Социально–культурные проблемы развития России

Оглавление: Введение Глава I Факторы влияющие на социально – культурное развитие России
Глава II Проблемы переосмысливания культурных ценностей в России и методы их решения Заключение Список используемой литературы
Приложение 1 Введение Мое понимание этой проблемы таково. Россия в наши дни проводят осмысление старой культуры во взаимосвязи с новой. По-моему после тяжелого периода начала 90-х годов, когда о культуре совсем забыли, а стояла проблема как выжить народу, удержаться на плаву. Приходит другое время, когда правительство во главе с президентом ставит себе задачу поднять социальный уровень граждан своей страны, а это в свою очередь невозможно без переосмысления культурных ценностей и создания благоприятных условий для этого. Научные, культурные центры неотделимы от общего образовательно – культурного подъема населения. Экономика все острее ставит вопрос о переходе от сырьевых источников финансового оздоровления России и создания высокотехнологичных производств, что требует более грамотных, более целеустремленных понимающих суть всей проблемы граждан. Одну из главных ролей в этом играет патриотизм населения, особенно молодежи, в понимании того, что Россия может и должна достичь более высокого уровня в своем развитии, что у нее есть не только богатые природные ресурсы, но и грамотные, понимающие суть проблемы люди, способные их решать. Понимая это правительство России в бюджете на 2004 год значительно увеличило ассигнование на науку, образование, культуру, здравоохранение. Повышение оплаты труда поможет замедлить, а возможно и прекратить выезд научно-педагогических кадров, деятелей культуры и высококвалифицированных инженерно-технических работников, что безусловно скажется на росте экономики, а значит повышение роли России в мире. Необходимо отметить и все возрастающую роль православной церкви России, стремящейся к единению русского народа, проповедующий единство его устремлений, к гармонии его социально-культурных проблем. Сегодня нет единой теории социально-исторического, а значит и культурного развития. Реальный исторический процесс отбросил на «обочину» жизни ложные представления о качественной однородности социально-культурного бытия. Все народы идут к единой цели (экономической стабильности), но разными присущими им путями, и имеют в силу этого различные социально-культурные понятия.
Глава I.
Факторы влияющие на социально – культурное развитие России Концепция устойчивого развития, определяющая стра­тегию мирового сообщества на следующее столетие, была первоначально разработана на Конференции ООН в 1992 г. В серии документов под названием «Повестка дня XXI века», подготовленных ООН, отмечалось, что современный мир во всем многообразии хозяйственных и со­циально-политических укладов находится в глубоком общецивилизационном кризисе, могущем породить эколого-экономическую и социальную катастрофы. В решениях Конференции была обоснована необходимость пере­хода к такому устойчивому развитию, при котором удов­летворение жизненных потребностей нынешнего поколе­ния людей должно обеспечиваться при условии сохране­ния подобной возможности для последующих поколений. В 1994 г. в докладе ООН «О развитии человеческого потенциала» концепция устойчивого развития получила более содержательную формулировку и обрела явно вы­раженную гуманистическую направленность. Устойчивое развитие понимается как социально ориентированное развитие, «не только порождающее экономический рост, но справедливо распределяющее его результаты, восста­навливающее окружающую среду в большей мере, чем разрушающее ее, увеличивающее возможности людей, а не обедняющее их. Это развитие, которое отдает приори­тет бедным, расширению их возможностей и обеспече­нию участия их в принятии решений, затрагивающих их жизнь. Это развитие, в центре которого человек, ориен­тированное на сохранение природы, направленное на обеспечение занятости, предполагающее реализацию прав женщин». В узком смысле устойчивое развитие понимается как экологическая устойчивость, в широком смысле оно вклю­чает, помимо экологической, демографическую, экономи­ческую, этническую, конфессиональную, системно-техни­ческую и т. п. устойчивость. При этом следует исходить из общефилософского понимания развития материальных и идеальных объектов (предметов, процессов, явлений, отношений). Параметр необратимости фиксирует в раз­витии процессы функционирования, т. е. периодическое воспроизведение определенной системы функций, при­сущих объекту. Параметр направленности характеризует процессы накопления изменений в развивающемся объек­те на протяжении определенного времени. Параметр за­кономерности раскрывает объективно существующую, повторяющуюся, устойчивую связь явлений и процессов общественной жизни. Антиподом устойчивого развития является развитие катастрофическое, вызванное прояв­лением стихийных сил природы либо нарушением дей­ствия социальных закономерностей. Основой для формирования российской стратегии пе­рехода к устойчивому развитию должна служить оценка потенциала России и реализация его на основных этапах этого перехода. Предлагается выделять три этапа пере­хода к устойчивому развитию и их основное содержание. 1. Выживание (1999-2005 гг.) — повышение уровня жизни малоимущих слоев населения, ликвидация бедности. 2. Модернизация (2006-2020 гг.) — производственно-техническая и социально-экономическая модернизация с целью построения постиндустриального общества с достаточно высоким уровнем благосостояния населения, с надежно функционирующей социальной и производственной инфраструктурой, со значительной долей (порядка 50%) среднего класса в составе населения. 3. Экологическая реконструкция (2021-2025 гг.) — крупномасштабные природовосстановительные меропри­ятия на экологически неблагополучных территориях, вос­становление и реконструкция разрушенных и поврежден­ных экосистем, очистка атмосферного воздуха и водоемов. Потенциал России многомерен, динамичен; фиксация его основных параметров необходима для составления прогнозных оценок и определения геополитической стра­тегии применительно к указанным выше этапам. Состав­ляющими потенциала России на рубеже веков следует признать национальное богатство, природно-ресурсный потенциал, демографический и трудовой потенциал, по­тенциал социальной структуры, научно-технический по­тенциал. Рассмотрим их подробнее. Национальное богатство— экономическая категория, в которой фиксируются как предпосылка социально-эко­номического развития, так и его результат, воплощаемый в материальную и духовную культуру общества, в самого человека. Необходимо различать обыденный и научный подходы к пониманию национального богатства. В пер­вом случае допустимо толкование богатства как текущего потока благ и их накопленного итога в вещественном и денежном выражении. Научный подход к богатству пред­ставляет его как накопленный за определенный времен­ной интервал материальный итог предшествующих цик­лов воспроизводства и одновременно как предпосылку их последующего продолжения. Национальное богатство имеет двойственную природу, определяется единством материально-вещественной и социальной сторон.
