Реферат: Ислам в общественной мысли стран Магриба
Для общественноймысли арабских, в том числе североафриканских государств характерны эклектичность,попытки соединения адаптированных к современности представлений с приверженностьютрадициям. Подобная противоречивость проявляется и по отношению к исламу – для однихон является докт/>риной, ограждающей привычный уклад жизни отвторжения пугающих инноваций, для других – средством преобразования окружающегомира, для третьих – идеологией, призванной облегчить приспособление верующих к требованиямсовременной жизни, наконец, для четвертых – теологической концепцией, которая какбы напрямую даже не связана с мирской жизнью.
Так или иначе, мусульманская религия остается для населения государствМагриба привычной, естественной формой миропонимания, в которую они облекают своиэкономические, социальные, политические чаяния. О влиянии, которое продолжает оказыватьислам, свидетельствует тот факт, что, например, в Марокко парламенту, политическимпартиям, профсоюзам доверяет 10%, прессе 30% населения, а высказываниям религиозныхавторитетов – 45%. Аналогичная картина налицо и в Алжире – 10%, 35% и более 40%соответственно.
Ислам выполняет различные по характеру функции – компенсаторскую, т.е.компенсирующую слабость индивидуума или социальной группы перед лицом окружающегомира, и интегрирующую, т.е. способствующую адаптации людей к этому миру и регулирующуюих социальное поведение. Принципиально важно, что религиозные нормы рассматриваютсякак ниспосланные свыше и в силу этого носящие императивный характер. Следованиеим является в глазах верующих обязательным, гарантируя, что такой путь откроет имврата рая. С другой стороны, исполнение религиозных предписаний избавляет мусульманинаот необходимости самому принимать далеко не всегда простые решения. Надо лишь следоватьзаветам бога, идти по начертанному им «правильному пути», и человеку будут гарантированыпреуспевание в этом и спасение в загробном мире. Ориентируясь на постулаты ислама,индивид действует в соответствии с укоренившимися стереотипами, в привычной длянего системе координат. Срабатывает инстинкт самосохранения, человек находит длясебя надежную духовную нишу.
Вышесказанное свойственно, естественно, не только мусульманской, нои иным религиям. В то же время принципиальное отличие ислама от других конфессийсостоит в том, что он является религией не только поту-, но и посюсторонней. Егодогматы не просто влияют на образ жизни верующих или определяют их поведенческиенормы, но и содержат достаточно четкие предписания, касающиеся права, политики и– хотя и в меньшей степени – экономики. Отсюда стойкость представления в обществе,что все – и граждане и правители – должны исполнять божию волю, беспрекословно подчиняясьей и следуя установленным Аллахом законам и правилам. Это, в свою очередь, создаетвозможность использования ислама как религиозно-политической концепции, нацеленнойна преобразование общества в случае, если возникает представление, что люди не придерживаютсяниспосланных свыше предписаний.
В целом, по мнению ряда исследователей, в частности, тунисского социологаМ.Дауади, религия, а также культурные ценности, язык и научные воззрения составляютродовые свойства человека. Все они носят «священно-метафизиче-ский», трансцедентальныйхарактер, будучи ниспосланы людям из «сверхъестественного мира», и образуют «человеческую»(в противовес «животной») суть личности, которую бог вдохнул в Адама после его сотворения.Религиозно-культур-ные представления рассматриваются как основополагающие для существованияцивилизации. Распространение такого рода новых воззрений в период арабских завоеванийпривело к появлению на пространстве от Персидского залива до Атлантики нового народа,обладающего арабо-мусульманской идентичностью, возникновению цивилизации, являющейсяцивилизацией Корана. С другой стороны, попадание в зависимость от чужой системырелигиозно-культурных ценностей расценивается как серьезнейшая угроза идентичностинации, угроза более опасная, чем военная оккупация.
Главный вопрос, ответ на который сейчас ищут мусульманские идеологи,– как верующий должен реагировать на реалии современной жизни, несовместимые с нормамитрадиционного ислама. С одной стороны, мусульманин обязан подчиняться предписаниямрелигии, следуя им не только в быту, но и в общественных взаимоотношениях, болеетого, в таких сферах, как политика, экономика, международные связи. Однако на делеон живет в государстве, построенном по западному образцу, подчиняется законам, составленнымна основе не шариата, а наполеоновского кодекса, его дети учатся в школе по учебникам,копирующим европейские. Он понимает, что умма разобщена и ее объединение под властьюнового халифа – утопия. Последователи различных религиозно-политических теченийпытаются найти ответ на эти мучительные вопросы, но предлагаемые ими рецепты нетолько во многом различны, но зачастую и прямо противоположны.
Наиболее широко распространенным среди этих течений является реформаторское,ориентированное на адаптацию норм ислама к современности. Его последователи исходятиз того, что в сфере практической деятельности в мусульманских государствах надфикхом всегда преобладали эмпиризм и рационализм, а осуществление положений шариатанаталкивалось на требования, выдвигаемые социальной средой, и было вынуждено приспосабливатьсяк ним. В качестве образца для подражания приводятся взгляды тунисского историкаXIV в. Абд ар-Рахмана ибн Халдуна, порвавшегос представлениями о том, что божественные законы являются мерилом, более того –двигателем развития человеческого общества, хотя и не отрицавшего роль религии какосновы общественного созидания.
Ислам в представлении реформаторов – это не религия, пригодная длявсех времен и толкуемая всеми единообразно, а учение, из которого каждое поколениедолжно черпать то, что соответствует существующим условиям. Некоторые исследователиислама, в частности тунисец З.Кришен, идут еще дальше, констатируя, что «ислам,как и все остальные великие религиозные традиции, – это то, что люди из него сделали».Резкой критике подвергается в этом контексте позиция традиционалистов, которые «освободилисамих себя от размышлений в то время, как им следовало бы освободиться от невежества».
Осовременивание ислама означает для реформаторов модернизацию его социальныхи политических установок при сохранении за религией ее роли в общественной жизни.Религиозная мысль в арабском мире, отмечает генеральный директор АЛЕКСО тунисецМ.буСнина, нуждается в обновлении с тем, чтобы она соответствовала требованиям современногообщества, содействуя решению его проблем. Но при этом, подчеркивает он, не следуетупускать из виду, что «религия – один из основных элементов цивилизации» и эта еероль должна быть сохранена.
