Благосостояние

Содержание:
I. Сущность понятия «благосостояние» II. Зарубежный опыт формирования моделей благосостояния III. Идентификация национальной модели благосостояния IV. Принципы и параметры региональной модели благосостояния
Используемая литература
I. Сущность понятия «благосостояние».

Западные теории благосостояния. Обзор многочисленных западных публикаций на эту тему показывает, что в них основное внимание сосредоточено на проблеме согласования этического принципа последовательного индивидуализма с представлениями об общественном благе как не сводимом к индивидуальным благам. Речь в большинстве случаев идет о поиске способа соотнесения блага индивидуального и блага общественного. По А. Смиту общественное благо – это национальное богатство или общий доход, индивидуальное благо – это индивидуальное богатство или частный доход. У А. Смита между ними нет и не может быть противоречия, поскольку свободный рынок наилучшим образом обеспечивает согласование интересов и достижений как индивидуального, так и общественного блага. «Невидимая рука» рынка трансформирует частный интерес в общее благо, которое трактуется как богатство народа. Представители утилитаризма (Бентам, Джевонс и др.) пытались сформулировать функции общественного благосостояния через основополагающий этический принцип пользы, которая понималась как «наибольшее счастье для наибольшего числа людей». Они допускали возможность понимания общественного благосостояния как совокупности индивидуальных благосостояний. Поскольку они связывали удовольствие с потреблением товаров и услуг, постольку экономическая интерпретация социального оптимума означала максимум потребления товаров и услуг. Для А. Пигу показателем благосостояния является национальный дивиденд или национальный доход. Этим он подтверждает свою приверженность ординалистской точка зрения и фактически создает предпосылки для появления нового подхода – «общественная функция благосостояния». Достижение оптимума благосостояния, по мнению Пигу, возможно лишь при вмешательстве государства в экономику, поскольку автоматическому достижению оптимума мешают несовершенства свободного рынка (монополия и т. п.). Согласно критерию благосостояния В. Парето, увеличение благосостояния означает такую ситуацию, когда некоторые люди выигрывают, но никто не проигрывает. Иными словами, состояние называется оптимальным, если выполняется следующее условие: ничье благосостояние не может быть улучшено с ухудшением благосостояния кого-либо другого. Главным недостатком Парето-оптимума является сложность ее практического применения, поскольку в реальной жизни отсутствует свободная конкуренция и конкурентное равновесие. Р. Хикс и Н. Калдор предложили так называемые компенсационные критерии для решения проблемы сопоставления оптимальных состояний. Суть их предложений состоит в том, что переход от одного состояния к другому, при котором кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает, можно считать улучшением, если выигравшие способны (но не обязательно это делают) компенсировать проигравшим их потери и при этом они остаются в выигрыше. А. Бергсон ввел понятие общественной функции благосостояния, задающей систему общественных кривых безразличия, с помощью которой предлагалось ранжировать комбинации индивидуальных полезностей. Такое предположение означает признание существования этических правил для достижения более широкого оптимума, чем предполагает Парето-оптимум. Например, общественная функция возрастает, если возрастают все ее компоненты или одни возрастают, а другие не уменьшаются. Наиболее яркими представителями этнофилософской теории благосостояния (теория справедливого распределения доходов) являются Дж. Роулз, Р. Ноузик и др. Ядром теории является принятая без доказательств теорема «минимаксе», суть которой в допущении, что, оказавшись в «первородном состоянии» неведения, индивидуумы стремились бы к равенству в доходах и отказывались бы от обогащения, направленного на возможное увеличение того минимального уровня доходов, который при невезении может им достаться. Анализ западных теорий благосостояния показывает, что в них превалирует принцип приоритета человеческой личности, почти во всех природа благосостояния раскрывается с позиций индивидуального и общественного благосостояния, главным условием повышения благосостояния признается вмешательство государства в экономику в связи с несовершенством рынка. Для них характерна расширенная трактовка благосостояния, вместе с тем не раскрывающая конкретного содержания его сущности посредством определения свойств, границ, элементов и структуры благосостояния.
Отечественная теория благосостояния. Наиболее распространенная точка зрения отражена в Большом экономическом словаре, где благосостояние рассматривается как «обеспеченность населения необходимыми материальными и духовными благами, т. е. предметами, услугами и условиями, удовлетворяющими определенные человеческие потребности». В отечественной литературе выделяются два основных подхода: ресурсный и потребительский. В основу ресурсного подхода (И.А. Анчишкин, С.С. Шаталин, Э.М. Агабабьян, Н.М. Римашевская и др.) заложена идея зависимости благосостояния от величин национального дохода, фонда потребления, а последних – от роста общественного производства и совершенствования его структуры. В потребительском подходе (В.Ф. Майер, А.С. Ревайкин, Е.Г. Антосенков, В.Г. Кряжев и др.) благосостояние рассматривается как личное потребление и конечная фаза расширенного воспроизводства. Оно определяется как достигнутый уровень потребления населения благ и услуг, степень удовлетворения в них общественно признанных потребностей, т. е. благосостояние рассматривается как функция общественного производства, как категория пассивная, как результат экономического развития, поскольку на первый план выдвигаются элементы благосостояния, связанные с потреблением – уровень и структура потребления. Узкий круг ученых рассматривает благосостояние не только как функцию экономического роста, но и наоборот – экономический рост как функцию благосостояния. Э.М. Агабабьян: «…в современных условиях необычайно возросла функциональная роль обратных связей в экономике, т. е. увеличилось влияние уровня и структуры народного потребления на рост общественного производства. Народное потребление становится фактором экономического роста». И это замечание о возможности роста производства посредством повышения благосостояния населения приобретает особую значимость в условиях рынка. Анализ западной и отечественной социально-экономической мысли, исследующей природу благосостояния и пути его повышения, показывает, что эти исследования базируются на неоклассическом подходе, который в основном рассматривает благосостояние как оторванную от реальной жизни абстрактную категорию. При этом слабая сторона этого подхода в том, что при принятии управленческих решений используются следственные, результативные показатели. В результате принятие управленческих решений происходит всегда с запаздыванием, без учета изменившейся ситуации. Кроме того, неоклассический подход не учитывает поведения самого носителя благосостояния – населения, а без учета мнения людей такие решения носят односторонний характер. Эти пробелы в определенной мере восполняют эволюционная теория и социологический подход.
