Теория Франкла

Созданная Франклом теория логотерапии и экзистен­циального анализа представляет собой сложную систему философских, психологических и медицинских воззрений на природу и сущность человека, механизмы развития личности в норме и патологии и на пути и способы кор­рекции аномалий в развитии личности. В своем теоретиче­ском здании Франкл выделяет три основные части: учение о стремлении к смыслу, учение о смысле жизни и учение о свободе воли.
Стремление к поиску и реализации человеком смысла своей жизни Франкл рассматривает как врожденную мотивационную тенденцию, присущую всем людям и являющуюся основным двигателем поведения и разви­тия личности. Для того, чтобы жить и активно действо­вать, человек должен верить в смысл, которым обладают его поступки. «Даже самоубийца верит в смысл - если не жизни, то смерти». В противном случае он не смог бы шевельнуть и пальцем для того, чтобы реализовать свой замысел. Отсутствие смысла порождает у человека состояние, которое Франкл называет экзистенциальным вакуумом. Именно экзистенциальный вакуум, согласно наблюде­ниям Франкла, подкрепленным многочисленными клини­ческими исследованиями, является причиной, порождаю­щей в широких масштабах специфические «ноогенные не­врозы», распространившиеся в послевоенный период в странах Западной и Восточной Европы и в еще больших масштабах в США, хотя некоторые разновидности таких неврозов (например, «невроз безработицы») были описа­ны еще раньше. Необходимым же условием психического здоровья является определенный уровень напряжения, воз­никающего между человеком, с одной стороны, и локали­зованным во внешнем мире объективным смыслом, кото­рый ему предстоит осуществить, с другой стороны: «Сегодня люди избавлены от напряжения. Этим они обязаны, прежде всего, той утрате смысла, которую я опи­сываю как экзистенциальный вакуум, или фрустрацию стремления к смыслу». «Люди, лишенные напряжения, склонны к тому, чтобы создавать его, и это может принимать либо здоровые, ли­бо нездоровые формы. Что касается здоровых форм, то функция спорта как раз и видится мне в том, чтобы позво­лить людям реализовать свою потребность в напряжении, добровольно предъявляя к самим себе требования, кото­рых они лишены нетребовательным обществом. Более то­го, спорт, как мне кажется, включает в себя некоторую до­лю аскетизма. Что касается нездоровых форм создания напряжения, в частности, молодыми людьми, можно обратиться к то­му типу людей, которых называют битниками и хулига­нами. Эти люди рискуют своей жизнью так же, как и те, которые увлекаются серфингом и с этой целью уходят из школы и прогуливают занятия». Сказанное позволяет сформулировать основной тезис учения о стремлении к смыслу: человек стремится обре­сти смысл и ощущает фрустрацию или вакуум, если это стремление остается нереализованным. Учение о смысле жизни учит, что смысл «в принципе доступен любому человеку, независимо от пола, возраста, интеллекта, образования, характера, среды и религиоз­ных убеждений». Однако нахождение смысла - это вопрос не познания, а призвания. Не человек ставит во­прос о смысле своей жизни - жизнь ставит этот вопрос перед ним, и человеку приходится ежедневно и ежечасно отвечать на него - не словами, а действиями. Смысл не субъективен, человек не изобретает его, а находит в мире, в объективной действительности, именно поэтому он вы­ступает для человека как императив, требующий своей ре­ализации. В психологической же структуре личности Франкл выделяет особое, «поэтическое измерение», в ко­тором локализованы смыслы. Это измерение, как явствует из построенной Франклом чрезвычайно нагляд­ной «димензиональной онтологии», несво­димо к измерениям биологического и психологического существования человека; соответственно, смысловая ре­альность не поддается объяснению через психологические и тем более, биологические механизмы и не может изуча­ться традиционными психологическими методами. «Бессмысленно искать единство человеческого способа бытия, преодолевающее многообразие различных форм бытия, а также разрешение таких противоречий, как антиномия души и тела, в тех плоскостях, на которые мы проецируем человека. Обнаружить его можно лишь в высшем измере­нии, в измерении специфически человеческих проявлений». «Человек на био­логическом уровне отображается как закрытая система физиологических рефлексов, а на психологическом уровне - как закрытая система психологических реакций. Эта проекция вновь содержит противоречие. Ведь сущность человека характеризуется