--PAGE_BREAK--
Вывод.Суммируя сказанное выше, можно предложить следующее определение. Политическая культура — это способ поиска и нахождения социальным субъектом своих пространственно-временных социальных координат в иерархически и горизонтально функционально упорядоченном территориальном сообществе в связи с наличием в этом сообществе верховной публичной власти и конкуренцией с другими социальными субъектами. В процессе этого поиска социальный субъект определенным образом осмысляет реальность, задает ей и себе смыслы, упорядочивает их в свою смысловую сеть, превращает внешний мир в свой, а свой внутренний мир выносит вовне, пытаясь ему придать всеобщее значение. Такое конструирование реальности и представляет собой функционирующую культуру. Политичность культуре придает контекст государства, включающий отчужденные властные иерархии, социальную дифференциацию и вражду, заданность норм, социальной идентичности и социальных границ.
Политико-культурный комплекс. Виды политической культуры.
Политическое освоение реальности не может осуществляться вне какого-либо регулирования. Это регулирование существует в виде ориентации поведения и деятельности субъектов политической культуры, с одной стороны, на эталоны и нормы, выработанные в процессе политической практики той или иной общности (или в целом общества), а с другой стороны, на цели и задачи, встающие и поставленные перед данной общностью.
Первые регуляторы ориентированы на прошлую политическую деятельность и по сути представляют собой саму эту прошлую деятельность в опредмеченном (институализированном, зафиксированном в определенных правилах, традициях, обычаях, законах) виде, и они являются не только результатом освоения, но и самим освоением в специфической форме. Освоение в данном случае будет заключаться в определении границ деятельности субъектов политической культуры и, соответственно, осмыслении этих границ как необходимых и единственно возможных в данных условиях для данных субъектов. Основанные на такого рода политических нормах образцы поведения в политической сфере и составляют нормативную политическую культуру, которая направлена на сохранение существующего политического общества, придание ему устойчивости, стабильности. В современных обществах нормативная политическая культура в значительной степени ориентирована на писаные, правовые нормы поведения в политике. В доиндустриальных обществах традиции и обычаи играют гораздо более значительную роль и фактически они зачастую выполняют роль норм права.
Нормативная политическая культура, как уже отмечалось, основывается на политических нормах, представляющих собой требования к субъектам политики (гражданам, социальным группам, политическим институтам), имеющих цель регулировать отношения между ними, возникающие в процессе функционирования и использования политической власти в обществе.
Спецификой структуры нормативной политической культуры является то, что различные ее элементы обладают различной степенью формализации. Наиболее жестко регулируются практические формы освоения реальности.
В нормативной политической культуре общества можно выделить ту часть, которая направлена на регулирование политического освоения реальности всеми членами общества, а также ту, которая имеет своими адресатами определенных политических субъектов. К общим политико-правовым нормам относятся положения конституций (в основном это нормы положительного регулирования), статьи уголовных кодексов, уложений, относящихся к деятельности в политической сфере (правоохранительные нормы). Но в зависимости от нахождения субъекта на определенной ступени политического управления к нему, естественно, будут предъявляться различные требования по компетентности, а также его непосредственная политическая деятельность (зачастую профессиональная) будет определяться особыми нормативными положениями (например, административное право, церемониал и этикет).
Таким образом, можно сказать, что нормативная политическая культура представляет собой систему взаимосвязанных моделей обязательного поведения в сфере политики. Каждая из моделей соответствует некоторой релевантной структуре определенных социальных групп в обществе, и знание о политических нормах социально распределено.
Следует различать нормативную политическую культуру и нормативную систему политической культуры. Последняя — более широкое понятие. Она представляет собой систему действующих норм политической культуры данного общества. Так, в нее входят неправовые универсальные нормы (традиции и обычаи). Несмотря на их большую роль в регулировании поведения политических субъектов, они не обладают той степенью жесткости, обеспечиваемой политико-правовыми санкциями, которая есть у законодательно закрепленных норм. Кроме того, нормы, связанные с традициями и обычаями, подчас трудно бывает однозначно зафиксировать. Поэтому в нормативную политическую культуру они не входят. Нормативная система политической культуры включает также групповые, индивидуальные нормы, нормы морали. И если нормативная политическая культура в основном имеет непосредственные формы выражения, то нормативная система, скорее, выражается опосредованно.
