ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие
1. Этика и мораль: основные понятия
Понятие этики. Нормативная и теоретическая этика. Понятие
«научной», «религиозной», «профессиональной» этики. Понятие Смотрите описание пальто шерстяное - купить на сайте.
морали
2. Природа и функции морали
Проблема природы морали в этике. Природные, социальные
и духовные основы нравственности. Основные функции морали,
их анализ
3. Структура морали
Моральное сознание, его структура. Нормы и принципы
как элемент морали, их классификация. Нравственные отношения
и нравственная деятельность, их анализ
ПРЕДИСЛОВИЕ
В настоящее время в российском обществе происходит определённая «переоценка ценностей». Вместо прежней системы ценностей, развиваемой в социалистическом обществе, утверждается новая система. Однако эти процессы протекают противоречиво, когда вместе с действительными общечеловеческими моральными ценностями начинают насаждаться и ложные «псевдоценности». Наряду с ростом внимания части населения к морали и религии, происходит рост преступности, нигилизма. В обществе получают распространения различного рода учения, отстаивающие культ силы, антиценности «сверхчеловека», мистику и аморализм. Поэтому очень важно иметь фундаментальные научные знания о морали и религии. И это особенно существенно для молодёжи, не имеющей должного жизненного опыта и нужных знаний, чтобы правильно оценить поступающую информацию.
Современная Россия приобщается к глобальной экономике, вступает в мировой рынок, где действуют определённые нравственные нормы хозяйственной этики. И Россия должна следовать общепринятым нравственным принципам в сфере бизнеса и предпринимательства, если желает быть равноправным и уважаемым партнёром. Кроме того, каждая профессия имеет свои нравственные особенности, знание которых и следование которым характеризуют нашу профессиональную культуру и способствуют нашему профессиональному успеху. Но чтобы следовать нормам профессиональной этики, надо их знать и правильно оценивать.
Предлагаемый курс лекций ставит своей целью оказать помощь при изучении дисциплин «Этика», «Этика бизнеса», «Этика предпринимательства».
В российской этике уже имеются учебники по общему курсу этики и по профессиональной этике. Можно выделить такие учебники, как Гусейнов А.А., Апресян Р.Г. Этика. - М., 1998; Этика / Под общ. ред. А.А. Гусейнова и Е.Л. Дубко. - М., 2000; Ботавина Р.Н. Этика менеджмента. - М., 2001 и др. Предлагаемое учебное пособие дополняет текст учебников и может рассматриваться как дополнительный источник. Это пособие ориентировано не только на студентов гуманитарных специальностей, но и технических, экономических. Автор при изложении материала обращался также к религиозной этике, в частности, к православному нравственному богословию, чтобы приобщить студентов к тем общечеловеческим нравственным ценностям, которые отстаивает и развивает христианство.
Курс лекций предполагает две части. В первой, публикуемой, раскрываются темы, связанные с природой, структурой, функциями и ценностями морали. Во второй части курса лекций будут проанализированы основы профессиональной этики, в частности, этики бизнеса.
Нам представляется, что в предложенном курсе лекций имеется определённый пропедевтический элемент, поскольку автор старался дать систематическое изложение важнейших проблем этики по возможности логически последовательно и доступно. В книгу включён и необходимый методический материал, поскольку после каждой лекции дан библиографический список, а также указаны дополнительные вопросы для контроля, темы докладов и рефератов.
В конце предисловия автор хотел бы заверить читателя, что высказанные им замечания по дальнейшему совершенствованию предлагаемого курса лекций будут с благодарностью приняты, внимательно изучены и учтены.
1. ЭТИКА И МОРАЛЬ: ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ
Понятие этики. Нормативная и теоретическая этика ●
Понятие научной, религиозной, профессиональной
этики ● Понятие морали
Понятие этики. Нормативная и теоретическая этика
Понятия добра и зла, морали и нравственности, этики являются одними из самых распространённых в языке, и в то же время одними из самых многозначных и неопределённых. Нравственные проблемы при этом предстают одними из самых важных для человека.
Так, великий немецкий философ И. Кант писал, что «все интересы моего разума (и спекулятивные и практические) объединяются в следующих трёх вопросах:
1. Что я могу знать?
2. Что я должен делать?
3. На что я могу надеяться?»[1].
Первый вопрос гносеологический и решается чистым спекулятивным разумом. Второй вопрос нравственный и решается чистым практическим разумом. Первому вопросу посвящена, как многие считают, главная работа Канта – «Критика чистого разума», представляющая собой очень глубокий и сложный философский труд. Второму вопросу посвящены у Канта «Критика практического разума» и др. этические работы. Но сам Кант отдавал предпочтение чистому практическому разуму перед чистым спекулятивным разумом, т.е. этика по нему имеет определённое первенство перед гносеологией. «Следовательно, в соединении чистого спекулятивного разума с чистым практическим в одно познание чистый практический разум обладает первенством, если предположить, что это соединение не случайное и произвольное»[2]. Таким образом, сложнейшая гносеология Канта может быть рассмотрена как введение в этику.
Гениальный художник и великий моралист Л.Н. Толстой писал: «Мы все привыкли думать, что нравственное учение есть самая пошлая и скучная вещь, в которой не может быть ничего нового и интересного; а между тем вся жизнь человеческая, со всеми столь сложными и разнообразными, кажущимися независимыми от нравственности деятельностями, - и государственная, и научная, и художественная, и торговая – не имеет другой цели, как большее и большее уяснение, утверждение, упрощение и общедоступность нравственной истины»[3].
Итак, что такое мораль, нравственность, этика? Проще всего дать определение этики. Этика есть учение о морали. Мораль предстаёт предметом этики. Этика возникает в лоне философии и существует по настоящее время как философское учение и философская учебная дисциплина. Основателем этики признаётся великий древнегреческий философ Сократ (469-399 до н.э.). Крупнейшими этиками в истории человечества были Платон (428-328 до н.э.), Аристотель (384-322 до н.э.), Сенека (4 до н.э. – 65 н.э.), Марк Аврелий (121 – 180), Августин Блаженный (354 – 430), Б. Спиноза (1632 – 1677), И. Кант (1724 – 1804), А. Шопенгауэр (1788 – 1860), Ф. Ницше (1844 – 1900), А. Швейцер (1875 – 1965). Этикой занимались все крупные русские мыслители. Наиболее значительные работы по этике оставили св. Тихон Задонский (1724 – 1783), св. Феофан Затворник (1815 – 1894), Вл.С. Соловьёв (1853 – 1900), Н.А. Бердяев (1874 – 1948), Н.О. Лосский (1870 – 1965). Мировое значение приобрели нравственные идеи Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого.
На развитие морали и этики огромное влияние оказали идеи моралистов, т.е. людей предлагающих новые моральные заповеди, более глубокое понимание известных нравственных принципов. К числу великих моралистов человечества следует отнести Моисея, Будду, Конфуция, Иисуса, Мухаммеда.
Существует, однако, и попытка сделать этику «научной», оторвав её от такой мировоззренческой, «ненаучной» формы как философия. - Подобная тенденция наблюдается в позитивизме, который пытается сделать из этики строго верифицируемую научную дисциплину. Но в результате из их этики уходит мораль и остаётся «этика без морали».
Считается, что термин «этика» ввёл Аристотель для обозначения особых добродетелей характера в отличие от дианоэтических добродетелей разума. Он же создаёт и теорию об этических добродетелях – этику[4]. И здесь содержится важная мысль, которая окажет влияние на дальнейшее развитие этики и психологии, а именно: человеческий интеллект состоит из двух важнейших частей – разума и нрава. Разум включает в себя мышление, память; нрав – чувства, волю.
В отличие от во многом стихийно формирующейся нравственности, этика представляет собой сознательную духовно-теоретическую деятельность. Но теоретически она решает и многие из практических вопросов, которые возникают перед человеком в жизни и которые связаны с проблемами долга, добра, зла, смысла жизни и т.п. Этика рационально осмысливает, развивает и формализует некоторые интуитивно очевидные для нас истины о нравственных ценностях, придавая тем самым подобным интуитивным предположениям статус научно обоснованных положений. И это очень важная, нужная и сложная работа. Так, например, крупнейший американский этик XX века Дж. Ролз свою довольно-таки сложную концепцию «справедливости как честности» строит на двух, интуитивно принимаемых как справедливые, принципах – принципе «равенства исходных позиций» и принципе «компенсирующего преимущества» для менее преуспевающих членов общества. Поэтому традиционно этику ещё называют «практической философией».
Этика, возникнув в философии, тем не менее не выделилась в особую науку типа социологии, психологии. Почему? – Потому, что проблемы добра и зла, долга, счастья, смысла жизни, практического поведения органично связаны с мировоззрением человека, со сферой свободы его воли, они не определены жёстко природой внешней или внутренней. В моральном выборе важна оценка, проведённая с определённых мировоззренческих позиций!
В этике как теоретической дисциплине постепенно стали выделяться два рода проблем. Один род проблем связан с нормами, принципами, ценностями, т.е. с их определением, анализом, с проблемами их формирования, воспитания и т.д. Этими вопросами занимается нормативная этика. Именно нормативная этика даёт нам специфическое моральное знание, для восприятия которого важны как деятельность ума, так и чувств, интуиции, т.е. «деятельности сердца», как подобная деятельность определяется в русской этике[5]. Это знание часто может не восприниматься чисто рассудочно, потому «образованные» люди могут оказаться более глупыми в нравственном смысле, нежели «простые», но чуткие сердцем люди.
Нравственное знание, таким образом, передаётся в разной форме, а не только в сугубо понятийной, научной. Оно может передаваться в притчах, нормах, пословицах, сказках, былинах, мифах и т.п. Не случайно новые представления о добре и зле Господь Иисус Христос передал в форме притч. Особую роль в нормативной этике играет проповедь как специфическая форма передачи нравственно-нормативного содержания. Эта форма давно оценена по достоинству церковью, но может быть и светская проповедь.
Второй род проблем в этике – это собственно теоретические вопросы о сущности морали, о её происхождении, законах развития и т.д. Данными вопросами занимается теоретическая, или дескриптивная, этика. Данная этика в наибольшей степени наукообразна, её язык более наукообразен, формализован, чем в нормативной этике. Несомненно, что эти две разновидности этики диалектически взаимосвязаны.
Понятие научной, религиозной,
профессиональной этики
Существует ряд понятий, связанных с понятием «этика», более частного рода, как то: «научная этика», «религиозная этика», «профессиональная этика». Понятие «научная этика» многозначно. Под данным понятием обычно понимается стремление человека опираться в своей нравственной деятельности на более глубокое, научное знание действительности. И с таким значением понятия «научная этика» можно и нужно согласиться. Однако сама «научность» в этике иная, нежели в естественных науках. «Научность» в этике не принимает строго формализованной, дедуктивной или математической формы, не является и строго обоснованной через опыт; индуктивный метод здесь также имеет свои границы.
Замечательно об этом свойстве этического знания выразился Л.Н. Толстой. Он писал: « В области нравственной происходит одно удивительное, слишком мало замечаемое явление.
Если я расскажу человеку, не знавшему этого, то, что мне известно из геологии, астрономии, истории, физики, математики, человек этот получит совершенно новые сведения, и никогда не скажет мне: «Да что ж тут нового? Это всякий знает, и я давно знаю». Но сообщите человеку самую высокую, самым ясным, сжатым образом, так, как она никогда не выражалась, выраженную нравственную истину, - всякий обыкновенный человек, особенно такой, который не интересуется нравственными вопросами, или тем более такой, которому эта нравственная истина, высказываемая вами, не по шерсти, непременно скажет: «Да кто ж этого не знает? Это давно и известно и сказано». Ему действительно кажется, что это давно и именно так сказано. Только те, для которых важны и дороги нравственные истины, знают, как важно, драгоценно и каким длинным трудом достигается уяснение, упрощение нравственной истины – переход её из туманного, неопределённого сознаваемого предположения, желания, из неопределённых, несвязных выражений в твёрдое и определённое выражение, неизбежно требующее соответствующих ему поступков»[6].
