Градостроительство древней Греции, древнеримского государства

Древняя Греция Следующим периодом, еще более важным для всего дальнейшего разви­тия человеческой культуры, явился период античного рабовладельческого общества. Давая характеристику этому периоду, Энгельс говорил: «. . . без того фундамента, который был заложен Грецией и Римом, не было бы и современной Европы. Нам никогда не следовало бы забывать, что все ла­пте экономическое, политическое и интеллектуальное развитие имеет сво­ей предпосылкой такой строй, в котором рабство было в той же мере необ­ходимо, е какой и общепризнано. В этом смысле мы вправе сказать: без античного рабства не было бы и современного социализма». Особенно прогрессивную, творческую роль в развитии европейских наро­дов сыграла Древняя Греция. Действительно, пет ни одной такой области в созидательной деятельности человека, где бы греки не оставили цеппоп-шего наследия. В Греции была создана своеобразная мифология, тесно связанная с прекрасной и тогда еще почти не измененной человеком при­родой, которую народная фантазия населила целым сонмом человекопо­добных божеств. Греческая мифология послужила источником эпоса, ли­рики и драмы, Греция явилась родиной целого ряда наук, начиная с рацио­налистической философии и кончая историей и медициной. Непревзойден­ных высот достигли древние греки в области изобразительных искусств, также связанных с мифологией. Образы богов и легендарных героев вопло­щались в мраморных н бронзовых изваяниях, в релъефах и росписях хра­мов, в орнаментации художественной утвари, тканях, монетах и ювелир­ных изделиях.
При этом следует отметить то существенное обстоятельство, что древне­греческий эпос не только давал сюжеты и образы для изобразительного искусства, но и развивал в художниках чувство прекрасного, обогащая их вечно юной и свежей народной фантазией. В период расцвета греческой рабовладельческой демократии искусства и науки не испытывали л а себе того ограничивающего и подавляющего воз­действия религии и государственного аппарата, которое имело место в Египте и прочих восточных деспотиях. Отсутствие сковывающего влияния жреческой касты н своеобразные условия рабовладельческой демократии оставляли известную свободу для творческой мысли, и, может быть, поэто­му искусства и пауки достигли в Греции неслыханной высоты, В строительстве греческих периптеральных храмов сложилась ордерная система с тремя главными ордерами: дорическим, ионическим и коринф­ским. В Греции впервые возникли театры, стадионы, гимнасии и другие общественные здания, вошедшие в строительную практику других евро­пейских народов. В эллинистический период высоко развилось благоуст­ройство городов и зародилась та прямоугольная планировочная система, которая сочетает прямолинейные улицы с прекрасно скомпонованными регулярными площадями. Эти площади, так же как и храмы, высоко сто­явшие па площадках акрополей, никогда не представляли собой обособлен­ных комплексов—физически и оптически отделенных от города. В отличие от городов Двуречья и Египта, где храмы и дворцы скрывались внутри цитаделей и храмовых оград, центральные ансамбли греческих городов целиком принадлежали городу и составляли единое неразделимое целое с его планировкой и застройкой. В чем же заключались специфические особенности и самый характер древ­негреческой архитектуры? В своей замечательной работе «Родина Зигфрида» Энгельс говорит: «Греческое зодчество — это светлое, радостное созна­ние, мавританское — печаль, готическое — священный экстаз; греческая архитектура это — яркий солнечный день, мавританская — пронизанные звездным сиянием сумерки, готическая — утренняя заря» 24. Пользуясь со­поставлениями контрастных стилистических особенностей зодчества. Эн­гельс в превосходной художественной форме выделяет жизнерадостность как главную черту, присущую древнегреческой архитектуре. И в самом деле, тот, кто наблюдал античные памятники в их естественной природной среде под горячими лучами южного солнца, тот ясно ощущал жизнеутверж­дающий характер греческого искусства. Греки многое взяли из культурной сокровищницы народов Востока, по подавляющую колоссальность и мисти­ку архитектурных образов они оставили в стороне. Все греческие сооруже­ния вызывают бодрое приподнятое настроение. Человек, попавший на пло­щадку Афинского акрополя, чувствует себя легко и свободно, а это ощуще­ние никогда не могло бы возникнуть без учета живого человека как мерила окружающей архитектурной обстановки. «Бывают невоспитанные дети и старчески умные дети. Многие из древних пародов принадлежат к этой категории. Нормальными детьми были греки». Такими словами характери­зует К.Маркс древнегреческое художественное мировоззрение. И в этой характеристике заключается глубокий философский смысл, ибо греки в своем художественном творчестве избегали крайностей и создали искус­ство светлое, жизнерадостное, реалистическое и человеческое в своем су­ществе. Эти качества, получившие отражение и в градостроительстве, де­лают искусство древних греков одним из основных источников для освое­ния художественного наследства
Общая характеристика древнегреческого градостроительства Культура пародов Эгейского мира, обнимавшего архипелаг и прибрежную полосу Эгейского моря, находилась в несомненной связи с культурой древ­них восточных деспотий. И вместе с тем нельзя отрицать ее влияния на позднее возникшую культуру древних греков. Понимание истоков разви­тия древнегреческого градостроительства было бы затруднено без предва­рительного рассмотрения городов, созданных па Крите, и особенно в районе Микен. Это обстоятельство и заставляет пас осветить градостроительную деятельность пародов Эгейского мира в качестве введения в историю гре­ческого градостроительного искусства. Заселение Балканского полуострова началось в весьма отдаленные време­на. Вероятно, в первую очередь был освоен Эгейский архипелаг, служив­ший естественным «мостом» между Европой и Азией. Остров Крит, круп­нейший из эгейских островов, благодаря своему географическому положе­нию в центре восточной части Средиземного моря получил господствую­щую роль, и па его территории уже в конце III тыс. до н. э. сформирова­лась так называемая мипойская культура. Центрами мппойской культу­ры были Кносс, Фест, Гурниа и ряд других еще мало изученных городов. В XV столетии до п. о. градостроительная деятельность критян прекрати­лась, и на смену старым культурным центрам Эгейского мира выдвинулись новые, возникшие на континенте—в северо-восточном районе Пелопон­неса. Здесь среди городов, примыкавших к Лрголидскому заливу, особен­но выделялись Тирипф, Микены, Навплия и Аргос, являвшиеся центрами так называемой микенской культуры. Расцвет микенской культуры, ос­тавившей города, укрепленные стенами циклопической кладки, относится к XV—XII вв. до тт. э., после чего (вероятно, под влиянием передвижения племен, приходивших па Балканский полуостров) микенские города стали постепенно угасать. Историю древнегреческой художественной культуры принято делить на четыре эпохи: 1) древнейшую (или гомеровскую); 2) архаическую; Я) классическую; 4) эллинистическую.
Начало древнейшего периода (закончившегося к VIII в. до н. о.) было отмечено появлением на территории Балканского полуострова нескольких последовательно сменявших одна другую племенных волп завоевателей (эолнйцев, ионийцев и дорийцев), находившихся па значительно более низкой ступени культурного развития и принадлежавших к собственно греческим племенам. Просачиваясь с севера, они постепенно разрушали микенскую культуру и, расселившись после борьбы на Балканском полуострове, островах и восточном (малоазийском) побережье Эгейского моря, перемешались с коренными жителями и стали усваивать их культуру. Эти племена находились еще па стадии разложения родового строя, в силу чего их градостроительная деятельность была чрезвычайно незначитель­ной. Не создавая городов, завоеватели лишь использовали укрепленные акрополи микенской эпохи, обращая их в центры господства над окружаю­щими сельскими общинами. Сведения о городах гомеровской эпохи на­столько бедны, что мы не имеем возможности представить их планировку и застройку. Известно лишь, что в гомеровскую эпоху жилые дома соору­жались по преимуществу из дерева и сырцового кирпича; тогда же появи­лись и первые храмы, возможно, имевшие связь с мегафонами микенской эпохи.
