Платон. Жизнь и учения

Содержание Введение Жизнь Платона Сочинения Платона Идеализм. Учение об «идеях» Учение о знании
Виды знания Диалектика Платона Заключение Список используемой литературы:
Введение В истории мировой культуры Платон (427-347 до н.э.) - великое явление. Он жил в древнегреческом обществе, но как деятель - философ, ученый, писатель принадлежит всему человечеству. Учителем его делает не только то, что в начале IY в. до н.э. он учредил в окрестностях Афин школу, названную потом Академией, и про существовавшую несколько веков. Учение, излагавшееся самим Платоном в его книгах, а впоследствии его преемниками в Академии, было полно заблуждений. Основные точки зрения этого учения не только фантастичны, на наш современный взгляд, но в прямом смысле слова превратны, глубоко ошибочны. И все же Платон - один из учителей человечества. Не будь его книг, мы не только хуже понимали бы, кем были древние греки, что они дали миру, - мы хуже понимали бы самих себя, хуже понимали бы, что такое философия, наука, искусство, поэзия, вдохновение, что такое человек, в чем трудности его исканий и свершений, в чем их завлекающая сила. Платоном был создан и разработан один из двух основных, главных типов философского мировоззрения. Платон - создатель философского идеализма. До Платона идеализм выступает еще в зачаточной, частичной форме. Это учение пифагорейцев о переселении и перевоплощении душ. Это учение италийских философов Парменида и Зенона о противоположности достоверного 'знания', добываемого посредством ума, и надежного, обманчивого 'мнения', доставляемого чувствами. Это учение Анаксагора, друга и учителя Перикла, об 'Уме', который, прикоснувшись в некоторой точке к хаосу материальных частиц, внес в них движение и разделение, в результате которого хаос начал преобразовываться в 'космос'. Это воззрение мегарцев, представителей одной из сократовских школ, утверждавших существование 'бестелесных идей'. Но как бы не приближались к идеализму все эти учения, творцы их еще были далеки от создания идеализма как мировоззрения. Даже Сократ, намечающий поворот древнегреческой философии от первоначального материализма к идеализму, был далек от этого. Он не отделял еще «идеи» от «вещей». Правда, он утверждал, будто человек может познавать в самом себе не тело, но только душу, так как лишь душа находится будто бы целиком в нашей власти. У Платона идеализм охватывает вопросы и о природе, и о человеке, и о душе человека, и о познании, и об общественно-политическом строе, и об языке, и об искусстве поэзии, скульптуре, живописи, музыке, - и о красноречии, и о воспитании. Если в целом греки были создателями как бы 'пробных систем' философии, то Платон создал 'пробную систему' идеализма. В кругу вопросов, составлявших эту систему, некоторые настолько занимали ум Платона, что он разрабатывал их не только как философ, но и как ученый. Такими были специальные вопросы математики, астрономии (космологии), музыкальной акустики. Учение Платона - глава не только в истории античной философии, но и в истории античной науки. Школа Платона одна из школ античной математики. Изучение математики Платон рассматривал не в плане одной лишь педагогики - как стадию в воспитании ума, как тренировку логическую и диалектическую, - но и в плане задач положительного знания. Платон-философ неотделим от Платона-математика. Многогранность его дарования удивительна. В нем не только философ сочетается с ученым. В свой черед философ и ученый неотделимы в нем от художника: поэта, драматурга. Платон излагал свои философские и научные идеи в литературных произведениях. Оригинальным было здесь не само соединение философской и научной мысли с литературной формой. В этом отношении у Платона были предшественники. Как ученый крупного стиля, Платон мыслит гипотезами, но эти гипотезы становятся у него мифами. При этом он не приспособляет к своим точкам зрения, всем известные мифы, но щедро создает мифы заново с неистощимым и мощным воображением, смело и изобретательно. Он излагает свои идеи не в трактатах, не в докладах, не в статьях, а в диалогах. Диалоги эти - сцены, еще лучше сказать - философские комедии и драмы.
Жизнь Платона Сведения о жизни Платона скудны, неполны и противоречивы. Платон родился в знатной и богатой семье на острове Эгина, неподалеку от Афин. Со стороны отца, Аристона, род Платона восходит к последнему царю Аттики Кодру, со сторона матери, Периктионы, - к семье родственников знаменитого законодателя Солона. Дом этот был воспет Анакреоном и другими греческими поэтами. Родственником матери Платона был также известный афинский политический деятель, впоследствии тиран, Критий. По-видимому, именно Критий ввел Платона в круг Сократа и его учеников. Философская деятельность Платона началась не очень рано. Есть предание, будто ей предшествовали занятия атлетикой и даже успешные выступления на истмийских состязаниях, а также опыты Платона в области художественной литературы, музыки и живописи. Впоследствии Платон, как верно заметил Теодор Гомперц, не то чтобы отрекся от них, но скорее поставил свои художественные склонности и дарования на службу философии Еще до вступления в число учеников Сократа Платон учился философии у Кратила ( последователь Гераклита). С годом гибели Сократа (336) заканчивается первое пребывание философа в Афинах. Платону было в это время двадцать восемь лет. Он покидает родину и возвращается в Афины только через двенадцать лет. За это время Платон побывал в Египте, Кирене, Южной Италии и Сицилии. Впечатления и сведения, вынесенные из пребывания в Египте, сыграло важную роль в формировании научных и политических воззрений Платона. Хотя Египет испытал в 525 г. до н.э. вторжение персов, социальный и политический строй государства не был поколеблен. По-видимому, особо сильным оказалось произведенное на Платона впечатление от бытовавших в Египте фиксированных форм разделения труда, а в области науки - от практиковавшихся там форм обучения арифметике. Наиболее длительным было пребывание Платона в Гелиополе, центре египетской религии. Из Египта Платон прибыл на побережье африканской Кирены. Здесь он общался с видными греческими астрономами и сведущими в музыкальной акустике математиком Феодором, которого он впоследствии вывел как действующее лицо в трех своих диалогах. Вслед за пребыванием в Кирене последовал переезд Платона в Южную Италию, так называемую Великую Грецию. Здесь было много основанных греками городов. Большим успехом пользовалось учение пифагорейцев. Одной из задач Платона в его путешествии в Италию было ознакомление с этим учением, в особенности с результатами математических исследований учеников Пифагора. В это время центром деятельности пифагорейцев был Тарент. Крупнейшей умственной силой Тарента был тогда пифагореец Архит, государственный деятель, стратег и ученый: математик, физик, механик.
В 387 г. до н.э., в сорокалетнем возрасте - в то самом, какой греки считали временем расцвета, или «акмэ», человека, - Платон вернулся в Афины. По прибытии он основал школу, получившую название Академии. Вскоре вокруг Платона собрались ученики. Часть из них пришла в Академию для изучения наук, и прежде всего математики. Уже для принятия в школу требовались определенные математические знания. Школа Платона - эпоха в истории античной математики.
После основания Академии Платон совершил еще две поездки в Сицилию при преемнике Дионисия I Дионисии II, получившем власть в 367 г. до н. э. Остаток своей долгой жизни Платон провел в Афинах. Попытка вмешаться в ход политических событий и перестроить общество принесла ему горькое разочарование. В последнем своем крупном произведении - 'Законах' - Платон отказывается от ряда ригористических черт своей первоначальной системой воспитания и политической системы.
