Личность в зеркале социологии

Оглавление Введение 1. Определение личности в зарубежной социологии 1.1. Ролевая теория личности 1.2. Теория «зеркального Я» 1.3. Понятие «обобщенного другого»
1.4. Процесс «управления впечатлениями» 1.5. Поведенческая концепция Б. Скиннера 1.6. Структура личности по Фрейду 1.7. Феменологическая социология Альфреда Шюца 2. Личность в российской социологии 2.1. Марксистская теория личности 2.2. Деятельностная теория Л. Выготского Заключение Список использованных источников и литературы Введение По сравнению с животными человек вступает в мир удивительно «незавершенным». Человеческие качества являют собой социальный продукт, результат социализации – процесса социального взаимодействия, в ходе которого люди приобретают знания, взгляды, принципы, усваивают правила поведения, необходимые для успешной жизни в обществе. Благодаря социализации простой биологический организм трансформируется в личность – истинно социальное существо. Без социализации возрождение культуры от поколения к поколению было бы невозможным. Человеческие существа полностью зависят от социального наследия, созданного бесчисленными поколениями своих предков в течение многих тысячелетий. Благодаря культурному наследию каждое новое поколение способно двигаться вперед, опираясь на достижения предыдущего. Без социализации общество не смогло бы просуществовать более срока жизни одного поколения. У индивидов не было бы тех общих навыков и представлений, которые необходимы им для того, чтобы координировать свои действия и объединять отдельные жизни в единой общественной системе. Личность является объектом изучения ряда гуманитарных наук, прежде всего философии, психологии и социологии. Философию проблема личности интересует в широком историко–теоретическом плане. Психология под личностью чаще всего подразумевает субъект сознательной деятельности в мотивационной сфере, изучает личность в качестве устойчивой целостности. Социология, в отличие от других наук, при изучении личности выделяет социально–типичное. Социологическую теорию личности интересует процесс формирования личности и развитие ее потребностей в неразрывной связи с функционированием и развитием социальных отношений, изучение закономерной связи личности и общества, личности и группы, регуляция и саморегуляция социального поведения личности. Некоторые проблемы являются общими для социологии и социальной психологии, поэтому граница между ними в значительной степени условна. Личность – одно из центральных понятий социологии. Оно играет важную роль в «строительстве» социального знания, помогая понять, почему человеческий мир так отличается от остального природного мира и почему остается человеческим только на основе сохранения богатства индивидуальных различий между людьми. Понятие «личность», как отмечает известный российский социолог И.С.Кон, очень многообразно. В своей работе «Социология личности» он подчеркивает, что, «с одной стороны, оно обозначает конкретного индивида (лицо) как субъекта деятельности, в единстве его индивидуальных свойств (единичное) и его социальных ролей (общее). С другой стороны, личность понимается как социальное свойство индивида, как совокупность интегрированных в нем социально значимых черт, образовавшихся в процессе прямого или косвенного взаимодействия данного лица с другими людьми и делающих его, в свою очередь, субъектом труда, познания и общения. Этот второй аспект понятия наиболее важен с точки зрения социологии, которую отдельный человек интересует не сам по себе, а как член определенного общества, класса, социальной группы, воплощающий в себе некоторые социально типичные черты» [9, 7]. Таким образом, данное понятие употребляют в двух смыслах. В первом случае под личностью понимается человек как субъект отношений и сознательной деятельности (т.е. лицо в широком смысле слова), а во втором – устойчивая система социально значимых черт и качеств, характеризующих индивида как члена определенного общества или общности. В настоящее время интерес социологии к личности опять возрос. Это связано с тем, что процессы взаимодействий в малых группах оказывают большое значение на процессы, происходящие в макроструктурах. Отправной точкой в социологических исследованиях личности является та социальная система, в которую он включен, и те социальные функции, то есть роли, которые он в ней выполняет. В современной социологии проблема личности ставится в нескольких различных аспектах: 1) изучаются, на этнографическом материале, особенности формирования личности в примитивных обществах и взаимозависимость между типом личности и характером культуры (культурная антропология, Р. Бенедикт, М. Мид и др.); 2) исследуется изменение социального характера в современном обществе под влиянием индустриализации, автоматизации и других условий (Фромм, Миллс, Г. Герт, Т. Адорно, Рисмен, Уайт и др.); 3) изучается, в том числе экспериментальными методами, поведение индивида в социальной группе (социология малых групп, начиная с Кули, работы Хоманса, Бейлса, Морено и др.); 4) разрабатываются наиболее эффективные способы манипуляции людьми в различных социальных ситуациях, особенно производственных (теория человеческих отношений в промышленности, менеджмент, социология труда). Изучение самого понятия личности, его сущности и составляющих это понятие характеристик, позволяет понять множество других понятий и теорий. Сравнение подходов к сущности понятия «личности» в социологии позволяет глубже постичь основные особенности этой науки, ее инструментария. Этим определяется актуальность нашей работы. Цель настоящего курсового проекта – изучение понятия личности и присущих ему характеристик в социологии. Задачи, исходящие из поставленной цели таковы: – изучить понятие личности в социологии: ознакомится с основными определениями личности в отечественной и зарубежной социологии; понять особенности применения и интерпретации понятия «личность» в современной социологии. Исходя из поставленных целей и задач, нами формируется структура настоящей курсовой работы, которая состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии. Для решения поставленных задач и достижения общей цели работы были использованы работы таких социологов как Г.В. Осипов, А.И. Кравченко, В.А. Ядов, В.Б. Ольшанский, В.И. Добреньков.

1. Определение личности в зарубежной социологии
1.1. Ролевая теория личности Ролевая теория личности представляет собой один из подходов к изучению личности, согласно которому она описывается посредством усвоенных и принятых ею или вынужденно выполняемых социальных функций и образцов поведения – ролей. Такие социальные роли вытекают из ее социального статуса. Основные положения этой теории были сформулированы американским социологом и социальным психологом Дж. Г. Мидом в книгах «Роль, Я и общество» (1934), «Исследование человека» (1936). Он считал, что все мы учимся ролевому поведению через восприятие себя каким–либо значимым для нас лицом. Человек всегда видит себя глазами других и либо начинает подыгрывать ожиданиям окружающих, либо продолжает отстаивать свою роль. В освоении ролевых функций Мид выделял три стадии: 1) имитация, т.е. механическое повторение; 2) проигрывание, т.е. переход от одной роли к другой; 3) групповое членство, т.е. освоение определенной роли глазами значимой для данного человека социальной группы.