В архаическую эпоху, занимающую в истории Греции VIII—VI вв., закон­чилось разложение родового строя. На смену ему приходит господство ари­стократии, выделившейся из родовой общины. Аристократия берет в свои руки руководство религиозными культами, и с этого времени строитель­ство храмов значительно расширяется. Однако развитие производительных сил страны образует в греческих горо­дах новые социальные слои (ремесленники и торговцы), которые в борьбе с аристократией выдвигают специфическую форму политической власти— тиранию. Период господства тиранов уже ознаменовался значительными градо­строительными работами, в частности строительством портов, храмов, площадей, водопроводов и оборонительных стен. Архаический период закончился формированием греческой рабовладельческой городской рес­публики, так называемого полиса, который являлся наиболее совершен­ной для того времени формой государственности. VII—VI вв. до п. э. были отмечены все возраставшей колонизаторской дея­тельностью греков. Следует отметить, что возникновение многочисленных колоний сыграло прогрессивную роль в развитии греческой культуры, так как греки вступили во взаимодействие с наиболее передовыми пародами древнего мира. Колонизация расширила их кругозор и превратила греков в закаленный и предприимчивый народ. И если Греция в то время не име­ла единой государственности, а представляла собой систему политически разобщенных небольших городов-государств, то греки все же ощущали себя представителями одного великого племени. В IX и особенно в VIII, VII и VI вв. до н. э. было основано множество новых городов, по преимуществу в отдаленных районах бассейна Среди­земного моря. Так, например, в 754 г. до н. э. выходцы из Коринфа зало­жили г. Сиракузы па острове Сицилия, а в середине VII в. до н. э. на том же острове возник Селинунт (о чем говорят л Фукидид, и Диодор Сици­лийский) ; около 600 г. па южном побережье современной нам Франции строится город Массилия (Марсель); в 650 г. па территории нильской дельты сооружается Навкратида, и, наконец, продвигаясь па северо-во­сток, греки создают в 658 г. у входа в Черное море Византии, а в VI в. — Ольвию, Феодосию, Фанагорию и Херсонес на северном побережье моря. Уже из этого краткого перечня следует, что сфера распространения древ­негреческих городов так же, как и сфера влияния греческой культуры, за это время чрезвычайно расширилась. Города архаической эпохи имели нерегулярную планировку и состояли из двух главных частей: акрополя и жилого района. Жизненным центром жилого района являлась гора, примыкавшая к торговым кварталам. В ар­хаическую эпоху получило развитие каменное зодчество, проявившее себя в строительстве периптериальных храмов, тогда как в жилой застройке про­должали применяться деревянные конструкции в сочетании с сырцовым кирпичом. На рубеже VI и V вв. Греция подверглась вторжению персов. Двигаясь с востока на запад, персы разрушали по пути культурные центры ионий­ских и дорийских колоний. В огне бушевавших пожаров одним из первых погиб Милет, даже Афины жестоко пострадали от нашествия персов. Од­нако патриотический подъем греков, защищавших свою родину и ее поли­тические порядки, превратил их в достойную военную силу, и после ряда побед (близ Марафонской бухты, у острова Саламина, и Платой) угроза полного уничтожения греческой культуры навсегда миновала. Во время греко-персидских войн руководящую и объединяющую роль сре­ди греческих городов-государств играли Афины, и это первенствующее положение сохранилось за Афинами и после изгнания персов. Афинах— столице афинской рабовладельческой демократии—сосредоточились эконо­мические ресурсы всей Греции; в Афины стали стекаться лучшие творче­ские силы, и в течение короткого времени искусство достигло здесь того высокого расцвета, который получил наименование классики. Еще в архаическую эпоху были созданы первые ордера—ионический и до­рический; теперь же они достигли художественного совершенства и допол­нились новым, неизвестным ранее коринфским ордером. В короткий пери­од, измеряемый всего лишь одной человеческой жизнью, был построен с на­чала и до конца Афинский акрополь с прекраснейшим из периптериальных храмов—Парфеноном. Именно в эту эпоху соединились все лучшие твор­ческие силы, и под руководством Фидия архитектура и монументальная пластика образовали единые синтетические композиции. Для V в. было характерным не столько строительство новых городов, сколько восстанов­ление старых, поврежденных пли разрушенных персами. Однако, восста­навливая такие города, как Пирей или Милет, греки не повторяли старых, нерегулярных градостроительных приемов. Наоборот, они начинают при­менять новую регулярную планировочную систему. Эта так называемая «гипподамова планировка» получила в IV в. широкое распространение у греков, а к более позднее время повлияла и па планировочную деятельность римлян. Сравнительно хорошо изученный город классической эпохи (т. е. V— IV вв. до п. э.) представлял собой архитектурно организованное планировочное целое. Акрополи постепенно превратились в «священные места»; на гор­ных склонах акрополей появились театры, тогда как значительно вырос пшй нижний город получил теперь обширные центры, состоявшие из пло­щадей различного назначения, близ которых располагались булевтерии, гимнасии, пристани, склады и другие сооружения, обслуживавшие общест­венную жизнь и торговое судоходство. В истории Греции V— IV вв. были отмечены нарастанием классовой борь­бы, подрывавшей устои города-государства. В эллинистическую эпоху (III—I вв. до н. у.) города-государства уступают место крупным греко-восточным монархиям, образовавшимся в результате экспансии греков па Восток. Еще во второй половине IV в. одно из северных балканских государств— Македония—в результате победоносных походов Александра Великого подчинило себе огромную персидскую монархию, а вслед за нею Египет, среднеазиатские страны и да/ке отдаленные области северо-западной Ин­дии. Путь Александра от Геллеспонта в Египет и Среднюю Азию был озна­менован не только разрушениями городов, в число которых попал и вели­колепный Персеполъ, уничтоженный страшным пожаром; продвигаясь на Восток и мечтая о всемирной империи, Александр Македонский одновре­менно создавал опорные пункты нового государства. Проходя через Приену, он щедро одарил этот город; в дельте Нила, по повелению Александра, была основана новая столица Египта—Александрия (331 г. до н. э.); в Дву­речье были построены Никефорий и Александрия (на Тигре); в Средней Азии—Александрия Дальняя (нынешний Ленинабад); на территории Инд­ской долины возникла Никея, а в устье Инда сооружен порт Александра. Смерть Александра Македонского привела к распаду его огромной империи, державшейся на военной силе, по центры греческой культуры все же переместились па восток. В 111 и II вв. до тт. э. Александрия, Антиохия и Пергам достигли настолько большого развития, что могли конкурировать не только с Милетом, но и с Афинами.
Градостроительство эллинистической эпохи сочетало в себе приемы и фор­мы, свойственные коренной художественной культуре Греции, с архитек­турным наследием Древнего Востока. Под влиянием грандиозных архитек­турных сооружений восточных деспотий городские ансамбли приобрели значительно больший размах. Вместе с тем греки освоили в этот период то благоустройство, которое имело в городах Двуречья многовековую историю. Водопровод, канализация и мощение улиц прочно вошли теперь в строи­тельный обиход. Значительно развилась архитектура жилого дома перистильного типа; храмы же утратили свою ведущую роль в архитектуре, их место заняли общественные сооружения: театры, стадионы, библиотеки. Уничтожение Карфагена, приведшее к установлению римского владыче­ства на Средиземном море, предопределило судьбы эллинистических госу­дарств. В 146 г. до н. э. собственно Греция окончательно лишилась поли­тической независимости, превратившись в римскую провинцию Ахайю. Но, несмотря па жестокий разгром Пирея, Афин и других городов во время восстаний при Сулле и Цезаре, Греция все же продолжала оставаться обе­тованной землей наук и искусств. Вплоть до I в. п. э. греческие архитек­торы являлись главными строителями Рима, а с провозглашением импе­рии многие греческие города, к которым благосклонно относились импе­раторы династий Флавиев и Антонинов. украсились великолепными хра­мами, термами, стадионами и театрами. Однако в этот период греческое искусство подчинилось римскому, по-своему понимавшему архитектур­ные формы и применявшему свои особые типы городов.

