Данте Алигьери - жизнь и творчество

Содержание I. ВСТУПЛЕНИЕ II. ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ 1. Италия XIII века 2. Молодые годы поэта
3. Изгнание с Родины 4. Божественная комедия Данте III. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Список использованной литературы I. ВСТУПЛЕНИЕ Всемирной славой овеяно имя великого итальянского поэта Данте Алигьери. Его творения знает весь цивилизованный мир. Их читают, перево­дят, изучают во всех концах земли; во многих европейских странах специально созданные общества ведут систематическую работу по собиранию, исследованию и популяризации его наследия, а юбилейные даты поэта становятся крупными событиями в жизни культурного человечества. Семьсот лет назад, когда родился Данте, человечество стояло на пороге великих перемен. Близился грандиозный исторический переворот, изменивший весь облик европейского общества. На смену средневековому миру с его феодальным угнетением, анархией и разобщённостью, с засилием церкви шло общество свободных товаропроизводителей, время могущественных национальных государств. Затем, что волю силой не задуть, Она как пламя борется упорно, Когда б его сто раз насильно гнуть… Эти гордые слова принимает Данте – последнему поэту средневековья и в то же время первому поэту нового времени. Первым стоит он в ряду титанов Возрождения. Первым бросил он вызов насилию, жестокости, мракобесию средневекового мира. Первым поднял знамя гуманизма. И этим шагнул в бессмертие. II. ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ 1. Италия XIII века. Родина Данте – Италия – была страной, где впервые взошла заря возрож­дения. Природные богатства её земель, расположенных в центре средизем­ного бассейна, густая сеть рек, питающих её поля и сады и связываю, ценные ископаемые Апеннинского хребта – всё способствовало раннему экономиче­скому подъёму Италии и сделало её самой развитой и цветущей из стран средневековой Европы. В глухие века раннего феодализма, когда европей­ские государства прозябали в условиях натурального хозяйства и средневе­ковой замкнутости, в Италии росли города, развивались ремёсла и крепли торговые связи с заморскими восточными странами. поражений и побед. Итальянская литература тех лет имела еще средневековый облик. И все же что-то уже дрогнуло, подалось, сдвинулось с места. В борьбе народных масс с феодалами, в процессе раз­вития городов, подтачивались устои феодально-католического мировоззрения. Зрели новые взгляды на мир, рождались но­вые идеи, отражавшие интересы демократических слоев, нарастал протест против феодального гнета, пробуждалось национальное сознание. Новое, растущее прокладывало себе путь в литературе» В поэзии и прозе конца XII века заметны сдвиги в тематике, попытки изображать действитель­ный мир. В монотонную прозу хронистов проникают живые образы, реали­стические зарисовки, сквозь мертвую ткань аллегорической поэзии проступа­ют зачатки новых, антифеодальных взглядов на этику и мораль Растущие национальные и демократические тенденции об­щественной жизни побуждают писателей обратиться к нацио­нальному языку. Традици­онными литературными языками средневековья были латинский и француз­ский. Но уже в XIII веке появились первые образцы литературы на итальян­ском языке. Особое и важное место принадлежало в этом отноше­нии лириче­ской поэзии, прогрессивные тенденции которой вос­ходили к творчеству по­этов так называемой «Сицилийской школы». Сицилийская поэзия впитала вольнолюбивые настроения свободных горо­дов. Она развивалась на народном итальян­ском языке и черпала мотивы и образы из национального фольклора. Поэтическая традиция сицилийцев получила дальнейшее развитие в пе­редовых городах Тосканы, сначала в Болонье, где на ее основе сложилось во 2-й половине XIII века новое поэтическое направление - «сладостный новый стиль», зачи­нателем и главой которого был болонский юрист и поэт Гвидо Гвиничелли, а потом во Флоренции, где новый стиль стал ведущим поэти­ческим направлением. Новая поэтическая школа внесла живую струю в литера­турную жизнь Италии, объединила передовую молодежь из флорентийского патрициата. Ее поэты — друг Данте Гвидо Кавальканти, Дино Фрескобальди, Лапо Джанни, Чино да Пистойя — воспевали природу, естественные чувства, прославляли возлюбленгяую - не мадонну н не феодальную повелитель­ницу, идеальцый образ рыцарской лирики, а живую, реальную женщину - горожанку, достойную возвышенной, бескорыстной любви. Ученые-поэты из патрициата претендовали на роль глаша­таев нового, передового искусства, форма их стихов отлича­лась гибкостью и изящест­вом, язык — благородством, но они стремились перенести в произведения условную «темную» ма­неру старой провансальской лирики, предназначая свою поэ­зию для избранного, образованного круга. «Сладостный новый стиль» — ведущее, но отнюдь не единственное направ­ление тосканской поэзии 2-й половины XIII ве­ка. Рядом с любовной лирикой «сладостных» поэтов развива­лась и лирика политическая. А «средние» и «младшие цехи» выдвигали своих певцов, чья грубоватая, подчас резко сати­ри­ческая поэзия откровенно противостояла «сладостной» лирике образован­ной гвельфской верхушки. «Плебейские», «неуче­ные» поэты — Чекко Ан­жольери, Фольгореде Сан Джиминьяио, Гвидо Орланди обращаются к стилю и образам народной лирики и народной сатиры. Простым, «плебейским» языком они рассказывают об обыденных повседневных вещах, про­славляют плотские радости, «низменную» любовь, рисуют кар­тинки быта, подчас бес­церемонно обнажая его неприглядные стороны — словно наперекор утон­ченному «сладостному» стилю. 2. Молодые годы поэта.
