Афганистан в прошлом в течение многих десятилетий не привлекал особого внимания американских политико-дипломатических кругов и экспертно-академического сообщества. Такая ситуация сохранялась даже в послевоенный период, когда США открыто и наступательно диверсифицировали свою азиатскую стратегию. Афганские дела заняли в ней третьестепенное место, явно уступая по актуальности иранским, а также пакистанским – именно эти государства должны были стать наряду с Турцией основой американской блоковой политики на Среднем Востоке и в Южной Азии. Соответственно, скромным был интерес к Афганистану и со стороны американского научного сообщества. Институционально американская афганистика зародилась как экспертно-аналитическое направление в годы Второй мировой войны: в декабре 1941 г., через несколько дней после нападения Японии на США, в Вашингтоне в структуре научно-аналитического отдела управления стратегического планирования американской армии был срочно создан афганский сектор («стол»). Его первым сотрудником стал Ричард Фрай, в последующем известный востоковед уникально широкого диапазона – в сферу его интересов входили проблемы средневековой Центральной Азии, международных отношений, современные цивилизационные процессы. Он был командирован в Афганистан, где с лета 1942 по 1944 гг. совмещал служебные дела с преподаванием в лицее «Хабибия», тогда главном учебном заведении афганской столицы. Сравнительно недолгое, но культурно и профессионально насыщенное пребывание в этой стране позволило Р. Фраю, востоковеду классического профиля, стать одним из первых и к тому моменту немногих американских экспертов по Афганистану – он побывал во многих уголках этой страны, хотя особый интерес проявлял к афганскому северу, где в Мазари-Шарифе и других местах афганского приграничья сохранились уникальные исторические памятники многоликой культуры Центральной Азии.
Но и Р. Фрай, и некоторые другие, молодые и уже сложившиеся востоковеды занимались тогда Афганистаном главным образом в силу служебных и других ситуационных причин, тогда как сама эта страна оставалась на периферии профессионального востоковедческого поиска. Как саркастически заметила Р. Класс, работавшая в «Фридом Хаусе» и хорошо знавшая Восток по своей волонтерской деятельности: «Афганистан считался неким историческим, ничего не значащим придатком, подобным аппендиксу в человеческом организме – о нем вспоминали лишь тогда, когда он извергал ядовитую инфекцию». Тем не менее, уже в начале 50-х годов интерес к Афганистану в США приобретает определенные организационные формы: в 1950 г. туда направляется специальная этноархеологическая экспедиция Американского музея натуральной истории (руководитель – Уолтер Фэйрсервис). Географическая и предметная области ее программы были чрезвычайно широки: от Амударьи и до Персидского залива, от древней истории и антропологии до этнографии и лингвистики. Американские ученые, пользуясь всесторонней поддержкой афганских властей, сумели достичь значительных результатов – они обследовали многие исторические памятники Кандагарского региона, получили доступ в Афганский Туркестан, почти приблизившись при этом к афгано-советской границе. Зона действия экспедиции постоянно расширялась: часть ее персонала двигалась на запад, в Афганский Сеистан, тогда как отдельные исследователи выполняли свои собственные программы. Например, Ч. Макензи изучал языки и обычаи Хазараджата – высокогорного и изолированного региона, супруги Л. и Н. Дюпре проводили полевые исследования в Шамшергаре, Фарахе и Герате – часть экспонатов после обработки и каталогизации они передавали афганской стороне.
Работой экспедиции интересовались предпринимательские круги и компании (в частности, «Моррисон-Надсен») – палеогеологические и другие междисциплинарные исследования могли составить основу для их собственной деятельности в производственно-сырьевой сфере. Пожалуй, самой необычной была задача члена экспедиции – специалиста по физической антропологии Маранджияна – он должен был провести антропометрическое исследование в афганской армии. Подобный проект Маранджиян уже успешно осуществил к тому времени в Пакистане, где, получив добро военных властей, собрал и исследовал образцы крови брагуев, пуштунов, хазарейцев и представителей других национальностей – военнослужащих частей, базировавшихся в Кветте3. Кое-что ему удалось сделать и в Афганистане: с разрешения военного министра он провел антропометрическое обследование и фотографирование королевских гвардейцев.
В середине 50-х годов лидирующие позиции в Афганистане в сфере внешнеэкономического сотрудничества занял СССР. Специальное изучение этого вопроса было поручено Л. Пулладе – тогда молодому сотруднику американского посольства в Кабуле, а впоследствии – автору ряда оригинальных научных работ (в том числе двух книг) по афганской тематике. Востоковедческая специализация и опыт работы в американском консульстве в Лахоре (Пакистан) позволили Л. Пулладе довольно быстро сориентироваться в афганских делах и помимо тонких наблюдений по его основному служебному профилю (экономическая политика СССР в Афганистане) сделать еще одно немаловажное заключение: в США слишком мало внимания уделяется систематическому изучению Афганистана, а по его прогнозу, эта страна могла приобрести чрезвычайно важное значение. Но американский дипломат опасался, что когда это произойдет, окажется, что у его соотечественников недостаточно базового знания о людях и политических силах Афганистана. Поразительная прозорливость, многократно подтвержденная событиями последующих десятилетий!