Население и размеры городов Давая характеристику социальному составу населения греческих горо­дов, следует отметить, что сведения, относящиеся к древнейшим периодам греческой истории, не только крайне бедны, но и малодостоверны. Лишь начиная с VI—V вв. па основании упоминаний в исторических, философ­ских, юридических п географических произведениях можно составить представление об экономике древнегреческих городов-государств и о со­циальном и профессиональном составе городского населения. Ремесленное производство в крупнейших городах материковой и колони­альной Греции в V, IV и III вв. получило значительное развитие. Выдел­кой керамики, оружия, тканей и ювелирных изделий было занято боль­шинство ремесленного населения. В V в. уже существовали ремесленные мастерские, в которых работали по преимуществу рабы. Так, например, в афинской мастерской, принадлежавшей Лисию, работало около 100 ра­бов, а в кожевенной и мебельной мастерских, принадлежавших отцу зна­менитого оратора Демосфена, было занято 55 рабов. Наряду с рабами в ре­месленном производстве работали и свободные люди, выполнявшие глав­ным образом государственные строительные заказы. II те и другие сооб­разно своей профессиональной принадлежности населяли ремесленные районы, лежавшие либо вблизи рынков, либо у городских окраин, что можно наблюдать на примере большого района гончарного производства в Афинах, известного под названием «Керамика». Широкое развитие международной торговли превратило торговцев в одну из наиболее влиятельных социальных групп. В крупнейших торговых го­родах, к числу которых относились Милет и Пирей, существовали специ­фические торговые кварталы, располагавшиеся близ рыночных агор, при­станей и складов. Помимо перечисленных социальных групп в древнегреческих городах по­стоянно жили профессиональные военные, учащиеся гимнассий н акаде­мий, художники, актеры и ряд других представителей интеллигентного труда. Таким образом, по сравнению с городами Древнего Востока соци­альный и профессиональный состав городского населения в Греции был значительно более разнообразным, что отвечало более высокому уровню развития ее производительных сил. Судить о численности населения древнегреческих городов чрезвычайно трудно, так как сообщения древних авторов далеко не всегда достоверны. Вместимость храмов, театров, стадионов и других общественных зданий также не разрешает интересующего пас вопроса, так как многие грече­ские города. являлись центрами общенародного культа тех или иных бо­жеств или пунктами, где происходили атлетические состязания и театраль­ные действия, собиравшие большое число иногородних зрителей. Такими городами являлись священные Дельфы, где находился знаменитый оракул Аполлона; Книд, являвшийся центром культа Афродиты; Элевсин, про­славленный культом Деметры, и ряд других религиозных центров Греции. Олимпия, собиравшая огромное число зрителей во время Олимпийских игр, в промежутках между играми на целых четыре года приходила в пол­нейшее запустение, и, собственно, ее даже нельзя рассматривать в каче­стве города, так как постоянными жителями Олимпии являлись только жрецы. В современной нам науке о городе утвердились определенные цифры насе­ления крупных греческих городов. Так, например, считается, что Афины, Коринф, Эфес, Милет и Пирей имели в У— III вв. до и. э. по 100 тыс. жито-лей. Население Агригента и Сиракуз обычно исчисляется от 100 до 200 тыс. человек, а население Александрии, Антиохии и Селевкии па Тигре опре­деляется в 300, 400 и даже 500 тыс. жителей. Чтобы выяснить достовер­ность приводимых цифр, подсчитаем общую территорию греческих городов и выведем среднюю плотность городского населения на 1 га исходя из упо­мянутых цифр. В эллинистический период Афины занимали территорию 220 га, и, следо­вательно, при населении 100 тыс. жителей средняя плотность должна была составить 450 чел/га. Еще более высокую плотность дают Пирей (около 600 чел/га), Александрия (около 700 чел/га) и Милет, где при наличии территории 100 га плотность должна была бы возрасти до 1000 чел/га. Можно ли считать правдоподобной столь высокую плотность населения? Если сопоставить эти цифры с плотностью населения современных нам больших городов, то станет понятным, насколько преувеличены сведения о численности населения греческих городов. Греческие города не имели многоэтажной застройки. Жилые дома в одни-два этажа составляли застройку всех греческих городов, включая даже сто­лицы. Если же учесть обилие внутренних дворов-перистилей и размеры акрополей и агор, то численность населения греческих городов нужно сни­зить по крайней мере в 2 раза. В Афинах, где было много не застроенных жилыми долгами районов, население вряд ли могло превышать 50 тыс. жителей, и только в эпоху римского владычества, когда появился так называемый Адрианополь (восточное предместье Афин), число жителей города могло подняться до 70 тыс. как максимум. В равной мере и Пи-рей, и Эфес, и Коринф не превосходили указанной цифры. Ми лет же, несомненно, имел еще меньшее население. Что же касается таких неболь­ших городов, как Приена н Ассос, то их население могло колебаться в пределах от 2 до 5 тыс. жителей. Эти цифры будут более соответствовать дейст­вительности, по, разумеется, и они не могут претендовать на абсолютную точность, так как при отсутствии статистических данных вопрос о населен­ности греческих городов не может быть разрешен:.
Выбор территории для строительства городов
В микенскую, а отчасти и в архаическую эпоху выбор территории для строительства городов определялся главным образом стратегическим фак­тором. Микенские города, являвшиеся укрепленными пунктами, как пра­вило, размещались на скалистых холмах, обособленно возвышавшихся над равниной и отстоявших от моря па несколько километров, чтобы обезопа­сить город от внезапных нападений пиратов. Строители Тиринфа и древ­нейших Афин искали холмы с естественным плоским верхом и крутыми скатами по краям. Нужно было дополнительно укрепить эти скаты отвес­ными подпорными стенами, чтобы превратить акрополь в неприступную крепость.
