/>/>
А.В.Торкунов
Нарубеже 80 — 90-х годов качественно изменилось мировое социально-политическоепространство. Отказ народов Советского Союза, большинства других стран бывшего«социалистического содружества» от однопартийной системы государственногоустройства и центрального планирования экономики в пользу рыночной демократииозначал прекращение в основном глобального противостояния антагонистическихсоциально-политических систем и существенное повышение удельного веса открытыхобществ в мировой политике. Уникальной в истории особенностью самоликвидациикоммунизма является мирный характер этого процесса, не сопровождавшегося, какобычно бывало при столь радикальной смене социально-политического устройства,сколько-нибудь серьезными военными или революционными катаклизмами. Назначительной части евразийского пространства — в Центральной и ВосточнойЕвропе, а также на территории бывшего Советского Союза в принципе сложилсяконсенсус в пользу демократической формы социально-политического устройства. Вслучае успешного завершения процесса реформирования этих государств, в первуюочередь России (ввиду ее потенциала), в открытые общества на большей частисеверного полушария — в Европе, Северной Америке, Евразии — сформируетсясообщество народов, живущее по близким социально-политическим и экономическимпринципам, исповедующее близкие ценности, в том числе и в подходах к процессамглобальной мировой политики.
Естественнымследствием окончания в основном противостояния между «первым» и «вторым» мирамиявилось ослабление, а затем и прекращение поддержки авторитарных режимов — клиентов двух лагерей, противоборствовавших в годы холодной войны в Африке,Латинской Америке, Азии. Поскольку одним из главных достоинств таких режимовдля Востока и Запада была, соответственно, «антиимпериалистическая» или«антикоммунистическая» ориентация, с окончанием противостояния между главнымантагонистами они потеряли свою ценность как идеологические союзники и врезультате лишились материальной и политической поддержки. За падениемотдельных режимов такого рода в Сомали, Либерии, Афганистане последовалидезинтеграция этих государств и гражданская война. Большинство же других стран,например Эфиопия, Никарагуа, Заир, начали движение, правда, различными темпами,от авторитаризма. Это еще больше сократило мировое поле последнего.
На80-е годы, особенно на их вторую половину, приходится напрямую не связанный сокончанием холодной войны широкомасштабный процесс демократизации на всехконтинентах. Бразилия, Аргентина, Чили перешли от военно-авторитарных кгражданским парламентским формам правления. Несколько позже эта тенденцияраспространилась на Центральную Америку. Показательным для результатов этогопроцесса является то, что 34 руководителя, участвовавшие во встрече в верхахстран Северной и Южной Америки в декабре 1994 г. (Куба не получилаприглашения), были демократически избранными гражданскими лидерами своих государств.Аналогичные процессы демократизации, разумеется, с азиатской спецификой,наблюдались в это время в АТР — на Филиппинах, Тайване, в Южной Корее,Таиланде. В 1988 г. избранное правительство пришло на смену военному режиму вПакистане. Крупным прорывом к демократии не только для Африканского континентаявился отказ ЮАР от политики апартеида. В других странах Африки отход отавторитаризма шел более медленными темпами. Однако падение самых одиозныхдиктаторских режимов в Эфиопии, Уганде, Заире, определенное продвижениедемократических реформ в Гане, Бенине, Кении, Зимбабве свидетельствуют о том,что волна демократизации не обошла и этот континент.
Необходимоотметить, что демократия имеет довольно разные степени зрелости. Это нагляднопроявляется в эволюции демократических обществ со времен французской иамериканской революций до наших дней. Первичные формы демократии в видерегулярных многопартийных выборов, например, в ряде африканских стран или внекоторых новых независимых государствах на территории бывшего СССР взначительной степени отличаются от форм зрелых демократий, скажем,западноевропейского типа. Несовершенны и самые передовые демократии, еслиисходить из определения демократии, данного Линкольном: «правление народа,избранное народом и осуществляемое в интересах народа». Но очевидно и то, чтомежду разновидностями демократий и авторитаризмом существует и демаркационнаялиния, определяющая качественное отличие внутренней и внешней политики обществ,находящихся по обе стороны от нее.