Жизнь Данте Алигьери теснейшим образом сплетена с событиями общественной и политической жизни Флоренции и всей Италии. Родители Данте были коренные флорентийцы, принадлежавшие к небогатому и не очень знатному феодальному роду. Отец поэта – Алигьеро Алигьери был юристом, служил в одной из флорентийских банковских фирм. Умер он сравнительно молодым, когда его старший сын – Дуранте, позже прославившийся под сокращённым именем Данте, был ещё совсем юным. С юных лет видел поэт кипение политических страстей, кровавые бои в стенах родного города, смену флорентийских поражений и побед. На его глазах распадалась гибеллинская мощь, таяли привилегии грандов, крепла и мужала пололанская Флоренция. Данте обучался в обычной сред­невековой схоластической школе." Школьное образование, скудное, ограниченное не могло удовлетворить любознательного юношу, и он старался самостоятельно пополнить свои знания. У него рано пробудился интерес к литературе и искусству: он увле­кался живописью, музыкой, поэзией. Поэтическое сознание Данте восприняло различные разнород­ные вея­ния, и каждое из них в какой-то степени способствова­ло формирова­нию его творческого облика. 80-е и 90-е годы были временем решительного торжества гвельф­ской Флоренции. После четырех десятилетий непрерывных войн на­ступила, наконец, передышка. Литература, искусство, ремесла жадно пили соки граждан­ского мира. Все, что дотоле прозябало во мраке, не находя ис­хода, заявляя о себе лишь случайными слабыми вспышками, сразу проросло, вырва­лось на поверхность. Один за другим возгораются факелы нового ис­кусства. В эту пору и начиналась литературная жизнь Данте. Пер­вые поэтические шаги Данте были связаны с кружком «сладо­стного нового стиля», но уже в ранних его стихах бушует буйный прибой чувств, раз­бивающих условные образы этого стиля.
В 1293 году Данте опубликовал свою первую книгу «Новая жизнь» — сборник из тридцати стихотворений, созданных в пе­риод с 1281 по 1292 год. Стихи были снабжены обширным прозаическим коммента­рием автобиографического и философско-эстетического характера. В стихах и прозе «Новой жизни» юный поэт рассказал историю своей любви к Беатриче Портинари. Эта великая любовь зародилась у Данте, когда он был девятилетним мальчиком, и длилась всю жизнь. Глубоко зата­енная она питалась лишь редкими случайными встречами, ми­молетным взглядом возлюбленной, её беглым поклоном. А после смерти Беатриче (она умерла молодой, в 1290 году) лю­бовь Данте становится трагедией.
Эта книга была первой лирической исповедью в мировой литературе, книгой, впервые рассказавшей искренно, трепетно и вдохновенно о великой любви и великой скорби живого человеческого сердца. Глубокое чувство напитало эти стихи, и его не смогли заглушить условные приемы школы «нового сладостного стиля». «Новая жизнь» прославила имя Данте. Вскоре к ореолу поэта прибавилась слава выдающегося эрудита, одного из об­разованнейших людей Италии. Круг его интересов был необы­чайно широк для того времени. Он изучал историю, филосо­фию, риторику, богословие, астрономию, географию. Наряду с схоластической богословной философией он занимался си­стемами восточной философии, был знаком с учениями Ави­ценны и Аверроеса. Он изучал и великих античных поэтов и мыслителей — Платона, Сенеку, Вергилия, Овидия, Ювенала. Стация, интерес к творениям которых с особой силой пробу­дится у гуманистов эпохи Возрождения. Флорентийская коммуна выдвигает Данте на видные долж­ности, поручает ему ответственные дипломатические миссии. В, 1300 году его избирают в комиссию шести приоров, правя­щую городом. Время активной политической деятельности Данте совпало с новым обострением гражданских распрей в коммуне. На этот раз вражда разгорелась внутри самого гвельфского лагеря. Борьба за власть и источники доходов расколола флорентий­ских гвельфов на две враждебные фракции — «белых» и «чер­ных». И здесь, как и во всех междоусобиях, раздиравших Ита­лию, мрачную роль сыграло папство. Хищное и цепкое, оно тя­нет руки к богатому городу. Ловко интригуя, намеренно углуб­ляя раскол, оно поддерживает «черных» гвельфов и этим от­брасывает «белых» в лагерь сторонников Империи. Данте принадлежал к «белым» гвельфам. В дни, когда над Флоренцией сгустились тучи новой гражданской распри, он боролся против «черных» гвельфов, разоблачал их сговор с папской курией, призывал к сопротивлению алчным притяза­ниям папы Бонифация VIII и звал все цехи «старшие» и «младшие» объединиться, чтобы отстоять независимость ком­муны, ее демократические свободы от посягательств папы и «черных». В 1301 году яростный взрыв политических страстей потряс Флоренцию. «Черные» гвельфы, поддержанные папой, призвали на помощь войска захватили власть в городе и беспощадно расправились с «белыми». По Флоренции прокатилась волна ссылок и казней. В дни победы «черных» гвельфов Данте не было в городе, и только это спасло ему жизнь. Но его судили заочно и приго­ворили к смерти. Поэту угрожало сожжение, если бы он ос­мелился ступить на Флорентийскую землю. 