также и тем, что он открыт, что он «открыт миру» (Шелер, Гелен и Портман). Быть чело­веком - значит выходить за пределы самого себя. Я бы сказал, что сущность человеческого существования за­ключена в его самотрансценденции. Быть человеком - значит всегда быть направленным на что-то или на кого-то, отдаваться делу, которому человек себя посвятил, че­ловеку, которого он любит, или богу, которому он слу­жит». Франкл приводит следующий пример: «Допустим, я проецирую не просто трехмерное изо­бражение на двумерную плоскость, а такие фигуры, как Федор Достоевский или Бернадетт Субиру, - в плоскость психиатрического рассмотрения. Тогда для меня как пси­хиатра Достоевский - это не более чем эпилептик, подоб­ный любому другому эпилептику, а Бернадетт - не более чем истеричка со зрительными галлюцинациями. То, чем они являются помимо этого, не отражается в психиатри­ческой плоскости. Ведь и художественные достижения од­ного, и религиозное обращение другой лежат вне этой плоскости. На психиатрическом же уровне рассмотрения все остается многозначным до тех пор, пока через него не становится видным что-то другое, что стоит за ним или над ним». Утверждая уникальность и неповторимость смысла жизни каждого человека, Франкл тем не менее отвергает некоторые из «философий жизни». Так, смыслом жизни не может быть наслаждение, ибо оно есть внутреннее состоя­ние субъекта. По той же логике человек не может стреми­ться к счастью, он может искать лишь причины для сча­стья. Борьба за существование и стремление к продолже­нию рода также оправданны лишь постольку, поскольку сама жизнь уже обладает каким-то независимым от этого смыслом. Положение об уникальности смысла не мешает Франклу дать также содержательную характеристику возмо­жных позитивных смыслов. Для этого он вводит пред­ставление о ценностях - смысловых универсалиях, кри­сталлизовавшихся в результате обобщения типичных си­туаций, с которыми обществу или человечеству пришлось сталкиваться в истории. Это позволяет обобщить возмо­жные пути, посредством которых человек может сделать свою жизнь осмысленной: во-первых, с помощью того, что мы даем жизни (в смысле нашей творческой работы); во-вторых, с помощью того, что мы берем от мира (в смысле переживания ценностей), и, в-третьих, посред­ством позиции, которую мы занимаем по отношению к судьбе, которую мы не в состоянии изменить. Соответ­ственно этому членению, выделяются три группы ценно­стей: ценности творчества, ценности переживания и цен­ности отношения. «Каждый раз жизнь предоставляет человеку возмож­ность реализовать ценности то одной, то другой группы. То она требует от нас реализации созидательных ценнос­тей, то мы ощущаем необходимость обратиться к катего­рии ценностей переживания. В отдельные моменты жизнь призывает нас обогатить собственными действиями мир, в другое же время мы обогащаем переживаниями себя. Для выполнения своего предназначения человек то должен действовать, то - предаваться очарованию переживаемого. Испытывать радость может быть также «обязанностью» человека. В этом смысле можно обвинить в пренебрежительном отношении к своим обязанностям человека, который, сидя в трамвае, имеет возможность созерцать великолепие заката или вдыхать благоухание цветущих акаций, а вместо этого продолжает, не отрываясь, читать газету». «Понятие ценности отношения вытекает не из моральных или этических предписаний, а из эмпирического и фактического описания того, что происходит в человеке, когда он оценивает собственное поведение или поведение другого. Логотерапия основывается на утвер­ждениях о ценностях как фактах, а не на суждениях фактах как ценностях». «В определенном смысле понятие ценностей отношения шире, чем смысл, который можно найти в страдании. Страдание - это лишь один аспект того, что я называю «трагической триадой» человеческого существования. Эта триада состоит из боли, вины и смерти. Ни один человек не может сказать, что он не терпел неудачи, что он не страдал и что он не умрет».
«Первая триада состояла из свободы воли, воля к смыслу и смысла жизни. Смысл жизни представлен вто­рой триадой - ценностями творчества, переживания и отношения. А ценности отношения подразделяются на тре­тью триаду - осмысленное отношение к боли, вине и смерти». «Логотерапия скорее - оптимистическое отношение к жизни, потому что она учит тому, что нет трагических и негативных аспектов, ко­торые не могли бы посредством занимаемой по отноше­нию к ним позиции быть превращены в позитивные до­стижения.