Вместе с тем ключевое понятие этой теории – «социальная роль» – было разработано в начале ХХ в. в работах Э.Дюркгейма, М.Вебера, позднее – Т.Парсонса, Р.Липтона и др. Социальная роль (от франц. role) – образец поведения, закрепившийся, утвердившийся, отобранный как целесообразный для людей, занимающих ту или иную позицию (статус) в системе общественных отношений.
Социальная роль обычно рассматривается в двух аспектах: ролевого ожидания и ролевого исполнения. Ролевое ожидание – это ожидаемая модель поведения, ассоциируемая с данным статусом, т.е. типичное поведение (в рамках норм и стандартов) для людей данного статуса в данной социальной системе. Иначе говоря, это то поведение, которого ждут от нас окружающие, зная наш социальный статус. Ролевое исполнение – это фактическое, реальное поведение человека, занимающего ту или иную социальную позицию (социальный статус). Для того чтобы проиллюстрировать влияние ролевых ожиданий на поведение людей, обратимся к «тюремному» эксперименту американского исследователяФилиппа Зимбардо. Этот эксперимент начался с того, что в одном из престижных американских колледжей было вывешено объявление: «Для психологических исследований тюремной жизни требуются мужчины–студенты, совершенно здоровые в физическом и психическом отношениях…». Эксперимент планировалось провести в течение одной – двух недель. После того как участники были подобраны, их разделили на две части в арифметическом порядке. Одну часть назначили «заключенными», другую – «тюремщиками». Затем все были перевезены в тюрьму, где тюремщики приступили к исполнению своих обязанностей. Они раздели и обыскали «заключенных» и развели по камерам, хотя никто и не приказывал им делать это. В целом первый день прошел нормально при добродушно–шутливом отношении с обеих сторон. Однако уже на вторые сутки отношения испортились так, что экспериментаторам пришлось удерживать «тюремщиков» от излишней жесткости. На шестые сутки эксперимент пришлось прекратить, поскольку все были травмированы. Этот эксперимент показал, что функциональная целесообразность (необходимость поддерживать порядок) и социокультурные традиции (как следует себя вести) предопределили поведение его участников. Они «вошли в роль» и ролевые ожидания обусловили вполне типичное и легко узнаваемое поведение. Добрые отношения лопнули, когда эти хорошие ребята оказались в разных социальных ролях. Именно «тиcки» социальных ролей предопределили поведение участников этого эксперимента. Отметим, что между ролевым ожиданием и ролевым исполнением никогда не бывает тождества, хотя и имеется тенденция к его достижению. В нормативной структуре социальной роли обычно выделяются четыре элемента: 1) описание типа поведения, соответствующего данной роли; 2) предписания, требования, связанные с данным поведением; 3) оценка выполнения предписанной роли; 4) санкции, которые могут носить как негативный, так и позитивный характер. Каждый человек обладает множеством социальных статусов, и каждому его статусу соответствует спектр ролей. Совокупность ролей, соответствующих данному статусу, называется ролевым набором. Таким образом, можно констатировать, что каждый человек выполняет в обществе множество социальных ролей. В связи с этим возникает проблема ролевого конфликта. Ролевой конфликт – это столкновение ролевых требований, предъявляемых человеку, вызванное множественностью одновременно выполняемых им ролей, а также другими причинами. Имея общее представление о сущности ролевых конфликтов, можно провести их классификацию. Во–первых, это конфликты, вызванные различиями в понимании своей роли личностью и окружающими. Например, преподаватель вуза считает, что он может добиться глубокого усвоения программы своего предмета студентами без жесткого давления на них, однако на кафедре преобладает другой методический подход. Во–вторых, это конфликт между различными аспектами одной и той же роли. Например, от адвоката требуется принятие всех мер по оправданию подзащитного, но от него же как юриста ожидают борьбы с правонарушениями, подрывающими основы общества. В–третьих, это конфликт между необходимыми для исполнения данной социальной роли качествами и ожиданиями значимых для этого человека людей. Так, среди спортсменов высоко ценятся такие черты характера, как твердость, воля, независимость, эмоциональная сдержанность, стремление к победе. Однако исследователи Штайн и Хоффман (1978) установили, что девушкам эти черты неприятны. Их больше привлекают искренность, глубина чувств, способность к сопереживанию. В результате спортсмены вынуждены выбирать между высокими достижениями в спорте и вниманием со стороны представительниц прекрасного пола. В–четвертых, это конфликт, вызванный противоположными требованиями к исполнению одной и той же роли со стороны различных людей. Например, от женщины ее начальник требует высокой самоотдачи на работе, а муж – высокой самоотдачи дома. В–пятых, это конфликт между личностными качествами индивидов и ролевыми требованиями. Не секрет, что есть немало людей, занимающих должности, для которых они не обладают необходимыми качествами. В результате они вынуждены болезненно перестраиваться, как говорится, «переступать через самих себя». Ролевые конфликты порождают ролевую напряженность, которая проявляется в различных житейских и служебных неурядицах. Поэтому важно знать некоторые способы снижения ролевой напряженности. Один из них состоит в том, что отдельные роли признаются более важными, чем другие. Так, в некоторых случаях следует выбрать, что важнее: семья или работа. Для женщин нормальным считается выбор в пользу первого, а для мужчин – второго. Разделение между двумя системами ролей, в частности семьей и работой, ослабляет ролевой конфликт. 1.2. Теория «зеркального Я» На рубеже XX в. в научных и общественных кругах превалировало мнение о том, что человеческая природа определяется биологическими факторами. Чарльз Хортон Кули (1864–1929) выступил с резкой критикой этого утверждения. Он полагал, что люди преобразуют себя и свой мир путем участия в процессах социальных интеракций, и утверждал, что наше сознание активизируется в социальном контексте. Это утверждение лучше всего иллюстрирует теория «зеркального Я» – процесса, в ходе которого мы мысленно становимся на точку зрения других людей и видим себя их глазами или так, как по нашему мнению другие люди видят нас. Базовой посылкой любого типа социального поведения является наша способность прогнозировать точку зрения других людей. Самосознание. Кули предполагал, что «зеркальное Я» представляет собой постоянный ментальный процесс, для которого характерны три фазы. Во–первых, мы представляем себе, как мы выглядим в глазах других людей. Например, мы можем решить, что поправляемся и становимся «жирными». Во–вторых, мы воображаем, как другие люди будут оценивать нашу внешность. Мы прекрасно знаем, что обычно окружающие рассматривают тучных людей как непривлекательных. В–третьих, мы вырабатываем некий тип внутреннего самоощущения, например, чувство гордости или стыда, на базе которого создаем для себя представления о том, что думают о нас прочие люди. В нашем случае мы скорее всего будем испытывать беспокойство или неловкость, связанные со своей воображаемой тучностью.
