Общая характеристика немецкой классической философии

1. Вводное слово 2. Общая характеристика немецкой классической философии 3. И. Кант о бытии и познании 4. О человеке в философии И. Канта 5. Нравственное учение и проблема религии
6. Идея права и государства в учении Канта 7. О конце всего сущего по философии И. Канта 8. Список используемой литературы «Ее задача — не одна какая-нибудь сторона существующего, а все суще­ствующее, вся вселенная в полноте своего содержания и смысла; она стре­мится не к тому, чтобы определить точные границы и внешние взаимодействия между частями и частицами мира, а к тому, чтобы понять их внутреннюю связь и единство».
Соловьев В.С. Жизнь с ее сложной паутиной коллизий, наука и культура в целом (куда входят все науки, виды искусства, религия и, разумеется, фило­софия) с их гигантскими достижениями требуют от нас, прежде всего от молодежи, совершенствования, энергичной любознательности, творческого воображения, пытливой мысли, утонченной интуиции, широкого кругозора и мудрости. Мы должны еще глубже постичь тайны природы, социальной реальности, тоньше познать сакрамен­тальные глубины человека, его соотношение с миром, отношение че­ловека к Богу: у нас эта проблема вновь стала остро актуальной. Все знания человечества, как бы они ни были многообразны и удивительно дифференцированы между собой и внутри себя, явля­ют собой как бы «растопыренные» пальцы, которыми человек вторгается в ткань бытия. Это естественно и необходимо. Но на­ряду с этим дифференцированным подходом нужен и обобщающе-мудрый взор (как бы с высокой горы), проникнутый философским мышлением. Философия осуществляет это познание с помощью веками отработанной тончайшей системы предельно обобщающего категориального строя разума. Можно было бы сказать, что философия — это все единесущее, «схваченное в мыслях»; это квинтэссенция духовной жизни мыс­лящего человечества, это теоретическая сердцевина всей культуры народов планеты. Человек изначально обладал любознательнос­тью1. 1 Дж. Леббок в своей книге «Начало цивилизации» пишет о любознательности туземца, который рассказывал о себе: «Я пошел однажды пасти свой скот. Погода была пасмурная. Я сел на скалу и стал задавать себе грустные вопросы; да, грустные потому что я не в силах был ответить на них. Кто касался звезд своими руками? На каких столбах они держатся? Я спрашивал себя также: воды никогда не устают, у них нет другого дела, как течь не переставая от утра до ночи и от ночи до утра; но где же они останавливаются и кто заставляет их течь таким образом? И облака тоже приходят и уходят и изливаются водою на землю. Откуда они приходят? Кто посылает их? Ко­нечно, не колдуны посылают нам дождь; как могут они сделать это? И почему я никогда не вижу своими глазами, как они поднимаются на небо, чтобы добыть его? Я не могу видеть и ветра, но что же он такое? Кто несет его, заставляет его дуть, реветь и пугать нас? Разве я знаю также, как растет хлеб? Вчера у меня в поле не было ни былинки; сегодня я пришел туда и нашел их уже несколько. Кто мог дать земле мудрость и силу, чтобы произвести это? И я закрыл лицо руками» (с. 309—310), — видимо, от жажды знания и невозможности ее удовлетворить. Само желание понять суть загадочного, неведомого являло собой склонность к зачаточно философскому размышлению, пусть даже пока на житейском уровне: ведь и на этом уровне люди не­редко склонны пофилософствовать. Само слово «философия» восходит к Пифагору, буквально означая любовь к мудрости, т.е. лю­бомудрие. Человек испытывает духовную потребность в том, чтобы иметь целостное представление о мире; он, по словам С.Н. Булгакова, не может согласиться ждать с удовлетворением этой потребности до тех пор, пока будущая наука даст достаточный материал для этой цели; ему необходимо также получить ответы и на вопросы, которые выхо­дят за поле положительной науки и не могут быть ею даже и осозна­ны. Вместе с тем человек не способен заглушить в себе эти вопросы, сделать вид, что они не существуют, практически их игнорировать, как это, по сути дела, предлагают позитивизм1 и разных оттенков агностицизм, в том числе и неокантианство2, особенно позитивист­ского толка. Для человека как разумного существа бесконечно важнее любой специальной научной теории представляется реше­ние вопросов о том, что же такое наш мир в целом, какова его суб­станция, имеет ли он какой-либо смысл и разумную цель, имеет ли какую либо цену наша жизнь и наши деяния, какова природа добра и зла, и т.