В оценку национального богатства России должна вхо­дить не только стоимость основных фондов, материаль­ных оборотных средств и домашнего имущества населе­ния (чем прежде и ограничивалась государственная ста­тистика), но и стоимость земли, лесов, недр, а также сто­имость накопленных знаний и квалификации работников различных категорий (человеческий капитал). Например, согласно официальным данным, с 1960 г. по 1990 г. на­циональное богатство СССР увеличилось с 0,6 трлн. До 4,5 трлн. руб. (в ценах 1973 г.), т. е. в 7,5 раза. После рас­пада СССР его национальное богатство было разделено между союзными республиками по территориальному признаку следующим образом: к России отошло около 60% богатства; к Украине — 16%; к Белоруссии — 3,6%. В Прибалтийских республиках осталось 3,2%, в Среднеазиатс­ких республиках — чуть более 11%, в Закавказских рес­публиках — 3,9% общесоюзного национального богатства.
Природно-ресурсный потенциал России характеризу­ется тем, что она занимает 1/8 территории суши и обла­дает самыми большими шельфовыми акваториями в се­верной части. По природно-сырьевым условиям Россия может занимать ведущее место в мировой экономике, что дает ей возможность обеспечить экономическую безопас­ность. Природно-ресурсный потенциал России включает минеральные, водные, земельные, лесные и климатичес­кие ресурсы. В структуре минерально-сырьевой и топлив­ной базы доминирует уголь (79,5%), далее следуют газ (6,9%), нефть (6,5%) и другие полезные ископаемые (7,1%). Для обоснования геополитической стратегии Рос­сии принципиальное значение имеют сведения об ее обес­печенности разведанными запасами полезных ископаемых. Демографический потенциал является одним из клю­чевых показателей социокультурной динамики российс­кой геополитики, поскольку он всесторонне характеризу­ет исходный, человеческий потенциал страны. Демогра­фический потенциал включает в себя: численность насе­ления и его воспроизводство, рождаемость, смертность, возрастную структуру, жизненный потенциал. Следует отметить, что на динамику и структуру демографическо­го потенциала непосредственное влияние оказывают со­стояние хозяйственной деятельности, экономические ре­формы, войны и иные возмущающие воздействия крат­ковременного и долговременного порядка (см. табл. 1).[1] В предлагаемой таблице представлена динамика из­менения численности населения России за последние 50 лет. Наблюдаемая с 1992 г. убыль численности населения прогнозировалась еще давно, кризисные явления лишь усугубили эту тенденцию, а распад СССР частично сгла­дил убыль населения за счет чистой миграции в Россию из бывших союзных республик. Главными причинами уменьшения численности насе­ления стали падение рождаемости и рост смертности, которые в последнее десятилетие вызваны, главным об­разом, социально-экономическими причинами. Это каса­ется охраны здоровья населения, которая в современной России не обрела статус государственного приоритета. Некоторые авторы такое состояние определяют даже как демографическую войну, вследствие которой происходит снижение рождаемости, в первую очередь русского этноса (на фоне роста численности населения, в частности бывших среднеазиатских республик). При этом следует иметь в виду, что геополитическая целостность России укрепляется исключительно русским этносом. Геополитический статус России напрямую свя­зан с процессами депопуляции. К концу 90-х гг. средняя плотность населения России составила 8,7 человек на 1 кв. км, что в 14 раз меньше, чем в Китае, в 17 раз меньше, чем в Западной Европе и в 30 раз меньше, чем в Япо­нии. В демографическом отношении геополитически наиболее уязвимыми являются регионы восточной зоны России. Данные прогнозных расчетов говорят о том, что, по крайней мере в ближайшее десятилетие, население России будет непрерывно сокращаться, что обусловливает рассмотрение демографического фактора российской гео­политики в качестве одного из ключевых. Компонентами этого фактора выступают: · иммиграционная политика, регулирующая миграционные потоки в Россию (из этого следует необходимость учета разнообразия межкультурных связей); · охрана здоровья населения (следует вернуться к опыту культурной революции в советское время); · расширение временных границ жизненного потенциала, измеряемого числом людей с учетом прожитого ими совокупного времени. И последнее, на что следует обратить внимание, это на роль трудового потенциала в совокупном демографи­ческом и жизненном потенциале, поскольку именно тру­довой потенциал выступает ключевым в составе демографического фактора геополитического бытия. Если в 70-х гг. наблюдался наибольший прирост трудоспособно­го населения за счет собственных источников, то уже в 80-х гг. этот прирост происходил за счет миграции из быв­ших союзных республик. После 2006 г. ожидается обваль­ное сокращение трудоспособного населения. Демографический потенциал является, в определен­ном смысле, безличностным показателем социокультурной динамики в ее количественном измерении. Качествен­ные характеристики социокультурной