Процесс зеркального отражения собственного Я является субъективным процессом и не обязательно соответствует объективной реальности. К примеру, жертвы невроза, вызывающего потерю аппетита, намеренно морят себя голодом, не желая соглашаться с тем, что в действительности они не толстые, а худые или страдают болезненными состояниями, в убеждении, что они чересчур полные. Понятие «зеркального Я» не подразумевает, что наше представление о самих себе обязательно радикально изменяется всякий раз, когда мы сталкиваемся с новым человеком или новой ситуацией. В связи с этим полезно провести грань между собственными воображаемыми образами, так называемыми само–имиджами, и представлением о себе. «Само–имидж» – это наш внутренний собственный образ, обычно относительно кратковременный; он изменяется по мере того, как мы переходим из одной ситуации в другую. Представление о себе – это более стабильный взгляд на самого себя, вневременное ощущение самого себя – «истинное Я», или «Я такой, какой есть на самом деле». «Само–имиджи» слой за слоем обычно накапливаются с течением времени и оказывают влияние на относительно устойчивое представление о самом себе. В целом можно сказать, что последовательность «само–имиджей» скорее корректирует, чем вытесняет наше более ясно выкристаллизовавшееся представление о самом себе, или самоидентичность.
Застенчивость. Поскольку людям свойственно самосознание, они часто испытывают чувство застенчивости. Застенчивость – это общая тенденция испытывать напряжение, скованность и неловкость в общественных ситуациях. Данные опросов свидетельствуют о том, что 40% взрослых американцев считают себя застенчивыми. В Японии очень высокий процент застенчивых людей – около 60%. Видимо, одна из причин этого заключается в том, что японцы находятся под сильным воздействием исторически сложившейся в их стране «культуры стыдливости», согласно которой человек обязан сохранять сдержанность, дабы не подводить своих родных и близких. Застенчивость ложится на человека тяжким грузом, ставит препоны на пути достижения человеком счастья и раскрытия своего потенциала. Застенчивые люди часто оказываются неудачниками – в школе, в бизнесе, в любви, в любой жизненной сфере, где люди удовлетворяют свои потребности в ходе взаимодействия с другими. Застенчивые люди постоянно находятся под самоконтролем, кажутся слишком поглощенными проблемой собственной адекватности и адекватности своего поведения. Вследствие этого естественность их поведения страдает – они не могут «расслабиться» и не дают сами себе окунуться в водоворот социальных взаимодействий. Подавленность – это внутренняя модель поведения, не дающая человеку достичь собственного уровня навыков и способностей под воздействием социального давления. Подобно застенчивости, подавленность возникает, когда процесс индивидуации идет наперекос. К примеру, мы часто осознаем ситуации, в которых от нас ожидают успешной демонстрации умений. Так, на спортивных соревнованиях мы можем приложить максимум стараний, чтобы обеспечить правильность выполнения упражнений – координацию и точность мышечных движений тела – путем контроля за выполнением программы. Однако подобный самоконтроль нарушает автоматизм или отточенность исполнения, вследствие чего неизбежны ошибки. Например, известно, что в финальной и решающей игре чемпионата, в чемпионате на кубок мира игроки – хозяева поля имеют тенденцию стушевываться и, следовательно, оказываются в невыгодном положении. Местные болельщики обычно реагируют на промахи и успехи своей команды аплодисментами, криками и свистом, в то время как голы, забитые командой гостей, сопровождаются угрюмым молчанием или криками разочарования. В обычных играх сезона такое поведение болельщиков может служить источником вдохновения для местной команды, но на чемпионате страх местных игроков проиграть его перед лицом поддерживающей их аудитории оказывает на игроков дополнительный «нажим» и усиливает самоконтроль. В результате они становятся «зажатыми» и склонными к совершению не типичных для них ошибок. 1.3. Понятие «обобщенного другого» Джордж Герберт Мид (1863–1931) продолжил разработку идей Кули и сделал множество собственных открытий. Мид утверждал, что мы обретаем ощущение индивидуальности, когда подходим к себе в целом с той же меркой, как и к другим людям. При этом мы «принимаем на себя роль других в отношении самих себя». Внутренне мы принимаем двойную точку зрения: одновременно являемся субъектом – наблюдателем и объектом – наблюдаемым. В собственном воображении мы принимаем позицию другого человека и с этой позиции изучаем самих себя. Мид обозначил субъективный аспект процесса формирования собственной индивидуальности словом «я» (I), а объективный – словом «меня» (me). Задумайтесь, что происходит, когда вы размышляете, задать или не задать вопрос профессору, читающему у вас на курсе лекции. Вы думаете: «Если я задам вопрос, он сочтет меня тупицей. Лучше уж промолчать», т.е. вы воображаете отношение профессора к студентам. При этом вы как бы берете на себя роль профессора и смотрите на самого себя как на объект, или «меня». Именно вы, действуя в качестве субъекта, или «я», решаете, что задавать вопрос не стоит. Использование личных местоимений в утверждении иллюстрирует взаимоотношение аспектов объект–субъект. По Миду, ключ к развитию самосознания детей лежит в освоении ими языка. С помощью языка мы стараемся настроиться на те действия, каких хотели бы добиться от других. Мысленно мы спрашиваем себя: «Если я хочу, чтобы этот человек отреагировал именно так, что для этого нужно? Что требуется от меня, чтобы воздействовать на него таким образом?» Мид приводит следующий пример: учительница просит ученика принести стул в аудиторию. Вероятно, он выполнит просьбу, а если не выполнит, то учительнице скорее всего придется самой принести стул. Прежде чем попросить ученика принести стул, она должна проиграть всю сценку в собственном уме. Язык позволяет людям вести внутренний диалог. Мы говорим сами с собой и отвечаем сами себе в основном точно так же, как ведем беседу с другими. Таким образом мы судим о том, как будут отвечать нам другие люди. Социолог Ральф Тернер уточнил и расширил идеи Мида. Тернер указывает, что, говоря или делая что–либо, мы, как правило, приобретаем внутреннее состояние готовности к некоторым типам реакций, могущих последовать в наш адрес от других людей. Если мы машем рукой профессору, задаем вопрос милиционеру или обнимаем товарища, мы ожидаем, что другой человек ответит на наше действие действием, соответствующим нашему. Получая ответ или реакцию другого человека, мы вступаем в стадию проверки и пересмотра наших ожиданий, мысленно оценивая его поведение. При этом мы приписываем такому поведению определенное значение и в соответствии с этим планируем свои последующие действия. Например, если другой человек отреагировал так, как мы не ожидали, мы можем прервать общение, можем попытаться «вернуться на исходные позиции» и перепроверить свои намерения, можем не принять во внимание реакцию другого человека или отказаться от своих первоначальных замыслов, можем последовать по пути, предложенному нашим собеседником. Поэтому представители символического интеракционизма утверждают, что процесс самокоммуникации имеет первоочередное значение для социального взаимодействия.
