Содержание
I. Вступление
II. Основная часть
1. Автобиография Сергея Есенина
2. Тема природы в лирике Есенина
3. Тема родины в лирике Есенина
III. Заключение
IV. Список использованной литературы
Вступление
"Человек будущего так же будет читать Есенина, как его читают люди сегодня.
Сила и яркость его стиха говорят сами о себе. Его стихи не могут состариться.
В их жилах течёт вечно молодая кровь. Есенин - это вечное .
Н. Тихонов
В самом сердце России, под Рязанью, на высоком правом берегу Оки, привольно раскинулось старинное село Константиново - родина великого русского поэта Сергея Александровича Есенина.
Каким могучим талантом должен быть наделён художник, чтобы заставить человека заново увидеть и почувствовать безмерное очарование в обыденном, примелькавшемся. Этим воистину волшебным даром обладал Сергей Есенин. Как никто другой, он сумел открыть красоту родной природы, взять за душу. Этот край стал живым родником поэзии.
Читательская любовь к Сергею Есенину велика. Искренность вдохновения его поэзии необходима для жизни.
«В мире русской народной жизни, словно в колыбели, рос и развивался талант Есенина. Природа живёт в человеке, а человек в природе. Взаимодействуя и взаимно дополняя друг друга, они создают в сердце поэта конкретный образ родины, чаще всего обрисовывающийся в реалиях родного села . Есенин - чудо поэзии. И как о всяком чуде, о нём трудно говорить. Чудо надо пережить. И надо в него верить .» (Ю. Марцинкявичюс).
В любое время года бесконечным потоком идут к Есенину люди. Идут поклониться рязанской земле, подарившей миру поэта «…такой чудовищной способности изображения тончайших переживаний, самых нежнейших .» (А. Серафимович). Поэт с необыкновенной щедростью разбрасывал сокровища своей души и самые сердечные слова любви нашёл для Родины. «Главным и постоянным хранителем его поэтических ценностей был народ . Стихи Есенина воспитывают высокий эстетический вкус и чувство не показной, а подлинной гражданственности» (В. Фёдоров). Как национальное достояние народ оберегает всё, что связано с жизнью и творчеством Сергея Есенина. Есенин - гордость России, её нежность и песня.
Основная часть
конецформыначалоформы конецформыначалоформыСергей Есенин . В самом звучании этого имени слышны певучесть, музыка родных раздолий, шум зелёных дубрав. «Страна березового ситца» породила яркого, самобытного поэта, воспевшего в своих удивительных стихах её синие озёра, малиновую ширь полей, жёлтые дороги, седые вербы. Есенин создаёт зримые поэтические образы заросшего пруда, поля, белого сада. Сколько добра, красоты, любви к родным местам слышится в стихах поэта! Тема родины - одна из главных в творчестве С.Есенина. Этого поэта принято связывать прежде всего с деревней, с родной для него Рязанщиной. Считаю, что для понимания творчества Есенина необходимо хорошо понять обстановку, в которой он рос, окружающих его с детства людей. Именно поэтому надо познакомиться с краткой автобиографией Сергея Есенина.
Автобиография Сергея Есенина
Я сын крестьянина. Родился в 1895 году 21 сентября в Кузьминской волости, Рязанского уезда, Рязанской губернии.
С двух лет, по бедности отца и многочисленности семейства, был отдан на воспитание довольно зажиточному деду по матери, у которого было трое взрослых неженатых сыновей, с которыми протекло почти всё моё детство. Дядья мои были ребята озорные и отчаянные. Трёх с половиной лет они посадили меня на лошадь без седла и сразу пустили в галоп. Я помню, что очумел и очень крепко держался за холку.
Потом меня учили плавать. Один дядя (дядя Саша) брал меня в лодку, отъезжал от берега, снимал с меня бельё и, как щенка, бросал в воду. Я неумело и испуганно плескал руками, и, пока не захлёбывался, он всё кричал: «Эх, стерва! Ну, куда ты годишься?». «Стерва» у него было слово ласкательное. После, лет восьми, другому дяде я часто заменял охотничью собаку, плавая по озерам за подстреленными утками. Очень хорошо я был выучен лазить по деревьям. Из мальчишек со мной никто не мог тягаться. Многим, кому грачи в полдень после пахоты мешали спать, я снимал гнёзда с берёз, по гривеннику за штуку. Один раз сорвался, но очень удачно, оцарапав только лицо и живот да разбив кувшин молока, который нес на косьбу деду.
