Окаянные дни в судьбах и творчестве И. Бунина и А. Куприна

Окаянные дни в судьбах и творчестве И. Бунина и А. Куприна Октябрьская революция часть русской истории, часть русской культуры. Здесь слиты воедино и триумф и драма народа. Начавшись под лозунгом общечеловеческих и общероссийских ценностей она, как многие революции начала корчиться в судорогах насилия, террора, диктатуры. Насилие не могло обойти и интеллигенцию, которая в силу своей духовности активно осуждала произвол

и жестокость. Большевистским лидерам не могли импонировать И. А. Бунин, М. Горький, В. Г. Короленко, поднимавшие свой голос в защиту невинно репрессированных. Большинство российской интеллигенции ещ до революции не принимало ленинских идей, а после революции, не увидев осуществления провозглашенных идеалов, уехали за границу. Бунин в пору революции выступил охранителем исконных, стародавних устоев.

Как трагедию, как воцарение хаоса, слепой стихии, воспринял Бунин события 1917 года. Он часто повторял слова Пушкина о русском бунте бессмысленном и беспощадном. Современник Бунина Д. Мережковский так обозначил эту позицию в своей книге Вечные спутники Говорят, что я государев холоп что я не друг народа. Конечно, я не друг революционной черни, которая выходит на разбой, убийства и поджог.

Я ненавижу всякий насильственный переворот вс насильственное, всякие скачки мне противны. Потому что они противны природе. Те же мысли высказывает Бунин в своей книге Окаянные дни. На страницах этой книги показаны люди толпы, к которым он относился по-разному кого-то жалеет, многих ненавидит. Этот другой непривычный Бунин, он совсем не похож на аристократа, академика, но даже в этих очень злых записях он выступает

как художник, оскорблнный не только за себя, но и за Россию. Шкала прежних ценностей была для Бунина незыблемой, самоочевидной Подумать только, надо ещ объяснять то тому, то другому, почему именно не пойду служить в какой-нибудь Пролеткульт Надо ещ доказывать, что нельзя сидеть рядом с чрезвычайкой, где чуть не каждый час кому-нибудь проламывают голову, и просвещать насчет последних достижений в инструментовке стиха какому-нибудь

хряпе с мокрыми от пота руками Да порази е проказа до семьдесят седьмого колена, если она даже антиресуется стихами Окаянные дни. Бунин покинул Россию в феврале 1920 года, через Константинополь, Софию и Белград попал в Париж, где и обосновался, проводя лето в городке Грас, в Приморских Альпах. Февральская революция 1917 года застала Куприна в Гельсингфорсе, откуда он немедленно выехал в

Петербург. В потрясших страну переменах он увидел подтверждение своим мечтаниям о будущей, свободной и сильной России. С самых первых дней свобод Куприн становится темпераментным газетчиком-публицистом, а вскоре бертся редактировать эсеровскую газету Свободная Россия. В статьях Куприна, написанных в первые месяцы после Октября, отразилась двойственность и противоречивость его отношения к революции.

Он пишет о кристальной чистоте вождей большевиков, но выступает против конкретных шагов Советской власти продразврстки, политики военного коммунизма писателя страшат насильственные методы подавления контрреволюции. Куприн высоко ценит нравственный и духовный подвиг русского народа, его героическую историю и свободолюбивые традиции. Он исполнен глубокой веры в светлое будущее России Нет, не осуждена на бесславное разрушение страна, которая вынесла на своих плечах более того,

что отмерено судьбою всем другим народам. Вынесла татарское иго, московскую византийщину, пугачевщину, крепостное бесправие, ужасы аракчеевщины и николаевщины, тяготы непрестанных и бесцельных войн, начатых по почину деспотических шулеров или по капризу славолюбивых деспотов вынесла это непосильное бремя и вс-таки под налтом рабства сохранила живучесть, упорство и доброту души Вспомните декабристов, петрашевцев, народовольцев, переберите в уме весь кровавый синодик наших современников,

борцов, сознательно погибших на наших глазах за святое и сладкое слово Свобода. Вспомните и нашу многострадальную литературу, этот термометр угнетнного общественного самосознания. Она задыхалась, принужденная к молчанию, надолго совсем замолкала, временами жалко млела, но никогда и никто не мог поставить е на колени и приказать говорить холопским языком Но страшная разруха, надвигающаяся на страну, ужасает

Куприна. Это навязчивое слово встречало его всюду он натыкался на него в газетах, манифестах и приказах, в вагонных разговорах и в семейной болтовне. Зловещие симптомы разрухи Куприн видит повсюду и в бесконечных очередях за хлебом, и в разложении петроградского гарнизона, и в начавшемся неуклонном развале русской армии. У Куприна рождается план издания газеты для крестьянства Земля в связи с этим в декабре 1918 года он был принят

