Реферат: Исламский фундаментализм и революция
Взаимоотношения ислама и революции сложно эволюционировали вXX веке от полной несовместимости до слияния в общепризнанном понятии«исламская революция», официально принятом в 1978 г. в Иране. Эгалитаризм,коллективизм и соответствующие представления о социальной справедливости висламе (например, принцип «садака», предписывающий зажиточным мусульманамзаботиться о неимущих единоверцах) служили обоснованием для выступленийреволюционного характера в странах ислама на всем протяжении их истории, ноникогда не выдвигались до XX века в качестве главной причины того или иноговыступления. Более того, исламские идеологи, в том числе реформаторы ислама,осуждали «социалистические теории Запада», считая, что они «несут зло – расколобщества, анархию и безверие». Этим теориям Джамаль ад-Дин аль-Афганипротивопоставлял принципы «шуры» (совета, совещания) и социального мира1.Одновременно он осуждал выступления против монархов и знати, тем более –репрессии революционеров против них2.
В XX веке многое изменилось. Мусульмане самых разных странучаствовали в двух мировых войнах и множестве национально-освободительныхдвижений, так или иначе сопровождавшихся вооруженной борьбой и социальнымнасилием революционного характера. Почти все страны ислама пережили в минувшемстолетии экономические кризисы, стихийные бедствия, политические перевороты,радикальную трансформацию общественных структур и морально-психологическогоклимата вследствие включения в мирохозяйственные связи и сложной, как правило –крайне болезненной, адаптации к воздействию культуры, технологии,организационных принципов, этики, нравов и эстетики Запада, что сопровождалось«вестернизацией» значительных секторов и отдельных слоев восточного общества.
Мусульмане дольше других людей Востока – примерно 1300 лет –общались с европейцами. И около 1000 лет они оказывают сопротивлениеевропейской экспансии, которую всегда считали не только военной, но такжедуховной и прежде всего религиозной агрессией. Неудачи в этом противостоянии запоследние 3–4 столетия неимоверно ожесточили мусульман. Надо при этом сделатьлишь одну оговорку: мусульмане не выступают против западной цивилизации кактаковой или вообще влияния Запада. Но они решительно против военного,политического, экономического и особенно духовного господства иноверцев, ибосчитают его покушением не только на свою свободу, но и на самобытность,неповторимость собственной цивилизации.
Однако ход событий в XX веке не оставлял им иного выбора,кроме борьбы. Колониальные порядки сменились более изощренной политикой неоколониализма,продолжившей и даже закрепившей господство Запада в сферах экономики, финансов,науки, техники, военного дела. Даже сбросив оковы политической зависимости,страны ислама остались отсталой периферией мирового капитализма, во многомсверяющей свою хозяйственную, политическую и социокультурную жизнь стребованиями развитых стран, как правило – своих бывших метрополий. Изменениебыта, нравов и обычаев под воздействием идущей с Запада модернизации подрываеттрадиционную монополию ислама в этих сферах жизни мусульман, что не может невызвать крайне негативной реакции и официальных представителей ислама, инаиболее традиционалистски настроенной части верующих. Модернизация экономикистран ислама и начавшийся процесс глобализации способствуют быстрой пауперизациизначительной доли, если не большинства мусульман, наплыву в города разоренныхсельских жителей, ввиду чего ускоренная урбанизация населения от Сенегала доИндонезии приводит к невиданному ранее скоплению «горючего материала» в лиценеимущих маргиналов, представляющих собой своего рода социальный динамит. Астраны Запада, в первую очередь США, многое сделали для взрыва этого динамита.