Понятие «научной этики» часто связывают с какой-то особой, опирающейся на конкретную науку концепцией морали. Такая этика, считается, основывается на научно-проверенных фактах и использует научную методологию. Примером подобной «научной этики» может быть «натуралистическая этика», «строящаяся» на природных фактах, как-то: инстинкты человека, его естественное стремление к удовольствию, его иррациональная воля к жизни, к власти. Такой этикой явилась этика социал-дарвинистов, представителями которой были Ч. Дарвин, П.А. Кропоткин и др.
П.А. Кропоткин в книге «Этика» отмечал, что « самые понятия о добре и зле и наши умозаключения о «Высшем добре» заимствованы из жизни природы»[7]. Существует инстинктивная борьба между видами и инстинктивная взаимопомощь среди видов, что и предстаёт основой морали. Инстинкт взаимной симпатии наиболее полно проявляется у общественных животных, человека. Современная биология, в частности этология, значительно расширила представление человека о поведении животных. Однако она сохранила идею о естественных факторах морали, зачастую преувеличивая их роль. Примерами здесь могут служить концепции К. Лоренца, В.П. Эфроимсона, Г. Селье и др[8].
Научной считала себя и марксистская этика, которая выводила мораль из объективных социальных отношений, рассматривала её как специфическую форму сознания или особый способ освоения действительности, имеющего классовую основу. Специфическую научную этику разрабатывает неопозитивизм, который считает, что предметом научной этики может быть лишь язык морали и этики, а не сама мораль. Подобная этика получила название «метаэтики»[9].
Существуют и возражения против концепций «научной этики». Наиболее серьёзная критика представлена эмотивизмом как одним из направлений неопозитивистской теории морали. Главный аргумент эмотивизма касается сущности нравственных ценностных суждений. Здесь утверждается, что все ценностные суждения являются прескрипциями, а не дескрипциями, т.е. они выражают наши субъективные установки или эмоции, а не обозначают нечто объективное[10]. Однако эта точка зрения не объясняет возможность моральной аргументации, споров, - они тогда просто становятся бессмысленными, ибо все суждения равнозначны. Целые пласты бытия как, например, природная и социальная сферы оказываются «обесцененными». Этические учения, отстаивающие тезис о дескриптивности ценностных суждений, т.е. о том, что они описывают нечто объективное в морали, предстают более правдоподобными. Они объясняют большее количество моральных явлений, и им следует отдать предпочтение. Эмотивизм ведёт к релятивизму и нигилизму как этическим учениям, утверждающим, что в сфере морали всё относительно, и что нет абсолютных, общечеловеческих ценностей добра.
Итак, понятие «научной этики» не является бессодержательным или бессмысленным. Этика может и должна включать в себя научные факты, методы, теории, хотя их возможности здесь ограничены. В этике велика роль чувств, прескриптивных суждений, самооценок.
Религиозная этика – это этика, которая основывается как на естественных, социальных фактах морали, так и на откровении Богом человеку нравственных истин. Утверждается, что умопостигаемые людьми нравственные истины дополнены в откровении теми, которые нельзя «открыть» умом, как, например, заповедь любви к врагам своим или истина об освящающей душу Божией благодати и т.п[11].
В целом отношения религии и морали непростые. Всякая религия, как связь человека с Богом, включает в себя и определённую мораль, определяющую принципы данной связи с позиций добра. В свою очередь, окончательное своё основание добро получает в Боге. Как писал св. Феофан Затворник: «Вероучение всегда вдавалось в ненужные отступления и утончённости, когда не держалось нравственных целей; а нравоучение принимало недолжные направления, когда не освещалось вероучением»[12]. Поэтому в богословии существует такая дисциплина, как нравственное богословие. Крупнейшими православными нравственными богословами можно назвать св. Тихона Задонского (XVIII в.), св. Феофана Затворника (XIX в.), св. Игнатия Брянчанинова (XIX в.)[13].
Профессиональная этика является многозначным понятием. Во-первых, это определённые кодексы поведения людей при выполнении ими своей профессиональной деятельности. Во-вторых, это теория данных кодексов, способы их обоснования. Актуальной является проблема соотношения профессиональной этики и общечеловеческой морали. В целом, данное соотношение предстаёт разновидностью диалектического отношения части и целого. Нельзя подменять общечеловеческую мораль профессиональной. Существует только одна мораль, которая и предстаёт общечеловеческой, а все прочие специфические нравственные системы являются лишь её разновидностью.
Как замечено в гениальном романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» об осетрине «второй свежести»:
«- Голубчик, это вздор!
- Чего вздор?
- Вторая свежесть – вот что вздор! Свежесть бывает только одна - первая, она же и последняя. А если осетрина второй свежести, то это означает, что она тухлая!»
Поэтому когда возникают в сознании субъектов противоречия между требованиями общечеловеческой морали и требованиями профессиональной этики, то предпочтение следует отдавать общечеловеческим нравственным принципам.
Профессиональная этика многообразна. Наиболее значимые профессиональные этики – это этика врача (деонтологическая этика), этика юриста, этика бизнеса, этика учёного, педагогическая этика и др.
Понятие морали
В русском языке существуют два родственных понятия – мораль и нравственность. Каково отношение между ними? В этике существуют попытки «развести» данные понятия. Наиболее известна идея Гегеля, который мораль связывал со сферой должного, идеального, а нравственность со сферой сущего, действительного. Существует ведь большая разница между тем, что люди признают за должное, и тем, что они в действительности выполняют.
В русской культуре были предложения вообще не использовать в русском языке слова «мораль», которое имеет иностранное происхождение, - оно происходит от латинского слова «moralis», что означает «нравственный». В русском языке, как считал И.В. Даль, оно заимствовано от французского слова «moralite», которое первоначально означало «драматургический жанр; в западноевропейском театре в XV-XVI вв. - назидательная, аллегорическая драма, персонажами которой были персонифицированные добродетели и пороки, вступавшие в борьбу за душу человека»[14]. В.И. Даль считал, что русское слово «нравственный» нисколько не хуже французского слова «моральный»[15]. Но ошибаться могут любые учёные, в том числе и великие языковеды, каким был В.И. Даль! Ведь предлагал он заменить, например, слово «горизонт», которое также иностранного происхождения, словом «небозём». Однако в русском языке прижились и слово «мораль», и слово «горизонт», «небозём» же остался «мертворождённым» языковым изобретением Даля.
В современном русском языке и в современной этике обычно слова «нравственность» и «мораль» рассматривают как синонимы, или же специально оговаривают, если разделяют их по значению. Мы будем в дальнейшим использовать данные слова как синонимы.
Дать определение «морали» («нравственности») значительно сложнее, нежели дать определение «этики», что обусловлено сложностью, многоаспектностью самого предмета[16]. Можно выделить следующие, наиболее общезначимые определения «нравственности».
1) Нравственность есть «внутренние, духовные качества, которыми руководствуется человек; этические нормы, правила поведения, определяемые этими качествами»[17]. В данном определении мораль сводится к определённым духовным качествам человека, а также к определённым нормам и принципам поведения, т.е. к определённой форме сознания. Однако здесь не учитывается в должной мере моральное измерение общества, а также практическая нравственная деятельность. Поэтому в русскоязычной советской этике в 70-е годы XX века было предложено другое, более широкое понятие морали.
2) Мораль есть особый, императивно-оценочный способ освоения действительности через дихотомию (противоположность) добра и зла[18]. Очевидна связь данного понятия морали с человеком, который только и может оценивать и повелевать. Мораль, таким образом, понимается как субъективная форма бытия, хотя и всеобщая для человека. Но как быть с отношением к природе, может ли оно быть нравственным? Обладают ли нравственной самоценностью другие, кроме человека, живые существа? Нравственная интуиция положительно отвечает на эти вопросы, однако они оказываются неразрешимыми для субъективистского подхода к морали, который связывает мораль лишь с человеком, с межличностными и общественными отношениями. Поэтому правомочно ещё более широкое определение морали.
3) Мораль есть совокупность ценностей добра и зла, а также соответствующих им форм сознания, отношений, действий. Данное определение морали и будет нами рассматриваться как основное.
Рекомендательный библиографический список
Аристотель. Никомахова этика // Собр. соч.: В 4 т. – М., 1983. - Т. 4.
Войтыла К.(папа Иоанн Павел II). Основания этики // Вопр. философии. – 1991. - № 1.
Гусейнов А.А., Апресян Р.Г. Этика. – М., 1998.
Дробницкий О.Г. Понятие морали. – М., 1974.
Кант И. Критика практического разума // Соч.: В 6 т. – М., 1964. – Т. 4.
Швейцер А. Культура и этика. – М., 1973.
Шрейдер Ю.А. Лекции по этике. – М., 1994.
Этика / Под общ. ред. А.А. Гусейнова и Е.Л. Дубко. – М., 2000.
2. ПРИРОДА И ФУНКЦИИ МОРАЛИ
Проблема природы морали в этике ● Природные,
социальные и духовные основы нравственности ●
Основные функции морали, их анализ
Проблема природы морали в этике
Какова природа морали? В этике можно выделить два традиционных направления, которые предлагают разные решения этого вопроса: гетерономную этику и автономную этику. Гетерономная этика считает, что мораль, её возникновение, развитие определяются иными, неморальными факторами: экономическими, биологическими, политическими, религиозными. Автономная этика, напротив, утверждает, что мораль автономна, т.е. независима, не сводима к иным, неморальным факторам. Но в учении того или иного конкретного мыслителя часто идеи той и другой этики переплетаются. И, думается, это предстаёт отражением того факта, что в реальности своей мораль является как гетерономной, так и автономной.
Гетерономная этика представлена разными направлениями. Важнейшими её видами являются натуралистическая и социальная этики. В целом здесь господствует эмпирический подход к объяснению морали, когда она «выводится» из природы или социума.
Нравственность в натуралистической этике понимается как развитие в человеке его определённых естественных качеств. Здесь максимально «раскручивается» идея о том, что человек является животным, хотя и разумным. И всё человеческое по своей природе, или сущности, есть естественное, «животное».
Натуралистическая этика, в свою очередь, представлена разными концепциями. К её разновидностям относятся биологическая этика, гедонизм, эвдемонизм, утилитаризм.
Биологическая этика выводит добро и зло из биологии и психики человека. Так, выдающийся этолог XX века К. Лоренц отстаивал тезис об определённой морали, присущей животному миру в целом. Исследуя поведение рыб, птиц, млекопитающих, К. Лоренц пришёл к выводу, что «Великие Конструкторы эволюции» - изменчивость и отбор – формируют механизмы поведения, которые служат сохранению вида. Важнейшими из этих механизмов являются внутривидовая агрессия, «агрессия в узком и собственном смысле этого слова»[19], и механизмы торможения. Внутривидовая агрессия отличается от межвидовой борьбы, так что «столкновение между хищником и добычей вообще не является борьбой в подлинном смысле этого слова»[20]. Жертва ведь убивается не в силу агрессивности, а по необходимости, и «различие внутренних побуждений ясно видно уже по выразительным движениям», т.е. на мордах хищников нет зла, а «напряжённо-радостное выражение». Ещё Дарвин отметил, что для будущего вида важно, чтобы территорию или самку завоевал сильнейший. И современная наука приходит к выводу о важности экологического фактора. «Что какая-то часть биотопа, имеющегося в распоряжении вида, останется неиспользованной, в то время как в другой части вид за счёт избыточной плотности населения исчерпает все ресурсы питания и будет страдать от голода, - эта опасность проще всего устраняется тем, что животные одного и того же вида отталкиваются друг от друга. Именно в этом, вкратце, и состоит важнейшая видосохраняющая функция внутривидовой агрессии»[21].
Внутривидовая агрессия в сообществе социальных животных приводит к возникновению здесь определённого порядка, иерархии, - «порядка клевания». «Простой физиологический механизм борьбы за территорию прямо-таки идеально решает задачу «справедливого», т.е. наиболее выгодного для всего вида в его совокупности, распределения особей по ареалу, в котором данный вид может жить»[22].