Пионерскими трудами в американской афганистике, обзорными по характеру и содержанию, стали книги Р. Фрэзер-Тайтлера и Д. Уилбера. Но первые фундаментальные работы по проблемам Афганистана появились в американском востоковедении в конце 60-х годов – непревзойденной во всех отношениях до сих пор остается диссертация и изданная на ее основе книга В. Грегоряна «Возникновение современного Афганистана: политика реформ и модернизации, 1880–1946». В. Грегорян сделал блестящую карьеру – подготовив уникальное исследование в области афганистики, он затем практически отошел от активной научной работы, сосредоточившись на проблемах управления и менеджмента, главным образом в образовательно-академической сфере: был деканом-организатором факультета искусств и наук Пенсильванского университета (в 1974–1981 гг. – его ректор), в 1981–1989 гг. возглавлял Нью-Йоркскую публичную библиотеку. В 1989 г. В. Грегорян стал деканом одного из факультетов Брауновского университета, где и проработал девять лет. В настоящее время он – президент Корпорации Карнеги в Нью-Йорке. В. Грегорян – обладатель многих престижных научных грантов и стипендий, член советов Института продвинутых исследований Принстонского университета, Музея современного искусства и др. В 1998 г. он был удостоен высокой американской награды – специальной медали за выдающиеся достижения в области гуманитарных наук.
Свою научную карьеру в качестве афганиста начинал и видный американский востоковед Р. Макчесни – в 1967 г. в Принстонском университете он защитил диссертацию о реформах эмира Абдуррахман-хана – основателя современного афганского централизованного государства (1880–1901). В дальнейшем Р. Макчесни переключился на сюжеты классического исторического профиля, хотя периодически, и весьма успешно, возвращался к афганской проблематике. Он, в частности, перевел с русского на английский и опубликовал в конце 90-х годов один из важнейших источников по новейшей истории Афганистана – «Книгу упоминаний о мятеже», дневник времен гражданской войны 1929 г., который вел Файз Мухаммад, первый афганский профессиональный историк и летописец.
И сегодня проф. Макчесни активно занимается афганской проблематикой: он не только выступает на международных форумах с интересными докладами по новой и новейшей истории Афганистана, но и руководит специальным проектом «Электронная библиотека по Афганистану» Нью-Йоркского университета.
Целой главой в американской (как, впрочем, и в мировой) афганистике стали работы Л. Адамека: помимо фундаментальных трудов по дипломатической истории современного Афганистана в XX веке он подготовил к изданию уникальную шеститомную серию историко-политических газеттиров по регионам этой страны и несколько проблемных и биографических работ энциклопедического характера, включая исторический и биографический словари по Афганистану. Среди многочисленных достоинств работ Л. Адамека – широчайшее использование дипломатических документов, в том числе материалов внешнеполитического ведомства Германии. Л. Адамек обозначил в американской афганистике высокие научные стандарты, его работы – это тематически многомерные и скрупулезные в фактологическом плане исследования, ставшие настольными книгами нескольких поколений востоковедов, специализирующихся по Афганистану.
Афганистика стала приобретать в США параметры внушительной национальной научной школы в начале 70-х годов, когда в эту отрасль пришли и подготовили свои главные квалификационные работы Л. Пуллада, Р. Кэнфилд, Р. Магнус и другие исследователи. Некоторые из них, например Л. Пуллада и Р. Магнус, обладали и определенным практико-аналитическим опытом, приобретенным в ходе работы в дипломатическом и других ведомствах. Диссертационные исследования этой группы востоковедов нередко становились основой монографических публикаций, часть которых до сих пор сохранила свою научную ценность.
В середине 70-х годов в структуре Азиатского общества – организации, ориентированной на экспертное сопровождение американской политики на Востоке – был создан Совет по Афганистану. В 1975 г. усилиями группы энтузиастов во главе с А. Полом в университете г. Омаха (штат Небраска) специальный научный центр, целиком сфокусированный на Афганистане. Его основой стала коллекция редких материалов по этой стране, впоследствии названная именем Артура Пола, рано ушедшего из жизни.
Исследователем уникального диапазона и профиля, на многие годы определившим развитие американской афганистики во всех ее проявлениях, стал Л. Дюпре – его «историко-археологический» подход, а фактически – использование арсенала целого ряда научных дисциплин, от археологии и антропологии до политологии, позволили ему создать многомерную панораму развития афганского государства и общества. Л. Дюпре больше времени, чем кто-либо из его коллег по научному интересу, работал в «поле» – он и его супруга Н. Дюпре провели многие годы в изучаемой стране, ставшей для них вторым домом. В результате известных событий конца 1979 – начала 1980 г. Л. Дюпре по требованию новых властей покинул Афганистан, но не оставил афганскую тему – он активно включился в политические и практические акции американской политики, поддерживавшей афганскую оппозицию, и продолжил экспертно-аналитическую работу на афганском направлении. После смерти Л. Дюпре (март 1989 г.) усилиями его вдовы и ряда коллег Советом по общественным наукам США в память о нем была учреждена специальная именная премия, которой удостаиваются исследователи, добившиеся значительных успехов в изучении Афганистана и Центральной Азии, но фактически – только те из них, которые уже получали грантовую поддержку указанного совета на выполнение диссертационных проектов.