Исследователи самых разных взглядов констатируют повсеместнуюнеудачу стран ислама в попытках обеспечить «адекватный экономический рост… врамках западной экономической политики». В результате «многие мусульманесмотрят на ислам как на более справедливую экономическую систему». По мерероста социальной напряженности в большинстве стран ислама вследствиеразочарования масс в проводимой светскими (как правило, прозападными)правительствами политике все более распространенной практикой такихправительств становятся диктаторские методы управления, репрессии, цензура,пытки и нарушения гражданских прав, тайные убийства, уродование и похищениеполитических оппонентов, которыми власти нередко отвечают на разоблачениекоррупции и разложение госаппарата, как и на любую критику, часто ведущуюся спозиций исламской морали. Недовольство многих мусульман вызывает такженевозможность противостоять западному влиянию ввиду содействия ему со стороныправящих кругов таких стран, как Турция, Иордания, Египет, Малайзия, Пакистан имногих других. Принятие рядом мусульманских лидеров американской версии «угрозымусульманского заговора» вызывает особое возмущение в мире ислама. Сильнейшимраздражителем общественного мнения в арабских странах и в мире ислама сталиутрата Палестины и возникновение Израиля, что трактуется мусульманами не толькокак политическое и военно-стратегическое поражение, но и как удар по исламуиноконфессиональной силы, нанесенный с помощью Запада. Поэтому готовность рядамусульманских государств, а также ведущих палестинских лидеров вести переговорыс Израилем трактуется как следствие «американского опекунства» и «унизительныйфарс»6.
Все эти факторы и создали условия для перехода стран инародов ислама от национализма, широко распространенного в 20–60-х годах XXвека, к исламскому радикализму или, как предпочитают выражаться некоторыеавторы, «революционному исламу». Этот переход был определен и обозначенисламской революцией 1978–1979 гг. в Иране – единственной в XX веке,проходившей под руководством мусульманского духовенства и максимальноотразившей все вышеперечисленные причины революционности мусульман. Конечно, вИране для этого сложились особенно благоприятные условия: наличие более тысячиносителей высшего духовного шиитского звания «аятолла», во многих случаяхсвязанных с богатыми и влиятельными семействами; огромное влияние около 200тыс. улемов и служителей культа, контролирующих более 80 тыс. мечетей (и,следовательно, посещающих их верующих) и около 300 медресе и религиозныхучебных заведений с ежегодным выпуском до 60 тыс. учащихся. Помимо этого, встране насчитывается более 1,5 млн. «сейидов» (потомков Пророка), весьмапочитаемых верующими и объективно заинтересованных в усилении позиций ислама вовсех сферах жизни. Против этих сил режим шаха – светский, демонстративнопрозападный, деспотический и действовавший террористическими методами (приопоре на охранку и систему доносов) – оказался несостоятелен. В труднойситуации резко возросшей социальной напряженности и политической смуты шахскийрежим, ухитрившийся предварительно поссориться с духовенством (из-заограничения вакфов, контроля над судами и образованием, «вестернизации» быта ит.п.), был лишен идеологических рычагов воздействия на общество и, несмотря навсемерную поддержку США, пал. Это произвело впечатление разорвавшейся бомбы ипородило «исламский бум» 70–80-х годов7.
Влиянию «революционного ислама» в мире и дальнейшемураспространению его идей в огромной степени способствовала война в Афганистане1979–1989 гг., спровоцировавшая наплыв в эту страну десятков тысяч исламскихдобровольцев со всех концов мира, вовлечение в афганские события Пакистана, СаудовскойАравии и США (в гораздо меньшей степени, но все же – Ирана, а также Китая),рост на антисоветской основе сил исламского фундаментализма во всех регионахраспространения ислама, включая СССР. Усилению радикальных направленийфундаментализма содействовали, с одной стороны, информационная война,развернутая фундаменталистами повсеместно, кое-где при поддержке западных СМИ,с другой – все возраставшая материальная, техническая и кадровая поддержкамоджахедов в Афганистане и вообще экстремистов от фундаментализма общинамимусульман-иммигрантов в Европе и Америке, насчитывавших к середине 90-х годов вобщей сложности до 18 млн. человек8. Значение проводимых наиболее радикальнымилидерами этих общин сбора средств, обучения боевиков, кампаний в СМИ, а также обращенияв ислам теперь уже десятков тысяч европейцев и американцев становится все болееи более серьезным фактором международной жизни.
