книги Каддафи выдвинул тезис о том, чтодвигателем человеческой истории является социальный фактор, и потомунационально–освободительная борьба, по его мнению, представляет собой также исоциальные движения, которые будут продолжаться до полного освобождения однойсоциальной группы от господства другой. На основе этого тезиса Каддафи сделалвывод, что мир переживает сейчас необычный период – период побед национализма.
«Гармония внутри каждойнации, – говорится в третьей части «Зеленой книги», – может быть обеспеченатолько наличием единой веры, единой религии. Тогда социальный фактор совпадаетсрелигиозным и будет достигнуто единство общества». Важнейшим рычагом этойгармонии Каддафи считает семью, а не государство, представляющее собой, по егомнению, «искусственную политическую, экономическую или военную систему, неимеющую никакого отношения к человечеству». Процветающее общество, утверждаетливийский лидер, – это такое общество, где индивидуум развивается в семьеестественным путем, наподобие развития индивидуумов в природе, «иначе оно раноили поздно гибнет».
Вместе с тем, в понятиесемьи Каддафи вносит «широкое толкование»: Племя, – пишет он, – это та жесемья, но увеличившаяся вследствие роста потомства. То есть племя – это большаясемья. Нация – это племя, но разросшееся в результате увеличения потомства, илиэто – большое племя». Затем он доходит до максимализма, утверждая, что «мир –это нация, разделившаяся на множество наций. Значит, мир – это большая нация»37.И этим он сам себя загоняет в тупик, так как мир – это не распавшаяся единаянация, а совокупность множества наций.
Как правильно подметилиЛ.Р. Полонская и А.Х. Вафа, в данном случае «Каддафи во многом фиксировалположение вещей, действительно существующее в современной Ливии, гдетрадиционные племенные связи нередко оказываются сильнее общенациональных».
«Прогрессирующая,производящая и цивилизованная нация, – рассуждает Каддафи, – полезна для всегомира, но ее политико–национальная структура может прийти в упадок, если будетнизведена до социального уровня, то есть до уровня семьи или племени». Вэтом, по мнению Каддафи, главная причина того, что в прошлом великие державы появлялись,процветали, а затем исчезали. Игнорирование национальной связи между группамилюдей, создание политического режима, противоречащего их социальному положению,представляет собой, как верно утверждает Каддафи, временное образование,которое рано или поздно развалится в силу действия социального фактора инационального движения каждой нации.
Каддафи считает себясторонником «полной свободы». Он рассматривает образование, науку, искусство,спорт как формы диктата над человеком. Обязательное образование, по Каддафи, –это «принудительное насаждение невежества в массах», навязывание чуждой музыкии искусства – насилие, расширение сети спортивных клубов – «инструментсоциальной монополизации», то есть орудие диктатуры. В то же время каждыйчеловек, по мнению Каддафи, обладает естественным правом на знание без диктата,поэтому все методы обучения, распространенные в мире, должны быть ликвидированывсемирной культурной революцией, освобождающей сознание народа от фанатизма ипреднамеренной трансформации склонностей, понятий и умственного уровнячеловека». Тот, кто строит свою жизнь сам, то есть производит блага, считаетКаддафи, не нуждается в созерцании жизни, которую ему преподносят артисты натеатральных подмостках или спортсмены на стадионах. Образование, искусство,спорт как виды социальной активности, по мнению Каддафи, должны статьмассовыми, а не отдаваться на откуп каким–либо замкнутым группам или личностям,которые пока монополизировали эти блага и пожинают плоды. Разумным, считаетКаддафи, видимо, надо считать обратное, когда зрителями на стадионах или втеатрах будет меньшинство, которое немощно или нерадиво и поэтому неспособно«играть героические роли в жизни».
Как видим, даже взятыенами только некоторые социальные аспекты теории Каддафи представляют собойпеструю смесь различных немарксистских теорий социализма.
Несмотря на то, чтокаддафиевская система народовластия была чем–то принципиально новым в мировойистории, говорить о ее полной уникальности было бы не совсем верным. «Третьятеория» сходу не могла быть претворена в жизнь в силу своей недоработанности.Именно поэтому первые более или менее удачные попытки применения этой «теории»на практике имели место лишь после написания первой части «Зеленой книги», аполная «джамахиризация» Ливии произошла уже после завершения этогопроизведения. Прочитав «Зеленую книгу», без труда можно увидеть, что идеи,изложенные в ней, намного серьезнее и реальнее чем те мысли, которые мы находимв более ранних работах Каддафи. Что же повлияло на формирование этих идей?Совершенно определенно можно говорить о том, что увлечение Каддафи в 1970–хгодах наследием русских радикал–революционеров не прошло даром.
Ощутив определенныетрудности при попытке претворения своих идей в жизнь, ливийский лидер решилобратиться к работам мыслителей, которые еще до него писали о созданииобщества, где не будет эксплуатации человека человеком. Я имею в видупроизведения В.И. Ленина, М.А. Бакунина и П.А. Кропоткина. Бакунин еще в XIX в.выдвинул идею уничтожения государственной машины. Идеей всей жизни Кропоткинабыло построение общества «равных между собою». В начале XX в. Ленин писал осоздании бесклассового общества.
То есть речь идет непросто о том, что «теория» Каддафи возникла не на пустом месте, а о том, чтоливийский лидер много взял из работ русских радикал–революционеров на свое«идеологическое вооружение». По крайней мере, можно сказать, что в их работах ив «Зеленой книге» Каддафи очень много общего. И если истоки социализма Каддафиследует искать в бедуинском племенном обществе, то причиной дальнейшейпроработки и углубления «Третьей теории» явилось знакомство ливийского лидера стеоритическим наследием русских радикал–революционеров.