Способом адаптации ислама к современности реформаторы считают возвратк иджтихаду, который мог бы использоваться, в частности, для модернизации фикха,а также вынесение выдержанных в аналогичном духе фетв. Более того, высказываетсямысль, что верующие, отрицая предыдущее прочтение священных текстов, вправе даватьим свое личное толкование, не претендуя, однако, что такое толкование представляетсобою абсолютную истину. Одновременно внедряется представление о том, что правильностьрелигиозных суждений обеспечивается, в том числе, их соответствием данным биологии,естествознания, социологии, гуманитарных наук. Важное значение придается правильному,избавленному от исторически привнесенных наслоений прочтению Корана. В обоснованиенеобходимости реформы ссылаются на примеры из жизни Мухаммеда. В Медине, указываеттунисский теолог Х.аль-Мухейри, пророк оказался вынужденным решать практическиезадачи, от которых зависело будущее ислама. Следовало добиться сплочения мусульмани объединения племен, реорганизовать экономику на принципах запрета рибы, справедливогораспределения богатства и закята, создать вооруженные силы, завязать отношения сшейхами аравийских племен, с Персией и Византией. В результате возникло то, чтосейчас называют «духом хиджры». Следуя ему, современные мусульмане должны думатьпрежде всего о том, как своими руками и интеллектом, своим капиталом внести максимальныйвклад в развитие стран исламского мира. Именно в этом состоит их долг как правоверныхмусульман.
Как пример реформаторского толкования догматов ислама представляютинтерес суждения уже упоминавшегосяЗ.Кри-шена о возможности исполнения женщинамиобязанностей имама. Он констатирует прежде всего, что в посвященных пятничной молитветрех аятах 62-й суры Корана ничего не говорится о том, кто именно – мужчина илиженщина – могут руководить молитвой, и что сам Мухаммед дал в свое время УммВаракеразрешение быть имамом в собственном доме пророка. Признавая, что ряд факихов отрицалв прошлом право женщин на руководство молитвой, З.Кришен одновременно напоминает,что другие, включая такого авторитета, как великий шейх Мухаммед ибн аль-Араби,считали, что женщины вправе быть имамами. Следовательно, единого мнения (иджмы)на сей счет среди богословов не существовало. Отсюда делается вывод, что женщинавправе руководить молитвой.
Схожим образом строится и аргументация преподавательницы исламскогоуниверситета Аз-ЗейтунаИ.аль-Гарби относительно того, что женщина не обязана носитьчадру. Ссылаясь на 60-й аят 33 суры, она подчеркивает, что женщинам в присутствиипосторонних мужчин предписывается лишь держать близко к себе часть верхнего покрывала,что в «золотой век» ислама многие женщины, включая внучку халифа Абу Бакра и дочьимама Хусейна ибн Али, не носили паранджу и что в современных условиях отказ отнее является важным элементом эмансипации женщин.
В политической области реформаторское толкование ислама ориентируетмусульман на построение развитого, свободного и толерантного общества. «Мы, – подчеркивалв одном из своих выступлений президент Туниса З.А.бен Али, – подтверждаем нашу верув достоинство человека, принципы свободы, демократии, справедливости и равенства,а также в ценности диалога, сотрудничества, толерантности и солидарности». Примечательно,что подобной точки зрения придерживается в Тунисе не только руководство страны,но и оппозиция. Арабские страны, отмечает член Национального совета Движения демократов-социалистовДж.аль-Ахдар, должны «приобщиться к универсальным ценностям в том, что касаетсягражданского общества, демократии, прав человека».
Проведение подобной линии рассматривается как жизненно необходимое.Только общества, проповедующие свободу убеждений, осуществления религиозных обрядови религиозных взглядов, становятся, указывает М.буСнина, процветающими. Еще дальшеидет тунисский политолог Х.Баккуш, считающий, что «присоединиться к новой универсальнойцивилизации, являющейся производной от западно-американской цивилизации, это – способизбежать маргинализации и идти по пути прогресса… И это не несовместимо с нашейприверженностью исламу».
В обоснование такой позиции также приводятся ссылки на историческиепрецеденты. Так, в решениях проходившего в Тунисе под патронажем тунисского Министерствапо религиозным делам и Организации Исламская конференция коллоквиума «Ислам и мир»отмечалось, что мусульманская культура является наследницей блестящих цивилизацийМесопотамии и Египта, утонченных культур Финикии и Карфагена, греко-римской цивилизациии ее приверженцы всегда отвергали гегемонизм и единообразие и исходили из того,что верующий должен следовать мудрости.
Вместе с тем призывы к восприятию универсальных ценностей сопровождаютсясущественной оговоркой: этот процесс не должен вести к утрате арабскими странамисвоей самобытности, в основе которой лежит их приверженность исламу и арабо-мусульманскойкультуре. Реформаторы ставят перед собой, таким образом, двуединую задачу – с однойстороны, не позволить религии стать преградой на пути модернизации, а с другой –сохранить за нею охранительные функции в культурной сфере.
В политической области главный акцент делается реформаторами на совместимостинорм ислама с демократией. При этом приводится следующая аргументация. Утверждениянекоторых западных исследователей, что арабы не восприимчивы к либеральным идеямв силу их приверженности мусульманской религии, не соответствуют действительности.Ислам всегда выступал против деспотизма, который неизбежно ведет к деградации политики,деградации экономики и, в конечном счете, деградации религии. Уже Омар бен аль-Хаттаб,один из четырех «праведных халифов», заявлял, что люди родятся свободными, в товремя как Коран однозначно предписывает следование принципу шуры (совещательности),что применительно к современным условиям подразумевает введение демократическихинститутов, проведение парламентских и президентских выборов. Правом быть избраннымпрезидентом обладают все граждане, включая женщин, поскольку в соответствии с нормамиислама женщины не могут становиться лишь халифами. Из мусульманской религии, утверждаютреформаторы, вытекают и такие общепризнанные демократические принципы, как свободаличности и равенство всех людей перед законам.
Речь не идет, однако, о полном копировании западной демократическоймодели. В арабских странах ислам должен оставаться государственной религией, а главойгосударства должен быть мусульманин. При этом он обязан выполнять вытекающие изислама нормы «общественного договора» – следовать принципам совещательности, руководствоватьсямудростью и справедливостью, исполнять божественные заповеди. Более того, демократическиесвободы должны создать благоприятные условия для процветания мусульманской религии,ее «внедрения в умы и сердца людей».