Но есть различия в позициях, которые человек может занять, но отношению к боли и вине. В случае боли чело­век занимает определенную позицию по отношению к своей судьбе. Иначе страдание не будет иметь смысла. В случае же вины человек занимает позицию по отноше­нию к самому себе. Что еще более важно, судьба не может быть изменена - иначе это не была бы судьба. Человек: же может изменить себя, иначе он не был бы человеком. Спо­собность формировать и переформировывать себя - прерогатива человеческого существования. Иными сло­вами, это привилегия человека - становиться виновным, и его ответственность - преодолеть вину». «Человек видит обычно лишь стерню бренности и не обра­щает внимания на полный амбар прошлого. В прошлом ничто не является непоправимо утраченным, но все неот­торжимо сохраняется в полной безопасности и надежно­сти. Никто и ничто не может лишить нас того, что мы со­храняем в прошлом. То, что мы сделали, не может быть переделано. Это увеличивает ответственность человека. Перед лицом бренности жизни он отвечает за использова­ние возможностей для актуализации потенций, реализа­ции ценностей - будь то ценностей творчества, пережива­ния или отношения. Иными словами, человек отвечает за то, что он делает, кого он любит и как страдает. Если он реализовал ценность, если он осуществил смысл, то осу­ществил его раз и навсегда». «Homo patiens, страдающий человек, который посредством своей человеческой сути способен подняться над своим страданием и занять позицию по отношению к нему, движется в измерении, так сказать, перпендику­лярном предыдущему, в измерении, позитивным полю­сом которого является осуществление, а негативным - отчаяние. Человек, даже если он стремится к успеху, не за­висит от своей судьбы, которая допускает или не допу­скает успех. Человек посредством отношения, которое он выбирает, способен найти и осуществить смысл даже в безнадежной ситуации. Этот факт понятен только в многомерном подходе, который отводит ценностям от­ношения более высокое положение, чем ценностям творчества и переживания. Ценности и отношения – самые высокие из возможных. Смысл страдания – лишь неизбежного страдания, конечно, - самый глубокий из всех возможных смыслов». Приоритет принадлежит ценностям творчества, основ­ным путем реализации которых является труд. При этом смысл и ценность приобретает труд человека как его вклад в жизнь общества, а не просто как его занятие. «Важна не работа, которую человек делает, а то, как он делает эту работу. И не от нашей профессии, а от нас самих зависит, найдут ли свое выражение в работе те личностные, неповторимые черты, которые составляют нашу индивидуальность и, таким образом, наполняют смыслом нашу жизнь». «Естественное отношение человека к своей работе как сфере возможной реализации созидательных ценностей и самовыражения часто искажается из-за того, что на че­ловека «давят» условия его труда. Некоторые, к приме­ру, жалуются, что работают по восемь и более часов на своего работодателя и исключительно в его интересах и вся работа состоит в том, что они складывают бесконеч­ные столбцы цифр или стоят у линии конвейера и про­изводят одно и то же движение, нажимают один и тот же рычаг у станка. И чем меньше в работе личностного, чем ближе она к стандарту, тем милее она нанимателю. В по­добных условиях, верно, работа может восприниматься лишь как необходимость заработать деньги, то есть полу­чить необходимые средства для настоящей жизни. В этом случае настоящая жизнь у человека начинается только в свободное от работы время, и смысл жизни состоит в том, чтобы организовать этот досуг». «Наиболее ярко значение работы для человеческого бы­тия проявляется в тех случаях, когда работа полностью исключается из жизни человека, как, к примеру, при без­работице. Психологические исследования безработицы породили такое понятие, как невроз безработицы. Приме­чательно то, что наиболее явным симптомом подобного невроза является не депрессия, а апатия. Безработный ста­новится все более и более безразличным ко всему, все