Сочинения Платона Литературная деятельность Платона продолжалась в течении полувека. Платон - первый крупнейший философ древности, от которого до нашего времени дошли все (или почти все) философские сочинения. Учения, излагаемые в них, несвободно от противоречий. В некоторых из них излагается идеалистическое учение о бытии и о познании, получившие наименование 'идей'. Но есть среди сочинений, дошедших под именем Платона, и такие, в которых теория эта отсутствует. Есть, наконец, и такие сочинения, в которых Платон подвергает собственную теорию 'идей' серьезной критике (диалог «Парменид»). Что же представляют собой диалоги Платона в художественном плане? Из драматизма жизненных ситуаций, рождается форма платоновского диалога, для того чтобы укрепиться и развиться в дальнейшей истории философии и литературы, не только античность, но и Нового времени. И, действительно, поразительная вещь: Платон совершает целый переворот в манере философского изложения. Древнегреческая философия доплатоновского времени или, как ее еще называют, досократовская, излагала свои идеи в форме часто загадочно-афористического мудрого поучения, в стихах или прозе. Сам предмет размышления философ VI-V веков до нашей эры был ограничен природой и свойствами пяти элементов, ее составляющих: земли, воды, огня, воздуха и эфира. За долгие годы творческой деятельности Платона характер его диалога заметно менялся. Сам по себе диалог является непременным элементом драмы. Однако драматичность может быть разная. Бывает драматизм сюжетной завязки, драматизм ситуации, а бывает внутренний драматизм борющихся идей, противоположных убеждений, отчаянно защищаемых спорящими сторонами. У Платона мы находим все оттенки в градациях драматически напряженного действия, внешнего и внутреннего. Благодаря драматизму мысли, слишком подвижному и страстному, который и создает диалог, законченность и систематичность как бы все время ускользают в сторону. Но именно эти бесконечные зигзаги и каскады мыслей, когда все кипит и бурлит от все нового и нового их напора, придают диалогу особое чувство непосредственного, живого, реального спора.
Идеализм. Учение об «идеях» Даже люди, не изучавшие историю философии или поверхностно ее изучавшие, представляют себе более или менее смутно, что идеализм есть учение, по которому истинное бытие вещей - мысль, идея, понятие. Особенно сильно действовал укоренению этого представления в новое время Гегель. Для Гегеля действительно суть бытия вещи и даже мира в целом есть 'идея'. Природа - лишь иная форма существования 'идеи', ее 'инобытие'. О человеческом обществе и о сознании общественного человека нечего и говорить. Это самодвижение той же 'идеи', шествующей по возвышающимся ступеням сознания вплоть до 'абсолютной' идеи, до ее раскрытия в искусстве, религии и философии. Однако в этом своем содержании идеализм возник отнюдь не сразу. Никому из греков даже не снилось, что можно предполагать, будто суть бытия – «идея» в гегелевском смысле этого термина. Правда, элеец Парменид утверждал, что «одно и то же есть мысль и то, о чем она мыслит», и некоторые историки философии, прежде всего тот же Гегель, склонны были толковать этот тезис как тезис тождестве бытия и мысли, в смысле позднее возникшего идеализма. Изложенное толкование тезиса Парменида вполне соответствует характеру ранней древнегреческой философии. Философия эта возникла не как идеалистическое, а как материалистическое воззрение на мир. При этом первые греческие мыслители были физики не менее, чем философы. Они поставили вопрос о физическом первовеществе мира. Даже «Логос» Гераклита оказывается понятием физики - физики огня, огненным словом. Но уже в самых ранних философских построениях греков заметны, как указывал Энгельс, зародыши будущих разногласий. Впоследствии разногласия эти привели не только к различиям, но и к принципиальной противоположности материализма и идеализма. Противоположность эта не сразу возникла, и философия не сразу воспользовалась термином 'идея' было введено в греческую философию не Платоном. Слово это было использовано его старшим современником, материалистом Демокритом. Имеется сообщение, что «идеями» Демокрит называл свои телесные атомы, или материальные элементы вещей. Слово «идеи» означает у Демокрита то же, что слово «формы». По Демокриту, эти формы-фигуры не воспринимаемы с помощью чувств. Их нельзя видеть глазами, осязать пальцами, обонять ноздрями. Однако существование и свойства их вполне достоверны для нашего познания. В их существовании нас удостоверяют не чувства, а ум. Для него «идеи» - формы, открывающиеся уму в вещах как элементы бытия этих вещей. Принципиальную перемену в применении термина «идея» вносит Платон. У Платона слово «идея» и близкое к нему этимологически слово «вид» также применяется для обозначения сущности предмета, равно как и для обозначения 'формы', 'фигуры', 'облика', 'вида'. У него, как и у Демокрита, 'идея' (или 'вид') есть форма, постигаемая не чувствами, а умом. У Демокрита атомы-идеи, или атомы-формы, недоступны чувствам только из-за маленькой величины. У Платона идеи-формы, или идеи-виды, недоступны чувствам потому, что сама природа их отнюдь не та, что природа вещей чувственного мира. Демокритовские идеи-формы телесны, его атомы - тела. Платоновские идеи-формы бестелесны. Иначе говоря, воззрения Демокрита на формы - материализм, воззрения Платона - идеализм. «Формы» Платона - нечувственные формы, и сознание (или созерцание) этих форм принципиально иное, чем познание (или созерцание) чувственных вещей. Как утверждает Платон, в философии имеются два разряда, или класса, философов. Одни допускают, будто существовать может только то, что может быть воспринимаемо внешними чувствами; другие - будто кроме чувственного воспринимаемого существует также и бытие бестелесное и именно в области бестелесного пребывает истинная сущность. Эту противоположность двух воззрений Платон ярко изобразил в диалоге «Софист», где излагается беседа между странником из Элеи и Теэтетом. В ходе беседы выясняется, что в философии происходит род борьбы великанов из-за спора друг с другом о сущности.
Перед нами первое свидетельство о происходившей в IV в. до н.э. в Древней Греции борьбе материализма и идеализма. Хотя до Платона в древнегреческой философии идеализм не существовал как учение осознанное и систематически разработанное, хотя Платон как основатель идеализма оригинален, но вместе с тем его мышление опирается на элементы, которые могут быть обнаружены предшествующих Платону философских учениях, религии и мистике.