Прочитав работу Ленина«Государство и революция», Каддафи фактически впервые ознакомился и с основнымиидеями К. Маркса и Ф. Энгельса через цитаты из их трудов и толкования автора,которыми переполнено это произведение.
Ниже хотелось бырассмотреть, что же общего в книге «Государство и революция» и воззренияхКаддафи.
В первую очередь,хотелось бы сравнить взгляды Каддафи и Ленина на государство. Ленин согласен сМарксом в этом вопросе и утверждает, что «государство есть орган классовогогосподства, орган угнетения одного класса другим, есть создание «порядка»,который узаконяет и упрочивает это угнетение». Каддафи, затрагивая этотвопрос, пишет о том, что победителем в борьбе за власть «всегда выходит орудиеправления – отдельная личность, группа людей, партия, класс, побежденным жевсегда оказывается народ»З. Он также подчеркивает, что «классовоеобщество разделено на две части: правящее меньшинство, в руках которогососредоточены все возможности, и угнетенное управляемое большинство, у которогонет ничего»4.
Как видим, в обоихприведенных выше цитатах речь идет о том, что государство есть угнетениебольшинства меньшинством. И Ленин, и Каддафи считают, что это несправедливо,так как большинство населения не должно быть угнетенным, а освобождениеугнетенного большинства невозможно «без уничтожения того аппаратагосударственной власти, который господствующим классом создан».
И Ленин, и Каддафи,говоря о парламентах, сходятся в том, что их необходимо уничтожить, так как ониявляются атрибутом власти господствующего меньшинства. В книге «Государство иреволюция» приводится цитата из Маркса, полностью отражающая взглядыкоммунистов на парламент: «Вместо того, чтобы один раз в три или шесть летрешать, какой член господствующего класса должен представлять и подавлять народв парламенте, вместо этого всеобщее избирательное право должно служить народу».Каддафи в первой части «Зеленой книги» высказывает ту же мысль: «Парламентыстали узаконенным барьером, мешающим народу осуществлять свою власть,отстранившим массы от участия в политике и монополизировавшим их власть».
Оба взгляда, посуществу, высказывают одну и ту же мысль: парламент – орудие угнетения народа.Правда, пути для решения этой проблемы Каддафи и Ленин предлагают разные, о чембудет говориться ниже.
Каддафи также, как иЛенин, затрагивает проблему демократии. В первую очередь, это касается осуждениякапиталистической демократии. Каддафи считает, что это «диктатура в фальшивомобличии демократии»8, так как широкие слои населения отстранены отучастия в политической жизни. А эту мысль высказал еще Ленин, утверждавший, чтокапиталистический «демократизм всегда сжат тесными рамками капиталистическойэксплуатации и всегда останется поэтому, в сущности, демократизмом дляменьшинства..., при обычном, мирном течении событий большинство населения отучастия в общественно–политической жизни отстранено».
Как видим, и Ленин, иКаддафи одинаково не приемлют капиталистический строй (ливийский лидер это ещераз подчеркнул и в книге «Да здравствует государство обездоленных», вышедшей в1997 г.) и потому дружно отрицают капиталистический миф о демократии.
Именно поэтому они обавзамен этой псевдодемократии предлагают «прямую» демократию (по Каддафи) или«демократию для гигантского большинства народа» (по Ленину).
Речь идет не только овсеобщем социальном равенстве (уничтожении классов), но и об экономическомравенстве, то есть равенстве труда.
Касаясь этого вопроса,Каддафи пишет, что «наемные работники, как бы ни велик был их заработок – этоте же рабы. Наемный работник находится в полурабской зависимости от нанявшегоего хозяина». Сразу надо сказать, что эта мысль совсем не нова, выражение«наемные рабы» по отношению к наемным работникам применял еще Ленин, сравниваяих с крепостными рабами, да и до Ленина многие использовали это словосочетание.Каддафи просто воспринял эту идею и высказал свое мнение по этому поводу. Длятого чтобы избавиться от такого рабства, по мнению Каддафи, нужно отменитьзаработную плату, освободить человека «от ее оков», что будет возвращением «кестественным правилам, определявшим эти отношения до появления классов, разныхформ правления и законодательства, созданного человеком». Каддафивыдвигает лозунг «партнеры, а не наемные работники» и говорит о том, что«нормальным положение считается тогда, когда человек производит для себя сцелью удовлетворения своих потребностей или когда вместе с другими участвует впроизводственном процессе, удовлетворяя через него свои потребности. Но когдаодин человек использует другого за плату или бесплатно, чтобы удовлетворитьсвои потребности, то это не что иное, как самая настоящая эксплуатация». Вся этаидея очень сильно напоминает основной принцип коммунизма «от каждого поспособностям, каждому по потребностям», или, по крайней мере, социалистическийпринцип «от каждого по способностям, каждому по труду», когда «средствапроизводства принадлежат всему обществу. Каждый член общества, выполняяизвестную долю общественно–необходимой работы, получает удостоверение отобщества, что он такое–то количество работы отработал. По этому удостоверениюон получает из общественных складов предметов потребления соответственноеколичество предметов». Но Ленин говорит о том, что это еще не окончательноеравенство, а лишь ступень на пути к нему, ведь «отдельные люди не равны: одинсильнее, другой слабее; один женат, другой нет, у одного больше детей, удругого меньше, и т.д.». Этого вопроса касается и Каддафи, что нагляднее всегоможно увидеть во взглядах ливийского лидера на женский труд: «Женщина, которойв силу ее природы свойственны функции, отличные от функций мужчины, должна бытьпоставлена в иные, чем мужчина, условия… Заставлять детей выполнять работувзрослых – произвол и насилие. Заставлять женщину выполнять работу мужчины –также произвол и насилие».
