Концепция социализма в экономическом наследии Ленина и Сталина

СОДЕРЖАНИЕ ВВЕДЕНИЕ 1. КОНЦЕПЦИЯ СОЦИАЛИЗМА В.И.ЛЕНИНА 1.1. Гуманистическое содержание ленинской концепции социализма
1.2 Социализм как живое творчество самих масс 1.3 Многообразие путей включения личных интересов в строительство социализма. 2. КОНЦЕПЦИИ ПОСТРОЕНИЯ СОЦИАЛИЗМА ПО И.В. СТАЛИНУ 2.1 Уход от Ленинской концепции социализма 2.2 Воззрение И.В. Сталина на социализм 2.3. Практическое построение социализма И.В. Сталиным ЗАКЛЮЧЕНИЕ СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
ВВЕДЕНИЕ Как показывает опыт перестройки, легче признать деформации реального социализма, чем уяснить, что во многом деформированными оказались и наши тео­ретические представления о нем. С трудом приходим мы к самокритичному признанию, что усваивали ленин­ские идеи далеко не адекватным образом, преимуще­ственно в духе сталинских «Краткого курса» и «Вопросов ленинизма». Но углубление перестройки все четче обнажает ложность сформированных ранее стереотипов. Необходим «творческий подход к теории и практике социализма, их развитие на путях конструктив­ного осмысления исторического опыта XX века, наследия Маркса, Энгельса, Ленина, освобожденного от догматического толкования». Скажем сразу, что в нашем обществе до сих пор имеет место «легенда» о том, что советский народ выиграл войну 1941-1945 гг. только лишь потому, что Сталин вовремя осуществил индустриализацию страны и коллективизацию сельского хозяйства. О цене этих преобразований идут ожесточенные споры и окончательные цифры потерь еще не названы. 21 декабря 1929 г. Сталин праздновал свое 50-летне. Чествования вождя, достигли своего апогея. Портреты Сталина висели рядом с портретами Ленина. Его слова, как и слова Ленина, были непререкаемыми, к ним прибегали как к высшему авторитету. А между тем преданность Сталина марксизму и социализму была скорее показной, поверхностной. Ленинская теория построения социализма в одной стране весьма, импонировала Сталину, ибо была очень выгодна: она позволяла ему сочетать исповедование социализма с русским национализмом - единственным, как утверждает Э. Карр, политическим течением, которое по-настоящему задевало его душу. Необходимость «догнать и перегнать» капиталистические страны стала навязчивой идеей Сталина. И всю свою энергию и волю он направлял на превращение крестьянской России в современную индустриальную державу. Следствием утверждения командно-административных методов управления в условиях усиления личной власти Сталина и безграничного произвола стали деформации социализма, ограничение, демократии в партии. Партийные организации фактически становились придатком аппарата и в своей практической работе осуществляли курс сталинской политики на ускоренное развитие страны как гарантии «нашего продвижения к социализму». Нас поражает сегодня огромный энтузиазм советских людей, высокий патриотизм, искренняя заинтересованность в успехе социалистического строительства, вера в мудрость политики Сталина. И это вопреки ошибкам, нарушениям принципов социализма! Каждый шаг вперед был оплачен дорогой ценой: настолько дорогой, что следы ее до сих пор дают себя знать и еще долго не исчезнут.
1. Концепция социализма В.И. Ленина
1.1 Гуманистическое содержание ленинской концепции социализма Взгляды В. И. Ленина на социализм и пути его созидания многогранны и динамичны. Они развивались в со­ответствии с ходом самих общественных процессов в России и во всем мире, давали ответы на новые вопросы, выдвигавшиеся жизнью перед партией больше­виков. Особенно интенсивно происходило это развитие после Октябрьской революции, на основе обобщения опыта первых лет строительства социалистического общества. В последних письмах и статьях В. И. Ленина сформулирован ряд принципиально новых идей, оз­начающих «коренную перемену всей точки зрения нашей на социализм»[1]. Конечно, если бы Ленин продолжал жить и работать дальше, он внес бы еще не одну перемену в свои и наши представления о социализме. Его концепция по самой своей природе была и осталась принципиаль­но открытой новым подходам и решениям, отвечаю­щим новым запросам жизни. Поэтому верное к ней отношение, соответствующее ее собственным принци­пам, состоит в том, чтобы выделить в ней глубинное содержание, которое может служить стратегическим ориентиром при анализе проблем современного этапа истории. Такое глубинное содержание, подлинное ее основание и составляют идеи гуманизма. Вскрыв глубинные Противоречия реализации идей гуманизма в условиях капитализма, К. Маркс уже в «Экономическо-философских рукописях 1844 года» обосновал необходимость социа­лизма и коммунизма как общества реального гума­низма. Реальность гуманизма, утверждаемого новой исторической силой - рабочим классом в союзе с кре­стьянством и другими слоями трудящихся, обеспечива­ется комплексом революционных преобразований общества. Они охватывают все основные сферы обще­ственной жизни: экономическую - экспроприация ча­стной и утверждение различных форм общественной собственности на основные средства производства; со­циальную - упразднение антагонистических классов, а затем и классов вообще, утверждение свободной ассоциации трудящихся как основной ячейки общества; политическую - ликвидация политического господства эксплуататоров, установление власти самих трудя­щихся (первоначально в виде диктатуры пролетариа­та), развитие общественного самоуправления вплоть до отмирания государства; духовную - преодоление фетишистских и других превращенных форм сознания, духовное раскрепощение каждого, развитие научного мировоззрения. Совокупность этих преобразований не самоцель, а средство для достижения главной цели: освобождения трудящихся, каждого гражданина от любых форм экс­плуатации, политического или духовного угнетения; утверждения таких общественных отношений, которые открывают простор осуществлению внутренней потреб­ности человека в саморазвитии, в свободе как высшей ценности человеческой жизни. « .Свободное развитие каждого является условием свободного развития всех»[2] - фундаментальный принцип реального гума­низма, сформулированный основоположниками мар­ксизма в «Манифесте Коммунистической партии». В каких формах, через какие этапы будет совер­шаться самоосвобождение человека, упразднение его отчуждения? Уже в 1844 г., сопоставляя историю ре­ального отчуждения с историей коммунистических идей как теоретических представлений о его снятии, Маркс обнаружил закономерность: снятие отчуждения проходит тот же путь, что и отчуждение. Исторически первоначальная, ранняя его форма - лишь отрицание частной собственности как объективного содержания отчуждения, то есть грубый коммунизм, утверждаю­щий всеобщность труда и равенство заработной пла­ты, но отрицающий вместе с частной собственностью и личность человека. В следующей, более зрелой фор­ме коммунизм предстает как возвращение человеку субъективных сторон его жизни, прежде всего поли­тических: это коммунизм в его демократической или деспотической политической форме; впоследствии го­сударство вообще подлежит упразднению. В высшей же форме коммунизм означает преодоление как объ­ективных, так и субъективных проявлений частной соб­ственности, всестороннее присвоение человеком своей человеческой сущности, включая духовное ее содержа­ние. На этой основе формируется качественно новый тип общества, уже не нуждающийся в отрицании от­чуждения и потому представляющий собой непосред­ственное самоутверждение человека как высшей цен­ности и самоцели развития[3].
Представление о коммунизме как о реальном, практическом гуманизме Маркс сохранял и углублял в ходе всей своей дальнейшей творческой деятельно­сти. В экономических рукописях 1857 - 1859 гг. он так охарактеризовал три крупные формы общества, или три ступени исторического прогресса: первая сту­пень - это отношения личной зависимости между людьми (патриархальный, античный и феодальный строй); вторая ступень - личная независимость, осно­ванная на вещной зависимости (капитализм); третья ступень - «свободная индивидуальность, основанная на универсальном развитии индивидов и на превраще­нии их коллективной, общественной производительно­сти в их общественное достояние»[4], то есть комму­низм.