Согласно концепции Мида, в процессе выработки полного самосознания дети, как правило, проходят три стадии: стадию «ролевой игры», «коллективной игры» и «обобщенного другого». На первой стадии ребенок в игре берет на себя роль только одного человека и «примеряет» на себя модель его поведения. Модель, которая обычно представляет собой важную личность в жизни ребенка, например одного из родителей, называется «значимый другой». К примеру, двухлетний ребенок может осмотреть штанишки куклы, сделать вид, что они мокрые, пожурить куклу и отнести ее в ванную. Таким образом, в этой ситуации ребенок принимает на себя родительскую точку зрения и ведет себя, как его отец или мать.
На второй стадии коллективных игр ребенок уже принимает в расчет одновременно множество ролей. Это напоминает случай организованной спортивной игры, в которой каждый индивид должен учитывать роли большого числа людей. Например, если в бейсболе игрок с битой отбивает мяч на третью базу, игрок первой базы должен хорошо представлять себе действия питчера, подающего на третьей базе, и «гасителя» мячей. Каждый игрок должен представлять свою роль во взаимодействии со всеми остальными игроками. То же происходит и в жизни. Детям предстоит познакомиться с ожиданиями, связанными с множеством ролей, если они хотят научиться успешно играть собственные роли. На третьей стадии дети осознают, что они принадлежат к более крупному сообществу людей и это сообщество придерживается вполне определенных взглядов на то, что является соответствующим поведением, а что – несоответствующим. Социальная группа, дающая индивиду осознание цельности собственной личности, называется «обобщенный другой». Отношение такого «обобщенного другого» отражает отношение более крупного сообщества. Хотя мы приобретаем представления об установленных правилах от конкретных людей (от матери, учителя или сверстника), эти понятия генерализируются или распространяются на всех людей в рамках схожих ситуаций. Следовательно, размышлять над своим поведением означает мысленно взаимодействовать с самим собой с позиции абстрактного человеческого сообщества. По мнению Мида, «обобщенный другой» – это средство связи каждого из нас с нашим обществом. С помощью обобщенного образа другого человека мы впитываем в себя, или интернализуем, организованную систему взглядов нашего общества в рамках наших собственных личностей так, что социальный контроль преобразуется в самоконтроль. 1.4. Процесс «управления впечатлениями» Эрвин Гоффман (1922–1982) дополнил наши представления о самих себе. Кули и Мид исследовали вопрос о формировании представлений человека о самом себе в процессе социального взаимодействия и то, как человек учится планировать свои действия на основании тех данных о себе и своем поведении, которые он черпает у других людей. Гоффман делает акцент на другой проблеме. Он указывает, что только путем воздействия на представление других людей о самом себе человек может надеяться прогнозировать или контролировать ситуации, в которых он может оказаться. Мы заинтересованы в том, чтобы представить себя другим людям в выгодном свете, чтобы у них сложилось о нас по возможности самое выгодное впечатление. Этот процесс Гоффман назвал управлением впечатлениями (impression management). В ходе этого процесса мы скрываем какие–то черты, а какие–то намеренно выпячиваем. К примеру, водитель такси может попытаться скрыть от пассажира тот факт, что он по ошибке везет его в противоположную сторону, а молодой профессор может потратить несколько часов на подготовку и «репетирование» первой своей лекции в надежде сразу же предстать перед студентами в качестве знающего и эрудированного человека. Вы и сами хорошо представляете себе, что участвуете в процессе управления впечатлениями, когда решаете, что надеть в каком–то конкретном случае – на вечеринку, на прием к врачу, на собеседование с работодателем или на юбилей. Гоффман рассматривает театральные постановки как аналитическую аналогию и средство отображения и понимания общественной жизни. Этот аспект он называет драматургическим подходом. Он описывает жизнь в обществе как сцену, на которой происходят общение и взаимодействие людей; все люди являются одновременно и актерами, и зрителями пьесы жизни; в этой пьесе они играют те самые роли, которые исполняют в своей повседневной жизни и деятельности. Гоффман иллюстрирует свой подход, описывая, какие перемены происходят в поведении официантов в ресторане, когда они выходят в обеденный зал из подсобных помещений. Меняется аудитория, и соответственным образом изменяется поведение официантов. «Центральной сценой» является обеденный зал, где официанты демонстрируют услужливость и расторопность по отношению к посетителям ресторана. «Кулисы» – это кухонные помещения, где те же официанты открыто бравируют друг перед другом, всячески насмехаясь над той услужливостью, которую они демонстрируют «на сцене». Кроме того, они скрывают всю неприглядную сторону приготовления пищи – отходы, чад и вонь испорченных . продуктов, отделяя ее от заманчивой и благоухающей атмосферы обеденного зала. Таким образом, при переходе из одной ситуации в другую люди круто ; меняют «выражения» своего внутреннего образа. Они предпринимают усилия по предопределению ситуации для других людей, давая им подсказки для того, чтобы другие люди реагировали на них и действовали желательным для них образом. Хотя социологи обычно причисляют Гоффмана к интеракционистам, его труды значительно расходятся с классическими формулировками символического интеракционизма. Представители этой теории рассматривают каждую ситуацию как нечто уникальное, заново построенное «кирпичик за кирпичиком» из специфических сочетаний поступков и значений, наблюдаемых в определенных обстоятельствах. Гоффман изображает социальную жизнь в форме «каркасов» – структур, имеющих невидимое, однако реальное существование в видимых социальных взаимодействиях повседневной жизни. Такие базовые «каркасы» понимания способствуют выработке незыблемых правил, которыми люди пользуются для организации собственного поведения. Следовательно, действия людей в большей степени зависят не от механического выполнения правил, а от активного, непрерывного процесса межличностного взаимодействия. 1.5. Поведенческая концепция Б. Скиннера Поведенческая концепция рассматривает личность как систему реакций на различные стимулы (Б.Скиннер, Дж. Хоманс и др.). Отдельную линию в развитии бихевиоризма представляет система взглядов Б. Скиннера, выдвинувшего теорию оперантного бихевиоризма. Его механистическая концепция поведения и разработанная на ее основе технология поведения, используемая в качестве орудия управления поведением людей, получили широкое распространение в США и оказывают влияние и в других странах, в частности в странах Латинской Америки, как инструмент идеологии и политики. В соответствии с концепцией классического бихевиоризма Уотсона Скиннер исследует поведение организма. Сохраняя двучленную схему анализа поведения, он изучает только его двигательную сторону. Основываясь на экспериментальных исследованиях и теоретическом анализе поведения животных, Скиннер формулирует положение о трех видах поведения: безусловнорефлекторном, условно–рефлекторном и оперантном. Последнее и составляет специфику учения Б. Скиннера.