Подытожив вышесказанное, можно говорить о том, что и в вопросе решения экономической проблемыу «Третьей мировой теории» и у коммунистической идеи налицо схожие черты, хотясам Каддафи от этого всячески отмежевывается.
Рассмотрев взглядыКаддафи и Ленина лишь на самые основные проблемы построения справедливогообщества, можно констатировать, что работа Ленина «Государство и революция»произвела определенное впечатление на молодого ливийского руководителя.Конечно, нельзя говорить о полном повторении Каддафи мыслей Ленина, но сказатьо влиянии Ленина на Каддафи можно. По крайней мере, совершенно ясно, что многиеленинские идеи заставили Каддафи задуматься о решении тех или иных общественныхпроблем и нашли отражение в «Зеленой книге».
Ознакомившись с работойЛенина «Государство и революция», Каддафи не мог не заинтересоваться еще однимнаправлением русской философской мысли – анархизмом. Ленин, хотя и был согласенс анархистами в ряде вопросов, вел, однако, полемику с ними, и это по–видимомузаинтересовало Каддафи. И он решил узнать идейные концепции тех, с кем спорилЛенин, из первоисточника. Именно поэтому для него был выполнен перевод основныхработ видных теоретиков анархизма – Бакунина и Кропоткина. В этих книгах также,как и у Ленина, выдвигалась идея построения справедливого общества.Высказывалась мысль, что «среди культурных наций зарождается новая формаобщества на смену старой: общество равных между собою». Правда, путь к созданиютакого общества анархисты предлагали во многом отличный от коммунистического,чем и заинтересовался Каддафи.
Оговоримся, однако, чтои Ленин, и Каддафи написали свои работы после победы революции в их странах, вто время как теоретики анархизма высказывали свои мысли до этого, призывая креволюции как к возможности изменения общества.
Выдвинутый Каддафилозунг «демократия – народный самоконтроль» вместо тезиса «демократия –контроль народа над правительством» не был оригинальным. Эту мысль высказал ещеБакунин, считавший, что «слово «демократия» означает не что иное, какуправление народом посредством народа и для народа, понимая под этим последнимнаименованием всю массу граждан – а в настоящее время надо прибавить игражданок, – составляющих нацию». По существу, в этой короткой, но емкой цитатекак бы вырисовывается будущая «Зеленая книга» Каддафи. К слову сказать, Бакунинуже в этом изречении прямо рекомендует женщинам реализовывать свои права. Этуже мысль – о равенстве прав мужчины и женщины высказывает и Каддафи в «Зеленойкниге».
Идею всеобщегоравенства выдвигают и Каддафи, и Бакунин. Причем последний в работе«Международное тайное общество освобождения человечества», говоря о том, что«полная свобода каждого возможна лишь при действительном равенстве всех»,вполне резонно замечает, что «речь идет не о фиктивном равенстве… в правахперед законом, наряду с самым чудовищным неравенством на деле» и не об«абсурдном равенстве индивидов, которое невозможно и которое вовсенежелательно, так как бесконечное разнообразие характеров, ума и способностейсоставляет, напротив, богатство человеческого рода», мысли, которую«клеветнически приписывают демократам, чтобы одержать над ними легкую победу».
Каддафи, также как иБакунин, отрицает все существующие в мире политические системы, называя их«порождением борьбы за власть между орудиями правления». Ливийский лидерподчеркивает, что победителем в этой борьбе «всегда выходит орудие правления –отдельная личность, группа людей, партия, класс, побежденным же всегдаоказывается народ...». Он говорит о правящем большинстве и угнетенномменьшинстве. О том же самом задолго до Каддафи (в 1870 г.) в работе «Наука инасущное революционное дело» писал Бакунин, деля граждан всех современных емугосударств на три группы: «на огромнейшее большинство массы, совсем неорганизованной, эксплуатируемой, но не эксплуатирующей; на довольнозначительное меньшинство, обнимающее все государственные сословия, меньшинство,в равную меру эксплуатирующее и эксплуатируемое...; и, наконец, на самоенезначительное меньшинство чистых и совершенно сознательных и сговоренных междусобою эксплуататоров–притеснителей – верховно–правительственное сословие».
Несмотря на то, чтоБакунин выделяет три группы граждан, а не две, мысль та же самая: правящаяэлита эксплуатирует подавляющее большинство населения.
В этом же разделе былобы целесообразно сравнить и взгляды Каддафи и русских анархистов нагосударство. Взгляды анархизма на государство предельно просты: государствоограничивает свободу людей, а «порядок в обществе никоим образом не долженограничивать свободу индивидов, из которых оно образуется, напротив, порядокдолжен вытекать из как можно большего развития и неограниченного расширениясвободы», поэтому, по мнению Бакунина, нужно уничтожить государство какобразование. Теперь посмотрим, что думает Каддафи на этот счет. Он считает, что«государство – это искусственное политическое, экономическое, а иногда ивоенное устройство, никак не связанное с понятием человечества и не имеющее кнему никакого отношения». Несмотря на то, что ливийский лидер иногда называетджамахирийский строй государством, вряд ли джамахирию можно назватьгосударством в полном смысле этого слова, так как любое государствопредполагает правящее меньшинство. В каком–то смысле в данном случае применимтермин «народное государство», который поначалу использовали коммунисты, однакопотом отказались от него, приняв критику анархистов.