ре­же и реже проявляет инициативу. Такая апатия таит в себе большую опасность, ибо под ее влиянием безработные оказываются не в состоянии ухватиться за руку помощи, которую им могут протянуть». «Человек, не имеющий работы, переживает пустоту своего времени как свою внутреннюю пустоту, как пус­тоту своего сознания. Будучи безработным, он чувствует себя ненужным. Он считает, что раз он лишен работы, то и жизнь его лишена смысла. Подобно тому как на бездействующих частях тела начинают развиваться опасные опухоли, и духовное бездействие ведет к заболева­нию психики. Безработица, таким образом, становится пи­тательной средой для распространения неврозов». «Наряду с невротизированным типом безработного суще­ствует и другой тип людей, которые, хотя и вынуждены жить в таких же неблагоприятных экономических усло­виях, как и невротики, тем не менее неврозу не подверже­ны. Такой человек не производит впечатления впавшего в депрессию или апатию, по сути дела, он даже сохраняет жизнерадостную безмятежность духа. Почему же так про­исходит? Если мы как следует займемся этим вопросом, мы обнаружим, что такие люди находят занятие где-то еще, пока не получат постоянного места. Например, они заняты в различных общественных организациях в каче­стве добровольных помощников, на образовательных курсах для взрослых, они бесплатно оказывают помощь публичным библиотекам. У них выработалась привычка ходить на лекции и слушать хорошую музыку. Они много читают и обсуждают прочитанное с друзьями. Если они молоды, они принимают активное участие в работе моло­дежных клубов, выступают в спортивных соревнованиях по месту жительства, занимаются гимнастикой, ходят в походы, играют в различные игры. Такие люди наполняют смыслом свое свободное время, которого у них в избытке, и содержанием — свое сознание и жизнь. Нередко они вынуждены туже затяги­вать пояса, так же как и безработные, страдающие невро­зом, но тем не менее к жизни они относятся оптимистично и далеко не безнадежны. Они умеют наполнить свою жизнь интересом, сделать ее осмысленной. Они поня­ли, что смысл человеческой жизни не только в оплачивае­мой работе, что бессмысленность существования - вовсе не обязательный удел безработного. Они перестали ста­вить знак равенства между жизнью и занятостью. То, что и действительности повергает неврогизированного безра­ботного в состояние апатии, что, в конечном счете, лежит в основе невроза безработицы,— это ошибочная точка зрения, что только работа может наполнить смыслом на­шу жизнь. Человек совершенно неверно отождествляет свое профессиональное призвание с той жизненной зада­чей, для которой он в этот мир призван».
Смысл труда человека заключается, прежде всего, в том, что человек делает сверх своих предписанных слу­жебных обязанностей, что он привносит как личность в свою работу. Ценности творчества являются наиболее естественными и важными, но не необходимыми. Смысл жизни может, согласно Франклу, придать задним числом одно-единственное мгновение, одно ярчайшее пережива­ние. Из числа ценностей переживания Франкл подробно останавливается на любви, которая обладает богатым ценностным потенциалом. Любовь - это взаимоотноше­ния на уровне духовного, смыслового измерения, пережи­вание другого человека в его неповторимости и уникаль­ности, познание его глубинной сущности. Вместе с тем и любовь не является необходимым условием или наилучшим вариантом осмысленности жизни. Индивид, кото­рый никогда не любил и не был любим, тем не менее, мо­жет сформировать свою жизнь весьма осмысленным образом. «То, что человек внешне неприв­лекателен, еще не является достаточной причиной для то­го, чтобы его отвергли. Любая покорность судьбе имеет плохой побочный эффект чувство обиды (злобы). Ибо невротический человек, которому не удается реализовать себя в какой-то конкретной сфере ценностей, кончает тем, что, либо переоценивает, либо недооценивает этот кон­кретный аспект жизни. Невротическое напряжение после «счастья» в любви приводит, как раз из-за этого напряже­ния, к «несчастью».