Среди мальчишек я всегда был коноводом и большим драчуном и ходил всегда в царапинах. За озорство меня ругала только одна бабка, а дедушка иногда сам подзадоривал на кулачную и часто говорил бабке: «Ты у меня, дура, его не тронь. Он так будет крепче».
Бабушка любила меня изо всей мочи, и нежности её не было границ. По субботам меня мыли, стригли ногти и гарным маслом гофрили голову, потому что ни один гребень не брал кудрявых волос. Но и масло мало помогало. Всегда я орал благим матом и даже теперь какое-то неприятное чувство имею к субботе.
По воскресеньям меня всегда посылали к обедне и, чтобы проверить, что я был за обедней, давали 4 копейки. Две копейки за просфору и две за выемку частей священнику. Я покупал просфору и вместо священника делал на ней перочинным ножом три знака, а на другие две копейки шёл на кладбище играть с ребятами в свинчатку.
Так протекало моё детство. Когда же я подрос, из меня очень захотели сделать сельского учителя, и потому отдали в закрытую церковно-учительскую школу, окончив которую, шестнадцати лет, я должен был поступить в Московский учительский институт. К счастью, этого не случилось. Методика и дидактика мне настолько осточертели, что я и слушать не захотел.
Стихи я начал писать рано, лет с девяти, но сознательное творчество отношу к 16-17 годам. Некоторые стихи этих лет помещены в «Радунице».
Восемнадцати лет я был удивлен, разослав свои стихи по журналам, тем, что их не печатают, и неожиданно грянул в Петербург. Там меня приняли весьма радушно. Первым, кого я увидел, был Блок, вторым - Городецкий. Когда я смотрел на Блока, с меня капал пот, потому что в первый раз видел живого поэта. Городецкий меня свёл с Клюевым, о котором я раньше не слыхал ни слова. С Клюевым у нас завязалась, при всей нашей внутренней распре, большая дружба, которая продолжается и посейчас, несмотря на то, что мы шесть лет друг друга не видели.
Живет он сейчас в Вытегре, пишет мне, что ест хлеб с мякиной, запивая пустым кипятком и моля бога о непостыдной смерти.
За годы войны и революции судьба меня толкала из стороны в сторону. Россию я исколесил вдоль и поперёк: от Северного Ледовитого океана до Чёрного и Каспийского моря, от Запада до Китая, Персии и Индии.
Самое лучшее время в моей жизни считаю 1919 год. Тогда мы зиму прожили в 5 градусах комнатного холода. Дров у нас не было ни полена.
В РКП(б) я никогда не состоял, потому что чувствую себя гораздо левее.
Любимый мой писатель - Гоголь.
Книги моих стихов: «Радуница», «Голубень», «Преображение», «Сельский часослов», «Трерядница», «Исповедь хулигана» и «Пугачёв».
Сейчас работаю над большой вещью под названием «Страна негодяев».
В России, когда там не было бумаги, я печатал свои стихи вместе с Кусиковым и Мариенгофом на стенах Страстного монастыря или читал просто где-нибудь на бульваре. Самые лучшие поклонники нашей поэзии проститутки и бандиты. С ними мы все в большой дружбе.
Коммунисты нас не любят по недоразумению.
За сим всем читателям моим нижайший привет и маленькое внимание к вывеске: «Просят не стрелять!».
Творчество Сергея Есенина
Тема природы в лирике Есенина
Творчество Сергея Есенина принадлежит к числу самых заметных явлений русской лирической поэзии XX века. Оно своеобразно, оригинально, вполне объяснимо сложностями и превратностями породившей его эпохи, но по художественно-поэтической силе выходит далеко за рамки своего времени.
Произведения Есенина вызывали у современников весьма гулкий резонанс. Несмотря на это, сам поэт не был по достоинству оценён ни читателями, ни критиками. Тому мешали некоторые обстоятельства его жизни, неверные толкования его творчества, окружавшая его литературно-бытовая среда. Совершенно несоразмерными с масштабами его таланта и с реальным творчеством поэта оказались многочисленные легенды вокруг его имени, распространившиеся сразу после его безвременной и трагической смерти. Есенина называли то «деревенским романтиком», то «забубённым лириком», то «певцом богемы», то «поэтом уходящей Руси», опираясь при этом на отдельные мотивы его произведений, даже на отдельные факты биографии, но полностью игнорируя национальные корни творчества, связь с русской поэтической традицией, социальное и нравственное значение глубоко выстраданных им художественных творений.