3. Изгнание с Родины. Жизнь Данте трагически надломилась. Лишенный родины, поэт скитается по разным итальянским городам. «Пересекает даже пределы страны, одно время живет в Париже. Феодаль­ные сеньоры, правители-тираны охотно распахивали двери своих палаццо перед прославленным поэтом, но нигде не оста­вался он надолго. Боль поражения, тоска по родной Флорен­ции гнали его с места на место. Гостеприимство владетельных князей унижало и оскорбляло. В первые годы изгнания Данте нашел приют поблизости от Флоренции в городе Ареццо, который в то время был убежи­щем изгнанных из Флоренции гибеллинов. Гибеллинскне эми­гранты готовили военное вторжение во Флоренцию и пыта­лись вовлечь Данте в подготовку интервенции. Данте — «бе­лого» гвельфа — сблизило с гибеллинами сходство политичес­ких лозунгов. Данте-изгнанник находил исход гневу и горечи среди таких же изгнанников, как он. Но был еще Данте-мыс­литель и гражданин, который скоро увидел, что гибеллинская эмиграция — это сборище политических авантюристов, утра­тивших чувство родины, человеческого достоинства, граждан­ские идеалы. Не любовь к Флоренции, а честолюбие и жажда мести двигали этими людьми. Поняв это, поэт порвал с ними. Изгнание из Флоренции стало временем духовного созре­вания поэта. Скитаясь по свету, всюду видел он вражду и раз­брод. Ныне не одна только Флоренция, но вся Италия пред­стала перед ним «гнездилищем неправды и тревог». Несконча­емые распри между городами-республиками и внутри респуб­лик, жестокие раздоры между княжествами, интриги алчных служителей церкви, иноземяые войска, вытоптанные сады, ра­зоренные виноградники, измученные, отчаявшиеся люди . По всей Италии идет гул народного протеста. В Милане поднялся мятеж против правителей Делла Торре. В горах Пьемонта полыхает пламя крестьянской войны. Катятся волны еретических движений. Новые идеи зрели и пробивались в жизнь, рождаясь в народной борьбе, они будили мысль Данте, давали к поискам выхода из бедствий. B скитаниях, лишениях, в скорбных раздумьях о судьбах Италии созрел ослепительный гений Данте. Он выступает в эти годы как поэт, философ, политический деятель, публицист, ученый-исследователь, пишет «Божественную комедию», свое величайшее произведение, сделавшее бессмертной его славу. Именно в этом произведении он во весь рост встает как «пос­ледний поэт средневековья и первый поэт нового времени». Поэма была задумана значительно раньше, но для ее создания потребовалась целая человеческая жизнь, исполненная мук, борьбы» бессонного, испепеляющего труда. Помимо «Комедии» он пишет и другие произведения. К первым годам эмиграции относится морально-философский трактат «Пир» (1306—1308). В нем Данте затрагивает вопро­сы богословия, философии, морали, астрономии, натурфилосо­фии. Подобно средневековым схоластам, автор рассуждает о бессмертии и путях совершенствования души. Но над схолас­тической ученостью и средневековыми воззрениями реет жи­вая творческая мысль: Данте своей книгой стремится приоб­щить к знанию массы, сплотить народ Италии единой культу­рой. Вопреки средневековой традиции писать ученые сочинения на латыни, поэт обращается в этом произведении к наци­ональному итальянскому языку. В «Пире» было высказано немало передовых для того вре­мени взглядов, предвосхитивших многие идеи гуманистов эпо­хи Возрождения, Такова мысль о равенстве людей. Страстно увлеченный мыслью о значении народного языка, как могучей силы духовного сплочения нации, Данте прини­мается в разгаре работы над «Пиром» за создание специаль­ного лингвистического труда «О народном красноречии» (1306 г.), который был первым в Европе научным исследова­нием по романскому языкознанию. В трактате исследуется происхождение европейских языков, дается их классификация, деление на живые и мертвые. Мертвой латыни автор противо­поставляет живые языки романских народов.
Оба труда остались неоконченными: поток новых событий направил мысли Данте в иное русло. И все же он продолжал думать о возвращении. Думал неотступно, когда в неистовстве мысли, страсти, воли возводил исполинское, необъятное здание своей «Комедии»; день за днем, год за годом, неутомимо, упорно. Когда чеканил ее бес­смертные образы и ковал родную флорентийскую речь, возно­ся ее на вершины всенародной поэтической речи. Когда допи­сывал последнюю строку и верил, что гениальная поэма рас­пахнет ему ворота родного города. Он ждал, надеялся, жил мыслью о возвращении, и это дало ему силы завершить свой титанический подвиг.
Данте не вернулся во Флоренцию. Поэму свою он заканчивал в Равенне, где властитель города Сеньор Гвидо да Полента дал ему убежище. «Комедия» была завершена летом 1321 года. А 14 сентября 1321 года Равенна хоронила Данте. Поэт до конца своих дней оставался верен мечте о мире на земле его родины, и миссия мира стала основным делом его жизни. Ради этого он проделал путь в Венецию, грозившую военным нападением на маленькую Равенну. Данте отправился в страстной надежде убедить правителей Адриатической республики отказаться от войны. Но поездка не принесла пло­дов, а для поэта она оказалась роковой. На обратном пути че­рез болотистую лагунную область его поразил бич этих мест — малярия, которая в несколько дней сокрушила силы поэта, надорванные неимоверно напряженным трудом. Прошло несколько десятилетий, прежде чем Флоренция опомнилась, поняла, кого она потеряла в лице Данте, и обра­тилась к Равенне с просьбой выдать ей останки поэта. Но Равенна упорно отвечала отказом на все просьбы флорентий­ского правительства. Так и поныне покоится прах Данте Алигьери в скромном мавзолее древней Равеннской церковки Сан Франческе, по-прежнему вдали от флорентийской роди­ны, к которой поэт так страстно и так тщетно стремился и для которой он — отвергнутый и осужденный ею изгнанник — был и остался самым ее преданным, самым любящим сыном. 