«Великие Конструкторы» природы сформировали и механизмы торможения агрессивности у живых существ, «уравнивающими» их орудия агрессивности. «Ворон ворону глаз не выклюет», хотя мог бы сделать одним ударом своего великолепного клюва, которым его наградила природа. Так же, как волк не перекусит в естественных условиях артерию своего сородича. Важное место в этих механизмах торможения занимают новые инстинкты, переориентирующие внутривидовую агрессивность на безобидные для вида действия. Конрад Лоренц отмечает, что потому уже агрессивность не противоречит, а, напротив, способствует формированию личных связей у высших животных, таких как личная дружба, верность. Так уже в живой и неразумной природе появляется то, что можно определить как «естественную мораль», которая сохраняется и развивается в человеке до своей высшей формы. Однако никому кроме человека не свойственна свободная, осознанная, ответственная нравственность.
К биологической этике относятся и учения о морали Ф. Ницше, З. Фрейда, неофрейдистов К. Юнга, Э. Фромма, учение о добре как «эгоистическом альтруизме» Г. Селье. С генетической природой человека связывают добро и зло некоторые генетики. Такую «генетическую» концепцию морали развивал известный советский генетик В.П. Эфроимсон[23].
Биологическая этика имеет как свои достоинства, так и недостатки. К достоинствам биологической этики относится то, что она обращает внимание на природный фактор морали, распространяет нравственную оценку и на природу. В морали, действительно, есть определённая природная основа. К недостаткам биологической этики относится абсолютизация биологического фактора, когда отрицается значимость социальных и духовных основ морали. Однако из биологии живых существ нельзя эволюционно получить высшие нравственные чувства и идеи, свойственные нравственной личности. В живой неразумной природе, конечно, нет ни развитого нравственного сознания, ни подлинной свободы выбора. Здесь, собственно, правомерно видеть не «естественную мораль», а лишь определённую моральность.
Среди недостатков биологической этики отметим и тот, что здесь совершается натуралистическая ошибка, когда естественные, биологические феномены определяются как идеальные, нравственные. Другой недостаток натуралистической этики связан с неверными утверждениями, что «то, что служит прогрессу вида, всегда предстаёт добром для отдельной особи», и что «более развитое в естественном смысле предстаёт и более развитым в моральном смысле». У английского поэта XVIII-XIX веков Вильяма Блейка, который был сознательным певцом зла, сатанизма, есть чудное стихотворение «Тигр». Оно посвящено тигру как живому воплощению ярости, зла и в то же время как живого, естественного совершенства.
«Неужели та же сила,
Та же мощная ладонь
И ягнёнка сотворила,
И тебя, ночной огонь».
Абсолютизация природного фактора морали приводит многих представителей биологической этики к пессимистическим выводам о возможностях и развитой ответственной нравственности, свойственной человеку. Так, Конрад Лоренц писал: «После всего того, что мы узнали об инстинктах вообще и об агрессии в частности, два «простейших» способа управляться с агрессией оказываются совершенно безнадёжными. Во-первых, её наверняка нельзя исключить, избавляя людей от раздражающих ситуаций; и, во-вторых, с ней нельзя совладать, навесив на неё морально-мотивированный запрет. Обе эти стратегии так же хороши, как затяжка предохранительного клапана на постоянно подогреваемом котле для борьбы с избыточным давлением пара»[24]. Ситуация с человеком особенно тревожна потому, что человек не обладает природными механизмами торможения своей агрессивности, поскольку не обладает и такими мощными природными орудиями нападения, как клюв ворона или клыки волка. Но современный человек приобрёл намного более совершенные орудия нападения типа стрелкового и ядерного оружия. И его несдерживаемая инстинктами природная агрессивность может обернуться самоуничтожением самого человеческого рода.
Биологическую этику не надо отождествлять с биоэтикой. Биоэтика есть особый раздел современной этики, где занимаются нравственными проблемами, связанными с биологической природой человека как живого существа. Если биологическая этика старается вывести мораль из биологической природы человека, то биоэтика старается применить мораль к решению проблем, связанных с биологической природой человека. Саму же мораль биоэтика может понимать по разному, не обязательно признавая её основу в биологии. Биоэтика в настоящее время решает новые, ранее неизвестные этике проблемы, которые возникли в связи с прогрессом науки, в частности медицины. К актуальным проблемам биоэтики относятся эвтаназия, критерий смерти, клонирование, трансплантология, фетальная терапия, транссексуализм и др.[25].
Эвтаназия определяется как намеренное умерщвление безнадёжно больных, в том числе по их просьбе. К такого рода самоубийству прибегают некоторые заболевшие раком, спидом и др. болезнями. Они обращаются по большей части к врачам с просьбой сделать им смертоносный укол, который бы освободил их от физических и душевных страданий. Но, с нравственной точки зрения человек не имеет «права на смерть». И я разделяю воззрение на эвтаназию как на зло и грех.
Проблема критерия смерти возникла в связи с успехами медицины, позволяющей реанимировать большое число людей после их клинической смерти. Однако те, которые находились в безжизненном состоянии относительно продолжительное время (более пяти минут), уже никогда не становятся полноценными личностями, ибо у них за это время отмирает мозг, хотя сердце оживает. Подобные люди могут существовать только в клинических условиях, доставляя дополнительные заботы родным, врачам, обществу. И возникло предложение пересмотреть прежний общечеловеческий критерий смерти, который определяется как остановка деятельности сердца, и взять за критерий смерти остановку деятельности мозга. Однако это может породить целый ряд вольных или невольных преступлений. С нравственной точки зрения, всякая форма жизни священна, есть добро, поэтому необходимо поддерживать любое проявление жизни.
Клонирование есть получение генетических копий животных и человека. Однако клонирование человека способно извратить естественные основы деторождения, кровного родства. Ребёнок может стать сыном деда, сестрой матери и т.п. Так появившийся на свет человек может не ощутить себя полноценной личностью, а всего лишь «копией» кого-то другого. Поэтому, думается, нравственно оправдано клонирование отдельных клеток и тканей организма, но не человека в целом.
Трансплантология – это теория и практика пересадки органов и тканей. Трансплантология способна оказать действенную помощь больным. Однако нельзя рассматривать органы человека как объекты купли и продажи. Также недопустима с нравственной точки зрения эксплантация (изъятие органов), которая угрожает жизни донора или которая проводится без его добровольного самопожертвования. Эксплантация у только что умерших людей позволительна лишь при точной констатации смерти и с согласия родственников. Нравственно предосудительна презумпция согласия потенциального донора на эксплантацию его органов, которая закреплена в законодательстве ряда стран.
Фетальная терапия есть изъятие и использование тканей и органов человеческих зародышей, абортированных на разных стадиях развития. Фетальная терапия не только аморальна, но и преступна, ибо и сам аборт есть зло, более того - тяжкий (смертный) грех.
Транссексуализм - это попытка изменения пола. Транссексуализм есть извращение человеческой сексуальности и не имеет нравственного оправдания.
Во всех подобных случаях, которые раньше были не известны человеку и перед которыми стоят сейчас юриспруденция, медицина, философия, тем не менее надо исходить из хорошо известных человеку нравственных истин, согласно которым жизнь, личность, брак, пол есть моральные ценности добра. Человеческие действия могут быть нравственно оправданы, когда они направлены на утверждение данных ценностей, а не на их отрицание[26].
Гедонизм – это этическое учение, которое отождествляет добро с удовольствием. Эвдемонизм есть этическое учение, отождествляющее добро со счастьем. Гедонизм и эвдемонизм имеют давнюю историю. Эти учения возникли ещё в античной этике. Крупнейшим представителем гедонизма был ученик Сократа Аристипп (4 в. до н.э.), а крупнейшим эвдемонистом считался знаменитый античный философ Эпикур (341 - 270 до н.э.). Гедонизм и эвдемонизм очень близки здравому смыслу. В самом деле, ради чего живёт человек? В чём смысл его жизни? Большинство людей, не задумывающихся глубоко над нравственными проблемами, ответят, что человек живёт ради удовольствий, счастья, в этом его естественные потребности, и что удовольствие, счастье и есть добро. Однако, если даже удовольствие или счастье есть добро, то добро не есть удовольствие или счастье. В самом деле, добро может быть связано со страданием и даже с гибелью человека, когда, например, человек жертвует собой ради блага других людей. Крестные страдания Иисуса Христа есть несомненное добро. Сам крест как древнее орудие казни есть в христианстве в то же время символ добродетельной христианской жизни. Само удовольствие и счастье связаны не только с добром, но и со злом. Так чрезмерные удовольствия разрушают природу человека, ради собственного счастья иногда приходится вольно или невольно доставлять страдания другому человеку. Такое, например, бывает, когда приходится делать выбор между двумя любящими тебя людьми. Твой выбор доставит счастье одной персоне и страдание другой.
Основная ошибка гедонистов и эвдемонистов, как и многих других представителей натуралистической этики, состоит в том, что они неверно отождествляют добро с удовольствием, счастьем, здоровьем, пользой и другими физическими, психическими, социальными качествами. В то время как добро есть особое идеальное качество, добро есть ценность, которую нельзя непосредственно увидеть, осязать и т.п. Такую ошибку английский мыслитель начала XX века Джон Мур обозначил как «натуралистическую» ошибку[27].
Ограниченность гедонизма и эвдемонизма состоит также в том, что, несмотря на свой кажущийся оптимизм, это есть очень пессимистические учения. В самом деле, жизнь человека связана не только с удовольствиями, а тем паче со счастьем, которые весьма кратковременны, а и со страданиями, часто трагическими. И в таком случае гедонизм и эвдемонизм ничего не предлагают человеку. Собственно с их точки зрения такая полная страданий жизнь бессмысленна. И не случайно среди самоубийц очень много сознательных или интуитивных сторонников гедонизма и эвдемонизма. Совершенно иначе и более правильно даётся оценка страданию, например, в христианской этике. Здесь действуют два принципа: 1. «Человеку даётся столько страданий, сколько он может вынести». 2. «Претерпевший же до конца спасётся»[28].
Утилитаризм есть этическое учение, которое отождествляет добро с пользой. Утилитаризм в Новейшей истории стал одним из самых распространённых этических учений, что определяется утверждением капитализма, ориентирующего человека на получение максимальной прибыли от всего, с чем он имеет дело. Различают два вида утилитаризма: классический утилитаризм и утилитаризм средней полезности. Классический утилитаризм утверждает общую пользу в качестве главного критерия добра. Его основной принцип гласит: «Максимальная польза для максимального числа людей». Крупнейшим представителем классического утилитаризма был английский учёный Иеремия Бентам (1748 – 1832). Утилитаризм средней полезности направляет общество на максимализацию средней пользы, т.е. пользы каждого «среднего человека», или пользы на душу населения.
Если сравнить два вида утилитаризма, то более оправданным выглядит утилитаризм средней полезности уже потому, что человек в исходном положении выбора будет скорее заботиться не об общей пользе, а о своей личной пользе. Об этом свидетельствуют и статистические подсчёты пользы в «живом» обществе, где наблюдается естественный рост населения (см. рисунок).
y y – средняя полезность на душу населения,
x – численность населения,
y = F(x) - характеристика средней полезности,
y=F(x) xy = c – характеристика равно всеобщей полезности.
xy=c
0 x
Однако утилитаризм любой разновидности имеет свои недостатки. Во-первых, добро и польза здесь отождествляются. Но добром может предстать и то, что в данный момент не приносит никакой пользы, как акт самопожертвования. И то, что полезно, может быть сопричастно и добру, и злу. И главная причина такого неправомерного отождествления добра и пользы состоит в «натуралистической ошибке», совершаемой утилитаристами. Утилитаристы, как и гедонисты и эвдемонисты, не отличают добро как ценность, которая идеальна, от пользы, которая материальна.
Во-вторых, утилитаризм любой приносит в жертву пользы своей или общей другие интересы людей, например их свободу.
В-третьих, утилитаризм решает вопросы с точки зрения «среднего» человека, перенося на всё общество его потребности, интересы, взгляды. Он не проявляет должного участия к каждому человеку, особенно слабому, непреуспевающему.
Нравственность в социальной этике также выводится из других, не моральных, социальных институтов. Важнейшими разновидностями социальной этики являются марксистская этика и «договорная концепция» морали.