Уверен, что за последние десятилетия наша литературная наука многое сделала для того, чтобы поэзия Есенина предстала перед читателем в более полном виде. Работа эта, однако, ещё далека от своего завершения. Необходимо осмыслить и оценить наследие Есенина как факт поэтической культуры в его внутреннем развитии и в подлинном значении для современности.
Творческий путь Сергея Есенина отчётливо делится на четыре периода. Первый период – дореволюционный: от начальных публикаций в печати до марта 1917 года. Второй период связан с событиями революции и гражданской войны. Третий – период творческого кризиса, преодолений, исканий (с 1921 до середины 1923 года) и завершающий – период духовного и творческого подъёма (1923-1925).
Мировосприятие С. Есенина с самых ранних лет складывалось в тесном общении с природой. С ней стихотворец постигал и сложность бытия, и превратности человеческих судеб, и жизнь собственной души. Уже первое зрелое стихотворение («Берёза») обнаружило замечательную способность его поэтического зрения: растущее под окном дерево он увидел в торжественном наряде, в благоговейной тишине и, главное, в признаках неторопливой, но вечной, нетленной, беспрерывно обогащающей себя жизни.
Последующие стихи явили собой целый каскад художественных открытий. С. Городецкий, услышавший эти стихи из уст самого автора всего лишь через год после первых его выступлений в печати, сразу почувствовал, «какая радость пришла в русскую поэзию». Природа в стихах юноши зазвенела голосами птиц, шёпотом листьев, говором ручьев, заиграла цветами бесчисленных радуг. Есенин ощущал природу в движении, во взаимосцеплении различных её элементов. Он мог изобразить одно явление природы с помощью другого: «Как метель, черёмуха машет рукавом»; «И как белки, жёлтые весны будут прыгать по сучьям дней». Он мог двумя строками передать сложную картину взаимодействия явлений, их сопряжение, связь: «Кругом роса медвяная сползает по коре, под нею зелень пряная сияет в серебре».
Природа у Есенина дышит, действует, живёт. Поэтому, описывая её, поэт прибегает к способам звукового изображения: «Поёт зима – аукает, мохнатый лес баюкает стозвоном сосняка». Поэтому в звуковых образах воспринимаются и цветовые явления: «В роще по берёзкам белый перезвон». Цвета у него переливаются, играют, выступают в сложных комбинациях с другими элементами естественного или предметного мира: «У плетня заросшая крапива обрядилась ярким перламутром».
Есенин не только наблюдал, но и глубоко переживал явления природы; умом и чувством он стремился проникнуть в её тайны. Природу он постигал в целостности, в постоянном движении и, что особенно важно, в непременном единстве с человеком.
В стихах первого периода есенинская концепция природы выражалась стихийно, спонтанно. Позднее, в 1918 году, он сформулировал её в трактате «Ключи Марии» (Мария здесь символизировала душу человека и душу народа). Чтобы лучше понять лирику Есенина предреволюционных лет, необходимо обратиться к основным эстетическим положениям, высказанным в этом трактате.
Ключами к познанию тайн мироздания могут, по словам автора, служить представления о мире, выраженные в словесном искусстве, прежде всего – в народно-поэтических мифах. Мифологические образы таят в себе целый мир – мир чувствований и представлений наших далеких предков. Завися от природы, человек старался подчинить её себе умственно, поэтически, роднясь с ней духовно, приближая её к себе. Все народные метафоры основаны на стремлении человека «приручить», «одомашнить» явления народных стихий – подчинить их путём уподобления простым, обиходным, осязаемым, близким вещам.
Принцип «заставления воздушного мира земной предметностью» - то есть передачи вселенского, общего через обиходное и простое – стал конструирующим началом образной поэтики молодого Есенина. Туча, снег, метель, пурга, солнце, луна, зарево, небо, звёзды – всё познается через предметы, до которых можно дотронуться рукой: «туча – борода», «луна – глаз», «хлебной брагой льёт теплынь», «валит снег и стелет шаль», «ярче розовой рубахи звёзды вешние горят». Этот принцип относится и к поэтическому изображению животных и птиц: «Лошадиную морду месяца схватить за узду лучей»; «Чистит месяц в соломенной крыше обоймлённые синью рога».
