Внешний фактор всегда играл важную роль в развитии ситуации в кавказском регионе, ставшем, начиная с XVIII в., ареной ожесточенного противоборства между Россией и другими державами. Российская империя продвинулась к Северному Кавказу в результате подписанного в 1739 г. с Османской империей трактата, разграничившего сферы влияния двух государств. При этом, османы практически постоянно подстрекали северокавказцев к выступлениям против России, играя на их религиозных чувствах. Именно так обстояло дело и в 1785 г., когда произошло первое столкновение русских с чеченцами, которые при поддержке турок воспрепятствовали попыткам России оказать помощь Грузии в ее войне с Аварским ханством. Положение не изменилось и в XIX столетии. "Вредные сношения с горцами турок и выходцев разных наций под покровительством политических интриг усиливаются со дня на день, – писал в апреле 1857 г. главнокомандующий Кавказской армией А.И.Барятинский министру иностранных дел А.М.Горчакову, – подвоз военной контрабанды и торговля невольниками производятся непрерывно". Помощь горцам оказывалась Османской империей и другими державами отнюдь не из альтруистических соображений: она была обусловлена их стремлением разыграть "кавказскую карту" в своих собственных интересах. В результате населявшие этот регион народы, выступая против России, "таскали для других каштаны из огня".
Безусловно, свою роль играл здесь и фактор религиозной солидарности, однако его значение не стоит абсолютизировать. Во всяком случае, когда это было необходимо, о "мусульманском братстве" забывали. В целом же, отмечал, характеризуя существовавшую тогда обстановку, министр Российской Федерации Р.Г.Абдулатипов: "Россия вела здесь войну отнюдь не с народами Кавказа. Это была геополитическая война против влияния на этот регион турок и персов. И основные потери в этой войне кавказские народы несли не от русских, а как раз от турецких и персидских завоевателей".
Умиротворение Северного Кавказа к началу 60-х годов XIX в., все более прочное закрепление за Россией Закавказья, продвижение на юг границ империи повлекли за собою прекращение вмешательства извне в дела этого региона. Ситуация, однако, изменилась после распада Советского Союза. Внимание мусульманского мира к Северному Кавказу было в немалой степени порождено нарастанием там, как, впрочем, и в других регионах России, интереса к религии. Различные исламские организации стали в это время оказывать помощь в строительстве мечетей, создании медресе, подготовке кадров священнослужителей, направлять проповедников. Процессы реисламизации сопровождались распространением идей политико-религиозного возрожденчества (что было обусловлено целым рядом причин, анализ которых не входит в задачу автора.) Парадокс складывающейся ситуации заключался в том, что представители северокавказских мусульманских общин, знакомясь с "зарубежным исламом" реформаторской или традиционалистской направленности, переходили в результате на фундаменталистские позиции. Весьма симптоматично в этой связи, что действовавшие в Чечне и Дагестане экстремисты стали называть себя "ваххабитами", хотя сам термин "ваххабизм" давно вышел из официального употребления в Саудовской Аравии, где в последние десятилетия преобладал ислам традиционалистской ориентации, а в настоящее время набирают силу реформаторские тенденции.
Реакция руководителей мусульманских государств на начавшуюся в 1993 г. первую чеченскую войну была неоднозначной. Типичным ее примером можно считать послание, направленное в декабре 1993 г. ливийским руководителем М.Каддафи российскому руководству. С одной стороны, в нем подчеркивалась важность сохранения территориальной целостности России, а с другой – выражалось опасение, что "избиение мусульман" в Чечне может привести к ухудшению отношений Москвы с исламским миром.
Исламисты, со своей стороны, воспользовались сложившейся ситуацией, чтобы заработать себе "дополнительные очки", играя на чувствах религиозной солидарности с чеченцами. В развернутой ими в средствах массовой информации кампании происходящее подавалось как "борьба мусульманского чеченского народа за свою веру", следование многовековым традициям сопротивления всем захватчикам, начиная с татаро-монгол и кончая Российской империей и Советским Союзом.
Подписание в 1996 г. Хасавюртских соглашений было встречено правительствами исламских государств с чувством облегчения. Там надеялись, что "чеченский вопрос", осложнявший отношения с Россией, отходит в прошлое и что проблема будет урегулирована на основе взаимоприемлемого компромисса при сохранении Чечни в составе Российской Федерации.
