Инфляция как кризис российской экономики

--PAGE_BREAK--В современной России, таким образом, процесс повышения цен на энергоносители в определенной степени может считаться оправданным, так как цены рынка приближаются к мировым, но при этом неизбежно происходит рост стоимости единицы про­дукции и соответственно цен во всех отраслях. Данный случай можно трактовать как ярко выраженный фактор инфляции издер­жек. Инфляция издержек порождает спад, провоцирует сокраще­ние рабочих мест.
Одним из факторов, стимулирующих инфляцию издержек, может быть система косвенных налогов, как, например, акцизов. Питейный, табачный, сахарный, соляной, нефтяной акцизы явля­ются традиционными для многих государств, принося в казну до 50% всей налоговой массы. Для акцизов и других видов косвен­ных налогов характерно то, что они плюсуются к цене товара и являются выраженным инфляционным фактором. В России налоги в виде НДС и акцизов служат преобладающей формой налогообложения.
Налоговая политика государства может служить мощным инфляционным орудием, дающим быстрый эффект во всем народном хозяйстве, во всех структурах, всех ячейках социальной  экономической сфер. Однако в России этого не произошло. На повышение цен и нарастание инфляции определенное влияние оказано именно введение налога на добавленную стоимость. Он прямым образом повлиял на увеличение цен, поскольку вклю­чает в себя стоимость на каждой стадии производства и про­движения товара. В конечном счете, начали расти розничные цены на потребительские товары, что сказалось на бюджете покупателей. Таким образом, подобный налог приемлем только в странах с хорошо налаженным производством. Когда меха­низм налога на добавленную стоимость действует в условиях конкурентной борьбы между предприятиями, он имеет антимо­нопольную направленность. В условиях реформ России при па­дении производства, дефиците товаров НДС только усугублял инфляцию.
Главенствующую роль в том, что НДС превратился в мощ­ный стимулятор инфляционного роста цен, послужила сама ме­тодика налогообложения. При действовавшем механизме базой налогообложения служила не официально декларируемая «до­бавленная стоимость», а весь оборот. В этом случае товаропро­изводитель мог на всех производственных переделах добавлять к цене своего товара 20%, а в бюджет шло только 10%, к тому же с большим разрывом во времени. В результате на предприятии оседает совершенно неоправданная дополнительная часть этого косвенного налога, проходящая через цены товаров (и услуг). Тем самым цены увеличиваются, одновременно попадая в при­быль. Из прибыли в бюджет вносятся фискальные 35 — 43% в виде налога на прибыль. Таким образом, в коммерческих струк­турах оседает только за счет роста цен примерно 57 — 63% этой дополнительной прибыли.
Налог на добавленную стоимость, следовательно, подстеги­вает инфляцию, а потребителю несет многократное увеличение цен. И хотя в итоге потери бюджета менее значительны, однако они неизбежно дополняются инфляционным ростом финансируемых из бюджета расходов, что ведет к возникновению порочно­го круга. Мировой опыт показывает, что ставки налога могут быть не только дифференцированными по социальной значимос­ти товаров и услуг, но имеется строго соблюдаемая шкала изменения ставки налога по времени. Именно такая практика существует, например, во Франции. Там каждое хозяйственное предприятие и даже его подразделение имеют строго предусмот­ренную по шкале ориентацию. На протяжении пяти лет известно, что шкала, к примеру, будет понижаться или налог, наоборот, будет повышаться, в частности, в зависимости от финансового состояния тех или иных подразделений.
В пользу роста инфляции действовали и некоторые льготы и санкции, например, такая антиинфляционная мера, как обложе­ние налогом превышения шестикратного минимума заработной платы, включенного в себестоимость. Более того, она подстеги­вает спад производства, поскольку низкий уровень заработной платы заставляет работников промышленных предприятий ухо­дить на другие объекты в поисках более выгодной работы. Данный принцип построения налогообложения в значительной мере изжил себя.
В российской экономике отчисления от прибыли были заме­нены налогом на прибыль, что поставило государственное пред­приятия в одинаковые условия и равное положение с предпри­ятиями других форм собственности. И те, и другие платят налог на прибыль, что нельзя признать правильным с точки зрения финансирования. В высокоразвитых странах предприятия, вхо­дящие в состав крупнейших монополий, не платят самостоя­тельно налог. Примером может служить «Боинг», у которого все его предприятия передают прибыль в корпорацию. Россий­ские министерства, выполняющие функции своего рода корпо­раций или концернов, также должны получать от своих пред­приятий прибыль. В действительности же каждое российское предприятие по существующему порядку обязано выплачивать минимальный налог. Наряду с этим все они имеют право са­мостоятельно распоряжаться теми накоплениями, которые долж­ны были использоваться централизованно. Из-за этого оказались утраченными возможности централизованного финансирования капитальных вложений. В конечном счете, страдает государст­венный бюджет, куда поступает недостаточное количество до­ходов.