Уже в ранних своих произведениях В. И. Ленин выступает как последовательный марксист, глубоко и творчески воспринявший все основные положения на­учного социализма, гуманистическое его содержание. Исходным стал для Ленина фундаментальный вывод марксизма о всемирно-исторической миссии пролетариата как единственного в истории класса, который призван осуществить революцию не для того, чтобы закрепить свое господство и стать новым господствую­щим классом, а для того, чтобы упразднить все классы и тем самым освободить от эксплуатации и угнетения все трудящееся человечество, создать новое, бесклассовое общество. Следовательно, классовый интерес пролетариата есть неэгоистический, а общий интерес всего угнетенного и страдающего человечества. Этот научно обоснованный гуманизм марксизма Владимир Ильич впитал с юношеских лет и остался верен ему до конца жизни. Конкретным выражением социалистического гума­низма служат принципы социальной свободы, равен­ства, справедливости, всестороннего развития личности. Объективную предпосылку их реализации состав­ляет, как писал Ленин в проекте Программы РСДРП (1902 г.), «социальная революция, т. е. уничтожение частной собственности на средства производства, пере­ход их в общественную собственность и замена капи­талистического производства товаров социалистиче­ской организацией производства продуктов за счет всего общества, для обеспечения полного благосостоя­ния и свободного всестороннего развития всех его членов»[5]. Здесь отчетливо выражена гуманистическая направленность предстоящей социалистической революции. Условием свободного развития всех служит освобождение каждого от эксплуатации, достигаемое установлением общественной собственности на средства производства. Ленин разделял и реалистический вывод Маркса, что социализм как первая, низшая фаза коммунизма еще не обеспечивает подлинной социальной справедливости и равенства: распределение по труду означает применение одинакового масштаба к неодинаковым людям, вследствие чего различия в богатстве здесь останутся, и различия несправедливые.
1.2 Социализм – живое творчество самих масс Возникновение социализма, его дальнейшее развитие есть процесс самостоятельного творчества десятков и сотен миллионов людей, кото­рые руководствуются не придуманными для них тео­риями, а своими собственными интересами. «Живое творчество масс - вот основной - фактор новой обще­ственности . - говорил; В. И. Ленин в 10-й из тех дней, которые потрясли мир. - Социализм не создается по указам сверху. Его духу чужд казенно-бюрократиче­ский автоматизм; социализм живой, творческий, есть создание самих народных масс»[6]. В глубоком пони­мании народной природы социализма и в самоотвер­женной борьбе за свободное ее раскрытие и заключен подлинный ленинский гуманизм. «Широкое, поистине массовое создание возможно­сти проявлять предприимчивость, соревнование, сме­лый почин является только теперь .- писал Ленин через два месяца после Октября. - Впервые после столетий труда на чужих, подневольной работы на эксплуататоров является возможность работы на себя, и при­том работы, опирающейся на все завоевания новейшей техники и культуры»[7]. «Великим почином» назвал он первые коммунистические субботники. Но эти ростки нового, социалистического и коммунистического отно­шения к труду могли развиваться лишь при наличии таких условий, как гласность, учет и контроль резуль­татов, их сравнимость, а главное - обеспечение раз­нообразия как ручательства жизненности нового, пре­сечения всякого шаблонизирования и единообразия, идущих сверху. В. И Ленин пристально вглядывался в жизнь, в революционный опыт масс в поисках тех «кирпичиков», из которых начинает складываться социализм. Верный принципам научности, он подвергал критиче­скому анализу сам этот опыт - как недооценку, так и переоценку его «социалистичности», проявлявшиеся порой и в массах, и среди теоретиков. Через полгода после Октября, в условиях «пере­дышки», достигнутой благодаря Брестскому миру, В. И. Ленин работал над статьей «Очередные задачи Советской власти». В это время в стране развертыва­лась «кавалерийская атака» на капитал - национализация промышленных предприятий, экспроприация ка­питалистов. Но революционер Ленин не подхлестывает эту атаку, а сдерживает темпы наступления. Почему? Да потому, что национализация далеко не тождественна реальному обобществлению производства, а до­пустить значительный ее отрыв от экономической ре­альности опасно. В настоящих условиях, подчеркивал Ленин, главная трудность - «осуществить строжайший и повсеместный учет и контроль производства и распределения продуктов, повысить производительность труда, обоб­ществить производство на деле»[8]. В этих словах сжато выражена концепция реального социализма, выра­ботанная к весне 1918 г. Продолжая мысль о роли уче­та и контроля, сформулированную еще в «Государстве и революции», Ленин использует ее для ответа на са­мый важный, практически вставший вопрос: что зна­чит обобществить производство на деле? Но, разумеется, не просто использует ее как готовую, а детали­зирует на новом жизненном материале. В сфере самого производства обобществление означает повседневный учет и контроль со стороны рабочих на всех предприятиях - национализированных и частных. «Веди аккуратно и добросовестно счет денег, хозяйничай экономно, не лодырничай, не воруй, соблюдай строжайшую дисциплину в труде»[9] - эти простые требования должны проводиться в жизнь и массой трудящихся, и Советской властью, ее законами и методами. Для повышения производительности труда следует использовать все, что есть научного и прогрессивного у буржуазии (например, в системе Тейлора), и энергично использовать новые возможности, открываемые социализмом, прежде всего организовать соревнование между рабочими, предприятиями, коммунами. По отношению же к сохраняющейся буржуазии Ленин считает необходимым заменить разовые контрибуции постоянным и правильно взимаемым по имущественным и подоходным налогом. Пройдет немного времени, и, анализируя новый опыт, он будет говорить уже о переходе от рабочего контроля к рабо­чему управлению промышленностью, при активном участии профессиональных союзов как школы воспитания масс, под контролем Советов как органов власти. Встанет вопрос и об общегосударственном плане развития народного хозяйства, первым образцом которого явится план ГОЭЛРО.
В сфере распределения продуктов обобществление означает создание сети потребительных обществ, кооперативов. В первоначальном варианте статьи «Очередные задачи Советской власти» Ленин отмечает, что в условиях пролетарского государства в корне меняется положение кооперативов, и делает вывод исключительной значимости: «Кооператив, если он охваты­вает все общество, в котором социализирована земля и национализированы фабрики и заводы, есть социализм»[10]. Идея единого, общегосударственного потребительского кооператива и даже единых территориальных кооперативов встретила сопротивление со стороны самих кооператоров (буржуазных и рабочих) и на­шла компромиссное выражение в декрете, утвержден­ном в апреле 1918 г. По мнению Ленина, одним из критериев работы Советов теперь становится степень охвата населения сетью потребительских кооперати­вов.