динамики могут быть раскрыты, если обратиться к анализу социальной стра­тификации российского общества. При этом исходными критериями социальной стратификации и, соответствен­но, статуса социальных групп принято считать: · экономический потенциал (размеры собственности, доход и уровень жизни); · политический потенциал (объем и эффективность властных и управленческих функций); · социокультурный потенциал (уровень образования и квалификации, профессионализм, качество жизни). По этим критериям осуществляется стратификация современного российского общества, связанная с выделением в нем четырех социальных слоев. К ним относят верхний слой, удельный вес которого в составе работаю­щей части населения составляет (по состоянию на 1997г.) 6%; средний слой — 18%; базовый слой — 66%; нижний слой — 10%. Для выявления глубинных процессов социокультурной динамики необходимо идентифицировать субъекты социального действия (социальные группы) внутри данных социальных слоев. Верхний слой включает следующие социальные группы (в скобках указан удельный вес группы в слое в среднем за 1993-1997 гг.): - крупные и средние пред­приниматели, бизнесмены (66%); — руководители произ­водства, высокооплачиваемые специалисты (26%); - бюрократия, высшие офицеры армии и силовых структур (8%). Средний слой включает такие социальные группы: — мелкие предприниматели и полупредприниматели (47%); — высококвалифицированные специалисты (21%);— занятые в управленческих структурах (16%); — военнослужащие (16%). Базовый слой включает следующие социальные груп­пы:— массовая интеллигенция (15%); — полуинтеллигенция, служащие (21%); — массовые профессии торгов­ли и сервиса (26%); — индустриальные рабочие (29%); — крестьяне и фермеры (9%). К нижнему слою относятся работники низкой квалифи­кации или без профессии. Об участии представителей различных слоев в функ­ционировании социальных институтов и формировании гражданского общества как интегральных показателей социокультурной динамики см. табл. 2.[2]
Приведенные данные позволяют выявить некоторые тенденции в социокультурной динамике. Верхний слой, представленный преимущественно молодой частью на­селения, выражает озабоченность недостаточной леги­тимностью своего статуса, средний слой предстает наи­более устойчивым, в неблагоприятном положении нахо­дятся базовый и нижний слои, что негативно сказывается на социальной стабильности общества. Изменения в со­циальной структуре российского общества неизбежно ведут к трансформациям в общественном мнении, миро­воззренческих установках и (пока еще в незначительной степени) в архетипах сознания и поведения. Иначе гово­ря, при рассмотрении геополитической стратегии России необходимо учитывать эти социально значимые подвиж­ки, оказывающие непосредственное и опосредованное (через формы общественного сознания и трансформацию социальных ценностей) воздействие на национально-го­сударственную идеологию.
Одним из видов национального богатства России яв­ляется ее научно-технический потенциал, выступающий основным фактором экономического роста и геополити­ческого могущества. Наука и передовые технологии стали непосредственной производительной силой, поэтому оче­видные кризисные процессы, протекающие в современ­ной отечественной науке, негативно сказываются прак­тически на всех сторонах социальной жизни. К концу 90-х гг. в нашей стране был накоплен огромный научно-технический потенциал. Достаточно сказать, что только в СССР (а также в США) осуществлялись работы практи­чески по всем направлениям естественных, обществен­ных и технических наук. В силу относительной замкнутости советской экономи­ки продуктивно работала наука на нужды ВПК. В оборон­ной науке и технике были разработаны так называемые базовые технологии, т. е. системы всех технологических процессов, охватывающих области НИР, ОКР, подготовки производства, самого производства, сбыта и сервисного обслуживания. К примеру, в авиации макротехнологии представляют комплекс, включающий порядка 600 техно­логий, а при создании космического корабля «Буран» были задействованы более 1600 технологий. Из 46 макротехнологий, которыми обладают 7 промышленно развитых стран, на долю США приходится 20-22 макротехнологии, на долю Германии — 8-10, Японии — 7, Англии и Фран­ции — 3-5, Швеции, Норвегии, Италии и Швейцарии — по 1-2 макротехнологии, по которым эти страны разделяют или делят лидерство. Перед Россией стоит задача довес­ти к 2010 г. до 6-7, а к 2025 г. до 12-16 макротехнологий. В настоящее время подобного рода макротехнологии в на­шей стране имеются в области авиации, космонавтики, ядерной энергетики, судостроения, специальной металлургии, энергетического машиностроения. Кризисные явления в науке на протяжении последнего десятилетия вызваны сокращением государственных ассигнований на ее развитие, оттоком работников из сферы науки. В результате происходит спад научного капитала. При нынешних размерах ассигнований на науку возможно достижение уровня научного капитала 1990 г. лишь к 2020 г. Поэтому высока вероятность