Безусловно рефлекторный и условно–рефлекторный виды поведения вызываются стимулами (S) и называются респондентным, отвечающим поведением. Это реакция типа S. Они составляют определенную часть репертуара поведения, но только ими не обеспечивается адаптация к реальной среде обитания. Реально процесс приспособления строится на основе активных проб – воздействий животного на окружающий мир. Некоторые из них случайно могут приводить к полезному результату, который в силу этого закрепляется. Такие реакции (R), которые не вызываются стимулом, а выделяются («испускаются») организмом и некоторые из которых оказываются правильными и подкрепляются, Скиннер назвал оперантными. Это реакции типа R. По Скиннеру, именно эти реакции являются преобладающими в адаптивном поведении животного: они являются формой произвольного поведения.
На основе анализа поведения Скиннер формулирует свою теорию научения. Главным средством формирования нового поведения выступает подкрепление. Вся процедура научения у животных получила название «последовательного наведения на нужную реакцию». Данные, полученные при изучении поведения животных, Скиннер переносит на человеческое поведение, что приводит к крайне биологизаторской трактовке человека. Так, на основе результатов научения у животных возник скиннеровский вариант программированного обучения. Его принципиальная ограниченность состоит в сведении обучения к набору внешних актов поведения и подкреплению правильных из них. При этом игнорируется внутренняя познавательная деятельность учащихся, и как следствие этого обучение как сознательный процесс исчезает. Следуя установке уотсоновского бихевиоризма, Скиннер исключает внутренний мир человека, его сознание из поведения и производит бихевиоризацию его психики. Мышление, память, мотивы и т.п. психические процессы он описывает в терминах реакции и подкрепления, а человека – как реактивное существо, подвергающееся воздействиям внешних обстоятельств. Например, интерес соответствует вероятности, являющейся результатом последствий поведения «проявления интереса». Поведение, которое ассоциируется с дружбой с каким–либо человеком, изменяется, поскольку этот человек изменяет поставляемые им подкрепления. Биологизаторский подход к человеку, характерный для бихевиоризма в целом, где нет принципиального различия между человеком и животным, достигает у Скиннера своих пределов. Вся культура – литература, живопись, эстрада – оказывается в его трактовке «хитроумно придуманными подкреплениями». Доведенная до крайности бихевиоризация человека, культуры и общества приводит к абсурду, что особенно выразительно проявилось в печально нашумевшей книге «По ту сторону свободы и достоинства» (1971). Трансформация Скиннером понятий свободы, ответственности, достоинства фактически означает их исключение из реальной жизнедеятельности человека. Для разрешения социальных проблем современного общества Б. Скиннер выдвигает задачу создания технологии поведения, призванной осуществлять контроль одних людей над другими Поскольку намерения, желания, самосознание человека не принимаются во внимание в бихевиоризме, средством управления поведением не является обращение к сознанию людей. Таким средством выступает контроль за режимом подкреплений, позволяющий манипулировать людьми. 1.6. Структура личности по Фрейду Ни одно направление не приобрело столь громкую известность за пределами психологии, как фрейдизм, его идеи влияли на искусство, литературу, медицину и другие области науки, связанные с человеком. Названо это направление по имени Зигмунда Фрейда (1856–1939). На основе многолетних клинических наблюдений Фрейд сформулировал психологическую концепцию, согласно которой психика, личность человека состоит из трех компонентов, уровней: «ОНО», «Я», «СВЕРХ–Я». «ОНО» – бессознательная часть психики, бурлящий котел биологических врожденных инстинктивных влечений: агрессивных и сексуальных. «ОНО» насыщено сексуальной энергией – «либидо». Человек есть замкнутая энергетическая система, количество энергии у каждого человека – постоянная величина. Будучи бессознательным и иррациональным, «ОНО» подчиняется принципу удовольствия, т.е. удовольствие и счастье есть главные цели в жизни человека. Второй принцип поведения – гомеостаз – тенденция к сохранению примерного внутреннего равновесия. Уровень «Я» сознания находится в состоянии постоянного конфликта с «ОНО», подавляет сексуальные влечения. На «Я» воздействуют три силы: «ОНО», «СВЕРХ–Я» и общество, которое предъявляет свои требования к человеку. «Я» старается установить гармонию между ними, подчиняется не принципу удовольствия, а принципу «реальности». «СВЕРХ–Я» служит носителем моральных стандартов, это та часть личности, которая выполняет роль критика, цензора, совести. Если «Я» примет решение или совершит действие в угоду «ОНО», но в противовес «СВЕРХ–Я», то испытывает наказание в виде чувства вины, стыда, укоров совести. «СВЕРХ–Я» не пускает инстинкты в «Я», и тогда энергия этих инстинктов сублимируется, трансформируется, воплощается в иных формах деятельности, которые приемлемы для общества и человека (творчество, искусство, общественная активность, трудовая активность, в формах поведения: в снах, описках, обмолвках, шутках, каламбурах, в свободных ассоциациях, в особенностях забывания). Если энергия «либидо» не находит выхода, то будут у человека психические болезни, неврозы, истерики, тоска. Для спасения от конфликта между «Я» и «ОНО» применяются средства психологической защиты: вытеснение, подавление – непроизвольное устранение из сознания недозволенных мыслей, чувств, желаний в бессознательное «ОНО»; проекция – бессознательная попытка избавиться от навязчивого желания, идеи, приписав ее другому лицу; рационализация – бессознательная попытка рационализировать, обосновать абсурдную идею. Становление психики у ребенка происходит через преодоление эдипова комплекса. В греческом мифе о царе Эдипе, убившем своего отца и женившемся на матери, скрыт, по мнению Фрейда, ключ к якобы извечно тяготеющему над каждым мужчиной сексуальному комплексу: мальчик испытывает влечение к матери, воспринимая отца как соперника, вызывающего одновременно и ненависть, и страх, и восхищение, мальчик хочет походить на отца, но и желает смерти ему и потому испытывает чувство виновности, боится отца. Боясь кастрации, ребенок преодолевает сексуальное влечение к матери, преодолевает Эдипов комплекс (к 5–6 годам) и у него возникает «СВЕРХ–Я», совесть. 1.7. Феменологическая социология Альфреда Шюца Провозвестником такой социологии минимального был известный австрийско–американский социолог Альфред Шюц (1899–1959), основавший феноменологическое направление в социологии(9). Шюц был учеником философа Эдмунда Гуссерля (1859 –1938), создателя феноменологии. Сущность феноменологического подхода заключается в призыве к абстрагированию от обобщающих дедукционистских концепций, которые выводят малое из большого, частное из общего, и к сосредоточению внимания на малом, конкретном, эмпирически присутствующем. В частности, Гуcсерль призывал отталкиваться от конкретного мышления, как мы его встречаем у обычных людей, а потом только переходить к законам логики. Этот феноменологический подход привел Мартина Хайдеггера к выявлению фундаментальной философской категории – Dasein, с помощью которой он построил свою фундаментальную онтологию. В случае Шюца, феноменология привела к социологии повседневной жизни, изучающей микроявления человеческого поведения в окружающем мире, вплотную прилегающем к нему.