Социологический подход. Он связывает понятие «народное благосостояние» с различиями в степени и способах удовлетворения потребностей, социально-экономического положения разных общественных групп. Т. е. благосостояние человека напрямую связывается с его положением и ролью в группе.
Проведенный анализ теорий благосостояния дает возможность выявить качественную определенность понятия «благосостояние» и определить его свойства, границы и структуру (рис. 1). Благосостояние – это система жизнеобеспечения – воспроизводство физических сил индивида, его социализация как общественного существа и социальная компенсация малообеспеченным категориям населения. Исходя из этих признаков, как системное образование благосостояние включает три блока (компонента): доходы и потребление, государственные гарантии и платные услуги, социальную защиту и социальное страхование. Все эти перечисленные свойства, компоненты и элементы названной системы в упрощенном виде выражаются в моделях благосостояния, различающихся между собой способами обеспечения благосостояния. Структура и элементы благосостояния Рис. 1. II. Зарубежный опыт формирования моделей благосостояния. Мировая теория и практика располагают широким набором моделей благосостояния. Для лучшей ориентации во множестве существующих модификаций моделей можно воспользоваться имеющимися попытками их классификации и, в частности, рассмотреть одну из типологий, в основе которой лежат наиболее существенные и важные в практическом отношении признаки. Рассматриваемая типология разделяет все модели на два различных по содержанию и механизмам функционирования типа – «институциональный» и «остаточный». В модели «остаточного» типа государство возлагает на себя лишь те социальные функции, с которыми не справляется рынок. Помощь государства направлена выборочно, на наиболее бедные слои, при наличии весьма слабо выраженной прогрессии налогов. Деятельность в области социальной помощи опирается на определенные жизненные стандарты и содействует динамическому росту без какого-либо непосредственного вмешательства в основные механизмы производства и распределения. В «институциональной» модели объектом социальной политики выступают практически все слои населения. В больших масштабах, чем в «остаточной» модели осуществляются выплаты с помощью налогов, взимаемых на основе высокой прогрессии. Государство из принципиальных соображений играет решающую роль в выравнивании доходов и богатства населения. Правительству вменяется в обязанность вмешиваться в функционирование экономики с целью более равномерного распределения материальных благ и жизненных шансов. Это в основном перераспределительный тип социальной политики. «Остаточный» тип наиболее четко выражен в США. Для североамериканской модели характерен приоритет рыночного механизма в решении социальных проблем. Государство намеренно ограничивает себя только теми функциями, которые не хотят или не могут обеспечить частный капитал и рынок. Государство ограничивается материальной поддержкой лишь самых малообеспеченных слоев населения. Типичным представителем «институциональной» модели служит шведский вариант социальной политики. Характерными чертами шведской модели являются универсальность (всеобщность) или адресованность всему населению и соответственно большой объем бюджетного перераспределения на социальные нужды. Важнейшая особенность шведской модели – «социализация без национализации». Промежуточное положение между шведской и американской моделями занимает германский вариант – «социальное рыночное хозяйство». Здесь реализуется принцип субсидиарности, признающий право государственного вмешательства там, где неофициальные организации не проявляют активности, а индивид не способен самостоятельно справляться с возникшей ситуацией. Государственная помощь сочетается с развитыми формами самопомощи на уровне семьи и общины. Специфика любой западной модели благосостояния получает количественную определенность, которая выражается в таких показателях, как уровень налогового изъятия и социальных расходов в ВВП. По существу эти показатели отражают соотношение налогового бюджетного перераспределения и рыночного распределения конечного продукта или ВВП. Иначе говоря, они показывают степень участия государства в обеспечении общественного благосостояния (рис. 2). Модель благосостояния Принципы формирования Этические принципы Социальная справедливость Равенство Свобода личности Социально-экономические принципы Инструменты реализации
Рыночные Заработная плата Дивиденды Проценты Страховые премии
Законодательная и нормативно-правовая база Практика регулирования благосостояния Рис. 2. Основания и механизм формирования моделей благосостояния. Основные параметры модели благосостояния в странах Запада, в % ВВП Показатели Тип благосостояния «Остаточный» США «Институциональный» Швеция «Смешанный» Германия Уровень налогового изъятия 30-36 55-60 42-48 Уровень государственных социальных расходов 15-21 32-34 26-30 III. Идентификация национальной модели благосостояния. Национальная модель благосостояния – это система, основными частями (подсистемами) которой являются субъекты федерации. Субъекты федерации находятся во взаимосвязях между собой и федеральным центром, олицетворяющим систему в целом. Субъект федерации – это относительно автономная подсистема, где в качестве элементов выступают муниципальные образования, находящиеся во взаимосвязях между собой и региональным центром. При такой схеме системных взаимосвязей национальной модели выявляется решающая роль региональной модели благосостояния, как такой ее части, без которой невозможно представить национальную модель. 60

