Проблема «Глубокой реальности»
Роберт Антон Уилсон
Как утверждается взамечательной книге доктора Ника Херберта «Квантовая реальность»,большинство физиков принимает «Копенгагенскую Интерпретацию»квантовой механики, предложенную Нильсом Бором. Согласно доктору Херберту,копенгагенское понимание сводится к тому, что «не существует никакойглубокой реальности».
Поскольку вскоремы найдем веские причины избегать слов «есть»,«существует», «является» и «находится», давайтепопробуем сформулировать то же высказывание на более функциональном языке — языке, который не предполагает, что мы знаем, чем вещи метафизически«являются» или «не являются» (то есть знаем ихметафизические «сущности»). Функциональный язык нужен только длятого, чтобы мы могли описывать то, что мы феноменологически переживаем. Итак,Копенгагенская Интерпретация имеет в виду не то, что «не существует»никакой «глубокой реальности», но лишь то, что научный метод никогдане сможет экспериментально установить или продемонстрировать такую«глубокую реальность», которая объясняет все другие(инструментальные) «реальности».
Доктор Дэвид Бом,однако, говорит следующее: «Копенгагенское понимание отрицает, что мыможем делать какие-либо утверждения относительно действительности». Еслинемного подумать, то здесь сказано больше, чем в формулировке Херберта.
Оба они — и докторХерберт, и доктор Бом — отвергают копенгагенское понимание. Херберт даже назвалкопенгагенизм «физической школой Христианской Науки». Как и докторБом, доктор Херберт — мой хороший друг — уверен, что физика может делатьутверждения о природе действительности.
Я с этим согласен.Но для меня «действительность» ограничивается тем, что люди и ихприборы могут обнаружить, декодировать и передать. «Глубокаяреальность» находится в совершенно другой сфере — в сфере философских«рассуждений». Вот почему доктор Ричард Фейнман сказал Бому по поводуего последней книги, «Целостность и подразумеваемый порядок»:«Превосходная философская книга — но когда же вы напишете еще что-нибудьпо физике?»
Я попробуюзащитить доктора Бома (и доктора Херберта тоже) чуть позже. Пока что замечу,что действительность в этой книге означает то, что люди могут испытать, а«глубокая реальность» — то, о чем мы можем только шуметь. Наука, каки экзистенциализм, имеет дело с тем, что люди могут испытать, а «глубокаяреальность» принадлежит до-экзистенциалистским философам (последователямПлатона или Аристотеля).
Мы можем толькошуметь по поводу «глубокой реальности» — и не можем делать значимых(проверяемых) утверждений о ней, — поскольку то, что лежит за пределамиэкзистенциального опыта, лежит и за пределами человеческого суждения. Никакойученый совет, никакой суд присяжных и никакая церковь не могут доказать что быто ни было относительно «глубокой реальности» или хотя быопровергнуть что бы то ни было сказанное о ней. Мы не можем показать, что онаимеет температуру или не имеет температуры, что она имеет массу или не имеетмассы, что она включает в себя одного Бога или многих богов или вообще никакогоБога, что она пахнет красным или звучит фиолетово, и т. д. Скажу еще раз: мыможем только шуметь, но не можем произвести никаких невербальных илифеноменологических данных, которые бы придали какое-то значение нашему шуму.
Этот отказговорить о «глубокой реальности» чем-то напоминает «принципнеопределенности» Гейзенберта, который в одной из формулировок утверждает,что невозможно одновременно измерить инерцию и скорость одной и ток же частицы.
Напоминает это иэйнштейновский «принцип относительности», который утверждает, чтоневозможно узнать «истинную» длину прута, но лишь различные длины(множественные), измеренные различными инструментами в различных инерционныхсистемах наблюдателями, которые могут находиться в одной инерционной системе спрутом или измерять его из перспективы другой инерционной системы. (Точно также мы не можем знать «истинный» интервал времени между двумясобытиями, но лишь различные — множественные — интервалы, измеренные изразличных инерционных систем.) Нечто подобное продемонстрировал Эймс в областипсихологии восприятия: мы не воспринимаем «реальность», но лишьпринимаем сигналы из окружающей среды, которые мы организуем в формепредположений — причем так быстро, что даже не замечаем, что это предположения.