Наконец, общим условием свободного творчества масс в период перехода от капитализма к социализму является «железная рука» диктатуры пролетариата: прочные формы повседневной дисциплины, беспрекословное повиновение масс единой воле руководителей трудового процесса. Это, однако, не исключает, а предполагает «митинговый демократизм» масс вне рабоче­го времени, дальнейшее развитие Советов как высшей формы демократизма с целью поголовного привлечения бедноты к практическому участию в управлении. Ленин подчеркивает: «Чем решительнее мы должны стоять теперь за беспощадно твердую власть, за диктатуру отдельных лиц для определенных процессов работы, в определенные моменты чисто исполнительских функций, тем разнообразнее должны быть формы и способы контроля снизу, чтобы парализовать всякую тень возможности извращения Советской власти, чтобы вырывать повторно и неус­танно сорную траву бюрократизма»[11]. Таким образом, уже на начальном этапе револю­ции В. И. Ленин разрабатывал концепцию строительства социализма как живого творчества самих масс, которое постепенно, в течение сравнительно длитель­ного периода вытесняет капиталистические уклады жизни социалистическим. Вождь ориентировал партию, Советскую власть на постепенный переход к но­вому общественному строю. Но при этом Ленин способствовал утверждению однопартийной политической системы, стремившейся подчинить себе многоукладную экономику огромной страны. РКП (б) оказалась одна против всех полити­ческих партий и течений России. Начавшееся с весны 1918 г. их контрнаступление сорвало политику мирного постепенного строительства социализма. Гражданская война и интервенция стран Антанты на два с лишним года ввергли страну в новую военную драму и стоили народам России новых сотен тысяч жертв. В этой обстановке партия и государство стали проводить поли­тику «военного коммунизма», основу которой состав­ляли внеэкономические, военно-административные методы принуждения всех граждан к труду и нищенски уравнительное распределение среди городского населения продуктов, отбираемых у крестьян путем продовольственной разверстки, силою рабочих продотрядов и деревенских комитетов бедноты. В целом, согласно ленинской оценке, это была хотя и вынужденная, но глубоко ошибочная политика, противоречившая «тому, что мы раньше писали о переходе от капи­тализма к социализму .»[12]. К весне 1921 г. она поставила Советскую власть перед самым глубоким по­литическим кризисом - кризисом союза рабочих и крестьян. Осознав нависшую опасность, X съезд партии в марте 1921 г. принял по инициативе Ленина новую экономическую политику. Она означала, с одной стороны, возвращение к старой, осторожной и осмотрительной политике первого периода революции, а с другой — качественно новый подход к построению социализма в стране с преобладанием мелких производителей. По­следующая история показала, что нэп имел стратегическое значение для строительства социализма в нашей стране. Но его возможности были искажены и свернуты проводившейся Сталиным политикой насаждения административно-командной системы управления. В условиях современной перестройки партия вновь обратилась к творческому потенциалу нэпа, использует политическое и методологическое богатство его идей. Остановимся на одном из важнейших вопросов социалистического строительства, получавшем эффективное решение на путях нэпа.
1.3. Многообразие путей включения личных интересов в строительство социализма. Речь идет об эволюции взглядов В.И. Ленина от унификации к многообразию путей включения интересов трудящихся в процессы социалистического строительства. Накануне Октября в книге «Государство и революция» Ле­нин писал о социалистическом обществе как об одной фабрике с равенством труда и равенством оплаты[13]. В 1921 г., преодолевая негативный опыт «военного коммунизма», он выдвигает в центр внимания проб­лему новых, разнообразных форм соединения личных интересов трудящихся, прежде всего крестьян, с общими задачами социалистического строительства, решаемыми пролетарским государством. Во-первых, он безошибочно определил важнейшие составляющие этих интересов: избавиться от продразверстки, которая делала повышение эффективности крестьянского труда бессмысленным, особенно в мирное время, и иметь возможность в обмен на продо­вольствие получать в городе промышленные товары. Следующая задача гораздо сложнее: найти способы удовлетворения этих интересов. Это должны быть простые и понятные каждому крестьянину способы, взятые из повседневной жизни, а не придуманные теоретиками. Ленин предложил именно такие способы: 1) вместо продразверстки - твердый, заранее объявленный - продовольственный налог за использование земли (примерно вдвое меньше разверстки); 2) вместо централизованного распределения продуктов - свободный товарообмен и продуктообмен; 3) свободное производство товаров мелкой и кустарной промышленностью. Это означало полный демонтаж экономики «военного коммунизма», восстановление товарно-денежных отношений, элементов мелкобуржуазного и государственно - капиталистического производства. Предпринятые меры обеспечили восстановление и укрепление союза рабочих и крестьян. По мере осуществления нэпа выдвигалась новая задача - задача перехода крестьян, кустарей, других слоев мелкой буржуазии к новым, социалистическим порядкам. Как решать эту задачу, в какие реальные; не в кабинетах придуманные объединения вовлекать их, чтобы «всякий мелкий крестьянин» мог практически участвовать в построении социализма? Напряженно размышляя о перспективах социализма, Ленин в своих последних ста­тьях нашел принципиально новое решение этой исторической задачи: необходимо соединить нэповский прин­цип свободной торговли с кооперативным принципом, который в условиях Советской России является вполне социалистическим! Тем самым была найдена та степень соединения частных интересов различных слоев трудящихся с общими интересами социалистического государства, которая составляла камень преткновения для многих социалистов [14]. Исходное значение термина «кооперация» - сотрудничество работающих (от латинского слова соорегаtio). Конкретно-историческое содержание этого понятия включает производственно-технологические, экономические, организационные и собственно социальные (классовые, групповые) аспекты.
Прежде всего, кооперация выступает как форма организации труда, при которой то или иное число людей совместно участвует в одном и том же или в разных, но взаимосвязанных между собой процессах труда. При этом достигается экономия от совместного использования общих условий труда, а также «самый общественный контакт вызывает соревнование и своеобразное возбуждение жизненной энергии увеличивающее индивидуальную производительность отдельных лиц .»[15]. Если все занятые выполняют однородную работу, то налицо простая кооперация; сложная же кооперация основана на разделении труда и обеспечи­вает наиболее высокий рост его производительности.
Кооперативный характер организации труда - объективная потребность любого совместного труда. В этом смысле кооперация возникает уже в глубокой древности и существует во всех общественно-экономических формациях, неся в себе тенденцию возрастания общественного характера труда. А в условиях машинного производства она становится технической необходимостью, определяемой природой самих средств труда, при этом обнаруживая удивительную способность адаптироваться к различной социально-экономической среде. Как отмечает Маркс, на начальных ступенях человеческой культуры кооперация покоилась на общей собственности на условия производства и неразрывной связи индивида с родом или общиной. В античном мире и в средние века - на отношениях непосредственного господства и подчинения, чаще всего на рабстве. В новое время она составила исторически и логически исходный пункт капиталистического производства [16]. С другой стороны, кооперативный характер труда порождает у работников, достаточно развитых как индивиды, юридически и экономически свободных и в то же время занятых совместным трудом, потребность в совместной, групповой собственности. В ответ на эту потребность и возникает одновременно с капитализмом новая социально-экономическая форма бытия кооперации - кооператив как объединение людей, основанное на групповой собственности его членов, используемой для совместного производства и сбыта продукции, закупки и потребления товаров, услуг и т. д. Характерно, однако, что отношения, складывающиеся внутри кооперации как социально-групповой общности, в условиях капитализма не образуют какого-то особого исторического типа, а воспроизводят тот тип отношений, который присущ окружающей их социальной среде, обществу в целом, то есть капиталистические отношения. «Подобно тому, как повысившаяся благодаря кооперации общественная производительная сила труда представляется производительной силой капитала,— так и сама кооперация представляется специфической формой капиталистического процесса производства .» [17] Но уже, как называл их В. И. Ленин, «старые кооператоры» из числа социалистов-утопистов осмыслили не идентичность, более того, прямую противоположность принципов, лежащих в основе, с одной стороны, капиталистического предприятия, а с другой - кооперации как социально-групповой общности. Добровольное объединение людей в ассоциации (фаланстеры Фурье, общины Оуэна и др.) на основе использования общей, групповой собственности представлялось до­статочным, чтобы освободить их совместный труд от эксплуатации и сделать всю их жизнь счастливой. В кооперативном принципе был угадан основной принцип соединения индивидуальных и общих интересов в грядущем социалистическом обществе. Однако способ утверждения этого принципа в качестве всеобщего, предложенный «старыми кооператорами», оказался утопичным. Они мечтали о том, что социалистические кооперативы мирным путем, лишь силой примера преобразуют капиталистическое общество. Эти мечтания марксисты всегда называли смешными фантазиями, наносящими политический вред рево­люционной борьбе пролетариата. Как показал Ленин в борьбе с общинными и артельными иллюзиями на­родников, в условиях капиталистически развивающейся России даже семейная кооперация является «основанием капиталистической кооперации»[18]. 