60 50

48


34 40

36,8
37,1


21

36


30 30

15,3
13,7 20 10 0
Швеция
Германия
США
Россия

Коми
Рис. 3. Страновые различия основных параметров модели благосостояния в 2000 г., % ВВП Обнаруженное сходство региональной модели с либеральной «остаточной» совершенно неоправданно, поскольку как в стране, так и в регионе еще не утвердились полноценные рыночные отношения, а потому не задействованы необходимые рыночные механизмы формирования и распределения национального дохода. Более того, за внешним сходством легко обнаруживается внутреннее структурное несоответствие модели. Если для остаточной модели характерна слабо выраженная прогрессия налогов, то в России большинство налогов взимаются на основе более низких ставок, а для некоторых из них шкала прогрессии вовсе отсутствует. Например, ставка подоходного налога с физических лиц – 13%. Отсутствие механизма прогрессивной налоговой шкалы на доходы населения недопустимо, тем более на длительное время, поскольку нарушается основной принцип модели благосостояния – справедливость в распределении доходов. Налогово-бюджетная система страны использует механизмы, заимствованные из систем разного типа. Например, в формировании доходной части федерального, субъекта федерации и местных бюджетов используются отдельные механизмы (германская, канадская и американская). Так, региональный и муниципальный бюджеты у нас формируются по двум каналам: 1) за счет совместных, регулирующих федеральных налогов – на прибыль, подоходного, НДС (до 2000 г.) и акцизов, т. е. так же, как и в Канаде и Германии. Однако в отличие от канадской, в российской системе отсутствуют права субъектов федерации на изменение ставки регулирующих налогов, они устанавливаются исключительно федеральным центром. Межбюджетное горизонтальное выравнивание в России осуществляется посредством трансфертов, субсидий, субвенций и взаиморасчетов, что соответствует практике США. Однако в отличие от США, в России количество таких программ (грантов) для выравнивания региональных и муниципальных бюджетов, посредством субсидий и субвенций весьма ограничено. В результате регионы-доноры, собирая большой объем налогов, не могут обеспечить собственными налоговыми доходами свой бюджет в связи с почти безвозвратной передачей большой суммы налоговых поступлений в федеральный бюджет. В настоящее время этот канал финансирования бюджетов субъектов федерации является самым узким местом межбюджетных отношений. Если в германской налоговой системе общая сумма налоговых поступлений и платежей распределяется между федеральным бюджетом и бюджетами земель в соотношении 50:50, в американской – 60:40, то в российской – 56:44. Т. е. национальная модель близка к американской системе. Для России это сходство не противопоказано, однако в отличие от США, здесь крайне слабо используются механизмы, выравнивающие доходы региональных бюджетов. Доходная часть федерального бюджета в российской налогово-бюджетной системе формируется за счет более доходного и надежного источника – косвенных налогов. А бюджеты субъектов федерации и местные бюджеты – за счет прямых налогов, непосредственно зависящих от результатов функционирования предприятий производственного сектора экономики, а также организаций и учреждений социальной сферы. В США же наоборот – основным источником формирования доходной части федерального бюджета являются прямые налоги, что стимулирует активное содействие федеральных органов социально-экономическому развитию регионов. В российской системе заимствований, как и в американской, муниципальным образованиям разрешено привлечение заемных средств путем выпуска облигаций, а в германской это запрещено, поэтому они привлекают финансовые ресурсы в форме банковских кредитов. Такая форма привлечения заемных средств более практична, поскольку по сравнению с ценными бумагами они являются менее рискованными. Россия создает двухуровневую систему местного самоуправления, включающую «территориальный» и «поселенческий» уровни, как это принято в унитарном государственном устройстве Англии. В российской бюджетной системе, в отличие от бюджетных систем западных стран, отсутствует четкое разграничение расходных полномочий. В ней очень велик объем «совместных» мандатов