Таким образом, речь идет о создании системы, ограничивающей право гражданбыть избранными на высший пост в государстве их религиозной принадлежностью, отвечающей,кроме того, восточным традициям патернализма, в соответствии с которыми глава государствапризван играть роль «отца нации». Более того, теоретически такая ситуация можетвести к превращению ислама в конституцию, стоящую де-факто над конституцией государства(хотя на практике этого пока не происходит).
В сферу экономики реформаторы не вторгаются, полагая, что здесь должныприменяться мирские, а не небесные законы. Исключение составляет лишь закят, нои тот – как об этом можно судить по высказываниям, в частности, муфтия Туниса К.Д.Джуэйты– рассматривается не как фактор экономической жизни, а как моральный долг, что ведетк фактическому приравниванию закята к садаке.
В области международных отношений реформаторы придают большое значениеналаживанию диалога цивилизаций, культур и религий. Так на состоявшемся в Тунисев феврале 2005 г. коллоквиуме, организованном североафриканскими исследовательскимицентрами, одной из основных тем выступлений стала важность толерантности, признанияправа «другого» на иную точку зрения и соблюдения принципов плюрализма. В аналогичномдухе высказывались и участники созванной в Триполи в феврале 2005 г. VII конференции Лиги Всемирный исламский призыв, отмечавшие, что диалогрелигий позволяет их адептам найти точки соприкосновения и выработать о них правильныепредставления.
Идея межцивилизационных контактов прочно вошла во внешнеполитическиеконцепции стран Магриба. Арабы, подчеркивал в своем выступлении на открытии XVI сессии Совета ЛАГ на высшем уровне З.А.бен Али, должны наладить сбалансированныйи плодотворный диалог со всеми государствами на базе взаимного уважения, плодотворногосотрудничества, сосуществования со всеми религиями, культурами и цивилизациями.Более того, новый, более справедливый миропорядок видится тунисскому президентуне только как обеспечивающий безопасность, стабильность и мир, основывающийся непросто на взаимном уважении, возросших возможностях сотрудничества и солидарностимежду народами, но и на диалоге религий и культур. Именно такой диалог, предотвращающийстолкновение цивилизаций, должен, считает З.А.бен Али, стать основой нового геополитическогобаланса.
Ссылками на межцивилизационное взаимодействие обосновывается и важностьсближения стран Магриба с Европой. Союз Алжира и Франции, находящихся на юге и севереСредиземноморья, отмечает ректор Мусульманского института при парижской мечети алжирецД.буБакер, «мог бы скрепить встречу Востока и Запада, к которой призывало столькомудрецов в течение стольких веков».
В то же время приверженность идее диалога не означает отказа от усилийпо распространению ислама. Более того, предполагается, что он, как отмечалось врешениях уже упоминавшейсяVII конференции Всемирного Исламского призыва,должен создать благоприятные условия для знакомства с мусульманской культурой, обученияКорану и пропаганды ислама.
Реформаторы категорически не приемлют экстремизм и терроризм, рассматриваяих как противоречащие нормам мусульманской религии. «Ислам, наша прекрасная религия,– подчеркивает З.А.бен Али, – наподобие всех других религий Откровения проповедуеттолерантность, справедливость, свободу, равенство, уважение другого и отвергаетнасилие, экстремизм и исключительность.»
Подобная позиция и в данном случае обосновывается ссылками на предписанияКорана. Так, профессор Аз-ЗейтуныМ.ас-Сувейихи, напоминая о том, что ислам признаетсвободу вероисповедания («Нет принуждения в вере»), подчеркивает, что в Коране нетникаких указаний на то, что вероотступники должны нести наказание в этом мире. Напротив,в нем (сура 47, аяты 25, 27) акцентируется, что кара ждет их в загробном мире. Болеетого, напоминает М.ас-Сувейихи, в аяте 125 суры 16 однозначно указано, что Бог,а не люди, должен определять, кто является праведником, а кто – вероотступником.В связи со ссылками террористов на хадис, гласящий: «Кто поменяет религию, тех убивайте»,он отмечает, что Коран – это слово Божие, в то время, как хадисы – тексты предположительные,основанные на признании их в свое время улемами. К тому же, указывает М.ас-Сувейихи,Мухаммед никогда не казнил вероотступников, хотя ренегатов было в то время немало.
Реформаторы не свободны от ностальгии по тем временам, когда Арабскийхалифат представлял собою великую державу, простирающуюся от Китая до Испании. Налицои идеализация представлений о нем: халифат рассматривается как государство, в которомцарила справедливость, было покончено с притеснениями, расцветала цивилизация. Вместес тем – и в этом реформаторы коренным образом расходятся с возрожденцами – налицочеткое понимание, что возврат к той эпохе невозможен. Реально, подчеркивают они,речь может идти лишь о наращивании координации деятельности мусульманских государствна международной арене, для чего следует более широко использовать возможности ОИКи повысить ее эффективность.
Религиозный модернизм всегда являлся одной из составляющих официальнойидеологии в Тунисе, в которой он сосуществует с социал-демократическими представлениямии с национализмом. Основы этой идеологии были заложены первым президентом страныХ.Бургибой, который – вопреки распространенному мнению – не был сторонником полнойвестернизации Туниса. Он не отвергал ислам, не призывал порвать с ним, не считал,что мусульманская религия является причиной экономической отсталости. Но при этомХ.Бургиба выступал за реформирование ислама на основе нового прочтения Корана, что,по его мнению, должно было позволить мусульманам идти по пути прогресса. Его реформаторскаядеятельность затронула практически все сферы общественной жизни. Были упраздненышариатские суды и повсеместно введена система светского судопроизводства, ликвидированывакуфы, в ведение Министерства образования переданы Аз-Зейтуна и другие религиозныеучебные заведения. Коренным образом изменилось положение женщины – сразу же послеполучения Тунисом независимости была запрещена полигамия, законодательно установленминимальный возраст вступления в брак, вопрос о разводе стал решаться через светскийсуд, причем мог быть поставлен по инициативе как мужа, так и жены, а решение, скем должны остаться дети, также принимается в судебном порядке. В 1957 году женщинамбыло предоставлено право избирать и быть избранными. В своем стремлении реформироватьислам Х.Бургиба не остановился перед требованием отказаться от двух из пяти «столпов»этой религии. Он призвал не поститься в рамадан, поскольку это наносит ущерб производительноститруда, и не совершать хадж, поскольку это ведет к вывозу из страны валюты, а ограничитьсяпаломничеством в Кейруан к мечети Окбы ибн Нафии и гробнице сподвижника пророкаАль-Баляви Брадобрея. В обоснование проводимых им реформ Х.Бургибассылался, какправило, на соответствующие суры Корана либо на труды факихов. Одновременно он широкоиспользовал иджтихад, подчеркивая свое право на него как верующего мусульманина.Такая линия президента была поддержана модернизаторски настроенной частью духовенства,принявшей ряд фетв, одобряющих реформы. Х.Бур-гибе удалось добиться изменения менталитетатунисцев, и в современном Тунисе его подход к исламу продолжает рассматриватьсякак образец, достойный подражания.
