В силу объективных геополитических причин Турция и Иран, являющиеся соседями по нестабильному ближневосточному региону, традиционно проявляют особый интерес к развитию взаимодействия. Официальные лица обеих стран часто отмечают тот факт, что на протяжении нескольких столетий турецко-иранская граница остается линией мира и добрососедства. В качестве двух крупнейших государств своего региона Турция и Иран обладают огромным потенциалом для плодотворного сотрудничества во многих сферах. Однако различия во внутриполитическом строе и внешнеполитических установках наряду с соперничеством за региональное влияние нередко оказывают негативное воздействие на турецко-иранские отношения. Вместе с тем отношения двух стран подвержены влиянию внешних факторов, одним из важнейших среди которых оказалась иракская проблема, уже более пятнадцати лет привлекающая пристальное внимание всего мира. Для Турции и Ирана актуальность событий, связанных с Ираком, обусловлена соседством с ним, наличием в каждом из трех государств курдского меньшинства, проживающего на их сопредельных территориях, и последствиями международного вмешательства в Ирак. Влияние иракского фактора на развитие отношений Турции с Ираном можно проследить, начиная с 1990 года, когда вопрос об Ираке появился на повестке дня международного сообщества.
Кризис в Персидском заливе 1990–1991 гг. способствовал сближению Турции с Ираном, так как руководство обеих стран разделяло мнение о целесообразности поддержания диалога по иракской проблеме. Активизировались контакты на высшем уровне: в ноябре 1990 г. президент Турции Т.Озал побывал в Тегеране, а в апреле 1991 г. в Анкару приехал президент Ирана А.А.Хашеми-Рафсанджани; в этот же период министр иностранных дел Ирана дважды посещал Турцию. Обе стороны более всего беспокоило сохранение территориальной целостности Ирака, в этой сфере они проявляли полное единодушие и выступали с совместными заявлениями. В то же время Турция и Иран занимали различные позиции по характеру отношений с багдадским режимом. Турция выражала готовность сотрудничать с любым правительством, способным обеспечить стабильность в Ираке, а Иран, недавно воевавший с Ираком, категорически отказывался контактировать с представителями правящей партии «Баас».
Когда в 1991 г. С.Хусейн начал военные действия против курдов, приведшие к скоплению сотен тысяч беженцев на границе Ирака с Турцией и с Ираном, обе страны оказались объединенными общей озабоченностью. Правительства этих стран опасались, что если они примут беженцев на своей территории, иракские курды не захотят впоследствии возвращаться к себе домой, а осядут в Турции и в Иране. Подобная перспектива роста численности курдского населения в собственной стране, чреватая распространением сепаратистских настроений, не устраивала эти страны. Однако инициатива руководства Турции по созданию на севере Ирака «зоны безопасности» для беженцев под контролем международного сообщества встретила негативную реакцию со стороны Ирана. Военные самолеты США совершали полеты над «зоной безопасности», используя турецкие авиабазы, и Иран обвинял Турцию в том, что она способствовала наращиванию военного присутствия США в регионе.
Новый импульс развитию турецко-иранских отношений придали события, происходившие в Ираке после войны в Персидском заливе, когда на севере страны, над которым фактически утратило власть центральное правительство, началось активное формирование основ независимого курдского государства. Турция и Иран воспринимали перспективу создания независимого Курдистана как угрозу своим национальным интересам и опасались волнений среди собственного курдского населения, а поэтому стремились удержать ситуацию под контролем. При этом сходство позиций и понимание необходимости координации действий не означали полного сближения Турции и Ирана и не устраняли существующую между ними конкуренцию за региональное влияние.