Таким образом, можноговорить о том, что Каддафи вслед за анархистами отрицает государственнуювласть.
Каддафи называет семьюважнейшим рычагом гармонии внутри каждой нации. Семья, по его мнению, являетсяосновой всякой нации, затем он выводит целую цепочку: семья – племя – нация –мир. Главной мыслью является то, что «нация – это большая семья, прошедшая путьразвития от племени до совокупности племен...». Точно такую же мысль можнонайти и у Бакунина, только вместо термина «племя» он использует более близкое крусским реалиям слово «община» и пишет, что «она – ни что иное как естественноерасширение… семьи,… рода». Причем, говоря о семье, он, разумеется,имеет в виду не юридическую семью (то есть зарегистрированный брак), асвободную взаимность людей, не отягощенную государственными рамками. Понятие«федерация», предложенное Бакуниным, также предполагает организацию жизни отсемьи к общине, затем объединение общин на федеративной основе «в нации, нацийв человечество». Об этом же писал и Кропоткин в своих «Записках революционера»:«Возникнут также федерации общин между собою и потребительских общин спотребительскими союзами. И наконец возникнут еще более широкие союзы,покрывающие всю страну или несколько стран, члены которых будут соединяться дляудовлетворения экономических, умственных, художественных и нравственныхпотребностей, не ограничивающихся одной только страною».То есть по существуКаддафи развивает идеи Бакунина и Кропоткина, кооптируя их в свою концепцию.Одновременно он пытался претворять эти концепции на практике, предлагаяобъединение Ливии то с Египтом, то с Тунисом, то с Марокко, а то и объединиевсего арабского мира в единый союз, но потерпел сокрушительное фиаско и ссередины 1980–х охладел к этой идее.
Мы уже рассматриваливыше взгляды коммунистов на этот вопрос, теперь попробуем выяснить мнениеанархистов, Бакунин говорит «о трех формах человеческих объединений: обассоциации рабов, об ассоциации полурабов и об ассоциации свободных людей».«Полурабами» он называет наемных работников в связи с тем, что «им нисколько неразрешено пользоваться тем, что они производят. Они трудятся длянезначительного числа привилегированных, а не для самих себя, так как находятсяв положении эксплуатируемых и рабов и так как, согласно экономистам и другимлиберальным публицистам, этот замаскированный вид рабства –основное условиесвободы этого привилегированного меньшинства». Бакунинскую мысль развиваетКаддафи: «Наемные работники, как бы ни велик был их заработок, – это те жерабы. Наемный работник находится в полурабской (заметим: у Бакунина тоже«полурабы») зависимости от нанявшего его хозяина. Более того, он временный раб,и в основе его рабства – работа, за которую он получает плату от работодателя,независимо от того, является ли работодателем частное лицо или государство».
Взамен этого Каддафивыдвигает лозунг «партнеры, а не наемные работники», о чем уже говорилось выше.Эта идея несомненно близка к идее Бакунина о кооперации. В своемфундаментальном труде «Государственность и анархия» он, в частности, писал, что«кооперация, во всех ее видах, есть, несомненно, рациональная и справедливаяформа будущего производства». То же самое имел в виду и Кропоткин, когда писал,что члены анархического общества «не будут более вынуждены продавать свой труди свою мысль тем, которые теперь нанимают их по своему личному усмотрению. Онисмогут прилагать свои знания и способности к производству на пользу всех; и дляэтого они будут складываться в организации, так устроенные, чтобы сочетатьналичные силы для производства наивозможно большей суммы благосостояния длявсех, причем в то же время личному почину будет предоставлен полнейшийпростор».
Таким образом, мы можемуверенно констатировать, что Каддафи неспроста заказал переводы русскиханархистов на арабский язык. Он внимательно изучил их работы и по–своемуприменил их при разработке своей собственной политической модели.
Одним из главныхрасхождений коммунистов и анархистов является то, что все анархисты, начиная сПрудона, являются приверженцами федерализма, а все коммунисты, наоборот,называют себя «централистами» (термин Ленина). Рассмотрим обе точки зрения, Ф. Энгельссчитает, что «два пункта отличают союзное государство от вполне единогогосударства, именно: каждое отдельное государство, входящее в союз, имеет своеособое гражданское и уголовное законодательство, свое особое судоустройство, азатем то, что рядом с народной палатой существует палата представителей отгосударств». А это, по мнению коммунистов, является помехой развитию ипроцветанию общества. Анархисты, напротив, считают всякую централизацию помехойразвитию, трактуя ее как нарушение свободы. К этому необходимо добавить то, чтоанархизм отрицает любое государственное закодательство, считая, что «сгосударством должно погибнуть все, что называется юридическим правом, всякоеустройство сверху вниз путем законодательства и правительства, устройство,никогда не имевшего другой цели, кроме установления и систематизированиянародного труда в пользу управляющих классов». Но не будем акцентировать нашевнимание на том, что анархизм отрицает государство как таковое, а заострим еголишь на вопросе федерализма. Бакунин, например, в работе «Революционныйкатехизис» утверждает, что «нация должна представлять лишь федерацию провинций,желающих добровольно к ней принадлежать; она обязана уважать автономию каждойпровинции, но в то же время она вправе требовать, чтобы строй и сепаратноезаконодательство провинций, принадлежащих к федерации и желающих пользоватьсягарантиями, предоставляемыми нацией, соответствовали в существенных пунктахнациональному строю и законодательству».