Однако с ростом военного могущества городов-государств и развитием тор­говли стратегические интересы стали отступать на второй план, и решаю­щее значение в выборе территории приобрело морское судоходство. В VII, VI и V вв. греки располагали свои города на торговых путях, подбирая для них удобные естественные гавани. Большинство древнегреческих городов разместилось либо в глубине протя­женных заливов, как, например, Гераклея и Аргос; либо в проливах, как Мессана, Византии и Халкида; либо на полуостровах, вдающихся в море (Милет, Селинунт и Пирей); либо па перешейках подобно Коринфу; либо на островах, как Сиракузы; либо под защитой острова, ослабляющего мор­ской прибой. К последней категории относятся Александрия, Ассос и Книд. Но каково бы пи было расположение города, греки всегда искали хорошо защищенную гавань с широкими песчаными отмелями, и это впол­не понятно, так как постройка и оснастка гребных судов производились тут же на берегу, равно как и текущий ремонт после дальнего плавания. Каждый более или менее крупный город имел по крайней мере две гавани: военную и торговую. Торговая гавань обыкновенно бывала просторнее военной, но последнюю обязательно обносили стенами, чтобы защитить военные корабли от внезапного нападения во время стоянки флота. Греки тщательно подбирали наиболее удобное место для города, чтобы при минимальной затрате труда и строительных материалов достигнуть наилучших результатов. Наряду с удобными гаванями они искали благоприят­ных микроклиматических условий, на что указывает размещение Приены, Ассоса, Книда и других городов, защищенных от северных ветров гор амии поднятых над заболоченной территорией. Для строительства самого города греки выбирали относительно ровное место, отдавая предпочтение каме­нистым участкам с пологими склонами, так как в этих случаях отпадала необходимость в мощении улиц и площадей и. кроме того, территория города освобождалась от ливневых вод естественным путем. Однако не следует думать, что, выбирая место для своих городов, греки отдавали исключительное предпочтение утилитарным вопросам. Будучи художественно одаренным пародом, они никогда не забывали о той естест­венной природной оправе, которая способствует усилению архитектурной выразительности города. Греция с ее извилистой береговой полосой изоби­лует прекрасными пейзажами, по если проследить расположение грече­ских городов в связи с природой, то окажется, что они занимают наиболее красивые места. Руководитель раскопок Микен и Тиринфа Генрих отмечает, что природа Арголидского залива, где расположены эти города, далеко превосходит известные ему пейзажи Кордильер и живопис­ных Сандвичевых островов, разбросанных среди океана подобно гигантским цветущим клумбам. Блестящий пример размещения города в высокогор­ных условиях дает Ассос. Собственно город лепился по крутому склону горы, обращенному к морю. На полугоре мы находим театр, гимпасий и агору, для которой был отвоеван у скалы трапециевидный уступ. Из теат­ра и агоры в южном направлении раскрывается вечно синее Эгейское море со скалистым островом Лесбос. Не менее живописно расположение Мессаны, построенной у подножия Этны в Мессинском проливе, а также Эгины, стоящей па острове среди рощ. Следует отметить, что лесов на территории современной нам Греции стало значительно меньше, так как экспорт строительного леса в Египет и прочие безлесные страны древнего мира продолжался в течение многих веков. Постепенно исчезли живописные сосновые и дубовые леса, покрывав­шие горы; тонкий плодоносный слой выветрился и обнажились корен­ные известковые породы, теперь изъеденные карстом и покрытые скудной растительностью. Само собой разумеется, что с потерей лесов пейзажи Гре­ции значительно обеднели, и лишь отдельные места в окрестностях Олим­па, Эпидавра и Эгины отдаленно напоминают ту чарующую природу, кото­рую древние греки считали «земным раем», населенным богами, свободно общавшимися с людьми.
Генеральные планы городов Раскопками, производившимися в XIX и XX вв., обнаружены генеральные планы многих древнегреческих городов. Однако наиболее полное освеще­ние получила планировка более поздних периодов, а именно классического и эллинистического, тогда как архаика и тем более критский и микенский периоды остаются еще мало изученными. Критские и микенские города известны только по частичным раскопкам таких небольших поселений, как Кносс, Палекастро, Гурния, Аргос. Тиринф и Микены, а также по отдельным дворцам и акрополям, и, следова­тельно, в распоряжении современной пауки еще нет достаточных данных для того, чтобы проследить развитие приемов планировки на всем протя­жении греческой истории. Именно поэтому мы ограничимся краткой обоб­щающей характеристикой планировочных приемов, не претендуя на полноту освещения древнейших периодов. Отличительной чертой критских городов периода расцвета минойской куль­туры было то обстоятельство, что они не имели оборонительных стен, и это вполне понятно, так как островное положение страны и наличие сильного военного флота гарантировали безопасность городского населения. Не имея внешнего пояса укреплений, критские города могли беспрепят­ственно расти во всех направлениях, не испытывая удушающей тесноты. И тем не менее раскопки Гурнии, Палекастро, Феста и даже критской столицы—Кпосса—показывают, насколько плотной была застройка этих городов. Жилища беднейших ремесленников срастались друг с другом, представляя собой своеобразные блочные дома, и лишь дворцы их виллы привилегированного населения свободно размещались на отдельных уча­стках. Улицы критских городов, рассчитанные на вьючный транспорт, хотя и мостились и даже снабжались водостоками, но никогда не превосхо­дили по ширине 2 и от силы 3 м, а главные дворы во дворцах, возможно служившие для народных собраний, едва достигали 50 м в длину. Столь очевидная теснота в городской планировке и застройке объясняется слабо­стью экономического развития критских городов, с одной стороны, и огра­ниченными строительными возможностями, с другой. Почти без колебаний можно заключить, что критские города, за исключе­нием дворцовых комплексов, хорошо изученных в Кноссе и Фесте, не обла­дали регулярными планами. Трудно представить себе эти города живо­писными. Стены, сложенные из громадных, почти необработанных постелистых камней, деревянные конические столбы вместо колонн, давящие низкие потолки и, наконец, сплошная застройка без разрывов -— вот, что встречало и окружало зрителя на каждом шагу. И если во дворцах бес­спорными художественными качествами обладала степная живопись, то в городе господствовал необработанный камень.
Почти па том же художественном уровне стояли и микенские города, пора­жавшие воображение зрителей количеством труда, затраченного на созда­ние циклопических стен, но не возбуждавшие в них высоких художествен­ных переживаний. Вопрос о планировке микенских городов остается открытым, так как раскопками обнаружены только акрополи, служившие резиденциями базилевсов. Если принять во внимание относительно крупные размеры акрополей и большое число складских помещений, располо­женных в толще циклопических стен, то можно с уверенностью полагать, что акрополь во время осад служил убежищем для большого числа людей. Таковыми, несомненно, являлись акрополи Микен и Тиринфа. Весьма воз­можно, что в акрополь стекались жители окрестных населенных пунктов, а в первую очередь в нем находили защиту те местные жители, которые обитали под стенами акрополя. Акрополь, по крайней мере к концу микен­ской эпохи, был окружен стихийно возникавшими жилыми районами, в которых обитало торгово-ремесленное население. В этом выделении акро­поля и особенно в его нагорном расположении заключалась характерная особенность микенских городов. Отметим, что города Двуречья, Крита и Египта почти всегда размещались на спокойном рельефе и были плоскими городами, силуэт которых оживляли только искусственно создаваемые вер­тикали. Зиккурат, пирамида или дворец на высокой террасе компенсиро­вали то, чего не имела природа, тогда как в микенский период даже невы­сокие дворцы, стоявшие на площадках акрополей, поднимавшихся на 40—50 м и более над поверхностью почвы, вероятно, производили сильней­шее впечатление. Собственно, решающую роль в силуэте микенского горо­да играли не столько дворцы, сколько самая скала и подпорные стены. Планировка городов архаического периода также остается неясной, хотя для понимания ее довольно значительный материал дают священные уча­стки и акрополи, сформировавшиеся в VII и VI вв. до п. э. К этому вре­мени жилые районы, окружавшие акрополь, настолько разрослись, что превратились в собственно город со своей системой улиц и площадью агорой, обычно размещавшейся перед святилищами пли у главной дороги. В этом так называемом нижнем городе обитало торгово-ремесленное на­селение, состоявшее как из свободных граждан, так и из большого числа рабов. С ростом экономического значения нижнего города возникла необ­ходимость его защищать, и вот появляются вторые, внешние городские степы, а самый акрополь превращается в цитадель, служившую одновре­менно и вместилищем храмов. Таким образом, в архаический период гре­ческие города получили весьма характерную двучленную структуру с ак­рополем и городом, обнесенным стеной. Таковы Афины, Ассос, Селинунт. древний Пергам и др.