Идеальная политическая культура. Другой вид регулирования политического освоения реальности связан с заданностью его целей. Ориентированное на определенные будущие формы, это регулирование также задает границы политической культуры. Но эти границы упорядочивают уже не столько реальную деятельность, сколько предполагаемые ее результаты в форме образцов этой деятельности в предполагаемом будущем, а тем самым, конечно, и саму деятельность. Эти регуляторы также выступают формой освоения реальности и не только в идеальном виде, но и вполне реально. Они одновременно являются и освоенным, и освоением в специфической форме.
Идеальная политическая культура может также основываться на идеализации прошлого. Или мифического прошлого, или исторического прошлого. К примеру, пропаганда гражданских доблестей античности во времена Великой французской революции. В современное время — это, например, деятельность сторонников движения «исламского возрождения», рассматривающих принципы организации раннемусульманского общества в качестве образца, к которому надо стремиться. Прошлое может браться не только целиком, в массовом проявлении политических субъектов, но и индивидуально, когда примером, достойным подражания, берется конкретная историческая личность в каком-то конкретном своем проявлении: «для нас идеал патриота — Петр Великий» (Н. Г. Чернышевский).
В действительном политическом освоении реальности тем или иным политическим субъектом одновременно сосуществуют его реальная практическая и духовная деятельность и регуляция этой деятельности, выступающая и как освоение данной реальности. В принципе, только условно можно расчленить политическое освоение действительности на реальное, проявляющееся в непосредственной деятельности политического субъекта, и на регулятивные два его вида. Но несмотря на такое нерасчлененное единство, регулятивные моменты политической культуры могут восприниматься и фиксироваться как внешние по отношению к субъекту политической культуры регуляторы, тем более что они в институализированном виде обладают собственной историей и видимостью независимого существования от реальной политической деятельности субъектов.
Особенно это наглядно проявляется в деятельности законодателя, который вроде бы только из собственного разумения издает те или иные нормативные акты, регулирующие политическую активность различных субъектов. Это вполне естественно, так как зачастую регуляторы задаются извне и волевым образом навязываются субъектам политической культуры. Являясь следствием отчуждения политической власти и относительной ее самостоятельности по отношению к гражданскому обществу, нормотворчество становится как бы независимой от реальной политической жизни деятельностью. Причем, это характерно в той или иной степени для всех типов обществ (социальности), но в наибольшей степени такой отрыв проявляется в период быстрых социально-политических изменений и в авторитарных режимах.
Однако, независимое существование регуляторов политической культуры не только видимость, но и реальность. Выступая формой существования политического освоения реальности в прошлом и будущем, регулятивные политические культуры в процессе своего функционирования становятся формой действительности. И именно в этой форме регулятивные политические культуры существуют в сознании субъектов политической культуры.
Политико-культурный комплекс представляет собой единство идеальных, нормативных и реальных политических субкультур данного общества.
Вывод. Суммируя сказанное выше, можно предложить следующее. Существует два вида политической культуры: нормативная и идеальная.
Типология политической культуры.
В политической науке существуют многочисленные типологизации политической культуры. Первое глубокое исследование, типов политической культуры было осуществлено Г. Алмондом и С. Вербой. С 1958 по 1962 г. они предприняли широкомасштабное сравнительное исследование политических культур Великобритании, Западной Германии, Италии, Мексики и США. Полученные в ходе исследования результаты и сформулированная на их основе концепция была представлена в работе «Гражданская культура». В ней выделялись три типа политической культуры: патриархальный, подданнический и активистский.
Для патриархального типа характерны ориентации граждан на местные ценности — общину, род, клан, деревню, племя и т.п. Таким образом, индивид с патриархальной культурой ориентирован на конкретные личности — вождей, шаманов. Знания о политической системе у членов сообщества полностью отсутствуют, политические ориентации не отделены от экономических и религиозных. Поэтому у личностей с патриархальной культурой нет никаких ожиданий, связанных с политической системой.