Ислам реформаторской направленности всегда был одной из составляющихофициальной идеологии в Алжире, причем даже тогда, когда эта страна придерживаласьсоциалистической ориентации. Более того, с течением времени концепция «алжирскогосоциализма» приобретала все более заметную исламскую окраску. Если в принятой насъезде Фронта национального освобождения в 1964 г. Алжирской хартии провозглашалось,что социализм в Алжире не должен определяться арабо-мусуль-манскими традициями,а, напротив, ислам должен соответствовать социалистическому выбору страны, то вНациональной хартии, одобренной на референдуме в 1976 г., констатировалось, что«социализм в Алжире порожден не материалистической абстракцией и не связан с какойбы то ни было догматической концепцией… Ислам принес в мир возвышенную концепциючеловеческого достоинства, которая осуждает расизм, шовинизм, эксплуатацию человекачеловеком». Реформаторское направление в исламе продолжает пользоваться в АНДР популярностьюи в настоящее время. В качестве примера можно сослаться на идеологическую платформубуржуазной Партии алжирского обновления, выступающей за модернизацию общества наоснове «современного прочтения ислама».
Мусульманская религия с самого начала была идеологической базой революционногодвижения в Ливии. Вскоре после прихода к власти Совет революционного командования(СРК) ЛАР выдвинул лозунг, что Сентябрьская революция – это также и исламская революция.Несколько позже председатель СРК М.Каддафи заявил, что в Ливии будет строиться «исламскийсоциализм», основанный на догматах Корана, исходя из которых предполагалось не толькосохранить частную собственность, но и поощрять деятельность национального капиталав целях ускорения экономического развития страны.
Мусульманская религия наряду с научным социализмом, анархизмом и арабскимнационализмом стала одним из источников и составных частей разработанной М.Каддафив 70-х годах «третьей мировой теории», основные постулаты которой изложены в написаннойим «Зеленой книге». Вместе с тем, поскольку эта теория претендует на универсальность,будучи призванной обеспечить решение проблем всего человечества, а не только мусульманскихстран, прямых ссылок на ислам в «Зеленой книге» не содержится, хотя роль религиив жизни общества исследуется в ней достаточно подробно.
По мнению приверженцев «третьей мировой теории», двумя основными факторами,определяющими ход исторического процесса, являются национальный (он же социальный)и религиозный. М.Каддафи признает, что у каждой нации – своя религия, и считаеттакое положение дел естественным.
Религиозный фактор способен разъединить нацию, но он способен и сплотитьразличные нации в единое целое. Главное же – религия наряду с обычаем является источникоместественных законов, которым человечество должно следовать, в том числе, в политикеи экономике. Но при этом роль религии не абсолютизируется. Более того, религиозныйфактор рассматривается как имеющий меньшее значение, чем фактор социально-национальный,который играет системообразующую роль.
Хотя, как явствует из «третьей мировой теории», речь идет о роли религиивообще, т.е. роли любого религиозного учения, М.Каддафи не скрывает, что ислам имеетнеоспоримое преимущество перед другими конфессиями. Он убежден, что только Корандает исчерпывающий ответ на вопросы о происхождении и будущем мира, человека и природы,границах истины, определении понятий «добро» и «зло», поведении индивида и т.д.Но при этом Коран не является практическим наставлением, а представляет собою источникличной морали и общих правовых принципов. «Третья мировая теория» исходит из егодуха в том, что касается анализа и путей обустройства социальной жизни, но при этомдает ему новое толкование.
В постулатах «третьей мировой теории» действительно прослеживаетсязаметное, хотя и не афишируемое воздействие ислама. Это признает, впрочем, и самМ.Каддафи, заявивший в феврале 1978 г., т.е. вскоре после провозглашения в Ливии«власти народа», что джамахирийская система вытекает из 38 аята 42 суры, гласящего:«Вы должны держать совет друг с другом». В таком контексте система местных народныхсобраний, районных народных конференций и Всеобщего народного конгресса рассматриваетсякак развитие исламского принципа участия общества в управлении. Обращает на себявнимание и то, что, хотя М.Каддафи, проводя мысль о недопустимости создания партий,не ссылается на постулаты мусульманской религии, его взгляды на этот счет совпадаютс точкой зрения исламистов, в частности ливийских «Братьев-мусульман».
Влияние ислама прослеживается и в закрепленном в «Зеленой книге» принципе,что земля не является чьей-либо собственностью, хотя любой вправе использовать еедля обработки при своей жизни и жизни наследников. Это положение явно перекликаетсяс исламским постулатом, гласящим, что земля является собственностью бога. Воздействиерелигиозных принципов просматривается также в запрете, введенном ливийским лидеромна ростовщичество.
Достаточно сильные позиции ислам призван сохранять в Ливии в правовойсфере. В «Декларации об установлении власти народа» зафиксировано, что «Коран являетсяосновным законом общества» (т.е. заменяет собою конституцию). Более того, ливийскиезаконы должны, по мнению М.Каддафи, быть сформулированы на основе Корана, что предотвратитих «произвольное толкование различными шарлатанами»56. Влияние ислама налицо, наконец,и в социально-бытовой сфере, что нашло отражение, в частности, в запрете на алкогольныенапитки.
Все это не дает, однако, оснований для того, чтобы рассматривать взглядыМ.Каддафи как носящие религиозно-политический характер. Положения ислама служатдля руководителя ливийской революции не абсолютной истиной, которая должна бытьосознана и разъяснена, а лишь своего рода «отправной точкой» для обоснования и развитиявыдвигаемых им идей.