4. Божественная комедия Данте. «Божественная комедия» — величавый итог всего поэтиче­ского пути Данте. Она вобрала опыт целой жизни, все то, что годами крепло в душе поэта, питало его мысль и художествен­ный гений. Вдохновенный лиризм «Новой жизни», философ­ская мысль «Пира», национальная идея трактатов «О народ­ном красноречии» и «О монархии» — все слилось в «Божест­венной комедии» в величественный синтез, все получило новую даль и широту. Верный давней клятве, Данте посвятил поэму Беатриче. Ее образ живет в «Комедии» как светлое воспоминание о ве­ликой, единственной любви, о ее чистоте и вдохновляющей силе. В этом образе поэт воплотил свои искания истины и мо­рального совершенства. Но Беатриче — образ-символ, образ - идея. Рядом с призра­ком умершей возлюбленной в «Комедии» встает другой об­раз — живой, трепетный, реальный. То образ родины поэта — Италии. Беатриче и Италия — два спектра «Комедии», два основных ее плана: моральные искания поэта неотделимы от его мечта­ний о возрождении родины. Созданная в эпоху великого исто­рического перелома «Божественная комедия» отразила ярост­ную схватку двух миров, двух идеологий, двух культур. Старое и новое, архаичное и передовое, традиционное и новаторское переплелись в ней причудливым образом. И все это в броже­нии, становлении, в борьбе. Старое рассеивается на глазах, дает трещину за трещиной, а новое выступает еще в ветхом одеянии средневековой схоластики. Но страстная, ищущая мысль поэта одну за другой срывает обветшалые одежды, рвет оковы богословской догматики, рушит старые каноны и выхо­дит, на широкие просторы нового реалистического искусства. Сюжет поэмы Данте типично средневековый. Это схолас­тическая аллегория, изображающая «хождение по мукам» — путь человеческой души от греха к праведности, от заблужде­ний земной жизни к истине богопознания. Именно этим сюжет­ным замыслом подсказано название поэмы: Данте назвал ее «комедией», так как в его время так называли произведения, имеющие мрачное начало и светлую оптимистическую развяз­ку. Что касается эпитета «божественная», то он появился позд­нее: его дало «комедии» потомство, выразившее этим свое вос­хищение поэтическим совершенством бессмертного творения Данте. «Комедия», написанная в средневековом литературном жанре «видения», начинается картиной дремучего леса, в ко­тором заблудился поэт. В лесной чаще Данте обступили хищ­ные звери — лев, пантера, волчица. Поэту грозит гибель. И тут внезапно появляется перед ним старец, который отгоняет зверей и выводит его из грозной лесной чащи. Старец этот — великий римский поэт Вергилий. Его послала Беатриче, чья душа обитает в раю. Оттуда, с райских высот, умершая воз­любленная увидела опасность, которая угрожает Данте. Вер­гилий предлагает Данте следовать за ним и ведет его по за­гробному миру. Они проходят через ад и чистилище, где видят мучения осужденных грешников, и подымаются к вратам рай, где Вергилий покидает Данте. Ему на смену является Беатри­че. Она ведет Данте дальше, через райские сферы, где они лицезреют блаженство праведников на небесах. Возносясь все выше и выше, они достигают божественного престола, где поэ­ту предстает образ самого бога. Лесная чаща, в которой заблудился поэт, — это аллегория жизненных катастроф и нравственных падений человека. Хищ­ные звери — гибельные человеческие страсти. Вергилий—зем­ная мудрость, направляющая человека к добру. Беатриче - божественная мудрость, которая ведет к нравственному очи­щению и постижению истины. Путь духовного возрождения человека лежит через осознание им своей греховности (стран­ствия по аду) и искупление этих грехов (путь через чистили­ще), после чего душа, очищенная от скверны, попадает в рай. Сложная католическая символика проходит сквозь всю «Комедию», проникает все ее образы и мотивы. Каждый образ несет двойной, а то и множественный смысл. Автор вводит в поэму мистические эпизоды, таинственные видения, вещие сны, пророчества, знамениям/Композиция поэмы основана на сложной, мистической игре числами 3, 7, 10 и их сочетаниях. Магии этих чисел поэт придает особый, тайный смысл. Наи­большее значение придает Данте числу 3, которое положено в основу всей композиционной схемы «Комедии».(Поэма делится на три части: «Ад», «Чистилище», «Рай». В каждой части тридцать три песни (всего, вместе с первой, вступительной — сто песен). Принцип троичного членения выдержан и в сти­хотворном размере: «Комедия» написана терциной — трех­строчной строфой. Те же традиции средневековой богословской мысли под­сказали Данте архитектонику изображенного в поэме загроб­ного мира. Следуя традиционной богословной схеме мирозда­ния, Данте изображает ад, как огромную воронку, уходящую к центру земли. Ад разделен на девять концентрических кру­гов. Чистилище — окруженная морем гора, имеющая семь уступов. В согласии с католическим учением о посмертных судьбах людей, Данте изображает ад местом наказания не­раскаявшихся грешников. В чистилище находятся грешники, успевшие покаяться перед смертью. После очистительных ис­пытаний они переходят из чистилища в рай — обитель чистых душ. Тонко разрабатывая типологию человеческих пороков, он отводит каждому четкое, точно определенное место в соответ­ствующих кругах ада или чистилища. .
Мысль о создании большого эпического полотна, которое объяло бы прошлое и настоящее, сочетало бы миф и историю, могла быть навеяна поэту Вергилиевой «Энеидой», в которой Данте видел высокий образец поэтического совершенства. Однако, задумав создать эпопею, Данте не пошел путем копи­рования античного образца, а обратился к литературным формам своего времени, синтезируя и перерабатывая различ­ные жанры — повествовательные и драматические — и одно­временно широко и свободно черпая из народного творчества, вводя образы, формы, приемы из народной поэзии, что придало неповторимое своеобразие всей структуре поэмы, ее обра­зам, ее стихотворному размеру.