Шюц показал, что поведение ординарного поведения включает в себя широкий набор явлений, который по умолчанию считается само собой разумеющимся. Этот класс предметов, явлений, событий составляет важнейшие реперные точки в структуре повседневности. Шюц называет их «taken for granted» –– «нечто, что предполагается как гарантированное». Жизненный мир состоит из таких моментов. Обыватель настолько глубоко пропитывается «taken for granted», что начинает проецировать эти «очевидности» на весь мир. Это Шюц называет «типификацией», то есть процессом постоянного толкования неочевидного как очевидного. Подвергая типификации незнакомого прохожего на улице, обыватель проецирует на него комплекс представлений, которые сформировались у него до встречи и без всякой связи с ней. Он делает выводы на основании одежды, походки, возраста и пола, и помещает незнакомца в широкую серию «taken for granted», перечеркивая тем самым неизвестность или широкие социлаьные и философсие обобщения. Жизненный мир обычного человека есть непрерывная типификация – всякое новое событие, явление, предмет или сообщение интерпретируются через цепи уже известных, освоенных и «понятных» вещей – «taken for granted».
Другая градация поведения среднего человека состоит из двух типов мотиваций – «мотивация цели» и «мотивация причины». Развивая идеи Вебера о целерациональной деятельности, Шюц считает, что мотивация цели концентрирует волю человека на достижении чего–то конкретного и поэтому ведет к действию. Тогда как мотивация причины лишь подготавливает почву и повышает вероятность осуществления действия, но не влечет его за собой с неизбежностью. Другой социологически оперативной идеей Шюца является разделение сферы жизни обывателя на 4 горизонта: • горизонт предшественников • горизонт потомков • горизонт близких пространственно людей («конспатиалы) • горизонт людей, живщих в данное время – одновременно с данным индивидуумом («контемпоралы»). В рамках этих горизонтов индивидуум практикует два типа отношений – понимание–интерпретация и действие–влияние. К предшественникам возможно только понимание–интерпретация, к потомкам – только действие–влияние, а к близким пространственным и временным образом оба типа отношений. • Социологическая формализация Шюца чрезвычайно важна тем, что она выстроена исходя из минимальной фигуры обывателя, и не обращается ни к каким социологическим системам, которые объясняли бы генезис самого этого обывателя, помещали бы его в конкретный социальный контекст и интерпретировали бы заведомо то, что он считает «taken for granted», а что не считает, и откуда это «taken for granted» взялось; • каковы узлы типификации в разных обществах и как типификация действует; • как устроена структура целей и причин в данном обществе и почему именно так, а не иначе; • как сконфигурированы 4 горизонта, что в них включается и как развертываются интерпретационные и активные модели отношений. В полноценном обществе и в классической социологии, особенно структурной, феноменология Шуца оказалась бы пустой и бессодержательной, так как ничего не объясняла бы и только описывала и систематизировала на первичном уровне банальные процессы. Но она обнаруживает свое важнейшее методологическое значение в тот момент, когда общество, как явление, заканчивается, его структуры подвергаются растворению, диссипации, и на место его приходят микросущества, в отношении которых вообще не имеет значения – продуктом распада каких конструкций, социальных структур и религиозно–философских ансамблей они являются. У менеджера еще был социологический профиль. У носителя логемы этого профиля нет, и в данном случае, феноменологический подход Шюца обнаруживает всю свою значимость. Он описывает обывателя, погруженного в структуру конкретных чувственных – жизненных – форм – как автономную фигуру, на месте основных «социологических» осей которой можно поставить самые причудливые и экзотические моменты. Данная методология, которая была бы неадекватной в обществе с сохранившимся социологическим фундаменталом – как в пространстве Модерна, так и в пространстве Премодерна, в Постмодерна, напротив, обнаруживает свою релевантность и эвристический потенциал. 2. Личность в российской социологии Большая часть двадцатого века прошла в противостоянии двух систем. Одним из критериев их различения явилось отношение к человеку. Социализм утверждал абсолютный приоритет общества, а в личности видел лишь проекцию общественных отношений; либерализм – приоритет личности, принцип laissez faire – «не мешайте человеку жить». 2.1. Марксистская теория личности В понимании К. Маркса субъектами общественного развития являются социальные образования нескольких уровней: человечество, классы, нации, государство, семья и личность. Движение общества осуществляется в результате действий всех этих субъектов. Однако они отнюдь не равнозначны и сила их воздействия изменяется в зависимости от исторических условий. В разные эпохи как решающий выдвигается такой субъект, который является основной движущей силой данного исторического периода. В концепции Маркса все субъекты общественного развития действуют в русле объективных законов развития общества. Они не могут ни изменить эти законы, ни отменить их. Их субъективная деятельность либо помогает этим законам действовать свободно и тем ускоряет общественное развитие, либо мешает им действовать и тогда тормозит исторический процесс. Личность в этой теории признается субъектом общественного развития, правда, не выдвигается на первый план и не попадает в число движущих сил социального прогресса. Согласно концепции Маркса, личность не только субъект, но и объект общества. Она не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она — совокупность всех общественных отношений. Развитие индивида обусловлено развитием всех других индивидов, с которыми он находится в прямом или косвенном общении, оно не может быть оторвано от истории предшествующих и современных ему индивидов. Таким образом, жизнедеятельность личности в концепции Маркса всесторонне определяется обществом в виде социальных условий ее существования, наследия прошлого, объективных законов истории и т. д., хотя некоторое пространство для ее социального действия все–таки остается. Согласно Марксу, история есть и не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека. 2.2. Деятельностная теория Л. Выготского Чтобы понять сложные психические процессы, считал Выготский, надо изучать их историю. Он обращает внимание на «застывшие» в поведении индивида, уже утратившие под собой почву древнейшие культурные образования, «рудиментарные функции». Именно здесь надо искать ключ к тому, чем человек отличается от животных. «Основной и самой общей деятельностью человека, отличающей в первую очередь человека от животного с психологической стороны. – писал Выготский, – является сигнификация, т.е. создание и употребление знаков». В большинстве случаев индивид не изобретает знаки заново, а использует те, которые уже созданы прежними поколениями и сохраняются в культуре.