«В легком, никого не оби­жающем поведении человека, который искренне, но не безвозвратно отказался от попыток найти счастье в любви, неизбежно проявляется вся яркость его личности, и, таким образом, для него не исключается возможность добиться успеха в любви. В древнем афоризме: «Воздерживаясь, мы приобретаем» - большая доля истины». Основной пафос и новизна подхода Франкла связаны у него, однако, с третьей группой ценностей, которым он уделяет наибольшее внимание, - ценностями отношения. К этим ценностям человеку приходится прибегать, когда он оказывается во власти обстоятельств, которые он не в состоянии изменить. Но при любых обстоятельствах че­ловек свободен занять осмысленную позицию по отноше­нию к ним и придать своему страданию глубокий жизнен­ный смысл. Как только мы добавляем ценности отноше­ния к перечню возможных категорий ценностей, пишет Франкл, становится очевидным, что человеческое суще­ствование никогда не может оказаться бессмысленным по своей внутренней сути. Жизнь человека сохраняет свой смысл до конца - до последнего дыхания. Пожа­луй, наибольшие практические достижения логотерапии связаны как раз с ценностями отношения, с нахождением людьми смысла своего существования в ситуациях, пред­ставляющихся безвыходными и бессмысленными. Франкл считает ценности отношения в чем-то более высо­кими, хотя их приоритет наиболее низок - обращение к ним оправданно, лишь когда все остальные возможно­сти более активного воздействия на собственную судьбу исчерпаны. Правильной постановкой вопроса, однако, является, со­гласно Франклу, не вопрос о смысле жизни вообще, а во­прос о конкретном смысле жизни данной личности в дан­ный момент. «Ставить вопрос в общем виде — все равно что спрашивать у чемпиона мира по шахматам: „Скажите, маэстро, какой ход самый лучший?"». Каждая си­туация несет в себе свой смысл, разный для разных людей, но для каждого он является единственным и единственно истинным. Не только от личности к личности, но и от си­туации к ситуации этот смысл меняется. Вопрос о том, как человек находит свой смысл, являе­тся ключевым для практики логотерапии. Франкл не устает подчеркивать, что смыслы не изобретаются, не со­здаются самим индивидом; их нужно искать и находить. Смыслы не даны нам, мы не можем выбрать себе смысл, мы можем лишь выбрать призвание, в котором мы обре­тем смысл. В нахождении и отыскании смыслов человеку помогает совесть. В самом процессе усмотрения смысла Франкл не видит ничего, что бы не сводилось к общепсихологическим зако­номерностям человеческого познания. Из закономерностей нахождения смысла человеком вытекают и специфические задачи и ограничения логотерапии. Никто, и логотерапевт в том числе, не может дать нам тот единственный смысл, который мы можем найти в нашей жизни, в нашей ситуации. Однако логотерапия ставит целью расширение возможностей клиентов видеть весь спектр потенциальных смыслов, которые может со­держать в себе любая ситуация. «Все, что мы можем де­лать, - это быть открытыми для смыслов, сознательно стараться увидеть все возможные смыслы, которые пре­доставляет нам ситуация, и затем выбрать один, который, насколько нам позволяет судить наше ограниченное зна­ние, мы считаем истинным смыслом данной ситуации». Однако найти смысл - это полдела; необходимо еще осуществить его. Человек несет ответственность за осу­ществление уникального смысла своей жизни. Осуществ­ление смысла - процесс не простой и далек от того, что­бы совершаться автоматически, коль скоро смысл найден. Франкл характеризует стремление, порождаемое смы­слом, в отличие от влечений, порождаемых потребностя­ми, как то, что требует постоянного принятия индивидом решения, желает ли он осуществить его в данной ситуации или нет. Осуществление смысла является для человека императивной необходимостью по причине конечности, ограниченности и необратимости бытия человека в мире, невозможности отложить что-то на потом, неповторимости тех возможностей, которые представляет человеку каждая конкретная ситуация. Осуществляя смысл своей жизни, человек осуществляет тем самым сам себя; так называемая самоактуализация является лишь побочным продуктом осуществления смысла. Тем не менее, человек никогда так и не знает до самого последнего мгновения, удалось ли ему действительно осуществить смысл своей жизни. Поскольку стремление к реализации уникального смы­сла своей жизни делает каждого человека уникальной лич­ностью, Франкл говорит также о смысле самой личности человека, его индивидуальности. Смысл человеческой личности всегда связан с обществом, в своей ориентации на общество смысл индивида трансцендирует себя. И наоборот, смысл общества в свою оче­редь конституируется существованием индивидов. «Свою индивидуальность люди оплачивают отказом от нормальности, а случается - и отказом от идеальности. Однако значимость этой индивидуальности, смысл и ценность человеческой личности всегда связаны с сообществом, в котором она существует Подобно тому как даже неповторимость мозаичного элемента представляет ценность лишь в отношении к целост­ному мозаичному изображению, неповторимость челове­ческой личности обнаруживает свой внутренний смысл, в той роли, которую она играет в целостном сообществе. Таким образом, смысл человеческого индивида как личности трансцендирует его собственные границы в на­правлении к сообществу: именно направленность к сообще­ству позволяет смыслу индивидуальности превзойти соб­ственные пределы. Людям присуще чувство некоторой эмоциональной стадности; однако человеческое сообщество этим не огра­ничивается: перед ним стоит более общая, выходящая за пределы этой «стадности» задача. Но не только личности необходимо сообщество, ибо лишь в нем ее существова­ние обретает смысл; но и, наоборот, сообщество, чтобы иметь смысл, не может обойтись без отдельных лично­стей. Именно в этом существенное различие между сооб­ществом и просто толпой. Толпа отнюдь не обеспечивает человеку такой сферы отношений, в которой он мог бы развиваться как личность, масса не терпит индивидуаль­ности». «Но коль скоро общество само должно иметь смысл, оно вынуждено «ринься с индивидуальными особенностями людей, его оставляющих». «Смысл сообщества держится на индивидуа­льности каждого его члена, а смысл личности проистекает из смысла сообщества, «смысл» толпы разрушается ин­дивидуальными особенностями составляющих ее людей, а смысл отдельной личности топится толпой (в то время как сообщество помогает этому смыслу проявиться). Неповторимость каждого человека и своеобразие всей его жизни являются неотъемлемыми составляющими смысла человеческого бытия. Следует отличать своеобразие, о котором идет речь, от чисто внешней непохожести на других, ибо последняя сама по себе ценности не представляет. Тот факт, что один чело­век отличается от другого по рисунку отпечатков пальцев, еще не выделяет его как личность».