На рубеже XX–XXI веков исламский радикализм или«революционный ислам» в разной степени и разными способами демонстрирует своюсилу в Афганистане, Иране, Пакистане, Египте, Йемене, Судане, Алжире, наСеверном Кавказе, весьма заметен в Средней Азии, на северо-западе Китая (вСиньцзяне), в Бангладеш, среди мощной мусульманской общины Индии (до 100 млн.чел.), в Ливане, Палестине, Ливии, Марокко, Боснии, а также – в средеупомянутых выше мусульманских диаспор – на Западе. Целью исламоэкстремистовявляется осуществление повсюду «исламской революции» по типу иранской споследующим созданием «исламского государства» (иногда уточняется – «исламскойреспублики»), конституцией которого был бы Коран9.
В сущности, их целью является полная перестройка общества напринципах Корана и шариата. В Египте, например, с 1980 г. демонстрации стребованием введения шариата как основы законодательства в течение многих летувлекали за собой от 40 тыс. до 100 тыс. человек в разных городах страны,исламские ассоциации объединяли миллионы людей, были представлены депутатами впарламенте и контролировали 180 «исламских» компаний с общим капиталом в 25 млрд.долларов. В Алжире ныне легально действует весьма влиятельное «Движение заисламское общество», имеющее мощную фракцию в парламенте.
Рассмотрев все современные факторы, питающие «революционныйислам», не стоит упускать из виду также историческое и политическоепроисхождение самого понятия революционности в исламе. Оно, безусловно, связанос революционными событиями 1917–1921 гг. в России, подорвавшими традиционныеустои жизни миллионов мусульман и кардинально изменившими в дальнейшем условияих существования.
Февраль и октябрь 1917 г. объективно способствовалиисчезновению уверенности мусульман в силе, прочности и авторитетностиРоссийского государства, сотрясаемого малопонятными преобладающей их частиреволюциями (да еще двумя за один год!) и позволяющего ниспровергать самыеосновы своего существования. Для мусульман легитимность власти даже Временногоправительства была сомнительна, ибо не была освящена ни монархией, ни церковью,ни традицией. Октябрь 1917 г. добавил к этим сомнениям ощущение полного разрывасо всеми предшествующими традициями, да и со всем, что олицетворяло российскуюцивилизацию. Это породило убеждение в том, что мусульманам отныне не по пути ссаморазрушающейся, отказывающейся от самой себя Россией, погрузившейся в хаос,анархию и революционный нигилизм. К тому же антирелигиозный экстремизм, охотнодемонстрируемый большевиками, особенно отталкивал мусульман, для которыхбезбожие – не просто преступление, а самоуничтожение.
Мусульманская элита России еще как-то могла мириться свластью Временного правительства, которую на местах обычно представляли восновном старые партнеры этой элиты – дореволюционные чиновники,предприниматели, интеллигенты. Социальная катастрофа, их постигшая в октябре1917 г., угрожала существованию и мусульманской элиты. Поэтому она практическиповсеместно оказала сопротивление новой власти, утверждение которой вовсе небыло (как, впрочем, и во многих областях собственно России) «триумфальнымшествием». Вследствие этого совершенно неверно представлять дело так, что «революциябыла исключительно делом русских», а мусульмане-де, оставались «безразличныминаблюдателями», лишь иногда симпатизируя большевикам «исключительно ввидусвоего недоверия Временному правительству». Эта точка зрения А.Беннигсена иШ.Лемерсье-Келькже противоречит фактам.
Одной из главных причин успеха большевиков в борьбе завлияние на мусульман явилось непонимание их противниками невозможности возвратак старому, а также – то обстоятельство, что провозглашенная большевикамиполитика уважения национальной и религиозно-культурной самобытности мусульман,их права на самоопределение и автономию очень гибко и умело проводиласьвыдающимся татарским революционером и мыслителем Мирсаидом Султан-Галиевым. Егознанию культуры и обычаев мусульман, его таланту и усилиям Советская властьобязана тем, что большинство мусульман России осталось тогда либо в стороне отгражданской войны 1918–1922 гг. и последующих выступлений басмачей, либовыступило на стороне большевиков, особенно тогда, когда после 1922 г. были восстановленышариатские суды, возвращено имущество мечетей и медресе, возрождены вакфы,празднование пятницы вместо воскресенья, выборность имамов и т.п. В 1923 г. ипозже выдвигались лозунги о совместимости новой власти и ислама.