Признавая важность диалога цивилизаций и религий, сторонники «третьеймировой теории» полагают, что такой диалог может принести реальные результаты лишьв том случае, если будет осуществлена перестройка всей системы международных отношений.Такая перестройка должна носить не менее радикальный и всеобъемлющий характер, чемпредлагаемое М.Каддафи коренное преобразование существующих экономических и политическихсистем. Она предполагает формирование нескольких крупных группировок государств,таких, как уже существующий Европейский союз, начавший образовываться Африканскийсоюз, но также союз стран Южной Америки и т.п. Это – помимо всего прочего – позволитуменьшить количество государств, что облегчит достижение взаимопонимания между ними.Второй основополагающий элемент – реформа ООН, суть которой заключается не тольков передаче Генеральной Ассамблее полномочий Совета Безопасности, включая приданиеее решениям обязательного характера, но и в превращении Генассамблеи во «всемирныйпарламент, в котором будут представлены различные цивилизации, ценности, общества,континенты и религиозные, идейные и политические взгляды» и обеспечено взаимопониманиеи взаимодействие между ними.
Осуждая терроризм как противоречащий догматам не только ислама, нои других «религий откровения», приверженцы «третьей мировой теории» основной упорделают на необходимость ликвидации порождающих этот феномен причин. К ним они относят«несправедливость, гнет, высокомерие, чувство превосходства, унижение». Покончитьсо всеми этими негативными явлениями и, следовательно, с терроризмом удастся, впрочем,по их мнению, только после претворения в жизнь постулатов «Зеленой книги».
Что касается джихада, то он рассматривается как законная, хотя и вынужденнаямера, к которой прибегают для «отражения империалистической или сионистской агрессии»против мусульманских стран. Но при этом призыв к священной войне будет эффективен,только если он будет исходить от самого народа, а произойдет это опять же лишь тогда,когда в исламском мире будут повсеместно сформированы местные народные собранияи народные комитеты, как того требует «третья мировая теория». Обращает на себявнимание, что при такой трактовке понимание «джихада» как священной войны противневерных отходит на задний план, уступая место толкованию этого термина как всенародногосопротивления агрессорам.
Если реформаторство уходит своими корнями в давнюю, возникшую вскорепосле образования халифата практику адаптации политико-религиозных взглядов к меняющимсявнешним условиям, а в своем современном виде восходит к воззрениямДж.Д.аль-Афгани,А.Р.аль-Кавакиби, М.Абдо, то секуляристский подход к исламу привнесен в арабскиймир из Европы, с Запада.
Секуляристы исходят из того, что неспособность противостоять вызовамсовременности объясняется сохраняющимся у арабов стремлением политизировать ислами привносить религию в политику. Это ведет их к поиску выхода в прошлом, а не вбудущем, к отказу от объективного анализа современности и от выработки адекватнойстратегии. Более того, полагают приверженцы секуляристских взглядов, главная причинанеудачи попыток реформаторов модернизировать арабский мир заключается в том, чтоте не осмеливаются пойти на отделение религии от государства. Следовательно, делаютвывод, к примеру, такие алжирские теоретики и политические деятели, как С.Саади,Р.Малек, Х.аш-Шариф, модернизация и Алжира, и арабского мира, их адаптация к требованиямсовременности станет возможной лишь при условии отделения религии от политики ив целом от власти.
Особенностью исламского секуляризма является то, что свои взгляды егоприверженцы обосновывают ссылками на примеры, почерпнутые из религии. Утверждается,в частности, что именно таких подходов придерживался-де Мухаммед, начавший в мединскийпериод проводить четкую грань между властью религиозного деятеля и светского владыки.Таким образом, – как это не парадоксально на первый взгляд, – исламские рамки дажедля секуляристов остаются наиболее естественными для выражения своих воззрений.
В своих взглядах приверженцы секуляризма исходят из того, что главныйструктурный элемент человечества – это нация, являющаяся единственной основой существованиягосударств. Данный принцип носит универсальный характер и полностью применим к арабскимстранам, принадлежность которых к исламской умме определяющего значения не имеет.Вместе с тем понимание под «нацией» арабской нации с вытекающей из этого приверженностьюпанарабизму было свойственно лишь ливийцам, да и то только в 60–70-х годах. В остальныхстранах Магриба под «нацией» подразумевалась нация тунисская, алжирская, марокканская.Именно такое представление прочно укоренилось там в массовом сознании. Хотя налицобыли чувства солидарности с народами ближневосточных стран, особенно в связи с арабо-израильскимконфликтом, но эти народы рассматривались как «братские», ощущение принадлежностик одной с ними нации в Магрибе не прослеживалось. В начале же XXI в. в общественном сознании начало набирать силу стремление отгородитьсяоб Ближнего Востока с его бесконечными, но при этом не затрагивающими напрямую североафриканскиестраны проблемами.
В конце XX – начале XXI в. именно в среде секуляристов получили наиболее широкое распространениепредставления о демократии как политической системе, способной объединить все религиозные,интеллектуальные и политические силы каждой страны и подчинить эти силы решениюобщенациональных задач. Хотя за образец здесь брался западный опыт, налицо былои понимание того, что форсированный перенос на арабскую почву американской или однойиз западноевропейских политических моделей невозможен, что демократизация странМагриба и Ближнего Востока должна осуществляться поэтапно с учетом их специфики,обусловленной, в том числе, приверженностью населения исламу.
Путь к политической либерализации лежит, по мнению секуляристов, черезвнедрение в общественное сознание и параллельно в политическую практику принциповплюрализма, через формирование в арабских, да и в других мусульманских странах гражданскогообщества. Демократическое государство видится им как государство, сохраняющее нейтралитетв отношении убеждений своих граждан и обеспечивающее их равноправие вне зависимостиот национальной или религиозной принадлежности. Следование такой линии приведетк возникновению взаимопонимания между властью и обществом и обеспечит политическуюстабильность. При этом подчеркивается, что реализация подобной схемы невозможнабез отказа общества от господствующих в нем в настоящее время и унаследованных от«эпохи подчинения» представлений и традиций, в т.ч. религиозных.
Отделение религии от государства заключается, по мнению секуляристов,прежде всего в ее отделении от политики. Это не означает, что религиозные деятелине могут участвовать в политической жизни, но они вправе это делать только в личномкачестве, обязаны не руководствоваться в своей деятельности исключительно нормамиислама, а строго соблюдать конституцию и существующие законы. Отделение религииот государства невозможно без придания абсолютно светского характера законам о гражданскомсостоянии, особенно семейному кодексу, а также законам о наследовании. Это, однако,не означает, что гражданский брак не может сопровождаться браком, заключенным всоответствии с религиозными обрядами, или что завещание не может быть в соответствиис личной волей завещателя составлено на основе норм шариата. Мечети, церкви и синагогипродолжают функционировать, мусульманин остается мусульманином, христианин – христианиноми иудей – иудеем. Более того, подчеркивается, что ислам должен играть важную, еслине решающую роль в культурной сфере, способствуя сохранению национальной самобытностиарабов, не позволяя им потерять в условиях глобализации свою идентичность. Такимобразом, секуляризм, по мнению его приверженцев, означает не безбожие или отказот веры, а лишь отдачу божьего – богу, а кесарева – главе государства.