Наоборот, иракский фактор в 90-е годы сыграл двоякую роль в развитии отношений Турции и Ирана: с одной стороны, он служил стимулом к сотрудничеству на основе общих интересов поддержания региональной стабильности и сохранения территориальной целостности Ирака; с другой, – он способствовал обострению соперничества за влияние в северном Ираке, выпавшем из-под контроля центрального правительства. Причем если Турция в своих действиях руководствовалась необходимостью борьбы с «Рабочей партией Курдистана» (РПК), воевавшей против турецкого правительства с территории Ирака, и потребностью в поставках иракской нефти, то мотивы Ирана были прежде всего связаны с конкуренцией за господство в регионе. В силу естественных причин каждая из сторон установила более тесные отношения с той из ведущих партий иракских курдов, зона влияния и базирования которой располагалась в приграничных с ней районах Ирака. То есть Турция преимущественно сотрудничала с Демократической партией Курдистана (ДПК), а Иран с Патриотическим союзом Курдистана (ПСК), при этом конфликты и вооруженные столкновения между двумя курдскими партиями только закрепляли такое положение вещей.
Выборы в Национальный парламент Курдистана, состоявшиеся в северном Ираке, и формирование парламента, в 1992 г. провозгласившего своей целью создание в Ираке федерации, вызвали негативную реакцию Турции и Ирана, подписавших ряд протоколов по вопросам безопасности. В соответствии с соглашением, достигнутым 30 ноября 1993 г., в круг мер по поддержанию безопасности входило проведение раз в полгода совещаний министров иностранных дел Турции, Ирана и Сирии по курдскому вопросу.
Министры уже встречались в Анкаре в ноябре 1992 г. для обсуждения событий в северном Ираке и согласования политики в отношении националистического движения курдов на Ближнем Востоке. На этой встрече все три государства выступили против распада Ирака и против создания суверенного Курдистана, что вызвало возмущение иракских курдов. Солидарная позиция по данному вопросу была характерной чертой турецко-иранских отношений и в последующий период.
В 90-е годы самые серьезные разногласия между двумя странами наблюдались в связи с проведенными Турцией в северном Ираке с 1992 по 1997 гг. крупномасштабными военными операциями по борьбе с боевиками РПК. Действия турецкой армии неизменно подвергались критике со стороны иранского руководства, опасавшегося, что Турция приобретет слишком большое влияние в северном Ираке. Иран пытался противодействовать этому, увеличивая собственное присутствие в регионе через поддержку исламистских курдских организаций северного Ирака и упоминавшегося сотрудничества с ПСК, имели место и военные акции. Так, в ноябре 1995 г. иранская армия вошла в северный Ирак под предлогом обеспечения перемирия между воевавшими курдами. А летом 1996 г. Иран предпринял военную операцию против партизан Демократической партии иранского Курдистана, создавших базы в северном Ираке, при этом иранская армия вторглась вглубь территории Ирака на 50 км.
В свою очередь Турция с подозрением наблюдала за ростом политического и экономического влияния Ирана в иракском Курдистане, особенно в районах, подконтрольных ПСК, где была создана приграничная зона свободной торговли. Таким образом, ПСК (конфликтовавший с ДПК из-за распределения доходов от торговли с Турцией, которое держала в руках ДПК) получил собственный источник финансирования, что обеспечивало его ориентацию на Иран. Другим важным шагом Ирана в том же направлении стала организация путей сообщения между северным Ираком и Европой, ранее пролегавших только через территорию Турции. Закреплявший позиции Ирана в иракском Курдистане маршрут пролегал из подконтрольных ПСК районов по железной дороге до иранского города Урумия, а оттуда летали самолеты до немецкого Дюссельдорфа.