Все эти«аксиомы бессилия», как кто-то их назвал, не предсказывают будущего вобычном смысле — мы знаем, что будущее всегда преподносит нам сюрпризы.Подобного рода ограничения в науке означают лишь то, что научный метод поопределению не может ответить на некоторые вопросы. Если вы хотите получитьответы на эти вопросы, вам следует обратиться к богослову или оккультисту, иответы, которые вы получите, не будут удовлетворять тех, кто верит другимбогословам или оккультистам, а также тех, кто вообще не верит оракулам.
Вот простейшийпример: я даю физику или химику книгу стихов. После исследования ученыйсообщает, что книга весит X кг, имеет Y см в толщину, текст напечатан краской,имеющей такую-то химическую формулу, а в переплете использован клей, имеющийдругую химическую формулу, и т. д. Но научное исследование не может ответить навопрос: «Являются ли стихи хорошими?» (Наука вообще не может отвечатьни на какие вопросы, содержащие в себе слово «является», но пока чтоеще не все ученые это осознают.)
Итак, утверждение«мы не можем найти (или показать другим) одну-единственную глубокуюреальность, которая бы объясняла все многочисленные относительные реальности, измеряемыепри помощи наших инструментов (и при помощи нашей нервной системы, тогоинструмента, который интерпретирует все остальные инструменты)» — этововсе не то же самое, что утверждение «не существует никакой глубокойреальности». Наша неспособность найти одну глубокую реальность — этозафиксированный факт научной методологии и человеческой нейрологии, а вотутверждение «не существует никакой глубокой реальности» предлагаетнам метафизическое мнение о чем-то таком, что мы не можем научно проверить или наопыте пережить.
Короче говоря, мыможем знать то, что нам говорят наши Инструменты и наши мозги, но не можемзнать, дают ли наши инструменты и мозги точный отчет, пока другие исследователине воспроизведут результаты нашей работы…
То, что намговорят наши инструменты и мозги, состоит из относительных«реальностей», которые могут перекрываться. Термометр, например, неизмеряет длину. Линейка не измеряет температуру. Вольтметр ничего не говоритнам о давлении газа. И так далее. Поэт не регистрирует тот же спектр, что ибанкир. Эскимос не воспринимает тот же мир, что и нью-йоркский таксист, и такдалее.
Предположение, чтомы можем найти «одну глубокую реальность», которая лежит в основевсех этих относительных инструментальных (или нейрологических) реальностей,основывается на определенных аксиомах о вселенной и о человеческом уме. Точнееговоря, аксиомами эти утверждения казались нашим предкам. Теперь же онивыглядят либо явно неверными, либо — что еще хуже — «бессмысленными».
Наверное, стоитобъяснить, что я имею в виду под «бессмысленными» утверждениями. Дляученого, особенно придерживающегося копенгагенских убеждений, идея являетсябессмысленной, если мы не можем, даже теоретически, представить себе способ еепроверки. Например, большинство ученых могло бы отнести к разряду бессмысленныхследующие три утверждения:
1. Варкалось.Хливкие шорьки пырялись по наве.
2. Каждое живоесущество обладает душой, которую нельзя увидеть или измерить.
3. Бог повелел мнесказать вам, чтобы вы не ели мяса.
Попробуйте представитьсебе, как бы вы могли доказать или опровергнуть эти утверждения на уровнеличного опыта или эксперимента. Прежде всего вам пришлось бы найти шорьков,наву, душу и «Бога» и доставить их в лабораторию; затем вам нужнобыло бы прикинуть, как их измерять или как регистрировать сигналы от них — словом, как вообще убедиться, что у вас «правильные» шорьки и«правильный» Бог, и т. д. Остановитесь и подумайте об этом. Теперьвы, надеюсь, понимаете, почему такие предложения выглядят «бессмысленными»по сравнению с утверждениями типа: «Вода на данной планете закипает при100 градусах по Цельсию на уровне моря», которые легко можно подтвердить(и опровергнуть), или утверждениями типа: «Я чувствую себя хреново»,которые, хотя и могут содержать истину для говорящего, всегда остаютсяпроблематичными (но не «бессмысленными») для слушателей. В данномслучае слушатели знают, что говорящий описывает распространенное человеческоеощущение, но не знают, чувствует ли он то, о чем говорит, или он имеет какие-нибудьпричины обманывать их. Утверждение «Я чувствую себя хреново» можетбыть тем, что доктор Эрик Берн называл «Игрой Деревянной Ноги» — попыткой уклониться от ответственности, прикинувшись беспомощным.