Идеи секуляристов не получили в странах Магриба широкого распространения.Их приверженцами являются, в основном, вестернизированные представители интеллектуальнойэлиты и истеблишмента. Секуляристские взгляды нередко подвергаются острой критике.Секуляристов упрекают в чрезмерном и «однобоком» увлечении идеей демократизации,игнорировании социально-экономических проблем, невнимании к вопросам внешней политики,но также и в стремлении маргинализировать роль религии.
Обращает на себя внимание отсутствие четкой границы между взглядамисекуляристов и реформаторов. Во многих случаях первые заявляют о том, что нарядус отделением религии от государства следует провести и реформацию ислама, вторые,говоря о необходимости адаптировать религию к современности, нередко требуют одновременносущественно ограничить ее роль в политической и социальной жизни.
Что касается политической практики, то здесь грань между секуляристамии реформаторами стирается в еще большей степени, поскольку реально действия последнихнаправлены не на внедрение обновленного ислама в общественную жизнь, а на ограничениеего роли. Так, выдвинутая в 1960 г. Х.Бургибой идея об отказе от поста в рамадан,хотя и обосновывалась тем, что при джихаде пост может не соблюдаться, а борьба заэкономическое развитие Туниса является разновидностью джихада, представляла собойидею секуляристскую, хотя и упакованную в религиозную оболочку. В современном Тунисе,несмотря на все ссылки З.А.бен Али на ислам, в его политике не прослеживается какого-либорелигиозного налета. В Алжире заметным шагом на пути секуляризации стал запрет наизучение шариата в средней школе, введенный, несмотря на то, что ст. 2 КонституцииАНДР провозглашает ислам государственной религией.
Если реформаторы выступают за адаптацию ислама к современности, топриверженцы другого пользующегося довольно широкой популярностью религиозно-политическоготечения –возрожденчества – видят решение в адаптации окружающего мира к требованияммусульманской религии, в исламизации современности. Для возрожденцев характернасамоидентификация исключительно на религиозной основе, отличительной чертой их воззренийявляется исламоцентризм.
В силу целого ряда причин, анализ которых не входит в задачу даннойстатьи, возрожденческие взгляды получили достаточно широкое распространение в странахМагриба в 80–90-е годы. Наиболее восприимчивы к возрожденческой идеологии сталинизшие и средние слои буржуазии и маргиналы, но также и часть интеллигенции – мелкиеслужащие, учителя, представители свободных профессий, т.е. люди, получившие высшееобразование, обладающие политическим сознанием и способные играть роль лидеров.
Своими корнями воззрения возрожденцев восходят к основателю Ассоциации«Братья-мусульмане» Х.аль-Банне, ставшему основоположником фундаментализма как религиозно-политическойдоктрины, и к развившим затем его идеи С.Кутбу и А.А.Маудуди. Краеугольным камнемих взглядов является следующий хадис: «Лучшее из поколений – мое, затем – следующее,затем – следующее». С точки зрения возрожденцев, мусульманская религия – это драгоценность,первоначальный блеск которой притушили последующие интерпретации, «инакомыслие»(под чем подразумеваются рационалистическая теология, философия, суфизм), разногласиямежду различными мазхабами, да и сам по себе ход истории.
Отсюда делается вывод о необходимости вернуться к подлинному, очищенномуот последующих наслоений исламу и изменить окружающий мир в соответствии с его догматами.Интегристы, подчеркивалось в этой связи в одном из программных заявлений алжирской«Группы Хаттаба», ведут борьбу «не за возрождение чуждой демократии или завоеваниемест в парламенте, а за верховенство слова Аллаха». Добиться этой цели могут лишь«истинные мусульмане», убежденные, что бог – это цель, Мухаммед – руководитель,Коран – конституция, джихад – путь, а смерть во имя Аллаха – высшее стремление.Вкачестве мусульманина может, с их точки зрения, рассматриваться лишь тот, кто считаетбожественную волю в управлении делами личности и общества абсолютным императивом,кто признает – в соответствии с выработанной С.Кутбом формулой, – что «ислам – этовсеобъемлющая система жизни», осознает неразрывность связи между божественным имирским и служит богу каждое мгновение своей жизни76. Тот, кто отрицает абсолютнуюбожественную власть (аль-хакимийю), является язычником (мушриком). Что касаетсясовременного мира, то он представляет собою мир джахилийи. Он должен быть разрушен,и на его месте построен мир, живущий по божественным законам.
Взгляды возрожденцев на политику и экономику во многом повторяют идеиС.Кутба и А.А.Маудуди.
Интегристские группировки выступают за построение исламского государствав соответствии с догматами Корана и нормами шариата. Вместе с тем между ними существуютразличия в том, что касается формы будущего государственного устройства. Так, алжирскаяВооруженная исламская группа, ливийская и тунисская секции Партии исламского освобожденияпризывали к восстановлению халифата. Ливийская группировка «Интегристы» выступалаза создание республики хомейнистского образца, алжирский Фронт исламского спасения,тунисская «Ан-Нахда», ливийская «Аль-Джамаа аль-исламийя» считали возможным согласитьсяна многопартийность, а Ливийская организация освобождения исходила из того, чтоисламское государство должно основываться на принципах «исламской демократии». ВМарокко «Аль-Адльва-ль-ихсан» выступает за ликвидацию монархии и лишение королястатуса «повелителя правоверных», в то время как Партия справедливости и развитияполагает возможным сохранить в исламском государстве короля и существующие монархическиеинституты.
Концепция «исламской экономики» строится на взаимодействии трех секторов– государственного, кооперативного и частного. Основой социально-экономическогостроя должны стать «трудовая собственность» и мелкие и средние частные предприятия.Предполагается ввести запрет на ссудный процент. Социальная справедливость должнаобеспечиваться за счет сбора и распределения государством закята, а также ограниченияпотребностей. В целом речь идет, таким образом, о системе, допускающей существованиемелкой и средней буржуазии, но препятствующей образованию крупного капитала.
В области внешней политики возрожденцы выступают, как правило, с панисламскихпозиций и за всемирное торжество «дар аль-ислама», выдвигая свою собственную глобальнуюконцепцию, которую они противопоставляют западному глобализму. Первоочередной жезадачей считается борьба за освобождение Палестины и ликвидацию западного влиянияв арабском мире.