Проблемы в турецко-иранских отношениях возникали также из-за лагерей РПК, расположенных на территории Ирана. В августе 1992 г. (в период активизации деятельности РПК в Турции) отряды вооруженных сил Турецкой Республики, преследовавшие боевиков РПК, вторглись на территорию Ирана на 4 км. Этот факт и последовавшее за ним заявление президента Т.Озала о том, что в случае необходимости турецкая армия повторит подобную операцию, вызвали кризис в турецко-иранских отношениях. Руководство Турции продемонстрировало решимость, направив в Иран министра внутренних дел И.Сезгина «для объяснений». Прибывший в Тегеран в сентябре 1992 г. И.Сезгин представил иранскому правительству документальные свидетельства того, что РПК базируется на территории Ирана и располагает там каналами получения помощи. Ситуация, сложившаяся к этому моменту в северном Ираке, способствовала готовности сторон найти компромисс. Турция и Иран предпочли не идти на дальнейшее обострение отношений и подписали соглашение «О безопасности и сотрудничестве», создав совместный комитет по безопасности на уровне министров внутренних дел. С конца 1992 г. Иран с целью поддержания отношений с Турцией на уровне конструктивного сотрудничества стал периодически объявлять о задержании членов РПК и выдавать некоторых из них Турции. В ответ руководство Турции выдавало иранских оппозиционеров, в предоставлении убежища которым его обвинял Иран. Тем не менее, взаимные претензии сторон относительно поддержки РПК и иранских оппозиционеров не удалось полностью свести на нет подобными шагами, «обмен обвинениями» время от времени возобновлялся на протяжении всех 90-х годов. При этом в данном случае иракский фактор играл стабилизирующую роль в развитии турецко-иранских отношений, так как общие интересы, связанные с северным Ираком, вынуждали Иран принимать во внимание обеспокоенность Турции.
В результате посетивший Иран в феврале 2001 г. министр иностранных дел Турции И.Джем на встрече с президентом М.Хатами и своим коллегой К.Харрази отметил, что «в последнее время Иран оказывает Турции содействие в борьбе с РПК», и выразил желание активизировать данное сотрудничество, наладив регулярный диалог между военными и разведывательными структурами. В мае 2001 г. министр внутренних дел ТурцииС.Тантан провел в Тегеране переговоры со своим иранским коллегой А.Лари (в соответствии с договоренностью об организации подобных встреч раз в полгода). Темой обсуждения стала совместная политика в сфере безопасности. Несмотря на то, что С.Тантан в очередной раз приехал в Тегеран с информацией о поддержке, получаемой РПК в Иране, он положительно оценил проведенные встречи. На пресс-конференции по итогам переговоров два министра заявили о решении бороться с терроризмом сообща. «Совместные действия будут включать в себя взаимное предоставление информации, проведение одновременных и совместных операций, а также обмен наблюдателями», – пояснил С.Тантан. А.Лари в свою очередь подчеркнул, что между двумя министерствами не осталось необсужденных вопросов.
Стоит еще раз отметить, что ни активный диалог на высшем уровне, ни обнадеживающие заявления руководителей обеих стран не могли окончательно исключить проблему РПК с повестки дня двусторонних переговоров, так же как озабоченность Ирана турецко-американским сотрудничеством и деятельностью иранских оппозиционеров в Турции. Взаимным недоверием в данных вопросах было заражено общественное мнение двух стран, о чем свидетельствуют следующие примеры.
В апреле 2002 г. в одной из ведущих турецких газет появилась статья под названием «Турция, Иран и РПК», автор которой, Т.Акйол, отмечал, что на территории Ирана находятся базы РПК и связанные с ней организации, а один из руководителей РПК проходит лечение в г. Урумия. По утверждению автора статьи, во властных структурах Ирана наблюдается раскол по поводу РПК. Правительство Ирана выступает за выдачу террористов Турции, стремясь к развитию двусторонних отношений и к улучшению внешнеполитического имиджа Ирана. Однако демократически избранному правительству противостоят такие влиятельные структуры, как «Стражи революции», духовные лидеры и службы безопасности, пытающиеся использовать террористов в своих интересах.
В начале сентября 2002 г. иранский специалист по международным проблемам д-р Х.Ордуш в публичном выступлении по вопросам отношений Ирана с Турцией заявил, что руководство Турции делится на две группы: сторонников сближения с Ираном и тех, кто считает, что интересам Турции отвечает удаленность от него. Колебания в развитии ирано-турецких отношений связаны с переходом влияния от одной группы к другой, в то время как Иран всегда преследует одну цель: сохранение добрососедских отношений. К тому же некоторые дружественные Турции страны относятся к противникам Ирана и оказывают негативное влияние на ирано-турецкие отношения.