2. КОНЦЕПЦИИ ПОСТРОЕНИЯ СОЦИАЛИЗМА ПО И. СТАЛИНУ 2.1 Поворот от Ленинской концепции Опыт первых пяти лет Советской власти выявил как исторические достижения, так и опасные проблемы, препятствовавшие построению общества реального гуманизма. Уже будучи тяжело больным, в конце 1922 - начале 1923г. В. И. Ленин в своих последних письмах и статьях, известных как его политическое завещание, сформулировал ряд принципиально новых положений и выводов, направленных на достижение гуманистических целей социализма. Стержневым, волновавшим Ленина всегда, но особенно на этом драматическом этапе подведения итогов жизни был вопрос о роли и месте человека в созидании нового общества. Перед своим мысленным взором Владимир Ильич удерживает оба полюса этого архисложного вопроса: с одной стороны, интересы простых людей - миллионов рабочих и крестьян (именно на их соединение с общими интересами направлен ленинский кооперативный принцип), а с другой - личные качества политических; лидеров страны, сохранение и упрочение влияния тонкого слоя закаленных большевиков на судьбы социализма в России. Оба полюса неотделимы друг от друга, их связь проходит через культуру, уровень цивилизованности населения, особенности переживаемых им исторических процессов. Наша революция совершилась, нарушив обычный исторический порядок: она началась без необходимых предпосылок цивилизованности, культуры, но зато создала такие политические предпосылки, как изгнание помещиков и капиталистов. Теперь предстояло приступить к культурной революции, без которой не­возможно ни кооперирование населения, ни радикальное преодоление бюрократизма в управлении. Проблема бюрократизма крайне беспокоила Ленина, потому что она непрерывно нарастала и обострялась вопреки предпринимавшимся для ее решения мерам. На это Ленин обратил внимание уже весной 1921 г. В первые полгода после революции, писал он тогда, мы еще не ощущали бюрократизма. Но через год, в новой Программе партии говорится о «частичном возрождении бюрократизма внутри советского строя». Еще через два года это зло стало гораздо более грозным, специально обсуждается на VIII съезде Советов (декабрь 1920 г.) и на X съезде партии (март 1921 г.). Экономический корень бюрократизма у нас - «раздробленность, распыленность мелкого производителя, его нищета, некультурность, бездорожье, неграмотность, отсутствие оборота между земледелием и промышленностью, отсутствие связи и взаимодействия между ними»[19]. И теперь, в начале 1923 г., немало рассуждая о пролетарской культуре, мы еще не только не овладели настоящей буржуазной культурой, в том числе культурой управления, но, указывал Ленин, даже не избавились от «особенно махровых типов культур добуржуазного порядка, т. е. культур чиновничьей, или крепостнической и т. п.»[20]. Их-то и необходимо преодолеть в первую очередь. Перестраивать возникший после с революции государственный аппарат и создавать на его месте качественно новый можно, лишь опираясь на научную теорию организации и управления, используя при этом все прогрессивное, что имеется в буржуазной теории, и соединяя учебную работу с практической. Это должен быть небольшой по численности, максимально экономный аппарат, свободный от излишеств, которых в нем так много осталось от царской России, от ее бюрократическо-капиталистического аппарата. Лучше пусть будет наш государственный аппарат числом поменьше, да качеством повыше - такова главная мысль В. И. Ленина в статье «Лучше меньше, да лучше».
Как этого достичь? Ведь даже специально созданный Наркомат рабоче-крестьянской инспекции (Рабкрин, которым до 1922 г. руководил Сталин), по словам Ленина, выродился в худшее из учреждений, где люди лишь суетятся над улучшением госаппарата, создавая видимость работы. Стратегическое направление всей работы - демократизация состава и методов функционирования аппарата и самих высших партийных органов - Центрального Комитета и Центральной контрольной ко­миссии, обеспечение новых их связей «с действительно широкими массами через посредство лучших из наших рабочих и крестьян»[21]. С этой целью Ленин предложил значительно расширить их состав за счет тех рабочих и крестьян, которые относятся к рядовым, а не к тем, кто уже вошел в этот аппарат, впитал те его традиции и предубеждения, с которыми как раз и следует бороться. Сверх того, следовало на определенных условиях соединить ЦКК с основной частью реорганизованного Рабкрина, а пленумы расширенного ЦК проводить при участии ЦКК, тем самым превратив их в высшие партийные конференции.
Такое расширение состава партийных органов, укрепление их взаимодействия между собой и с широкими массами позволило бы, по замыслу Ленина, решить и наиболее волновавший его вопрос о предотвращении раскола в Политбюро ЦК, прежде всего между Сталиным и Троцким. Ленин видел, что многие политические лидеры страны обладают не только достоинствами, но и негативными личными качествами - каждый своими. В частности, совершенно нетерпимыми он считал нравственные пороки, проявившиеся у Сталина в должности генерального секретаря ЦК партии: грубость, невнимательность к товарищам, капризность, властолюбие. Эти черты свидетельствуют об отсутствии такого необходимого политическому лидеру качества, как гуманизм, гуманное отношение к людям, «ближним» и «дальним». Предложенная В. И. Лениным программа «перемен в нашем политическом строе» после смерти вождя не была должным образом учтена и осталась почти не реализована. Вопреки его предложению Сталин был сохранен на посту генсека. Центральный Комитет партии не обрел той устойчивости, которая стала бы гарантией от раскола, от чрезмерной концентрации вла­сти в руках одного человека. Ход социалистического строительства получил отнюдь не необходимый драматизм, даже трагизм. Под возраставшим давлением Сталина, стремившегося к утверждению своей абсолютной личной власти, были совершены принципиальные отступления от ленинской концепции социализма, деформации процесса его строительства и самой его сути, стало возможным множество преступных акций. Сталин любил подчеркивать свою верность идеям Ленина. Но в действительности он сознательно или невольно отступал от них, схематически спрямлял их жизненную диалектику, нередко переворачивал их социально - гуманистическое содержание. Это проявилось уже на XII съезде партии (апрель 1923 г.), где Сталин впервые выступил как Генеральный секретарь ЦК, а Ленин был прикован болезнью к постели. По Ленину, партия - авангард класса в том смысле, что она наиболее глубоко и точно выражает собственные коренные интересы этого класса, возглавляет его борьбу за их реализацию. Для Сталина партия - тоже авангард класса, но в ином смысле: класс - это «армия», которую партия «находит», от которой она зависит, но которой она должна овладеть, руководить; для этого «необходимо, чтобы партия облегалась широкой сетью беспартийных массовых аппаратов, являющихся щупальцами в руках партии, при помощи которых она передает свою волю рабочему классу, а рабочий класс из распыленной массы превращается в армию партии» [22]. Профсоюзы, кооперативы, союзы молодежи, делегатские собрания работниц, совпартшколы и комуниверситеты, армия - все это лишь «аппараты» партии, «приводные ремни», соединяющие ее с классом. А рабочий класс с помощью государственного аппарата соединяется с более массовым классом, крестьянством. В госаппарате и в других массовых аппаратах партия должна поставить на важнейшие посты людей, умеющих понимать ее директивы, принимать их «как свои родные» и проводить их в жизнь. Тогда политика обретет смысл, перестанет быть «маханием руками» и «мы добьемся того, для чего мы ввели так называемый нэп .»[23]. Как видим, если, по Ленину, партия должна правильно выражать то, что народ сознает, то, по Сталину, народ должен неукоснительно воплощать волю партии; партийные кадры служат проводниками этой воли с помощью «щупальцев» - аппаратов и в этом смысле «решают все». Тем самым ленинская концепция строительства социализма как живого творчества самих масс заменяется политикой созидания социализма массами, действующими лишь по указаниям верху, под постоянным контролем «кадров», быстро превращавшихся в специфический слой бюрократии. На том же XII съезде Сталин узаконил новый ме­ханизм подбора и расстановки кадров. При Секретариате ЦК имелся малозначительный орган по учету и распределению основных партийных работников - учраспред. До сих пор он занимался преимущественно кассовыми мобилизациями коммунистов по заданиям ЦК. Теперь Сталин предложил значительно изменить функции учраспреда, охватив его деятельностью «все без исключения отрасли управления и весь промышленный комсостав», расширив при этом сам «аппарат учраспреда как в центре, так и на местах .»[24]. Учраспред становился аппаратом аппаратов, от которого за­висит продвижение новых кадров. Этот инструмент партийного руководства приобрел огромное практическое значение в условиях разбуха­ния партии, численность которой всего за два года (1924 - 1925) возросла 472 тыс. до 1 млн. 88 тыс., что способствовало создании в ней социальной опоры для политических амбиций Сталина и его окружения[25]. Сталин взял под свой личный контроль работу учраспреда, преобразованного затем в орграспред. И через несколько лет значительный слой новых партийных, советских и хозяйственных кадров был обязан своим назначением лично ему[26]. Преданность себе этого слоя Сталин имел возможность проверить в деле: при вос­становлении чрезвычайных мер («чрезвычайщины») по решению продовольственного вопроса и при взвин­чивании темпов индустриализации. То и другое укреп­ляло его позиции в борьбе за абсолютную личную власть в партии и государстве.