Для городов архаической эпохи была характерной нерегулярная, живопис­ная планировка, вытекавшая из естественного хода развития города, созда­вавшегося без заранее составленного генерального плана. Однако нет оснований отрицать наличие в этот период некоторых элементов нарождавшейся регулярной гипподамовой планировки. Уже ориентация входов в перипте-ральные храмы на запад и восток вносила порядок в расположение глав­ных зданий, чему может служить примером архаический Селинунт, где пять параллельно расположенных храмов предопределили направления улиц. Переход к регулярной планировке, основанной на сочетании взаимно пер­пендикулярных осей, произошел в классический период при восстановле­нии городов, разрушенных персами. Первыми городами, получившими строгие генеральные планы, были Пирей, Мил от, Фурии и Родос, с кото­рыми связывают имя Гипподама. Пирей, служивший одновременно и торговым портом Афин, и военной ба­зой афинского флота, располагался на полуострове, имевшем три естест­венные гавани. На северо-западе лежала обширная торговая гавань, на юго-востоке находились хорошо защищенные военные бухты Мунихий и Зея. В середине V в. до и. э. Пи реп был окружен со всех сторон стенами, к которым с северо-востока примкнули так называемые Длинные стены, соединившие этот город с Афинами. Попытки расшифровки древнего пирейского плана. сделанные Курциусом, Каупертом и Юдаихом. пока еще не привели к желательным результа­там, так как раскопки на территории каждого живущего города почти невозможны. Однако по расположению древнего водопровода, по очерта­ниям степ, ограждавших торговую пристань, и, наконец, по остаткам фун­даментов античных домов можно почти безошибочно полагать, что в Пирее существовала система прямолинейных улиц, направленных как вдоль полу­острова, так и поперек пего. Одна из продольных улиц имела наибольшую ширину и располагалась по оси полуострова; па ней, согласно реконструк­ции Курциуса и Кауперта, лежали три агоры, и, следовательно, на при­мере Пирея мы встречаем клан города с одной безусловно господствующей планировочной осью. В отличие от Пирея Милет демонстрирует применение двух планировоч­ных осей. В 479 г. до п. э. началось восстановление Милета, сожженного и разрушенного персами. Степень разрушения города была, вероятно, настолько большой, что явилась возможность коренной планировочной реконструкции'. Милет с древнейших времен занимал полуостров, изрезан­ный глубокими естественными бухтами, но местность не имела высоких холмов, в силу чего применение шахматной планировки почти не встречало препятствий. Такую планировку и осуществили в натуре на протяжении. V, а может быть, и IV вв. Генеральный план Милета, несмотря на стан­дартность кварталов в южном районе, имеет несомненные художествен­ные достоинства. Город получил две главные улицы, идущие с юга на север и с запада на восток. Они выделяются значительной шириной (7,5 м против обычных 4,5 м) и. кроме того, удачно соединяют центр города с город­скими воротами. Однако еще большее значение в планировочной композиции Милета имел городской общественный центр, подчиненный той же системе взаимно пер­пендикулярных осей. Начиная от главного въезда в город, т. е. от глубо­кой военной гавани, в южном направлении" сплошной вереницей тянулись площади, храмы и другие общественные здания. Здесь мы находим замк­нутую Северную агору, предназначенную для торговли, и общественную площадь перед зданием Булевтерия, и большую торговую Южную агору, имевшую сквозной проезде севера па юг. Перпендикулярно этому комплек­су построек и по соседству с Торговой (или Театральной) бухтой разме­стились стадион и гимнасий, а все вместе составило столь крупный и яркий ансамбль, что монотонность жилых кварталов, несомненно, смягчалась, если по исчезла совершенно. Прием пересечения планировочных осей, примененный в Жилете, получил широкое распространение еще в классический период. Помимо Милета ярко выраженный перекресток мы находим в Олинфе, Селштунте, Книде п других городах. В 409 г. до н. э. Селин унт был разрушен во время карфагенского вторже­ния, по через два года в акрополе начались планировочные работы. Приме­няясь к расположению сохранившихся архаических храмов, строители Се-линупта осуществили перекресток из двух прямых магистралей. Первая из них прошла от главных ворот вдоль полуострова к морю, а вторая— перпендикулярно ей, между храмами А и В. Таким образом, храмы акро­поля оказались заключенными во входящие прямые углы. Еще более четкое угловое решение мы находим в дорийском городе Книде, где главная улица занад — восток была проложена параллельно береговой полосе. В этой параллельности или перпендикулярности улиц естествен­ным рубежам сказалось искусство греков связывать свои планировочные композиции с природой. Следует отметить еще одно существенное обстоя­тельство, а именно, что ни один из греческих городов не получил прямо­угольного или круглого очертания. Наоборот, все внешние контуры грече­ских городов, ограниченные оборонительными стенами, всегда имели сво­бодную трактовку, отвечавшую живописным ломаными льющимся линиям, которыми обладает природа. И, может быть, поэтому геометрическая чет­кость регулярных планов становилась положительным качеством. Архитектура акрополей Одним из наиболее изученных микенских замков является акрополь Ти-ринфа. Тиринф располагался па одиночном пологом холме, продольная ось которого имеет меридиональное направление. Главный вход в тирппф-ский акрополь находился в восточной стене, а территория так называемой Верхней крепости была занята дворцом с его приемными залами, жилы­ми помещениями и парадными дворами, в которые вели пропилеи с дере­вянными колоннами. Рассматривая грубые внешние стены акрополя, местами достигавшие 9 м в ширину, лавируя в тесных лабиринтах дворца, зритель убеждается, что акрополь Тирннфа имеет археологическую, но не художественную цен­ность. Однако, чтобы понять композицию поздних акрополей, необходимо изучить акрополь Тиринфа, так как именно от него и его современников произошли те планировочные приемы и архитектурные формы, которые мы находим в архаическом Афинском акрополе. Древнейшие стены Афин­ского акрополя столь же грубы и неправильны по очертаниям, как и стены Тнринфа, остатки дворца имеют ту же запутанную планировку, а пропи­леи в обоих случаях представляют собой примитивное оформление входов. Однако сравнивать мегарон Тиринфа со стофутовым храмом можно только с осторожностью, ибо первый является обстроенным помещением с глу­хими стенами и колонками с одной стороны, тогда как второй представ­ляет собой свободно стоящее здание. Собственно, происхождение перип­тера и теперь еще остается не вполне ясным, хотя актовый храм и может являться связующим звеном между ним и мегароном. И тем не менее центральное положение периптериального храма в акрополе и его парал­лельность продольной оси плоскогорья указывают на влияния микенских планировочных приемов. Акрополи микенской эпохи до некоторой степени можно уподобить фео­дальным замкам, возникавшим среди дикой природы. Акрополь служил в это время резиденцией правителей, быть может, иноземных завоевателей, так как могучие степы, окружавшие скалистое плато, красноречиво говорят о военной опасности, постоянно угрожавшей властителям страны. Собст­венно, помимо дворца в акрополях не было значительных зданий; площа­ди как таковые отсутствовали, их заменяли дворы. В архаическую эпоху по мере развития полисов вырастают предместья городов, и самый акрополь превращается во внутреннюю городскую цита­дель. В это же время происходит крупнейшее событие, определившее архи­тектуру акрополей на сотни лет, а именно появляются периптеральиые храмы. Естественно, что периптер как сооружение, связанное с религиоз­ными процессиями, обходившими храм снаружи, получил объемную трак­товку и занял обособленное место в акрополе. Благодаря этому, а также вследствие крупных размеров периптер стал определяющей силой ансамб­ля, гораздо более ощутительной, чем прежний дворец-мегарон. Тогда же было установлено правило ориентировать