Вместе с тем 2002 г. стал началом нового этапа сближения Турции и Ирана, причиной которого послужило намерение США напасть на Ирак после завершения военной кампании в Афганистане. Руководство обеих стран негативно относилось к планам Америки, выступая категорически против создания независимого Курдистана, которое могло стать последствием военного вмешательства в Ирак. Аналитики в разных странах прогнозировали возможность распада Ирака на три части: шиитскую, суннитскую и курдскую, что воспринималось соседями Ирака как угроза дестабилизации региона. При этом каждая из стран имела еще дополнительные основания для тревоги: Турции предстояли тяжелые переговоры со своим давним стратегическим союзником – США, ждавшими от нее поддержки, а Иран опасался стать следующей мишенью американцев, поэтому несмотря на антагонизм с режимом С.Хусейна, ничуть не желал, чтобы его режим свергли США и заменили на прозападное правительство. К тому же крупнейшие месторождения иранской нефти и газа и основные нефтегазоносные экспортные терминалы расположены недалеко от ирано-иракской границы, что усиливало беспокойство Ирана, связанное с возможной военной операцией США.
В августе 2002 г. состоялся визит министра иностранных дел Турции Ш.Гюреля в Тегеран. Одной из важнейших тем на повестке дня переговоров были события вокруг Ирака и проблема сохранения его территориальной целостности. Стороны отметили совпадение взглядов по данному вопросу и подчеркнули неприемлемость каких-либо территориальных изменений на карте региона.
В октябре 2002 г. президент Ирана М.Хатами встретился с президентом Турции А.Сезером в Стамбуле на совещании Организации экономического сотрудничества. Главы двух государств воспользовались случаем, чтобы выразить общность взглядов на иракскую проблему, подчеркнуть необходимость поиска мирного решения и сохранения территориальной целостности страны, а также недопустимость создания независимого государства курдов, способного вызвать сепаратистские настроения среди курдского населения Ирана и Турции.
Несмотря на общую позицию двух стран по вопросу территориальной целостности Ирака, Иран не мог не опасаться, что в случае реализации худшего сценария (отделения северного Ирака от остальной страны) Турция пойдет на крайние меры и оккупирует Мосул. И тогда ко всем перечисленным отрицательным последствиям войны в Ираке добавится нежелательное для Ирана усиление региональных позиций Турции.
Парламентские выборы в Турции в ноябре 2002 г., приведшие к власти Партию справедливости и развития, не изменили вектора развития турецко-иранских отношений и подхода к ситуации в регионе. 30 ноября 2002 г. состоялся телефонный разговор первого вице-президента Ирана М.Арефа с новым премьер-министром Турции А.Гюлем, в ходе которого стороны заявили о намерении продолжать всестороннее развитие отношений и выразили заинтересованность в проведении консультаций, играющих важную роль в укреплении региональной безопасности в нынешних сложных условиях.
По мере того, как решимость США начать войну в Ираке становилась все более очевидной, активизировались усилия турецкой дипломатии, направленные на консолидацию с соседями по региону. В начале января 2003 г. премьер-министр Турции А.Гюль совершил поездку по странам Ближнего Востока с целью обсуждения ситуации вокруг Ирака. 12 января А.Гюльприбыл в Тегеран, где встретился с президентом М.Хатами. В условиях углублявшегося кризиса достижение взаимопонимания с Ираном приобрело для Турции особую актуальность, тем более, что незадолго до А.Гюля в Тегеран приезжали М.Барзани и Д.Талабани, стремившиеся убедить иранское руководство в том, что они не ставят своей целью раскол Ирака, и заручиться нейтралитетом Ирана в отношении попыток курдов захватить Мосул и Киркук, против чего выступала Турция. Иран не хотел распада Ирака и образования независимого Курдистана, тем не менее он не относился к перспективе полного перехода Мосула в руки курдов столь же болезненно, как Турция. Помимо этого, Тегеран по-прежнему беспокоили опасения, что Турция сама имеет притязания на Мосул и Киркук и может попытаться реализовать их, поэтому Иран не собирался отказываться от сотрудничества с иракскими курдами. К тому же в Турции звучали голоса, призывавшие в случае кризиса ввести турецкие войска в северный Ирак для установления контроля над ситуацией.