Франкл вводит понятие сверхсмы­сла. Речь идет о смысле того целого, в свете которого при­обретает смысл человеческая жизнь, то есть о смысле Все­ленной, о смысле бытия, о смысле истории. Этот смысл трансцендентен человеческому существованию, поэтому никакой ответ на вопрос о сверхсмысле дать невозможно. Франкл подчеркивает, что из этого не следует вывод о бессмысленности или абсурдности бытия, с чем якобы приходится мириться человеку. Человеку приходится ми­риться с другим - с невозможностью охватить бытие в целом, с невозможностью познать его сверхсмысл. Есте­ственно, что сверхсмысл осуществляется независимо от жизни отдельных индивидов. Так, « .история, в которой осуществляется сверхсмысл, происходит либо через по­средство моих действий, либо наперекор моему бездей­ствию».
Говоря о сверхсмысле, нельзя обойти вопрос о пони­мании Франклом религии. С одной стороны, бог зани­мает почетное место в теории, а религиозная вера - в практике логотерапии. «Логотерапевт, - пишет Франкл, - должен быть озабочен тем, чтобы его логотерапевтическая мето­дика и техника применялись к любому больному, верую­щему или неверующему, и могли применяться любым врачом, вне зависимости от его мировоззрения». Совесть и ответственность, к которым апеллирует логотерапия, присущи и религиозным, и нерелигиозным людям. Отличие, согласно Франклу, заключается лишь в том, что нерелигиозный человек не задается последним вопро­сом - перед кем он несет ответственность за реализацию смысла своей жизни. Для человека религиозного этой по­следней высшей инстанцией является бог. Бог для Франкла - это тот собеседник во внутреннем диалоге, к кото­рому обращены наши наиболее сокровенные мысли. Тем самым бог в логотерапии - это персонализированная со­весть, а совесть — это «подсознательный бог», таящийся в каждом человеке, - в каждом, поскольку у каждого че­ловека, по Франклу, существует глубинное стремление к общению с подобным собеседником (хотя у многих это стремление глубоко вытеснено). Завершая рассмотрение учения о смысле жизни в тео­рии Франкла, повторим основной тезис этого учения: жизнь человека не может лишиться смысла ни при каких обстоятельствах; смысл жизни всегда может быть най­ден. Основной тезис третьего учения Франкла - учения о свободе воли - гласит, что человек свободен найти и ре­ализовать смысл жизни, даже если его свобода заметно ограничена объективными обстоятельствами. Признавая очевидную детерминированность человеческого поведе­ния, Франкл отрицает его пандетерминированность. «Не­обходимость и свобода локализованы не на одном уров­не; свобода возвышается, надстроена над любой необхо­димостью». Франкл говорит о свободе человека по отношению к своим влечениям, к наследственности и к факторам и обстоятельствам внешней среды. Свобода по отношению к влечениям проявляется в возможности сказать им «нет», принять или отвергнуть их. Даже когда человек действует под влиянием непосред­ственной потребности, он позволяет ей определять свое поведение и сохраняет свободу не позволить этого. Ана­логичным образом обстоит дело и тогда, когда речь идет о детерминации человеческого поведения ценностями или моральными нормами,- человек позволяет или не позво­ляет себе быть ими детерминированным. «Человек обладает влечениями, однако влече­ния не владеют им. Влечения не исчерпывают его. Мы не отрицаем влечения как таковые, но я не могу подтвер­ждать что-либо, если мне не дана предварительно свобода это отрицать. Признание влечений не только не противоречит свобо­де, но даже имеет свободу их отрицания своей предпосыл­кой. В сущности, свобода - это как раз свобода по отно­шению к чему-либо: «свобода от» чего-то и «свобода для» чего-то (ведь и если мое поведение определяется не влечениями, а ценностями, я все равно свободен сказать «нет» и этическим требованиям: я именно позволяю им определять мое поведение). Психологические факты свидетельствуют, что у чело­века никогда не проявляются «влечения как таковые». Влечения всегда принимаются или отвергаются, они всег­да каким-то образом - так или иначе - оформлены. Вся сфера влечений у человека преобразуется под влиянием его духовной установки, так что эта подчиненность сферы влечений