Подданнический тип культуры характеризуется пассивным отношением граждан к политической системе. Здесь личность уже ориентирована на политическую систему, связывает с ней свои ожидания, но в то же самое время опасается санкций с ее стороны.
Активистский тип или политическая культура участия отличается активным включением индивидов в политическую жизнь. Граждане умело артикулируют свои интересы и через выборы, группы интересов, партии оказывают влияние на процесс выработки политики. В то же самое время они демонстрируют лояльность к политической системе, законопослушность и уважение к принятым решениям.
Однако в реальной политической жизни, замечает Алмонд, политическая культура любого общества, представляет собой комбинацию, «смесь» из нескольких типов политических культур. Особое внимание он уделил трем типам таких комбинаций. Для демократической индустриальной политической системы характерно следующее сочетание: 60% представителей активистской культуры, 30% — подданнической, 10% — патриархальной; для авторитарной переходной системы соответственно — 30, 40 и 30%; для демократической доиндустриальной— 20, 20 и 60%. Указанные пропорции, конечно же, достаточно условны, могут колебаться, но они выражают характер соотношения различных типов политических, культур в разнообразных обществах.
Демократической индустриальной политической системе, по Алмонду, соответствует гражданская политическая культура, которая носит смешанный характер. Автор концепции гражданской культуры утверждает, что она опирается на античную традицию «смешанного правления», представителями которой являлись Аристотель, Полибий, Цицерон. Этот тип культуры предполагает, во-первых, наличиетрех фрагментов политической культуры в обществе (патриархальный, подданнический и активистский), во-вторых, наличие качеств подданных и патриархалов даже у активных участников. Алмонд и Верба подчеркивали, что патриархальные и подданнические ориентации уравновешивают активность и политическое участие индивида, обеспечивая тем самым устойчивость и стабильность демократической политической системы. Таким образом, «идеальный гражданин» должен одновременно: стремиться оказать влияние на иметь и в то же самое время сохранять к ней лояльность; быть потенциально активным, но не проявлять активность постоянно.
Основными чертами гражданской политической культуры выступают: консенсус относительно легитимности политических институтов; терпимость по отношению к другим ценностям и интересам; компетентность. Безусловно, это черты нормативной модели политической культуры. Однако несмотря на идеализированность концепции гражданской культуры, многие политологи признают, что именно «гражданская культура» является прочным фундаментом демократических политических режимов. Исторический опыт свидетельствует, что «трансплантация» демократических моделей в страны незападной цивилизации чаще всего заканчивается неудачей: либо прямым возвратом к авторитаризму, либо постепенной «гибридизацией» режима. Именно поэтому одним из важнейших условий успешного перехода к демократии является формирование гражданской политической культуры. Естественно, что прямое копирование политической культуры западных стран невозможно. В каждой стране формирующаяся гражданская политическая культура будет дополняться своими специфическими национальными чертами, в которых воплощается исторический и политический опыт предыдущих поколений.
Значительный вклад в изучение политической культуры был внесен американским политологом Р. Инглхартом, разработавшим концепцию «бесшумной революции». Согласно ее основным положениям, наиболее устойчивые ценностные ориентации и настроения массовых слоев общества являются важнейшими элементами политической культуры. Специфические сочетания этих ориентаций и настроений определяют устойчивость и жизнеспособность демократии. Инглхарт предположил, что в индустриально развитых странах под влиянием социально-экономического развития происходит переход от материальных к постматериальным ценностям, которые начинают играть ведущую роль в жизни людей. Ряд этих ценностей — удовлетворенность жизнью (работой, досугом, семейной жизнью) и склонность доверять другим — непосредственно включены, согласно Инглхарту, в структуру гражданской культуры. «Доверие к другим» — это элемент культуры, предопределяющий возможность объединения граждан в ассоциации и группы по интересам, без деятельности которых, в свою очередь, становится невозможной демократия. Настроения же, выраженные формулой «удовлетворенность жизнью», оказывают сильное влияние на отношение граждан к политической системе в целом.