И хотя вскоре от всего этого отказались, опыт взаимодействияислама и революции, широких масс мусульман и радикального движения социальногопротеста остался. До конца он так и не был уничтожен последующей сталинскойполитикой антимусульманских репрессий, начавшейся со спора с Султан-Галиевым ипоследующего его отстранения со всех партийных постов, ареста и осуждения.Недаром Троцкий впоследствии назвал Султан-Галиева «первой жертвой генсека».
Знаменитый французский востоковед Жак Берк был лишь частичноправ в 1964 г., когда объяснял суть конфликта Султан-Галиева и Сталинаверностью советской системы «индустриальным схемам и общим местам», что ипобудило ее отвергнуть предложение Султан-Галиева «базировать распространениемарксизма среди народов степей на татарской самобытности, понимаемой как«форма» социалистического содержания». Конечно, догматизм и невежество мешалимногим партаппаратчикам верно оценить концепции Султан-Галиева. Они непонимали, что только бережное и уважительное отношение к религии, обычаям,традициям мусульман, их культуре и быту давало единственный шанс принятия идейсоциализма миром ислама. Это и отстаивал Султан-Галиев. Он был незаменим, когданадо было завоевывать авторитет у мусульман, привлекать их на свою сторону,сбивать первую волну национализма и басмачества в Поволжье и Крыму, на Кавказеи в Средней Азии. Но Султан-Галиев, стремившийся всерьез продолжатьдемократическую политику уважения национальных прав и особенностей, признанияроли ислама и местных обычаев не на словах, а на деле, такой Султан-Галиев былСталину не только не нужен, но и опасен как соперник. Поэтому и возниклипровокационное «дело Султан-Галиева» и последующая «борьба ссултан-галиевщиной», организованные Сталиным и продолжавшиеся уже послеотстранения Султан-Галиева и вплоть до его казни в 1940 г.
Вследствие этого осталась нереализованной потенциальнаявозможность творческого восприятия и учета восточной (в том числе исламской)реальности. А значение наследия Султан-Галиева, нацеленного на синтез этойреальности с идеями революции и социализма, полностью раскрылось лишь во второйполовине XX века. Игнорирование идей Султан-Галиева привело к отходу отсоциализма и переходу к национализму таких лидеров, как Заки Валидов, МобендНат Рой, Тан Малака. В 60–70-е годы его идеями, особенно – гибким учетомпсихологии и образа жизни восточного крестьянства и определением роли ислама впроцессе революционного обновления общества, увлекались такие деятели, какГамаль Абдель Насер в Египте, Ахмед Бен Белла в Алжире, Муаммар Каддафи в Ливиии Али Шариати в Иране. В 80–90-е годы работы Султан-Галиева получили широкоепризнание (в Казани создан общественный фонд его имени, печатаются егополитические и литературные произведения). О нем пишут крупнейшие востоковедыАнглии, Франции, США, Японии. И можно лишь согласиться с ШамилемМухаммедъяровым: «Анализ Султан-Галиева оказался… настолько глубоким иточным, что его значимость в подлинном масштабе раскрывается только в нашидни».
Возможно, реализация его идей способствовала бы уже в первыедесятилетия XX века умелой концентрации и ориентации революционной энергии мираислама на созидательных задачах, на поисках социальной справедливости мирнымисредствами. И кто знает, может быть, мир был бы избавлен от многих бедфанатизма, экстремизма, терроризма, милитаризма и других видов насилия, которыеимели или имеют место от Индонезии и Бангладеш до Алжира и Боснии, не говоряуже об Афганистане и Чечне.