Близость Данте к поэтическому мышлению народа сказа­лась также в характере изображения загробного мира. Не традиционные образы канонической церковной литературы, а народные апокрифические «видения» и легенды питали Дантову картину потустороннего мира. У Данте христианская мифология перемешана с язычес­кой. Унылая картина христианской обители мертвых зацвела поэтической фантазией, засветилась невиданными красками. В царство средневековой аскетической догмы ворвалась не­тленная красота античного искусства. Поэт исполнен восхищения перед культурой античного ми­ра. Он открывает в ней неисчерпаемый кладезь красоты и мудрости, что ярко сказалось в символической фигуре Вергилия. Это он, мудрый язычник, а не традиционный ангел хри­стианских легенд, ведет Данте к познанию истины. Подобное отношение к античности, недоступное средневековому мысли­телю, делает Данте- прямым предшественником гуманистов Возрождения. Замысел своей поэмы Данте изложил в письме к прави­телю Вероны — Кан Гранде делла Скала, которому он посвя­тил III часть «Комедии». Он писал, что поэма написана не для созерцательных целей, а для действия и цель ее — вырвать людей, живущих в настоящее время, из состояния злополучия и привести их к состоянию счастья. Этот путь к «состоянию счастья» поэт не мыслил себе вне сплочения итальянского на­рода единой культурой. Поэт включил в свою поэтику необъ­ятный ученый — поистине энциклопедический — материал по всём отраслям средневекового знания. Все, чем он владеет, все, накопленное долгими годами упорного труда и напряженной работы мысли, поэт хочет сделать достоянием своего народа» Но не только сумму схоластических знаний — мертвый груз веков — желает автор передать людям: он стремится про­светить их всем опытом истории и дать им познание живой действительности, чтобы призвать к борьбе за ее изменение. Так поэма, насыщенная схоластической ученостью, напол­няется реальным содержанием. Поэт пишет летопись итальян­ской жизни: пусть каждый итальянец знает все о своей роди­не — ее прошлое и настоящее, пусть станет очевидцем и судьей ее борьбы и бедствий, ее побед и поражений, пусть поймет, какие преграды лежат на его пути к мирной, счастливой жиз­ни. История, воплощенная в человеческих судьбах, оживает под пером Данте. Царство мертвых поэт населил несметными толпами теней, но он дал им плоть, кровь, человеческие стра­сти, и обитатели загробного мира стали неотличимы от тех, кто живет на земле, как и все летописцы его времени, Данте еще не отделяет историю от мифа, факт от вымысла. Рядом со своими совре­менниками он изображает в поэме исторические личности, ге­роев библейских преданий или литературных произведений. Но обилие исторического и легендарного материала не уво­дит поэта от его замысла — показать реальный ход итальян­ской жизни. Данте убежден, что образы «тех, о ком живет молва», послужат впечатляющим примером, сделают наглядной его мысль, лучше донесут до читателя замысел поэмы. - Энгельс высоко ценил Данте, как поэта политического. И действительно — история Италии предстает в «Божественной комедии», прежде всего, как история политической жизни его родины, в глубоко драматических картинах борьбы враждую­щих партий, лагерей, групп и в порожденных этой борьбой потрясающих человеческих трагедия Точность фактов, сила «обобщения, дыхание подлинной жизни, увиденной, пережитой, выстраданной, сделали поэму бесценным памятником, по ко­торому и сегодня историки изучают эпоху Данте. От песни к песне разворачивается в поэме трагический свиток итальянской истории: городские коммуны в огне гра­жданских войн; вековая вражда гвельфов и гибеллинов, про­слеженная от самых ее истоков; вся история флорентийской распрb «белых» и «черных»—с момента ее зарождения вплоть до дня, когда поэт стал бездомным изгнанником . Пламенная, негодующая страсть неудержимо рвется из каждой строки. В царство теней поэт принес все, что сжигало его в жизни, — лю­бовь к Италии, непримиримую ненависть к политическим про­тивникам, презрение к тем, кто обрек его родину на позор и разорение. В поэме встает трагический образ Италии, увиден­ной глазами скитальца, исходившего всю ее землю, опаленную огнем кровопролитных войн: Италия, раба, скорбей очаг, В великой буре судно без кормила, Не госпожа народов, а кабак! …………………………………………. А у тебя не могут без войны Твои живые, и они грызутся, Одной стеной и рвом окружены. Тебе, несчастной, стоит оглянуться. На берега твои и города: Где мирные обители найдутся? . («Ч и с т и л и щ е », песнь VI) Поэт говорит от лица всего итальянского народа. Италия обездоленных, обманутых, порабощенных впервые обрела го­лос в жгучих образах Дантовых терцин. Набатным гулом раз­носились они по стране, будили спящих и равнодушных, подымали отчаявшихся и звали Италию на битву с силами мрака и разрушения. Поэт гневно обличал сильных мира, преступных земных властителей, разжигавших войны и сеявших опустошение я гибель. В 7-м кругу ада, там, где клокочет «жгучий Флегетон» — река, несущая вместо вод потоки кипящей крови, он со­брал военных преступников разных времен и народов, кото­рые мечутся в кровавом зареве адской реки: …Здесь не один тиран, который жаждал золота и крови: Все, кто насильем осквернил свой сан. («Ад». песнь XII) Первая часть поэмы («Ад») создавалась в годы, когда в памяти Данте были еще свежи события флорентийской рас­при «белых» и «черных» гвельфов, и ее мрачные и грозные от­звуки заполняют всю кантику. Воскрешая трагические эпизо­ды борьбы в коммунах, поэт приходит к отрицанию всего строя городских республик, который неспособен обеспечить гражда­нам закон и справедливость, защитить их свободу и жизнь. " «Божественная комедия» запечатлела своеобразие классо­вой борьбы средневековья, которая, переплетаясь с борьбой религиозной, выступала нередко в форме ересей. За церковными расколами, за еретическими движениями того времени скрывался острый, непримиримый антагонизм социальных сил. борьба классов, политических партий, лагерей, групп. Это свое­образие получило образное выражение в эпизодах 8-го круга ада, где вместе с виновниками религиозных расколов автор поместил и сеятелей политических распрей, назначив всем hw одну и ту же казнь. Она символична: те и другие терзали и дробили тело родной земли, а ныне адские демоны рвут и рассекают на части их тела:
И все, кто здесь, и рядом, и вдали, Виновны были в распрях и раздорах. Среди живых, и вот их рассекли. («Ад», песнь XXVIII) Но выступая против церковных расколов, обрекая на адские муки еретиков, Данте еще более беспощадно судил н гос­подствующую римско-католическую церковь. Разоблачение папства стало одной из ведущих тем «Божественной комедии». В ней нашел отражение всенародный протест против антина­циональной политики папской власти, ненависть народа к па­разитизму и стяжательству католического духовенства.