Теперь давайтерассмотрим другие непроверяемые идеи. В данном случае мы, по крайней мере,можем представить себе метод проверки, но в настоящее время не обладаем нужнойтехнологией для ее осуществления. (Кстати, утверждение «Я чувствую себяхреново» может попасть в эту категорию.) Некоторые ученые называют предложенияиз этого не менее загадочного класса «неопределенными» — в отличие отявно «бессмысленных». Итак, неопределенными выглядят следующиеутверждения:
1. Звезда Барнардаимеет одну или больше планет.
2. Под именемГомера на самом деле скрывались два разных поэта.
3. Первыеобитатели Ирландии прибыли из Африки.
Мы не можем«видеть» звезду Барнарда настолько четко, чтобы подтвердить илиопровергнуть первое утверждение, но, возможно, «увидим» ее достаточночетко, когда космический телескоп будет доставлен на орбиту. (С Земли мы видим,что яркость звезды Барнарда часто снижается, и многие астрономы высказывалипредположение, что между нами и звездой периодически проходят обращающиесявокруг нее планеты, но на момент написания книги это оставалось лишьпредположением.) О Гомере люди могут спорить вечно, но никто ничего не докажетдо тех пор, пока не произойдет какой-нибудь прорыв в технологиях (например,компьютерный анализ словоупотребления определит, имел ли текст одного автораили двух, или, возможно, мы изобретем машину времени...) Когда-нибудьархеология может развиться до такой степени, что не будет проблемойидентифицировать первых обитателей Ирландии, но пока что мы можем лишь гадать,не пришли ли они из Африки.
Итак, там, гдеаристотелевская логика признает лишь два класса — «истинное» и«ложное», — пост-копенгагенистская наука склонна признавать четыре,хотя один лишь доктор Анатолий Рапопорт четко сформулировал их:«истинное», «ложное», «неопределенное» (пока ещенепроверяемое) и «бессмысленное» (в принципе непроверяемое).Некоторые логики-позитивисты называют «бессмысленные» утверждения«злоупотреблением языком»; Ницше называл их просто«плутовством». Кожибский описывал их как «шум» — этимтермином я уже воспользовался в настоящей главе.
Средипредположений об устройстве вселенной, которые сродни заблуждению о«единой глубокой реальности», можно упомянуть концепцию статичнойвселенной (последние исследования, похоже, указывают на то, что пониманиевселенной как активного процесса лучше согласуется сданными). Статичнаявселенная или элементарные частицы, похожие на кирпичики, могут обладать единой«глубокой реальностью», но процессу присущи изменения траекторий,эволюция, бергсонианский «поток» и т. п. Вот простой пример: если быприматы обладали единой «глубокой реальностью» или аристотелевской«сущностью», мы не могли бы отличить Шекспира от шимпанзе.
(Нашанеспособность отличить от шимпанзе некоторых фундаменталистских проповедниковнисколько не противоречит предыдущему высказыванию.)
«Единаяглубокая реальность» также подразумевает идею вселенной как простогодвухслойного образования, состоящего из «внешних проявлений» и одной«фундаментальной реальности» — как бы из маски и лица, скрывающегосяза маской. Но современные исследования показывают, что на различных уровняхинструментального увеличения обнаруживаются неопределенно длинные серии«внешних проявлений». Наука не находит никакой единой«субстанции» или «глубокой реальности», которая лежала бы воснове всех различных внешних проявлений, регистрируемых различными классамиинструментов. Простой пример: традиционная философия и здравый смыслпредполагают, что герой и злодей обладают различными «сущностями»,как в мелодрамах (злодей может носить маску добродетели, но мы-то знаем, что«на самом деле» он злодей); но современная наука изображает вещи какпотоки, а потоки как вещи. Твердые тела становятся газами, а газы — сноватвердыми телами; точно так же образы героя и злодея расплываются и становятсянеоднозначными в современной литературе и у Шекспира.