В.И.Лениным. Однако изданию не суждено было осуществиться. Судьба Куприна была решена, когда в октябре1919 года войска Юденича заняли Гатчину. Куприн был мобилизован в белую армию и вместе с отступающими белогвардейцами покинул родину. Вначале он попадает в Эстонию, затем в Финляндию, а с 1920 года с женой и дочерью поселяется в

Париже. 28 марта 1920 года Бунин прибыл в Париж. Он пошл в дом 77 по рю де-Гриннель, в русское посольство за видом на жительство, хотя, собственно говоря, жить было негде. В посольстве принимали согласно живой очереди, которая была чуть короче, чем площадь Согласия. Все просили как милостыни разрешение жить здесь, а сердцем тянулись туда. Надежда Тэффи, уже получившая вид, опубликовала заметку

НОСТАЛЬГИЯ Пыль Москвы на старой ленте шляпы Я как символ свято берегу Приезжают наши беженцы, изнеможнные, почерневшие от голода и страха, отъедаются, успокаиваются, осматриваются, как бы наладить новую жизнь, и вдруг гаснут. Тускнеют глаза, опускаются вялые руки, и вянет душа, душа, обращнная на восток. Ни во что не верим, ничего не ждм, ничего не хотим. Умерли. Боялись смерти дома и умерли смертью здесь.

Вот мы смертью смерть поправшие. Думаем только о том, что теперь там Интересуемся только тем, что приходит оттуда. В эмиграции не только не прервалась внутренняя связь Бунина с Россией, но и ещ более обострилась любовь к родной земле и страшное чувство потери дома. Россия навсегда останется не только материалом, но и сердцем бунинского творчества. Только теперь Россия полностью отойдт в мир воспоминаний, будет воссоздаваться памятью.

Бунин говорил Вере Николаевне, что он не может жить в новом мире, что он принадлежит к старому миру, к миру Гончарова, Толстого, Москвы, Петербурга что поэзия только там, а в новом мире он не улавливает е. Воздействие эмиграции на творчество Бунина было глубоко и последовательно. Как и прежде, он сдвигает жизнь и смерть, радость и ужас надежду и отчаяние. Но никогда ранее не выступало с такой обостренностью в его произведениях ощущение бренности и обречнности

всего сущего - женской красоты, счастья, славы, могущества. Созерцая ток времени, гибель далких цивилизаций, исчезновение царств Город Царя Царей, 1924, Бунин словно испытывает болезненное успокоение, временное утоление своего горя. Но философские и исторические экскурсы и параллели не спасали. Бунин не мог оставить мыслей о России. Как бы далеко от не он ни жил,

Россия была неотторжима от него. Однако это была отодвинутая Россия, не та, что раньше начиналась за окном, выходящим в сад она была и словно не была, вс в ней встало под вопрос и испытание. В ответ на боль и сомнение в образе России стало яснее проступать то русское, что не могло исчезнуть и должно было идти из прошлого дальше. Иногда, под влиянием особо тяжлого чувства разрыва с родиной,

Бунин приходил к настоящему сгущению времени, которое обращалось в тучу, откуда шли озаряющие мысли, хотя горизонт оставался беспросветен. Но сгущение времени далеко не всегда приводило во мрак. Напротив, Бунин стал видеть, ища надежды и опоры в отодвинутой им России, больше непрерывного и растущего, чем, может быть, раньше, когда оно казалось ему само сабой разумеющимся и не нуждалось в утверждении. Теперь, как бы освобожднные разлукой от застенчивости, у

него вырвались слова, которых он раньше не произносил, держал про себя и вылились они ровно, свободно и прозрачно. Трудно представить себе, например, что-нибудь просветлнное, как его Косцы 1921 г Это рассказ тоже со взглядом издалека и на что-то само по себе будто малозначительное идут в берзовом лесу пришлые на Орловщину рязанские косцы, косят и поют. Но опять-таки Бунину удалось разглядеть в одном моменте безмерное и далкое, со всей

Россией связанное небольшое пространство заполнилось, и получился не рассказ, а светлое озеро, в котором отражается великий град. Была, впрочем, одна проблема, которой Бунин не только не опасался, а, наоборот, всей душой шл ей на встречу. Он был занят ею давно, писал в полном смысле, и ни война, ни революция не могли его привязанность к ней пошатнуть речь идт о любви. Любовь в изображении