На встрече с премьер-министром Турции М.Хатами высказался за необходимость проведения консультаций и согласился на участие Ирана в саммите министров иностранных дел шести ближневосточных государств, который состоялся 23 января в Стамбуле по инициативе Турции. Саммит был организован с целью поиска путей мирного разрешения иракского кризиса, однако его итогом стал лишь очередной призыв к руководству Ирака выполнять резолюции ООН и сотрудничать с инспекторами ООН, чтобы не дать повода к началу боевых действий.
И все же руководство Ирана положительно оценило проведенную встречу, отдавая должное инициативе Турции. Накануне войны в Ираке иранское правительство стало проявлять повышенную заинтересованность в сближении с Турцией, которое могло продемонстрировать Вашингтону, что у Ирана прочные позиции в регионе. В конце января иранский посол в Турции Ф.Девлетабади дал интервью турецкой газете «Миллийет», в котором отметил, что в случае вторжения в Ирак США задержатся там надолго, превратившись в «нового соседа» Ирана и Турции. «Мы любим своих соседей, но только легитимных», – добавил посол. Адресованным США можно считать и заявление Ф.Девлетабади о том, что дальнейшее сотрудничество Ирана и Турции, включая военное, будет ядром обеспечения безопасности и стабильности в регионе.
В последующий период представители руководства двух стран неоднократно заявляли о наличии у них общей позиции по поводу сохранения территориальной целостности Ирака и укрепления двустороннего сотрудничества. Начало военной операции США в Ираке только усилило взаимное тяготение Турции и Ирана. Турция, не позволившая США открыть второй фронт, воспользовавшись ее территорией, переживала кризис в отношениях со своим заокеанским союзником и испытывала потребность в укреплении региональных позиций. Иран стремился к тому же, чтобы предотвратить возможность повторения иракского сценария в применении к себе.
Заявление министра иностранных дел Ирана К.Харрази, переданное по турецкому телевидению накануне войны, свидетельствует о том, насколько значимо для Ирана было сотрудничество с Турцией в тот момент. Отметив необходимость выработать общую тактику и поддерживать постоянные контакты, К.Харрази подчеркнул, что «Иран не согласен с вводом турецких войск в населенные курдами приграничные районы Ирака, однако с пониманием относится к соображениям, исходя из которых Турция намеревается предпринять подобный шаг». Очевидно, что ради сохранения согласия с Турцией по важнейшим вопросам руководство Ирана готово было пойти на некоторые уступки.
А в Турции, общественное мнение которой не так давно осуждало Иран за поддержку РПК, после американской интервенции в Ирак распространились совсем другие настроения. «Америка наш стратегический партнер, и мы хотим вступить в ЕС… Но успех Турции на этих направлениях зависит от прочных отношений с Ираном и Ближним Востоком», – писали турецкие газеты.
Сближение Турции и Ирана никак не устраивало Вашингтон, предпочитавший видеть Иран в изоляции, а Турцию в роли своего послушного вассала. Кроме того, США тревожило влияние шиитского Ирана на арабов-шиитов, составляющих крупнейшую группу населения в оккупированном Ираке. По этой причине, а также дабы посеять раздор между Турцией и Ираном, представители США заговорили о том, что светская прозападная Турция может стать «моделью» для постсаддамовского Ирака и принять активное участие в его переустройстве. Осенью 2003 г. предложение США включить турецкие войска в состав международного миротворческого контингента в Ираке вызвало беспокойство иракских шиитов, обратившихся к Ирану с просьбой о покровительстве, утверждая, что правительство Турции поддерживает суннитов, поэтому присутствие турецкой армии нарушит равновесие между шиитами и суннитами.