Встает вопрос, к какойже из этих двух групп, к централистам или к федералистам, можно отнестиКаддафи? Надо сказать, что вряд ли можно дать однозначный ответ. На первыйвзгляд, ливийский лидер – чистой воды централист, ведь все ливийские народныекомитеты объединены во Всеобщий народный конгресс. Однако все не так просто:согласно «Третьей мировой теории», Всеобщий народный конгресс не являетсязаконодательным органом, на нем лишь обсуждаются решения местных народныхсобраний, что ставит под сомнение целесообразность существования Всеобщегонародного конгресса. Вот почему в этом видится близость джамахирийской моделивласти обществу, о котором писал Кропоткин, обществу, которое «будет состоятьиз множества союзов, объединенных между собою для всех целей, требующихобъединения, – из промышленных федераций для всякого рода производства...; и изпотребительских общин… Возникнут также федерации общин между собою ипотребительских общин с производительными союзами. И наконец, возникнут ещеболее широкие союзы, покрывающие всю страну...». Вот почему разумнее говорить облизости Каддафи к федерализму, а не к централизму. Однако прежде чем делатьтакой вывод, попробуем найти корень разногласий между федералистами ицентралистами.
Обе рассмотренные вышеточки зрения в общем–то по–разному трактуют один и тот же вопрос. Несмотря нато, что коммунисты говорят о централизации государства, а анархисты офедерализме нации, обе точки зрения подчеркивают, что местное самоуправление недолжно противоречить государственному (по коммунистам) или национальному (сточки зрения анархизма) законодательству. Таким образом, корнем в их спореявляется вопрос закона.
Каддафи своеобразнымобразом решает проблему, стоящую между этими двумя истинами. Он предлагает своепонимание закона. Ливийский лидер говорит, что «неправомерно и недемократичнопоручать выработку Закона общества комитету или парламенту. Столь женеправомерно и недемократично допустить, чтобы Закон общества изменялсяотдельными лицами, комитетами или парламентами». Действительно, любаяконституция, любой свод законов, если он придуман одним человеком или дажегруппой людей, будет не просто навязыванием своего мнения другим людям, адиктатурой и подавлением большинства населения. Именно на это обращал вниманиеБакунин, говоря о подмене государственного законодательства национальным,которое будет отвечать интересам нации. Каддафи просто развивает этуанархическую идею, когда говорит о том, что «подлинным законом обществаявляется либо обычай, либо религия». Оставим на время в стороне религию,которая, кстати, является основным источником законодательства в джамахирийскомобществе, и обратимся к обычаю как к единственному верному законодательству.Действительно, единый для всей нации обычай, будучи единственным законом,снимает вопрос противоречия местного законодательства национальному. А еслизакон один для всей нации, то отпадает и само разногласие между централизмом ифедерализмом. Просто необходимость централизации исчезнет. Причем под обычаемпонимаются не «придуманные» общественные ценности, а веками формировавшиесяменталитет и культура той или иной нации.
Единственное, о чем нестоит забывать, – это о добровольной принадлежности провинций к нации и ихготовности соблюдать этот обычай, иначе опять будет иметь место принуждение,что на практике мы наблюдаем повсеместно и по сей день. Не стала исключением ируководимая Каддафи ливийская джамахирия.
Подытоживаявыше сказанное, напомним, что в истории становления и развития ливийскойобщественной мысли в XX в. так и не нашлось места ни коммунистическим, нианархическим идеям, как и не были созданы ни партии, ни даже кружки,придерживающиеся этих взглядов. Каддафи, задумав создать собственнуюполитическую модель страны, отличную от капиталистической и коммунистической,не мог не изучить того, что было до него. В западных странах он доскональнопроработал и решительно отверг те модели государственного устройства, которыеназываются сейчас европейской, а на американском континенте –североамериканской демократией, восточные азиатские модели, к которым он такжеобращался тоже не вызвали у него большого интереса. И наконец, в 1970–х годах,когда он разочаровался в насеровской модели построения арабского социализма,Каддафи решил изучить еще один пласт мировой культуры, с которым почти не былзнаком, – наследие русских радикал–революционеров. Он обратился к трудам Ленина(через них, кстати, ознакомился с идеями Маркса и Энгельса), а затем изучилработы Бакунина и Кропоткина, которые и произвели на Каддафи неизгладимоевпечатление. По существу, в произведениях русских радикал–революционеров оннашел то, что искал, и то, что, по его мнению, могло быть применимо к ливийскойдействительности. Некоторые из этих идей, указанных выше (решение проблемыдемократии, отрицание государства, отрицание эксплуатации человека человеком идр.), он развил в своей «Зеленой книге», другие истолковал по–своему. Это идает основание сделать вывод об определенном влиянии идей русскихрадикал–революционеров на формирование мировоззрения Каддафи,
Говоря о том, чтоКаддафи кооптировал многие концепции русских мыслителей в свою «теорию», былобы неверным не указать на определенные различия в их идеях и воззренияхливийского лидера. Дело в том, что, несмотря на огромное количество мыслей, схожихпо своему характеру с идеями русских радикал–революционеров, мы не можемназвать Каддафи ни коммунистом, ни анархистом, потому что, соглашаясь с этимимыслителями в одном, он расходится с ними в другом. Поэтому, на наш взгляд,нельзя говорить о полном повторении Каддафи ленинских идей или идей русскиханархистов, так как есть ряд пунктов, по которым ливийский лидер расходитсявышеупомянутыми теоретиками и высказывает свою точку зрения.