Пап и кардиналов Данте поместил в ад, среди лихоимцев, обманщиков, изменников. В Дантовых обличениях папства рождались традиции антиклерикальной сатиры эпохи Воз­рождения, которая станет разящим оружием гуманистов в борьбе против авторитета католической церкви. Недаром церковная цензура то и дело подвергала запрету отдельные части «Божественной комедии», и по сей день многие ее стихи вызывают ярость Ватикана. Свое «видение» загробных сфер Данте строил, черпая об­разы, краски, звучания из мира живой природы. В обитель мертвых поэт принес свое восприятие жизни как вечного, не­умного движения, океана звуков и красок. Жизнь врывается в адскую бездну вихревым потоком, оглушает гулом, крика­ми, всплесками ярости, отчаяния, боли. Все здесь гудит, не­сется, клокочет. Воет адский вихрь, кружа в густом мраке ду­ши сладострастников (2-й круг ада). Вечно мчатся, не смея и на миг остановиться, «ничтожные» в преддверии ада. Бегут по адскому кругу насильники с такой быстротой, что «ноги их кажутся крылами». Текут двойным встречным потоком обольстители и сводники. Мечется снежная вьюга, пляшет огненный дождь, клокочет река Флегетон и, воя, обрушивается на дно преисподней. Но есть в глубинах адской бездны страшная обитель ти­шины. Там вечный мрак и неподвижность смерти. То круг из­менников, предателей. Страна жгучего холода. Вечная мерз­лота, где мертвым зеркалом блещет ледяное озеро Коцит, зажав в своей остекляневшей глади вмерзшие тела. Всю безмерность своего презрения к предательству, к из­мене, излил поэт в картине этой страшной казни — казни хо­лодом, мраком, мертвой пустыней. Он собрал здесь все разно­видности позорного порока. Предатели родины, предатели родных, близких, друзей, предавшие тех, кто им доверился . Холодные души, мертвые еще при жизни. Им нет пощады, нет облегчения, им даже не дано выплакать свою муку, потому что их слезы .с самого начала, В подбровной накопляясь глубине, Твердеют, как хрустальные забрала. («Ад», песнь XXXIII) Но муки предателей не трогают поэта. Зато какие вдохно­венные, какие гордые слова находит Данте, чтобы воспеть красоту и величие гражданского подвига! В 10-й песне «Ада» он создал героический образ флорентийского патриота — Фарипаты дельи Уберти, человека, чья преданность родине вовысила его над политической враждой и личными мститель­ными чувствами. Фарината был вождем гибеллинов. Когда в исторической битве при Монтаперти его партия одержала победу над гвельфами и гибеллинские вожди постановили разрушить Флоренцию — оплот гвельфизма, Фарината поклял­ся уничтожить каждого, кто посягнет на его родной город, и его мужество спасло Флоренцию. Фарината осужден на казнь в раскаленной могиле, как еретик. Но огненная мука не выжгла из памяти патриота образ родины. Заслышав звуки флорентийской речи, подымается он из пламени — могучий, величавый — навстречу Данте, что­бы расспросить поэта о судьбе родного города. С гордостью вспоминает старый воин свой подвиг: .я был один, когда решали Флоренцию стереть с лица земли? Я спас ее при поднятом забрале. («Ад», песнь X) Той же светлой и вдохновенной кистью написан в поэме портрет Катона Уттического — римского патриота, отдавшего жизнь за республику. «Чистым духом», «величавой тенью» называет Данте благородного римлянина: Его лицо так ярко украшалось Священным светом четырех светил, Что это блещет солнце — мне казалось. («Чистилище», песнь I) Поэт хочет, чтобы все знали, к чему он стремится в поли­тике. Упорно, настойчиво ведет он читателя к мысли: только политическое единство может спасти Италию. Этой идее слу­жит весь художественный строй поэмы, вся мощь ее реалисти­ческих образов, все ее сложные символы и аллегории, несу­щие, наряду с философским, также и глубокий политический смысл. В «Божественной комедии» получили образное воплощение мысли трактата «О монархии». Тема империи звучит уже в финальных песнях «Ада», в символической картине казни Кассия и Брута — врагов Римской империи. Вместе с христо­продавцем, предателем Иудой, на дне адской бездны их гры­зет в своей тройной пасти Люцифер. Все песни «Чистилища» звучат боевыми гибеллинскими ло­зунгами. В финальной песне «Рая» поэт создал апофеоз Ген­риха VII, изобразив трон, ожидающий императора на небесах. в обители триединого божества. И однако, именно «Божест­венная комедия» показывает всю условность «гибеллинизма» Данте и глубокую связь политических воззрений поэта с соци­альными утопиями народа. Утопиями, в которых причудливо слилась смутные воспоминания о величии древнего Рима, иде­ализированный образ средневековой патриархальной старины и мистические мечтания об установлении «царства божия» на земле. Народная основа политических исканий поэта полностью раскрывается в песнях «Рая», где под покровом христианской аллегории нашла воплощение мечта народа об идеальном, справедливом обществе, характерная для социально-мистиче­ских учений того времени, В XV песне «Рая», изображая свою встречу с предком сво­им Каччагвидой, поэт вложил в уста старому рыцарю про­славление былой патриархальной Флоренции: Флоренция, меж древних стен, бессменно Ей подающих время терц и нон. Жила спокойно, скромно и смиренно… Такой прекрасный, мирный быт граждан, В гражданственном живущих единенье, Такой приют отрадный был мне дан . («Рай», песнь XV) В этой картине «гражданственного единенья», мирной, счастливой жизни былых патриархальных нравов отражена мечта народа о жизни без политических распрей, без войн, без губительной власти золота. Средневековые философы-моралисты писали свои произве­дения в аскетическом отрицании мира, в ожидании потусторон­него бытия. Они звали к покаянию и очищению от греха во имя счастья вечной, загробной жизни. Грех объявлялся ими изначальным свойством человеческой природы, неизбежным спутником земного пути, следствием грехопадения первых людей и проклятия их богом. Моральный пафос «Божественной комедии» в ином. Поэт зовет к моральному очищению во имя достойной жизни на земле. Трактуя вопросы морали и этики, он перемещает центр тяжести на их социальное содержание. Нетрудно заметить, что наиболее суровому осуждению подлежат у Данте не плотские грехи, которые церковь в своей ненависти к телесной природе человека осуждала так беспощадно, а пороки общественные: насилие, алчность, предатель­ство, ложь. Они наказуются в самых мрачных низинах Дантова ада. В «Божественной комедии» видны проблески нового взгля­да на этику и мораль. Продираясь сквозь глухую чащу бого­словской казуистики, Данте движется к пониманию соотноше­ния этического и социального. Тяжеловесные схоластические рассуждения философских частей поэмы то и дело озаряются вспышками смелой реалистической мысли. Стяжательство Данте именует «жадностью». Мотив обли­чения жадности звучал и в народной сатире, и в обличитель­ных проповедях низшего духовенства. Но Данте не только обличает. Он старается осмыслить социальное значение и кор­ни этого порока. «Матерью нечестья и позора» называет Данте жадность. Жадность несет жестокие социальные бедствия:
вечные распри, политическую анархию, кровопролитные вой­ны. Поэт клеймит служителей жадности, изыскивает им изощрённые пытки. Отразив в обличениях «жадности» протест нищего, обездоленного люда против стяжательства сильных мира, Данте заглянул в глубь этого порока и увидел в нем знамение своей эпохи.
Люди не всегда были рабами жадности, она — бог нового времени, ее породило растущее богатство, жажда обладания им. Она царит в папском дворце, свила себе гнездо в город­ских республиках, поселилась в феодальных замках. Образ тощей волчицы с раскаленным взором — символ жадности — появляется в «Божественной комедии» с первых ее строк и зловещим призраком проходит по всей поэме. На заре нового общества Данте с поразительной прозорливостью различил зло, идущее об руку с буржуазным прогрессом. Гневные слова поэта звучали грозным предостережением грядущему миру буржуазного стяжательства. Дантова концепция морали была смелым шагом на пути формирования нового мировоззрения. В XVI песне «Чистили­ща» в разговоре с тенью «ломбардца Марко» поэт не побоялся дать открытый бой церковной догматике. В чем причина совре­менного упадка нравов, вопрошает он тень Марко. Отчего: теперь уже никто. Добра не носит даже и личину: Зло и внутри, и сверху разлито («Чистилище», песнь XVI) Что виной тому: гнев небес или изначальная греховность чело­веческой природы? И Марко дает поразительный ответ. Нет, причина не в божественной воле и не в изначальной порочности человека, Человек — отнюдь не сосуд греха: он способен к нравственно­му совершенствованию, ибо обладает разумом и свободной во­лей. Причина упадка нравов — в политическом упадке Италии? .дурное управленье Виной тому, что мир такой плохой, А не природы вашей извращенье. («Чистилище», песнь XVI) Рассуждения Данте откровенно тенденциозны. Они обра­щены против папства, претендующего на светскую власть, и прославляют былое величие Рима, Римскую империю, «дав­шую миру наилучший строй». Противопоставление римского прошлого и современности дано резко. Краски сгущены. Но тем отчетливее основная мысль: моральное состояние общест­ва определяется политическими и социальными причинами По широте охвата действительности, глубине и силе изо­бражения национальной жизни поэма Данте — грандиозный эпос итальянского народа. Недаром Белинский назвал фло­рентийского поэта «Гомером средневековья», а его поэму «Илиадой средних веков». Но «средневековая Илиада» дале­ка от спокойной объективности классического эпоса — в ней бьет мощная лирическая струя. Автор «Комедии» повествует о личном, пережитом, выстраданном. Его образ всегда на пе­реднем плане, образ гордого, страстного, мятежного человека, с его многообразным миром чувств: любовью, ненавистью, скорбью, гневом, состраданием. В «Божественной комедии» поэт «Новой жизни» — первой лирической исповеди в европейской литературе — продолжает рассказ о себе. Но теперь исповедь пишет человек, познав­ший «позор и славу смертных дел», горькие утраты, унижения бездомного скитальчества. Испытания и годы высекли новые черты на его лице, и оно стало строгим, суровым, велича­вым. С высоким мужеством и искренностью ведет поэт рассказ о себе. Поставив себя судьей человеческих дел, он не отделяет себя от грешного мира. Недаром у входа в чистилище ангел наносит огненным мечом на его челе семь раз латинскую букву «Р» в знак того, что поэт повинен во всех семи смертных гре­хах, и эти знаки постепенно исчезают один за другим по мере того, как поэт проходит по кругам чистилища. А как беспощадно обличает он