Поскольку Турция так и не отправила своих солдат в Ирак, турецко-иранские отношения избежали кризиса, который мог бы в них произойти в результате соперничества за региональное влияние. К тому же нестабильная обстановка в соседнем Ираке служила для обеих стран стимулом к сохранению единства перед лицом общей проблемы. Турция, стремившаяся к нормализации отношений с США, тем не менее осознавала, что в отношении Ирака у нее больше общих интересов с Ираном, чем с Соединенными Штатами, действия которых часто возбуждали подозрения в «двойной игре».
В ходе затянувшегося процесса определения основ послевоенного устройства Ирака руководители Турции и Ирана неоднократно выражали негативное отношение к идее федерализма, предполагающей, что северный Ирак станет курдским субъектом федерации, а также высказывались за необходимость скорейшего вывода из Ирака иностранных войск и предоставление иракскому народу права самому определять свою судьбу.
Стоит отметить, что турецко-иранское сближение, причиной которого послужили события вокруг Ирака, не ограничилось совместными политическими декларациями, но нашло отражение и в других областях сотрудничества. В 2003 г. объем товарооборота двух стран вырос на пятьдесят процентов и продолжал увеличиваться в 2004 и 2005 годах. Взаимное снижение таможенных пошлин способствовало развитию приграничной торговли, а в турецком приграничном поселке Капыкей был создан совместный турецко-иранский центр беспошлинной торговли. В мае 2004 г. Турция и Иран подписали соглашение по приграничным вопросам, предусматривавшее совместные меры по охране границы и регулярные консультации погранслужб. Для Турции данное соглашение представляло особую важность с точки зрения предотвращения перехода границы боевиками РПК. В июле 2004 г. Турция и Иран договорились об осуществлении транзита иранского газа в Европу через территорию Турции, несмотря на предупреждения Вашингтона о нежелательности сотрудничества с Ираном в энергетической сфере и угрозы сокращения торгово-эконо-мического оборота с американскими компаниями. В том же году получили детальную проработку проекты турецко-иран-ского консорциума сотовой связи и открытия новой железной дороги по маршруту Стамбул-Тегеран для пассажирских и транзитных перевозок. К удовлетворению Турции в 2004 г. Иран объявил о своем намерении бороться с боевиками «Конгра-Гель» (новое название РПК).
Заслуживает внимания, что позитивная динамика в развитии турецко-иранских отношений приходится на тот период, когда США усилили давление на международное сообщество с целью изоляции Ирана, обвиняя его руководство в разработке ядерного оружия. В этой ситуации подход Турции к развитию связей с Ираном, с одной стороны, свидетельствует о ее решимости проводить региональную политику, руководствуясь собственными интересами, а с другой стороны, демонстрирует небывалый уровень сближения с Ираном, достигнутый под влиянием иракского кризиса 2003 г. Возможность того, что Иран превратится в ядерную державу, нежелательна для Турции и вызывает опасения очередного международного конфликта по соседству с ней, но несмотря на идеологические трения и региональное соперничество, при современном состоянии турецко-иранских отношений Турция не может рассматривать ядерный Иран в качестве непосредственной угрозы и заявляет, что не позволит США использовать свою территорию против Ирана.
Ход событий в послевоенном Ираке дает все основания полагать, что заинтересованность Турции и Ирана в согласовании своих позиций сохранится и даже усилится. Избрание президентом Ирака лидера ПСК Д.Талабани создало новую ситуацию в турецко-иракских и ирано-иракских отношениях. Турция прежде всего озабочена тем, что идея курдского сепаратизма может выйти на более высокий уровень. А Иран старается в полной мере воспользоваться внезапно открывшейся возможностью наладить торгово-экономические связи с Ираком и даже предоставил ему безвозмездный кредит в размере 10 млн. долларов.