д. Словом, человек спрашивает и не может не спрашивать не только как, но что, почему и зачем. На эти вопросы у науки нет ответа, точнее она их и не ставит, и не может разрешить. Раз­решение их лежит в области философского мышления. Каждая наука — это своего рода обрывок знания, а все науки в их простом сложении — это сумма обрывков. Философия же дает систему знания о мире как целом. Она не занимается простым сло­жением всех научных знаний (это была бы никому не нужная затея), а интегрирует эти знания, беря их в самом общем виде и, опираясь на этот «интеграл», строит систему знания о мире как целом, об отношении человека к миру, т.е. о разуме, о познании, о нравственности и т.п. 1 Позитивизм (от лат. positivous — положительный) — направление в филосо­фии, исходящее из того, что только положительные, конкретные науки могут дать на­стоящее знание, тем самым умаляется специфика собственно философского знания или это знание уподобляется конкретно-научному, позитивному. 2 Неокантианство — философское течение, разбивавшее отдельные принципы учения Иммануила Канта. Философия — это наука. Конкретная наука как определенный вид эмпирическо­го и теоретического познания действительности имеет дело с опре­деленными понятиями, суждениями, выводами, принципами, зако­нами, гипотезами, теориями. Любая наука как в естественной, так и гуманитарной областях знания имеет свой особый предмет. Все это в ходе развития науки может меняться, отвергаться, и на месте ограниченных и тем более ошибочных теорий возникают новые, более глубокие теории. В философии, как и в любой науке, люди ошибаются, заблуждаются, выдвигают гипотезы, которые могут оказаться несостоятельными, и т.п. Но все это совсем не значит, что философия есть одна из наук в ряду других наук. Как уже гово­рилось, у философии предмет иной — она есть наука о всеобщем, ни одна другая наука не занимается этим. Понятия, категории, принципы, законы и теории философии так же, как и других наук, развиваются, подвергаются критике, отвер­гаются, уточняются и т.п. Словом, философия есть свободная и универсальная область человеческого знания. Она есть постоян­ный поиск нового. Говорят, что философия в отличие от других наук не имеет эмпирического уровня познания. С этим нельзя согласиться: любой истинно философски мыслящий человек опирается не только на эмпирический материал других наук, но всю свою со­знательную жизнь зорко наблюдает, следит за потоком живой ис­тории, присматривается к поведению людей, к кипению страстей социальной жизни, а через искусство сталкивается с отражением жизни в конкретно-уникальных, хотя и типизированных образах. Так что философ пользуется и прямым наблюдением.
В заключение можно отметить, что философия существует и развивается не только, если можно так выразиться, в академичес­кой, университетской форме, в виде специально философских со­чинений, но и в совсем не похожей на науку форме, например в виде творений писателей, когда они через художественные образы, через образную ткань искусства выражают порой гениальные соб­ственно философские воззрения.
Начало Просвещения в немецкой философии теснейшим образом связано со знаменитым Христианом Вольфом (1679—1754), который системати­зировал и популяризировал учение Г. Лейбница. Многие философы не только в Германии, но и в России, например М.В. Ломоносов, учились у X. Вольфа, который впервые в Германии разработал систему, охватившую основные об­ласти философской культуры. К этому времени было создано выдающееся произведение Адама Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов». Философия разви­валась в интеллектуальной атмосфере прогрессирующей научной и художест­венной мысли. Существенную роль сыграли достижения естествознания и об­щественных наук. Стали развиваться физика и химия, продвинулось вперед изучение органической природы (работы и открытия Л. Гальвани, А. Вольта, Х.К. Эрстеда, Г. Дэви, М.В. Ломоносова, Дж. Пристли, А.Л. Лавуазье в об­ласти физики и химии; работы Ж.Б. Ламарка, А. Галлера, Р. Броуна и др. в области изучения органической природы). Открытия в области математики, позволившие понять процессы в их точном количественном выражении, уче­ние Ж.Б. Ламарка, по сути предшественника Ч. Дарвина, об обусловленности развития организма окружающей средой, астрономические, геологические, эмбриологические теории, а также теории развития человеческого общест­ва — все это со всей остротой и неизбежностью выдвигало на первый план идею развития как теорию и метод познания действительности. Выдающуюся роль в развитии немецкой философской культуры сыграли Г.Э. Лессинг, И.Г. Гердер, немецкие философствующие романтики — прежде всего Ф. Шлегель, теолог и философ Ф. Шлейермахер, крупные ученые-мыс­лители В. и А. Гумбольдты. Величайшим взлетом немецкой гуманистической культуры явились творения таких гигантов мысли и художественно-эстетичес­кой культуры, как И.