Все эти беды – вовсе не порождение исламского социализма,национализма или фундаментализма, как думают многие на Западе (да и в России).Они – следствие нерешенности, загнанности внутрь и подспудного тления такихвзрывоопасных проблем мира ислама, как отсталость, нищета, вопиющее социальноенеравенство и социальная несправедливость, оскорбление национального и религиозногосознания экономическим засильем иностранцев, культурно-идеологическимнеоколониализмом и военными акциями великих держав. Возможно, всего этого (илимногого из этого) не было бы, если бы идеи Султан-Галиева были не временным (в1917–1921 гг.), а постоянным теоретическим и практическим оружием революции вРоссии, если бы, основываясь на них, действительно не на словах, а на делеудалось бы создать синтез европейского интернационализма, передовых достиженийнауки и цивилизации Европы с уважением культуры и религии мусульман,особенностей их общественного уклада и образа жизни, с модернизацией их нравови обычаев при учете лучших традиций.
Однако был избран иной путь, частью которого стала цепьрепрессий, уничтожившая миллионы мусульман, в том числе – большинствосторонников модернизации исламского общества. Это фактически зачеркнуло многиедостижения СССР в области национальной политики, осложнив и без того непростыерусско-мусульманские отношения, затруднив и затормозив русско-мусульманскоесближение. Политика Сталина привела на позиции борьбы с Советской Россиеймногих ранее пророссийски настроенных мусульман. Фактически они вынуждены былизабыть о своей былой включенности в российскую политику и культуру, невольнопротивопоставляя всероссийскому «централизаторству» большевиков автономизм идаже сепаратизм своих соотечественников и единоверцев.
Вместе с тем положение ислама в СССР было достаточнопротиворечиво. Как бы то ни было, но «советизация» мусульманских регионовсопровождалась модернизацией общества, ростом экономики, сферы просвещения исоциальных гарантий, расцветом национальной культуры и началом формированиягражданского самосознания мусульман, чему способствовало их сближение с другиминародами СССР, особенно с русскими, в том числе – в правовом, социокультурном иличном плане. Эту сторону жизни мусульман в СССР нельзя забывать. Фактическиими был образован совместно с другими народами СССР «социум общей судьбы»,державшийся до 1991 г.
Значительный ущерб авторитету и образу СССР, а также его влияниюсреди мусульман всего мира нанесла эмиграция за рубеж таких видных политическихи общественных деятелей, как А.-З.Валидов (Заки Валиди Тоган), Гаяз Исхаки,Мустафа Чокаев (Чокай-оглы) и другие. От Японии и Германии до Польши иСкандинавии, но особенно в Турции они продолжали политическую деятельность,объединяли вокруг себя мусульман-эмигрантов Поволжья, Крыма и Центральной Азии,а также Сибири и Кавказа, вели очень действенную агитацию против СССР,способствуя проводившейся Западом политике изоляции СССР. Лишь много позже, в50–60-е годы, когда СССР взял курс на поддержку освободительных движений взарубежной Азии и Африке, Москвой была проявлена «удивительная терпимость поотношению к исламу».
Таким образом, события 1917 г., взорвав старое общество России,решающим образом изменили отношение ислама к революции. Мусульмане Россииоказались втянуты в политическую и социальную борьбу на бескрайних просторахрухнувшего государства, где они должны были заново определять свое место, своюпозицию и отношение к ожесточенной схватке «красных» и «белых». Участие в этойсхватке революционизировало мусульманское общество, мобилизовало его внутренниерезервы, ускорило его социальное и политическое развитие, стимулировалоразличные классы и группы мусульман к отстаиванию своих интересов методамиреволюционного противоборства вплоть до вооруженного насилия. В чрезвычайныхусловиях гражданской войны быстро возникали, созревали и укреплялисьполитические группы, партии и общественные организации мусульман, нарождалась идеологиямусульманского национализма и мусульманской революционности, базировавшаяся, содной стороны, на этноконфессиональной и культурно-исторической самобытностимусульман России, а с другой, – на усвоении огромного, многообразного инеоднозначного опыта революции и революционной борьбы всех народов России.Былое противостояние обновленцев-джадидов и традиционалистов-кадимистов отошлов основном в прошлое, сменившись новым – между мусульманскими союзникамибольшевиков и мусульманскими националистами. Но и те, и другие по своим методаморганизации и борьбы, психологии и целям были революционерами, ибо одинаковореволюционным было и помогать новой власти разрушать старое российское обществои его порядки, и бороться за самоопределение и отделение от этой новой власти.Жизнь не оставила возможности иного выбора. Любой его вариант лишьспособствовал революционизированию мусульман, так как болезненно ломал ихцивилизационные связи с Россией, ослабляя или разрывая их в случае отделения отнее, ставя их на совершенно иную основу – в случае союза с новой Россией.Султан-Галиев пытался смягчить болезненность этой ломки, но не смог.