необратимого раз­рушения научно-технического потенциала. Исправить это положение можно лишь в том случае, если государство станет основным финансистом науки и потребителем научно-технической продукции. Для этого доля общих зат­рат на науку относительно ВВП должна быть не ниже 1,5%, что соответствует уровню примерно 4% расходов феде­рального бюджета. Итак, рассмотренные выше компоненты национально­го богатства позволяют проводить содержательный, мно­гомерный анализ социокультурной динамики, которая в своих внешних проявлениях воплощается в геополитичес­кой повседневности и стратегии России. И наоборот, гео­политический статус современной России — тот рубеж, с позиций которого необходимо осуществлять анализ глу­бинных социокультурных детерминант различной степе­ни влияния. Государственный патриотизм. Смена идеологических парадигм, социальных ценностей не проходит бесследно для общества. Осознание новых реалий, новых общественных связей и отношений, их принятие (или не­принятие) требуют напряжения душевных сил, мобилизации внут­ренних ресурсов и, самое главное, времени. Процессы транс­формации в России связаны с глубокой модификацией системы ценностей и моделей социально-экономического поведения. За последние десять лет страна претерпела сужение географичес­ких границ, изменились ее название и государственная симво­лика. Эти обстоятельства усилили и без того высокую не­стабильность социальной среды. В процессе адаптации к но­вым условиям в обществе формируется макроидентичность на основе новой системы ценностей. Однако процесс этот проис­ходит очень медленно, так как разброс ценностей россиян чрез­вычайно велик и подчас ценности эти являются полярными (об­щество -власть, столица - провинция, Сибирь - Центр, интелли­генция - народ, состоятельные - бедные). Такое кризисное со­стояние системы ценностей в значительной мере препятствует эффективному развитию трансформационных процессов. Происходящие изменения в ценностных представлениях мо­гут быть поняты только в контексте анализа всех системных из­менений социума. Переживаемый российским обществом кри­зис идентичности преодолевается главным образом посред­ством этнической идентификации. Рост значимости этнических ценностей россиян в дальнейшем будет зависеть от того, на­сколько успешно будет развиваться социально-экономическая ситуация, и от того, насколько сильны будут позиции государ­ства. Идея государственного созидательного патриотизма, преследующая цель создания мощного, демократического, социально ориентированного государства, может стать ведущей идеей гармонизации межэтнических отношений. Единство но­ваций и традиций должно стать основополагающим принципом осуществляемой трансформации российского общества. патриотизм оправдан прежде всего тем, что жизнь отдельного человека протекает в рамках специфических условий определенной страны, опреде­ленного государства, которое призвано обеспечить достойное существование своим гражданам. При этом органы госу­дарственной власти неизбежно должны руководствоваться соображениями национальной безопасности и защиты нацио­нальных интересов на международной арене. Но из последне­го прямо вытекает заинтересованность граждан в укреплении государства, в прочности его положения в составе мирового со­общества, в росте его всемирного авторитета и уважения к нему со стороны правительств и народов других стран. Патриотизм оправдан также тем, что для человека естественна особая ду­шевная привязанность к родным местам, к тем местам, где про­шло его детство, где жили и трудились его родители и предки, к той относительно ограниченной территории огромного земного шара, с которой связаны существенные события индивидуаль­ной человеческой судьбы. А. Л. МАРШАК, первый проректор Российской акаде­мии предпринимательства, доктор философских наук, профессор. Я полагаю, что в условиях, когда социологии в нашем обществе все больше отводится вспомогатель­ная роль, когда подавляющее большинство социологов считает, что социология является лишь инструментом РК-кампаний, этот сегодняшний труд, эта книга представля­ет собой замечательное явление не только по своему содер­жанию, но и по тем проблемам, которым она посвящена.
Я думаю, что книга «Москва ХХ-ХХ1 вв. город и мы» дол­жна занять особое место и привлечь к себе внимание ши­рокой научной общественности и всех тех, кому небезраз­лична судьба нашего города. Соглашусь с теми замеча­ниями, которые здесь прозвучали относительно важнос­ти проблем культуры в жизни современного российского общества, но хочу заметить, что сегодня очень часто мы встречаемся с такой точкой зрения, что Россия начнет воз рождаться из провинции Я думаю, что это не совсем пра­вильно, Россия начнет возрождаться из Центра и, преж­де всего, из Москвы В этой связи очень важно, что среди проблем, требующих нового освещения, новых подходов. авторы этой работы выбрали проблемы культуры, пото­му что это центральные проблемы развития любою об­щества, тем более такого многогранного каким является общество нашей страны.