свои пороки перед Беатриче! Он не скры­вает ни одной своей человеческой слабости. Сколько раз на протяжении жуткого странствия обуревали его смятение, отчая­ние, страх, малодушие, и он не стыдится признаться в этом. Такая беспощадность к себе, такое мужество саморазобла­чения потрясут человечество еще раз — много веков спустя — в творениях Льва Толстого. И подобно гениальному русскому писателю итальянский поэт останется жить в памяти потомков воплощением нравственной силы, неподкупной совести и спра­ведливости. Данте жаждет правды, «живой правды», социальной, чело­веческой, личной. Жаждет в мире, опозоренном ложью, ос­кверненном злобой и постыдными преступлениями. И, выры­ваясь героическим усилием из средневековой почвы, он ищет эту правду не в «божественном промысле», не в откровения веры, а в человеке. В глазах церкви решающим критерием «праведности» слу­жили не личные качества человека, не подвиги гуманности, а его преданность догматам христианской веры. Данте отвер­гает этот богословский критерий и судит людей по их личным нравственным качествам и по земным их делам. Праведен тот, «кто в делах и в мыслях к правде обращен, ни в жизни, ни в речах не делал злого» («Рай», песнь XIX). Следуя этому соб­ственному своему критерию, поэт разместил грешников в за­гробном мире, дерзко нарушая всю разработанную церковью иерархию грехов и воздаяний. Он избавил от адских мук вели­ких мыслителей языческой древности, определив им место в особом «лимбе» ада, где они пребывают в состоянии «полу­блаженства». В этом же лимбе Данте поместил и «неверного» мусульманина — султана Саладина, ибо великодушие этого человека славили народные притчи и легенды. В Дантовом раю находится место даже для нехристиан, если они прослав­лены добрыми делами. А служителей «истинной веры» — пап и кардиналов, повинных в постыдных преступлениях, поэт поместил в ад и определил им жестокие кары. Суждения Данте о человеке свободны от нетерпимости, догматизма, односторонности схоластического мышления. Поэт шел не от догмы, а от жизни, и человек у него не абстрак­ция, не схема, как то было у средневековых писателей, а жи­вая личность, сложная и противоречивая. Его грешник может в то же время быть праведником. В «Божественной комедии» немало таких «праведных грешников», и это — самые живые, самые человечные образы поэмы. Они воплотили широкий, ис­тинно гуманный взгляд на людей — взгляд поэта, кому дорого все человеческое, кто умеет восхищаться силой и свободой личности, пытливостью человеческого ума, кому понятны и жажда земной радости и муки земной любви. III. ЗАКЛЮЧЕНИЕ. Что бы создать язык, подобный языку «Божественной комедии», нужна была огромная жизненная наблюдательность, проникновенное чувство слова, поэтический опыт, обширные, годами накопленные познания. Нужна была гениальность Данте, близость с поэтами «сладостного стиля», изучение римских классиков, годы скитаний по родной стране – ничто не пропало даром. «Сладостный стиль» отточил его поэтический слух, научил различать мелодическую и цветовую окраску слова, придал речи лёгкость и гибкость; римские авторы дали логическую структуру, смысловую насыщенность и лаконизм образов. А народная речь напитала поэму живыми соками, горячей кровью. Язык поэмы прост, естествен, полон народных речений, бытовых простонародных слов, обыденных разговорных оборотов. Поэт впервые вводит их в поэтическую речь, и они соседствуют на равных правах с возвышенными поэтическими образами. Всё это придавало стилю поэмы неповторимый отпечаток страны и эпохи и делало ясной и доходчивой самую глубокую, самую сложную мысль.
Велик вклад Данте в мировую культуру. Его могучий гений питал политическую, научную, художественную мысль Возрождения. Воздействие этого гения было велико и в последующие века. Поэт переходной эпохи, ещё крепко связанный со средневековьем, он в то же время был великим зачинателем реализма и проложил путь в литературе больших идей высокого гражданского пафоса и гуманизма. Своим личным примером он звал писателей к гражданскому подвигу в искусстве и показал, что обращение к народной традиции – источник силы и жизнеспособности в литературе. Он принёс в поэзию целый мир новых художественных образов, такой богатый и жизненно правдивый, что теперь, спустя столетия, мировая поэзия черпает из этого источника.
Список использованной литературы 1. Данте «Божественная Комедия» М., 1965 г. 2. Елина Н. Г. «Данте» М.: 1965 г. 3. Илюшин А. А. Над строкой «Божественно Комедии» // Дантовские чтения. М., 1985 г. 4. Лотман Ю. М. «Замети о художественном пространстве» // Труды по знаковым системам. Тарту, 1986 г. 5. Мандельштамм О. Э. «Разговор о Данте» // М., 1987 г. 6. Малашенко И. Е. «Мировоззрение Данте и проблема философской эволюции Сигеро Бробандского» // Дантовские чтение М., 1982 г. 7. Малашенко И. Е. «Данте и Фома Аквинский: два подхода к решению вопроса о соотношении светской и духовной власти» // Вестн. МГУ. Сер. 7. Философия. 1980 г. №4. 8. Робинович В. Л. «Божественная Комедия» и миф о философском камне» // М., 1985 г. 9. Хлодовский Р. И. «Гуманизм Данте. Путь к «Божественной Комедии» М. 1979 г. 10. Шичалин Ю. А. «О некоторых образах неоплатонического происхождения у Данте» // Западноевропейская средневековая словесность. М., 1985 г.