Солидную лепту в развитие исследований по Афганистану в США внесли представители местной афганской диаспоры – так, Н. Шахрани стал не только первым афганцем – профессиональным антропологом мирового уровня, но и основал целое направление междисциплинарного изучения своей исторической родины. Он – автор целого ряда оригинальных разработок по проблемам государственности и самоуправления в Афганистане, опытный организатор учебно-научного процесса – декан факультета Ближнего и Среднего Востока Индианского университета в Блумингтоне. Не прекращает научную работу талантливый афганский историк, ныне почетный профессор университета Иллинойса Дж. Ханифи, он – скрупулезный историограф и авторитетный критик всей сколько-нибудь заметной продукции в сфере афганистики, а также автор ряда обзорных материалов энциклопедического характера. Но даже натурализовавшиеся в США исследователи афганского происхождения мало привлекаются к экспертной работе, хотя есть и исключения – так, З. Халильзад многие годы сотрудничал с ведущими аналитическими центрами (РЭНД и др.). Ныне он – посол США в Афганистане.
Афганский кризис в том виде, в каком он развивался в 80-е годы, – фактически самый масштабный из международно-политических конфликтов заключительного этапа «холодной войны», – привлек внимание многих аналитиков в США. Новой практикой научно-экспертной деятельности по афганской проблеме стало проведение специальных симпозиумов (в рамках традиционных форумов антропологов, представителей других социогуманитарных специальностей) либо международных конференций (в ряде случаев их итогом становилось издание основных материалов – докладов, дискуссий). Одним из первых таких «мозговых штурмов» стал симпозиум «Революции и восстания в Афганистане: антропологический подход», состоявшийся в рамках ежегодной конференции Американской антропологической ассоциации в 1980 г. Участники заседания (а затем и соавторы одноименной книги, подготовленной под редакцией лучших американских антропологов-афганистов – Р. Кэнфилда и Н. Шахрани – и вышедшей из печати спустя несколько лет) представили в рамках своей специализации и регионального профиля взгляд на фундаментальные проблемы афганского общества и государства, концентрируясь при этом на событиях новейшей истории, главным образом конфликте конца 70-х годов XX столетия.
Анализ альтернатив социально-политического развития Афганистана составил проблемное поле международной конференции, проведенной в ноябре 1983 г. под эгидой Информационного агентства США (ЮСИА) Монтерейским институтом международных исследований.
События конца 70-х – начала 80-х годов в Афганистане чрезвычайно политизировали ту часть академического сообщества, которая профессионально занималась этой страной и сопредельными государствами, причем такая метаморфоза произошла даже с исследователями классического профиля, до этого занимавшимися отдаленным прошлым Азии. Яркий тому пример – профессор Гарвардского университета Р. Фрай, ведущий специалист по исторической Центральной Азии: уже буквально через несколько дней после вторжения советских войск в Афганистан в конце 1979 г. он оказался на афгано-пакистанской границе (Пешавар), где внимательно изучал ситуацию на месте, прислушиваясь к мнению простых людей и, напротив, – осторожно относясь к заявлениям дипломатов и политиков, которые, по его мнению, часто действуют как «хладнокровные участники политических игр». Безусловно осуждая советскую военную акцию в Афганистане, Р. Фрай рассматривал афганскую проблему гораздо более масштабно, чем это делали многие, даже искренне озабоченные положением дел в Афганистане: он видел в ее хитросплетениях новый всплеск панисламистского движения, спровоцированного как новыми прокоммунистическими экспериментами на Востоке, так и давними нерешенными проблемами мусульманского мира, прежде всего палестинской. Афганские события, полагал Р. Фрай, просто подталкивают ответственные политические круги к быстрому решению палестинской проблемы, – это и насущная задача международного сообщества, и удержание Западом стратегической инициативы на Востоке.
Зимой 1980 г. профессор Фрай предпринял настойчивые, но малоуспешные посреднические усилия по налаживанию диалога внутриафганских сил под эгидой региональных держав – Индии, Пакистана, Ирана. Натолкнувшись на равнодушие, он апеллировал к общественности: по его инициативе на Си-Би-Эс был снят и в апреле 1980 г. показан по телевидению фильм о ситуации в Афганистане. Одновременно он обратился к своим друзьям и коллегам в СССР с предложением провести международную конференцию по афганскому кризису – инициатива, не имевшая шансов на поддержку при советском политическом режиме того времени.