Немалую роль среди этих учений сыграла философия элейцев, южноиталийских ученых Парменида и Зенона. От них Платон усвоил чрезвычайно важное для всей последующей философии различие между сущностью и явлением. Четко формулирует это различие в одном из важнейших поздних своих диалогов - в «Тимее». «Прежде всего, - утверждает Платон, - по моему мнению, надо различать: что всегда существует и никогда не становится и что всегда становится, но никогда не существует». Платон распространяет это различие на все предметы исследования. Он различает сущность прекрасного и его явлений, сущность доброго и его явление и т. д. Из подобных сущностей он уделяет наибольшее внимание исследованию прекрасного. И это не удивительно. Платон - великий художник античного мира. Для него вопрос о прекрасном, о его сути, о его критериях - один из наиболее захватывающих. О нем он рассуждает в ряде диалогов: в «Гиппии Большем», «Пире», «Филебе», «Тимее» и др. Однако прекрасное, которого ищет Платон, не есть все лишь кажущееся. «Мы исследовали то, - поясняет Платон, - чем прекрасны все прекрасные предметы, подобно тому что великое велико своим превосходством». И то же относится, по Платону, ко всем другим классам предметов и их свойств. Каждому классу одноименных вещей чувственного мира соответствует в мире вещей, постигаемых умом, некая вечная, не возникающая и не погибающая, безотносительная причина того, что делает вещь именно вещью этого и никакого другого класса. Указать эту причину - значит указать в противоположность явлению истинную сущность вещи. Но возможно ли такое постижение. Он утверждает, что эта задача хоть и трудна, но разрешима. Она разрешима прежде всего потому, что предмет исследования существует объективно, в самой реальности. Эту безотносительно и объективно существующую причину вещи и ее столь же безотносительных и объективных свойств Платон называет чаще всего 'видом' или 'идеей'. Ни в одном из своих диалогов Платон не развивает свое учение об 'идеях' в полном и систематическом виде. Но и тексты, в которых можно было бы искать ответы на все эти вопросы, находятся в сочинениях Платона, принадлежащих к различным периодам его полувековой философской эволюции. Возможно, что тексты эти обрисовывают не различные стороны единого воззрения Платона, а различные фазисы в развитии этого воззрения. Наконец, тексты самого Платона освещают лишь частичные стороны проблемы. Отчасти же о взглядах Платона по сформулированному выше вопросу мы узнаем не из уст самого Платона, а из свидетельств других философов, например Аристотель. А именно: Аристотель сообщает, будто в годы старости Платон уже отрицал существование ранее признававшихся им «идей» вещей, появляющихся в результате ремесленной и художественной деятельности человека. Как бы то ни было, внимательное рассмотрение текстов Платона показывает, что область «идеи» представлялась ему не совсем однородной, «одноплановой»: в ней Платон намечает некоторую «иерархию», которая, однако, не сложилась у него в четко очерченную систему взглядов. К области «идеи», во-первых, принадлежат «идеи» высших по ценности категории бытия. Таковы 'идеи' блага, истины, прекрасного, справедливого. Эти «идеи», которые немецкий философ Гербарт назвал, говоря о Платоне, «идеями» абсолютных качеств. Во-вторых, есть у Платона также «идеи» физических явлений и процессов (таких, как «покой» и «движение», и «звук», «огонь»). В-третьих, «идеи» существуют и для отдельных разрядов существ. Есть «идея» животного, «идея» человека и т. п. В-четвертых, иногда Платон допускает также существование «идеи» для предметов, производимых человеческим ремеслом или искусством (таких, как стол, кровать и т. п.) В-пятых, большое значение в платоновской теории «идеи» имели, по-видимому, особенно в исследовании понятий науки, 'идеи' отношений. Так, доказывается, что определением или оценкой равенства, доступной не чувствам, а уму. В понятии об идеи у Платона сочетается то, что делает «идею» 1) причиной (aitia), или источником бытия вещей, их свойств и их отношений; 2) образцом (paradeigma), взирая на который демиург творит мир вещей; 3) цель (telos), к которой как к верховному благу стремится все существующее. Но есть в этом понятии еще один аспект, и притом чрезвычайно важный. В нем «идея» Платона сближается со смыслом, который это слово - под прямым влиянием именно Платона получило в обиходном словоупотреблении у цивилизованных народов. В этом значении «идеи» Платона уже не само бытие, а соответствующее бытию понятие о нем, замысел, руководящий принцип, мысль и т. п. У самого Платона на первом плане стоит антологическое и телеологическое значение слова «идея» в разъясненном выше смысле. Но так как, по убеждению Платона, различию видов бытия строго соответствует различие видов познания «идее», т. е. истинно сущему бытию, соответствует понятие об этом бытии. По своему историко-философскому источнику и происхождению гносеологический аспект термина «идея» восходит у Платона к учению Сократа о знании. Именно Сократ определил значение как мысль, и притом как мысль, направленную на родовые, общие черты предмета, т. е. определил знание как общее понятие. В плане познания бытия и сущностей бытия Платон понятия, или идеи, относящиеся ко многим одноименным вещам, называет «родами» и «видами». «Виды» получаются из «родов» в результате разделения «рода», т. е. множества, которое заключает в себе «род», на соподчиненные «роду» части его полного объема. Исследование «идеи» есть созерцание умом самих сущностей, а не одних лишь теней сущностей. Исследованием этим предполагается, во-первых, метод восхождения умом до «идеи» как до начал. Этот метод отыскивания во многом одного (hen) или общего (tacoina); отыскание единого и общего, будучи достигнуто, приводит душу к тому, что в понятии или посредством понятия душа созерцает саму 'идею' в антологическом смысле слова. Во-вторых, этим исследованием предполагается метод нисхождения, идущего от начал (родов) к видам, или, иначе говоря, метод деления родов на виды. Итак, «идеи» Платона - зримые умом фигуры, или формы, вещей. Но сказать, что у Платона «идеи» - формы, еще совершенно недостаточно. «Идеи» - не только сами по себе существующие формы. Платон наделяет их целым рядом важных свойств. Наиболее полная характеристика этих свойств «вида», или «идеи», развита Платоном при исследовании «идеи» прекрасного в диалогах «Федон», «Пир», «Филеб». По Платону, к созерцанию прекрасного философ поднимается по ступеням. Кто поднимается по ступеням созерцания прекрасного не беспорядочно, но в правильной последовательности, тот в конце этого подъема «увидит нечто удивительно прекрасное по природе» «Он увидит прежде всего, что прекрасное существует вечно, что оно ни возникает, ни уничтожается, ни увеличивается, ни убывает; далее, что оно ни прекрасно здесь, ни безобразно там; ни что оно то прекрасно в одном отношении, безобразно в другом; ни что в одном место оно прекрасно, в другом безобразно; ни что для одних оно прекрасно, для других безобразно».
Опираясь на эту характеристику, можно установить ряд важных признаков платоновского определения прекрасного, и не только его одного, но и признаков каждого «вида» («эйдоса»), каждой «идеи». Эти признаки - объективность бытия «идеи», ее безотносительности, независимости от всех чувственных определений, от всех условий и ограничений пространства, времени и т. д.