для финансирования бюджетов различных уровней. По структуре расходов на социальные нужды (распределение между расходами бюджета и внебюджетными фондами) региональная модель обнаруживает сходство с британским «остаточным» типом, а по соотношению прямых и косвенных отчислений в общих налоговых поступлениях территории – с американским. Структура социальных выплат населению, которая включает прямые выплаты в денежной форме и косвенные выплаты в форме коллективных услуг, имеет сходство с рядом южно-европейских стран. Таким образом, общий механизм национальной модели благосостояния представляет собой довольно противоречивый набор фрагментов, заимствованных из моделей различных типов. Особенно это относится к налогово-бюджетной системе, которая в силу этого не способна должным образом выполнять свои фискально-перераспределительные функции, т. е. не может соответствующим образом формировать доходную часть бюджетов всех уровней и осуществлять последующее перераспределение между ними. А потому можно сказать, что еще не создан адекватный условиям страны налогово-бюджетный механизм социального финансирования. Анализ российской модели благосостояния (на примере Республики Коми) показал, что федеральное правительство изначально в своей реформаторской деятельности ориентировалось на либеральную модель социально-экономического развития страны, предполагающее ограниченное государственное вмешательство в экономику и социальную сферу. Сегодня ошибочность этого курса очевидна, т. к. и сейчас нет нужных для либеральной модели предпосылок: достаточно емкого финансового рынка – денежного, ссудного и ценных бумаг; достаточных средств у предприятий для самофинансирования; высокого уровня доходов населения, а также развитого сектора социального страхования. Главный недостаток национальной модели состоит в том, что обуславливаемый ею объем государственных расходов на социальные нужды в регионе не способен обеспечить должных условий социальной выживаемости на Севере. То есть формируемая ныне либеральная, «остаточная» модель североамериканского образца не соответствует реальным условиям Республики Коми. А отсюда возникает практический вопрос, какими характеристиками должна обладать модель благосостояния, адекватная социально-экономическим условиям региона. IV. Принципы и параметры региональной модели благосостояния. В условиях Республики Коми «остаточная» модель неприменима, поскольку нет многих сегментов рынка для получения доходов, а также в целом из-за неразвитости рыночных отношений и отсутствия соответствующих механизмов автоматического распределения ресурсов. «Институциона льная» модель не применима, поскольку Республика Коми не имеет возможности осуществлять бюджетное перераспределение в больших масштабах. Невозможно также в ближайшие годы обеспечить полную занятость населения. Нет условий и для заимствования германского варианта модели, прежде всего из-за ресурсно-сырьевой специализации региона и преобладания олигополий и «естественных» монополий, не позволяющих достичь необходимой для германской модели степени свободы конкуренции.
Таким образом, можно говорить о том, что модель благосостояния Республики Коми должна формироваться на основе сочетания двух основных принципов – универсальности и избирательности. Мера универсальности определяется повышенной степенью социального риска на Севере, в свою очередь обусловленной дискомфортностью и масштабами бедности. Поэтому в региональной модели благосостояния должен быть достаточно широко представлен сектор коллективных услуг для оказания социальной помощи бедным, составляющим значительную часть населения. Масштабы сектора услуг коллективного пользования обуславливают меру реализации и некоторое преобладание в региональной модели принципа универсальности. Рыночный механизм распределения доходов и богатства всегда порождает социальное неравенство, слой наименее обеспеченного населения. Необходимость обеспечение адресности социальной политики, ослабление иждивенческих настроений и усиления стимулов к труду обуславливают нежесткую форму реализации принципа избирательности для оказания помощи лишь истинно нуждающимся. Модель благосостояния в синтезированном виде выражается в уровнях социальных