2.2. Воззрения И.В. Сталина на социализм Сталина ни в коем случае нельзя считать сторонником марксисткой версии социализма. Ему, как государственнику, не могли импонировать идеи Маркса-Энгельса об отмирании государств и наций. Ещё в 1929 году он заявил, что строительство социализма не только не ликвидирует национальные культуры, но, напротив, укрепляет их. Сталин выступал против марксистского положения об отмирании наций при коммунизме. В работе «Марксизм и вопросы языкознания» (1950 год) он утверждал, что нация и национальный язык являются элементами высшего значения и не могут быть включены в систему классового анализа, созданную марксизмом. Они стоят над классами и не подчиняются диалектическими изменениям, которые являются следствием борьбы классов. Более того, именно нация сохраняет общество, раздираемое классовой борьбой. Лишь благодаря нации «классовый бой, каким бы острым он не был, не приводит к распаду общества». Нация и язык связывают в одно целое поколения прошлого, настоящего и будущего. Поэтому они переживут классы и благополучно сохранятся в «бесклассовом обществе».
В своих трудах и публичных выступлениях Сталин неоднократно, пусть и в завуалированной форме, полемизировал с «классиками» - Марксом и Энгельсом. Особенно критически он относился к Энгельсу, который наиболее радикально утверждал неизбежность отмирания государства по мере строительства социализма. В работе «Вопросы ленинизма» (1923 год) Сталин утверждал, что данная формула Энгельса правильна, но не абсолютно. Она применима лишь для того периода, когда социализм победит в большинстве стран мира. А если учесть, что Сталин вовсе не хотел победы социализма на Западе, то признание им правоты Энгельса носит безусловно формальный характер.
Сталина нельзя причислить к сторонникам коммунизма, ибо коммунизм, как явствует уже из самого названия, предполагает создание коммуны - полностью самоуправляющегося общества. В работе «Экономические проблемы социализма» (1952 год) Сталин признавал возможность построения коммунизма даже во враждебном капиталистическом окружении. То есть, согласно его представлениям, «коммунизм» вполне сочетается с сильным государством, противостоящим серьезному геополитическому противнику. Само собой, такой «коммунизм» не имеет ничего общего с коммунизмом Маркса, Энгельса и Ленина. Выступая с Отчетным докладом на XVIII съезде ВКП (б) (1939 год) вождь партии большевиков открыто объявил, что высказывания Энгельса и Ленина по поводу отмирания государства не имеют практически никакого отношения к Советскому Союзу. Он заметил «отсутствие полной ясности среди наших товарищей в некоторых вопросах теории, имеющих серьезное практическое значение, наличие некоторой неразберихи в этих вопросах. Я имею ввиду вопрос о государстве вообще, особенно о нашем социалистическом государстве». Сталин полемизировал с ортодоксальными марксистами, утверждающими, что отсутствие эксплуататорских и враждебных классов должно неминуемо сопровождаться и отмиранием государства. По его мнению, Маркс и Энгельс лишь заложили краеугольный камень теории о государстве, которую надо было двигать дальше. Кроме того, Сталиным «кощунственно» были замечены просчеты «классиков»: «…Энгельс совершенно отвлекается от того фактора, как международные условия, международная обстановка». Этот фактор, согласно Сталину, и был главным препятствием на пути отмирания государственной организации. Бывший югославский руководитель Милован Джилас вспоминает о том, как в беседе с ним Сталин отозвался о Марксе и Энгельсе: «Да, они без сомнения, основоположники. Но у них есть недостатки. Не следует забывать, что на Маркса и Энгельса слишком сильно влияла немецкая классическая философия». В 1951 году, во время дискуссии по вопросу издания учебника экономики, Сталин, обрушил, пожалуй, наиболее резкую критику на сторонников марксистского подхода к государству: «В учебнике использована схема Энгельса о дикости и варварстве. Это абсолютно ничего не дает. Чепуха какая-то! Энгельс здесь не хотел расходиться с Морганом, который тогда приближался к материализму. Но это дело Энгельса. А мы тут при чем? Скажут, что мы плохие марксисты, если не по Энгельсу излагаем вопрос? Ничего подобного!» Свой подход к теории государства Сталин пытался сообщить и другим советским идеологам и обществоведам. И надо сказать – довольно удачно. Историки А. Данилов и А. Пыжиков, авторы замечательной монографии «Рождение сверхдержавы. СССР в первые послевоенные годы», изучая послевоенную научную периодику, заметили: «На ее страницах значительно реже упоминалось о руководящей и направляющей роли коммунистической партии, а приоритеты были явно смещены в пользу государства как решающей силы, способной направлять все развитие советской державы». Сталин вовсе не был одержим утопической мечтой создать еще не бывалое общество. На первых своих порах «русская» революция ставила перед собой совершенно нереальные цели трансформации общества в коммуну, которая подменит собой государство (точнее отменит его,) и в которой окажутся стерты различия между нациями, классами, городом и селом. Понятно, что такая цель Сталина не устраивала. Он не стремился создать нечто принципиально новое, но хотел продолжить то, что происходило уже в дореволюционной России. Ведь там уже полным ходом шли такие процессы, как обобществление (посредством огосударствления) промышленности и кооперация крестьянства. Государственный сектор в России был силен как ни в какой иной промышленной стране. И это при том, что российская буржуазия, в отличие от западной, не имела политической власти. Около половины крестьянства было задействовано в кооперативах. Некоторые сферы хозяйства целиком находились в руках крестьян-кооператоров. Например, экспорт масла. В царской России уже существовал сильный социалистический уклад. Ростки социализма пробивались вверх. Но, к сожалению, правящая элита оказалась не в состоянии дать им полный простор, осуществив реформаторскую революцию «сверху». В результате, в стране произошла революция «снизу», которая смела совершенно чуждый России капитализм. И когда эта революция переболела нигилизмом, Сталин немедленно возобновил прежние процессы. Он объединил сильную государственную власть с плановой экономикой и производственной кооперацией крестьянства. Конечно, это прошло не так гладко, как могло пройти в царской России. Однако государственный социализм был построен. талин не желал экспериментировать с обществом, он использовал уже готовые технологии, но только делал это на новом уровне и более жестко. Все это произошло потому, что вождь ставил на первый план не интересы общества, а цели государства, которое, в конечном итоге, решает общественные проблемы. (Правда, оно это делает во вторую очередь, но такова неизбежная плата за безопасность страны, находящейся в сложнейших внешнеполитических условиях. А также – за жесткий правопорядок и твердую мораль). Само общество – весьма подвижная среда, что обусловлено его, по преимуществу, экономической природой. Производственные силы всегда растут наиболее быстро, поэтому связанные с ними классы и группы весьма склонны к разным изменениям, трансформациям. Напротив, государство, понимаемое здесь как аппарат управления, подавления и обороны более неподвижно, осторожно и консервативно. И это не случайно, ведь его функции, по преимуществу, защитные, сберегающие. Любопытно, что в 20-е годы, когда страна еще не оправилась от троцкистского и ленинского нигилизма, было отменено преподавание истории нашей страны. Вместо этого преподавали историю социальных движений. Это в высшей степени показательно. Интерес науки был направлен на социальную пластику, предоставляющую возможность весьма динамичных изменений. Напротив, при Сталине больше интересовались государственной статикой, что и обусловило, во многом, реабилитацию истории России. Надо сказать, что ни социализм, ни государство не являлись для Сталина какими-то высшими целями. Он рассматривал их в качестве инструментов, которые должны были обеспечить главное – национальную независимость. Димитров в своих дневниках вспоминает, что вождь ставил вопрос именно так – «через социальное освобождение к национальной независимости».