Другим фактором издержек производства считаются расходы на заработную плату, рост которых в условиях инфляции вполне закономерен. Однако опыт реформ свидетельствует, что порой различного рода политические деятели с целью усиления своего популистского значения в обществе пытаются добиться значительного увеличения оплаты труда, предвосхищая, таким об­разом, дальнейшее развитие инфляции. В результате таких мер возникает новый жизненный стандарт, распространяющийся на занятых в других сферах экономики, т. е. получает свое развитие новый виток инфляции. Предотвратить его возможно лишь гло­бальными мерами в области производительности труда, техни­ческого переоснащения производства, рациональной организации труда. В этом случае удельный вес расходов на зарплату на единицу продукции окажется несущественным, т. е. не возрастет, поскольку рост выработки будет перекрывать повышение зар­платы. Если при росте заработной платы не происходит увеличе­ния производительности труда, рост расходов на зарплату в из­держках на единицу продукта неизбежен, что потребует сокраще­ния производства и приведет к неминуемому повышению цен.
Предреформенный период (1985-1992 гг.) для российской экономики оказался крайне неблагоприятным. Помимо общеэко­номического спада, наблюдавшегося во многих отраслях, характерной особенностью стартового состояния экономики было полное отсутствие реакции со стороны экономических агентов на административные и тем более на рыночные сигналы, поскольку плановая экономика уже не существовала, а рыночная еще не появилась.
На внешнем рынке для российской экономики намечалась критическая ситуация. Ввиду поступлений, при ухудшившейся конъюнктуре на мировом рынке топливно-энергетических ресур­сов, резко ограничилось поступление импортных товаров. И это произошло в условиях искусственного сокращения значительной импортной зависимости страны, особенно по продовольствию, товарам легкой промышленности, а также отдельным видам сырья и материалов, необходимых промышленности для произ­водства товаров народного потребления, а также в условиях того критического положения, которое сложилось с получением крат­косрочных кредитов в связи с трудностями, возникшими в 1991 г. по обслуживанию внешнего долга.
Природу российской инфляции, причины и факторы, порож­дающие ее можно свести к двум позициям, которые можно рассматривать, как крайние:
1) инфляции присуща монетарная, денежная природа;
2) инфляция имеет немонетарную (или, по крайней мере, не только монетарную) природу.
Российскую инфляцию, как считают западные экономисты, нужно рассматривать, прежде всего, с позиции наличия в стране высокого уровня монополизма. Однако, используя этот аргумент,  следует иметь в виду, что с либерализацией национальной эконо­мики все российские монополисты, даже самые могущественные превратились в весьма скромных производителей с точки зрения международной конкуренции. Едва только наша экономика при­обрела либеральный характер, как стала проявляться не с только склонность к монополизму, сколько ожесточенная конкурентная борьба за выживание. В этих условиях исключались установление монопольных цен и стремление к монопольному поведению. Поэтому утверждения западных экономистов о том, что будто бы в основе помесячных колебаний темпов инфляции лежат соответствующие колебания уровней монополизма, на наш взгляд, лишены всякого основания.
Малоосновательны также аргументы о том, что на инфляцию повлиял высокий уровень милитаризации, гипертрофированный уровень развития военно-промышленного комплекса (ВПК). Сам по себе этот аргумент можно было бы принять во внимание, но он не дает оснований делать выводы о связи темпов инфляции с уровнем развития ВПК. Во-первых, потому что еще до начала рыночных реформ уровень милитаризации был уже очень высо­кий, но не ниже, чем в период реформ, хотя темпы инфляции тогда не превышали нескольких процентов в год. Во-вторых, в ряде бывших республик (например, прибалтийских), где нахо­дились крупные оборонные предприятия, уровень инфляции уда­лось сразу же снизить до 3,5% в год.