Я не буду подробно останавливаться на высоком со­циологическом и методологическом уровне тех материа­лов, которые представлены в этой работе. Хочу несколько слов сказать только о тех проблемах, которые имеют, с моей точки зрения, инновационное содержание и зас­тавляют всех, кто познакомится с этой работой, по-ново­му взглянуть на культурное развитие Москвы Сделать это я хочу на материале двух глав которые наиболее близки мне. поскольку по своим научным инте­ресам я связан с проблемами культуры и в частности молодежной культуры. Материалы этих глав показывают особый динамизм развития молодежной культуры, при­чем очень важно, что авторы хотят показать не только позитивные моменты, но останавливаются и на тех нега­тивных моментах, которые существуют в сегодняшнем понятии «молодежная культура». Среди них наибольший интерес вызывает отход от коллективных видов творче­ства. Если мы посмотрим на данные социологических ис­следований доперестроечного периода, то центральное место в культурном творчестве молодежи занимали кол­лективы. Это была основная форма развития человека, формирования его интересов, культурных потребностей, жизненных ценностных ориентации. Сегодня, к сожалению, это уходит, и на эмпирических материалах это очень хорошо показано. Я не согласен, что наше будущее — в чрезмерном раз­витии Интернета, виртуальных средств. Увлечение вир­туальными средствами досуга, компьютерными техноло­гиями сужает внутренний мир человека, делает его бо­лее изолированным, более ограниченным. И, наконец, тенденция, которая прослеживается на протяжении дли­тельного времени, характерная для большей части мо­лодежи, — это слабое знание классического наследия, в том числе музыкального, литературного. В этой связи, если творить о практическом выходе этой работы, нужно снова вернуться к эстетическому воспита­нию молодого поколения, вернуться к той программе, ко­торую разрабатывал Кабалевский, его команда и которая так и не воплотилась С огромным интересом воспринимаются те данные и их описания, которые говорят о молодежной субкультуре хиппи, байкеров, хакеров, роллеров, панков и т д. Все это очень интересно, но мне кажется, что это не совсем суб­культура и здесь я хотел бы поспорить с авторами Я считаю, что в современном Российском общенье говорить о субкультуре неприемлемо. Дело в, том что в классической социологии понятие субкультуры связано с, наличием в обществе нормативной культуры, а в тех условиях, ког­да нормативная культура сегодня деградировала, когда по существу мы утратили завоевания общей культуры она трансформирована и находится на очень низком уров­не по целому ряду причин, говорить о возникновении ка­ких-то субкультур, в том числе и молодежной субкульту­ры, мне кажется не совсем правильным.
Глава II. Проблемы переосмысливания культурных ценностей в России и методы их решения Структурная модель культуры переходного периода, описанная Н. Бердяевым, удивительно точно воспроиз­водит сегодняшнюю социокультурную ситуацию, когда культ высоких образцов упраздняется, и, соответственно, упраздняется «классическая» модель культуры. Новые культурологи прозападной ориентации утверждают лишь один критерий для всех культурных образцов — качество жизни, степень ее комфортности и технологического совершенства. Культ западных образцов новейших технологий есть в известной мере результат трансформации культурных ценностей в нашем обществе Проблемам трансформации ценностей в реформирующихся обществах посвящены сегодня исследования мно­гих международных научных центров, где накапливаются данные о странах с различной экономической и политической структурой — от демократических до тоталитар­ных государств Эти трансформации фиксируются как ценностный «синдром постмодернизма», который документирован исследованиями по 40 странам за 1970-1995 гг. Сюда входят трансформации «картин мира»: от изменения по­литических целей до изменения культурных, религиоз­ных, семейных норм, а также изменения мировоззре­ний на макро- и микроуровнях: социальном и личностном. Как выглядят «базы данных» российских реалий в этом всемирном обзоре ценностей? По большей части они выражаются в стремлении политических инноваторов вне­дрять западные модели образа жизни в нашу среду. В равной мере это относится к моделям образования и куль­туры. В контексте ценностных трансформаций все уси­лия направлены на разрушение так называемой тотали­тарной культуры. Разрабатывается новая политика, которая стремится покончить с тотальностью, понимаемой как органич­ность культурного пространства с «ценностным господ­ством» — эстетическим, социальным, политическим — отечественной традиции, привить русской культуре «ре­лятивистскую» модель-Речь идет о концепциях мультикультурализма, или поликультурализма которые можно понять как теории «расширения границ» Главная цель — внедрить в гра­ницах социокультурного российского пространства «аль­тернативные культуры», якобы изгнанные тоталитарной идеологией, дав им те же права, что и титульной (рус­ской) культуре Иначе говоря, политика расширения границ по схеме поликультурализма есть по сути политика размывания границ единого культурного пространства, созданного многовековой российской историей, подмена исконно оте­чественных культурных традиций альтернативными куль­турами, не имеющими ровно никаких корней в России и несущими ей чуждый образ жизни, ценностей нравствен­ности Принцип иерархичности культуры как наличия шкалы культурных ценностей о котором писал Н. Бердяев, за­мещается демократическим принципом равенства всех культур. Более того, в концепции мультикультурализма эта иерархия культурных ценностей представлена как по­литическая, как некая структура «имперского» свойства, как «культурный империализм» с преобладанием в его па­радигме «универсальных» ценностей (см.: Ушакин С. А Мупьтикультурализм по-русски или о возможностях педа­гогики постмодерна в России//Полис, 1997, № 4, с, 123). В сфере образования свержение «культурного импе­риализма» реализуется через внедрение «педагогики аль­тернатив», которая напрочь отбрасывает всю историчес­ки спожившуюся систему культурных образцов как уста­ревшую. Именно в таком контексте мультикультурализм представлен как метод «культурного многообразия» и «межкультурного обогащения». Такой принцип образова­ния сегодня и пропагандируется в качестве приоритетного
В этой связи особенно остро встает проблема традиции в культуре, притом не столько как реалий фолькло­ра, объектов историко-культурною наследия или сложив­шихся учреждений культуры. Все это в границах так назы­ваемого сферо-ведомственного подхода, который легко реформировать.