Марксистская этика выводит мораль из противоречий общих и частных интересов. Добро по своему содержанию есть общий интерес. Но общий интерес выражается в классовой форме, и потому мораль имеет в классовом обществе классовый характер. Общечеловеческая нравственность в марксистской этике отрицается как бессмысленное понятие. В свою очередь, существование классов определяется экономической структурой общества. Следовательно, мораль, в конечном счёте, детерминируется экономикой. Как во всякой надстроечной системе, у морали, по словам К. Маркса, нет своей истории, нет своей автономии. Поскольку в обществе существуют несколько классов, постольку возникает проблема определения наиболее прогрессивной морали. Марксизм утверждает, что мораль наиболее социально прогрессивного класса является и наиболее прогрессивной на данном этапе развития общества. Самой прогрессивной моралью объявлялась мораль рабочего класса. Само понятие добра выводилось из интересов пролетариата. По утверждению В.И. Ленина: «Нравственно всё то, что служит интересам рабочего класса».
Марксистская этика имеет и достоинства, и недостатки. Один из её недостатков состоит в том, что здесь также совершается натуралистическая ошибка, когда социальные отношения отождествляются с добром. И другой недостаток тот же, что и в натуралистической этике, когда наиболее социально-прогрессивное объявляется и нравственно более совершенным, добрым. Однако это положение бездоказательно. Необоснованным предстаёт и отрицание общечеловеческих норм морали, и сведение всей нравственности только к классовой её форме.
«Договорная концепция» морали имеет давнюю историю. Её крупнейшими представителями были античные софисты (5 – 4 вв. до н.э.), Т. Гоббс (1588 – 1679), Дж. Локк (1632 – 1704). Но её идеи продолжают жить и в Новейшей истории. Так, договорную концепцию справедливости предложил в XX веке крупнейший этик современности американский учёный Дж. Ролз. Договорная концепция морали считает, что в основе нравственности лежит общественный договор. Люди, обладающие разумом и свободой, способны договориться о том, что считать справедливым и несправедливым, что почитать за достоинство и благо. Общественный договор предполагает также государство и право, которые являются гарантом общественных соглашений и предписаний. Это положение позднее будет проиллюстрировано в знаменитой дилемме узника[29]. Таким образом, мораль приобретает юридический и политический характер, она, собственно, возможна лишь в государстве, но к самому государству моральная оценка уже не применима.
Рассмотрим более конкретно современную договорную теорию, как она представлена в теории справедливости как честности Дж. Ролза. Дж. Ролз постулирует исходную ситуацию, где рациональные субъекты выбирают те или иные моральные принципы, в данном случае – принципы справедливости. Эта исходная ситуация чисто гипотетическая, она дополняется принципом неведения, когда индивиды не знают ни о своём социальном положении, ни о своём будущем, ни о положении своей страны и т.п. Человеку надо отрешиться от всего этого, чтобы было исходное равенство всех и чтобы эта информация не довлела на него, именно тогда выбор будет честным. В подобной честной исходной ситуации разумный человек, по мнению Дж. Ролза, должен выбрать следующие два принципа, определяющие справедливость, как наиболее очевидные: 1) равенство основных свобод и 2) неравенство социальное и экономическое, направленное на поддержку наименее преуспевших.
Достоинство концепции Ролза в её истинной гуманности, рациональности, в содержательности и всестороннем анализе важнейших вопросов, связанных со справедливостью. Несомненной и примечательной заслугой учёного, с нашей точки зрения, является то, что он подошёл к самому феномену справедливости «широко», связывая справедливость, прежде всего, с объективными рациональными принципами (двумя), которые, в свою очередь, связаны с базисной структурой общества, а не являются только принципами сознания, как это традиционно понималось. Дж. Ролзу поэтому удаётся провести интересный и содержательный анализ экономики, политики, права, системы воспитания, которые входят в базисную структуру общества. И это одновременно предстаёт этическим анализом самой справедливости.
Но не убедительны его формулировка исходной ситуации, которая является чрезмерно гипотетической, а также его установка на изначальную рациональность субъектов, его положение о первенствующей значимости рациональности в моральном выборе. Мы не можем согласиться и с содержанием самой справедливости, которая выражается у Дж. Ролза в отмеченных двух принципах, ибо здесь абсолютизируется западный, в частности, американский опыт, где признаётся самодостаточность свободы и неустранимость неравенства.
Существенным недостатком его концепции справедливости, который признаётся и самим автором, является то, что моральная ценность природы, нравственное отношение к животным не могут быть рационально включены в неё, ибо неразумная природа, очевидно, не может быть субъектом договора. И это общий недостаток для любого варианта договорной концепции морали. Иными словами, она недостаточно всеобща и универсальна, чтобы охватить все отношения, которые воспринимаются нами интуитивно как нравственные.
Договорная концепция и логически несовершенна, в том числе и теория справедливости как честности Дж. Ролза, ибо по ней те или иные ценности добра принимаются в результате договора, который возникает по необходимости, т.е. тогда, когда есть конфликты, зло. В бесконфликтном, т.е. нравственно совершенном обществе, не должно быть и договора, и моральных ценностей, той же справедливости, что абсурдно. Последнее противоречит нашему интуитивному понятию и совершенного общества и совершенного человека.
Автономная этика, как отмечалось, не сводит мораль к иным факторам, а старается «вывести» её из себя самой. Наиболее ярким примером автономной этики является этика Канта. Кант подразделил принципы на автономные, или независимые, и гетерономные, зависимые от других факторов. Основу морали по Канту составляет врождённый принцип практического разума (нравственного сознания). Подобные принципы Кант называл трансцендентальными. Трансцендентальный принцип морали – это категорический императив, т.е. безусловное автономное повеление, - повеление, которое должно выполняться при всех условиях. Есть три формулировки категорического императива: 1. Поступай всегда согласно такому принципу, чтобы он мог стать всеобщим в аналогичных ситуациях. 2. Относись к другому человеку так, как если бы ты хотел, чтобы он относился к тебе. 3. Относись к человеку всегда как к цели и никогда как к средству.
Заслуга Канта и состоит прежде всего в его учении об автономии основополагающих моральных принципов. Вл. С. Соловьёв в книге «Оправдание добра» очень высоко оценил учение Канта об автономии морали: «В Канте, без сомнения, следует признать Лавуазье нравственной философии. Его разложение нравственности на автономный и гетерономный элементы и формула нравственного закона представляют один из величайших успехов человеческого ума»[30]. «Нравственность действительно самозаконна, - писал Вл. С. Соловьёв, - в этом Кант не ошибся, и этот великий успех, связанный с его именем, не пропадёт для человечества»[31].
Автономная этика, включая и этику Канта, имеет свои достоинства и недостатки. Достоинство автономной этики состоит в её ориентации на специфику морали. Представители автономной этики и, прежде всего, Кант очень многое сделали для выявления особенностей морали, её отличия от иных природных, социальных, духовных феноменов. Однако её недостатком является определённая отчуждённость от реальных проблем, связанных с нравственным бытием человека как представителя природы, социума. Автономная этика чрезмерно абсолютизирует специфику морали и недооценивает её связь с иными - неморальными - факторами.
Этика имеет черты автономии и гетерономии. Это получило отражение, например, в христианской этике. Такой подход к морали реализуется и в данном, предлагаемом Вам курсе этики.
Природные, социальные и духовные
основы нравственности
В морали, имеющей черты автономии и гетерономии, можно выделить природную, социальную и духовную основу. Природными началами морали предстают врождённые нравственные чувства и, прежде всего, чувства совести, сострадания, любви, долга, благоговения. Есть много истинного в учении Вл.С. Соловьёва, который за субъективные основы морали принимал три чувства - стыд, сострадание и благоговение. Но в человеке есть много и иных моральных чувств, в том числе и отрицательных, таких как чувство злобы, ненависти, зависти и др. Они отчасти социальные, но отчасти и врожденные.
В этике существует учение о естественном нравственном законе. Это учение получило развитие в религиозной этике, в частности, в христианской этике. Так, К. Войтыла (папа Иоанн Павел II) пишет, что «закон природы человек познаёт умом, он прост, он сам себя объясняет, и на нём основана нравственность. Распознаёт его каждый нормальный человек, хотя бы и самый простой. Закон этот даёт возможность вписаться во Вселенскую гармонию, а если человек нарушит границы, велит ему искать пути, чтобы вернуться назад. Но прежде всего он позволяет человеку – даже самому простому, даже не знающему ни одной буквы Евангелия – участвовать в замыслах Бога, Творца и Законодателя, существовать в единстве творения»[32]. В Православии также признаётся реальность естественного нравственного закона: «В богословии Православной Церкви принимается положение о реальности естественного нравственного закона как принципа, имеющего безусловный и всеобщий характер и лежащего в основе всех правовых и этических норм»[33]. В христианской этике при этом обращаются к определённой традиции, которая берёт начало от апостола Павла, от святых отцов церкви. Так, апостол Павел писал в Послании к Римлянам: «Когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах»[34]. Тертуллиан (II в.) утверждал: «Итак, прежде Моисеева Закона, написанного на каменных скрижалях, я утверждаю, существовал неписаный закон, который обыкновенно понимался естественным образом и соблюдался предками».
К числу природных основ морали можно отнести и те моральные ценности, которые человек обнаруживает в природе и которые составляют её определённую моральность. В природе существует некоторая предрасположенность к добру, к благу, хотя есть и природное зло. И человеку важно видеть это естественное добро, которое осознаётся за каждой тварью и поступать в соответствии с данным сознанием. – Об этом пойдёт речь ниже, в следующих лекциях.
В нравственности существуют и социальные основы. К социальным основам нравственности надо отнести реально существующие нравственные отношения, нравы, обычаи, традиции, нормы и принципы поведения. Каждая культура, нация, сословие, социальная группа, класс, даже профессия вырабатывают свои специфические нравственные ценности, отношения, нормы. Нравственность предстаёт продуктом исторического творчества всего человечества. На развитие и существование морали оказывают огромное влияние такие социальные институты, как семья, право, государство, церковь.
К социальным основам нравственности следует отнести и объективные моральные ценности различных социальных систем, а именно: моральные ценности экономики, гражданского общества, политики, права, духовной сферы. Реально существующая нравственность существенно зависит от существующей в обществе экономики, политики, религии и других социальных систем. В свою очередь, мораль оказывает на все сферы общества активное влияние, которое многообразно.
Социальные основы есть и у субъективной нравственности, как то, что сформировалось в каждом отдельном индивиде в процессе его социализации. Это его нравственные идеи, нормы поведения, его добродетели. Актуальной остаётся проблема нравственного воспитания личности, однако, очевидно, что она не может быть решена вне общества.
В морали есть и свои духовные основы. И это, прежде всего, духовная деятельность самого человека. От человека требуется подчас огромное мужество, сила духа, чтобы противостоять злу, развить в себе нравственные качества. Определённые нравственные искушения испытывали даже самые совершенные люди. Так, апостол Павел писал: «Ибо мы знаем, что закон духовен, а я плотян, продан греху. Ибо не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю»[35].
Религиозная этика признаёт в качестве духовных основ морали также Благодать Бога, через которую, считается, переданы человеку определённые нравственные положения, законы. Здесь ссылаются на религиозный опыт человечества, в котором отражено подобное божественное происхождение некоторых нравственных предписаний. Так своё законодательство еврейский народ получил впервые на горе Синай от Бога через Моисея, что отражено в Ветхом Завете Библии. В Новом Завете описано нравственное учение Иисуса Христа, в которого христиане верят как в Богочеловека.
Основные функции морали, их анализ
Важнейшая функция морали – регулятивная. Большинство этиков согласно с тем, что это основная функция нравственности. Мораль и формируется как определённый регулятор человеческих отношений к другим людям, самому себе, к природе, к Богу. И тем развитее должна быть мораль, чем сложнее общество, чем совершеннее сам человек.