храмы в направлении запад-восток. В Олимпии, Делъфах, Селинунте, Афинах и всех прочих греческих городах периптеральпые храмы расположились по географическим парал­лелям с еще большей математической точностью, нежели христианские храмы в России. Однако, применяя установленную ориентацию храмов, греки старались подкрепить ее соответствием естественным рубежам, и если главные улицы греческих городов проводились параллельно или пер­пендикулярно берегу или горному склону, то также размещались и храмы. С течением времени значение акрополя как внутренней крепости все более и более падало, а с утверждением демократии он перестал быть и резиден­цией государственной власти. На примере Афинского акрополя, перестроенного после греко-персидских войн, мы имеем уже священный заповед­ник Афин, почти лишенный гражданских построек. Именно в этот (клас­сический) период на почве высокого расцвета искусств сложилось живо­писное понимание ансамбля акрополей. Если храмы архаического Сели-нунта размещались в виде монотонной «строчной застройки», то в Афин­ском акрополе храмы стояли под углами друг к другу, вследствие чего оживлялась и общая композиция. Если в Селинунте и даже в Олимпии мы находим равновеликие или подобные храмы, то в Афинском акрополе все храмы были различными. Лишь один из них, а именно Парфенон, получил колоннаду со всех сторон и главную угловую точку зрения из Пропилеи. Рассматривая ансамбль Афинского акрополя, мы обнаруживаем, что одной из главнейших художественных целей строителей было выделить Парфе­нон и сделать его безусловно господствующим зданием. Для этого был использован естественный рельеф площадки с подъемом в сторону храма па 10 м. Для выделения Парфенона небольшой храм Эрехтейон получил раздробленную композицию, состоявшую из трех частей, в то время как главный храм имел единый лаконичный объем. И, наконец, чтобы связать воедино весь ансамбль, была поставлена сильная вертикаль в виде статуи Афины Промахос. Известно, что вертикали и большие горизонтальные со­оружения начинают сильнее звучать при взаимном соседстве, а в данном случае контраст вертикального изваяния и горизонтального храма с колон­нами был особенно острым благодаря сопоставлению бронзовой статуи с мрамором храмов. Начиная с V в. до н. о. в архитектурную практику греков входят театры. В условиях сухого и теплого климата Греции театр не требовал крыши, а наличие удобных горных склонов исключало и стены, давая возможность вырубать сиденья для зрителей в самой скале. Подобные театры встре­чаются в Афинах. Ассосе, Эпидавре, Приене и многих других городах. Но, поскольку акрополи занимали холмы, постольку и театры стали строиться на склонах тех же холмов. Возникновение больших открытых театров на склонах Афинского и Пергамского акрополей украсило эти ансамбли. Те­атр повлек за собой строительство галерей и террас, служивших местами прогулок для публики, а все вместе настолько изменило внешний облик акрополя, что горные склоны и старые оборонительные укрепления почти совсем стушевались. Афинский акрополь IV—III вв. представлял собой архитектурно единое сооружение, как бы выраставшее из города, компози­ционно связанное с ним постройками па склонах холма и несшее на себе драгоценные храмы. Конечно, разница между этим акрополем и суровыми замками микенской эпохи была уже колоссальной. В последние века художественного процветания Греции акрополи испы­тали на себе влияние римской культуры. В этом отношении особенно пока­зателен Пергамский акрополь. Будучи столицей одного из значительных эллинистических государств, Пергам достиг высочайшего расцвета в прав­ление Евмена II (197—159 гг. до н. э.). К этому времени относится боль­шинство архитектурных сооружений Пергамского акрополя и знаменитый алтарь Зевса, построенный около 180 г. Римское завоевание не разорило города, и вплоть до эпохи Траяна (98—117 гг.) он продолжал украшаться новыми постройками, сохраняя за собой всемирную славу центра эллин­ской учености на востоке империи. Пергамский акрополь занимает цепочку естественных террас, поднимаю­щихся с юга на север и образующих большую дугу, внутри которой нахо­дились жилые кварталы города. Подъем скалы над уровнем города дости­гает 100 м, п можно полагать, что постройка акрополя на столь большой высоте объяснялась не столько стратегическими, сколько художествен­ными соображениями, так как отсюда раскрывается чарующий вид па город, долину и отдаленное море. Сравнивая акрополь Пергама с классическим Афинским акрополем, нельзя не отметить различного отношения к обработке рельефа и трак­товке всей композиции в целом. Действительно, грек-классик принимал площадку акрополя в ее естественном состоянии, видя в ней часть окру­жающей природы. Он относился к ней, как скульптор к мраморной глыбе, которую можно обкалывать, извлекая задуманные формы, по не добавляя ничего чужеродного данному материалу. Фидия, Иктина, Калликрата я Мнесикла удовлетворяла естественная грубая поверхность скалы, контрастная к нежному мрамору храмов. Но мастера эллинизма и особенно римской эпохи искали иных художественных эффектов. Идеально пра­вильная плоская поверхность площадки (к тому же замощенной камнем), господство симметрии и прямого угла являлись для них непреложным за­коном. И если площадка Афинского акрополя сохранила свои подъемы и впадины почти в первоначальном виде, то площадка Пергамского акро­поля была разбита на ряд геометрически правильно обрисованных и вы­ровненных террас с удивительной рассудочностью. Композиция Афин­ского акрополя обладала равновесием частей, но никогда не была симмет­ричной, в Пергаме же симметрия культивировалась. Алтарь Зевса стоит в середине первой террасы: Траянеум представляет собой симметричный, чисто римский ансамбль, и даже театр занимает срединное положение, разделяя дугу большого ансамбля на две симметричные ветви. Разумеет­ся, окончательно «побороть природу», придав ей строгие геометрические формы, здесь не удалось, несмотря на всю мощь инженерных средств. Пергамский акрополь в своем силуэте остался несимметричным ансамб­лем, и, может быть, это обстоятельство и сохранило за ним живописность, присущую греческим композициям. Архитектура агор Происхождение древнегреческих агор в значительной мере еще остается невыясненным. Правда, общественные функции городских площадей в минойскую и микенскую эпохи выполняли дворы, расположенные на терри­тории дворцов, но торговые площади этого времени нам совсем неиз­вестны. В архаическую эпоху места для народных собраний находились па терри­тории акрополей и священных участков, тогда как торговля производи­лась на специальных рыночных агорах, возникавших за пределами акрополей, среди рядовых городских кварталов. Площадь как таковая в ото время не являлась самостоятельной архитектурной темой, и, видимо, ни один из архитекторов вплоть до второй половины V в. не получал заданий па строительство площадей. И тем не менее площади возникали, так как перед главными храмами нужно было оставлять свободную территорию, предназначенную для религиозных и гражданских собраний. Такие сво­бодные -территории, еще не имевшие геометрически правильных границ, были оставлены перед Стофутовым храмом в Афинском акрополе, перед храмом Зевса в Олимпии, у храмов С и D в Селинунте и, наконец, в са­мих Афинах, где Писистрат начал строительство площади общественного назначения. Однако эта площадь, как и все архаические агоры, не полу­чила упорядоченного плана, и лишь много лет спустя после нашествия персов Кимон дал распоряжение обсадить эту площадь платанами. Тем самым была сделана первая попытка придать афинской агоре архитектурно организованные контуры. Естественно, что главную роль в компо­зиции архаических агор играли самые храмы. Обычно они врезались в площадь углом, вследствие чего колоннады периптера воспринимались с тех наиболее выгодных зрительных позиций, откуда храм производил впечатление объемной формы. На стилобатах храмов во время широких народных собраний располага­лись зрители, наблюдавшие торжественные процессии или выступления политических