В. Гете и Ф. Шиллер, Одним из величайших умов человечества, основоположником не­мецкой классической философии является Иммануил Кант (1724-1804) - поистине титаническая фигура1. Именно с него занялась заря 1На вопрос, кого из новейших философов он считает самым выдающимся, И.В. Гете ответил: «Кант — самый выдающийся, вне всякого сомнения. И именно его учение продолжало влиять и впоследствии, и глубже всего проникло в нашу немецкую культуру. Он повлиял и на вас, хотя вы и не читали его. Здесь уместно привести за­мечание, которое мы могли сделать на своем жизненном пути: ни один ученый не мог безнаказанно игнорировать то великое философское движение, начало которому по­ложил Кант» (Лихтенштадт В.О. Гёте. СПб., 1920. С. 464). . философии Новейшего времени1. Не только в философии, а и в конкретной науке Кант был глубоким, проницательным мыслителем. Разработанная им гипотеза происхождения Солнечной системы из гигантской газовой туман­ности до сих пор является одной из фундаментальных научных идей астрономии. Кроме того, он выдвинул идею распределения живот­ных по порядку их возможного происхождения, а также идею есте­ственного происхождения человеческих рас. Философские воззрения Канта существенно менялись по мере его духовного развития. Если до начала 80-х гг. XVIII в. его инте­ресовали главным образом естественнонаучные вопросы, то потом его дух погружается в так называемые метафизические, т.е. общефилософские, проблемы бытия, познания, человека, нравст­венности, государства и права, эстетики, т.е. всей системы фило­софии. Человек, этика и право — вот альфа и омега всего философ­ского учения великого мыслителя. О бытии и познании.Кант считал, что решению таких проблем философии, как проблемы бытия человека, души, морали и рели­гии, должно предшествовать исследование возможностей челове­ческого познания и установление его границ. Необходимые условия познания заложены, согласно Канту, в самом разуме и составляют основу знания. 1 Г. Гейне писал о Канте: «Изобразить историю жизни Иммануила Канта трудно. Ибо не было у него ни жизни, ни истории. Он жил механически размеренной, почти абстрактной жизнью холостяка в тихой отдаленной улочке Кенигсберга, старинного го­рода на северо-восточной границе Германии Они-то и придают знанию характер необходимости и всеобщности. Но они же суть и не переходимые границы досто­верного знания. Отвергая догматически прием познания, Кант счи­тал, что вместо него нужно взять за основу иной — метод крити­ческого философствования, состоящий, в исследовании приемов самого разума, в расчленении общей человеческой способности по­знания и в исследовании того, как далеко могут простираться его границы. Кант различал воспринимаемые, человеком явления вещей и вещи, как они существуют сами по себе. Мы познаем мир не так, как он есть на самом деле, а только так, как он нам является. Нашему знанию доступны только явления вещей (феномены), со­ставляющие содержание нашего опыта: мир познается нами только в своих явленных формах. В результате воздействия «вещей в себе» на органы чувств возникает хаос ощущений. Мы приводим этот хаос в единство и порядок силами нашего разума. То, что мы считаем законами природы, на самом деле есть связь, вносимая ра­зумом в мир явлений, т.е. наш разум предписывает законы природе. Но миру явлений соответствует независимая от человеческого со­знания сущность вещей — «вещи в себе»: абсолютное познание их невозможно. Они для нас только ноумены, т.е. умопостигаемая, но не данная в опыте сущность. Кант не разделял безграничной веры в силы человеческого разума, называя эту веру догматизмом. В принципиальной ограниченности человеческого познания он видел определенный нравственный смысл: если бы человек был на­делен абсолютным знанием, то для него не было бы ни риска, ни борьбы при выполнении нравственного долга. Кант был убежден, что идеи пространства и времени человеку известны прежде восприятий. Пространство и время идеальны, а не реальны, т.е. не особая, самостоятельная реальность. Чувствен­ные впечатления связываются между собой посредством суждений, в основе которых лежат категории, т.е. общие понятия, а они, по Канту, суть «чисто логические» формы, характеризующие только «чистое мышление», а не его предмет. Категории даны человеку до всякого опыта, т.е. априори1. В своем учении о познании Кант большое, место отводил диалектике: противоречие рассматрива­лось им как 1 Смысл кантовского априоризма заключается в том, что субъект познания рас­полагает определенными, уже до него сложившимися формами познания. Но этот ап­риоризм не тождествен понятию врожденных идей: априори — это не врожденные идеи, а формы, усвоенные человеком в ходе его приобщения к сложившимся до него формам, культуры.