«Идея» противопоставляется у Платона всем ее чувственным аналогам, подобиям и отображениям в мире вещей, воспринимаемых нами посредством чувств. Чувственные вещи необходимо изменчивы и переходящи, в них нет ничего прочного, устойчивого, тождественного, постоянного. Напротив, «идея» прекрасного, т. е. прекрасна сама по себе, истинно-сущее прекрасное, не подлежит - так утверждает Платон - никакому изменению или превращению, идея эта совершенно тождественна самой себе и есть сама сущность. Как «идея» прекрасное есть сущность, чувственно не воспринимается. Платон характеризует сущность, например сущность прекрасного, как безобразную, бесформенную. Такими чертами характеризуется истинносущее в «Федре». Это не лишенность формы, а нечувственный характер образа, или формы. По разъяснению Платона, в этом диалоге местопребывания 'идеи' - не чувственно зримые, а «наднебесные места» (hyperoyranios topos). Эти места «занимает бесцветная, бесформенная, неосязаемая сущность, подлинно существующая, зримая лишь кормчему души – разуму». Только несовершенство нашего способа мышления, только привычка к чувственному восприятию внушает нам, по Платону, ошибочное представление, будто «идеи» находятся в каком-то пространстве подобно чувственным вещам, которые представляются нам как обособленные друг от друга. Согласно утверждению Платона, источник этой иллюзии - материя. Под «материей» Платон понимает, собственно говоря, не вещество, а постигаемый каким-то «незаконным рассуждением» род пространства, причину обособления единичных вещей чувственного мира. Взирая на этот род пространства, «мы точно грезим и полагаем, будто все существующее должно неизбежно должно находиться в каком-то месте и занимать какое-нибудь пространство, а то, что не находится на земле, ни на небе, то не существует». Форма, какой является «идея», по Платону, не чувственная. Только в несобственном, чрезвычайно неточном смысле к «идеям» Платона могут быть прилагаемы определения пространства, времени и числа. В отношении «идеи» они лишь метафоры, употребления. В строгом смысле слова «идеи», как их понимает Платон, запредельны по отношению к чувственному миру. Здесь мы достигли точки, остановившейся на которой и оглядываясь на раннее изложенное, мы можем характеризовать принципиальную основу философии Платона. Учение Платона есть идеализм, так как, согласно Платону, реально существует не чувственное явление предмета, но лишь его умопостигаемая, бестелесная, не воспринимаемая чувствами сущность. Но идеализм существовал в истории философии в двух формах; как идеализм субъективный и как идеализм объективный. Для субъективного идеализма реально только то, что является человеку в субъективных формах сознания. Субъективный идеализм антропологичен, он опирается на идеалистически истолкованные формы человеческого сознания. Его принцип хорошо выразил старший современник Сократа Протагор: «Человек есть мера всех вещей: существующих в том, что они существуют, несуществующих в том, что они не существуют». Напротив, для объективного идеалиста в основе всех явлений лежат сущности, бестелесные по своей природе, но существующие объективно, независимо от субъекта. Поскольку они бестелесны, учение это - идеализм. Поскольку они существуют объективно, это объективный идеализм. Учение Платона об «идеях», конечно, есть учение идеализма объективного. «Идеи» Платона - не понятия человеческого ума, не формы человеческого сознания, не явления человеческого субъективности. Правда, в учении Платона, чрезвычайно сложном, есть и та сторона, которая приводит Платона к пониманию «идеи» не только как формы или сущности бытия предмета, но также и как понятия об этом предмете. Однако это значение термина «идея» у Платона не основанное, а производное. Идеализм Платона - учение прежде всего онтологическое. Его гносеологический аспект - вторичный. Но и в плане гносеологическом «идеи» рассматриваются у Платона как идеи о формах бытия, а не сознания, сущности, а не явления. Попытаемся теперь пристальнее присмотреться к учению Платона об «Идеях». Прежде всего зададимся вопросом, что представляет область платоновских «идей»: некое множество сущностей или их единство. И то и другое. Царство 'идей' Платона не просто множество, или сумма, или набор сущностей. Это «упорядоченное» множество, или система. Не входя в подробности своего воззрения, Платон поясняет, что в системе «идей» имеются «идеи» высшие и низшие. Так одной из высших в системе «идей» оказывается, по Платону, наряду с «идеей» истины идея «прекрасного». Но наивысшая, по Платону, «идея есть не идея истины и не идея прекрасного, а идея блага». Учение Платона об «идее» блага как высшей «идее» чрезвычайно существенно для всей системы его мировоззрения. Оно сообщает философии Платона характер не просто объективного идеализма, но вместе с тем идеализма теологического. Царство «идей» - царство целесообразности. Именно «идея» блага стягивает все множество идей в некоторое единство. Это единство цели. Порядок, господствующий в мире, есть порядок целесообразный: все направляется к благой цели. Всякое временное и относительное существование имеет целью некое объективное бытие; будучи целью (telos), оно есть вместе с тем благо (agathon). Это бытие и есть сущность всех вещей, подверженных генезису, их образец. Все вещи стремятся достигнуть блага, хотя - в качестве чувственных вещей - не способны его достигнуть. Так, для живых существ верховная цель - счастье. Но счастье, как разъясняет в ряде диалогов Платон, состоит именно в обладании благом. Поэтому всякая душа стремится к благу и все делает ради этого. Но критерии всякого относительного блага - благо безусловное. Поэтому из всех учений философии наивысшее, по Платону, - учение об «идее» блага. Лишь при руководстве «идей» блага справедливое становится пригодным и полезным. «Без «идеи» блага все человеческие знания, даже наиболее полные, были бы совершенно бесполезны». Учение об объективной целесообразности, или теология, Платона тесно связано сего теологией, с его учением о богах. Платон не только не скрывает, но сам выдвигает и подчеркивает связь своего идеализма, своей теории 'идей' с религией, с мистикой. Существование бога необходимо для самого познания 'идей'. Для нас идеи не постижимы полностью. Зато они безусловно постижимы для разума бога. Божественный разум предполагает существование божественной жизни. Бог не только существо живое, он - совершенно благ. Бог есть само благо. Направляя все к благой цели, он создает мир по собственному подобию, т. е. согласно 'идее' совершеннейшего живого существа. Хотя бог - истинное бытие, он необходимо полагает себя в ином бытии, которое уже не истинно. С другой стороны, неистинное бытие, или «инобытие», будучи положено бытием самобытным, необходимо стремиться утвердить себя в последнем. Поэтому человек необходимо влечется к божеству. Желая познать благо, он стремиться познать бога; желая обладать благом, он стремиться стать причастным сущности бога. Или, как Платон разъясняет в «Законах», бог есть и начало всех вещей, и их середина, и конец. Он - начало, так как от него все происходит; он - середина, так как он - сущность всего, что имеет происхождение; и он - конец , так как все к нему стремиться, как к своей цели.
В известном смысле Платон отождествил «благо» с разумом. А так как, по Платону, разумность обнаруживается в целесообразности, то «благо» Платон сближает с целесообразным. В свою очередь целесообразность есть соответствие вещи ее «идее». Поэтому постигнуть, в чем «благо» вещи, - значит постигнуть «идею» этой вещи. Постигнуть же «идею» - значит, свести все многообразие чувственных, причинно обусловленных явлений «идеи» к их сверхчувственному и целесообразному единству, или закону. Например, чтобы ответить на вопрос, почему для Земли лучше быть шаровидной (или, быть может, наоборот, плоской), почему ей лучше находиться в центре мира (или, быть может, наоборот, вне этого центра), необходимо указать разумное основание того или иного свойства. С этой точки зрения задача объяснения мира состоит в том, чтобы свести все частные законы, действующие в мире, к единому общему, а затем из этого общего вывести все частные. Таким образом, общий закон вещей оказывается общим для них «благом», а все частные законы - их частными «благами».