Глобальныйпроцесс смены социально-политических моделей проходил в конце 80-х — начале90-х годов в разных странах с различных стартовых позиций, имел неодинаковуюглубину, его результаты в ряде случаев неоднозначны, и не всегда есть гарантиипротив рецидивов авторитаризма. Но масштабность этого процесса, егоодновременное развитие в ряде стран, тот факт, что впервые в истории поледемократии охватывает более половины человечества и территории земного шара, аглавное, самые мощные в экономическом, научно-техническом и военном планегосударства — все это позволяет сделать вывод о качественном изменениисоциально-политического поля мирового сообщества. Демократическая формаорганизации обществ не отменяет противоречия, а иногда и острые конфликтныеситуации между соответствующими государствами. Например, факт функционированияв настоящее время парламентских форм правления в Индии и Пакистане, в Греции иТурции не исключает опасной напряженности в их взаимоотношениях. Значительнаядистанция, пройденная Россией от коммунизма к демократии, не отменяетразногласий с европейскими государствами и Соединенными Штатами, скажем, повопросам расширения НАТО или применения военной силы против режимов СаддамаХусейна, Слободана Милошевича. Но фактом является то, что на протяжении всейистории демократические государства никогда не воевали друг с другом.
Многое,разумеется, зависит от определения понятий «демократия» и «война». Обычнодемократическим считается государство, если исполнительная и законодательнаявласти формируются путем соревновательных выборов. Это означает, что в такихвыборах участвуют по крайней мере две независимые друг от друга партии,предусматривается право голоса по крайней мере половины взрослого населения иимел место по крайней мере один мирный конституционный переход власти от однойпартии к другой. В отличие от инцидентов, пограничных столкновений, кризисов,гражданских войн международными войнами считаются военные действия междугосударствами с боевыми потерями вооруженных сил свыше 1000 человек.
Исследованиявсех гипотетических исключений из этой закономерности за всю мировую историю отвойны между Сиракузами и Афинами в V в. до н. э. вплоть до сегодняшнего временитолько подтверждают тот факт, что демократии воюют с авторитарными режимами инередко начинают такие конфликты, но никогда не доводили до войны противоречияс другими демократическими государствами. Надо признать, что есть определенныеоснования для скептицизма у тех, кто указывает на то, что за годы существованияВестфальской системы поле взаимодействия демократических государств былоотносительно узким и на их мирное взаимодействие влияло общее противостояниепревосходящей или равной по силе группы авторитарных государств. Еще не совсемясно, как поведут себя демократические государства в отношении друг друга приотсутствии или качественном сокращении масштаба угрозы со стороны авторитарныхгосударств.
Есливсе же закономерность мирного взаимодействия демократических государств небудет нарушена в XXI в., то происходящее сейчас в мире расширение полядемократии будет означать и расширение глобальной зоны мира. В этом, видимо,состоит первое и главное качественное отличие новой формирующейся системымеждународных отношений от классической Вестфальской системы, в рамках которойпреобладание авторитарных государств предопределяло периодичность войн какмежду ними, так и с участием демократических стран.
Качественноеизменение соотношения между демократией и авторитаризмом в глобальном масштабедало основание американскому исследователю Ф. Фукуяме провозгласитьокончательную победу демократии и в этом смысле объявить о «завершении истории»как борьбы между историческими формациями. Однако, как представляется,масштабное продвижение демократии на рубеже веков еще не означает ее полнуюпобеду. Коммунизм как социально-политическая система, хотя и с определеннымиизменениями, сохранился в Китае, Вьетнаме, Северной Корее, Лаосе, на Кубе. Егонаследие ощущается в ряде стран бывшего Советского Союза, в Сербии.