В чём особенность нравственной регуляции? Дело в том, что регулятором поведения человека выступают и такие социальные институты, как право, политика, религия. Так, почему наряду с правом нужна и мораль? Собственно, существование морали не зависит от нашего желания. Она есть потому, что она естественна, объективна. Она существует также естественно как голубой цвет неба, синий цвет моря, зелёный цвет травы. Как всякая определённость мораль накладывает ограничения на свободу воли. Но моральные ограничения выделяются среди других вследствие их всеобщности и значимости. В самом деле, в праве существует принцип, согласно которому разрешено всё, что не запрещено. Вот эту сферу свободы и контролирует мораль, «заполняет» её своими понятиями свободы, долга, добра, зла. Кроме того, мораль регулирует и ту сферу действий человека, которая подконтрольна праву. Поэтому сфера регуляции морали шире, нежели у права. Например, право не оценивает самоубийства, ибо это бессмысленно, - нельзя приложить никаких правовых санкций к мёртвому человеку. Мораль же оценивает самоубийц, так согласно православной традиции самоубийц хоронили вне кладбища, за кладбищенской оградой.
В XIX веке русский философ Вл.С. Соловьёв предложил классическую для русской культуры парадигму: «право есть минимум морали». Однако это тот минимум, который необходим для нормальной жизни человеку, ниже которого начинается ад на земле. Право необходимо для спасения, но недостаточно. Отметим, что то же самое следует сказать и о морали, из которой также нельзя делать культ, которую нельзя обожествлять. Данная точка зрения на право согласуется с христианским учением о праве, в том числе с современной православной доктриной права. Так, в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви» отмечено, что «право содержит в себе некоторый минимум нравственных норм, обязательных для всех членов общества. Задача светского закона – не в том, чтобы лежащий во зле мир превратился в Царствие Божие, а в том, чтобы он не превратился в ад»[36].
Следует отметить далее, что юридическая норма ограничивает действия человека по большей части чисто формально, без учёта мотивации. Мораль же регулирует поведение по большей части с содержательной стороны. Кант отмечал, что категорический императив как основной закон поведения один и тот же для права и морали, но в праве он действует только с внешней стороны, через закон, а в морали – и с внутренней стороны, через долг. Мораль, действительно, отличается от права своим содержательным, неформальным характером. Поэтому, в частности, мораль не обязательно должна быть писаной.
Мораль отличается от права и по субъекту регуляции. Право обращено к человеку как к определённому гражданину, а мораль обращена к человеку как к личности. Личность же есть ценность, которая не признаёт каких-то физических или политических границ.
Мораль отличается от права и по своим санкциям. Мораль относится к внеинституциональным формам регуляции, в то время как право относится к институциональным формам. Так, право опирается на государство, а мораль - на общественное мнение и на чувства человека, такие как чувства совести, долга, справедливости, любви и т.п. И ответственность за нарушения норм в праве и в морали различна. Высшей мерой наказания в праве может быть смертная казнь, а в морали – общественное и личное осуждение.
В следующих лекциях мы ещё продолжим эту тему различия морали и права через анализ юридических и моральных норм. Сейчас же надо отметить, что мораль, с одной стороны, предполагает свободную личность, а, с другой - формирует свободную и ответственную личность. Мораль и ограничивает свободу воли, и определяет, формирует положительную свободу как способность самоутверждения истины, добра, красоты и вопреки обстоятельствам. Этим положительная свобода отличается от свободы произвола как вседозволенности. Мораль выше оценивает положительную свободу, которая предстаёт как способность человека сознательно следовать нравственной норме, и она же является важнейшим фактором развития подобной положительной свободы.
Следующей функцией морали считается оценочная функция. Мораль не только регулирует поведение человека, но одновременно и оценивает поступки людей, цели их деятельности с точки зрения добра и зла. Нравственной оценке подлежат не только действия человека, но и вся действительность как социальная, так и природная. Нравственная оценка, в свою очередь, выступает для субъекта как требование к определённому поступку, а именно как нравственный долг к совершению добра в отношении к тому или иному объекту.
Существует определённая проблема, состоящая в том, почему человек должен выполнять то, что оценено как добро, если зло часто выгоднее для него? Другими словами, почему добро предстаёт одновременно и долгом? Другая проблема здесь – это проблема сущности долга, его природы.
Долг можно определить как осознание человеком какого-либо требования как своей личной нравственной обязанности. Долг выступает всеобщей субъективной формой осознания моральных ценностей. Кант, марксистская этика связывали долг с несовершенством человека и совершенством морального требования. С этой точки зрения получалось, что для святого требования морали утрачивали свой долженствующий характер и выступали как естественные. Однако нравственный опыт человечества свидетельствует, что для подлинно нравственного человека долг возрастал по мере более глубокого постижения добра. Это прекрасно выражено в стихах Б. Пастернака:
«…Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один, все тонет в фарисействе,
Жизнь прожить – не поле перейти».
(«Гамлет»)
«…Но книга жизни подошла к странице,
Которая дороже всех святынь.
Сейчас должно написанное сбыться,
Пускай же сбудется оно. Аминь».
(«Гефсиманский сад»)
Долг есть «обратная» сторона добра, и существует неразрывная связь добра и долга. Нельзя для человека отделить долг от добра, как и добро от долга. И в этом есть нечто таинственное. Здесь находит своё проявление тот естественный нравственный закон, о котором речь шла выше.
Логически противоречий между добром и долгом не должно быть, могут быть противоречия лишь между разными видами долга. Примером таких противоречий может быть противоречие между общественным долгом и семейным для отдельных лиц. Если же противоречие между добром и долгом возникает в нравственном сознании человека, то это свидетельствует о несовершенстве его или окружающей действительности, или того и другого одновременно. Как в таком случае поступить человеку? Что выбрать: добро или долг?
Вопрос о соотношении добра и долга по-разному решался в этике. Есть деонтическая этика, отдающая предпочтение долгу перед добром. Примером такой этики является этика Канта, марксистская этика. Человек по Канту не должен делать выбор, руководствуясь нравственным чувством добра, - это всё должно быть изгнано из морали как нечто чрезвычайно субъективное. Человек должен основывать свой выбор на идее долга, руководствуясь только суровым чувством долга. У Канта на страницах его серьёзного философского труда, посвящённого морали, «Критика практического разума» присутствуют настоящие лирические панегирики в адрес долга. «Долг! Ты возвышенное, великое слово, в тебе нет ничего приятного, что льстило бы людям, ты требуешь подчинения, хотя, чтобы побудить волю, и не угрожаешь тем, что внушало бы естественное отвращение в душе и пугало бы;…»[37].
Другую позицию в этом вопросе занимали многие русские этики, такие как Вл.С. Соловьёв, Н.А. Бердяев и др. Русские этики при противоречии добра и долга предпочтение отдавали добру. Н. Бердяев деонтическую этику называл ещё «законической» из-за того, что она важнейшее значение придаёт закону и долгу. Он критиковал «законическую этику» за её неспособность проникнуть во внутренний интимный мир человека. Ужас этой этики в том, что она пытается сделать человека автоматом добродетели. В ней присутствует «нестерпимая скука» из-за чрезмерного морализаторства.
XX век, однако, стал во многих случаях веком «законической» морали, или, точнее сказать, «квазиморали», т.е. «лжеморали». XX век – это век осуществления морали долга. Именно такой моралью была та нравственность, которая навязывалась фашистами, большевиками.
Однако в морали большую онтологическую значимость имеет добро. Долг, как отмечено, есть лишь субъективная форма осознания добра. И правы были русские этики, утверждавшие, что при противоречии добра и долга предпочтение надо отдавать добру. Но добро должно быть правильно понятым. И делая подобный выбор не надо стремиться освобождаться от противоречий в сознании, в частности и от рассматриваемого сейчас противоречия между добром и долгом. Совесть наша не должна быть спокойной!
Следующая важнейшая функция морали – воспитательная. Цель нравственного воспитания состоит в формировании духовной личности, способной к самосовершенствованию. Такая личность предстаёт свободной и ответственной. В целом, проблема нравственного воспитания – это отдельная тема.
Морали присуща и познавательная, или гносеологическая, функция. В самом деле, мораль даёт информацию о добре и зле, их более конкретных ценностях. Через мораль человек познаёт законы добра, диалектику добра и зла, различные формы проявления добра и зла в мире. Нравственность часто приводит человека и к постижению Бога. Кант, например, считал, что именно через нравственность человек приходит к выводу о существовании Бога и бессмертии души. Особенно много информации о добре и зле содержится в трудах отцов церкви, в русской классической литературе и, прежде всего, в бессмертных работах Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого.
У морали есть и мировоззренческая функция. Именно в этике решаются вопросы о смысле жизни, о счастье, об идеале. Мораль наполняет значением наши поступки, поведение, жизнь в целом. Она даёт человеку положительное чувство удовлетворения от собственных деяний и прожитой жизни. Мораль придаёт силу человеку жить, жить даже вопреки неблагоприятным, а иногда и трагическим обстоятельствам. Истинная мораль всегда оптимистична.
Рекомендательный библиографический список
Архимандрит Платон. Православное нравственное богословие. – М., 1994.
Биоэтика: проблемы, трудности, перспективы // Вопр. философии. - 1992. - № 10.
Войтыла К.(папа Иоанн Павел II). Основания этики // Вопр. философии. – 1991. - № 1.
Гусейнов А.А., Апресян Р.Г. Этика. – М., 1998.
Дробницкий О.Г. Понятие морали. – М., 1974.
Кант И. Критика практического разума // Соч.: В 6 т. – М., 1965. – Т.4. Ч.1.
Лоренц К. Агрессия. - М., 1994.
Марксистская этика / Под ред. А.И. Титаренко. - М., 1986.
Мур Дж. Принципы этики. – М., 1984.
Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. IV, XII // Служба коммуникации ОВЦС МП. – М., 2000. http://www.russion-orthodox-church.org.ru
Ролз Джон. Теория справедливости. – Новосибирск, 1995. – Гл. 2.
Соловьёв Вл. С. Оправдание добра // Соч.: В 2 т. - М., 1988. - Т. 1.
Швейцер А. Культура и этика. – М., 1973.
Шрейдер Ю.А. Лекции по этике. – М., 1994.
Этика / Под общ. ред. А.А. Гусейнова и Е.Л. Дубко. – М., 2000.
3. СТРУКТУРА МОРАЛИ
Моральное сознание, его структура ● Нормы и принципы
как элементы морали, их классификация ● Нравственные
отношения и нравственная деятельность, их анализ
Моральное сознание, его структура
Мораль представляет собой систему, обладающую определенной структурой и автономией. Важнейшими элементами морали предстают моральное сознание, нравственные отношения, нравственная деятельность и моральные ценности.
Нравственное сознание – это совокупность определённых чувств, воли, норм, принципов, идей, через которые субъект отражает мир ценностей добра и зла.
В нравственном сознании обычно выделяют два уровня: психологический и идеологический. При этом необходимо сразу же выделить различные виды нравственного сознания: оно может быть индивидуальным, групповым, общественным.
Психологический уровень включает в себя бессознательное, чувства, волю. В бессознательном проявляются остатки инстинктов, естественные нравственные законы, психологические комплексы и другие феномены. Бессознательное лучше всего изучено в психоанализе, основателем которого является выдающийся психолог XX века Зигмунд Фрейд[38]. Существует большая специальная литература, посвящённая проблеме соотношения психоанализа и этики[39]. Бессознательное по большей части имеет врождённый характер, но оно может предстать и как целая система сформированных уже жизнью комплексов, которые в значительной степени влияют на выбор зла.
Психоанализ выделяет в психике человека три уровня: «Я» («Эго»), «Оно» («Ид») и «Сверх-Я» («Супер-Эго»), последние два уровня и являются основными элементами бессознательного. «Оно» при этом часто определяется как подсознательное, а «Сверх-Я» - как сверхсознательное. З. Фрейд считал, что «с точки зрения обуздания первичных позывов, т.е. с точки зрения морали, можно сказать: «Оно» совершенно аморально, «Я» старается быть моральным, «Сверх-Я» может стать гиперморальным и тогда столь жестоким, каким может быть только «Оно»»[40].