Социализм должен был окончательно покончить с эксплуатацией внутри нации, сделать ее монолитной и единой перед всеми возможными внешними вызовами. Кроме того, социализм ликвидировал стихийность в экономической жизни, делал возможным планомерное развитие народного хозяйства. На встрече с авторским коллективом нового учебника политэкономии, состоявшейся 29 января 1941 года, Сталин сказал: «Первая задача состоит в том, чтобы обеспечить самостоятельность народного хозяйства страны от капиталистического окружения, чтобы хозяйство не превратилось в придаток капиталистических стран. Если бы у нас не было планирующего центра, обеспечивающего самостоятельность народного хозяйства, промышленность развивалась бы совсем иным путем, все начиналось бы с легкой промышленности, а не с тяжелой промышленности. Мы же перевернули законы капиталистического хозяйства, поставили их с ног на голову, вернее с головы на ноги… На первых порах приходится не считаться с принципом рентабельности предприятий. Дело рентабельности подчинено у нас строительству, прежде всего, тяжелой промышленности».
Как видим, вождь ставил перед экономикой сугубо политическую задачу. Рентабельность, прибыль, выгода – все это отходило на второй план, подчиняясь соображениям национально-государственной самостоятельности. Отныне стихийность экономического развития, слепое, можно даже сказать инстинктивное наращивание производительных сил сменялись волевым руководством всеми хозяйственными процессами. Казалось бы незыблемые объективные законы, торжествующие при рынке, преодолевались субъективной волей государственников. И во всем этом было очень мало от марксизма. Марксисты стремились достигнуть небывалого уровня развития производительных сил, Сталин же стремился соотнести их развитие с политическим суверенитетом нации.
2.3. Практическое построение социализма И.В. Сталиным Нельзя забывать о том, что Сталин несет ответственность за некоторые серьезные «перегибы» социалистического строительства. Так, он не сумел (а в ряде случаев и не хотел) предотвратить ужасающие злоупотребления, допущенные в ходе коллективизации. После неоднократных пересмотров в сторону повышения задач «оптимальный вариант» первого пятилетнего плана был утвержден. Великие стройки, начатые в 1927-1928 гг.- Днепрогэс, Турксиб, Сталинградский тракторный и др. -должны были быть завершены в 1930 году. Планировалось строительство более чем 1200 заводов. Приоритет отдавался тяжелой промышленности, она получала 78% всех капиталовложений. Вначале 1930 г. плановые показатели были еще пересмотрены и увеличены. XVI съезд партии одобрил действия сторонников ускорения темпов социалистического строительства (пятилетку - в четыре года!). Усилия, направленные на осуществление индустриализации, преподносились как настоящая революция: .«воина классов», «культурная революция». С одной стороны, осуществлялась ликвидация старых кадров и специалистов, с другой сторон предпринимались усилия по выдвижению «новой технической интеллигенции», поддерживавшей радикальные перемены. В 1928-1931 гг. была развернута широкая кампания против «буржуазных специалистов», начало которой положило «шахтинское дело». За четыре года, общее число (по подсчетам Н. Борта) взятых под контроль служащих составило 1256 тыс. человек. 138 тыс. из них (11%) были отстранены от выполнения служебных обязанностей (23 тыс. из числа отстраненных были причислены к «первой категории» - враги советской власти) и лишены гражданских прав. Зимой 1932-1933 гг. новая чистка отстранила от службы еще около 153 тыс. служащих. Одновременно с ведением борьбы против старых кадров качалась широкая кампания по выдвижению на ответственные посты рабочих-коммунистов и формированию в кратчайший срок новой, «красной» технической интеллигенции. Общее число рабочих, выдвинутых таким способом в годы первой пятилетки достигло 1-го млн. человек. Студенты и .учащиеся технических училищ представляли собой будущую «народную интеллигенцию», пришедшую впоследствии, к концу ЗО-х годов, на смену уничтоженным во время чист «буржуазным специалистам». В обществе насаждались дисциплина, законопослушание патриотизм. Сталин руководствовался честолюбивым замыслом построить социализм любыми путями, средствами и ценой. И следует признать, что сталинский замысел находил отклик у немалой части трудящихся масс, захваченных «революционной нетерпимостью», своеобразным революционным романтизмом, породившим у них веру в то, что старый мир будет разрушен и «социализм можно построить завтра».Во имя такого «завтра» и шли трудящиеся на неимоверные лишения, совершали трудовые подвиги. И хотя первый пятилетний план в его «оптимальном варианте» не был выполнен, рост производства тяжелой промышленности, оборудования, добычи сырья и производен электроэнергии был весьма значительным. Индустриализация проводилась экстенсивными методами, с огромными издержками. Она сопровождалась высокой инфляцией, что вело к снижению покупательной способности рабочих. В ущерб уровню жизни были произведены огромные капиталовложения в промышленность. Была введена новая система оплаты труда- сдельная, которая, как считал Маркс, представляла собой самую примитивную форму капиталистической эксплуатации. Страна вошла в перманентное состояние всеобщей мобилизации н напряжения. Административно-командная система заменила собой законы рыночной экономики. Шел «отчаянный штурм» с помощью «военно-коммунистических методов». Введение карточек представлялось как степень на пути к социализму. Второй пятилетний план был более ориентирован на человека труда, он уделял больше внимания. нуждам населения, замеченные показатели были более умеренными, ближе к реальности, а потому казались более выполнимыми, чем показатели первого пятилетнего плана. И действительно, в промышленности к 31, марта 1937 г. плановое задание пятилетки было выполнено на 102%. В легкой промышленности, как и в первой пятилетке, процент выполнения колебался от 40 до 85%. В сельском хозяйстве результаты также оставляли желать лучшего. Производство животноводческой продукции достигло лишь уровня 1913 года. Наиболее весомые показатели были в росте производительности труда (64%). В годы третьей пятилетки производительность труда (6% в год) росла более низкими темпами, несмотря на многочисленные репрессивные меры, направленные на укрепление дисциплины. Целью третьей пятилетки было: догнать и перегнать по уровню производства на душу населения развитые капиталистические страны, не уменьшая при этом расходов на вооружение. И эти цели, эти планы также не были выполнены. Тем не менее официально утверждалось, что в СССР в основном построено социалистическое общество. В стране произошли огромные изменения. По объему промышленного производства СССР вышел на первое место в Европе и второе в мире. Это был действительно трудовой подвиг советских людей. Они внесли огромный вклад в развитие страны, превращение ее в самостоятельное н независимое государство. .Изменился социальный состав населения. К концу второй пятилетки почти полностью была ликвидирована неграмотность. Одновременно у советских людей была искренняя вера в то, что культурными высотами можно овладеть решительным штурмом. Ленинская мысль о том, что «коммунистом можно стать лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество», была предана забвению. Сталин, например, с пренебрежением отзывался о тех историках, которые стремились работать с первоисточниками, называл их «архивными крысами». Это вело к снижению уровня научных исследовании. В условиях массовых репрессий против интеллигенции упор делался на быстрый количественный рост инженерно-технических кадров. Отсюда сравнительно низкий уровень знаний даже в среде интеллигенции.