Какая-то однамодель, какой-то один «туннель реальности» никогда не должны, таксказать, «надевать корону» и восседать в царской славе выше всехостальных. Каждая модель полезна в своей конкретной сфере — там она и должнаприменяться. «Хорошие стихи» не имеют никакого смысла для науки, ноимеют много, много смыслов для любителей поэзии — наверное, свой особый смыслдля каждого читателя…
В общем,«единая глубокая реальность» кажется нам таким же абсурдом, как и«единственный правильный инструмент» или средневековая«единственно истинная религия»; предпочитать, скажем, волновую модель«материи» корпускулярной модели — так же глупо, как заявлять, чтотермометр больше говорит об истине, чем барометр.
Мой друг всегдатерпеть не может те фильмы, которые я обожаю, но это не значит, что у кого-тоиз нас неисправен «детектор хороших фильмов». Это значит только то,что мы живем в различных эмических реальностях.
Возможно, мы пошлинемного дальше, чем хотели бы строгие операционалисты. Мы не толькопредположили, что «физической истине» не присуща большая«глубина», чем «химической истине», или «биологическойистине», или даже «психиатрической истине», и что все этиэмические реальности имеют применения в своих собственных сферах. Мы такжеоткрыли возможность того, что «экзистенциальная истина» или«феноменологическая истина» (истины опыта) имеют такую же«глубину» (или «мелкость»), как и любая научная (илифилософская) истина.
Радикальныепсихологи спрашивают нас не остается ли «реальность» шизофрении илиискусства «реальной» для тех, кто находится в шизофренических илихудожественных состояниях, какими бы бессмысленными эти состояния ни казалисьне-шизофренику или не-художнику? Антропологи спрашивают: не остаются лиэмические реальности других культур экзистенциально реальными для тех, ктоживет в данных культурах, какими бы немыслимыми они ни казались дляГериатрической Белой Мужской иерархии, которая определяет официальную«реальность» в нашей культуре?
В конце XVIII веканаука верила в то, что солнце «является» горящим камнем. (Согласнонашей нынешней модели, это ядерная печь.) Поэт Вильям Блейк отрицал, что солнце«на самом деле является» камнем и заявлял, что оно«является» хором ангелов, поющих: «Слава, слава, славаВсемогущему Господу Богу». Феноменология может только сказать, что научнаяфразеология кажется полезной для науки (в данный конкретный момент), апоэтическая фразеология кажется полезной для поэтов (или для некоторых поэтов).Это становится совершенно ясно, если нарочито избегать слова«является», как это делаю я. Но если мы станем говорить: «Солнцеявляется камнем или печью для ученых, но оно также является хором ангелов длянекоторых поэтов», начнутся бесконечные споры, которые очень быстроприведут нас в пучины хаоса и полного абсурда. Попробуйте поспорить о последнейформулировке, и вы поймете, почему физики приходили в бешенство, доказывая, что«материя — это волны, но это также и частицы» (пока Бор не научил ихговорить: «Мы можем в различных контекстах моделировать материю и какволны, и как частицы»).
Итак, похоже, чтои с операциональной, и с экзистенциальной точек зрения утверждения, содержащиев себе слова «является», «существует», «есть», неимеют смысла, особенно если они относятся к одному из следующих типов:
1. Физика реальна;поэзия — абсурдна.
2. Психология неявляется настоящей наукой.
3. Существуеттолько одна реальность, и моя церковь (культура, область науки, политическаяидеология и т. д.) знает о ней всё.
4. Люди, которыене согласны с этой книгой, — кучка кретинов.
Тем не менеепохоже, что, поскольку бессмысленность всех такого рода утверждений еще неполучила широкого признания, многие физики вводят в заблуждение и самих себя, исвоих читателей, заявляя, что «Не существует глубокой реальности»(или даже хуже: «Не существует такой вещи, как реальность». Я виделпоследнее утверждение в книге одного видного физика — из жалости не скажу, когоименно.).
Такоенедоразумение имеет место не только в квантовой механике: популяризаторытрансакционной психологии (и, кроме того, популяризаторы восточных философий,напоминающих трансакционную психологию) часто говорят нам, что «реальностьне существует» или «мы создаем нашу собственную реальность». Этиутверждения нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Последнее можно отнести кразряду даже более серьезных возражений, чем отсутствие доказательств, ведьнаука уже признает, что неопровергаемые утверждения не имеют никакогооперационного или феноменологического «смысла». Таким образом,«Все, что случается, каким бы трагичным и ужасным оно нам ни казалось,случается во благо, иначе Бог бы не позволил этому случиться» — оченьпопулярная идея, особенно среди людей, переживших большое горе, — может служитьлекарством от сильной душевной боли, но, к сожалению, она обладаетклассическими признаками чистой бессмыслицы.