В частности, для человека одна из наиболее полных характеристик блага дана Платоном в «Филебе». Здесь в качестве условий человеческого блага указаны: 1) участие в вечной природе «идеи»; 2) воплощение «идеи» в действительности; 3) наличие разума и обладание знанием; 4) владение некоторыми науками, искусствами, а также обладание правильными мнениями и 5) некоторые виды чистых чувственных удовольствий, например, от чистых тонов мелодии или цветов в живописи. Таковы главные черты учения Платона об «идеях». Некоторые историки античной философии, в частности исследователи учения Платона, характеризовали это учение как дуализм обоих миров – «идей» и «вещей», сверхчувственных идеальных образов и их чувственных подобий. Однако глубокое отличие платоновских «идей» от одноименных с ним и обусловленных ими чувственных вещей не есть все же совершенный дуализм обоих миров. По Платону, мир чувственных вещей не отсечен от мира «идей»: он стоит в каком-то отношении к миру «идей». Платон пытается как-то характеризовать это отношение. По его собственному выражению, вещи «причастны» «идеям». Миру истинно сущего бытия, или миру «идей», у Платона противопоставлен не мир чувственных вещей, а мир небытия. Что же оно такое, это «небытие» . По разъяснению Платона, «небытие» -это «материя». Но под «материей» Платон понимает отнюдь не вещественную основу, или субстанцию вещей. «Материя» Платона, как уже было сказано, - беспредельное начало и условие пространственного обособления множества вещей, существующих в чувственном мире. В образах мифа Платон характеризует материю как всеобщую «кормилицу», как «восприемницу» всякого рождения и возникновения. Однако 'идея' и 'материя', иначе области 'бытия' и 'небытия', противостоят у Платона в качестве начал равноправных и равносильных. У Платона миру, или области, 'идей', нечувственных прообразов, принадлежит неоспоримое и безусловное первенство. Так как 'идеи' - истинно сущее бытие, а материя небытие, то, по Платону, не будь 'идей', не могла бы существовать и 'материя'. Правда, небытие существует необходимо. Более того, необходимость его существования ничуть не меньше необходимости существования самого бытия. Однако в связи категорий сущего 'небытию' необходимо предшествует 'бытие'. Чтобы 'материя' могла существовать в смысле Платона - в качестве 'небытия', т. е. как принцип обособления отдельных вещей и их множества в пространстве, - необходимо существование пространственных 'идей' с их сверхчувственной, только умом постигаемой целостностью, неделимостью и единством. Здесь возникает естественный вопрос: в каком отношению к миру 'идей' и к миру 'материи' ('небытия', 'пространства')стоит мир чувственных вещей. Чувственный мир, каким его представляет Платон, не есть ни область 'идей', ни область 'материи'. Он есть нечто 'среднее' между обеими сферами. Впрочем, 'срединное' положение чувственных вещей между миром бытия и небытия не следует понимать так, будто, по Платону, над миром чувственных вещей непосредственно возвышается мир 'идей'. Между областью 'идей' и областью вещей у Платона посредствует еще 'душа мира', или мировая душа. Чувственный мир не непосредственное, но все же порождение мира 'идей' и мира 'материи'. При этом мир 'идей' есть мужское, или активное, начало, мир 'материи' - начало женское, или пассивное, а мир чувственно воспринимаемых вещей - детище обоих. Так как мир чувственных вещей занимает, по Платону, 'серединное' положение между областью бытия и небытия, будучи порождением обеих этих областей, то он в какой-то мере соединяет в себе противоположности, он - единство противоположностей: бытия и небытия, тождественного и нетождественного, неизменного и изменчивого, неподвижного и движущегося, причастного к единству и множественного. Сейчас мы можем кратко резюмировать всю философию Платона вместе с формулировкой того, что еще до сих пор является в платонизме неопровержимым и полностью достоверным, а также и того, что для настоящего времени является далеко ушедшим в прошлое и что, вообще говоря, признается только весьма немногими. 1. Идея вещи есть смысл вещи. 2. Идея вещи есть такая цельность всех отдельных частей и проявлений вещи, которая уже не делится на отдельные части данной вещи и представляет собою в сравнении с ними уже новое качество. 3. Идея вещи есть та общность составляющих ее особенностей и единичностей, которая является законом для возникновения и получения этих единичных проявлений вещи. 4. Идея вещи невещественна. 5. Идея вещи обладает своим собственным и вполне самостоятельным существованием, она тоже есть особого рода идеальная вещь, или субстанция, которая в своем полном и совершенном виде существует только на небе или выше неба. Учение это указывает путь для последующего развития диалектики. Впоследствии Гегель повторит - на более высокой ступени - путь, пройденный Платоном, платонизмом и неоплатонизмом, и будет доказывать, что диалектика бытия и небытия ('ничто') необходимо приводит к становлению, которое и есть единство противоположностей - 'бытия' и 'ничто'. Философии Платона принадлежит важное место не только в истории идеализма, но, в частности, и в истории идеалистической диалектики.
Учение о знании Платоновское учение о познании тесно связано с его учением о душе. Платон видит в душе начало, посредствующее между миром нечувственных 'идей' и миром чувственных вещей. Высшее целевое назначение души - постижение 'идеи'. Поэтому природа души должна быть сродни природе 'идей'. Когда душа ведет исследование сама по себе и не встречает препятствий, она 'направляется туда, где все чисто, вечно, бессмертно и неизменно'. Пребывая в непрерывном соседстве и соприкасаясь с постоянным и неизменным, она 'и сама обнаруживает те же свойства'. Это и есть то ее состояние, которое называется размышлением. Размышляя, душа 'решительно и безусловно ближе к неизменному, чем к изменяющемуся'. Она в высшей степени подобна 'божественному, бессмертному, умопостигаемому, единообразному, неразложимому, постоянному и неизменному в самом себе'.
Та душа, которая в течении всей жизни человека умышленно избегала любой связи с телом, остерегалась его и сосредоточивалась в самой себе, постоянно в этом упражняясь, иными словами, посвящала себя истинной философии, - такая душа, говорит Платон, 'уходит в подобное ей самой безвидное место, божественное, бессмертное, разумное и, достигши его, обретает блаженство и - как говорят о посвященных в таинства - впредь на веки поселяется среди богов'. В то же время, будучи самим движением, душа есть нечто вечно подвижное. Но именно поэтому она лишь в высшей степени подобна 'идеям', но не полностью им тождественна. Она лишь 'причастна' свободному от условий времени и не зависящему от изменений бытию.