Этим надеждам, однако, не суждено было сбыться. Чечня быстро превратилась в фактически независимый от Москвы террористический анклав. В августе 1999 г. было осуществлено вторжение бандформирований в Дагестан, повлекшее за собою ввод федеральных войск в Чечню и начало второй чеченской войны.
Отношение к ней правительств мусульманских государств формировалось под воздействием ряда факторов, как благоприятных, так и неблагоприятных для России. Важное значение имела их заинтересованность в сохранении единой и сильной Российской Федерации, способной служить противовесом влиянию Запада, и в первую очередь США, на Среднем Востоке и в арабском мире, на международной арене в целом. В столицах исламских стран понимали, что без активного участия Москвы вряд ли возможно добиться установления справедливого и прочного мира на Ближнем Востоке, разблокирования ситуации вокруг Ирака и Судана, окончательной нормализации обстановки вокруг Ливии, достижения стабильности в регионе. Симптоматично в этом отношении высказывание в беседе с верховным муфтием азиатской части России Н.Ашировым председателя Национальной ассамблеи Судана Х.ат-Тураби, известного своими исламистскими взглядами: "Сегодня ваша цель – не завоевать национальное самоопределение, ваша стратегическая цель – сохранение сильной и дееспособной России для того, чтобы обеспечить всем мусульманам безопасное существование в многополярном мире".
Обеспокоенность руководства мусульманских государств вызывало и то, что другие державы, прежде всего США, могут воспользоваться занятостью Москвы Чечней, чтобы вытеснить ее из Закавказья, и тогда в этом регионе возникнет новая геополитическая ситуация, которая будет формироваться без учета их интересов. Высказывались также опасения, что обстановка на всем Северном Кавказе выйдет из-под контроля Москвы, в конфликт с федеральным центром окажутся втянуты и другие мусульманские субъекты РФ, и в конечном счете все это выльется в конфронтацию России с исламом.
Кроме того, налицо было осознание опасности агрессивного фундаментализма – общего противника как Москвы, так и находящихся у власти в странах Ближнего и Среднего Востока режимов. Отторжение от Российской Федерации Северного Кавказа и создание там "исламской республики от моря и до моря" неизбежно повлекло бы за собою активизацию экстремистов на пространстве от Алжира до Средней Азии, что было бы чревато весьма опасными последствиями для всего этого обширного региона8.
С другой стороны, в сознании истеблишмента срабатывал традиционный стереотип религиозной солидарности, необходимости защиты единоверцев, где бы они ни находились. Такого рода настроения подпитывались и реакцией общественности, среди которой преобладали симпатии к мусульманам Чечни, якобы подвергнувшимся нападению российских войск.
Существовал, наконец, соблазн "канализировать" недовольство собственных исламистов, переориентировав их с критики своих правительств на осуждение действий Москвы, и подыграть им в этом. Все это создавало угрозу сползания руководства мусульманских стран на антироссийские позиции.
Москва предприняла энергичные меры, чтобы не допустить развития событий по неблагоприятному для России сценарию. Для разъяснения происходящего на Северном Кавказе на Ближний и Средний Восток выехали спецпредставители президента РФ: Р.Г.Абдулатипов – в Саудовскую Аравию и Объединенные Арабские Эмираты, министр государственного имущества Ф.Р.Газизулин – в Катар, на Бахрейн и в Кувейт, министр по делам федерации и национальностей А.В.Блохин – в Ирак, член Коллегии МИД чрезвычайный и полномочный посол П.В.Стегний – в Иорданию, Сирию и Ливан. Значительное внимание чеченской проблематике было уделено министром иностранных дел И.С.Ивановым в ходе переговоров в Каире с президентом АРЕ Х.Мубараком и министром иностранных дел А.Мусой. Одновременно Йемен, Судан и страны Магриба посетил спецпредставитель министра иностранных дел РФ, передавший руководителям их внешнеполитических ведомств послание И.С.Иванова. Результатом проведенных контактов стало закрепление у руководства исламских стран понимания, что действия федерального центра в Чечне соответствуют и их интересам. Главы государств и правительств, министры иностранных дел выразили согласие с проводимым российскими представителями тезисом, что международный терроризм создает угрозу не только территориальной целостности Российской Федерации, но и странам региона, подтвердили, что рассматривают происходящее на Северном Кавказе как внутреннее дело России9. Особенно большое значение имело то, что с подобных позиций выступили Саудовская Аравия, которую мусульмане рассматривают как сердце исламского мира, наиболее влиятельная страна Арабского Востока Египет и граничащий с Закавказьем Иран.