Речь о другом, о понимании традиции в социокультурном смысле, как того субстрата, который делает культуру самобытной, придает ей черты национального своеобразия и в то же время делает ее актуальной для час, т. е. с понимании традиции как «живой нити» настоящего и про­шлого Именно эта «живая нить» должна стать предме­том отечественной педагогики, которой противопостав­лена сегодня концепция педагогики мультикультурализма, как «полифонической» модели Между тем такая полифоническая модель образования есть в сущности не что иное как насаждение «образа Америки» и культа «на­стоящего американца» с помощью масс-медиа и школь­ных программ Пресловутый принцип «плюрализма идентичностей» как возможность «выбирать» свою идентичность в противовес стандартам, навязываемым обществом, где, на са­мом деле, четко распределены статусно-ролевые обязан­ности, и соответственно, закреплено определенное «ме­сто» каждого индивида в социуме, оказывается в сущнос­ти подрывом существующего порядка вещей, стабильно­сти общества В странах с «отлаженной» демократией социальная мобильность является основой продвижения человека в обществе посредством изменения социально-ролевых функций. В нашем обществе, где отсутствует демократи­ческая среда в ее западном выражении, где социальная стратификация приобрела уродливые формы, обозначив лишь крайние полюса очень богатых и очень бедных, прин­цип социальной мобильности вне реальных очертаний социального пространства, его верха и низа, как и про­блема выбора, может оказаться весьма провоцирующей идеей Поэтому прогрессивный на первый взгляд прин­цип свободных социокультурных реалий, привнесенный на нашу почву, может обернуться непредсказуемыми со­циальными проблемами В концепции «педагогики без границ» личность как «совокупность отношений» жестко не детерминирована и всякий раз обретается заново посредством активного «потребительского выбора», отсюда — занижение пони­мания структуры личности до уровня «потребителя». Но самое главное — его насаждение релятивистской моде­ли поведения з отношении неустойчивой системы этических, правовых отношений и реализации на практике амо­рального принципа «что не запрещено, то разрешено» Фрагментарная личность, как продукт «педагогики без границ», противопоставляется в качестве «новаторской» по отношению к традиционной «педагогике границ», Даже не затрагивая в таком контексте определения базисных структур личности, где творческое начало вытесняется потребительским, и результатов для человека и общества воспитания «без границ» — принципов иде­алов, традиций, — мы видим, что такая политика в сфереобразования и воспитания однозначно окажется стиму­лятором девиантного поведения С другой стороны, если не касаться того, насколько правомерны такие концепции с точки зрения отечествен­ной культуры, нужно признать такую модель педагогики существенным забеганием вперед. Почему, описанная модель образования (мультикультурализм) может разви­ваться только в обществе с развитой демократической сре­дой ((.южно назвать его постмодерном), когда действи­тельно структура бытия индивида определяется не «кон­цепцией выживания» и не «производственной функцией», а «потребительским выбором». Многообразие ценностей материальных, духовных, виртуальных, — из которых индивид способен выбирать, должно быть доступным. И активность самого индивида будет заключаться в том. чтобы реализовать это многообразие в своей жизни — плюрализм информационных рынков, продуктов, услуг. Но когда индивид озабочен проблемой выживания, и этот плюрализм благ и услуг для большинства населе­ния, оказавшегося за чертой бедности, является эфемер­ной идеей, о каком «свободном выборе» может идти речь? Если мы обратимся к признанным авторитетам в об­ласти ценностей постмодерна, то обнаружим однознач­ный ответ: в экономически неблагополучном обществе будут преобладать банальные материальные ценности, вследствие чего возможен «рефлекс авторитаризма». Приоритетная культурная ценность постмодерна — свобода выражения, соответственно, терпимость к мень­шинствам, политическое участие и прочие изыски демок­ратического рая. Но во что эти принципы выливаются без демократической среды. Уже накоплены базы данных, «всемирные обзоры цен­ностей» в которых исследованы межуровневые зависи­мости между культурой и демократическими института­ми и сделаны следующие выводы: если макроуровень представлен стабильной демократией, но микроуровень — доверием, ценностями субъективного благополу­чия» (Инглхарт Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества/УПолис, 1997, № 4). Если рассматривать наше общество по этому показа­телю, то и на макро- и микроуровнях мы видим рост недоверия, отчуждения не говоря уже об отсутствии «субъективного благополучия» для большинства населения. Роль культуры, таким образом, по-разному измеряется и оценивается в процессах трансформации ценностей в реформирующихся обществах как результат социетальных изменений, или наоборот, как их фактор Видимо, раз­личие выводов зависит от того, что считать культурой. Считать ли, культурой «высшие» образцы человеческой деятельности, синтезирующей исторический опыт поколений, или образцы технологичности, комфортабельности? Ответ на этот вопрос определит образец того, что будет предметом образования и воспитания Во всяком случае, главный вывод о принципах транс­формации ценностей состоит в том, что существует не­изменная связь системы ценностей на массовом уровне и глобальных перемен. А как конкретно проявляются межуровневые зависимости — закономерностей не выяв­лено' В каждом случае специфично, А тогда нужно отве­чать своей специфичности. Но самое главное — думать о том. что трансформации ценностей имеют послед­ствия— экономические, политические, социальные. Существуют разные теории изменения ценностей в реформирующихся обществах. Наиболее насаждаемые у нас — теории «межгенерационных» изменений. Изучая последствия Второй мировой войны в странах с разрушен­ной экономикой, эти теории доказывают, что экономичес­кий рост способствовал изменению фундаментальных ценностей у различных поколений. Они эволюциониро­вали от ценностей выживания до ценностей качества жиз­ни, т.