В зародыше многих поэтических образов лежит миф о древе. Со времён «пастушеского быта», напоминает нам автор «Ключей Марии», живёт в народе легенда о символическом древе, от которого произошёл человек. «…Мир для него есть вечное, неколебимое древо, на ветвях которого растут плоды дум и образов». Эту легенду автор обосновывает историей народа, его духовной памятью и неизменной связью с природой, с повседневным бытом и трудом.
В лирике Есенина миф о древе породил целое семейство образов, которые, разветвляясь и переплетаясь, украшали творчество поэта всё более затейливыми и яркими поэтическими фигурами. Деревья в его стихах живут, улыбаются, вздыхают, им даже снятся сны, - они уподобляются людям: «Словно белою косынкой, подвязалася сосна. Понагнулась, как старушка, оперлася на клюку…», «Улыбнулись сонные берёзки, растрепали шёлковые косы, шелестят зелёные серёжки, и горят серебряные росы». Ивы кажутся кроткими монашками: они позванивают чётками или роняют их наземь; черёмуха видится кудрявой молодицей, ели – пригорюнившимися девицами. «Роща грозится еловыми пиками», «тёмным елям снится гомон косарей»…
Поэт не только одухотворял изображаемые предметы, приближая их к мифологическим образам; с их помощью он раскрывал и свои собственные переживания и чувства. Изначальные народные представления о природе служили отправными точками, которые помогли ему выстроить свой поэтический мир. Пейзаж нередко воссоздавался им по законам народной поэтики, но всё дело заключалось в том, что «психологизация» пейзажа проходила уже по законам собственного творчества. Обычные для народной лирики «психологические параллелизмы» играют в творчестве Есенина меньшую роль, чем найденные им самим способы лирической интерпретации образа. И отнюдь не всегда символические значения деревьев, птиц и цветов, принятые в народной поэзии, ассимилируются в его стихах: очень часто он придаёт объектам природы свой смысл и индивидуальную лирическую окраску.
Пейзаж у Есенина, как мы видим, глубоко эмоционален, но, если можно так выразиться, и национален, и социален. Он олицетворяет понятие Родины и проникнут чувством благоговения поэта перед её нетленной красотой. Прекрасное – это отчая земля с буйным цветением трав, с праздничным звоном лесов, с пестротой полей, с озёрами, косогорами, птицами, зверями, со всем тем, что наполняет человеческую жизнь.
Грустным, невзрачным выглядит часто сельский пейзаж: здесь не только «тоска озёр», но и скудность жилья, и убожество деревенских построек. «Потонула деревня в ухабинах, заслонили избёнки леса» - этими безрадостными строками начинается стихотворение «Русь». Жутью окутаны бесконечные зимние сумерки с завывающими волками, с неутихающей пургой; потом ещё приходит война… А то другая беда – засушливое лето: «Заглушила засуха засевки, сохнет рожь и не всходят овсы». И так во многих стихах: в одном – заброшенный край, тощая деревенька, пустырь с некошеным сеном, с пятью покривившимися избами; в другом – «Горевая полоса. Только лес да посолонка, да заречная коса…»; в третьем – «Оловом светится лужная голь… Грустная песня, ты – русская боль». Но эта боль, эта «печаль полей» не гасит в поэте любви к Родине, а усиливает её. В стихотворении «Русь» при описании мрачных картин деревенской жизни у него вырываются слова:
Ой ты, Русь моя, родина кроткая,
Лишь к тебе я любовь берегу.
Весела твоя радость короткая
С громкой песней весной на лугу. /5, с.213/
В забытом, но родном краю, соприкасаясь с небогатой природой, он одухотворяет её, преображает своим поэтическим зрением: он видит «полей малиновую ширь», «синюю даль плоскогорий», на хвойных ветках – «позолоту».
В создаваемых Есениным картинах есть и другое, на первый взгляд неожиданное: сочетание несоединимого, резкая, подчёркнутая контрастность, доходящая до парадоксов. Мы находим эти причудливые сочетания в самых кратких определениях и эпитетах: «загрустила… радость», «солнце мёрзнет», «алый мрак», «багряная метель» и даже «свадьба похорон». Здесь поэт не играет словами. Он лишь старается постичь непреодолимые контрасты самого бытия. Он как бы вживается в противоречия всего окружающего, и отдельные предметы, качества, цвета начинают терять для него каноническое значение. Гамма его настроений широка и пестра потому, что такова русская жизнь.