необходимый момент познания. Но диалектика для него — лишь гносеологический принцип, она субъективна, так как отражает противоречия не самих вещей, а только противоречия мыслительной деятельности. Именно потому, что в ней противопо­ставляются содержание знаний и их логическая форма, предметом диалектики становятся сами эти формы.
В логическом аспекте теории познания Кант ввел идею и тер­мин «синтетическая сила суждения», позволяющая нам осуществлять синтез рассудка и данных чувственного восприятия, опыта. Кант ввел воображение в теорию познания, назвав это коперниканским переворотом в философии. Наши знания — не мертвый слепок вещей и их связей. Это духовная конструкция, возведенная воображением из материала чувственных восприятий и каркаса до-опытных (априорных) логических категорий. Помощь воображения человек использует в каждом звене своих рассуждений. К своей характеристике человека Кант добавляет: это существо, наделенное продуктивной способностью воображения. Но будучи великим кон­структором, воображение не всемогуще. Логический каркас кате­горий, по Канту, априорен. Трансцендентальная1 философия — это, по Канту, не теория «врожденных идей», поскольку в таком случае они были бы лишены познавательной силы. Человек, при­ступающий к познанию, уже обладает сложившимися до него по­знавательными формами. Кант различает априорное и апостериор­ное (на основе опыта) происхождении понятий и категорий. Оба эти источника позволяют воображению и мышлению осуществлять постижение сущего. В своей теории познания Кант часто рассматривает и собствен­но антропологические проблемы. Он выделяет в познании такой феномен духа, как трансцендентальная апперцепция, т.е. единство сознания, составляющее условие возможности всякого познания. Это единство есть не результат опыта, а условие его возможности, форма познания, коренящаяся в самой познавательной способнос­ти. Кант отличал трансцендентальную апперцепцию от единства, характеризующего эмпирическое Я и состоящего в отнесении сложного комплекса состояний сознания к нашему Я как его цент­ру, что необходимо для 1Вфилософии Канта трансцендентальный (от лат. transcendens — перешаги­вающий, выходящий за пределы) — априорные познавательные формы, организую­щие эмпирическое познание. Следует отличать трансцендентальное от трансцендент­ного, означающего предмет, запредельный по отношению к миру явлений и недоступ­ный теоретическому познанию. Трансцендентное — это как бы «ночная сторона», темная для нас бездна бытия. Заметим, что сам Кант порой использовал эти термины один вместо другого — в смысле. запредельного вообще. объединения всего многообразия, данного в опыте и образующего содержание всех переживаний Я. Это ге­ниальная идея великого мыслителя. Канта справедливо критикуют за то, что он отказывается при­знать адекватность нашего знания вещам. Согласно Канту, мы по-­ знаем только явления — мир вещей самих по себе нам недоступен. При попытке постигнуть сущность вещей наш разум впадает в про­тиворечия. Следует сказать: в рассуждениях Канта есть доля прав­ды, так как познание и в самом деле неисчерпаемо. Это бесконеч­ный процесс все более и более глубокого проникновения в объек­тивную реальность, а она бесконечна. Но это не дает основания отрывать мир явлений от мира «вещей в себе». Между ними нет непроходимой пропасти. Пусть даже, по Канту, формы и создаются целиком творчеством духа, все же трудно допустить, чтобы пред­меты, к которым постоянно применяются эти формы, не окраши­вали бы их в свой собственный цвет. Ведь в той или иной мере сущность «вещи в себе» так или иначе высвечивается в явлении. При этом мы не должны забывать, что наши знания, при всей их глубине, все же в целом относительны. Скрупулезно разрабатывая свою концепцию о «вещах в себе», Кант имел в виду, что в жизни индивида, в нашем отношении к миру и человеку есть такие глуби­ны тайн, такие сферы, где наука бессильна. Примером этого явля­ются, в частности, поведенческие акты человека, его поступки, от­вечающие принципу детерминации, причинной зависимости. Но, по