Подсознательное часто предстаёт субъективным основанием выбора зла. Это глубоко раскрыто ещё до учения З. Фрейда русским писателем Ф.М. Достоевским через анализ психики, действий «подпольного человека»[41]. Сам З. Фрейд очень высоко ценил творчество Ф.М. Достоевского и даже посвятил ему отдельную работу «Достоевский и отцеубийство». Но подсознательное, его демоническая роль были известны людям с древности. В христианской культуре подсознательное связывается с «первородным грехом», с «падшей», извращённой природой человека. Многие писатели уже в XIX веке, самом атеистическом веке в истории человечества, художественными средствами, а затем и учёные, в том числе атеист З. Фрейд, научными средствами подтвердили библейское учение о человеке. Как правильно написал православный протоиерей Александр Мень: «Неудивительно, что многие современные мыслители и учёные, даже настроенные враждебно по отношению к религиозному мировоззрению, вынуждены были отказаться от представлений о человеке как о гармоничном и добром существе. Зигмунд Фрейд и его школа вскрыли это с особенной убедительностью. Психоаналитический метод разверз перед современным человечеством кошмарную бездну его искажённой, извращённой и больной душевной жизни. Фрейд показал, что человеческий разум еле справляется с мутными волнами подсознательных демонических инстинктов, которые трудно изгнать и которые, даже будучи подавленными разумными усилиями, дремлют в каждом из нас, как спора болезнетворной бациллы»[42].
В человеческой душе, действительно, есть это жуткое чувство удовольствия от совершаемого зла, в том числе и по отношению к самому святому - к Богу, к самому себе. И в этой любви к злу, к демонизму проявляется падшая, греховная сущность человека. Психоанализ вскрыл многие реальные неосознаваемые факторы поступков человека, но он преувеличил значимость подсознательного в человеческой психике. В человеке есть также и сверхсознательные побуждения к добру, к счастью, к самосовершенствованию, к Богу. Этика, в частности христианская этика, сознательно отстаивает положение об определяющей роли в выборе человека осознаваемых ими положительных нравственных чувств, норм, идей, ценностей.
Очень важную роль в морали играют нравственные чувства. К нравственным чувствам относятся чувства любви, сострадания, благоговения, стыда, совести, ненависти, злобы и др. Нравственные чувства отчасти являются врождёнными, т.е. присущими человеку от рождения, данные ему самой природой, а отчасти они социализуемы, воспитуемы. Уровень развития нравственных чувств субъекта характеризует нравственную культуру данного субъекта. Нравственные чувства человека должны быть обострёнными, чутко и правильно реагирующими на происходящее. Выдающийся моралист XX века Альберт Швейцер писал, например, о совести, что «чистая совесть есть изобретение дьявола»[43]. Вл.С. Соловьёв, как отмечалось, за субъективные основы морали принимал три чувства, которые считал врождёнными у человека, и уже потому общечеловеческими, - это стыд, сострадание и благоговение. Стыд регулирует отношение человека к тому, что ниже его по ценности, сострадание – к тому, что равно человеку по ценности, а благоговение – к тому, что выше его по ценности[44]. Вл.С. Соловьёв при этом не отрицал и существования объективных основ морали, в частности, общественных её оснований. Современная этика не отрицает первостепенной значимости чувств стыда, совести, сострадания и благоговения для нравственного бытия. Однако она не сводит к ним все субъективные предпосылки морали.
Стыд есть моральное чувство, через которое человек осуждает свои действия, мотивы и моральные качества. Содержанием стыда является переживание вины. Стыд есть первоначальное проявление нравственного сознания и в отличие от совести имеет более внешний характер. Как элементарная форма нравственного сознания стыд, прежде всего, выражает отношение человека к удовлетворению своих природных потребностей.
Совесть есть нравственно-психологический механизм самоконтроля. Этика признаёт, что совесть предстаёт личным сознанием и личным переживанием относительно правильности, достоинства, честности и других ценностей добра всего того, что делалось, делается или намечается делаться человеком. Совесть является связующим звеном между нравственным порядком в душе человека и нравственным порядком мира, в котором живёт человек.
Существуют разные концепции совести: эмпирические, интуитивистские, мистические. Эмпирические теории совести основываются на психологии и пытаются объяснить совесть через приобретённое личностью знание, которое определяет её нравственный выбор. Так, фрейдизм объясняет совесть как действие «Сверх-Я», с помощью которого общество контролирует волю индивида. Бихевиоризм рассматривает совесть через дихотомию «наказание – вознаграждение», когда личность научается исполнять вознаграждаемые действия и избегать наказуемые.
Интуитивизм понимает совесть как «врождённую способность морального суждения», как умение мгновенно определить, что является правильным. Русский философ интуитивист Н.О. Лосский считал, что «совесть можно назвать «голосом Божиим в человеке»[45], который имеет во многом инстинктивный характер. «Основа совести, - писал русский философ, - …есть начало, столь глубинное и столь далёкое от скудости земного бытия, что совершенное опознание его в земных условиях невозможно; поэтому приговоры совести поднимаются из тёмных недр духа безотчётно и могут быть рационально обоснованы только в простейших случаях»[46].
В мистических теориях совести устанавливается её связь с религиозным опытом. Здесь «совесть обычно понимается как невидимая и таинственная сила, присутствующая в человеке и принуждающая его делать то, что является добрым и правильным»[47]. Совесть здесь иногда понимается как голос Ангела-Хранителя или даже Самого Бога. Совесть есть осознанный долг совершать конкретные дела в следовании моральному закону. Надо признать, что в христианской этике, которая также отстаивает мистическое понятие совести, в учении о совести отражён многовековой нравственный опыт, который полезен и верующим, и атеистам.
Совесть может быть разных видов, - различают «добрую и совершенную совесть», «угасшую и несовершенную совесть». В свою очередь, «совершенная» совесть характеризуется как активная и чувствительная, «несовершенная» – как спокойная, или потерянная, пристрастная и лицемерная[48].
Воля как субъективная способность к самодетерминации очень существенна для нравственности человека, ибо она характеризует человеческую свободу при выборе добра или зла. С одной стороны, этика исходит из того положения, что воля человека изначально отличается своим свободным характером при выборе добра и зла. И в этом отличительная особенность человека, выделяющая его из животного мира. С другой стороны, нравственность способствует развитию данной способности, формирует так называемую положительную свободу человека, как его способность выбрать добро и вопреки собственным пристрастиям или внешнему принуждению[49]. В этике были попытки рассматривать волю в целом как основу морали. Так, например, считал Ф. Ницше, попытавшийся предложить «переоценку ценностей» с точки зрения «воли к власти» как важнейшей ценности[50]. Этика А. Шопенгауэра также высоко оценивала волю к власти[51]. Однако волюнтаристская этика Шопенгауэра характеризуется пессимизмом, а этика Ницше – нигилизмом. Пессимизм и нигилизм с точки зрения христианской морали есть зло. И подобный аморальный характер волюнтаристской этики в лице двух её выдающихся представителей свидетельствует о том, что одна воля не может рассматриваться как основание морали.
Идеологический уровень нравственного сознания включает в себя нормы, принципы, идеи, теории.
Нормы и принципы как элементы морали,
их классификация
Нравственная норма – это правило действий человека, сформулированное его разумом на основе тех или иных моральных ценностей. Нормы рассматриваются в этике как один из важнейших элементов нравственности в целом. И это связано с регулятивной функцией морали как её важнейшей социальной функцией. Однако нормы играют важную роль не только в морали, но и в праве, в политике, в религии и в других сферах деятельности.
Каково соотношение между нравственными и юридическими нормами как основными видами социальных норм? С формальной стороны нравственные и правовые нормы могут и не различаться. В структуре нравственной нормы, как и в правовой норме, выделяются диспозиция, выражающая содержание и характер требования, а также гипотеза, которая указывает на условие исполнения нормы, и санкция, выражающая способы или средства обеспечения её дееспособности.
В основе норм лежат те или иные ценности. Собственно, норма – это определённое требование к поведению субъекта по реализации той или иной ценности. Уже поэтому количество нравственных норм и принципов не ограничено. Принципы – это наиболее общие нормы. И возникает проблема отбора наиболее значимых принципов. Особое место в нравственности занимают так называемые общечеловеческие принципы, такие как: «Почитай отца и мать», «Не убий», «Не укради», «Не лжесвидетельствуй». Среди общечеловеческих принципов выделяется своей значимостью «золотое правило морали», которое гласит: «Относись к другому человеку так, как если бы ты хотел, чтобы он относился к тебе».
Широкую известность получил и один из важнейших принципов христианской морали, а именно принцип любви, который имеет разную формулировку: «Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас»[52]. Или другая формулировка принципа христианской любви, который так был озвучен самим Иисусом Христом: «И один из них, законник, искушая Его, спросил, говоря: «Учитель! Какая наибольшая заповедь в законе?» Иисус сказал ему: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки»[53]. Данная формулировка, в свою очередь, подверглась следующей краткой транскрипции у святых отцов: « Люби Бога больше себя, а другого человека как самого себя». Очень много нареканий вызвало требование христианской этики любить врагов своих. Однако правильно понятый данный принцип не отрицает и борьбу с врагами Бога, отечества, с личными врагами, но важно, чтобы борьба эта не сопровождалась озлоблением, превышением меры справедливости, не отрицала милосердия. Можно, оказывается, одновременно сражаться с противником и любить его по христиански.
Отличительной особенностью нравственных норм является то, что они предполагают и особого субъекта, т.е. субъекта, выбор которого характеризуется чистотой мотива, что заставляет субъекта «подняться» над обстоятельствами, сделать «прорыв» условий, необходимых связей, «опутывающих» его.
Нравственные нормы отличаются также всеобщим характером, они обращены ко всем людям. И потому в морали наблюдается тождество субъекта и объекта, когда норма, которую субъект предлагает для объекта, является обязательной и для него самого.
Нравственные нормы характеризуются как внеинституциональные. Это означает, что санкции за исполнение или нарушение нравственных норм накладываются не социальными институтами, как в праве, где подобная функция сохраняется за государством, а нравственным сознанием самого субъекта и общественным мнением.
Множество нравственных норм и принципов можно подразделить на требования и позволения. В свою очередь, требования подразделяются на обязательства и естественные обязанности. Естественные обязанности делятся на положительные и отрицательные. Позволения также подразделяются на безразличные, или адиафорные, и сверхдолжные. Таким образом, общая структура нравственных норм (принципов) выглядит следующим образом (см. рисунок) [54].
нормы
сверхдолжные
адиафорные
обязательства
обязанности
Структура нравственных норм
Требования отличаются тем, что имеют строго обязательный, категорический характер. В то время как позволения носят желательный, возможный характер. Отличительной чертой требования является также то, что его отрицание невозможно, - нарушение требования выводит субъекта за сферу добра в сферу зла. Требования могут предстать как всеобщие («естественные») и простые обязанности. Всеобщие обязанности должны выполняться всеми. Примером всеобщих обязанностей являются так называемые «общечеловеческие» нормы нравственности типа «Не убий!», «Не укради!», «Почитай отца и мать!». Всеобщие обязанности отличаются среди нравственных норм наибольшей категоричностью. Естественными обязанностями предстают обязанности следовать совести, чувству долга и т.п. В этике считается, что большую императивность имеют отрицательные требования, начинающиеся с частицы «не».
Обязательства как требования являются нормой только для определённых субъектов. Императивность данных норм детерминируется условиями их применения, т.е. обязательства выполняются при определённых условиях. Такими обязательствами предстают, например, нормы любой «профессиональной» этики или нормы «профессиональных кодексов», которые связаны со спецификой деятельности или социального положения индивида. Так можно и нужно говорить об обязательствах менеджера, преподавателя, следователя, политика и т.п. Среди нравственных норм обязательства отличаются наибольшей гипотетичностью, условностью.
Позволения носят возможный, желательный характер. Среди них выделяются те, которые выходят за пределы «усреднённого долга» или сверхдолжные. Такими, например, являются принципы самопожертвования, «любви к врагам», безбрачия, абстиненства и т.п. Данные «сверхдолжные» нормы предстают как идеал для человека, их исполнение есть несомненное добро, невыполнение не является ни злом, ни грехом, и этим они отличаются от адиафорных позволений.
Сверхдолжные позволения, как и всеобщие обязанности, очень существенны для нравственного бытия человека, ибо через них раскрывается сущность и реальная возможность духовного совершенствования личности, перспективы развития нравственного миропорядка.