Для Выготского индивидуальное выступает как сознание, а социальное представляет собой деятельность . Соотношение индивидуального и общественного, по Выготскому, таково, что сознание индивида повторяет, воспроизводит структуру поведения, деятельности, строится по его типу. Важнейшими положениями излагаемой концепции представляются следующие:
- знаки – элемент культуры, обеспечивающий ее сохранение и передачу от поколения к поколению; наиболее развитая система знаков – язык – составляет сердцевину культуры; - индивид способен управлять знаками, а через них – своим сознанием и поведением; - эти знаки и способы управления возникают в группе людей, в процессе социального взаимодействия: коллектив использует знаки, чтобы управлять поведением своих членов; - лишь под влиянием других людей они усваиваются, «интернализуются» индивидом – происходит их «вращивание» в сознание. Выготский имел случай проверить свою теорию. В опытах И.А.Соколянского невозможность воздействовать на аномального ребенка словом в качестве устного (в случае глухоты) или письменного (в случае слепоты) раздражителя компенсировалась раздражителем, доступным другому анализатору. «Важно, – подчеркивал теперь Выготский, – значение, а не язык. Переменим знак, сохраним значение». Динамика «значений» ребенка представлена в книге Выготского «Мышление и речь» (1934). Эта книга оказалась последней, изданной при жизни автора. Но в 60–80–е гг. советская психология доросла до идей талантливого ученого. Был опубликован целый ряд его трудов, причем многие из них – впервые. Ближайшими сподвижниками Выготского были А.Н.Леонтьев, А.Р.Лурия и другие психологи. Главные итоги были подведены на научной сессии, посвященной 85–летию ученого. Заключение В отличие от психологического анализа, когда на первое место выдвигается индивидуальное в личности, социологов интересует социально типическое, характеризующее ее включенность в общество, социальные группы, организации и институты. Социолог исследует личность под углом зрения ее участия в экономической жизни, то есть его внимание обращено на трудовую деятельность человека (интерес к труду, его содержанию, характеру, результату, установка на труд и т.д.). С точки зрения политической жизни социологию интересует прежде всего человек–гражданин. Включенность личности в духовную жизнь социолог рассматривает сквозь призму культуры (хотя в иных случаях последняя выступает как «мерило» личности). Все это, составляет условия бытия личности в обществе. Современная социология содержит множество теорий личности, которые отличаются друг от друга кардинальными методологическими установками. Теория личности как субъекта и объекта деятельности разработана в марксистской социологии, ролевой теории личности Ч. Кули, Р. Дарендорфа, Р. Минтона, Р. Мертона и других. В марксистской теории личности главный акцент смещен в сторону взаимодействия личности и общества. Личность рассматривается как целостность социальных качеств человека, как продукт исторического развития, результат включения человека в социальную систему посредством общения и деятельности. В западной социологии социологические концепции личности – собирательное понятие, объединяющее ряд теорий, признающих человеческую личность специфическим образованием, выводимым из тех или иных факторов. Такая трактовка проблемы ведет к рассмотрению личности как объекта исключительно социологического, и никакого другого, анализа. Корни данной позиции уходят глубоко в историю и встречаются у многих авторов. В развитом виде личности социологические концепции оформились во второй половине 19 – начале 20 в. К ним относятся ныне зеркального «Я» теория, ролевая теория, отдельные ветви необихевиоризма в социологии, теории референтной группы, установки и некоторые др. В зеркального «Я» теории (Кули, Дж. Мид) личность рассматривалась как функция, производное от полностью социально обусловленного «Я» человека. Стержень личности, самосознание, – не что иное, как результат социального взаимодействия, в ходе которого индивид обучился смотреть на себя как на объект, глазами других людей. Тем самым личность трактовалась как объективное качество, приобретаемое человеком в процессе социальной жизни. Близкие взгляды отстаивались сторонникакми ролевой теории (Р. Линтон, Морено, Парсонс и др.): личность есть функция от той совокупности социальных ролей, которые исполняет индивид в обществе. Поскольку роли связаны с пребыванием человека в социальных группах, то личность есть производное от совокупности человека в социальных группах, то личность тем самым есть производное от совокупности тех групп, в которые включен индивид. Социализируясь, он усваивает экспектации ролевого поведения, выучивает способы их исполнения и, таким образом, становится личностью. Общая мысль о том, что личность есть результат научения человека правилам жизни и поведения в обществе («социальное состояние» человека), наиболее последовательно была выражена в необихевиоризме, который трактовал личность как простую совокупность социально приемлемых ответов на совокупность социальных стимулов. Допускалось, что личность может быть связана с некоторыми промежуточными переменными несоциологического характера, однако они не признавались предметом подлинно научного анализа. В теориях установки социальной личность рассматривалась как результат тех подчас неосознанных установок, которые формирует общество самим фактом постоянного повседневного воздействия («давления») на индивида. Накапливая разнообразные установки, человек привыкает быть личностью. У него складывается в принципиальная установка на то, чтобы быть личностью. Ряд ответвлений в изучении личности социологические концепции связывают с подходом к личности как к совокупности социогенных потребностей и ориентаций, формируемых обществом. Развиваясь, общество порождает новые разнообразные потребности, за счет которых идет развитие личности. Потребности могут задаваться как обществом в целом, так и отдельными социальными группами, к которым хочет принадлежать и которые предпочитает индивид. За счет этого существует вариабельность личности. Диалектика развития взглядов на личность идет по пути преодоления упрощающих личность схем к ее системному пониманию, которое, не абсолютизируя, включало бы рациональные элементы максимально большого числа социологических концепций. Исходным пунктом социологического анализа личности является, следовательно, не индивидуальные особенности человека, а социальные функции, выполняемые им в рамках той системы, в которую он включен. Поскольку личность существует не автономно, не сама по себе, а всегда является членом той или иной общности, элементом многих социальных структур (социально–демографических, социально–классовых, социально–территориальных, социально–профессиональных и иных), постольку она выполняет определенные социальные функции, совершает многочисленные поведенческие акты. Социальные роли и социальные функции личности тесно связаны, в известной мере даже роли тождественны. Они совпадают в том случае, когда социальную функцию мы рассматриваем как роль, которую личность играет в той или иной социальной общности (системе) в качестве ее элемента. Но социальная функция может иметь и другие значения; она может выражать направление социального действия или отражать зависимость между различными процессами. Здесь уже тождества нет. В свою очередь, социальная роль личности понимается как образец поведения, связанный с ее социальной позицией, социальным статусом. Другими словами, социальная роль выступает в качестве социальной функции личности, которая обусловлена ее местом в данной социальной общности.