е от материальных к постматериальным. Вся перестройка мироотношения сегодня понимается как постмодернизация, межгенерационная теория «смены поколений», означающая путь «ускоренной» сме­ны поколений, что аморально. В контексте ее — социетальная цель — экономичес­кий рост на микроуровне означает доминирование «по­ложительной мотивации», перед которой отступают все моральные нормы, идеалы, ценности. Все дозволено, если ведет к успеху, и педагогика без границ здесь адек­ватный инструмент. С другой стороны, постмодернистский принцип реконструкции в условиях экзистенциально нестабильного об­щества обретает прямо-таки провоцирующий характер, поскольку призывает критически отнестись к историчес­ки сложившимся ценностям — отечественным традици­ям т. е тем ценностям, которые интегрируют целост­ность и солидарность поколений
Сегодня эта солидарность поколений квалифицирует­ся как «тотальность» Соответственно, звучат призывы воспитывать негативное отношение к отечественной куль­туре как «тотальной». Из подобного анализа социокультурной ситуации в России и призывов к созданию «новой» культуры, бази­сом которой явятся ценности постмодерна, и формиру­ется культурная политика в сфере образования и воспи­тания, ориентированная на сознательную маргинализацию ценностей русской культуры Под видом устранения культуры тоталитарной, внушая чувство «вины» за рус­скую нацию, как якобы «имперскую», теоретики поликультурализма стремятся принизить роль русской истории и культуры. Например, утверждается, что новациям сегод­ня мешает «сложившаяся традиция обучения истории», которая квалифицируется как «центростремительная»; т.е., когда история «всех земель» сведена к «роли довес­ка Московской истории». И это будто бы мешает учащим­ся формировать свою активную позицию, поскольку ис­торические события излагаются как «жестко детермини­рованные» и недосягаемые для «участия и воздействия» (Ушакин С. А. Указ. статья//Полис, 1997, № 4, с 123).
В следовании традиции данный автор видит «дефект» современного образования, который рекомендуется пре­одолеть посредством педагогики постмодерна. В контексте политики мультикультурализма курс об­щей истории следует изменить так, чтобы представить «множественность позиций» на факты российской исто­рии. Например, «распад СССР» рассматривать с точки зрения «крымских татар, новых русских и научных со­трудников Академии наук» При этом все они являются «равноправными», и нет какой-то одной, «единственно верной» истории, потому, что она. дескать, «коллектив­ная» Непрофессионализм и политический авантюризм на­чали активно вторгаться в отечественную историческую науку, попирая на своем пути традиции, авторитеты, иде­алы, сакральные ценности и зачастую принципы научной достоверности Желание перекроить российскую историю по схемам западной политологии ничего общего не имеет с научной методологией истории, которая не позволяет «уравни­вать» различные версии истории как простую совокуп­ность некоторых позиций и точек зрения. Здесь необхо­димо акцентировать проблему исторического и логичес­кого в истории. Как и всякая научная дисциплина, история имеет соб­ственные категории и методы исследования, на которых основываются учебники. Кризис марксистской методологии в объяснении истории не означает отмены собствен­но истории, поскольку она просто необратима. И попыт­ки внести свои субъективные суждения в качестве «коллективной» позиции в объяснение истории можно рас­сматривать как идеологическую диверсию. И последнее. Незнание отечественной истории и культуры, пренебрежение к традициям и порождают те «ин­новационные теории» в сфере политики, образования, культуры, которые отнимают у нас не только прошлое, но и будущее. Заключение Незнание отечественной истории и куль­туры, пренебрежение к традициям и порождают те «ин­новационные теории» в сфере политики, образования, культуры, которые отнимают у нас не только прошлое, но и будущее. Какая главная опасность подстерегает нас в процессе создания нового социально-культурного поля? Представляется, что наиболее опасны политиканство, социальный эгоизм, нигилизм, разрыв культурной тради­ции, абсолютная коммерциализация. Если массовая куль­тура и есть неизбежное зло и расплата за прогресс в рам­ках европейской христианской цивилизации, то для Рос­сии в настоящее время она может стать и благом, попыт­кой хоть на миг дать отдых измученной душе как нового русского, так и старого россиянина. Одним из способов социально-культурного развития является патриотизм, который оправдан прежде всего тем, что жизнь отдельного человека протекает в рамках специфических условий определенной страны, опреде­ленного государства, которое призвано обеспечить достойное существование своим гражданам. При этом органы госу­дарственной власти неизбежно должны руководствоваться соображениями национальной безопасности и защиты нацио­нальных интересов на международной арене. Но из последне­го прямо вытекает заинтересованность граждан в укреплении государства, в прочности его положения в составе мирового со­общества, в росте его всемирного авторитета и уважения к нему со стороны правительств и народов других стран. Патриотизм оправдан также тем, что для человека естественна особая ду­шевная привязанность к родным местам, к тем местам, где про­шло его детство, где жили и трудились его родители и предки, к той относительно ограниченной территории огромного земного шара, с которой связаны существенные события индивидуаль­ной человеческой судьбы.