ораторов, философов л поэтов. Позднее, в эпоху греческой классики, стали строить многоколонные гале­реи, предназначенные для торговли и общественной жизни городского на­селения. Эти галереи ограничивали площадь по меньшей мере с одной стороны и вносили в ее архитектуру элементы регулярности. Такой пере­ходной от архаики к классике площадью явилась уже упомянутая нами большая Афинская агора, планировочная диагональ которой удачно устремляется к северной стене акрополя. Геометрически правильная гипподамова планировка наложила свой отпе­чаток не только на улицу, по и па площадь. В условиях строгой уличной сети прямоугольная площадь казалась наиболее естественной. И вот начи­ная с середины V в. до н. э. в Милете, Мегалополе, Книде, Приене и дру­гих городах появляются прямоугольные агоры, обнесенные галереями по с одной, а со всех четырех сторон. Эти обстоятельства решительно изме­нили архитектуру агор. И если в ансамбле архаической агоры с ее периптеральными храмами, священными рощами л дымящимися алтарями преобладала живописность, то в архитектуре классической агоры решаю­щую роль играли отношения н пропорции простой геометрической компо­зиции. Достаточно представить себе Южную агору в Милете в ее перво­начальном виде, чтобы убедиться в этом. Громадные размеры этой заме­чательной площади, имеющей 166 м в длину, по-видимому, объяснялись характером торговли. Здесь, в южной части Милета, поблизости от глав­ной улицы, ведущей к городским воротам, по всей вероятности, происхо­дила торговля сеном, дровами н скотом, тогда как в портиках и лавках, окружавших Южную агору, продавались съестные припасы и другие негромоздкие товары. Свободная от каких бы то ни было статуй, скамей и прочих малых архитектурных форм вся площадь освещалась лучами яр­кого солнца и с любой точки воспринималась как простой прямоугольник, обрамленный колоннами. Тесно стоящие невысокие колонны четко выде­лялись своей белизной на фоне портиков, погруженных в глубокую тень, а красные черепичные крыши завершали эти колоннады и придавали си­луэту площади строгую горизонтальность. Можно полагать, что однород­ность в обработке фасадов площади не спи/кала общего впечатления, так как превосходные пропорции галерей дополнялись лаконичной и кон­трастной гаммой цветов на фоне вечно синего неба с бегущими белыми облаками. Приемы планировки площадей, выработанные в классическую эпоху, со-хранили жизнеспособность и в III — I вв. до н. э. Так, например, пергамский Нижний рынок напоминал своими прямо­угольными очертаниями Южную агору Милета; почти аналогична ей и агора в Магнесии на Меандре, однако с той только разницей, что внутри этой площади стоял миниатюрный храм (Зевса Сосиполия). Появление храмов на рыночной площади, совершившееся в эллинисти­ческую эпоху, было чрезвычайно важным событием, ибо, как мы увидим ниже, храм, поставленный в глубине растянутой площади, превратится в решающую силу ансамбля всех ранних форумов Рима. В эллинистических малоазиатских городах рыночные храмы были не единичным явлением. II если в Магнесии на Меандре храм Зевса стоит перпендикулярно глав­ной осп площади, то на Верхнем рынке Пергама он ориентирован так же, как н у римлян, т. е. вдоль площади. В этом отношении особенно инте­ресна исторически формировавшаяся агора Ассоса. Вполне допустимо, что площадка агоры (образованная вырубкой в скале, а отчасти подсыпкой, укрепленной подпорными стенами) относится к эллинистической эпохе, а если это соответствует действительности, то агора Ассоса с ее характер­ными для эллинистической эпохи двухэтажными галереями и храмом, поставленным па продольной осп, превращается в связующее звено между греческими н римскими площадями. Афины и Пирей Дата основания Афин теряется в глубокой древности. Весьма вероятно, что еще задолго до переселения ионийцев в Аттику скалистый холм акро­поля был укреплен и служил резиденцией местных правителей микен­ской эпохи. И это вполне допустимо, так как нагорное плато, имевшее около 300 м в длину, могло вместить немалое число построек, защищен­ных скалистыми обрывами почти безо всяких дополнительных укреп­лений. В отличие от многих древнегреческих городов Афины разместились среди скудной природы. Голые холмы обособленно возвышаются здесь над без­водной равниной; лесов, освежающих ландшафт своими сочными зеле­ными массивами, нет до самого горизонта, и только синеющая полоса от­даленного Фалерского залива, сверкающий небосвод и конус горы Лика бет отдаленно напоминают страну прекрасных пейзажей — Элладу. II все же ландшафт Афин не был однообразен. Холмы Ареопага, Пникса и Нимф значительно поднимаются над равниной. Лежащий к югу от них холм Мусей уже создает ощутительные контрасты рельефа, тогда как скала акрополя в своем естественном очертании весьма выразительна. Ее силуэт выделяется на небосклоне своей мощной формой, как будто соз­данной для того, чтобы стать пьедесталом для великих произведений ар­хитектурного искусства. Следует отметить, что скала Афинского акрополя, растянутая с запада на восток, занимала центральное местоположение на территории древних Афин. Акрополь хорошо воспринимался с юга и юго-запада, так как за долиной, по которой несет свои воды ручей Илисс, тянутся отроги Гиметта. Отсюда, т. е. на расстоянии, не превышающем 600 м, раскрывается акрополь, озаренный прямыми или скользящими лучами солнца. Види­мый с высоты 110—120 м, он воспринимается почти в проекции сквозь чистый и прозрачный воздух, дающий возможность видеть не только це­лое, но и детали. Вот почему акрополь всегда «присутствовал.» во всем окружающем ланд­шафте, а в ясные дни золотое копье Афины Промахос (Воительницы) было видно даже с Фалерского рейда. Микенский период в истории древних Афин почти не оставил веществен­ных следов. Предполагают, что город в это время замыкался в пределах акрополя, по контуру которого тянулись циклопические степы, спускав­шиеся к подножию скалы только на северо-западе, чтобы обойти и вклю­чить в черту укреплений источник родниковой воды. Этот источник имел большое жизненное значение для акрополя, так как скалистый холм пред­ставлял собой безводный каменный массив. В начале архаического периода па верхней площадке акрополя (и по со­седству с северной стеной) был построен дворец базилевсов Аттики. К этому времени город уже настолько разросся, что вышел из пределов акрополя и стал распространяться в юго-западном направлении — в сто­рону Илисса и долины Лимн. Еще Фукидвд отмечал, что большая часть древних святилищ находилась к югу от акрополя; среди них выде­лялось святилище Диониса, привлекавшее много паломников. Однако наи­более оживленным местом Афин архаического периода, за исключением акрополя, были Лимны. где находилась древнейшая рыночная площадь. Политическое объединение Аттики под властью Афин способствовало рас­ширению и украшению города. В Афинах сосредоточились культы раз­личных аттических богов, а вместе с ними стали возникать и многочислен­ные храмы. Среди них заслуживают упоминания храмик Артемиды-Брауронии и большой храм Афины Полиады, чаще называемый Стофутовым, храмом (или Гекатомпедоном). Оба храма был л построены на территории акрополя, причем первый занял юго-западный угол скалистого плато, а второй разместился в середине, поблизости от позже возникшего Эрехтейона. Обладая большими размерами и выгодным центральным местоположением, Стофутовый храм господствовал над Афинами, являясь в течение полутора веков главным украшением Афинского акрополя. Естественно, что перестройка этого храма повлекла за собой оформление главного входа в акрополь. И в том же VI в. до тт. :ч. у западной оконечности скалы были построены древние пропилеи, фундаменты которых частично сохранились у южного угла современных Пропилеи. Н конце VI в., во время правления аттических тиранов — Писистрата и его сыновей Гиппия и Гиппарха, проводилось большое строительство. Афины к этому времени значительно расширились, по преимуществу в северном направлении. Город, несомненно, достиг ручья Эридан и включил в сжит пределы южную оконечность района «Керамика», где обитали