Процесс развития культуры был крайне противоречив. С одной стороны, миллионы трудящихся получили доступ к культурным ценностям, обрели свою письменность многие народы советской страны. Общество получило немало прекрасных .шедевров, которые вошли в сокровищницу мировой цивилизации. К ним можно отнести творчество М. Шолохова, М. Булгакова, И. Эренбурга, К. Симонова, А. Ахматовой, Д. Шостаковича, С. Эйзенштейна, С. Прокофьева, В.И. Мухиной, М. В. Нестерова, А. А. Пластова, Г. Н. и С. Д. Васильевых, А. П. Довженко. С другой стороны, массовые аресты научно-технической интеллигенции создавали гнетущую атмосферу, не давали возможности нормально работать. Считая себя «корифеем всех наук», Сталин шельмовал видных ученых: философов, экономистов, историков, представителей всех жанров литературы н искусства. Так подвергалось гонениям и замалчивалось творчество М. Булгакова, С. А. Есенина, А. П. Платанова, М. Хвылевского, О. Э. Мандельштама, живопись П. Д. Корица, К. С. Малевича, П. Н. Филонова. Особенно ощутимые потери понесли столичная и ленинградская писательские организация.
Основным критерием отношения к произведениям литературы и искусства и к их творцам-писателям, композиторам, деятелям театра и кино стал классовый подход. Политизация н идеологизация культуры разделила деятелей культуры и искусства на «своих» и «чужих». Партийное руководство Союзом писателей дорого обошлось этой организация, ибо оно стало личным руководством со стороны самого Сталина. Впрочем, это в равной мере можно отнести и к' другим творческим союзам и организациям. Судьбу романам или сборника стихов, оперы или песни, архитектурного проекта или кинофильма определяли лично Сталин и секретари ЦК по идеологии. Провозглашение метода социалистического реализма открыло дорогу только для одного направления, по существу эпигонского: воспевания героики революции, гражданской войны п социалистического строительства, а также на создание и укрепление все того же культа Сталина. Другие течения в литературе я искусстве не могли развиваться - на них было наложено табу. Так был фактически остановлен на долгие годы процесс развития художественной культуры в нашей стране. Отрицательные последствия монополии социалистического реализма ощущаются и теперь, хотя истины ради надо признать, что в этом официальном искусстве реализовали себя многие талантливые художники, классики советской литературы. Итак, социально-экономическая система ЗО-х годов, «большой скачок» в промышленности и сельском хозяйстве, культурная революция была отягощена политикой репрессий. Общество, провозгласившее идеалы равенства н социальной справедливости, понесло огромные жертвы, оправдать которые никому не удастся. Проведение репрессий имело свою внутреннюю логику: конец 20-х - Начало ЗО-х гг.- репрессии против старой интеллигенции (хозяйственной, научной и военной), начало ЗО-х гг.- так называемое «раскулачивание», первая половина ЗО-х гг.- удар по партийным, советским и хозяйственным кадрам. Кульминацией, пиком массового террора считается начало 1937 г. Однако размах, свойственный 1937-1938гг., репрессии приобрели не сразу. Волна террора, организованного сразу же после убийства Кирова, захватила не только членов партии. Из Ленинграда и Москвы выселяли так называемый социально чуждый элемент- уцелевших представителей дворянства, буржуазии и т. д. Повсеместно раскрывались всевозможные «контрреволюционные» и «террористические» заговоры. По подсчетам В, Маслова и Н. Чистякова, в декабре 1934 г. только по закону от 1 декабря был репрессирован 6501 чел. По неполным данным, только на 1 декабря 1935 г. в связи с проверкой партдокументов было арестовано 15218 чел. и «разоблачено свыше 100 вражеских организаций н групп». Всего за время проверки документов было отобрано 249 тыс. партийных билетов. Еще одна волна репрессий прокатилась по стране в связи с организацией стахановского движения. За «саботаж стахановского движения» поплатились десятки тысяч. При обмене партдокументов (1936) появились также многочисленные «перегибы». 1937 год дал очередную «порцию» «врагов народа», потенциальную «пятую колонну». Террор превзошел самые худшие ожидания. Из 108 членов Военного совета при наркоме обороны СССР к ноябрю 1938 г. от прежнего состава сохранилось только 10 человек. «Дело военных»-так называла мировая печать судебный процесс над военачальниками Красной Армии, проходивший в Москве летом 1937 г. имело трагические последствия. По признанию наркома обороны Ворошилова, «мы вычистили более 4 десятков тысяч человек»1. «Всюду царили раздор, измена, донос, недоверие, страх. Вместе с тем, -писал грузинский писатель Г. Робакидзе в романе «Убиенная душа»,-было еще нечто такое, что нельзя было назвать ни революцией, ни контрреволюцией, что не ведало ничего ни о кулачестве, ни о пятилетке, ни о плане. Это нечто н знать не хотело ни о Центральном Комитете, ни о генеральном секретаре. Это нечто- человеческое сердце, исполненное огня и Бога». Речь идет о совести и порядочности людей, сострадании к жертвам произвола, чувства взаимопомощи, которые в конечном счете, оказались самыми непреодолимыми препятствиями на пути «большого террора», в жерновах которого погибли миллионы. В годы произвола прекрасно чувствовали себя, приобрели уверенность 'и власть' прежде всего худшие представители общества. Сотрудничество с властями в подавлении «врагов народа» преподносилось как действие- патриотическое и однозначно благородно. Многие из руководителей, сложивших голову в 1937- 1938 гг., (на самом деле) были «героями» раскулачивания я выкачивания хлеба из умирающих от голода деревень, преследовали инакомыслящих, железной рукой расправлялись с малейшим недовольством, редко церемонились с законами и простой порядочностью. А потому их арест воспринимался зачастую как заслуженная кара, если не сочувственно, то равнодушно. Вспоминая свои молодые годы, А. Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГе» пишет: «Ведь воронки ходили ночью, а мы были-эти, дневные, со знаменами. Откуда нам знать н почему думать об арестах? Что сменили всех областных вождей- так для нас это было решительно все равно. Посадили двух-трех профессоров, так мы же с ними на танцы по ходили, а экзамены еще легче будет сдавать. Мы, двадцатилетние, шагали в колонне ровесников Октября, и, как ровесников, нас ожидало самое светлое будущее». Нам, и не без основания, такие слова кажутся сегодня кощунством. Во всяком случае «взросление» автора книги пришло значительно позднее. И размышления-рекомендации «Как нам обустроить Россию» может быть и не понадобились бы. Ясно одно: страна жила как бы в двух измерениях. В одном оставались ночные аресты н расстрелы, тюрьмы и лагеря, а в другом- воскресники и массовки, гуляния в честь праздников, легендарных полетов Чкалова, Байдукова, Беликова . Как будто не было голодных 1932-1933 гг. и руководство страны прощено за миллионы умерших! Известные сегодня сравнительно неполные данные о репрессиях по политическим делам позволяют утверждать, что их жертвами были невиновные. Многие из них уже реабилитированы. У беззащитных перед силой государственного террора людей практически не оставалось иных методов самозащиты, как самоубийство. Покончили с собой М. П. Томский, А. Л. Любченко, Я. Б. Гамаринк н тысячи других менее известных и совсем неизвестных людей.