Существуют также действия, качества, отношения, сущности, которые безразличны для греха, но не безразличны для добра или зла, что вообще исключено, учитывая всеобщность морали. Подобные феномены можно определить как адиафорные. Понятие адиафоры (в буквальном переводе с греч. – безразличное) играет важную роль в религиозной этике. Этим понятием обозначается здесь то, что считается с христианско-философской точки зрения несущественным и необязательным в некоторых сторонах обряда, обычая[55].
Адиафорные споры имели и имеют важное значение в жизни христианских церквей. В самом деле, можно ли считать адиафорным богослужение на национальном языке или ношение в церкви женщинами брюк? Является ли грехом курение табака или это адиафорное действие? В XVI веке подобные споры возникли между католиками и протестантами по поводу облачений, икон. Следующий крупный адиафорный спор имел место у протестантов между лютеранами и пиетистами относительно вопроса допустимости для христиан посещения театра, участия в танцах и играх, курения табака. В этом споре лютеране считали все подобные действия адиафорными и потому допустимыми для христиан, на что пиетисты возражали, что с этической точки зрения нет деяний безразличных.
Отношение к проблеме адиафоры в православии, и в частности в Русской Православной Церкви, если судить по литературе, является противоречивым. Русское старообрядчество можно воспринимать как учение, отвергающее возможность внеморальных обрядов, обычаев, облачений. Более того, в среде старообрядцев отвергались и возможные адиафорные феномены как безгрешные. Брить бороду, курить табак, ходить женщине «простоволосой», т.е. без платка, значит не только быть сопричастным злу, но и греху. Так же греховно трёхперстие, совершение церковной службы по «новым» «никонианским» книгам, пропуск в восьмом члене Символа веры слова «истинный», пение «аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя» вместо «аллилуйя, аллилуйя, слава тебе Боже», произношение молитвы Иисуса как «Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас» вместо прежней «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас» и др.
Отрицание адиафор, однако, свойственно и ортодоксальному православию. Иначе трудно рационально объяснить те жестокие гонения староверов за их старую обрядность, которая с начала раскола, т.е. с середины XVII века, наблюдается со стороны официальной православной церкви.
Данная консервативная тенденция, отождествляющая зло и грех и отрицающая потому адиафоры как безразличные для греха действия, сохранилась и в старообрядчестве, и в ортодоксальном православии до ХХ века. Так, в изданном ортодоксальными православными богословами «Полном православном энциклопедическом словаре», в статье, посвящённой адиафоре, читаем: «С православно-христианской точки зрения, однако, подобное безразличие не допустимо и адиафор быть не может»[56]. Несомненно, что не может быть «нравственного безразличия», однако, из этого не следует, что не может быть «греховного безразличия» или адиафор.
Однако и в ортодоксальном православии, и в старообрядчестве с самого начала существовало и иное, либеральное направление, признающее адиафорность, характерное для наиболее просвещенной, элитной части верующих, и которое имело и имеет большое распространение в православии. Либеральное, и в данном случае более верное, отношение к старым обрядам демонстрирует и современная ортодоксальная Русская Православная Церковь. Так, Поместный Собор 1971 года утвердил три постановления Патриаршего Священного Синода от 23 (10) апреля 1929 года: 1) « О признании старых русских обрядов спасительными, как и новые обряды, и равночестными им»; 2) «Об отвержении и вменении, яко не бывших порицательных выражений, относящихся к старым обрядам, и в особенности к двуперстию»; 3) «Об упразднении клятв Московского Собора 1656 г. и Большого Московского Собора 1667 г., наложенных ими на старые русские обряды и на придерживающихся их православно верующих христиан, и считать эти клятвы яко не бывшие»[57]
Поместный Собор Русской Православной Церкви 1988 года повторил определение Собора 1971 года и подтвердил «равночестность старых обрядов»[58] «Духовное сокровище «древнего благочестия», - говорится в Соборном обращении, - ныне открывается не только тем, кто исповедует спасительную веру Христову, но и тем, кто ценит в древних памятниках проявление нашей национальной культуры»[59].
Адиафоры признавал и такой авторитетный в вопросах христианского нравоучения и аскетики православный мыслитель, как св. Феофан Затворник. Он отмечал, что немалое число наших действий «остаётся без определения их значения. Они ни добры, ни злы сами по себе; потому, как безразличные, считаются позволительными всякому»[60].
Нравственные отношения и нравственная деятельность,
их анализ
Нравственные отношения – это отношения, которые складываются между людьми при реализации ими моральных ценностей. Примерами нравственных отношений можно считать отношения любви, солидарности, справедливости или, напротив, ненависти, конфликтности, насилия и т.п. Особенность нравственных отношений - их всеобщий характер. Они в отличие от права охватывают всю сферу человеческих отношений, включая и отношение человека к самому себе. Как уже отмечалось, бессмысленно с юридической точки зрения судить самоубийцу, однако с нравственной точки зрения моральная оценка самоубийцы возможна. Существует христианская традиция хоронить самоубийц вне кладбища за его оградой.
Проблемой для этики является нравственное отношение к природе. Проблема природы в этике предстаёт как скандал. Под «этической проблемой природы» мы разумеем проблему анализа того, что составляет моральность, добро самой природы, а также проблему анализа нравственного отношения к природе, в целом всё то, что связанно в морали и этике с естественным фактором. Начиная с Аристотеля, собственно этический анализ морали имел основным своим предметом человека, его добродетели, его поведение и отношения. И поэтому логично, что для подобного «собственно этического» подхода природа в лучшем случае могла осознаваться как определённые естественные нравственные чувства, как врождённые трансцендентальные императивы разума. Природа сама по себе, а также живые наши братья меньшие оказывались не интересными для этики, отношение к природе представлялось адиафорным, как это отмечено выше на примере этики Канта, советской марксистской этики, теории справедливости Ролза.
Но подобное отношение к природе противоречит нашим нравственным чувствам, нашей интуиции добра и зла. Мы всегда будем видеть определённый смысл в восточных этических учениях, проповедующих любовь ко всему живому, христианской молитве «Всякое дыхание да хвалит Господа», в благородном принципе «благоговения перед жизнью». Нельзя не признать очевидность истины, выраженную в следующих прекрасных словах: «Поистине нравственен человек только тогда, когда он повинуется внутреннему побуждению помогать любой жизни, которой он может помочь, и удерживается от того, чтобы причинить живому какой-либо вред. Он не спрашивает, насколько та или иная жизнь заслуживает его усилий, он не спрашивает также, может ли она и в какой степени ощутить его доброту. Для него священна жизнь, как таковая. Он не сорвёт листочка с дерева, не сломает ни одного цветка и не раздавит ни одного насекомого. Когда он летом работает ночью при лампе, то предпочитает закрыть окно и сидеть в духоте, чтобы не увидеть ни одной бабочки, упавшей с обожжёнными крыльями на его стол.
Если, идя после дождя по улице, он увидит червяка, ползущего по мостовой, то подумает, что червяк погибнет на солнце, если вовремя не доползёт до земли, где может спрятаться в щель, и перенесёт его в траву. Если он проходит мимо насекомого, упавшего в лужу, то найдёт время бросить ему для спасения листок или соломинку.
Он не боится, что будет осмеян за сентиментальность. Такова судьба любой истины, которая всегда является предметом насмешек до того, как её признают»[61].
Необходимо осмыслить и факт благотворного влияния природы на человека. Лес, горы, море, реки, озёра не только физиологически, но и духовно исцеляют человека. Человек находит успокоение и отдохновение, вдохновение в природе, в общении с нею. Почему нам приносят такую отраду любимые нами места в лесу или на речке? Очевидно, это связано не только с ассоциациями и прежними впечатлениями, которые пробуждаются в сознании при знакомых образах, но сами воспринимаемые нами знакомые тропинки, рощи, поляны, кручи приносят душе нашей покой, свободу, духовную силу. Если нет никакой положительной моральной ценности в самой природе, в её созданиях, то подобный факт духовно-целительной её функции остаётся рационально необъяснимым.
Другим фактом, который, как мы считаем, косвенно свидетельствует о моральности природы, является экологическая проблема. Великий немецкий философ XX века М. Хайдеггер отмечал, что взрыв атомной бомбы есть «лишь грубейшая из всех грубых констатаций давно уже происшедшего уничтожения вещи: того, что вещь в качестве вещи оказывается ничем»[62]. Но, аналогично, экологический взрыв потому и стал действительностью, что первоначально была «уничтожена» в сознании людей моральная ценность самой природы. Человек перестал осознавать, что и в природе есть как добро, так и зло. Определённая вина в этом есть и у этики, которая, стремясь к научности, разделила и недостатки науки, в частности тот, что «наука сталкивается всегда только с тем, что допущено в качестве доступного ей предмета её способом представления»[63].
В этом ограниченность всякого экологического анализа. Экология изучает природу доступными ей методами и, прежде всего, эмпирическими, но для которых недоступна трансцендентность самой природы. Это ни сколь не означает, что экологические исследования не нужны, - нет, они необходимы и с теоретической, и с практической точек зрения. Однако их можно и нужно дополнять философскими, этическими исследованиями, обращёнными к иному, аксиологическому пласту природного бытия, которые также, естественно, ограничены в своём роде. Выбор человека как сознательного эмоционального существа всегда носит заинтересованный, ценностный характер и то, что не имеет для человека ценности, не может подвигнуть его на дело. Экологические данные, чтобы стать императивом человеческого поведения, сами должны «стать» ценностями, субъект должен ещё увидеть их ценностный аспект. Этика, отталкиваясь от конкретно-научного материала, должна помочь человеку осознать ценность окружающего его мира.
Можно и нужно говорить о моральности природы, живой и неживой, как совокупности её моральных ценностей, о нравственном отношении человека к природе, но бессмысленно ставить вопрос о нравственности самой природы, имея в виду под последней систему определённых ценностей добра и зла вкупе с определённым сознанием, отношениями, действиями. Природа не является живым существом, она не одухотворена, не имеет свободы выбора ни в добре, ни во зле.
Человек кажется нравственно неразвитым именно в отношениях с естеством. И это проявляется уже в нашем современном языке, в котором просто отсутствуют слова для обозначения ценностей неживой и живой природы. Встаёт очень важная проблема совершенствования языка через развитие в нём «языка морали», на котором способно отразить весь мир моральных ценностей.
«Не то, что мните вы природа:
Не слепок, не бездушный лик –
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык».
(Ф.И. Тютчев)
И здесь можно и нужно использовать язык наших предков, которые были ближе к природе, воспринимали её ещё синкретично, через единство чувственных, рациональных и интуитивных форм. Надо обратиться к опыту крестьян, которые не столь отчуждённы рациональной культурой от природы, как современный человек. Но это обращение должно быть критическим, учитывающим нравственные открытия культуры.
Нельзя не признать, что «неживая природа» «явила» и «явит» ещё человеку бесконечное многообразие своих объектов, их связей, хотя несомненна и ограниченность этой единственности и единства. Бесконечное многообразие здесь предстаёт скучной монотонностью, мертвящей, навевающей тоску и даже ужас в своей схожести неразвитой, малой индивидуальности. Так скучна серая, слепящая светом и удушающая зноем пустыня, хотя миллиарды её жёлтых песчинок не повторяют абсолютно друг друга. Равно как величественна, но и скучна заснеженная тундра, однообразная в белом цвете своих мириадов сверкающих снежинок, между которыми также нет идентичных. Величественно, но скучно мёртвое спокойное зеркало моря. Думается, также скучно, хотя и величественно, бесконечное, чёрное пространство космоса, в котором на огромных расстояниях мерцают маленькие светлые точки звёзд.
Эта скука «неживой природы» связана с её невыразительной индивидуальностью, приобщённой к благу и величественности бесконечности, прежде всего через количество. Но правда и в том, что нигде более ясно и полно не осознать человеку бесконечность и трансцендентность самой ценности бытия, как среди того же монотонного, однообразного космоса, моря, пустыни. Сложнее узреть, почувствовать единственность всего здесь сущего и единство, также имеющее здесь место, в том числе и единство своего собственного человеческого «Я», т.е. живого и разумного бытия, с неживым и неразумным, - сложнее осознать себя творящим субъектом ноосферы. Жизнь и разум «неживой природой» не отвергаются, не уничтожаются, для них есть возможность самоутвердиться. И сам живой разум может или реализовать, или погубить эту возможность, ступив на путь конфронтации. Воспитать морально человека, который был бы способен осознавать моральность природы и сознательно творить ноосферу, экосферу – важнейшая задача культуры.