Симпатии Р. Фрая миротворца неизменно оставались на стороне тогдашней афганской оппозиции, он был среди тех, кто призывал вашингтонскую администрацию оказать моджахедам всяческую, в том числе и военную, помощь, но – предназначенную для обороны (средства противовоздушной и противотанковой защиты, переносные рации, миноискатели и т.д.). Вашингтонские же политики стремились извлечь дополнительные дивиденды из афганского конфликта: в своем запоздалом ответе Фраю в июне 1980 г. конгрессмен С. Стрэттон подчеркивал: «… [Надо] сделать все, чтобы осложнить положение Советов в Афганистане: чем дольше мы сможем удерживать здесь увязнувших русских, тем больше времени будем иметь для создания оборонительной системы в Персидском заливе и зоне Индийского океана».
Летом 1980 г. появился американо-британский проект создания афганского правительства в изгнании на территории Египта, – египетский президент А. Садат, попавший в международную изоляцию после подписания с Израилем Кэмп-Дэвидских соглашений, был готов предоставить такую услугу в обмен на западную военную помощь. Но афганцы даже при своей многолетней отстраненности от арабо-израильского конфликта подвергали себя риску лишиться поддержки других государств арабского мира, и это при том, что один из первых лидеров альянса афганской оппозиции А.Р. Саяф был креатурой вахаббитского режима Саудовской Аравии.
Р. Фрай был, вероятно, одним из авторов и исполнителей «египетского» плана, который, судя по имевшемуся в его личном архиве проекту заявления о создании афганского правительства в изгнании, выглядел политически обещающим, хотя и не был претворен в жизнь: предполагался созыв всеафганской Лоя Джирги на основе конституции 1964 г., предоставления гарантии против произвола центральной власти, создание двухпартийной политической системы и проведение свободных выборов, предоставление автономии племенам и деление страны на естественные штаты. Он предложил также целую политико-пропагандистскую программу действий на афганском направлении: постоянный прессинг в отношении кабульских властей и их советских покровителей, советского военного контингента в Афганистане, предоставление оружия исламской оппозиции и вообще широкомасштабная поддержка панисламистского движения – проведение конгрессов и других акций и форумов, в которых бы принимали участие представители государств с исламским населением, включая республики советской Средней Азии и Кавказа, а также КНР. Здесь же повторялся известный тезис Р. Фрая об удвоении усилий по решению палестинской проблемы как одной из основополагающих предпосылок стабилизации обстановки в исламском мире. Этот и другие эпизоды его биографии 80-х годов в некоторой степени характеризуют как прозорливость, так и заблуждения (по поводу позитивного потенциала панисламизма, лидерских качеств А.Р. Саяфа) одного из опытнейших знатоков и экспертов исторического и современного Востока, по-своему видевшего выход из афганского тупика, – Р. Фрай, несомненно, имел основания сделать в своих рабочих бумагах по афганской войне примечательную запись: «Я был основателем Союза Свободного Афганистана».
Дальнейший ход афганских событий и обострение гражданской войны в 90-е годы заставили многих наблюдателей и специалистов-востоковедов пересмотреть взгляды на суть афганского феномена и его отдельных компонентов: доминировавшее в стране во второй половине 90-х годов движение «Талибан» продемонстрировало неспособность преодолеть свой политический экстремизм и вытекающую отсюда международную изоляцию, а Афганистан превратился в опасный очаг региональной нестабильности, наркобизнеса и плацдарм международного терроризма. Причина такой эволюции заключается, видимо, в том, что и само большинство афганского народа, и романтики, и трезвые приверженцы демократии во всем мире, к которым принадлежит и профессор Фрай, по тем или иным причинам на некоторое время уступили место в афганских делах транснациональным военно-промышленным и политическим кругам, цинично рассматривающим Афганистан как выгодный рынок сбыта оружия и полигон других видов незаконного бизнеса, лишенный привычных форм государственности и национальной безопасности. Ситуация в Афганистане начала медленно меняться после проведения антитеррористической операции силами международной коалиции во главе с США – 9 октября 2004 г. были проведены фактически первые в истории страны президентские выборы, планируется восстановление парламентской традиции, успешно апробированной в Афганистане еще в 1950–1960-е гг.
Объяснимая с политической точки зрения концентрация большинства американских исследователей на анализе текущего афганского конфликта создала в 80-е годы и в последующий период серьезный дисбаланс в проблемном поле афганистики, не устраненный до сих пор. Тревогу по этому поводу выражали авторитетные представители этой дисциплины: так, на страницах единственного в США (а фактически, на тот момент – и во всем мире) профильного журнала «Афганские исследования» Г. Фарр, директор Центра исследования Среднего Востока Портлендского университета, призывал как можно скорее преодолеть научно-образовательные потери отрасли и «подготовить новое поколение исследователей чудесной страны Афганистан».
До последнего времени в США имелся только один центр, специализирующийся исключительно на Афганистане. Находящийся в провинциальном университете г. Омаха в штате Небраска, он был почти лишен государственной поддержки. Несмотря на то, что его директор Т. Гуттьер неоднократно выполнял по поручению администрации США важные миссии, навещая афганского экс-короля Захир-шаха в Риме, сам центр фактически существовал только номинально. Однако в 80-е годы именно в Омахе готовились кадры для будущего «постсоветского» Афганистана, в больших количествах разрабатывалась и издавалась учебная и иная литература, переправляемая затем непосредственно в Афганистан. Центр имел свое представительство в Пешаваре (Пакистан), через которое осуществлялся постоянный мониторинг ситуации в Афганистане.