Принципиально важным было достижение договоренностей с мусульманскими государствами, чтобы помощь, перемещенным лицам на Северном Кавказе, предоставляемая ими, в том числе и по каналам общественных организаций, направлялась в Россию по правительственной линии и распределялась МЧС РФ. Это предотвратило возможность попадания поставляемых грузов в руки бандформирований.
В целом подходы исламских стран к событиям в Чечне оказались более сдержанными, чем позиция США и западноевропейских государств. Примечательно в этой связи, что инициаторами внесения в Комиссию по правам человека ООН проекта антироссийской резолюции были не мусульмане, а западные государства. Исламские страны отказались стать ее соавторами, и многие из них воздержались при голосовании10.
В целом умеренной была и резолюция по Чечне, принятая XVII совещанием министров иностранных дел стран-членов Организации Исламская конференция (ОИК) в Куала-Лумпуре в июне 2000 г. Хотя в ней и выражалась "серьезная озабоченность в связи с трагическим кризисом в Чеченской республике Российской Федерации" и отмечалось, что в результате "русского наступления" гражданское население понесло тяжелые потери, резолюция подтвердила уважение мусульманскими государствами территориальной целостности России и принципа невмешательства в ее внутренние дела. Кроме того, в нее был включен призыв к членам ОИК и далее предоставлять гуманитарную помощь перемещенным лицам и оказать экономическое и техническое содействие послевоенному восстановлению Чечни.
В свою очередь чеченские сепаратисты также предпринимали попытки повлиять на линию руководства мусульманских государств. Однако их усилия результатов не принесли. Более того, направлявшиеся ими эмиссары нигде – за исключением Катара и ОАЭ – не были приняты на официальном.уровне. "Руководители исламских стран, – вынужден был публично признать З.Яндарбиев, – занимают довольно негативную позицию . Исламские страны присоединились к Америке и Израилю в их поддержке России с целью не допустить создания исламского государства на Северном Кавказе".
Вместе с тем не удалось избежать отрицательного воздействия войны в Чечне на позиции России в Закавказье. Не случайно, как представляется, именно на фоне критики действий Москвы на стамбульской сессии ОБСЕ президенты США, Турции, Азербайджана и Грузии при участии руководителей Туркменистана и Казахстана подписали соглашение о строительстве нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан, не только отстраняющее Россию от участия в транспортировке каспийской нефти, но и открывающее для Вашингтона потенциальную возможность объявить, в случае необходимости закавказский, регион сферой своих жизненных интересов.
Ситуация, сложившаяся в Чечне после 1996 г., превратила эту республику в весьма привлекательный объект для экспансии зарубежных исламистских сил. Фактическая независимость республики от Москвы, отсутствие там дееспособной центральной власти, абсолютная самостоятельность полевых командиров, криминальный беспредел создали благоприятные условия для реализации на ее территории замыслов фундаменталистских организаций.
Особую роль здесь играл талибский Афганистан, от которого, как подчеркнул И.С.Иванов в своем заявлении в Дели, исходит угроза, связанная не только с наркотиками и контрабандой оружия, но и с исламским экстремизмом12.
Чеченские сепаратисты поддерживали тесные контакты с "Исламским эмиратом Афганистан", и, как сообщал 22 мая 2000 г. помощник президента РФ С.В.Ястржембский, представители Р.Масхадова подписали с уполномоченными правительства талибов и руководителем "Мирового фронта джихада" У.бен Ладеном протокол о предоставлении сепаратистам помощи боевиками, оружием и боеприпасами. Интерес "Движения талибан" и У.бен Ладена к Чечне объяснялся не только идеологическими соображениями. Ежегодно на контролируемой талибами территории Афганистана производится наркотиков на 8 млрд. долл., из которых 1 млрд. приходится на долю У.бен Ладена. Часть из них поступала в Чечню и затем реализовывалась в других субъектах Российской Федерации. Считается, что именно они способствовали взрывному развитию наркомании в России, где число наркозависимых лиц только в течение 1998 г. возросло с 1 млн. до 2 млн. человек.