формирующим влияниям сферы духовного при­суща ей, можно сказать, априорно. Влечения всегда на­правляются, пронизываются и пропитываются лично­стью, они всегда персонифицированы. Ведь влечения человека, в противоположность влече­ниям животных, находятся во власти его духовности, они вросли в сферу духовного, так что не только тогда, когда влечения тормозятся, но и тогда, когда они растормажи­ваются, дух не бездействует, а вмешивается или же от­страняется. Человек - это существо, которое всегда может ска­зать «нет» своим влечениям и которое не должно всегда говорить им «да» и «аминь». Когда он говорит им «да», это происходит всегда лишь путем идентификации с ними. Это и есть то, что выделяет его из мира животных. Если человек должен каждый раз идентифицироваться с влече­ниями (в той мере, в какой он желает их принять), живот­ное идентично своим влечениям». «У человека нет влечений вне свободы и нет свободы вне влечений. Напротив, как уже было выяснено, влече­ния всегда, прежде чем проявиться, как бы пересекают зону свободы; вместе с тем человеческой свободе нужны влечения, можно сказать, как основание, на котором она покоится, но и как основание, над которым она; может подняться, от которого она может оттолкнуться». Свобода по от­ношению к наследственности - это отношение к ней как к материалу, возможность свободного духа строить из этого материала то, что ему необходимо. Франкл харак­теризует организм как инструмент, как средство, кото­рым пользуется личность для реализации своих целей. Похожие отношения существуют между личностью и ха­рактером, который также сам по себе не определяет пове­дения. Напротив, в зависимости от личности характер мо­жет претерпевать изменения или сохранять свою неизмен­ность. Свобода человека по отношению к внешним об­стоятельствам хотя и не беспредельна, но существует, вы­ражаясь в возможности занять по отношению к ним ту или иную позицию. Тем самым само влияние обстоя­тельств на человека опосредуется позицией человека по отношению к ним. Таким образом, человек - это меньше всего продукт наследственности и окружения; человек, в конечном счете, сам решает за себя! Попытаемся теперь обрисовать наи­более важные из вообще возможных измерений человече­ского бытия. Одним из этих измерений является то, что можно обозначить как витальная основа; ее изучают как биология, так и психология. Во-вторых, необходимо на­звать социальное положение человека; это предмет социо­логического анализа. Витальная основа вместе с социаль­ным положением образуют естественную заданностъ че­ловека. Эту заданность можно всегда установить и зафик­сировать средствами трех наук: биологии, психологии и социологии. Но нельзя при этом упускать из виду, что собственно человеческое бытие начинается лишь там, где кончается любая установленность и фиксируемрсть, лю­бая однозначная и окончательная определенность. А на­чинается там, прибавляясь к естественной заданности че­ловека, где есть его личностная позиция, установка, его личное отношение ко всему этому, к любой витальной ос­нове и к любой ситуации. Эта установка, конечно, уже не может быть предметом какой-либо из названных наук; скорее она существует в особом измерении. Кроме того, эта установка принципиально свободна; в конечном счете она представляет собой решение».
Человек свободен благодаря тому, что его поведение определяется прежде всего ценностями и смыслами, лока­лизованными в ноэтическом измерении и не испытываю­щими детерминирующих воздействий со стороны рассмо­тренных выше факторов. «Человек - это больше, чем психика: человек — это дух». В этом своем качестве че­ловек характеризуется двумя фундаментальными онтоло­гическими характеристиками: способностью к самотрансценденции и способностью к самоотстранению. Первая выражается в постоянном выходе человека за пределы са­мого себя, в направленности его на что-то, существующее вне его. Вторая выражается в возможности человека под­няться над собой и над ситуацией, посмотреть на себя со стороны. Эти две способности позволяют человеку быть (не абсолютно, а в определенных пределах) самодетерминирующимся существом; механизмы этой самодетерми­нации принадлежат к поэтическому измерению человека.