В конце 80-х годов американцы свернули свою активность на афганском направлении, в том числе и в научной сфере, лишь отдельные аналитики – специалисты в этой области (например, Б.Рубин, ныне профессор Нью-Йоркского университета, один из наиболее квалифицированных исследователей Афганистана) сохранили свой публичный статус, периодически выступая в качестве экспертов на специальных слушаниях в Конгрессе США по афганской проблематике. Но в дальнейшем Афганистан, по существу, занял в американской политике и аналитике особое положение полигона для подготовки и осуществления среднемасштабных геополитических (в частности, связанных с Чечней и Синьцзяном) и крупных геоэкономических проектов. Оперативная и экспертная проработка возникающих вопросов в основном решалась на уровне соответствующих структурных подразделений правительства США, ЦРУ, других специальных служб и стратегических центров типа РЭНД, Атлантического совета. В полузакрытом режиме проблемы Центральной Азии и Афганистана активно изучались в Институте Центральной Азии и Кавказа Школы международных отношений им. П. Нитце Университета Дж. Гопкинса в Вашингтоне (директор – Ф. Старр), который периодически готовил «смягчающие» сценарии американской политики в Афганистане, призванные сгладить воинственность официальной линии администрации (санкции и др.). Влияние афганских событий на центральноазиатский регион и прочие, неафганские аспекты его развития последние несколько лет отслеживались Международной кризисной группой по Центральной Азии (штаб-квартира в Брюсселе, спонсоры – Европейский союз и НАТО), базирующейся в Оше и возглавляемой некоторое время Дж. Шоберлайном (Гарвардский университет). Что касается собственно научного (академического) направления в американской афганистике, то оно развивалось почти исключительно благодаря личной инициативе исследователей: так, Д. Эдварде подготовил основательную работу о генезисе идейно-политических течений исламистского направления в Афганистане.
Ситуация стала меняться на рубеже XX–XXI вв., особенно заметно в связи с приходом к власти администрации Дж. Буша-младшего. Кадровые и организационные перемены затронули структуры конгресса, в ведении которых находится Афганистан, по установившейся американской административно-дипломатической традиции включенный в регион Южной Азии. Во-первых, в рамках комитета по иностранным делам конгресса США был образован новый подкомитет по Среднему Востоку и Южной Азии, что означает намерение разрабатывать и проводить скоординированную внешнюю политику в рамках гигантского, «укрупненного» геополитического пространства, увязку целого ряда международных проблем. Возглавил подкомитет республиканец от Нью-Йорка Б. Гилеман, закоренелый китаефоб и сторонник стратегического партнерства США с Индией (до этого Б. Гилеман руководил всем комитетом по иностранным делам, но по существующему правилу не мог занимать эту должность более 6 лет. Кстати, он пытался, но безуспешно, включить в сферу деятельности своего подкомитета даже Европу).
Еще одной ожидаемой кадровой новацией, но уже в управленческой сфере мог стать приход (а фактически возвращение) в администрацию З. Халильзада, известного аналитика-международника из РЭНД, уже имеющего опыт аппаратной работы и активно занимающегося афганской проблемой в течение последних двадцати лет. При Р. Рейгане З. Халильзад работал в госдепартаменте в качестве специального советника заместителя госсекретаря по политическим вопросам, при Дж. Буше старшем – в Пентагоне. Он – этнический афганец, одна из основных фигур так называемого движения за Лоя Джиргу, лидером которого считается экс-король Афганистана Захир-шах, а также ключевой автор подготовленной в 1999 г. под эгидой Афганского фонда (создан в 1993 г. конгрессменом-республиканцем Д. Риттером) Белой книги по Афганистану, вызвавшей немало негативных откликов, особенно со стороны пропуштунски настроенных кругов афганской эмиграции. З. Халильзад рассматривался как один из претендентов на высокий пост в министерстве обороны, поскольку заместитель главы этого ведомства П. Вулфовиц – его давний друг и коллега, но в конечном счете был направлен в Афганистан в качестве американского посла.