расходов и налогового изъятия. Сравнительный анализ основных источников и параметров зарубежной и отечественной модели благосостояния открывает возможность для определения основных параметров региональной модели благосостояния, выдвинув их в качестве гипотезы. Эти параметры могут быть определены двумя способами: 1) опираясь на методологию их определения в западных странах и 2) расчетом оптимального уровня социальных расходов с учетом условий Севера. Первым способом уровни социальных расходов и налоговых изъятий определяются априори, но с учетом результатов сравнительного анализа различных моделей и социально-экономических условий Республики Коми. Из него следует, что уровень социальных расходов должен находиться в пределах 22-26% от валового регионального продукта, а налоговых изъятий – на уровне 32-36% ВРП. Для региона уровень налогового изъятия для формирования социальных расходов не имеет того же значения, которое он имеет на уровне страны, поскольку субъект федерации более половины налоговых поступлений передает федеральному центру, а затем возвращается, посредством вторичного перераспределения в виде трансфертов, субсидий, субвенций и т. д. для финансирования социальных расходов региона. В силу этого для региона вторичное или горизонтальное перераспределение приобретает решающее значение. При определении уровня социальных расходов в ВРП региона вторым способом основная трудность его расчета связана с точным определением минимальных социальных стандартов и удорожающих коэффициентов, при этом оперируют «Методикой распределения средств Фондом финансовой поддержки субъектов Российской Федерации на 2000 г.». Однако такие расчеты позволяют получить только минимальный объем суммарных государственных социальных расходов, нижний уровень которых должен быть равен 22% ВРП. Анализ данных по республике за последние пять лет показывает низкий уровень социальных расходов и тенденцию к их снижению. Так, за период 1995-2000 гг. они сократились с 17,8% до 15,3% ВРП. Это сокращение обусловлено низким уровнем государственных расходов на образование – 2,8% ВРП при пороге 6%, здравоохранение, включая расходы ФОМС – 4% ВРП при пороге 7%, низкими расходами пенсионного фонда – 3,8 при пороге 7%. Низкий уровень правительственных социальных расходов в свою очередь обусловлен переходом на новую методику расчетов нормативного финансирования. Слабое место в этой методике – заложенные в нее низкие социальные стандарты для регионов Севера и корректировка их финансовых возможностей. Более того, и эти стандарты занижаются, поскольку финансирование происходит исходя из возможностей социально-культурных отраслей. Например, в здравоохранении норматив финансирования составляет 1320 руб./чел., а фактически в 2001 г. было заложено 507 руб./чел., т. е. в 2,6 раза ниже предусмотренного социальными нормативами. Аналогичная ситуация наблюдается в отраслях культура и искусство, физическая культура и спорт. Если бы были разработаны научно обоснованные минимальные социальные стандарты для регионов Севера, плюс не использовались бы поправочные коэффициенты – от возможностей финансирования социально-культурных отраслей, то тогда мы вышли бы на нижний предел 22% ВРП социальных расходов в нашей модели. Отсюда вытекает настоятельная необходимость разработки минимальных социальных стандартов и их законодательное закрепление на федеральном уровне. При этом республика должна не оставаться в стороне, а принять активное участие в этом процессе. Попытка же обеспечить переход к модели социального государства только путем увеличения темпов экономического роста не увенчается успехом, поскольку сам по себе экономический рост не изменяет пропорции распределения национального дохода или ВВП. Этот вывод подтверждается и тем фактом, что достигнутые в последние годы высокие темпы экономического роста, как в стране, так и в Республике Коми (рост около 10%), почти не привели к увеличению социальных расходов. Исправить ситуацию возможно, если полученные в ходе данного исследования параметры заложить в распределение национального дохода страны. Используемая литература: Акопов В., Гаджиев Ю. «Национальная и региональная модели благосостояния», ж. «Общество и экономика», № 6, 2002