Развитию этой мысли о 'срединном' положении души между миром чистого бытия и миром обусловленных телом страстей и желаний сложилось у Платона в учении о трояком составе души. Части эти - ум, аффективное, или страстное, начало и начало желания. В соответствии с этимм и Платон различает в душе три части: 1)разумную, 2) аффективную, 3) вожделеющую. Так поступает и Платон: ум он помещает в голове, аффективное начало - в груди, а начало вожделения - ниже груднобрюшной преграды , в печени. Знание, по Платону, относится к бесцветной, бесформенной и неосязаемой сущности, зримого только для одного кормчего души - разума. Увидев с течением времени сущее, душа бывает довольна этим. Созерцая истину, она питается ею и предается радости. Следуя за шествием богов, души, наиболее способные следовать за божеством и уподобившиеся ему, увлекаются вращательным движение неба. Во время этого круговращения душа созерцает знание - не то знание, которому присуще рождение, и не то, которое не изменяется при изменении того, что мы называем знанием теперь существующего, но то, которое заключается в том, что существует как действительно существующее. Для психологии Платона характерно, что души различных людей он представляет - и в отношении нравственных доблестей, и в отношении способности к познанию - далеко не однородными и не равноценными. Даже души, наиболее способные следовать за божеством и уподобившиеся ему, с трудом созерцают сущее, так как 'возничие' этих душ приводятся в смятение 'конями'. Другие души, направляясь вслед за богами вверх, на крайний поднебесный свод, то поднимаются, то опускаются и, так как кони сильно рвутся, одно видят, другого не видят. Все остальные, стремящиеся следовать к высшей область, вследствие бессилия своего носятся в поднебесном пространстве, пытаясь определить друг друга. Вследствие прочности 'возничих' у многих душ ломаются крылья. Все такие души, несмотря на большие труды, уходят, не достигнув содержания сущего, и, уйдя, довольствуются пищей, в основе которой лежит представление. Душа, никогда не видевшая истины, не принимает человеческого образа. Ибо человек должен понимать истину на основании того, что называется идеей. Исходя из многих чувственных восприятий, он переходит путем логического рассуждения к единому. Путь к усмотрению этого единства лежит, по Платону, через воспоминание. 'Это единое, - поясняет Платон, -есть воспоминание о том, что некогда наша душа видела, когда она с богом шествовала, сверху смотрела на то, что мы называем теперь существующим, и 'ныряла' в действительно сущее'. Отсюда Платон делает вывод, что одно только размышление человека, любящего мудрость, способно окрыляться: при помощи памяти такой человек всегда пребывает по возможности при том, будучи при чем божество оказывается божественным. Учение, здесь сформулированное в образах мифа, более обстоятельно развивается (в плане теории познания) в диалогах «Теэтет» и «Менон». Предмет «Теэтета» - именно вопрос о существе знания. Платон поясняет, что ему важно выяснить не то, какие существуют частные виды знания, а то, что такое знание само по себе. Диалог не дает положительного ответа на вопрос, но последовательно рассматривает и опровергает три выдвинутых философами, но несостоятельных с точки зрения Платона, решения этого вопроса. Это: 1) взгляд, согласно которому знание есть чувственное восприятие, 2) взгляд, согласно которому знание - правильное мнение, и 3) взгляд, согласно которому знание - правильное мнение со смыслом. Наконец, Платон указывает, что при безусловной текучести всего познание оказывается невозможным еще и потому, что посредством одних лишь чувственных восприятий невозможны умозаключения, без которых, однако, не достигается никакое знание о сущности. Ответ на вопрос, что такое знание, необходимо искать в том, что получает душа, когда осуществляет рассмотрение сущего сама по себе. Необходимое для подлинного знания единство принципиально не может быть найдено в область чувственных восприятий, так как в этой области все течет и все лишено необходимой определенности. Так обосновывает Платон вывод, согласно которому чувственному, как текучему, необходимо должно предшествовать нечто уже не текучее, и не чувственное, а потому и знание не может быть тождественно чувственному восприятию. Но знание не может быть и 'правильным мнением'. По Платону, лжи вообще не может быть ни в каких ощущениях и ни в каких чувственных образах. Здесь Платон предвосхищает утверждение, которое позднее вслед за ним разовьет в свои логических работах Аристотель, а в новое время - Декарт. По Платону, ложь впервые появляется только тогда, когда возникает вопрос о том, как следует соединять то, что мы ощущаем и представляем, с тем, что мы знаем. Вообще никакое определение лжи, по Платону, невозможно, если ему не предшествует определение самого знания. Таким образом, знание не есть ощущение, ни правильное мнение, ни соединение правильного мнения со смыслом. Во всех случаях знание следует ограничивать от чувственности и рассматривать не как порождение чувственных образов и представлений, а как предшествующее им условие. «Теэтет» Платона подводит вплотную к мысли, что знание должно быть соединением, синтезом, чувственности и ума и что именно ум осмысливает элементы чувственного опыта. Как и в «Теэтете», в «Меноне» сопоставляются 'правильное мнение' и 'знание'. В известном смысле 'правильное мнение' вполне правомерно. Оно может управлять совершением любого дела не хуже знания, с не меньшей пользой. Так, политики, например Фемистокл, правят городами, основываясь не на знании, а на правильном мнении. Однако знание все же - и, по Платону, с полным на то основанием - ценится значительно выше правильного мнения. В платоновском понятии 'припоминания' необходимо разобраться. На первый взгляд может показаться, будто, заговорив о 'припоминании', Платон покидает почву трезвого философского исследования и всецело отдается во власть мифотворческой фантазии. Выведенный в «Меноне» Сократ предлагает мальчику, никогда не изучавшему геометрии, решить задачу удвоение данного квадрата. Посредством искусно поставленных вопросов он наводит мальчика на правильное решение поставленной перед ним задачи. Из это факта извлекается философский вывод: 'Получается, что в человеке, который не знает чего-нибудь, живут верные мнения насчет того, чего он не знает . Теперь эти мнения зашевелились в нем, словно сны . При это он все узнает, хотя его будут не учить, а только спрашивать, и знания он найдет в самом себе . А ведь найти знания в самом себе - это и значит припомнить, не так ли. - Конечно. - Значит, то знание, которое у него есть сейчас, он либо когда-то приобрел, либо оно всегда у него было . Если оно всегда у него было, значит, он всегда был знающим, а если он когда-либо приобрел, то уж не как не в нынешней жизни . А если он приобрел их не в нынешней жизни, то разве не ясно, что они появились у него в какие-то другие времена, когда он и выучился . А поскольку в то время, когда он уже человек, и тогда, когда он им еще не был, в нем должны жить истинные мнения, которые, если их разбудить вопросами, становятся знаниями, - не все ли время будет сведущей его душа. Ведь ясно, что он все время либо человек, либо не человек . Ток если правда обо всем сущем живет у нас в душе, а сама душа бессмертна, то не следует ли нам смело пускаться в поиски и припоминать то, чего мы сейчас не знаем, то есть не припомним'.
Мифологическая подоснова этого воззрения очевидна. По убеждению Платона, сближающему его с орфиками и пифагорейцами, душа наша бессмертна. До того как оно вселилась на Землю и приняла телесную оболочку, она будто бы созерцала истинно сущее бытие. Она сохранила о нем знание даже под гнетом земных чувственных впечатлений, удаляющих от постижения истинно сущего.