Особенно тесные связи были установлены "Мировым фронтом джихада" с Х.Абдар-Рахманом (иорданцем по происхождению, больше известным под псевдонимом "Хаттаб"), который в свое время проходил военную подготовку в лагерях У.бен Ладена в Афганистане. Была налажена переброска к Хаттабу боевиков-террористов из "Исламского эмирата Афганистан", спецслужбы которого снабжали их паспортами и деньгами и содействовали их проникновению в Таджикистан и дальнейшему просачиванию в Чечню. У.бен Ладен был прямо причастен и к вторжению бандформирований в Дагестан. На проведение этой операции он выделил Хаттабу и Ш.Басаеву 30 млн. долл.
В подпитке бандформирований активное участие принимали и пакистанские фундаменталистские организации, такие как "Джамаат-и-ислами"17. Ее активистом был, в частности, А.Хамурзаев ("Папаша"), исполнявший роль палача при полевом командире Абдурахмане. Среди экстремистских группировок, поддерживавших чеченских сепаратистов, можно также выделить алжирские "Исламский фронт спасения" и "Вооруженную исламскую группу", египетский "Исламский джихад", йеменские "Ислах" и "Группу спасения", палестинскую "Асбат аль-ансар", турецкие "Фонд имама Шамиля", "Очаги исламского порядка", "Джамаат ад-дагестаниин аль-атрак" и др. Одной из них – "Асбат аль-ансар" – был в начале января 2000 г. совершен обстрел из гранатометов и стрелкового оружия посольства РФ в Бейруте.
Хотя террористические центры не имеют общего штаба, между ними осуществляется тесная координация действий. Существует, впрочем, по крайней мере одна международная экстремистская организация – "Мировой фронт джихада", в состав которой входит ряд исламистких группировок, действующих в странах Ближнего и Среднего Востока. Имеются, следовательно, основания говорить о формировании своего рода "террористического интернационала", эффективность действий которого была убедительно подтверждена чеченским опытом.
Вербовка добровольцев для участия в войне в Чечне осуществлялась не только в мусульманских странах. Так, по сообщению ИТАР-ТАСС от 30 мая 2000 г., воевавший против федеральных сил подданный Иордании Х.аль-Хаят обучался в Политехническом институте в Киеве, откуда он и попал в отряд полевого командира Р.Гелаева. Позже, разочаровавшись в идеалах "ваххабизма", Х.аль-Хаят сдался российским войскам.
Общее число сражавшихся в Чечне наемников из мусульманских государств вряд ли можно точно определить. Известно, тем не менее, что часть из них попала в так называемый Арабский легион, численностью в несколько сот человек, которые прибыли на Северный Кавказ из Саудовской Аравии, Иордании, Египта, Кувейта, Афганистана, Пакистана, Турции и других стран.
Вмешательство в российские внутренние дела осуществлялось, судя по всему, также и иранскими фундаменталистами, цель которых – установление в России власти ислама или, по меньшей мере, возвращение Ирану потерянных в ходе персидско-российских войн территорий21. Во всяком случае, эмиссары иранских религиозных кругов, связанных с аятоллой А.Хаменеи, в течение длительного времени активно действовали на Кавказе, особенно в Чечне.
Российской стороной было налажено взаимодействие с рядом мусульманских государств по пресечению подпитки чеченских боевиков со стороны экстремистских исламских организаций23. Однако полностью перекрыть каналы поступления такого рода помощи, видимо, не удалось. Дело здесь, как представляется, осложнялось тем, что большинство фундаменталистских группировок, помогавших сепаратистам на Северном Кавказе, действует в глубоком подполье. Покончить с ними не в состоянии и сами правительства мусульманских государств. Для финансирования терроризма создана разветвленная система коммерческих структур, осуществляющих денежные переводы по цепочке банков и тесно связанных с организованной преступностью в Западной Европе и США24. Все это должно было крайне затруднить выявление источников финансовых средств, путей их переброски боевикам и их конкретных получателей.
Участие в боевых действиях наемников из тех или иных мусульманских стран не отразилось на отношениях России с ними. Как разъясняли российские официальные представители, в Москве не считали, будто "участие этих лиц связано с политикой того или иного арабского государства" и "Россия не обвиняет какое-либо арабское или исламское государство либо правительство" в этой связи25.