Никакой свидетельне может опровергнуть это утверждение, поскольку любой свидетель подпадает подкатегорию «как это нам кажется», а данное утверждение как разотказывается адресоваться к этой категории.
«Вы создаетесвою собственную реальность» — это утверждение столь же неопровержимо инепроверяемо, и поэтому его также следует отнести к бессмысленным. Это еще одинпример того, что Штирнер называет «призраками», Ницше — «плутовством», а Кожибский — «шумом».
Если быпопуляризаторы стремились к точности, они должны были бы придать своей мыслиболее ограниченную и экзистенциальную форму. Вы создаете свою собственнуюмодель реальности, или вы создаете свой собственный туннель реальности(заимствую эту фразу у блестящего, хотя и сильно оклеветанного доктора ТимотиЛири), или (как говорят социологи} вы создаете свою собственную фразеологию тех«реальностей», с которыми сталкиваетесь. Каждая из этих формулировокуказывает на определенные и конкретные переживания в пространстве-времени,которые легко подтверждаются как в повседневной демонстрации, так и в условияхлабораторного эксперимента с восприятием.
Молодая/стараяженщина на рисунке 1 и изображение на рисунке 2 — элементарные примеры изобласти повседневной жизни. Но требуется совершить поистине гигантский метафизическийскачок, чтобы перейти от таких забавных рисунков, или от лабораторныхдемонстраций творческого начала в каждом акте восприятия, или от парадоксовквантовой механики к громким (но бессмысленным) заявлениям о том, что «мысоздаем свою собственную реальность».
Итак, первый пунктсходства между квантовой механикой и мозговым программным обеспечением — первыйшаг в создании, того, что я предлагаю назвать квантовой психологией, — заключается в признании того факта, что изучение и «материи», и«сознания» заставляет нас подвергнуть сомнению привычныепредставления о «реальности».
Второй пунктсходства заключается в том факте, что такого рода сомнение легко можетвыродиться в явную белиберду, если мы не будем очень внимательно относиться ксловам. (И, как я понял, даже если мы будем очень внимательно относиться ксловам, некоторые люди будут читать небрежно и все равно вынесут для себя изсказанного кучу белиберды, которой мы пытались избежать.)
Рассмотримследующие два предложения:
1. Мойбосс-алкоголик и женоненавистник, и меня от него уже тошнит.
2. Моя секретарша- некомпетентная визгливая сучка, и у меня нет выбора, кроме как уволить ее.
Оба этиутверждения представляют ментальные процессы, происходящие по тысяче раз надень в современном бизнесе.
Оба утверждениявыглядят как «злоупотребление языком» или «шум» с точкизрения современной науки, представленной в этой книге. Если представить себеэти высказывания в устах психиатрических пациентов, то, конечно, психологиразличных школ «обращались» бы с ними по-разному. Но сторонникирационально-эмотивной терапии (последователи доктора Альберта Эллиса) заставилибы пациентов перефразировать высказывания в соответствии с теми же принципами,которые обсуждались в данной главе.
Эти заявления,переведенные с аристотелевского языка на экзистенциальный, звучали бы примернотак
1. Я воспринимаюмоего босса как алкоголика и женоненавистника, и в настоящий момент я невоспринимаю и не вспоминаю (или не хочу воспринимать и вспоминать) в нем ничегодругого. Из-за того, что мой опыт ограничивается таким образом и игнорируютсядругие факторы, я чувствую себя нехорошо.
2. Я воспринимаюмою серетаршу как некомпетентную визгливую сучку, и в настоящий момент я невоспринимаю и не вспоминаю (или не хочу воспринимать и вспоминать) в ней ничегодругого. Из-за того, что мой опыт ограничивается таким образом и игнорируютсядругие факторы, я склоняюсь к тому, чтобы уволить ее.
Эта перефразировкаможет не решить всех проблем между боссами и секретаршами, но она, по крайнеймере, вытесняет проблемы с арены средневековой метафизики на ту территорию, гделюди могут осмысленно принимать ответственность за выбор, который они делают.
Список литературы
Для подготовки данной работы былииспользованы материалы с сайта www.fund-intent.ru/