Пестрота эта, противоречивость усиливается, когда расширяются масштабы социального зрения художника, когда он наблюдает не только сермяжную нищету рязанских деревенек, но и хмурые очертания сибирских рудников и острогов. Например, в стихотворении «За тёмной прядью перелесиц…», где после зарисовки «неколебимой синевы» затихшего озера, «черёмухового дыма» степи идёт упоминание таящейся в глубине страны «солончаковой тоски» и кандалов далекой Сибири. Или в стихотворении «Синее небо, цветная дуга…»:
Многих ты, родина, ликом своим
Жгла и томила по шахтам сырым.
Много мечтает их, сильных и злых,
Выкусить ягоды персей твоих. /5, с. 97/
Естественно, противоречия эти не могли не выразиться в характере лирического героя. На крайних полюсах его душевных движений можно ощутить то тихую умиротворённость, то вспышки самобуйных сил. Происходит это потому, что поэт испытывает глубокую неудовлетворённость жизнью; отсюда – целый ряд мотивов и сюжетов его лирики: одурманенность весной, ощущение вселенского праздника, молитвенное благоговение перед природой и вслед за этим – чувство бесприютности, боль души, прощание с молодостью, признание краткости и бренности земного существования.
Тема родины в лирике Есенина
В стихах Есенина 1914-1916 годов нигде не раскрывались причины разъедающего его душевного скепсиса и стимулы его бунтарско-анархических настроений. Но в одном из позднейших произведений, в автобиографическом стихотворном рассказе «Мой путь», такой намёк прорвался:
Россия… Царщина…
Тоска…
И снисходительность дворянства.
Ну что ж!
Так принимай, Москва,
Отчаянное хулиганство. /5, с. 105/
Сказано, может быть, излишне прямо, но, как всё у Есенина, предельно искренне, без всякого наигрыша. Поэту незачем щеголять тем, что он не принимал «царщины» и «дворянства»: его природный демократизм, его нерасторжимые связи с деревней, сочувствие крестьянскому люду вполне объясняли и неприятие господствующего социального строя и гложущую сердце «тоску».
Первым откликом на свержение самодержавия было стихотворение «Разбуди меня завтра рано…». Оно рисует революцию в образе «дорогого гостя», несущегося по просторам родимой страны.
С конца марта по август 1917 года был создан цикл стихотворений (по сути дела, маленьких поэм), из которых лишь первое – «Товарищ» - показывало реальные обстоятельства жизни людей, совершивших революцию.
Заметим при этом, что в попытках отразить революционный катаклизм Есенин снова устремился к мифологическому образу «мирового древа». Обращаясь к Отчарю – богатырю, олицетворяющему крестьянскую Русь, поэт говорит:
Под облачным древом
Верхом на луне
Февральской метелью
Ревёшь ты во мне. /5, с. 212/
Отсюда в стихах Есенина – длинные цепи вселенских, космических образов, отображающих гигантские сдвиги в истории, в жизни людей. Становится ясным, что образная система есенинской лирики под влиянием Октябрьской революции претерпевает серьёзные перемены.
С одной стороны, возникает революционно-героическая лирика. В стихотворении «Небесный барабанщик», проникнутом чувством интернационализма, безудержным стремлением к «новому берегу» жизни, поэт зовёт борцов революции сплотиться против «белого стада горилл», угрожающего Родине. В «Кантате» он воспевает «новые в мире зачатья» и возносит реквием тем, кто погиб в революционной борьбе.
С другой стороны, заметно усиливаются в его творчестве космогонические мотивы, также связанные с происходящими в стране изменениями и социальными потрясениями:
Ей, россияне!
Ловцы вселенной,
Неводом зари зачерпнувшие небо, -
Трубите в трубы.
Под плугом бури
Ревёт земля. /5, с.57/
Но было в Есенине и то, что резко отделяло его от других поэтов революции: своё представление о том, каким должен быть свободный и счастливый мир. Здесь, наряду с образами орбитальными, рисующими будущее изобилие («Будет звёздами пророчить сребозлачный урожай»), возникают и образы самых обиходных, земных вещей, ибо речь шла о так называемом «мужицком рае». В «Ключах Марии» к словам о «преогромнейшем древе, имя которому социализм» Есенин дал следующее пояснение: «социализм, или рай, ибо рай в мужицком творчестве так и представлялся, где нет податей за пашни, где «избы новые, кипарисовым тёсом крытые», где дряхлое время, бродя по лугам, сзывает к мировому столу все племена и народы и обносит их, подавая каждому золотой ковш, сычёною брагой».