Из представления возрожденцев об идеальном обществе как обществе, властьв котором принадлежит богу, чью волю исполняли Мухаммед, а затем праведные халифы,вытекает требование безусловного подчинения «истинных мусульман» воле руководителейинтегристских организаций. «Эмир, – подчеркивается в программных документах алжирскойВИГ, – отец для всех нас. Пойдем за ним с закрытыми глазами.»
Возрожденцы исходят из того, что лишь «подлинные мусульмане», готовыебороться с язычеством и инакомыслием, образуют умму. Они должны пойти на разрыв(мафсала) с современным святотатственным обществом. За разрывом должен последоватьуход от общества (хиджра) – не обязательно физический, но хотя бы моральный. Послеэтого приверженцы «истинного ислама» считаются готовыми к высшей стадии – борьбе(джихаду) против тиранической власти. При этом в качестве тиранов (тугат) рассматриваютсяне только деспоты, а вообще все, кто отказывается следовать принципам хакимийи.
Ставка возрожденцев на джихад логически вытекает из их взглядов, посколькуподгонка действительности под теоретические построения возможна лишь насильственнымпутем. «Война, – провозглашает ВИГ, – ничего, кроме войны, вплоть до полного уничтоженияпредателей, безбожников, франк-массонов и лакеев.»
Подавляющее большинство интегристских организаций отводит важное местотеррору как средству дестабилизации внутриполитической обстановки, распространениясреди населения недоверия к правительству, создания условий для его свержения иприхода фундаменталистов к власти. Для вербовки террористов, включая смертников,они играют на религиозных убеждениях верующих. Акцент делается на бескомпромиссностизаповедей божьих, касающихся борьбы с неверными, а также на использовании со ссылкойна коранические постулаты такого сильного в глазах верующих аргумента, как утверждение,что погибшие во имя бога сразу же, не дожидаясь судного дня, попадут в рай и предстанутпред ликом божьим.
Ставка на терроризм особенно характерна для алжирских интегристскихгруппировок, особенно ВИГ, рассматривающих теракты как важнейшую составляющую джихаданаряду с вооруженной борьбой против армии и сил безопасности и карательными экспедициямипротив «неверных». В Марокко сторонниками террористических методов являются «Салафийяджихадийя»и Марокканская сражающаяся исламская группа. Вместе с тем некоторые фундаменталистскиеорганизации не считают терроризм главным средством борьбы за власть. Так, по мнениюруководства Национального фронта спасения Ливии, ведущую роль в котором играют «Братья–мусульмане»,теракты и саботаж должны подготовить почву для выступления армии, сопровождающегосявторжением подготовленных за рубежом отрядов боевиков. «Любые перемены, – подчеркивалруководитель НФСЛ М.Могареф, – могут исходить только от армии. Внешняя оппозицияне способна вмешаться без поддержки вооруженных сил». По мнению же руководителятунисской «Ан-Нахды» Р.Ганнуши, основное внимание следует уделять политической борьбе.Для этого исламисты должны активно участвовать в общественной жизни. В отличие отС.Кутба, полагавшего, что ставку следует делать на небольшие по численности, нохорошо подготовленные и законспирированные группы фундаменталистов, Р.Ганнуши считаетглавным мобилизацию масс путем развертывания интенсивной пропагандистской работысреди населения и организацию массовых выступлений против правящего режима (демонстрации,кампании гражданского неповиновения и т.п.). Не исключается и возможность приходак власти в результате выборов, в т.ч. в блоке с неисламистскими политическими партиями.Применение насилия, по его мнению, возможно лишь в качестве ответа на репрессиисо стороны властей. Однако масштабы такого ответа должны быть тщательно вывереныс тем, чтобы не дать обладающему подавляющим превосходством в силах госаппаратуповода расправиться с исламистами. Что касается ПИО, то ее сторонники вообще несчитают террор эффективным средством борьбы. Их тактика состоит в проникновениив армию с целью подготовки государственного переворота.
Не все интегристские организации выступают с экстремистских позиций.Так, алжирские «Ан-Нахда» и Движение общества за мир (ХАМАС) считают, что следуетограничиться борьбой за места в парламенте и разъяснительно-идеологи-ческой работойсреди населения, добиваясь поэтапного строительства в Алжире исламской республики.
В целом концепции фундаменталистов представляют собою эгалитаристскуюутопию, реализация которой позволит-де построить общество всеобщего братства, равенстваи социальной справедливости, обеспечивающее защиту ислама и сохранение национально-культурнойсамобытности. Вместе с тем их концепция предусматривает создание тоталитарной политическойсистемы. Использование обвинений в неверии, вероотступничестве, ереси открываетв исламском государстве путь к установлению властями абсолютного контроля не тольконад жизнью, но и над мыслями людей. Впрочем, в глазах возрожденцев подобная схемане выглядит пугающей. Она во многом вписывается в рамки политических традиций встранах Магриба, в течение столетий живших под являвшейся абсолютной властью беев,деев, пашей, султанов. Свою роль играет и то, что гражданское общество в этих странахеще только формируется и принципы демократии, политического плюрализма, свободымнений и соблюдения прав человека начали лишь совсем недавно укореняться в общественномсознании, да и то главным образом среди образованной части населения.
Части мелкой буржуазии, учителей, преподавателей, низших и среднихчиновников, технической интеллигенции свойственна склонность к традиционализму.С их точки зрения, не надо ни реформировать ислам, ни пытаться возродить его в первозданномвиде, а следует оставить все, как есть. Для традиционалистов мусульманская религияиграет охранительную роль, а нередко является и средством ухода от действительности.
Сохранению традиционалистских взглядов способствуют быстрые измененияв окружающем мире, к которым люди не всегда успевают адаптироваться, связанные сэтими изменениями новые, зачастую неожиданные требования, предъявляемые к их профессиональнойдеятельности, сложности приспособления мелкой буржуазии к «правилам игры», навязываемымбизнесу постиндустриальным этапом развития общества. Немаловажное значение имеетмассированное вторжение западной культуры – точнее субкультуры, ведущее к изменениюпривычной среды существования и к вестернизации нравов. Стремление искать убежищев традиционном, привычном исламе порождается и сохраняющейся в ряде стран Магрибаполитической нестабильностью и угрозой терактов. Свою роль играет также обстановкав регионе – израильско-палестинский конфликт, оккупация Ирака, давление США на Сирию,воспринимаемые как «заговор против арабизма и ислама», противостоять которому обыватель,однако, не может.