Весьма важную позицию помощника госсекретаря США по Южной Азии могла занять Ширин Тахирхели, пакистанка по происхождению, находящаяся на престижном посту директора Института внешней политики (ИВП – подразделение Школы международных исследований университета Дж. Гопкинса в Вашингтоне). У Ш. Тахирхели блестящий послужной список: она была (при Р. Рейгане) специальным представителем США по политическим вопросам при ООН, в Совете национальной безопасности отвечала за военно-политические дела, а в настоящее время является членом комитета по разработке политики госдепартамента, научным сотрудником Центра международных исследований Принстонского университета (основной профиль – проблемы Индии и Пакистана и американская политика в Южной Азии). Карл Индерферт, отвечавший при президенте Б.Клинтоне за южноазиатские дела, дал ей демоническую характеристику как личности, объединяющей в одном лице и госдепартамент, и совет национальной безопасности. Ш. Тахирхели поддерживает тесные личные связи с родиной, она замужем за этническим афганцем. Если бы Ш. Тахирхели закрепилась на указанной позиции в госдепартаменте США, это означало бы сохранение прочных (не обязательно афишируемых) отношений США с Пакистаном, достаточно высокий статус афганской проблематики в американской внешней политике, причем в тесной и грамотной увязке с подходом Индии, а в концептуально-управленческом отношении – тесную координацию действий соответствующих подразделений администрации и их деловое партнерство с профильными научно-образова-тельными центрами США и их союзников. Но этого не произошло – пост помощника госсекретаря по делам Южной Азии заняла К. Рокка, длительное время (с 1982 по 1997 гг.) проработавшая в ЦРУ. Историк по образованию, она владеет несколькими европейскими языками, а также русским. В конце 90-х годов К. Рокка консультировала сенатора С. Браунбэка по проблемам Южной и Центральной Азии, участвовала в разработке программ помощи государствам Центральной Азии и Кавказа. В своем нынешнем качестве она активно сотрудничает с пакистанской стороной, что создает ей дополнительные возможности многомерного подхода к афганской проблематике.
С приходом к власти американской администрации Дж. Буша она немедленно стала адресатом призывов, заявлений и инициатив противоборствующих сторон в Афганистане. В последнюю неделю января 2001 г. основные участники афганского противостояния развернули борьбу на дипломатическом фронте: так, в США отправился представитель международно признанного правительства Б. Раббани д-р Абдулла, отвечавший за внешнюю политику Северного альянса. Режим талибов также решил воспользоваться сменой американского руководства и в конце января через свое единственное функционирующее посольство в Исламабаде заявил о готовности обсудить и решить путем переговоров любые вопросы, включая вопрос об Усаме бен Ладене. Но эта переговорная пауза была недолгой – ситуация круто изменилась в сентябре 2001 г.: после известных событий началась подготовка, а потом и осуществление военной операции по свержению «эмирата» талибов, который пал осенью того же года.
Трагедия 11 сентября 2001 г. и начавшаяся затем военная кампания оказали влияние на процесс выработки американской политики в Центральной и Южной Азии. Впервые за последние 20 лет особое и в значительной степени самостоятельное направление в ней стала занимать афганская проблематика, ныне охватившая не только практико-политическую, научно-аналитическую, но и образовательную, информационно-пропагандистскую и иные социальные сферы жизни американского общества. 11–12 декабря 2001 г., через неделю после подписания Боннского соглашения по созданию временной администрации в Афганистане, Институт международных исследований им. Томаса Уотсона при Брауновском университете в сотрудничестве с Центром афганских исследований университета Небраска (Омаха) провел семинар «Восстановление политических структур в Афганистане». В нем участвовали эксперты по афганскому праву, политике, управлению, миротворческим операциям, переходным политическим ситуациям, а также непосредственные участники Боннского процесса, включая бывших афганских министров, отставных и ныне действующих американских политиков и функционеров ООН. Одной из самых малочисленных групп на семинаре были ученые – специалисты по Афганистану. Семинар стал попыткой осмысления афганской политической традиции, в особенности политических институтов прошлого и настоящего, а также возможных путей установления стабильного политического порядка в этой стране. Но следует заметить, что этой встрече в Брауновском университете предшествовала другая, состоявшаяся сразу после падения Кабула там же, но в более узком составе – на нее были приглашены лишь специалисты из Миротворческого института Военного колледжа армии США, американского правительства и ООН. Ее участниками был выработан документ «Соображения по поводу международной вовлеченности в постталибский Афганистан».
За последние несколько лет ведущими научными центрами востоковедческого профиля в США была проведена большая работа по анализу корней происшедшей трагедии и современной ситуации на Ближнем Востоке, военной кампании и программ переустройства Афганистана.
Воинственность американской политики в Афганистане воспринимается и в самих США, и в мире как естественный, но отнюдь не безальтернативный стратегический курс, чреватый тяжелыми и непредсказуемыми последствиями. Собственно военная акция, как известно, сопровождается целым рядом мер политического, экономического, научно-образовательно-организационного характера, пропагандистской кампанией. Проводя эти меры, американская администрация не избавилась от целого ряда прежних стереотипов внешнеполитического поведения, на что ей уже осторожно указывают некоторые союзники, в том числе Великобритания устами своего министра иностранных дел Дж. Стро, выступающая за выработку «ясной программы переустройства Афганистана» и других «несостоявшихся» государств. Действительно, есть немало свидетельств бесцеремонности американцев при разработке схем и формул будущей власти в Афганистане, в том числе и их персонального «наполнения» – факт, доподлинно известный из разных источников и косвенно осуждаемый самими же представителями американской стороны. «Мы должны поощрять процесс создания нового правительства …, но не создавать его непосредственно», – заявил Ф. Старр, директор Института Центральной Азии и Кавказа университета Дж. Гопкинса в Вашингтоне.