Ученые нередко при анализе особенностей «нашей» инфляции ссылаются на такой фактор, как огромные масштабы стра­ны и гигантский экономический потенциал, кото­рые делают в условиях реформы малоуправляемыми процессы стабилизации. Однако масштабы страны и ее богатство не могут напрямую влиять на такие экономические индикаторы, как ин­фляция, тем более в сторону повышения. Если придерживаться некой точки зрения, согласно которой с увеличением масштабов страны темпы инфляции возрастают, а с уменьшением снижа­ются, то тогда крупнейшие экономические страны мира (США, Китай и др.) имели бы весьма высокие темпы инфляции, а они большей частью не превышают 10% в год. В то же время небольшие по территории страны (Исландия, Гана, Никарагуа, Уругвай) в течение длительного периода страдают от высокой инфляции, измеряемой сотнями, а то и тысячами процентов в год.
Не оправдывает себя и точка зрения, объясняющая увеличе­ние инфляции из-за распада хозяйственных связей. Из всех бывших союзных республик наибольший экономический потенциал приходится на Россию, которая в наименьшей степени зависит от поставок других республик бывшего СССР. И потому самые низкие темпы должны бы быть в России, а самые высо­кие — в странах Прибалтики. В действительности все обстоит наоборот.
Существует еще одна весомая причина роста инфля­ции психологического характера — ожидания, т. е. когда цены растут со скоростью распространения информации. Особенно широкое признание эта точка зрения получила среди представителей чикагской школы. Однако в Рос­сии этот феномен рыночной экономики не имел классического Уплощения. В начале 1994г. ведущие экономисты страны публично предсказывали гиперинфляцию. Казалось бы, этот про­гноз должен был подействовать на инфляционные ожидания, исходя из прошлого и текущего опытов экономических агентов. Но темпы инфляции, вместо того чтобы повышаться, продол­жали стабильно падать. Снижение темпов инфляции не привело к дальнейшему ослаблению инфляционных ожиданий, темпы инфляции, вместо того чтобы продолжать свое падение, начали расти. И даже публичные заявления высоких правительственных чиновников, авторитетно обещавших падение темпов инфляции в октябре 1994 — январе 1995гг., не произвели необходимого психологического воздействия, и инфляция, кстати, не снизи­лась.
Наконец, следует вспомнить еще об одном факторе, влияю­щем на развитие инфляции, — сезонности. Хорошо известно, что цены в декабре и январе обычно растут несколько быстрее, чем в летние месяцы. Однако статистика показывает, что такие от­клонения даже в условиях высокой инфляции не превышают 1-3 процентных пункта ежемесячно, и потому не объясняют самого уровня инфляции. Не вдаваясь в детальные исчисления по этому вопросу, отметим лишь, что сезонная составляющая весьма ог­раниченно воздействует на темпы инфляции и носит скорее ло­кальный характер.
Можно было бы обратить внимание на фактор несвоевре­менной выплаты заработной платы, поскольку ее задержки дей­ствительно снижают инфляцию. Однако доля этого фактора в общем уровне инфляции не превышала 16—18% в 1992г., 3—7% в 1993г., 11—13% в 1994г., 12% в 1995г., 13,2% в 1996г. Таким образом, на все остальные факторы должно приходиться примерно 82% общего уровня инфляции. Что же это за факторы? Прежде чем ответить на этот вопрос, про­анализируем сценарий «шоковой терапии», примененный в рос­сийской экономике.
3. «Шоковая терапия» и ее результаты Правительство Российской Федерации, из всех возможных вариантов выбравшее вариант «шоковой терапии», было уверено в успехе, надеясь буквально в течение считанных недель достичь равновесия на потребительском рынке, за несколько недель до­биться финансовой стабилизации в стране, дать простор саморе­гулированию рынка или таким образом сдержать спад производ­ства и заложить импульсы его подъема.
Проведение «шоковой терапии» предусматривалось провести по следующему сценарию:
I этап сценария
1. Свобода роста цен — либерализация цен.
2. Снятие контроля за ростом доходов предприятий от повы­шения цен.
3. Снятие ограничений роста зарплаты производственных от­раслей, торговли и банковской сферы.
4. Утрата контроля за госсобственностью и переливанием денежных накоплений в фонд потребления.
5. Ограничение инвестиционного спроса и разрушение инве­стиционного спроса.
6. Недоначисление 1,5 трлн. руб. амортизационного фонда и завышение прибыли предприятий.
7. Переключение инвестиционных ресурсов на потребитель­ский рынок и покупка валютных знаков.
8. Искусственное создание платежного кризиса, вызвавшего резкое усиление спада производства и приостановку платежей в бюджете.