Бунина поражает не только силой художественной изобразительности, но и своей подчиннностью каким-то внутренним, неведомым человеку законам. Нечасто прорываются они на поверхность большинство людей не испытывают их рокового воздействия до конца своих дней. Такое изображение любви неожиданно придат трезвому, беспощадному бунинскому таланту романтический отсвет. Близость любви и смерти, их сопряжнность была для

Бунина фактом очевидным, никогда не подлежала сомнению. Однако катастрофичность бытия, непорочность человеческих отношений и самого существования все эти излюбленные бунинские темы после гигантских социальных катаклизмов, потрясших Россию, наполнились новым, грозным значением. Любовь прекрасна и любовь обречена эти понятия, окончательно совместившись, совпали, неся в глубине, в зерне каждого рассказа личное горе

Бунина-эмигранта. Среди разных тем, которые поочердно занимали Бунина, в это время, наблюдалось некоторое общее стремление. Это началось вскоре после того, как прошл у него первый момент раздражения и написались выступления, речи и полурассказы-полустатьи, которыми он отозвался на события, зансшие его к иным берегам. Дальше, чем чаще, тем подробней стал возвращаться в его рассказы образ

России, которую он знал и теперь заново передумывал, тем больше была заметна их близость и тяготение друг к другу. Порой это были целые серии, состоявшие из рассказов-зарисовок, законченных, казалось бы, и в то же время открытых, указывающих куда-то дальше Русак, В саду, Подснежник и т. д - как эскизные листы из одного итого же альбома иногда что-нибудь покрупнее, как уже готовый фрагмент, какой-то угол картины, которую предстоит написать

Далкое но так или иначе это целое вс настойчивее напрашивалось, обозначалось. Где-то внутри его уже готовилась и выступала вперд Жизнь Арсеньева, огромное полотно, запечатлевшее старую Россию. В эту пору в восприятии современников Бунин предстат как живой классик. В 1933 году он первым среди русских писателей был удостоен

Нобелевской премии в области литературы В годы войны Бунин закончил книгу рассказов Тмные аллеи, которая вышла впервые в Нью-Йорке в 1943 году. Книга эта целиком о любви. Всякая любовь великое счастье, даже если она не разделена - эти слова из книги могли бы повторить все герои-любовники у Бунина. При огромном разнообразии индивидуальностей, социального положения они живут в ожидании любви,

ищут е и, чаще всего, опалнные ею, гибнут. Такая концепция сформировалась в его творчестве ещ в предреволюционное десятилетие. Как поэт Бунин оттачивал и совершенствовал свой дар, однако здесь муза, вдохновение посещали его нечасто. Немногочисленные стихи, написанные в эмиграции, пронизаны чувством одиночества, бездомности и тоски по России У птицы есть гнездо, у зверя есть нора Как горько было сердцу молодому, Когда я уходил с отцовского двора,

Сказать прости родному дому У зверя есть нора, у птицы есть гнездо Как бьтся сердце, горестно и громко, Когда вхожу, крестясь, в чужой, намный дом С своей уж ветхою котомкой Нетрудно заметить, что и с точки зрения житейской, и с точки зрения исторической последнее двадцатилетие его долгой жизни оказалось рассеченным пополам первое, мирное десятилетие отмечено его нобелевским лауреатством, спокойной и сосредоточенной работой над романом

Жизнь Арсеньева, относительной материальной обеспеченностью и окончательным признанием его таланта десятилетие следующее принесло оккупацию Франции гитлеровскими войсками, голод и страдания писателя в отрезанном Грасе, а затем тяжлую болезнь и медленное угасание в подлинной нужде и гордой бедности. В ночь на 8 ноября 1953 года Бунин скончался в Париже, в скромной квартирке на улице Жака Оффенбаха. При содействии Бунина Куприны поселились в парижском квартале

Пасси, почему-то облюбованном русскими эмигрантами, которые говорили Живм на Пассях. На улице, носящей имя опереточного композитора Жака Оффенбаха, в одном доме и на одном этаже с Буниным была снята четырх комнатная меблированная квартира. Александр Иванович тяжело переносил жизнь на чужбине, ему претили нравы эмигрантской среды. Чем талантливее человек, тем труднее ему без России пишет он в одном из писем.