После разгрома движения «Талибан» США и их союзниками была поставлена задача превратить Афганистан в стабильное, демократически управляемое государство с эффективно развивающейся экономикой. Это бы означало и обеспечение национальной безопасности самих США – американские законодатели, да и многие из тех, кто реально столкнулся с афганскими проблемами в конце 2001 г. и в последующий период, поняли, что корни терроризма и других крайностей следует устранять социальными, политическими и, конечно, финансовыми средствами на месте. Именно для достижения этих целей был разработан законопроект «Акт в поддержку свободы в Афганистане 2002 г.». (автор – Г. Хайд). Уже в первые месяцы 2002 г. во внешнеполитических структурах федеральной власти США сложился механизм по оказанию помощи Афганистану. В государственном департаменте была создана специальная группа по Афганистану во главе с послом Дж. Доббинсом, подотчетным госсекретарю. Дж. Доббинс взаимодействовал со специальным представителем ООН по Афганистану Л. Брахими. Этот и другие факты говорили о том, что в процессе послевоенного урегулирования Афганистана США отводили определенную роль ООН. Летом 2002 г. американцам удалось провести на пост главы временной администрации Афганистана своего ставленника – Х. Карзая, ряд лет прожившего в США и имевшего там свой бизнес. Но положение переходного правительства оставалось неустойчивым. Осенью 2002 г. сенат принял «Акт в поддержку свободы в Афганистане», сумма предоставляемой новому афганскому режиму помощи в течение предстоящих 4 лет должна была достичь 3,3 млрд. долл. В структурном отношении большая часть помощи (1,7 млрд. долл.) выделялась на экономические и гуманитарные программы, а также на цели политического развития. 300 млн. долл. направлялось на создание национальной армии Афганистана. 1 млрд. долл. предназначался для укрепления международных вспомогательных сил безопасности.
Новая американская политика в Афганистане обозначилась в последние год-полтора – ее характерной чертой являются попытки военных выступить в роли менеджеров восстановительного процесса. Так, в течение 2003–2004 гг. Пентагон планировал создать на территории Афганистана от 6 до 8 военных баз, призванных гарантировать власть центрального правительства. Персонал каждой из таких баз будет состоять из 60 человек, включая спецназовцев, гражданских специалистов и др. Помимо них, на базах будут находиться и представители государств – участников антитеррористической коалиции, а также афганской армии, медики и военно-инженерные звенья, в результате чего численность персонала некоторых баз возрастет до 100 человек. Предполагается, что войсковые части будут вести строительные работы (ремонт мостов, школ и т.д.). Но в целом задуманная перестройка не должна привести к расширению американского военного присутствия в Афганистане – общая численность американского военного контингента по-прежнему сохранится на уровне 12 тыс. человек. Вместе с тем в кругах американской администрации высказываются и мнения, что масштабы американского присутствия здесь могут возрасти за счет привлечения военно-инженерных частей к крупным проектам по восстановлению Афганистана, планы такого рода находятся на рассмотрении в соответствующих структурах.
Наметившаяся перегруппировка американских сил и пересмотр приоритетов в Афганистане – отражение ведущихся в политических и военных кругах дебатов. С предложением привлечь военных к дорожному строительству и преимущественно гражданским хозяйственно-экономическим проектам выступил генерал Ричард Майерс, председатель объединенного комитета начальников штабов.
Но политико-экономические амбиции военных не встречают одобрения со стороны неправительственных организаций – их лидеры (многие из которых провели годы непосредственно в Афганистане и сопредельных странах) уверены, что такого рода новации способны принести лишь краткосрочные политические выгоды, а не долговременный эффект. Заботясь о будущем, в США в срочном порядке были созданы специальные программы по Афганистану, появились новые рабочие места для афганцев, в учебные программы вводятся специальные курсы. Так, например, масштабно активизировалась исследовательская работа по афганской проблематике в Гарвардском университете, где ранее, несмотря на наличие специальных профильных учебно-научных структур типа Центра исследования Среднего Востока и Форума исследования Центральной Азии, она традиционно игнорировалась. Известному антропологу из Бостонского университета Т. Барфилду поручено срочно разработать спецкурс по Афганистану, который растиражирован печатно и на видеокассетах.
Новые штатные единицы и дополнительное финансирование выделены Школе управления им. Дж. Кеннеди, одному из крупнейших подразделений Гарвардского университета, для разработки специального проекта послевоенного переустройства Афганистана. Большая работа по афганской тематике ведется в Центре международного сотрудничества Нью-Йоркского университета под руководством проф. Б. Рубина, там осуществляется целый ряд аналитических и прикладных проектов, один из них – по восстановлению афганской столицы – Кабула. В 2003 г. был создан Американский институт по изучению Афганистана – он задуман как стационарное научно-аналитическое учреждение, базирующееся непосредственно в афганской столице. Презентация института состоялась на ежегодной конференции Общества исследования Центральной Евразии в начале октября 2003 г. в Гарвардском университете.