Канту, человек живет в двух мирах. С одной стороны, он часть мира явлений, где все детерминировано, где характер человека опреде­ляет его склонности, страсти и условия, в которых он действует. Но с другой, помимо этой эмпирической реальности у человека есть иной, сверхчувственный мир «вещей в себе», где бессильны при­входящие, случайные, непостижимые и непредвидимые ни импуль­сы у самого человека, ни стечение обстоятельств, ни диктующий свою волю нравственный долг. Отсюда Кант делает вывод: свобода и есть и ее нет. Это верно. Такое противоречие Кант именует анти­номией свободы. Он говорит и об иных антиномиях, например об антиномии конечного и бесконечного. В результате он приходит к выводу: Бог — «абсолютно необходимая сущность». Искренне ве­рить в Бога — значит быть добрым, значит быть вообще истинно нравственным. О человеке.Специалисты (именно по творчеству Канта) счита­ют, что целесообразно начинать изложение философии этого мыс­лителя с его учения о человеке. Кант изложил свои воззрения по этому вопросу в книге «Антропология с прагматической точки зре­ния». Главная ее часть подразделяется на три раздела в соответст­вии с тремя способностями человека: познанием, «чувством удо­вольствия и неудовольствия» и способностью желания. Человек, по Канту, — это «самый главный предмет в мире». Над всеми дру­гими существами его возвышает наличие самосознания. Благодаря этому человек представляет собой индивидуальность, т.е. личность. Из факта самосознания вытекает эгоизм как природное свойство человека. Эгоизму Кант противопоставляет образ мыслей, при ко­тором человек рассматривает свое Я не как весь мир, а лишь как часть его. Человековедение — это в сущности вместе с тем есть и мироведение. Мыслитель требует обуздания эгоизма и полного контроля разума над душевными проявлениями личности. Он под­черкивает продуктивную силу воображения. По Канту, одно дело, когда мы сами вызываем и контролируем наши внутренние голоса, другое — когда они без зова являются к нам и управляют нами: тут уже налицо признаки душевных отклонений или предрасположение к ним. Но природу души Кант не считал объектом научного познания: описание душевных явлений — не дело естествознания. Кант ставит вопрос: может ли человек иметь представления и не осознавать их? Такие представления, согласно Канту, являются «темными». Но их роль велика в творчестве. В полном мраке со­знания может протекать такой сложный процесс, как художествен­ное творчество. Представьте себе, говорит Кант, музыканта, имп­ровизирующего на органе и одновременно разговаривающего с че­ловеком, стоящим подле него; одно ошибочное движение, неверно взятая нота — и гармония нарушена. Но этого не происходит, хотя играющий не знает, что он сделает в следующее мгновение. Рассу­док порой не в состоянии избавиться от влияния представлений даже в тех случаях, когда считает их нелепыми и пытается проти­воборствовать им. Так, например, обстоит дело с сексуальным чув­ством, когда от страсти мутится разум. На большой карте нашей души, говорит Кант, освещены только немногие пункты — это об­стоятельство может возбуждать у нас удивление перед нашим соб­ственным существом, ведь если бы некая высшая сила сказала: «да будет свет!», то это произошло бы без малейшего содействия с нашей стороны. Перед нашими глазами открылось бы как бы пол­мира (если, например, мы возьмем писателя со всем тем, что он имеет в своей памяти).
Кант анализирует такие способности человека, как талант и гений. Талант к изобретению и открытию — это высший уровень дарования. Таков гений. Анализируя существо человека, Кант рассматривает природу чувств. Например, чувство удовольствия в общем способствует жизни. Но у человека на животный инстинкт наслаждения наложена нравственная и культурная узда. Кант говорит: один способ удо­вольствия есть в то же время культура, а именно, увеличение спо­собности испытывать еще большее удовольствие — таково удо­вольствие от наук и изящных искусств, другой же способ — исто­щение, которое делает нас все менее способными к дальнейшему наслаждению.