Феномен, который Франкл считает фундаментальным для понимания человека - Самотрансценденция человеческого существования. За этим поня­тием стоит тот факт, что человеческое бытие всегда ориентировано вовне на нечто, что не является им самим, на что-то или на кого-то: на смысл, который необходимо осуществить, или на другого человека, к которому мы тянемся с любовью. В служении делу или любви к друго­му человек осуществляет сам себя. Чем больше он отдает себя делу, чем больше он отдает себя своему партнеру, тем в большей степени он является человеком и тем в большей степени он становится самим собой. Таким об­разом, он, по сути, может реализовать себя лишь в той ме­ре, в какой он забывает про себя, не обращает на себя вни­мания. Если у человека нет смысла жизни, осуществление которого сделало бы его счастливым, он пытается добиться ощущения счастья в обход осуществлению смысла, в частности с помощью химических препаратов. На самом деле нормальное ощу­щение счастья не выступает в качестве цели, к которой че­ловек стремится, а представляет собой скорее просто со­путствующее явление, сопровождающее достижение цели. Наконец, важным вопросом учения о свободе воли является вопрос, для чего человек обладает свободой. В разных работах Франкл предлагает несовпадающие формулировки, однако общий их смысл - это свобода взять на себя ответственность за свою судьбу, свобода слушать свою совесть и принимать решения о своей судь­бе. Это свобода изменяться, свобода от того, чтобы быть именно таким, и свобода стать другим. Франкл опреде­ляет человека как существо, которое постоянно решает, чем он будет в следующий момент. Свобода - это не то, что он имеет, а то, что он есть. «Человек решает за себя; любое решение есть решение за себя, а решение за себя - всегда формирование себя. В тот момент, когда я формирую свою судьбу, я как личность формирую ха­рактер, которым я обладаю. В результате формируется личность, которой я становлюсь». Принятие такого решения - акт не только свободы, но и ответственности. Свобода, лишенная ответственности, вырождается в произвол. Эта ответственность сопряжена с бременем выбора человеком, какие таящиеся в мире и в нем самом возможности заслуживают реализации, а ка­кие нет. Это ответственность человека за аутентичность его бытия, за правильное нахождение и реализацию им смысла своей жизни. По сути, это ответственность челове­ка за свою жизнь. Проблема ответственности является уз­ловой проблемой логотерапии. Осталось сказать несколько слов о собственно психо­терапевтическом аспекте логотерапии. Существуют специ­фическая и неспецифическая сферы применения логотера-певтических методов. Специфической сферой являются ноогенные неврозы, порожденные утратой смысла жизни. В этих случаях используется методика сократического диалога, позволяющая подтолкнуть пациента к откры­тию им для себя адекватного смысла. Большую роль играет при этом личность самого психотерапевта, хотя навязывание им своих смыслов недопустимо. Неспецифи­ческая сфера применения логотерапии - это психотера­пия разного рода заболеваний с помощью методов, по­строенных на соответствующем подходе к человеку. Механизм действия этих техник основывается на двух названных выше фундамен­тальных онтологических характеристиках человека: спо­собности к самоотстранению и к самотрансценденции. Экзистенциалистская ориентация Франкла несомнен­на. Основной тезис экзистенциалистской философии - «существование предшествует сущности» - находит в ра­ботах Франкла последовательное, продуманное и ориги­нальное воплощение. Вместе с тем к ряду положений экзи­стенциализма Франкл относится более чем критически. Франкл аргументированно отстаивает позицию, что мир не сводится к нашим субъективным «проектам», а существует объективно и независимо от нас. Обосновы­вая эту позицию, которую он называет реализмом. Экзистенциальный анализ Франкла вобрал в себя, помимо экзистенциалистских и психоана­литических идей, многое из довольно разных философ­ских течений нашего столетия. Именно своеобразная преемственность экзистенциального анализа Франкла, вобравшего в себя многие гуманистиче­ские идеи и традиции как западной, так и восточной фи­лософской мысли, позволила ему претендовать на выра­жение запросов своего времени.