Масштабы репрессий, самые невероятные обвинения малограмотных людей, не имевших никакого отношения к поили, наоборот, руководителей, которых совсем не- превозносили- как вождей, -все это порождало сомнения, а часто и прозрения людей, понимание сути происходящего. Особенно интересны дневники академика В. И. Вернадского за 1938 год. Вот некоторые из его записей.
5 января: «Миллионы арестованных. Это быт. Мильоны заключенных- даровой труд, играющий очень заметную и большую роль в государственном хозяйстве». 11 января: «Всюду (разговоры) о терроре. В крестьянской среде масса высылок. Очень нервные настроения кругом. Расстрелы среди верхушки колхозов». 25 января: «Вес больше говорят о болезни или вредительстве руководителей НКВД». Современники террора многое понимали н молчали не потому, что верили Сталину, а потому, что боялись. Писатель В. Копдратьев пишет по этому поводу: «Мне казалось и кажется, что «ненависть к врагам народа» полыхала больше на страницах газет и в черных тарелках репродукторов, нежели в душе народа. Думал' тогда, думаю и сейчас, что в сердцах огромнейшего большинства люден горела по ненависть, а жило сочувствие и, разумеется, страх». Как известно, Сталин свалил всю вину за массовый террор на руководство н работников наркомата. Н самой первой жертвой этого курса стал Ежов. Он был обвинен в руководстве контрреволюционной организацией в НКВД и шпионаже, арестован и в феврале 1940 г. расстрелян. На пост наркома внутренних дел был назначен Берия. Разрушительные последствия репрессий сказались в первача очередь в экономике. В Донбассе н на Урале начались осуждения фактов допущения искривлений и перегнбов в отношении ИТР н хозяйственников. Многочисленные аресты лихорадили производство, и это обстоятельство во многом способствовало постепенному ослаблению репрессий. Партии также была обещана отмена массовых чисток. Нуждаясь в социальной опоре, режим должен был учитывать реальные интересы трудящихся, в первую очередь рабочего класса. Этого требовала также провозглашавшаяся верность идеалам революции н социальной справедливости, пера в их скорое воплощение. Разрыв между словом и делом становился все более характерным для общественно-политической жизни тех лет. Ради насаждения культа личности Сталина допускались искажения исторической истины, принижалась роль Ленина, партии, народных масс. Утверждались догматизм н начетничество. Мыслить можно было только согласно спущенному «эталон;'». Все это наложило негативный отпечаток на формирование мировоззрения советских людей.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ Сталин любил подчеркивать свою верность идеям Ленина. Но в действительности он сознательно или невольно отступал от них, схематически спрямлял их жизненную диалектику, нередко пе­реворачивал их социально - гуманистическое содержание. Это проявилось уже на XII съезде партии (апрель 1923 г.), где Сталин впервые выступил как Генеральный секретарь ЦК, а Ленин был прикован болезнью к постели. По Ленину, партия - авангард класса в том смысле, что она наиболее глубоко и точно выражает собственные коренные интересы этого класса, возглавляет его борьбу за их реализацию. Для Сталина партия - тоже авангард класса, но в ином смысле: класс - это «армия», которую партия «находит», от которой она зависит, но которой она должна овладеть, руководить; для этого «необходимо, чтобы партия облегалась ши­рокой сетью беспартийных массовых аппаратов, яв­ляющихся щупальцами в руках партии, при помощи которых она передает свою волю рабочему классу, а рабочий класс из распыленной массы превращается в армию партии». Профсоюзы, кооперативы, союзы молодежи, деле­гатские собрания работниц, совпартшколы и комуниверситеты, армия - все это лишь «аппараты» партии, «приводные ремни», соединяющие ее с классом. А ра­бочий класс с помощью государственного аппарата соединяется с более массовым классом, крестьянством. В госаппарате и в других массовых аппаратах партия должна поставить на важнейшие посты людей, умею­щих понимать ее директивы, принимать их «как свои родные» и проводить их в жизнь. Тогда политика обретет смысл, перестанет быть «маханием руками» и «мы добьемся того, для чего мы ввели так называемый нэп .». Как видим, если, по Ленину, партия должна правильно выражать то, что народ сознает, то, по Сталину, народ должен неукоснительно воплощать волю партии; партийные кадры служат проводниками этой воли с помощью «щупальцев» - аппаратов и в этом смысле «решают все». Тем самым ленинская концепция строительства социализма как живого творчества самих масс заменяется политикой созидания социализма массами, действующими лишь по указаниям верху, под постоянным контролем «кадров», быстро превращавшихся в специфический слой бюрократии. И.В. Сталин ставил перед экономикой сугубо политическую задачу. Рентабельность, прибыль, выгода – все это отходило на второй план, подчиняясь соображениям национально-государственной самостоятельности. Отныне стихийность экономического развития, слепое, можно даже сказать инстинктивное наращивание производительных сил сменялись волевым руководством всеми хозяйственными процессами. Казалось бы незыблемые объективные законы, торжествующие при рынке, преодолевались субъективной волей государственников. И во всем этом было очень мало от марксизма. Марксисты стремились достигнуть небывалого уровня развития производительных сил, Сталин же стремился соотнести их развитие с политическим суверенитетом нации. Предложенная В. И. Лениным программа «перемен в нашем политическом строе» после смерти вождя не была должным образом учтена и осталась почти не реализована. Вопреки его предложению Сталин был сохранен на посту генсека. Центральный Комитет пар­тии не обрел той устойчивости, которая стала бы гарантией от раскола, от чрезмерной концентрации вла­сти в руках одного человека. Ход социалистического строительства получил отнюдь не необходимый драматизм, даже трагизм. Под возраставшим давлением Сталина, стремившегося к утверждению своей абсолютной личной власти, были совершены принципиальные отступления от ленинской концепции социализма, деформации процесса его строительства и самой его сути, стало возможным множество преступных акций.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 1. Белади Ласло, Крааус Тамаш. "Сталин". - М. -1989. 2. Верт Н. История советского государства. – М.: Прогресс-Академия. -1992. 3. История России . Вторая половина Х1Х-ХХвв. Курс лекций под ред. В. Левапова. – Брянск. - 1992. 4. .Карр Э. X. "Русская революция от Ленина до Сталина. 1917-1929." - М : «Питер-Ворса», 1990. 5. Русская Цивилизация - www.rustrana.ru [1] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 376 [2] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4 С. 447. [3] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 42. С. 113 – 127. [4] Там же. Т. 46. Ч. 1. С. 101 [5] Ленин В.И. Полн. Собр. соч. Т. 6. С. 204 [6] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 204. [7] Ленин В.И. Полн. Собр. Соч. Т. 35. С. 196. [8] Там же. Т. 36. С. 171.
[9] Там же. Т. 36. С. 174 [10] Ленин В.И. Полн. Собр. соч. Т. 36. С. 174. [11] Там же. Т. 36. С. 206. [12] Там же. Т. 44. С. 157. [13] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 44. С. 157.
[14] Там Же. Т. 45. С. 370. [15] Маркс К.,0 Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 337. [16] Там же. С. 346. [17] Там же. Соч. Т. 23. С. 346 [18] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 346 [19] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 43. С. 230. [20] Там же. Т. 45. С. 389. [21] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 384. [22] Сталин И.В. Соч. Т. 5. С. 198. [23] Там же. С. 209. [24] Там же. С. 212. [25] См.: Ленинский призыв //Правда. 1989. 5 мая. [26] «… За эти последние годы, - докладывал Сталин в декабре 1927 г. На ХV съезде ВКП(б), - старые кадры нашей партии пронизались идущими вверх новыми кадрами», которые составляют «теперь не менее 100 000 человек» (Сталин И.В.Соч. Т. 10. С. 328 ).