Говоря о необходимости самосовершенствования человека, его души, Кант подчеркивает: «Развивай свои душевные и телесные силы так, чтобы они были пригодны для всяких целей, которые могут появиться, не зная при этом, какие из них станут твоими»1. Нравственное учение и проблема религии.Кант отрицательно относился к мнимой морали, основанной на принципах полезности и приятности, на инстинкте, внешнем авторитете и на различного рода чувствах. Ни благоразумие, ни умение еще не составляют нравственности. Как говорил Вл. Соловьев, анализируя нравст­венные идеи Канта, человек, с технической ловкостью удачно дей­ствующий в какой-нибудь специальности или благоразумно устраи­вающий свое личное благополучие, может, несмотря на это, быть совершенно лишен нравственного достоинства. Такое достоинство приписывается лишь тому, кто не только какие-нибудь частные и случайные интересы, но и все благополучие своей жизни безуслов­но подчиняет моральному долгу или требованиям совести. Лишь такая воля, желающая добра ради него самого, а не ради чего-ни­будь другого, есть чистая, или добрая, воля, имеющая цель сама в себе. Ее правило, или нравственный закон, не будучи обусловлен никакой внешней целью, есть категорический императив, выра­жающий абстрактную обязанность: «Поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом . посту­пай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же; как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству»2. Кант И. Собрание сочинений: В 6 т. М., 1964. Т. 6. С. 434. 2 Кант И. Сочинения. М., 1965. Т. 4. Ч. 1, С. 260, 270. Имея в виду именно категорический императив, Кант с пафосом говорит: «Две вещи наполняют душу все новым и нарастающим удивлением и бла­гоговением, чем чаще, чем продолжительнее мы размышляем о них, — звезд­ное небо надо мной и моральный закон во мне». Кант призывает: определи себя сам, проникнись сознанием мо­рального долга, следуй ему всегда и везде, сам отвечай за свои по­ступки. Такова квинтэссенция кантовской этики, строгой и беском­промиссной. Именно долг перед человечеством и перед своей со­вестью заставляет нас вести себя нравственно. В философии Канта нравственное слиянно с идеей религиоз­ного, божественного. По Канту, согласно идеалу веры, церковь есть всеобщее и необходимое нравственное единение всех людей. Она представляет собой царство Божие на земле. С точки зрения религиозного развития человечества в истории, господство нравст­венного миропорядка в земной, чувственной жизни, есть высшее благо. При этом в опыте идеал церкви превращается в эмпиричес­ки объяснимые формы, выступившие в истории1. Отрицание божественного существования, согласно Канту, — полнейший абсурд. « .Космологическое доказательство, как мне кажется, — писал он, — столь же старо, как и человеческий разум. Оно так естественно, так убедительно и до такой степени способно расширять круг размышлений вместе с развитием наших воззрений, что оно должно будет существовать до тех пор, пока в мире останется хоть одно разумное существо, склонное принять участие в этом благородном рассмотрении, дабы познать Бога из его творений»2. Идея права и государства. Кант разработал философское уче­ние о праве и государстве, а также, об отношениях между государ­ствами, т.е. международном праве. В своем учении о праве Кант развивал идеи, выдвинутые фран­цузскими просветителями. Это прежде всего признание необходи­мости уничтожения всех форм личной зависимости, утверждение личной свободы и равенства всех людей перед законом, ликвидация всех юридических привилегий. Юридические законы он выводил из нравственных, а те и другие носили у него априорный характер, подчинялись чистому практическому разуму. Кант определяет государство в широком смысле как объеди­нение множества людей, подчиненных правовым законам. В каж­дом 1 См.: Виндельбанд В. История новой философии. СПб., 1913. Т. 2. С. 113. 2 Кант И. Сочинения: В 6 т. М., 1964. Т. 1. С. 504—505 государстве существуют три власти, т.е. объединенная воля в трех лицах: верховная власть в лице законодателя, исполнительная власть в лице правителя (правящего согласно закону) и судебная власть в лице судьи (присуждающего каждому свое согласно зако­ну). Законодательная власть может принадлежать только объеди­ненной воле народа. Так как всякое право должно исходить от нее, она непременно должна быть не в состоянии поступить с кем-либо не по праву. В своем учении о государстве Кант развивал идеи Ж.