Воззрение это, конечно, миф идеалиста или мистика. Но в оболочке этого мифа выражено и философское содержание. Это мысль о связи всех знаний, которая отражает всеобщую связь всех вещей: 'Раз все в природе друг другу родственно, а душа все познала, ничто не мешает тому, кто вспомнил что-нибудь одно, - люди называют это познанием, - самому найти и все остальное, ели он будет мужествен и неутомим в поисках . Кроме того, показано, каким образом в знании впервые происходит синтез истинного мнения с чувственностью. Происходит этот синтез посредством того, что Платон называет 'связыванием' всегда текучей чувственности: 'Будучи связанными, мнения становятся, во-первых, знаниями и, во-вторых, устойчивыми. Поэтому-то знание ценнее правильного мнения и отличается от правильного мнения тем, что оно связано'. Введением в анализ всех этих вопросов является миф, которым открывается VII книга 'Государства'. Это знаменитый миф о пещере. Плато приглашает нас вообразить следующую картину: люди находятся в огромной подземной пещере, которая имеет сверху выход для света. Они живут в ней с детства, скованные по ногам и по шее, - так, что могут видеть только то, что находится перед ними, не имея возможности поворачивать голову вокруг. До этих узников доходит свет от огня, горящего далеко вверху и позади них. Между этим огнем и узниками проходит на высоте дорога, а против дороги - стена. Мы - узники в пещере. Мы видим не сами вещи, а тени от вещей, падающие на стену пещеры. Мы называем только видимые нами тени, но воображаем, будто называем сами вещи. Теперь представим себе, приглашает нас Платон, будто кто-то развязал обитателей пещеры, заставил их встать, поворачивать шею, ходить и смотреть на свет. Что бы при этом испытывали освобожденные. Они испытывали бы от внезапно поразившего их блеска только чувство боли и бессилия взирать на то, тени чего они видели прежде. Им казалось бы, будто тени, виденные ими тогда, более истинны, чем то, на что оно пытаются взирать теперь. Вообразим далее, будто кто-то стал такого развязанного узника силой увлекать вверх по крутому всходу и не отпускал до тех пор, пока не вытащил его не солнечный свет. Насильно увлекаемый таким образом узник стал бы, досадовал бы на увлекающего его ввысь, и, когда вышел бы на свет, его ослепленные блеском глаза даже не могли бы видеть истинно существующие предметы. Из всего представленного в этом мифе Платон извлекает вывод, прямо относящийся к познанию. Чтобы созерцать горнее, заключает он, понадобилась бы привычка к восхождению, упражнение в созерцании. Сначала раскованному узнику было бы легко смотреть только на тени, затем на отражающиеся в воде фигуры людей и других предметов и только в последнюю очередь на сами предметы. Упражняющийся в созерцании освобожденный узник видел бы находящиеся на небе светила и само небо легче ночью, взирая на сияние звезд и луны. И только в завершение всех упражнений он оказался бы способным созерцать солнце - не изображение его на воде, а солнце само по себе. только пройдя весь этот путь восхождение к свету, раскованный узник, вышедший из пещеры, смог бы познать солнце, т. е. заключить о нем, что оно, в видимом месте всем управляя, есть некоторым образом причина всего, что усматривали его товарищи, когда сидели скованные во мраке пещеры. Кто достиг такого освобождения, тот не станет завидовать людям, которые, находясь в пещере, выдавали за знание свое созерцание чувственно воспринимаемых теней истинно сущего. Он уже не будет мечтать о почестях и похвалах, какие узники в пещере воздавали друг другу, и о наградах, которые давались тому, кто с проницательностью смотрел на проходящие и внимательно замечал, что обычно бывает прежде, что потом, что происходит вместе, и основываясь на этом, угадывал, что имеет быть. «Этот-то образ, - заключает Платон, - надобно весь прибавить к тому, что сказано прежде, видимую область зрения уподобляя житью в узилище, а свет огня в нем -силе солнца». Все это воззрение на знание теснейшем образом связано с учением о 'благе'. По Платону, идея 'блага' не есть не бытие, не знание, но начало, которым порождаются и бытие и знание. Рассматривая 'виды', или 'идеи', философ может или рассматривать их реализацию в мире вещей, или, напротив, подниматься в мысли до их начала, пребывающего выше всякого знания. В первом случае душа использует 'идеи' в качестве 'гипотез', или 'предложений': разделяя род на виды, душа 'принуждена искать . на основании предположений, пользуясь разделенными тогда частями как образами и идея не к началу, а к концу'. Это как бы путь вниз: от 'идей' к вещам. Так поступают, 'когда ваяют или рисуют; все это - тени и образы в воде. Пользуясь ими как образами, люди стараются усмотреть те, которые можно видеть не иначе как мыслью'. Род познаваемого, постигаемый не чувствами, не воображением, а только мыслью, Платон называет 'мыслимым'. В 'мыслимом', поясняет Платон, имеются две 'части'. Для отыскания первой части душа вынуждена основываться на предположениях и не доходит до начала, так как не может подняться выше предположений, но пользуется самыми образами, или подобиями, отпечатлевающимися на земных предметах. И есть вторая часть мыслимого, второй случай рассмотрения 'идей'. В этом случае душа идет не к 'концу', а к 'началу': она сводит все 'гипотезы' к идее 'блага', как к тому, что пребывает выше всех 'предположений'. Это понимание 'блага' выводит мысль за пределы одного лишь познания. Платоновское 'благо' - и знание и бытие, точнее говоря, оно выше знания и блага. По отношению к знанию и бытию 'благо' мыслится как совмещающее в себе противоположные определения. Оно имманентно по отношению к бытию и знанию, так как оно их источник и их основная сила. В то же время оно всецело трансцендентно по отношению к бытию и знанию.
Виды знания Так решается вопрос об отношении знания и бытия к благу. Учение это - классический образец идеалистической объективной теологии, т. е. учение о целесообразности на основе объективного идеализма. В VI книге 'Государства' Платон развивает понятие о видах знания. Основное деление классификаций Платона -разделение знания на чувственное и интеллектуальное. Чувственное знание - низший вид, интеллектуальное - высший. Каждая из сфер в свою очередь делится на 'мышление' и 'рассудок'. Под 'мышлением' Платон понимает деятельность одного лишь ума, свободную от примеси чувственности, непосредственно созерцающую интеллектуальные предметы. Это та деятельность, которую Аристотель назовет впоследствии 'мышлением о мышлении'. Второй вид интеллектуального знания - 'рассудок'. Под 'рассудком' Платон понимает такой вид интеллектуального занятия, при котором познающий также пользуется умом, но уже не ради самого ума, а для того, чтобы понимать чувственные вещи. 'Рассудок' Платона уже не непосредственный, не интуитивный, а опосредствованный, 'дискурсивный' вид знания. Рассудок , согласно Платону, действует между сферами ума и мнения. Он ниже ума и выше ощущений.
Чувственное знание Платон также делит на две области: 'веру' и 'подобие'. Посредством 'веры' мы воспринимаем вещи в качестве существующих и утверждаем их в этом качестве. 'Подобие' - вид уже не восприятия, а представления вещей, или интеллектуальное действование с чувственными образами вещей. 'Подобие' - мыслительное построение, основывающееся на 'вере'.
С этими различиями у Платона тесно связано различие знания и мнения. Знает тот, кто любит созерцать истину. Например, знает прекрасное тот, кто мыслит о самих прекрасных вещах, кто может созерцать как само прекрасное, так и причастное ему, кто причастного не принимает за само прекрасное, а самого прекрасного не принимает за всего лишь причастное ему. Мысль такого человека справедливо назвать знанием. В отличие от знающего обладатель мнения любит прекрасные цвета, образы, звуки, но его ум бессилен видеть и любить природу самого прекрасного. Мнение не есть название, но оно не есть и знание: оно темнее знания и яснее незнания. Так, о тех, кто усматривает многое справедливое, но самого справедливого не видит, правильно будет сказать, что они обо всем мнят, но не знают того, о чем имеют мнение. И напротив, о тех, кто созерцает само неделимое и всегда себе равное, справедливо сказать, что оно всегда знают все это, но не мнят. В отличие от мнения знание есть потенция, особый род существующего. Род этот характеризует направленность: знание направляется к своему предмету, и всякая потенция, направляющаяся к одному и тому же и делающая одно и то же, называется той же самой в отличие от всякой, направленной на иное и делающей иное. Математические предметы и математические отношения Платон выделяет в особый вид бытия и соответственно в особый вид знания. 'Идеи' постигаются только посредством знания, и знание возможно только относительно 'идей'. Размышление, направленное на математические предметы, занимает, по Платону, середину между подлинным знанием и мнением.