В свою очередь президент Ирака демонстрирует стремление к поддержанию дружественных отношений с обоими соседями. Посетив в ноябре 2005 г. Иран с официальным визитом, Д.Талабани не ограничился обсуждением проектов сотрудничества, но поднял вопрос о борьбе с терроризмом в Ираке и выразил надежду на помощь Ирана. Очевидно, что для правительства Д.Талабани влияние, которое Иран способен оказать на иракских шиитов, придает дополнительную ценность возможности развития ирано-иракских отношений. Одновременно можно предположить намерение «обезвредить» Иран, официально включив его в процессы урегулирования в Ираке.
Что касается Турции, то жестом доброй воли со стороны Д.Талабани служат заявления, осуждающие деятельность РПК как наносящую вред интересам курдского народа. «Война против турецкого правительства выгодна тем, кто не желает демократического решения курдского вопроса в Турции», – отметил Д.Талабани в ходе визита в Вену. После беспорядков и волнений, прокатившихся в 2005 г. по курдским районам Турции и Ирана, предложения иракского руководства о сотрудничестве в сфере безопасности встречают заинтересованный отклик в Анкаре и Тегеране.
Наряду с этим Д.Талабани делает заявления, призванные рассеять подозрения Турции и Ирана, касающиеся подготовки иракских курдов к провозглашению независимости. Однако успокаивающим словам иракского президента противоречат реалии обстановки на севере Ирака, где де-факто существует курдское государство, пост руководителя которого занимает лидер ДПК М.Барзани. По сути дела и Турция, и Иран смирились с федеративным устройством Ирака, против которого резко выступали раньше. Между тем М.Барзани не скрывает, что целью курдов является независимое государство, включающее части территории Турции, Ирана и Сирии. При этом иракские курды прилагают усилия к налаживанию экономических и культурных связей со своими единоплеменниками в юго-восточных районах Турции. По этой причине озабоченные происходящим турецкие политологи призывают правительство пересмотреть политику в отношении Ирака и отказаться от поддержки М.Барзани, которую ему всегда оказывали, надеясь на его помощь в борьбе с РПК.
При внимательном рассмотрении в высказываниях президента Д.Талабани об отсутствии намерения создавать Курдистан можно увидеть объяснение стремлению нового правительства интенсифицировать сотрудничество с Турцией и Ираном: «Только представьте, что произойдет, если иракский Курдистан объявит о независимости. Наши соседи сразу закроют свои границы. Как мы сможем существовать в такой обстановке? Страны Ближнего Востока против независимости Курдистана. Мы не сможем воевать со всеми одновременно». Нельзя исключать, что форсированное развитие взаимосвязей с Турцией и Ираном является лишь частью стратегического плана, предполагающего, что чем прочнее эти страны будут привязаны к Ираку, тем сложнее для них окажется решиться на закрытие границ, а тем более, на боевые действия в случае отделения Курдистана от Ирака. При этом тесное сотрудничество иракских курдов с США во время войны в Ираке и в ходе послевоенного урегулирования наводит на мысль о причастности Белого Дома к любому сценарию, реализуемому правительством Д.Талабани.
Иракский фактор играл значительную роль в развитии турецко-иранских отношений, начиная с войны в Персидском заливе, под его влиянием сотрудничество Турции и Ирана получило особенно заметный импульс в последние годы. В подходе обеих стран к проблеме Ирака по-прежнему переплетаются внутриполитические (нерешенность собственного курдского вопроса, потребность в экономическом развитии) и внешнеполитические составляющие (отношения с США, баланс сил в регионе, положение на международной арене). Диалог по всему комплексу направлений объективно отвечает интересам Турции и Ирана. Поэтому можно предположить, что сложная обстановка в Ираке и неоднозначность прогнозов о будущем этой страны будут способствовать дальнейшему сближению Турецкой Республики с Ираном.