Список использованной литературы: 1. Кузнецов Оформление курсовых, семестровых и т.д. 2. Безклубая С.А. Культурология в системе технического образования: синтез интеллекта и творчества // Социально – гуманитарные знания, 2001 г., № 5, с. 161 – 167 3. Иванова С.Ю. Государственный патриотизм – альтернатива идеологии национализма и космополитизма // Социально – гуманитарные знания, 2003 г., № 3, с. 292 – 302 4. Иванов В.Н. Москва и москвичи: актуальные проблемы духовности, культуры, искусства («круглый стол») // Социально – гуманитарные знания, 2001 г., № 6, с.29 – 41 5. Кефели И.Ф., Миронов А.В. Социокультурные факторы устойчивого развития российской цивилизации // Социально – гуманитарные знания, 2001 г., № 5, с. 59 – 68 6. Магарил С.А. Интеллигенция и будущее России // Социально – гуманитарные знания, 2003 г., № 4, с. 20 – 31 7. Селезнева Е.Н. Проблемы трансформации культурных ценностей в моделях образования и культурной политики // Социально – гуманитарные знания, 2001 г., № 1, с. 43 – 51 Приложение Таблица 1. Изменение численности населения России и его компоненты
Годы
Численность населения в конце периода (тыс. чел.)
Среднегодовые темпы прироста (промилле)
Общий прирост (тыс. чел.)
В том числе
Естест-венный прирост
Чистая миграция
1951-1955
112266
17,5
9321
9160
161
1956-1960
120766
14,7
8500
9515
-1015
1961-1965
127189
10,4
6423
7067
-644
1966-1970
130704
5,5
3515
4180
-665
1971-1975
134690
6,0
3986
4180
-195
1976-1980
139028
6,6
4338
3730
607
1981-1985
143835
7,0
4807
3939
869
1986-1990
148543
6,1
4707
3649
1058
1991
148704
1,1
161
104
57
1992
148673
-0,2
-31
-207
176
1993
148366
-2,1
-307
-737
430
1994
148306
-0,4
-60
-870
810
1995
147976
-2,2
-330
-832
502
1996
147502
-3,2
-474
-818
344
1997
147105
-2,7
-397
-750
353 Таблица 2. Социально-демографические и социостатусные характеристики слоев (в % к численности каждого слоя по состоянию на 1995 г.)
Характеристики Социальные слои
верхний
средний
базовый
нижний
Возраст:
До 30 лет
40
30
27
26
31-50 лет
53
58
57
51
51-65 лет
7
11
15
19
65 лет и старше
0
1
1
4
Пол:
Мужчины
81
63
47
46
Женщины
19
37
53
54
Национальность:
Русские
80
86
86
68
Другие национальности
20
14
14
12
Тип места жительства:
Москва, Санкт-Петербург
25
12
7
7
Другие крупные города
33
33
28
31
Средние и малые города
23
23
30
38
Сельская местность и ПГТ
19
32
35
23
Образование:
Высшее, в т. ч. неполное
41
40
14
3
Среднее специальное
32
29
44
33
Общее среднее, в т.ч. неполное
27
31
42
64
Самооценка квалификации:
Высокая
45
43
32
14
Средняя
41
48
56
48
Низкая
14
9
14
40 Владение капиталом и тип занятости:
Собственники предприятий и фирм
39
15
0
0
Собственники других форм капитала
26
28
0
0
Наемные работники
35
57
100
100
Сектор экономики (форма собственности):
Государственный
9
42
54
60
Акционерный
42
43
39
31
Частный
49
15
7
9
Тип выполняемого труда:
Руководители
38
20
1
0
Специалисты
28
32
21
0
Прочие исполнители
34
48
78
100
Должностной статус (самооценка):
Руководители
45
23
4
0
Специалисты
17
30
29
1
Прочие исполнители
38
47
67
99
Уровень благосостояния:
Состоятельность, зажиточность
91
15
9
5
Относительный достаток, нуждаемость
9
69
54
47
Бедность, нищета
0
16
37
48
Рост доходов не отстает от цен
66
27
11
8 [1] см. приложение [2] см. приложение.