В полном соответствии с этим рисуют «мужицкий рай» произведения Есенина, относящиеся к 1917-1918 годам. В стихотворении «Гляну в поле, гляну в небо…» это – «копны хлеба» и «неизбывные стада»; в стихотворении «Разбуди меня завтра рано…» - уютный кров, петухи, коровье молоко; в утопической стране «Инония» - «золотые шапки» гор, тучные нивы и хаты, которые принесёт миру шествующий на кобыле «новый Спас». Разумеется, христианская символика здесь (как и в дореволюционных произведениях Есенина) не имеет ничего общего с религиозными идеями, верованиями, обрядами, она – из народной мифологии, она – осколок поэтических крестьянских традиций.
Но это представление о «мужицком рае» стало причиной глубоких социальных переживаний поэта, относящихся к первым годам революции. Реальный социализм призван был изменить облик нашей страны, оставить за гранью прошлого её вековую отсталость. Должна была навсегда отойти, уступить своё место новым формам жизни избяная, патриархальная Русь.
Первые нотки жалости к этой «отчалившей» Руси и прозвучали в поэме «Иорданская голубица», где отжившее, но дорогое сердцу поэта деревенское прошлое дано в образе тоскующего лебедя. Особенно сильно сказалось это настроение в стихотворении «Я последний поэт деревни…». Герою чудится, что он стоит «за прощальной обедней кадящих листвою берез», и тут перед ним возникает зловещий образ: «На тропу голубого поля скоро выйдет железный гость».
Есенину казалось, что новая жизнь, при которой родные поля оглашаются механическими звуками «железного гостя», нарушит извечную гармонию человека с природой. При этом он испытывал не столько неприязнь к «чугуну» и «железу», сколько жалость к тому, что безвозвратно уходит из жизни. «Трогает меня в этом, - писал он одному из своих адресатов, - только грусть за уходящее милое родное звериное и незыблемая сила мёртвого, механического».
Казалось бы, поступательный ход нашей жизни, окончание гражданской войны – всё это поможет Есенину освободиться от гнетущих его чувств. Так это и было бы, если бы в судьбу поэта не вторглись обстоятельства, которые не только не способствовали выпрямлению его духовного пути, но и безмерно осложнили его жизнь.
Хотя близость Есенина к имажинистам не была продолжительной и их влияние на духовный мир поэта не было глубоким, своё отрицательное воздействие они оказали и на его творчество, и на повседневный быт.
Достаточно прочесть «Кобыльи корабли», чтобы увидеть, как изменилась, исковеркалась образно-поэтическая система Есенина, обретя усложнённость, кривизну, черты грубого, животного натурализма:
Если волк на звезду завыл,
Значит небо тучами изглодано.
Рваные животы кобыл,
Чёрные паруса воронов.
Не просунет когтей лазурь
Из пургового кашля-смрада;
Облетает под ржанье бурь
Черепов златохвойный сад. /5, с. 136/
В период общения с имажинистами заметно усилились мотивы скорбного расставания поэта со старой деревней.
Пагубно сказались на поэзии Есенина и богемно-анархические настроения его новых друзей. Он стал самозабвенно вспоминать свою «прежнюю удаль забияки и сорванца». То, что раньше, до революции, служило ему отдушиной в мире затхлости, несправедливости и чванства, стало теперь его убежищем в борьбе с самим собой. Он снова отчаивался на бунт, драчливость, озорство.
Стихотворение «Да! Теперь решено. Без возврата…» открывает цикл «Москва кабацкая».
Нежные краски природы, столь характерные для раннего Есенина становятся теперь мрачными и зловещими, и всё вокруг локализуется в образах недоброй таинственности, коварного злодейства. Не стало в лирике Есенина той радуги красок, которой отличались его прежние стихи, - на смену им пришли унылые пейзажи ночного города, наблюдаемого глазами брошенного, потерянного человека: кривые переулки, изогнутые улицы, едва светящиеся фонари кабаков. Изредка в этом цикле мелькают сады, кусты, берёзы… Но в каком ущербном виде они предстают здесь! «Был я весь – как запущенный сад», «Как кладбище, усеян сад в берёз изглоданные кости». Отрыв от природы, погружение в омут городского дна губительны для человека: природа исцеляет его, врачует душевные раны, возвращает жизнь – таков один из сквозных мотивов «Москвы кабацкой» - цикла самых тяжких и горестных стихотворений Есенина.
Известно, что Есенин осудил имажинизм в конце 1920 года, сформулировав свои расхождения с ним в статье «Быт и искусство». Полностью отойти от него в своих личных отношениях с членами группы и освободиться от кабацкой накипи в стихах ему удалось, к сожалению, позднее: большинство произведений «кабацкого цикла» написано в 1921-1922 годах.