Диалектика Платона Разумное постижение истинно сущих родов бытия, или 'идей', - совершеннейшее знание - Платон называет 'диалектикой'. Для Платона диалектика - это не логика только, хотя в ней есть и логический (и даже формально-логический) аспект; это не учение о методе только, хотя в ней есть и аспект метода. Диалектика Платона прежде всего учение о бытии. Идеализм Платона, так же как и его теория познания и диалектика, имеет явно выраженный антологический характер. 'Идеи' Платона прежде всего истинно сущие роды бытия. В соответствии с этим 'диалектика', как ее понимает Платон, это прежде всего учение об онтологических прообразах, образцах и причинах вещей чувственного мира. В чрезвычайно важных диалогах: в 'Софисте', 'Пермениде',, а так же в некоторых других - Платон отступает от метафизической характеристики 'идей'. В этих диалогах он стремится доказать, что высшее роды всего сущего: бытие, движение, покой, тождество и изменение - могут мыслиться только таким образом, что каждый из них и есть и не есть , и равен и не равен самуму себе. В силу доказательств, развиваемых с 'Софисте', должна бать отвергнута не только безусловная подвижность, но и безусловная подвижность сущего. Как только сущее делается предметом истинного философского познания, обнаруживается, что познаваться оно не может ни при условии, что сущее рассматривается как движущееся, ни при условии, что оно рассматривается как неподвижное. Но как показывает Платон, это решение приводит к новому противоречию. Как утверждает, что движение и покой равно существуют, то должен: 1) или признать, что движение и покой тождественны с бытием, а следовательно, тождественны между собой, 2) либо признать, что бытие, хотя и кроет в себе движение и покой, но тем не менее отличается от них обоих. В первом случае получается нелепый вывод, будто движение должно остановиться, а покой двигаться. Во втором - бытие, будучи отличным от движения и от покоя, не должно не двигаться не покоиться. Но 'что не движется, - спрашивает Платон, - как тому не покоиться . что не покоиться, как, опять-таки, тому не двигаться. Разрешение сформулированного здесь противоречия Платон дает в том же 'Софисте' в учениях о родах сущего, читаем здесь, несовместимо с покоем и покой - с движением. Но так как движение существует и покой существует, то бытие должно быть совместимо и с движением, и с покоем. Итак, мы уже получили три высших рода: бытие, движение и покой. Станем исследовать дальше. Каждый из этих трех родов есть одновременно и тождественный (по отношению к самому себе), и иной (по отношению ко всем остальным родам). Платон доказывает, что тождественное и иное должны быть отличаемы от покоя и движения. Но так как покой и движение - противоположности и так как все, что высказывается о противоположностях, не может быть ни каждой из этих противоположностей в отдельности, ни той и другой вместе, то покой и движение должны отличаться от тождественного и иного. Тождественное отличается и от бытия. В самом деле, если бы тождественное не отличалось от бытия, то, утверждая, будто покой существует так же, как существует и движение, мы должны были утверждать, будто покой тождественен с движением. Но тождественное отличается не только от покоя и движения, но также и от бытия, то это значит, что в тождественном мы должны признать четвертый и самостоятельный род сущего наряду с родами покоя, движения и бытия. То же самое Платон доказывает и относительно иного. Иное отличается не только от тождественного и от покоя. Иное отличается также и от бытия. В самом деле, иное всегда относительно, и только относительно. Напротив, к природе бытия принадлежит и относительное, и безусловное. Поэтому 'иное' образует пятый род сущего, самостоятельный по отношению к родам бытия, покоя, движения и тождественного. В учении Платона об ином существует очень важная особенность. Состоит оно в том, что, по Платону, все первые четыре рода сущего - и бытие, и покой, и движение, и тождественное - принадлежат или причастны роду. иного. Так, движение есть иное. Оно иное не как движение, но лишь поскольку движение не есть покой, не есть бытие, не есть тождественное. В качестве иного по отношению ко всем остальным каждый род сущего не есть все остальные роды. Движение не есть покой. Но в то же время движение есть, поскольку оно как существующее движение должно быть причастно бытию. Далее. Движение не есть тождественное. Но в то же время, будучи движением, т. е. самим собой, оно причастно тождественному и в этом смысле есть и тождественное. Движение и есть, и не есть тождественное. Оно одинаково причастно тождественному и иному. Будучи иным в отношении к покою и тождественному, движение есть иное в отношении к самому иному. Поэтому движение одновременно и есть, и не есть иное. По учению, развиваемому в 'Пармениде', бытие, поскольку оно рассматривается само по себе, едино, вечно, тождественно, неизменно, неподвижно, бездейственно и не подлежит страданию. Напротив, то же самое бытие, поскольку оно рассматривается через свое иное, множественно, возникает, содержит в себе различия, изменчиво, подвижно и подлежит страданию. Поэтому, согласно полному определению своей сущности, бытие одновременно и едино и множественно, и вечно и переходяще,и неизменно и изменчиво, и покоится и не покоится, и движется и не движется, и действует и не действует, и страдает и не страдает. В каждой паре этих определений все вторые определения высказываются как определения иного. Но так как иное есть иное по отношению к бытию, или, другими словами, иное бытие, то все эти определения оказываются определениями также и самого бытия. Итак, бытие как по самой своей природе (онтологически), так и по своему понятию (гносиологически и логически) заключает в себе противоположные определения. Заключение Платон - чрезвычайно крупное явление в развитии философской мысли древности, да и не только древности. Из сочинений Платона черпали идеи не только визионеры и схоласты, не только корифеи объективного идеализма и религиозного спиритуализма и мистики, не только Плотин, Августин, Эриугена, но и мыслители и ученые Возрождения - Николай Кузанский, Компанелла, Галилей, Декарт, в учении которых о природе пробивалась сильная струя натурализма или явно преобладала сторона материалистическая.
Но к Платону же восходят и многие учения новейшей идеалистической метафизики. Если в начале XIX в. платоновской диалектикой вдохновлялся Гегель, то в начале XX в. учение Платона внушило Эдмунду Гуссерлю некоторые идеи его метафизики явления и смысла и его учения о сущностном созерцании. Маркс чрезвычайно высоко оценил платоновский анализ разделения труда. Он прямо называет 'гениальным' для того времени 'изображения разделения труда Платоном, как естественное основы города (который у греков был тождественен с государством)'. Секрет тысячелетней значимости Платона заключается не в буквальном содержании его философии и проповедуемой им морали и не в буквальной направленности его научных, религиозных, эстетических или социологических теорий. Конструктивно-логические принципы мысли, проповедь самоотверженного служения идее, пафос мировой гармонии, принципиальный антисистематизм и антидогматизм, беспокойный драматический диалог и язык – вот в чем разгадка тайны тысячелетней значимости Платона.
Список используемой литературы: 1. Алексеев П.В., Панин А.В. Философия: Учебник для ВУЗов.– М.: ТЕИС, 1996.– 504 с. 2. Антология мировой философии.: В 2-х т.– Т. 1.– М.: Наука, 1969.– 589 с. 3. Асмус В. Платон.– М.: Мысль, 1975.– 193 с. 4. Виндельбанд В. История древней философии.– СПб., 1980.– 602 с. 5. История философии в кратком изожении / Пер. с чеш. И.И. Богута.– М.: Мысль, 1995.– 590 с. 6. История философии/ Под ред. Т.Ю. Сидориной, В.П. Филатова.– М.: Русское слово, 1996.– 479 с. 7. Кузнецов В.Г. Философия.– М.: ИНФРА-М, 1999.– 519 с. 8. Лаэртский Д. О жизни, учениях и изречениях древних философов.– М.: Мысль, 1989.– 365 с. 9. Мифологии древнего мира.– М.: Наука, 1977 10. Момджян К.Х. Философия.– М.: ИНФРА-М, 1999.– 499 с. 11. Неретина С. Верующий разум. К истории философии.– Архангельск, 1995.– 582 с. 12. Ортега-и-Гассет Х. Что такое философия?.– М., 1991.– 107 с. 13. Платон. Государство.: Сочинения в 3-х томах.– М., 1970 14. Платон. Диалоги.– М.: Мысль, 1986.– 704 с. 15. Рассел Б. История философии.– М.: МиФ, 1993.– 785 с. 16. Соколов В.В. Основной вопрос философии в его историческо-философской конкретике и развитии // Философские науки., 1990.– №8.– С. 83-103 17. Соловьев В.С. Жизненная драма Платона.– М.: Искусство, 1991 .– 469 с. 18. Соловьев В.С. Философия искусства и литературная критика.– М.: Искусство, 1996.– 759 с. 19. Стеин В.С. Философия науки.– М.: Прогресс, 1995.– 605 с. 20. Философия / Под ред. Д.П. Горского, В.В Петрова.– М., 1987.– 506 с. 21. Философия/ Под ред. Губина.– М.: Русское слово, 1998.– 432 с. 22. Философия/ Под ред. В.Н. Лаврененко.– М.: Юристъ, 1996.–512 с. 23. Фрагменты ранних греческих философов.: Т. 1/ Под ред. Лебедева А.В.– М.:Наука, 1989.– 802 с. 24. Штекль А. История античной философии.– СПб, 1996.– 625 с.