Заисключением, пожалуй, Северной Кореи во всех других социалистических странахвводятся элементы рыночной экономики, они так или иначе втягиваются в мировуюэкономическую систему. Практика отношений некоторых сохранившихсякоммунистических государств с другими странами регулируется скорее принципами«мирного сосуществования», чем «классовой борьбы». Идеологический зарядкоммунизма ориентирован больше на внутреннее потребление, во внешней политикевсе чаще берет верх прагматизм. Частичное экономическое реформирование иоткрытость международным экономическим связям порождают социальные силы,требующие соответствующего расширения политических свобод. Но доминирующаяоднопартийная система работает в противоположном направлении. В результатенаблюдается эффект «качелей», движущихся от либерализма к авторитаризму иобратно. В Китае, например, это было движение от прагматических реформ ДэнСяопина к силовому подавлению студенческих выступлений на площади Тяньаньмэнь,затем от новой волны либерализации к закручиванию гаек, и снова к прагматизму.
ОпытXX в. показывает, что коммунистическая система неизбежно воспроизводит такуювнешнюю политику, которая вступает в противоречие с политикой, генерируемойдемократическими обществами. Разумеется, факт радикального отличиясоциально-политических систем не обязательно обусловливает неизбежностьвоенного конфликта. Но равно обосновано и предположение о том, что наличиеэтого противоречия не исключает такого конфликта и не позволяет надеяться надостижение уровня отношений, которые возможны между демократическимигосударствами.
Вавторитарной сфере еще остается значительное число государств,социально-политическая модель которых определяется либо инерцией личныхдиктатур, как, например, в Ираке, Ливии, Сирии, или аномалией процветаниясредневековых форм восточного правления в сочетании с технологическимпрогрессом в Саудовской Аравии, государствах Персидского залива, некоторыхстранах Магриба. При этом первая группа находится в состоянии непримиримойконфронтации с демократией, а вторая готова сотрудничать с ней до той поры, поката не стремится поколебать установившийся в этих странах социально-политическийстатус-кво. Авторитарные структуры, хотя и в измененной форме, закрепились вряде постсоветских государств, например в Туркмении.
Особоеместо среди авторитарных режимов занимают страны «исламской государственности»экстремистского толка — Иран, Судан, Афганистан. Уникальный потенциалвоздействия на мировую политику придает им международное движение исламскогополитического экстремизма, известного под не совсем корректным названием«исламский фундаментализм». Это революционно-идеологическое течение,отвергающее западную демократию как образ жизни общества, допускающее террор инасилие в качестве средства реализации доктрины «исламской государственности»,получило в последние годы широкое распространение среди населения в большинствестран Ближнего Востока и других государствах с высоким процентом мусульманскогонаселения.
Вотличие от сохранившихся коммунистических режимов, которые (за исключениемСеверной Кореи) ищут пути сближения с демократическими государствами, покрайней мере в экономической области, и идеологический заряд которых затухает,ис-ламский политический экстремизм является динамичным, массовым и реальноугрожает стабильности режимов Саудовской Аравии, стран Персидского залива,некоторых государств Магриба, Пакистана, Турции, Центральной Азии. Разумеется,при оценках масштабности вызова исламского политического экстремизма мировомусообществу следует соблюдать чувство меры, учитывать противодействие ему вмусульманском мире, например, со стороны светских и военных структур в Алжире,Египте, зависимость стран новой исламской государственности от мировойэкономики, а также признаки определенной эрозии экстремизма в Иране.
Сохранениеи возможность увеличения числа авторитарных режимов не исключают вероятностивоенных столкновений как между ними, так и с демократическим миром. По всейвидимости, именно в секторе авторитарных режимов и в полосе соприкосновенияпоследних с миром демократии могут развиваться в будущем наиболее опасные,чреватые военными конфликтами процессы. Небесконфликтной остается и «серая»зона государств, отошедших от авторитаризма, но еще не завершившихдемократических преобразований. Однако общая тенденция, рельефно проявившаяся впоследнее время, все же свидетельствует о качественном изменении глобальногосоциально-политического поля в пользу демократии, а также о том, чтоавторитаризм ведет арьергардные исторические бои. Разумеется, исследованиедальнейших путей развития международных отношений должно включать болеетщательный анализ закономерностей отношений между странами, достигшими разныхстадий демократической зрелости, влияния демократического преобладания в мирена поведение авторитарных режимов и т.д.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.policy03.narod.ru/