В отличие от части реформаторов и возрожденцев, склонных минимизироватьлибо даже вообще отрицать значимость сунны, традиционалисты придают ей весьма большоезначение. Для них сунна – единственный путь, ведущий к исполнению заветов бога.Следование ей является абсолютным долгом каждого мусульманина. Недаром, подчеркиваютони, сподвижники Мухаммеда были убеждены, что, совершая тот или иной поступок иливынося какое-либо суждение, пророк выполняет волю Аллаха. Сунна для традиционалистов– всеобъемлющая программа практических действий, с которыми она соединена стольже неразрывно, как дух соединен с телом. Они рассматривают сунну как каркас зданияислама, который без нее превратится в карточный домик. Она, акцентируют традиционалисты,является вторым после Корана источником шариата и норм социального и личного поведения.Более того, сунна, по их мнению, «представляет единственный достоверный комментарийк Корану, позволяющий правильно следовать его предписаниям. Она – ключ, открывающийдверь в мир ислама».
Значение, придаваемое сунне традиционалистами, объясняется, с однойстороны, стремлением избежать инноваций, сохранить в неприкосновенности эту важнейшуюоснову ортодоксального ислама, а с другой, – более подробной разработкой в ней,чем в Коране, правил поведения индивида в повседневной жизни.
Выступая защитниками ортодоксального ислама, традиционалисты пытаютсяпротивиться процессам модернизации. В частности, они предостерегают от эмансипацииженщин, полагая, что эта идея продвигается американской администрацией, «котораяхочет превратить арабских женщин в свою «пятую колонну», способствующую распространению«демократии железа и огня». Тем не менее особой политической активности традиционалистыне проявляют, ограничиваясь изложением своей точки зрения в средствах массовой информации.Главным для них является следование нормам ислама в быту. Так, по наблюдениям тунисскогопрофессора И.аль-Гарби, традиционалисты хотели бы вернуться к ношению женщинамичадры.
Охранительная роль отводится ортодоксальному исламу в идеологии официальногоМарокко. Акцент в ней делается на том, что после освобождения страны из-под властиаббасидских халифов в Х в. и воцарения династии Альморавидов властители Мароккополучили титул «повелителя правоверных», который затем перешел к Саадитам и к Алавитам.Подчеркивается, что если в период французского протектората марокканский народ небыл, несмотря на все усилия колониальной администрации, доведен до «материалистическогоединообразия», то это произошло благодаря «его верности, его моральному и духовномувнутреннему богатству, хранителями которого выступали алавитские монархи». Особаяроль короля была закреплена в принятой в 1972 г. Конституции, ст.19 которой гласит:«Король, Повелитель правоверных, Высший представитель нации, Символ ее единства,Гарант непереходящего характера и преемственности государства, следит за уважениемИслама и Конституции».
Ссылками на религию король Хасан II обосновывал в свое время выбор им для своей страны особого, третьегопути развития, подчеркивая, что «наша философия вытекает из Корана, поскольку ВсемогущийГосподь сказал: «Итак, Мы хотели, чтобы вы были нацией справедливой середины». Мыабсолютно не хотим ни социализма, знаменующего нищету, ни доведенного до крайностикапитализма. Мы хотим построить общество, где каждому будет предоставлен шанс увеличитьсвое благосостояние».
В марокканской политической традиции сохраняется следование уходящемусвоими корнями в средневековье принципу «священной присяги» подданных королю. Всвоей политической практике король Мухаммед V, а затем Хасан II следовали не столько современным нормам, сколько традиции «шуры», консультируясьс политическими партиями и неправительственными организациями, но не считая длясебя обязательным учитывать высказываемое ими мнение.
Положение, правда, несколько изменилось после прихода к власти короляМухаммеда VI, избравшего путь политической либерализации и постепенного внедренияв общественную жизнь демократических норм. Тем не менее династия Алавитов продолжаетоставаться в глазах многих марокканцев мирским и религиозным символом одновременно.
Таким образом, в Магрибе в настоящее время преобладает ислам реформаторскоготолка, которого придерживается большинство политической и интеллектуальной элиты,значительная часть населения в целом. возрожденчество, хотя и имеет достаточно широкоераспространение, все же остается идеологией меньшинства, правда, меньшинства нестоль уж незначительного и к тому же политически весьма активного. Тем не менее,если говорить о перспективе, то возрожденческая идеология, ориентированная на прошлое,а не на будущее, вряд ли сможет бесконечно сохранять свое влияние. В этом планеболее перспективным представляется реформаторский, адаптированный к современностиислам. Не исключено также упрочение в последующем позиций секуляризма.
Вместе с тем темпы вытеснения экстремистского ислама исламом умереннымбудут зависеть от темпов модернизации стран Магриба и искоренения внутренних и внешнихпричин, способствующих распространению воинственных возрожденческих трактовок мусульманскойрелигии.
Литература
магрибмарокко ислам религия
1. LeMonde, 08.04.2005.
2. Коран, 1–6; 10–20; 20–76; 33–48;58–12.
3. Dhaouadi M. Toward Islamic Sociologyof Cultural Symbols. KualaLumpur, 1996, с. 1,27, 38, 132, 168, 210.
4. Манарат аль-хадара аль-арабийя. Тунис-Триполи, 2004, с. 161, 175.
5. Аль-Вифак аль-араби, 2003, № 12, с. 48.
6. Réalité, 31.03–06.04.2005, с. 13.
7. Аль-Араб, 15.02.2005.
8. Discours du PrésidentZine El Abidine Ben Ali Président de la République Tunisienne àl'ouvertutre de la 16ème session ordinaire du Sommet Arabe: Tunis, le 22mai 2004. Tunis, 2004, с.6.
9. Dialogue des civilisations etsolidarité internationale: Association des Parlementaires Tunisiens: Tunis,25 et 26 septembre 2002. Tunis, 2002, с.74–75.
10. Миронова Е.И. Алжир: Смена приоритетов развития. М., 2004, с. 61.
11. Абдулатипов Р.Г. Судьба ислама в России. М., 2002, с.88.
12. Егорин А.З. Современная Ливия. М., 1996, с. 200–201, 203; Mattes Н. Qaddafi und die islamistische Opposition in Libyen…, с. 24; The Middle East and NorthAfrica: 2006, с. 184.
13. Миронова М.А. Политика и конституционный процесс в Алжире, с. 102.
.r