Куприн всегда любил Россию горячо и нежно. Но только в разлуке с ней смог найти слова признания и любви. Теперь, ничем не сдерживаемые, они вылились чисто и светло в непрестанной тоске и тяге домой Есть, конечно, писатели такие, что их хоть на Мадагаскар посылай на вечное поселение они и там будут писать роман за романом, а мне вс надо родное, всякое хорошее, плохое только родное. В этом, быть может, проявилась особенность художественного склада

Куприна. Он накрепко, больше, нежели И. А. Бунин или И. С. Шмелев, был привязан к малым и великим сторонам русского быта, многонационального уклада великой страны. Но теперь быт исчез. Исчезли рабочие, подневольные страшного Молоха, исчезли великолепные в труде и в разгуле крымские рыбаки, философствующие армейские поручики и замордованные рядовые. Новых людей, новой России

Куприн не видит. Перед его глазами не привычный пейзаж обнаженной Москвы, не панорама дикого Полесья, а чистенький Буа-булонский лес или такая нарядная и такая чужая природа французского Средиземноморья Он делает очерковые зарисовки о Париже, Югославии, юге Франции, но само вещество поэзии способен найти по-прежнему во впечатлениях от родной русской действительности. Напрасно художник старается по памяти восстановить знакомый уклад и

силой воображения вдвинуть его в чужой мир. Быт уходит, как песок сквозь пальцы. Он дробится на мелкие крупинки, на капли. Недаром цикл своих миниатюр в прозе, вошедших в сборник Елань, писатель так и называет рассказы в каплях. Он помнит множество драгоценных мелочей, связанных с Родиной, помнит, что еланью зовтся загиб в густом сосновом лесу, где свежо, зелено, весело, где ландыши, грибы, певчаие птицы и белки что вереей куртинские мужики называют холм, торчащий над болотом он помнит,

как с кротким звуком пак лопается весенней ночью набрякшая почка и как вкусен кусок чрного хлеба, посыпанный крупной солью. Но эти детали подчас остаются мозаикой каждая сама по себе, каждая отдельно. Куприн постоянно чувствует себя заключенным в некий магический круг мелкотемья. И, подобно другим писателям русского зарубежья, он посвящает своей юности самую крупную и значительную вещь роман Юнкера. Юнкера не просто домашняя история

Александровского училища на Знаменке, рассказанная одним из е питомцев. Это повесть о старой удельной Москве Москве сорока сороков, Иверской часовни и Екатерининского института благородных девиц, что на Царицынской площади, вся сотканная из летучих воспоминаний. Несмотря на обилие света, празднеств яростной тризны по уходящей зиме, великолепия бала в

Екатерининском институте, нарядного быта юнкеров-александровцев, это печальная книга. Вновь и вновь с неописуемой, сладкой горьковатой и нежной грустью писатель мысленно обращается к своей Родине. Жившь в прекрасной стране, среди умных и добрых людей, среди памятников величайшей культуры писал Куприн в очерке Родина. Но вс точно понарошку, точно развртывается фильм кинематографа. И вся молчаливая, тупая скорбь в том, что уже не плачешь во сне и не видишь в мечте ни

Знаменской площади, ни Арбата, ни Поварской, ни Москвы, ни России. Этим чувством безудержной хронической ностальгии пронизано последнее крупное произведение Куприна повесть Жанета. Самым горьким чувством Куприна было острое ощущение своей ненужности. Художник Билибин в конце 1936 года получил разрешение вернуться на Родину. В разговоре с советским послом В. П. Потемкиным был затронут вопрос о возможном возвращении

в СССР самых лучших и достойных людей эмиграции. Говорили и о Куприне. Перед отъездом Билибин пригласил Александра Ивановича к себе в гости. Сидя за столом, он много с восторгом говорил о Советском Союзе и о причинах, побудивших его вернуться домой. Куприн вдруг ожил, весь заговорился и вдруг воскликнул

Боже, как я вам завидую Билибин спросил его, почему же он не последует его примеру Но Куприн остро чувствовал свою вину перед Родиной, переживал свой отъезд и некоторые статьи, написанные под влиянием первых лет эмиграции. Он не мог поверить в возможность возвращения. Очень скоро разрешение вернуться на родину было получено, все визы были оформлены. В мае 1937 года Куприн с женой прибывают в Москву, встречают горячий прим писательской общественности,

новых поколений своих читателей. Он публикует очерк Москва родная, у него созревают новые творческие планы. Однако здоровье Куприна было подорвано, в августе 1938 года он скончался. Похоронен Куприн в Санкт-Петербурге на Литераторских мостках Волкова кладбища. Список литературы 1. Русская литература хх века.

Л. А. Трубина. Москва. Издательство Флинта, издательство Наука. 1998 г. 2. Куприн. Олег Михайлов. Москва. Молодая гвардия. 1981 г. 3. Холодная осень. Иван Бунин в эмиграции 1920 1953 . Москва. Молодая гвардия. 1989 г. 4. Русская литература хх века. Скрин Москва. Траст-Имаком Смоленск. 1995 г. 5. Русские писатели.

Биобиблиографический словарь. Москва. Просвещение. 1990г. 6. Материалы к изучению истории СССР. 10 класс. Москва 1989 г.