Сравнительные исследования, проведенные Инглхартом, выявили, что наименее удовлетворенными жизнью в Западной Европе оказались итальянцы и французы (доля удовлетворенных жизнью не превышала соответственно 15 и 17%). Лидировали же по этому показателю датчане и голландцы (47 и 36%). Промежуточное положение занимали немцы. Аналогичная картина сложилась и при изучении такого показателя, как «степень доверия к другим». Так, например, наибольший процент склонных доверять был выявлен в Дании, Великобритании, странах Бенилюкса (от 85 до 95%), на последнем месте вновь оказались итальянцы. Анализ полученных результатов позволил сделать вывод, что между уровнем социально-экономического развития и степенью удовлетворенности жизнью, а также степенью доверия существует тесная связь. Чем выше уровень социально-экономического развития, тем большая доля населения оказывается удовлетворенной жизнью и склонной к доверию. Напомним, что данные показатели являются важнейшимичертами гражданской культуры. Таким образом, социально-экономическое развитие влияет на сдвиги в гражданской культуре, обусловливает укрепление демократии.
Спустя несколько лет, в начале 90-х гг., в большинстве стран Европы, США и Канады были проведены повторные аналогичные исследования, а еще через три года к ним подключились отечественные ученые, включившие Россию в состав международного исследования. В результате было выявлено, что наиболее удовлетворены жизнью жители Дании, Исландии, Нидерландов, Швеции, Канады, США (от 80,6% в США до 85,7% в Дании); несколько отставали Бельгия (78,4%), Великобритания (71,5%), ФРГ (Западная Германия) (71,5%); наиболее низкий уровень удовлетворенности жизнью в Западной Европе был зафиксирован в Италии (71,1 %), Португалии (63,4%), Испании (77,0%) и Франции (58,9%). В странах Восточной Европы этот уровень оказался еще ниже: 57,9% — в Восточной Германии и Словакии, 52% — в Польше, 43,9% — в Венгрии. Перечень стран замыкает Россия. Здесь самый низкий показатель степени удовлетворенностью жизнью — 20%, т.е. только 1/5 часть россиян довольна своим нынешним состоянием.
Уровень межличностного доверия оказался наиболее высок в Швеции, Норвегии, Дании, Нидерландах, США, Канаде (от 61,1 % в Швеции до 51,5% в США); чуть ниже — в Ирландии, Исландии, Великобритании. Самый низкий уровень доверия в Западной Европе наблюдался во Франции (22,8%) и Португалии (21,4%). Несколько выше он оказывается в восточноевропейских странах: в Словакии — 21,6%, Венгрии — 24,6%, Чехии — 26,1 %. Неожиданно оказалось, что уровень межличностного доверия в России составляет 57% (по данному показателю Россия оказывается сопоставимой с наиболее развитыми индустриальными странами и занимает положение даже выше, чем Канада, США, Нидерланды). Это показатель дал повод для оптимистических выводов социологов и политологов о том, что в российской политической культуре существуют предпосылки для ее демократизации и формирования гражданской культуры.
В рамках проводимого исследования были предприняты усилия для выявления некоторых моделей политического поведения и их распространенности в массовом сознании. Внимание ученых было привлечено к степени готовности населения различных стран к участию в различных формах массовых акций в защиту своих прав. В таких странах, как Исландия, Норвегия, Швеция наиболее распространенными моделями оказались акции гражданского неповиновения, а также митинги и забастовки. Так, например, в Швеции, 61,6% населения готовы участвовать в акциях гражданского неповиновения и 58,9% — в митингах и забастовках, защищая свои права. В Норвегии соответствующие показатели составляют 51,7 и 55,5%, в Исландии — 52,7 и 52,5%. Менее распространенной оказалась такая модель участия, как подписание петиций. Последнее место заняли такие модели, как занятие помещений (19,4%), блокада путей сообщения (10,2%) и т.п. Схожая картина наблюдалась и в других странах. В России готовность принять участие в демонстрациях выражает 37% населения, в актах гражданского не повиновения — 32%, в забастовках — 23%, в подписании петиций — 60%, в захвате помещений и блокировании путей сообщения — 8%. Как видно из приведенных выше данных, в российской политической культуре существуют представления о мирных и демократических способах политического участия масс. Самой распространенной моделью (и в этом специфика российской политической культуры) оказалось участие в подписании петиций и, продолжение
--PAGE_BREAK--