Рассматривая выше общиечерты «Зеленой книги» Каддафи и труда Ленина «Государство и революция», мы ужестолкнулись с тем, что в обеих работах ставятся одни и те же проблемы. Различияже между ними в том, что решения этих проблем предлагаются зачастую совершенноразные, порой противоположные друг к другу. Более того, во многом Каддафипросто не согласен с Лениным и выдвигает идеи, противоречащие коммунистическойтеории.
И Ленин, и Каддафисходятся в том, что после победы революции и уничтожения государственной машинывласть нужно передать народу. Однако Ленин считает, что, в первую очередь, встране должна быть установлена «революционная и преходящая форма государства»–диктатура пролетариата для того, чтобы сломить окончательное сопротивлениекапиталистов. Каддафи с этим категорически не согласен, так как, по его мнению,любая диктатура губительна для страны, будь то диктатура партии, класса иликлана. Ливийский лидер убежден, что если один класс находится у власти, то он«подчиняет себе общество, в котором господствует». Развивая эту мысль,он утверждает, что «во всех случаях народ не является ни классом, ни партией,ни племенем, ни кланом, которые представляют собой лишь часть народа, составляяменьшинство», то есть опять налицо диктатура меньшинства. Несмотря на то, чтоЛенин настаивает на численном превосходстве пролетариата над другими классами,вряд ли можно с этим согласиться. Возникает сомнение и во «временности» этойдиктатуры, так как она предполагает наличие оппозиции. Эту коммунистическуюидею, к слову сказать, жестко критиковал еще Бакунин, говоря о том, что «междуреволюционною диктатурою и государственностью вся разница состоит только вовнешней обстановке. В сущности же они представляют собой одно и тоже управлениебольшинства меньшинством… Поэтому они одинаково реакционны, имея как та, так идругая результатом непосредственным и непременным упрочнение политических иэкономических привилегий управляющего меньшинства и политического иэкономического рабства народных масс». Известно, что на практике временнаяреволюционная диктатура сменилась властью коммунистической партии, и хотя этавласть уже не называлась диктатурой, Каддафи дает ей именно такое определение,говоря о том, что «партия – это современная диктатура, это современноедиктаторское орудие правления, поскольку партия – это власть части над целым».
Вместо такой диктатурыливийский лидер предлагает систему народных комитетов, во многом близкуюанархическому принципу федерации.
И Ленин, и Каддафивыступают против парламентаризма, считая его орудием эксплуатации народа,однако замену парламентам они предлагают разную. Ленин считает, что «выход изпарламентаризма, конечно, не в уничтожении представительских учреждений ивыборности… Представительские учреждения остаются, но парламентаризма, какособой системы, как разделения труда законодательного и исполнительного, какпривилегированного положения для депутатов», существовать не должно. Более тогоон убежден, что «без представительских учреждений мы не можем себе представитьдемократии». Эти учреждения Ленин называет коммунами и считает, что «коммунадолжна быть не парламентским учреждением, а работающим, в одно и тоже времязаконодательствующим и исполняющим законы», полностью принимая точкузрения Маркса по этому вопросу. Каддафи же придерживается гораздо болеерадикальных взглядов и не приемлет ленинской позиции. Он выдвигает лозунг«Никакого представительства от имени народа!» и считает, что «власть должнаполностью принадлежать народу». Ливийский лидер отрицает и выборы,считая, что при выборах «наблюдается отказ от власти в пользу избранного лица,которое возносится над избравшими его людьми». И здесь опять было бы уместнорассмотреть мнение Бакунина на этот счет. Говоря оподобного родапредставительстве, предлагаемом коммунистами, он пишет: «На этой фикции мнимогонародного представительства и на действительном факте управления народных масснезначительною горстью привилегированных избранных или даже не избранныхтолпами народа, согнанных для выборов и никогда не знающими, зачем и кого онивыбирают; на этом мнимом и отвлеченном выражении общенародной мысли и воли, окоторых живой и настоящий народ не имеет даже малейшего представления,основываются одинаковым образом и теория государственности, и теория такназываемой революционной диктатуры».
Итак, отрицаяпарламентаризм, Каддафи кардинальным образом расходится с Лениным во взглядахна представительские учреждения, причем в своей справедливой критикепредставительства позиция ливийского лидера снова очень близка к точке зренияБакунина.
Таким образом, можносделать вывод, что по ряду вопросов Каддафи сильно расходится с Лениным. Преждевсего, это вопросы диктатуры пролетариата, диктатуры одной партии (впрочемливийский лидер отрицает партийную систему в принципе, независимо от количествапартий называя ее диктатурой), вопрос представительства. Примечательно также,что, выявляя различия с коммунистической теорией, мы снова обнаружили явныесходства с анархизмом.
Несмотря намногочисленные сходства «Третьей мировой теории» Каддафи с идеями русскиханархистов и фактически одинаковую критическую позицию по отношению к некоторымкоммунистическим принципам, между ними имеются и некоторые различия.
Каддафи, подобноанархистам, отрицает любую власть, считая, что вся власть должна принадлежатьнароду. Но пути передачи власти народу он предлагает несколько отличные от предложенийанархистов, хотя и здесь можно обнаружить некоторые сходства.
Если сопоставитьвзгляды Кропоткина и Каддафи на этот вопрос, то можно увидеть, что они обапо–разному трактуют федеративный принцип организации общества. Кропоткинвыдвигает идею анархического коммунизма, когда все общество состоит изсвободных союзов, которые взаимодействуют друг с другом посредством свободныхсоглашений, установленных «непосредственно, помимо всякого вмешательствацентрального правительства, без законов, изданных для различных обществ»10.Выдвигается идея свободного союза общин между собою, организация общества снизувверх: от семьи к нации. Каддафи также предлагает организацию общества нафедеративной основе: «весь народ делится на множество небольших групп, называемыхпервичными народными собраниями… Каждое народное собрание избирает народныйкомитет, состоящий из нескольких членов… Всеобщее народное собрание избираетнародный комитет, называемый Высшим народным комитетом, который составляют всесекретари отраслевых высших народных комитетов». Надо также отметить, чтопомимо системы народных комитетов Каддафи предлагает институт народныхконгрессов снизу доверху: от первичных на местах до Всеобщего народногоконгресса в центре.