Ж. Руссо, в частности идею народного суверенитета. Источником суверени­тета он считал не народ, а монарха, отрицая право судить главу го­сударства, который «не может поступать не по праву»1. Следуя идеям Вольтера (сторонника просвещенного абсолютизма), Кант признавал право на свободное высказывание своего мнения, огра­ничивая его, однако, необходимостью гражданского и политическо­го повиновения властям, без чего немыслимо само существование государства: «Рассуждайте сколько угодно и о чем угодно, но пови­нуйтесь»2. Подходя к государственному устройству исторически, Кант счи­тал, что оно не может оставаться неизменным: те или иные формы правления существуют до тех пор, пока они необходимы. Республика — это единственный правовой государственный строй, кото­рый отличается прочностью: здесь закон самодержавен и не зави­сит ни от какого отдельного лица. Истинная республика, по Канту, есть система, управляемая уполномоченными депутатами, избран­ными народом. Во взглядах на отношения между государствами Кант вы­ступал против не правового состояния этих отношений, против гос­подства на международной арене права сильного. Выход из такого состояния он видел в создании равноправного союза народов, за­дача которого — оказывать помощь государствам при нападении извне. Существование такого союза — залог жизнеспособности человечества в целом. Неотъемлемой частью всей философской системы Канта явля­ется идея вечного мира. Хотя эту идею сам он считал нереализуе­мой, однако полагал, что союз государств может приблизить чело­вечество к осуществлению такого идеала. Взгляды Канта на про­блемы войны и мира пронизаны идеями гуманизма. Он резко отри­цательно относился не только к самой войне, но и к постоянной подготовке к ней: бремя вооружений часто делает мир более тяже­лым, чем сама война.
1 Кант И. Указ. соч. Т. 4. Ч. 2. С. 243. 2 Цит. по: Политические учения: история и современность. М., 1976. С. 443. Попытку европейских государств достигнуть равновесия в области вооружений Кант назвал чистейшей химерой, «подобно дому Свифта, который был построен с таким строгим со­блюдением всех законов равновесия, что тотчас рухнул, как только на него сел воробей»1. Наука о праве, писал он, есть часть философии. Она должна поэтому развить идею, представляющую собой разум самого пред­мета.
Любопытно, что Кант обращает свой взор на Восток, в сторону гигантской Российской империи, где народ лишен элементарных прав (крепостное право), и задается вопросом: «Не предстоит ли нам еще одна революция, которую осуществит славянское племя?» Что это? Пророчество гения!? О конце всего сущего.Когда Канту было 70 лет (этот возраст он считал своим творческим расцветом), он написал статью в «Бер­линском ежемесячнике» (июнь 1794 г.), заметив, что читать ее «грустно и смешно». В то время, возможно, это было «и смешно», а вот ныне — это «не смешно», а грустно и должно быть предуп­реждением для всего человечества. Эта статья — образец ирони­ческой и меланхолической философской публицистики, имеющей в наше время особую актуальность и глубокий нравственный смысл. Идея конца всего сущего рождена в размышлениях не о физичес­кой, а о моральной стороне дела. В статье говорится о конечной цели человеческого бытия, или, скорее, об участи всего человече­ства. Если эта цель оказывается недостижимой, то в глазах про­стых людей «сотворенное бытие теряет смысл, как спектакль без развязки и замысла». По ироническому, но прозорливому мнению Канта, конец всего сущего может быть троякого рода: 1) естест­венный, соответствующий моральным целям божественной мудрости; 2) сверхъестественный — под воздействием причин, нашему пониманию недоступных; 3) противоестественный, который «мы вы­зовем сами вследствие неправильного понимания конечной цели». В заключение следует подчеркнуть, что Кант оказал огромное влияние на умы всего мыслящего человечества: многие философ­ские направления, школы и учения так или иначе восходят к нему. Его идеи; подвергаясь постоянному осмыслению и переработке, продолжают свою плодотворную жизнь. Гений этого мыслителя, выраженный в его творениях, — это такой храм духа, мимо кото­рого 1 Кант И. Сочинения. Т. 4. Ч. 2. С. 106. не проходил и не может пройти ни один из тех, кому дорога широкоохватная мудрость. И.В. Гете уловил в кантовских антино­миях «плутовскую иронию», с которой Кант то убеждает читателя в чем-либо, то призывает подвергнуть сомнению свои же положе­ния. Гете говорил и так: когда прочтешь страницу Канта, чувству­ешь, что вошел в светлую комнату.