Следующим важнейшим элементом морали предстаёт моральная деятельность. Моральная деятельность есть практическая реализация ценностей добра и зла, осознанных человеком. «Клеточкой» моральной деятельности предстаёт поступок. Поступок – это действие, которое субъективно мотивировано, предполагает свободу выбора, имеет значение и поэтому вызывает к себе определённое отношение.
С одной стороны, не всякое действие человека является нравственным поступком, с другой - иногда бездействие человека предстаёт его важным нравственным поступком. Например, мужчина не вступается за женщину при её оскорблении или кто-то отмалчивается в ситуации, где надо высказать своё мнение, - все подобные бездействия являются отрицательными нравственными поступками. В целом можно не так уж много выделить действий человека, которые не являются нравственными поступками, а просто действиями-операциями.
Нравственный поступок предполагает свободу воли. Свобода воли проявляется как внешняя свобода действий и как внутренняя свобода выбора между разными чувствами, идеями, оценками. Именно там, где отсутствует свобода действий или свобода выбора, мы и имеем действия-операции, за которые человек не несёт нравственной ответственности.
Если нет свободы действий или свободы выбора, то человек не несёт нравственной ответственности за свои поступки, хотя может эмоционально переживать их. Так, шофёр не несёт ответственности за то, что он сбил пассажира, нарушившего правила дорожного движения, когда физически машину было невозможно остановить из-за её инерции. Сам шофёр по-человечески может очень глубоко переживать случившуюся трагедию. У А.Т. Твардовского есть прекрасное стихотворение, описывающее нравственные мучения фронтовиков, вернувшихся с войны, перед теми, кто погиб на фронтах:
«Я знаю, никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны,
В том, что они – кто старше, кто моложе –
Остались там, и не о том же речь,
Что я их мог, но не сумел сберечь, -
Речь не о том, но все же, все же, все же …»
Совокупность поступков - есть линия поведения, с которой связан образ жизни. Данные отношения указывают на значения поступков для человека. Так, ещё великий древнегреческий философ Платон учил: «Поступок не мелочь: посеешь поступок - пожнёшь привычку, посеешь привычку - пожнёшь характер, посеешь характер – пожнёшь судьбу».
Следующий важнейший структурный элемент морали – это моральные ценности.
Контрольные вопросы
1. Какие элементы входят в структуру морали?
2. Какие элементы входят в структуру нравственного сознания?
3. Каково соотношение между нравственной нормой и принципом?
4. Каково число нравственных принципов?
5. Каково соотношение между действием и нравственным поступком?
6. Какие нормы являются адиафорными и сверхдолжными?
7. В чём специфика нравственных отношений?
8. Какова структура нравственных норм?
Темы рефератов
1. Этика благоговения перед жизнью А. Швейцера, её оценка.
2. Теория нравственных чувств.
3. Антитеза закона и благодати у Б.П. Вышеславцева.
4. Нормы морали и права, их сравнительный анализ.
Рекомендательный библиографический список
Виндельбанд Вильгельм. О свободе воли // Избранное. Дух и история. – М., 1995.
Войтыла К.(папа Иоанн Павел II). Основания этики // Вопр. философии. – 1991. - № 1.
Гусейнов А.А., Апресян Р.Г. Этика. – М., 1998.
Дробницкий О.Г. Понятие морали. – М., 1974.
Ролз Джон. Теория справедливости. – Новосибирск, 1995. – Гл. 2.
Швейцер А. Культура и этика. – М., 1973.
Шрейдер Ю.А. Лекции по этике. – М., 1994.
Этика / Под общ. ред. А.А. Гусейнова и Е.Л. Дубко. – М., 2000.
[1] Кант И. Критика чистого разума // Соч.: В 6 т. – М., 1964. – Т. 3. - С. 661.
[2] Кант И. Критика практического разума // Соч.: В 6 т. – М., 1964. – Т. 4. Ч. 1 - С. 454.
[3] Толстой Л.Н. Так что же нам делать? // Собр. соч.: В 22 т. – М., 1983. – Т. 16. – С. 209.
[4] См.: Аристотель. Большая этика // Собр. соч.: В 4 т. – М., 1983. - Т. 4; Аристотель. Никомахова этика. Там же.
[5] См.: Юркевич П.Д. Сердце и его значение в духовной жизни человека, по учению слова Божия // Философские произведения. – М., 1990.
[6] Толстой Л.Н. Так что же нам делать? // Собр. соч.: В 22 т. – М., 1983. – Т. 16. – С. 209.
[7] Кропоткин П.А. Этика. - М., 1991. – С. 34.
[8] См.: Лоренц К. Агрессия. - М., 1994; Эфроимсон В.П. Генетика и этика. - СПб., 1995.
[9] См.: Мур Дж. Принципы этики. – М., 1984.
[10] См.: Ayer A.J., Language, Truth and Logic. Harmondsworth, Penguin, 1982.
[11] См.: Войтыла К. (папа Иоанн Павел II). Основания этики // Вопр. философии. – 1991. - № 1.
[12] Св. Феофан Затворник. Начертание христианского нравоучения // Творения иже во святых отца нашего Феофана Затворника: В 2 т. - М., 1994. - Т.1. - С. 7.
[13] См.: Св. Игнатий Брянчанинов. Аскетические опыты // Творения святителя Игнатия Брянчанинова: В 7 т. - М., 1991. - Т. 1 - 2; Св. Тихон Задонский. О истинном христианстве // Творения св. Тихона Задонского: В 5 т. - Изд. Псково-Печорского монастыря. – 1994. – Т. 2 - 3; Св. Феофан Затворник. Указ. соч. - Т. 1 - 2; Арх. Платон. Православное нравственное богословие. – Свято-Троицкая Сергиева Лавра. 1994.
[14] Иллюстрированный энциклопедический словарь (ИЭС). – М., 1995. – С. 447.
[15] См.: Даль Владимир. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. – М., 1989. – Т. 1. – С. 7.
[16] См.: Гусейнов А.А., Апресян Р.Г. Этика. – М., 1998. – С. 26 - 28.
[17] Ожегов С.И. и. Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. – М.,
1993. - С. 433.
[18] См.: Марксистская этика. - М., 1986. – Гл. 1, 4.
[19] Лоренц К. Указ. соч. - С. 36.
[20] Там же. С. 32.
[21] Там же. С. 38.
[22] Там же. С. 45.
[23] См.: В.П. Эфроимсон. Генетика и этика. - СПб., 1995.
[24] Лоренц К. Указ.соч. – С. 258.
[25] Биоэтика: проблемы, трудности, перспективы // Вопр. философии. - 1992. - № 10. См., также: Огурцов А.П. Этика жизни или биоэтика: аксиологические альтернативы // Вопр. философии. - 1994. - № 3; Тищенко П.Д. К началам биоэтики // Вопр. философии. - 1994. - № 3 и др.
[26] О христианско-православной точке зрения на проблемы биоэтики см.: Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. XII // Служба коммуникации ОВЦС МП. – М., 2000. http://www.russion-orthodox-church.org.ru
[27] См.: Мур Дж. Принципы этики. – М., 1984. – С. 68. В данной книге Дж. Муром даётся очень содержательный критический анализ натуралистической этики, в том числе гедонизму и эвдемонизму. – Гл. 2, 3.
[28] Мф. 10, 22.
[29] Суть этой дилеммы в следующем. Представим себе двух узников, которых допрашивает по одиночке прокурор. Они знают, что если оба сознаются в совершении преступления, то получат по 5 лет заключения. Если оба не сознаются, то по 1 году каждый. Но если кто-то один сознается, а другой – нет, то сознавшийся будет освобождён, несознавшийся осужден на 10 лет:
Первый узник
Второй узник
непризнание
признание
непризнание
1 : 1
10 : 0
признание
0 : 10
5 : 5
Наиболее рациональное решение для обоих – это не признаться. Но практически всякий в такой ситуации признаётся, и оба получают по пять лет, т.е. выбирают худший для обоих результат. Это объясняется недоверием их друг другу, отсутствием гаранта их возможного договора. – См. о дилемме узника также: Ролз Дж. Теория справедливости. – Новосибирск. 1995. – С. 291 – 291; Гусейнов А.А., Апресян Р.Г Этика. – М., 1998. – С. 405 – 409.
[30] Соловьёв Вл. С. Оправдание добра // Соч.: В 2 т. - М., 1988. Т. 1. - С. 241.
[31] Там же. С. 244.
[32] Войтыла К. Основания этики // Вопросы философии. – 1991.- № 1. – С. 40.
[33] Архимандрит Платон. Православное нравственное богословие. – М., 1994. – С. 32.
[34] Рим. 2, 14-15.
[35] Рим. 7, 14-15.
[36] Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. IV.2. // Служба коммуникации ОВЦС МП. – М., 2000. http://www.russion-orthodox-church.org.ru
[37] Кант И. Критика практического разума // Соч.: В 6 т. – М., 1965. – Т. 4. Ч. 1. – С. 413.
[38] См.: Фрейд З. Психология бессознательного. – М.,1990; Он же. Основной инстинкт. – М., 1997; Он же. Толкование сновидений. – М.,1998 и др.
[39] См.: Фромм Эрих. Психоанализ и этика. - М., 1993; Он же. Анатомия человеческой деструктивности. – М., 1994 и др.
[40] Фрейд З. «Я» и «Оно» // Основной инстинкт – М., 1997. – С. 358.
[41] См.: Достоевский Ф.М «Записки из подполья», «Кроткая», «Братья Карамазовы», «Бесы» и др.
[42] Прот. А. Мень. История религии: В 7 т. – М., 1991. – Т. 1. – С. 139.
[43] Швейцер А. Культура и этика. – М., 1973. – С. 315.
[44] См.: Соловьёв Вл.С. Оправдание добра // Соч.: В 2 т. – М., 1988. – Т.1.
[45] Лосский Н.О. Условия абсолютного добра. – М., 1991. – С. 101.
[46] Там же. С. 101.
[47] Архимандрит Платон. Православное нравственное богословие. – М., 1994. – С. 72.
[48] См.: Архимандрит Платон. Указ. соч. – С. 76 - 78.
[49] См.: Дробницкий О.Г. Понятие морали. – М., 1974; Гусейнов А.А. Социальная природа нравственности. – М., 1974.
[50] См.: Ницше Ф. Так говорил Заратустра // Соч.: В 2 т. – М., 1990. – Т. 2.
[51] См.: Шопенгауэр А. Мир как воля и представления. – М 1993. – Т. 1 - 2.
[52] Мф. 5, 44.
[53] Мф. 22, 35 - 40.
[54] В данной схеме использованы идеи Дж. Ролза при его классификации принципов. См.: Дж. Ролз. Теория справедливости. – Новосибирск, 1995. - С. 103 - 108.
[55] См.: Христианство // Энцикл. слов. - М., 1993. - Т. 1. - С. 41.
[56] Полный православный энциклопедический словарь. - М., 1992. - Т. 1. - С. 68.
[57] См. Журнал Московской патриархии. – 1971. - № 6.- С. 5 - 7; Поместный Собор Русской Православной Церкви 30 мая - 2 июля 1971 года: Документы, материалы, хроника.- М., 1972. - С. 129-131.
[58] См. об этом, например: Синицына Н.В. К истории русского раскола XVII века // Макарий, митрополит Московский и Коломенский. История Русской Церкви. Кн. 7. Приложение.
[59] Журнал Московской патриархии. – 1988. - № 8. - С. 14.
[60] Св. Феофан Затворник. Начертание христианского нравоучения. Ч. 1. // Творения иже во св. Отца нашего Феофана Затворника. Изд-во Свято-Успенского Псково-Печорского монастыря и изд-во Паломник. –1994. - Т. 1. – С. 90.
[61] Швейцер А. Культура и этика. - М., 1973. - С 307 - 308.
[62] Хайдеггер М. Вещь // Время и бытие. - М., 1993. - С. 319.
[63] Там же. С. 319.