Однако тяга к просветлению, к земной радости и духовному здоровью упорно жила в нем все непутёвые месяцы и годы. Об этом ярко свидетельствует стихотворение «Всё живое особой метой…» с выраженной в нём «беспокойной, дерзкой силой» поэта, который «споткнулся о камень», но уверен, что «к завтраму всё заживёт!». Об этом же говорит один из шедевров есенинской лирики – стихотворение «Не жалею, не зову, не плачу…», где поэт оплакивает свою «утраченную свежесть, буйство глаз и половодье чувств». Оба названных произведения написаны в 1922 году.
Вернувшись домой после пятнадцати месяцев, проведённых в Западной Европе и Америке, Есенин как бы стряхнул с себя тяжесть горьких переживаний, одолевавших его в предыдущие годы. Стал постепенно исчезать внутренний разлад, начали исчезать мотивы горестного отчаяния. «После заграницы, - признавался Есенин, - я смотрел на страну свою и события по-другому» В его поэзию вернулись бодрость, жизнелюбие, чистота чувств.
Живое свидетельство наступившего перелома – циклы стихотворений «После скандалов» и «Любовь хулигана». Поэт раскаивается в своей прежней «непутёвой жизни» и отрекается от неё. Особенно важно, что все терзания и муки прошлых лет Есенин связывает не только с засосавшим его «бытом», но и с неправильным пониманием смысла революции. В стихотворении, содержащем эти слова, он убеждённо и твёрдо говорит, что нынче он – «в возрасте ином», чувствует и мыслит «по-иному», воздавая при этом «хвалу и славу рулевому».
В творчество Есенина теперь широкой волной входят произведения политической лирики и революционного эпоса. Наиболее известными произведениями о революции являются: «Песнь о великом походе», «Ленин», «Поэма о 36», «Баллада о двадцати шести» и, конечно же, «Анна Снегина».
В основу «Анны Снегиной» легли события, свидетелем которых самому автору довелось стать в деревне 1917-1918 годов. Это придало поэме и достоверность личных свидетельств, и впечатляющую силу реалистического изображения, и проникновенный лиризм.
Поэт рисует деревню, потрясаемую «мужицкими войнами», борьбой крестьян за землю, неодолимым стремлением деревенского люда к свободе и счастью. Перед читателем проходят различные периоды этой борьбы: лето 1917 года, когда крестьянские представители явились к молодой помещице просить землю и не получили её; послеоктябрьские дни, когда мужики отбирали землю и помещичий дом; наконец, «суровые, грозные годы» гражданской войны.
Деревня в «Анне Снегиной» - это реальная, исторически достоверная, полная жестоких социальных противоречий, кипящая в огне революционной борьбы деревня, совсем иная, чем колоритно изображённая, но всё же созерцательно воспринятая деревня в есенинском творчестве предоктябрьских лет.
В произведении ярко выражено жизнелюбие поэта, его восхищение окружающим миром, презрение ко всякому злу. В то же время естественно и просто входит в него лирическая тема, связанная с воспоминаниями о юности, которую поэт провёл в деревне.
В последние годы жизни в есенинской лирике наметился поворот к философской теме, вечным и преходящим жизненным явлениям. Сложности и противоречия миросозерцания поэта не были причинами его смерти, но, к сожалению, реальные обстоятельства жизни Есенина, сложившиеся к осени и началу зимы 1925 года, мало способствовали эволюции его духовного мира. На смену плодотворнейшему периоду литературной деятельности Есенина, на смену радостным и светлым дням его жизни пришла новая, теперь уже кратковременная полоса душевного кризиса. Его творчество вновь окрасилось в тона безысходной драматичности, пессимизма. Угнетавшую и отравлявшую его богему он запечатлел в образе гнусавого «чёрного человека»; эта зловещая, мрачная тень является к поэту напоминать и твердить, что он – «прохвост и забулдыга», «скандальный поэт», слагающий «дохлую томную лирику». Именно такую славу пытались создать поэту его пресловутые друзья, опять втянувшие его в алкогольную муть непутёвых вечеров и скандалов. На сей раз вырваться из этой мути ему не удалось: отчаяние привело к роковому концу.