Из сказанного вышевидно, что, несмотря на внешнее сходство, в идеях Кропоткина и Каддафи естьсущественное отличие: ливийский лидер предлагает объединение всего народа внекие организации, в которых так или иначе сохраняется выборная система, чтосам ливийский лидер считает несправедливым. Более того, абсолютно непонятнанеобходимость существования Высшего народного комитета и отраслевых высшихнародных комитетов, если они не меняют решения местных народных комитетов.Непонятно, зачем нужна эта мнимая централизация? Согласно «Третьей теории», ихзадачей «является контроль за исполнением решений первичных народных собраний».Но не совсем ясна необходимость такого контроля: если сам народ принял решениечто–то сделать, то зачем контролировать, сделает он это или нет, тем более, чтолюбой контроль так или иначе нарушает свободу. Каддафи, правда, говорит,отрицая представительство, что народ таким образом контролирует сам себя, но издесь с ним можно не согласиться, ведь секретари всеобщих народных комитетоввсе–таки являются представителями народа, своеобразным меньшинством,контролирующим общество. У Кропоткина же нет ни слова о таком «контроле» наднародом.
Таким образом, налицоразница между «Третьей теорией» Каддафи и анархическим коммунизмом Кропоткина.Эта разница в том, что Кропоткин не предлагает разделения народа на какие бы тони было организации и создания неких структур, которые контролировали бы ихдеятельность, как это делает Каддафи, а говорит о союзе общин. И в этом«теория» Каддафи скорее ближе к ленинской идее власти советов, чем к анархическимпринципам реальной власти народа.
Мы уже затрагивали этупроблему выше, однако попытаемся теперь рассмотреть ее более внимательно.Каддафи согласен с анархистами в том, что любой закон, придуманный отдельнымипредставителями народа, несправедлив и олицетворяет собой диктатуруменьшинства. Он пишет, что «закон диктаторских орудий подменил собойестественный закон. Закон, созданный человеком, заменил естественный закон,критерии сместились». Считая это неверным, Каддафи приходит к тому, что «единственноправильным законом любого общества являются обычаи и религия или и то, и другоевместе». Ливийский лидер по–своему доказывает это. «Религия, – пишет он, –усваивает и включает в себя обычай. Большинство материальных мер наказания врелигии откладывается до Судного дня, а большая часть предписаний излагается ввиде проповедей, наставлений и ответов на вопросы. Это наиболее соответствующийчеловеческому достоинству закон. Религия предусматривает немедленное наказаниетолько в крайних случаях, когда это необходимо для защиты общества». Каддафиобъединяет понятия религии и обычая в одно целое, тогда как анархистыразграничивают их.
В первую очередь,хотелось бы рассмотреть понимание анархистами сущности любой религии. Бакунинна примере христианства раскрывает «истинную сущность всякой религиознойсистемы, представляющей собой обеднение, порабощение и уничтожение человечествав пользу божественности. Раз Бог – все, действительный мир и человек – ничто.Раз Бог – господин, человек – раб. Неспособный сам по себе найтисправедливость, истину и вечную жизнь, он может достигнуть их лишь при помощибожественного откровения. Но кто провозглашает откровение, тот называет такжепроповедников откровения, мессий, пророков, священников и законодателей,вдохновленных самим Богом. А все они, раз признанные представителями божествана земле, в качестве святых учителей человечества, избранных самим Богом, чтобынаправить человечество на путь спасения, должны пользоваться абсолютнойвластью… Рабы Бога, люди, должны быть рабами и Церкви, и Государства,поскольку оно освящено церковью». Бакунин говорит о власти Церкви и о связи еес государством. Он развивает эту мысль, утверждая, что «все церкви,христианские и нехристианские, наряду со своей духовной пропагандой, вероятно,чтобы ускорить и укрепить ее успех, никогда не пренебрегали тем, чтобысорганизоваться в крупные компании для экономической эксплуатации масс и ихтруда под покровительством и с прямого и специального благословениякакого–нибудь божества; что все государства, которые при своем происхождении,как известно, были со всеми своими политическими и юридическими учреждениями исвоими господствующими и привилегированными классами не чем иным, как светскимиотделениями этих различных церквей, имели также своим главным предметом лишь туже самую эксплуатацию на пользу светского меньшинства, косвенно узаконенногоцерковью». То есть Бакунин еще в XIX в. ставил под сомнение справедливостьпостулатов религии в качестве закона общества. Причем в данном случае нас уже вбольшей мере интересуют не взгляды на религию, не личные убеждения Бакунина илиКаддафи (хотя известно, что первый приводит доказательства того, что Бога несуществует, в труде «Философские рассуждения о божественном призраке, одействительном мире и о человеке», тогда как ливийский лидер во всех своихработах исходит из принципов ислама), а их отношение к посредникам между Богоми людьми – ко всевозможным религиозным учреждениям. Каддафи почему–то неговорит ни слова об эксплуатации масс церковью. Критикуя государство, он как быне замечает этого, казалось бы, абсолютно явного диктата меньшинства. Ответ навопрос, почему ливийский лидер обходит эту проблему, не так уж сложно найти, идело тут не только в мусульманской правоверности Каддафи. Создавая «Зеленую книгу»,он прекрасно представлял себе, что, критикуя религию, он едва ли найдет себеподдержку в воспитанных на исламских догмах ливийских массах. Именно поэтому,воспевая свободу, он не переступил этой «грани».