9. Потеря налоговых поступлений в размере 40—50% налого­вой базы (оценка правительственных ведомств).
10. Переключение политики высоких процентных ставок бан­ковского капитала на ростовщическо-спекулятивные операции и биржевую скупку валюты.
11. Эмиссия 1,5 трлн. заменителей денег — ваучеров.
12. Неспособность закрыть российский рынок и внутреннее денежное обращение от рублевой интервенции других стран.
13. Неспособность перекрыть бегство долговых капиталов за границу.
II этап сценария
1. Урезание бюджетных расходов в их реальном исчислении.
2. «Замораживание» заработной платы работникам бюджет­ных отраслей.
3. «Сжатие» денежной массы.
4. Взвинчивание процентной ставки — «дорогой кредит».
5. Гнет косвенных и прямых налогов.
6. «Помощь» Запада и МВФ.
Однако попытки искусственно ускорить процессы, перепрыгнуть через неизбежные пере­ходные ступени оказались нереалистичными, граничащими с авантюрой и губительными для общества. Самым характерным признаком прединфляционного кризиса стал в конце 80-х годов слабо контролировавшийся, но происходивший высокими темпами рост денежных доходов населения. В 1986 — 1987 гг., например, денежные расходы населения уве­личились в среднем за год на 3,75%. В 1988 г. темп их прироста составил 9,2%. в 1989г.- 13,1%, в 1990г. — 16,9% и в I квартале 1991 г.—24,1%.
В условиях сложившегося в экономике дефицита товаров народного потребления и сокращения государственного контро­ля над ценами по основным видам товаров и услуг значительная часть денежных доходов населения вынужденно складывалась в сбережения, накапливался неудовлетворенный спрос. Вынуж­денно отложенный платежеспособный спрос в 1991 г. увеличился по сравнению с 1985 г. в 8 раз.
Подобная ситуация является весьма характерной для многих стран Европы, переживших послевоенный период, связанный с формированием устоев рыночной экономики. Об этом свидетельствует многоопытный теоретик-рыночник, английский уче­ный Ричард Лэйард: «Экстремальный случай избыточного спроса достигается в той экономике, в которой установлен контроль над ценами. В декабре 1991 г. равновесная цена в России намного превысила установленную законодательно. Результатом явились огромные очереди. Существовало только два способа выхода из создавшейся ситуации: освободить цены или попытаться сокра­тить спрос, что было бы маловероятным».
Величина неудовлетворенного спроса характеризует меру ин­фляционного навеса в экономике, образовавшегося в результате государственного регулирования цен. В условиях свободного ры­ночного ценообразования на величину неудовлетворенного спро­са населения неизбежно повысились бы цены в их движении к равновесию спроса и предложения. Представление о динамике роста суммированного неудовлетворенного спроса дают следу­ющие данные. В 1981 г. он составил 31, в 1985 г.— 78,6 в 1988 г.— 142,2, в 1989г.— 165,5 и 1990г.— 233,0 млрд руб. (в масштабе соответствующих лет). Сокращение ресурсной базы рынка в ус­ловиях потери государством контроля за ростом денежных до­ходов привело к полному развалу, как рынка средств произ­водства, так и рынка потребительских товаров и услуг. Резко возрос дефицит государственного бюджета. В 1986 г. он составил 35, в 1989г.— 81, а в 1991г.— приблизился к 300 млрд руб. В условиях снижения эффективности производства и начавшегося во второй половине 1990 г. спада сокращение поступлений в бюд­жет из производственной сферы компенсировалось нараставшим  из года в год увеличением доли прочих доходов государственного бюджета, государственного банка, в том числе использования прироста сбережений населения и денежной эмиссии. Снижение валютных поступлений от внешней торговли при неблагоприятной конъюнктуре на мировом рынке топлива и сокращение объ­емов его добычи и экспорта усилили масштабы использования сбережений населения и эмиссии для ликвидации дефицита госу­дарственного бюджета. Инфляционные процессы, начавшие на­бирать скорость в 1988 г. приобрели к началу 1991 г. новое качес­тво. В 1988г. инфляция в народном хозяйстве составляла 3,5%, в 1989г.— 7,5, в 1990г.— 19,5%. В конце 1990г. темп роста розничных цен ускорился. Поэтому в декабре 1990г. инфляция выросла до 23%, а в I квартале 1991 г. она уже составляла 37%.
    продолжение
--PAGE_BREAK--