Диалог между поэтом и его двойником, развёрнутый в «Чёрном человеке», потрясает откровенностью самопризнаний и самобичеваний, трагизмом утраченной человеческой судьбы. Завершается он устранением, исчезновением двойника: на куски разлетается зеркальное стекло, за которым таился его облик. Но за этой трагической фантасмагорией последовала и смерть самого поэта.
Заключение
Творчество Сергея Есенина чаще всего рассматривают в контексте литературных явлений того времени, когда жил сам поэт, то есть десятых и двадцатых годов прошлого века. Между тем отчётливые и крепкие нити естественно протягиваются от его творческого наследия и к поэзии более давних веков.
Как художник Есенин сформировался под непосредственным влиянием великой русской литературы с её многовековым прошлым. Ещё в школьные годы он прочёл, изучил, усвоил "Слово о полку Игореве" и запомнил его так, что мог потом читать наизусть. Будучи зрелым поэтом, он не переставал восхищаться художественными богатствами этого памятника. "Я познакомился с ним очень рано, - рассказывал Есенин, - и был ошеломлён им, ходил как помешанный. Какая образность!"
Но знал он также и «Моление Даниила Заточника», говорил, что чтение таких книг обогащает его творчество. В самом деле, поэтические образы, близкие к стилистике древних литературных памятников, встречаются нам и в стихах Есенина, и в его прозе. Так, «Песнь о Евпатии Коловрате» создавалась, в частности, под явным влиянием древнерусской «Повести о разорении Батыем Рязани в 1237 году».
О начитанности поэта можно судить по воспоминаниям современников, а также по критико-теоретическим работам самого Есенина. Также можно сказать о том, что в поле зрения Есенина была вся русская поэтическая классика.
Не может быть ни малейшего сомнения, что автор "Радуницы", "Сорокоуста", " Анны Снегиной", "Персидских мотивов" всем сердцем ощущал своё творческое родство с классиками русской поэзии. И не только родство. Стихотворение "Поэтам Грузии" он начал так:
Писали раньше
Ямбом и октавой
Классическая форма
Умерла,
Но ныне, в век наш
Величавый,
Я вновь ей вздёрнул
Удила. /5, с. 248/
Считая себя возобновителем "классической формы", Есенин опирался на неё в творческой работе, полностью сохраняя свою самобытность. При этом он как бы невольно "проговаривался", вводя в свои произведения элементы из русских классиков.
Это говорит о том, что в душе поэта жили многие мотивы русской поэтической классики, что он считал себя продолжателем творческого дела русских поэтов. Но если отвлечься от единичных примеров и взять творчество Есенина в целом, сама собой напрашивается мысль о глубокой общности традиций, связывающих Есенина с его предшественниками в отечественной поэзии. Мы видим эту общность в гуманизме есенинской лирики, в гражданственности её звучания, в демократизме её основ, в страстной и неизбывной любви к природе. Легко заметить, например, что лирическая одухотворённость и социальная окрашенность пейзажа роднили Есенина с самыми выдающимися поэтами прошлого, изображавшими русскую природу.
Есенин был отличным знатоком и ценителем устной народной поэзии. В молодые, а также и в зрелые годы он с любовью исполнял народные романсы, «страдания», прибаутки, присоединяя к ним песенные и частушечные импровизации собственного сочинения. В его ранних стихах немало сюжетов и образов, заимствованных из народной мифологии, целые словесные обороты, в которых развёрнуты народные пословицы и загадки. Для некоторых своих произведений поэт избирал традиционные жанры народного творчества. Так стихотворение "Ус" написано в подражание казачьей песне. В "Анне Снегиной" слышатся интонации народного сказа.
В творчестве Есенина отразился особый "лад" русской поэзии, её национальный характер. Именно как поэт Родины, поэт природы, запечатлевший в своих стихах величие пережитой им эпохи, её противоречия и контрасты, дорог Есенин современным читателям. Это был художник, воспевший новые реалии российской действительности, и именно своей непосредственностью, народной простотой так дорог он читателю.
Произведения Есенина волновали и будут волновать наших соотечественников многие годы, обогащая их духовный и нравственный мир.
Список использованной литературы
1. Иван Сергеевич Эвентов «Сергей Есенин», «Избранное», М., 2005
2. Александр Петрович Марченко «Отговорила роща золотая», М., 1986
3. Константин Осипович Воронцов «Мой край, задумчивый и нежный», М., 1980
4. Евгений Алексеевич Ененко «Сергей Есенин. Лирика», М., 2001
5. «Сергей Есенин. Собрание сочинений в двух томах», М., 1991