Революционный опыт мусульман России в дальнейшем, несмотря наотносительную изоляцию СССР от остального мира в 20–30-е годы, распространилсяпрактически на все страны ислама либо через механизм Коминтерна, либо черезэмиграцию мусульман из СССР, либо через басмачество, действовавшее вЦентральной Азии, но имевшее базы и поддержку в Турции, Иране, Афганистане иКашгарии (Синьцзяне). Этот опыт привнес в мусульманскую среду зарубежногоВостока высокую степень идеологизации и политизации социальной борьбы исоциальных движений, возросший уровень организованности и политическойкультуры, увеличение склонности к революционному насилию и массовым движениямобщественного протеста, сочетающим традиционные формы сплочения (мечеть,суфийское братство) и новейшие способы объединения верующих (партии, профсоюзы,различные ассоциации). Все это явилось основой революционизирования общества встранах ислама последующих десятилетий.
Прямым следствием такого положения вещей и явиласьпоследовательная и все более нараставшая политизация ислама от возникновения в1929 г. Ассоциации братьев-мусульман в Египте, постепенно распространившей своюдеятельность на весь арабский мир, до образования в 70–80-е годы международныхисламских организаций, таких как Организация Исламская конференция, Лигаисламского мира, Всемирный исламский конгресс и другие, открыто ставящие вопрособ исламизации всех сфер жизни – от банков и образования до военного дела ивнешней политики. Причем после событий 1978–1979 гг. в Иране, названных«исламской революцией», нет никаких сомнений по поводу того, что исламизация,как и прочие перемены в обществе, может быть осуществлена не только традиционномирным, но и насильственным путем. Иными словами, в сознании мусульман понятия«ислам» и «революция» окончательно соединились. А это обстоятельство, взаимноусиливая радикализм исламистов и фанатизм революционеров, способствует слияниювоедино в мире ислама всех форм социального, политического, национального ирелигиозного протеста, многократно умножая силу их проявления от Алжира доФилиппин. Это подтверждается, в частности, быстрой исламизацией почти всехдвижений такого рода за последние десятилетия, особенно – в Египте, Палестине,Судане, Йемене и Чечне.
ислам революция национализм радикализм
Список источников и литературы
1. Мухаметшин Ф.М.Взгляд на исламский фундаментализм. – M., 1998, с. 72–73.
2. Тайнынациональной политики ЦК РКП. – М., 1992, с. 12–223,267–268, 280–281;Berque J.Dépossession du monde. – P., 1964, с. 141.
3. Исламскийвестник, 1992, № 10, с.21;
4. Сагадеев А.В.Султан-Галиев и идеология национально-освободительного движения. – М., 1990;
5. Заки ВалидиТоган. Указ.соч., с. 430–502;
6. Яна Суз (Новоеслово). М., 1994, сентябрь, с. 2.
7. Левин З. И.Фундаментализм. М., Ин-т востоковед. РАН, Крафт+, 2003, 264 с
8. Жильбер Ашкар. 11тезисов о возрождении исламского фундаментализма. Свободное Марксистское издательство,2008 г.
9. Поляков. Арабскийвосток и Россия: проблемы Исламского фундаментализма. Едиториал УРСС, 2003