Что касается общественности мусульманских стран, то на первом этапе, когда проводились операции по уничтожению бандформирований, вторгшихся в Дагестан, там относились к происходившему достаточно индифферентно. Затем, с переносом боевых действий на территорию Чечни и, особенно, после их затягивания начали нарастать антироссийские настроения. Значительную роль в их формировании сыграли передачи западных телеканалов, а также катарской "Аль-Джазиры". Массовый охват населения и сила эмоционального воздействия появляющегося на экранах изображения в очередной раз подтвердили решающую роль телевидения как средства пропаганды в современных условиях. Российская сторона мало что могла этому противопоставить, поскольку ее телестанции вели трансляцию почти исключительно на русском языке, да к тому же и освещение ими происходящего не всегда было в пользу федеральных властей. Чеченская тематика занимала, правда, достаточно весомое место в передачах на исламские страны московского радио, однако реальная отдача от этого была незначительна вследствие падения эффективности воздействия на общественное мнение радиовещания по сравнению с телевидением. Негативно на российской контрпропаганде сказалось и значительное сокращение за последние годы числа культурных центров России и бюро РИА "Новости" в столицах мусульманских государств.
Можно было ожидать, что на события на Северном Кавказе особенно остро отреагируют "черкесские общины", объединяющие выходцев с Северного Кавказа, которые переселились в Османскую империю в середине XIX в. после окончания Кавказской войны. В настоящее время в Иордании и Сирии проживает по 30-35 тыс. пользующихся там немалым влиянием "черкесов", в Ираке – 10 тыс.26 В иорданской армии служат офицеры – северокавказцы, много выходцев из этого региона работает в госучреждениях, в том числе и на высоких должностях, сестра короля Иордании Абдаллаха II замужем за черкесом. В Сирии северокавказцы широко представлены в государственном и партийном аппарате. Только в армии и органах безопасности крупные руководящие посты занимают около 50 "черкесов".
В начале 90-х годов в северокавказской диаспоре усилился интерес к "исторической родине", начали завязываться контакты с народностями Северного Кавказа. Тем не менее, отношение "черкесов" к событиям в Чечне было в целом спокойным. Объясняется это как небольшим числом среди них чеченцев, так и негативным впечатлением, которое произвело на северокавказскую диаспору вторжение чеченских бандформирований в Дагестан, приведшее к братоубийственным столкновениям. Немаловажное значение имело и то обстоятельство, что "черкесы", являющиеся составной частью сирийского и иорданского истеблишмента, не могли не считаться с позицией, занятой руководством этих государств. В конечном счете все ограничилось несколькими митингами в Иордании, организованными "Обществом друзей Чечено-Ингушетии", и сбором средств среди выходцев с Северного Кавказа на оказание гуманитарной помощи перемещенным лицам.
В целом вторая чеченская война оказала определенное отрицательное воздействие на отношение к России в исламском мире. При этом психологический эффект от случившегося наложился на негативные впечатления, порожденные позицией России в связи с конфликтами вокруг Нагорного Карабаха, в Боснии и Герцеговине, в Косово, где Москва в силу различных, хотя и никоим образом не связанных с религией, причин оказалась вынужденный выступать не на стороне мусульман. Все это повлекло за собою размывание в какой-то степени представления о России как друге мусульманских народов, возникновение впечатления, будто в своей внутренней и внешней политике она следует антиисламской линии.
Тем не менее, удалось – и это главное – избежать ухудшения отношений России с мусульманским миром, что в силу геополитическогого положения нашей страны, важности поддержания активных политических и продвинутых торгово-экономических связей с исламскими государствами было бы чревато для нее крайне неблагоприятными и во многом непредсказуемыми последствиями.
мусульманский война талибский террористический
Литература
1. Чечня. Белая книга. – М., 2000. – С. 5-6.
2. Аш-Шамс. 28.12.1993.
3. Терроризм в России как авантюра и политическая практика. / Материалы семинара, состоявшегося 30 сентября 1999 г. в Московском центре Карнеги. – М., 1999. – С. 31.
4. Дипломатический вестник. – 2000. – №5. – С. 50.
5. Ближний Восток и современность. – М., 1999. – Вып. 8. – С. 144.
6. Коммерсантъ-деньги. 15.09.1999, с. 15-16.
7. Ближний Восток и современность. Вып. 8, с. 145.
8. Сегодня. 19.04.2000.
9. Северный Кавказ. 31.05.2000; Аль-Ватан. 28.02.2000.
10. Русская мысль. 27,03-02.04.1997; Ближний Восток и современность. Вып 6, с. 233-234.
11. Ближний Восток и современность. Вып. 8, с. 145.