Но несмотря на явноерасхождение во взглядах на религию, можно увидеть сходство во взгляде на обычайкак закон общества. Анархисты считают это правильным, отделяя, правда, обычаиот религии, справедливо соотнося так называемые религиозные обычаи сгосударственными и считая их искусственно навязываемыми массам. Каддафисходится с анархизмом в том, что «обычай есть выражение естественной жизнинародов». Кропоткин, говоря об установлявшихся путем обычая привычках,подчеркивал, что они «представляют собой правила нравственности», указываятакже на постоянное развитие таких обычаев и возможность естественногоизменения законов,
Однако анархисты несчитают обычай единственным законом общества. Бакунин, критикуя всегосударственные законодательства, всегда подчеркивал свою приверженность кестественным законам природы, которые регулируют жизнь любого общества, называяих «действительными способами природы» и постоянно подчеркивая бессмысленностьборьбы с ними. Кропоткин, помимо обычая как закона общества, говорил о«свободном соглашении» как о регулировании отношений между общинами, посвятивэтому целую главу в своей известной работе «Хлеб и воля». Основным принципоманархического общества является также необходимость мирного сосуществованияиндивидов, так чтобы обществу не угрожала никакая опасность: каждый волен житьтак, как хочет, но не нарушать при этом свободу других.
Итак, Каддафи, вслед заанархистами, объявляет обычай естественным и справедливым законом общества,избегая при этом любой критики по отношению к религии и даже считая все обычаиее частью. В истории каддафиевской Ливии имели правда место некоторыестолкновения с религией. Так, еще в 70–х годах Каддафи под предлогом того, чтоКоран представляет собой свод проповедей живого человека, а любой живой человекможет ошибаться, допускал внесение добавлений и изменений в эту священную книгумусульман. Более того, когда в ливийских мечетях начала раздаватся критикапостулатов «Третьей мировой теории», Каддафи произвел аресты среди видныхмусульманских религиозных деятелей под тем предлогом, что они сами недостаточнохорошо знали текст Корана. В 80–х годах ливийский лидер пошел еще дальше: повсей стране в средствах наглядной агитации стали превалировать цитаты из«Зеленой книги», а не изречения из Корана. Но, несмотря на все это, ливийскийлидер никогда не отличался таким резко негативным отношением к религии, котороемы встречаем у русских анархистов.
Таким образом, несмотряна многочисленные сходства «Третьей мировой теории» с идеями русскиханархистов, имеется и ряд отличий. Прежде всего, это определенная разница ввопросе передачи власти народу, отличия во взглядах на закон общества, и,наконец, это принципиально разные позиции по отношению к религии.
В целом, ознакомившисьс теоретическим наследием русских радикал–революционеров, Каддафи взял у них то,что касалось тех особенностей русской общины, которые имели общие черты сливийским менталитетом и могли быть использованы на ливийской почве. Ливийскаяспецифика, конечно, имела свои отличия от русской общины. И под это«специфическое» Каддафи попытался подвести свои теоретические разработки, чтобыони соответствовали ливийскому укладу жизни и были восприняты простымиливийцами. Видимо, поэтому ливийский лидер не смог согласиться как с идеямиЛенина насчет диктатуры пролетариата, например, так и с идеями Бакунина оботрицании религии. Разрабатывая свою теорию народовластия, Каддафи избрал вкачестве основы непредставительную форму демократии, позволившую емудесятилетиями находиться у власти без ротации и преемственности. Предложеннаяим народу модель власти, которую он назвал джамахирией, в принципе не имеетаналога ни в Арабском мире, ни за его пределами и, действительно, отличаетсякак от капиталистических, так и от социалистических традиционных формправления. По существу же, в ней эклектически смешаны элементы и анархизма, икоммунизма, и капитализма, перенесенные на ливийскую бедуинскуюдействительность.
Источники
1. Daza M.H. Understanding the traditionalbuilt environment: crisis, change and the issue of human needs in the contextof habitations and settlements in Libya. – Philadelfia: University of Pennsylvania, 1982, c. 38.
2. Hajjar S.G. The Jamahiriya experiment in Libya: Qadhafi and Rousseau.–Journal of Modern African Studies, N.Y., 1980, №18, с.181.
3. Ansell M.,Al–Arifi I. The Libyan Revolution: A source–book of Legal and HistoricalDocuments. Stoughton, Wisconsin: Oleander Press, 1972, c. 11.
4. ЗейданM.Идеолоджийя ас–савра аль–либийя. Тараблюс: Гейятавджигат, 1973, стр. 92.
5. Аль–фаджраль–джадид. Тараблюс. 01.09.1972
6. Mitchell Е.Islam in colonel Qaddafi's thought. The World today. L., 1982 July –August.
7. The Fundamentals of the Thirdinternational Theory, Tripoly: Lybyan press, 1974, c. 6.
8. Bleuchot H. The «Green Book»: itscontext and meaning. Lybya since independence. L., Groom Helm. 1982, с.164.
9. Bearman J. The Formation and Characterof the ContemporatyLybian State. Paper presented at the BRISMES annualConference, 12–15 July 1987, Exeter, с.5.
10. Gaddafi M, The Green Book. Part one. TheSolution of the problem of Democracy. «The Authority of the People». London: Martin Brian and O'keeffe, 1976.