Летом 2004 г. начала функционировать «Электронная библиотека по Афганистану» – специальный проект, осуществляемый на базе Нью-Йоркского университета. Проект возглавляет известный востоковед, профессор факультета Среднего Востока и ислама Р. Макчесни. «Электронная библиотека по Афганистану» задумана как главное хранилище материалов по этой стране. Сюда, в частности, планируется переместить библиотеку (25 тыс. книг) и другие фонды ACBAR – неправительственной организации, базирующейся в Пешаваре (Пакистан). Большая заслуга в создании научно-документальной коллекции ACBAR по Афганистану принадлежит Н. Дюпре – ее подвижничество на этом поприще продолжается уже более 40 лет.
Задачей вновь образуемых и восстанавливаемых центров является не только собственно экспертная оценка и прогнозирование событий в Центральной Азии. Большое внимание уделяется подготовке и продвижению на американский и мировой медиарынок большого объема материалов центральноазиатской и собственно афганской проблематики аналитического, новостного и пропагандистского характера, призванных поддерживать необходимый эмоционально-психологический фон проводимой США общественной дискуссии, захватывая политические, военные круги, средства массовой информации и др.
При этом все более очевидным становится сходство нынешней американской схемы умиротворения Афганистана с советским опытом образца 80-х годов. Отличие же состоит в том, что американская модель осуществляется в более благоприятных внешних и внутренних условиях, когда уничтожены основные силы прежнего режима, так и не сумевшего сохраниться хотя бы в виде оппозиции, и когда США широко пользуются политической и военно-технической поддержкой целого ряда государств Европы и Азии.
Но решить им даже самые основные проблемы афганского «узла» до сих пор не удалось: не пойманы руководитель «Аль-Каиды» Усама бен Ладен и глава свергнутого режима талибов мулла М.Омар (он даже сформировал «Руководящий совет Афганистана»), совершают нападения частично сохранившие свои ряды талибы. Эти обстоятельства побудили режим Х. Карзая начать диалог с умеренными силами правоклерикальной оппозиции. Величайшим злом для международного сообщества остается проблема афганских наркотиков.
Несмотря на длительность собственно военной фазы антитеррористической операции в Афганистане, необходимость в чисто военных мерах поддержания в этой стране безопасности не уменьшилась. Сохраняются активность формирований талибов, напряженность в отношениях между этническими группами и их военно-политическими структурами.
Но администрация Дж. Буша в сотрудничестве с некоторыми международными структурами все же провела осенью 2004 г. первые в истории страны общеафганские президентские выборы. Х. Карзай, с декабря 2001 г. выполнявший функции главного администратора, в качестве президента, судя по итогам голосования, обрел легитимную власть. Меняется и вся временная администрация, действовавшая по чрезвычайному мандату – ее состав одобрила чрезвычайная Лоя Джирга (общенациональная ассамблея), но не весь народ. Предстоящие в апреле 2005 г. парламентские выборы должны дать ответ на вопрос, состоится ли восстановление современных политических институтов в масштабах всего Афганистана. Уже сейчас оптимисты поговаривают о так называемой «афганской модели», имея в виду, прежде всего военную сторону действий США и их союзников в Афганистане – относительный успех коалиционных сил в разгроме основных сил движения «Талибан» и «Аль-Каиды».
Краткий обзор развития научно-аналитических основ политики США в отношении Афганистана показывает, что соответствующие кадры и организационные структуры, а также концептуальные установки и конкретные программы действий на афганском направлении возникли здесь относительно поздно, лишь в 40–70-е годы, как ответ на насущные практические потребности военно-политических кругов, но быстро обрели статус важного, по преимуществу прикладного направления политики и аналитики.
Успешно развивалась и ее академическая составляющая, чего нельзя было сказать об образовательных компонентах – им не уделялось внимания вплоть до самого последнего времени, когда США оказались вовлеченными в афганские дела в связи с проведением антитеррористической операции и осуществлением программ переустройства Афганистана.
Будучи «малолюдной» по своему основному кадровому корпусу, американская афганистика во всех ее проявлениях оказалась все же в состоянии решить ряд важных научных и практических проблем – благодаря усилиям целой плеяды специалистов она заняла достойное место в мировом сообществе тех, кто профессионально занимается Афганистаном.
Несмотря на рассредоточенность ученых и экспертов данного профиля по учебно-образовательным и специально-отраслевым учреждениям, недостаточную координацию исследовательской работы, слабую связь с практической политикой США в Афганистане, сегодня здесь предпринимаются усилия по концентрации необходимых материалов, ресурсов и кадров, налаживанию связей с афганской стороной, заметны попытки преодоления прежних политических и концептуальных стереотипов в пользу интернационализации научного поиска и решения насущных практических проблем на афганском направлении.
америка афганистан миротворческий политика
Список литературы
1. Самуилов С.М. Президент, конгресс и американская политика в отношении Афганистана. – США. Канада, 2003, № 12, с. 39.
2. Hanifi, M.Jamil. Afghanistan // Middle East Journal, vol. 56, # 4, 2002 и др.
3. В 1997 г. Центр афганских исследований получил $1,8 млн. грант от калифорнийской компании Unocal (ядра международного консорциума по строительству трансазиатского газопровода, впоследствии распавшегося) на осуществление образовательных программ в Афганистане. – The Washington Times, 31 Oct., 2001.