Ее основные положения были высказаны еще в 20 – 30–е годы XX в. американскими учеными Дж. Мидом и Р. Линтоном. Человек с самого рождения научается играть многочисленные роли, существование которых обусловлено требованиями общества, конкретной социальной общности (так называемые «ролевые предписания»). В любой социальной группе относительно личности существуют ролевые ожидания. Группа надеется, что личность, не вступая в ролевые конфликты, будет выполнять необходимые требования и тем самым способствовать нормальной жизнедеятельности и себя самой и группы.
Классическое определение теории ролей (социальной роли) дано в 1936 г. Р. Линтоном. В функционалистском понимании Р. Линтона понятие роли относится к таким ситуациям социального взаимодействия, когда регулярно, на протяжении длительного времени воспроизводятся определенные стереотипы поведения. Линтон дал социологическую интерпретацию понятия роли, выделив в структуре социальных отношений статусы, т.е. определенные позиции, и связанные с ними совокупности прав и обязанностей. З. Фрейд исследовал психологические аспекты усвоения человеком социальных ролей в теории утраченных объектов, – источников удовольствия (объектов катексиса). Он показал, как в результате усилий индивида приносящая удовольствие роль другого, становится частью его «Я», т.е. личностной структуры индивида. В ролевой теории Т. Парсона преодолевается утилитарное представление о социальной системе как системе рациональных ролевых отношений и раскладываются механизмы эмоционального и нормативного регулирования ролевых взаимодействий. Роль определяется как нормативно регулируемое общепринятыми ценностями поведение. Роли делятся на предписанные по естеству т.е. по рождению, возрасту, полу, принадлежностью к касте и достижительные. Интеракционистские концепции переносят акцент со стандартизированного ролевого поведения на конкретные, ситуационные свойства взаимодействия людей. Важнейшей категорией интеракционистов Д. Мида, Г. Блумера, Т. Куна, И. Гофмана является «ролевое поведение». Интеракционалисты делят роли на конвенциональные, которые стандартизированы и беличны, строятся на основе прав и обязанностей и «межличностные роли», в которых права и обязанности целиком зависят от индивидуальных особенностей участников взаимодействия. Представители «феменологической» социологии Р. Шюц, Р. Уильямс, Тернер анализ социальной роли связывают с коммуникацией, замещающей идентификацию с другим человеком и проекцией на него своих собственных тенденций поведения. Список использованных источников и литературы – самостоятельное издание двух и более авторов: 1. Добреньков В.И., Кравченко А.И. История зарубежной социологии. – М.: Академический проект, 2005. – 704 с. 2. Волков Ю.Г., Добреньков В.И., Нечипуренко В.Н., Попов А.В. Социология: Учебник/Под ред. проф. Ю.Г. Волкова.– Изд. 2–е, испр. и доп.– М.: Гардарики, 2003.– 512 с.: ил. – самостоятельное издание одного автора: 1. Анурин В.Ф. Общая социология. Учебное пособие. – М.: Академический проект, 2003. – 496с. 2. Артемьев А. Социология личности. – М.: ООО Арбат XXI, 2002. – 256с. 3. Афанасьев В.В. Западная социология ХХ века. – М.: Канон+ РООИ « Реабилитация», 2010. – 288с. 4. Волков Ю.Е. Социология. – М.: Дашков и Ко, 2010. – 400с. 5. Галактионов А.А. Русская социология XI-XX веков. – СПб: Лань, 2002. – 416с. 6. Гревцов Ю.И. Социология. Курс лекций. – М.: Юридический центр Пресс, 2003. – 467с. 7. Капитонов Э.А. История и теория социологии. Учебное пособие. – М.: Приор, 2000. – 368с. 8. Комаров М.С. Социология. – М.: Аспект-Пресс, 2003. – 462с. 9. Кон И.С. Социология личности. – М.: Политиздат, 1967. – 382 с. 10. Латышева В.В. Основы социологии. – М.: Дрофа, 2004. – 239с. 11. Масионис Дж. Социология / пер. с англ. – СПб: Питер, 2004. – 752с. 12. Осипов Г.В. История социологии в Западной Европе и США. Учебник. – М.: Инфра–М, 2001. – 576 с. 13. Радугин А.А., Радугин К.А. Социология. Курс лекций. – М.: Центр, 2000. – 218с. 14. Смелзер Н. Социология. - М.: Феникс, 1998. – 688с. 15. Социология. Основы общей теории: Учебник для вузов / Отв. ред. академик РАН Г. В. Осипов, действительный член РАЕН Л. Н. Москвичев. – М.: Норма, 2003. – 912 с. 16. Ядов В.А. Социология в России. – М.: Институт социологии РАН, 1998. – 696с.