ремеслен­ники-гончары. Желая разгрузить старую агору от скопления людей и вьючных животных, Писистрат основал к северу от акрополя новую торговую площадь, близ которой разместились многоколонные галереи и различные общественные здания. Тогда же за пределами Афин был за­ложен грандиозный храм Зевса Олимпийского, а самый город впервые получил оборонительную каменную стену. Топография этой древнейшей стены, несмотря на археологические изыскания Курциуса и Юдайха39, все же далеко не ясна, в силу чего мы ограничимся лаконической харак­теристикой Геродота, назвавшего Афины «колесовидным городом». На рубеже VI и V вв. Афины пережили ряд потрясений. В 510 г. была уничтожена власть тиранов, по молодую республику ожидали тягчайшие военные испытания в борьбе с деспотической Персией. Овладев Фермопильским проходом, Ксеркс вторгся в цветущую Аттику. Внешние стены Афин не оказались препятствием для персов, но Афинский акрополь ге­роически защищался в течение долгого времени. В наказание за это персы подвергли разрушению все постройки акрополя. Стофутовый храм, так же как и реликвия афинян — священная маслина, был сожжен. Со слепым озлоблением завоеватели уничтожали даже те строительные материалы, которые были приготовлены для только что заложенного Парфенона. Однако полностью разрушить акрополь им не удалось, так как Саламин-ская победа, одержанная греками почти рядом с Афинами (близ порта Пирей), возвратила им свободу в том же 480 г. Восстановление Афин представляет исключительный интерес как в смыс­ле возведения стратегических укреплений, так и в смысле строительства жилых и общественных зданий. К сожалению, рядовая жилая застройка до нас почти не дошла, но оборонительные укрепления и общественные здания, представленные бессмертным ансамблем акрополя, дают доста­точный материал для того, чтобы выяснить главнейшие замыслы строи­телей и определить очередность восстановительных работ. Вопрос, с чего начинать строительство разрушенной столицы, встал перед руководите­лями Афинской республики и в первую очередь перед Фемистоклом— организатором Саламинской победы. Поскольку война с Персией еще не была закончена, а Спарта являлась лишь временным союзником Афин (и в то же время их потенциальным врагом), постольку первым и неот­ложным мероприятием стало стратегическое укрепление города. Оборони­тельное строительство началось с реконструкции акрополя. Насколько важными и спешными были эти работы, можно судить уже по тому, что на заделку пробоин в северной стене были употреблены драгоценные мра­морные колонны, приготовленные для строительства Старого Парфе­нона. Почти одновременно с укреплением акрополя, а именно в 479—478 гг. до н. э., были построены новые городские стены Афин, охватившие более обширную территорию. С юго-запада стены прошли по стратегически выгодным высотам Мусея, Пникса и Нимф, а на востоке коснулись пло­щадки недостроенного храма Зевса Олимпийского. Вслед за тем Феми-стокл приступил к укреплению Пирея и строительству соединительных пирейско-афинских Длинных стен. Когда это грандиозное сооружение, имевшее около 6 км в длину, было закончено, Афины и Пирей соедини­лись и образовали единое стратегическое целое. В истории градостроительства, так же как и в военной истории, Длинные стены еще не получили должной оценки, а между тем они являлись весьма разумным оборонительным сооружением. В самом деле, если вспомнить, какую огромную положительную роль сыграла в обороне Ле­нинграда 1941 —1944 гг. узкая зона, соединявшая героический город с Кронштадтом на западе и Ладожским озером на востоке, то станет по­нятным стратегическое значение Длинных стен, ибо они защищали важ­нейшую дорогу, дававшую выход Афинам к стоянке военного флота. И Фемистокл хорошо понимал, что пока сохраняется связь Афин с пирей-ской военной базой, до тех пор Афины будут неприступной твердыней. Именно поэтому он предпринял строительство укреплений, составляющих более 35 км в длину. Помимо стратегического значения пирейско-афинские Длинные стены играли немаловажную архитектурную роль, так как они ограждали крат­чайшую и главную дорогу в Афины. Восприятие акрополя с пирейской дороги было проверено автором данной работы на натуре, несмотря на всю сложность этой задачи. Ведь древних Длинных стен уже давно нет, тогда как многоэтажная застройка слившихся воедино городов заполняет ин­тервал между Афинами и Пиреем. Что же оказалось в результате этой проверки? Пешеходы, направлявшиеся из Пирея в столицу, лишь в самый первый момент могли увидеть тимпан Парфенона и зеленеющую рядом с ним полуфигуру Афины с золоченым копьем. Тем самым зрителям по­казывали конечную и весьма интригующую цель пути. Однако в дальней­шем акрополь надолго скрывался из вида. Но когда зритель, перейдя ру­чей, достигал вершин прославленных холмов, перед ним стремительно начинал подниматься со дна котловины ансамбль акрополя, причем с наи­более выигрышной для него стороны, а именно от главного входа. Такого эффекта в организации подходов к выдающимся памятникам зодчества история еще не знала. Однако к строительству новых храмов в акрополе перешли не сразу, и это вполне естественно, так как крупные средства и силы отнимала плани­ровка и жилая застройка Афин и Пирея. Поскольку Пирей создавался на почти необжитом месте, постольку здесь явилась возможность осуще­ствить регулярную планировку, поставив перед собой определенные композиционные задачи. Афины же, отчасти в силу холмистого рельефа, а от­части в силу невозможности изменить старую планировочную топогра­фию, не получили регулярного плана. Как и в архаический период, в Афи­нах в V в. сохранялась беспорядочная паутина узких извилистых улиц, огибавших холмы и сходившихся пучками у немногочисленных городских ворот. Существенным мероприятием этого времени был переход от местного туфа к так называемому поросу, известняку, который доставлялся через пирейский порт. Из этого камня было построено большинство обществен­ных зданий Афин классического и эллинистического периодов. Способ­ствуя инициативе отдельных застройщиков в восстановлении жилищ, Фемистокл, а вслед за ним и Кимон продолжали работы в акрополе. В корот­кий срок были реставрированы архаические Пропилеи и целла Стофуто­вого храма, и только после того, как безопасность Афин была гаранти­рована, а местное население получило жилые дома, началась капитальная перестройка акрополя. В 40-х годах V в. во главе афинской рабовладельческой демократии стал Перикл — выдающийся политический деятель, покровитель наук и ис­кусств. Используя выгодное политическое положение Афин, фактически подчинивших себе союзные греческие государства, Перикл объединил в своих руках громадные материальные ресурсы и объявил строительство Афинского акрополя общегреческим делом. В 448 г. против главного входа в акрополь была поставлена бронзовая статуя Афины Промахос. Афина, представленная во весь рост, была задрапирована в легкие одежды, в руках она держала щит и копье. По отзывам древних авторов (Павсания, Овидия, Зосима и др.), статуя представляла собой выдающееся произведение монументальной скульптуры. Но, к сожалению, вместе с разграблением акрополя в византийский период она бесследно исчезла, и лишь изображения на древних монетах дают о ней отдаленное представ­ление. Древний Рим История древнеримской художественной культуры тесно связана с исто­рией города Рима, так как римское рабовладельческое государство было обязано ему своим происхождением и развитием. На протяжении несколь­ких веков — вплоть до упадка рабовладения и зарождения нового фео­дального уклада — Рим был крупнейшим городом страны и являлся цент­ром ее политической и культурной жизни.
Римская историческая традиция делит историю Римского государства на три эпохи: эпоху царей (VIII—VI вв. до н. э.), эпоху республики (VI— I вв. до н. э.) и эпоху империи (I—V вв. н. э.). В эпоху царей Рим не имел значения крупного центра. В начале эпохи царей в Риме еще сохра­нялись черты родового строя. Триста родов, разделенных на тридцать курий, в свою очередь делившихся на три трибы, в совокупности состав­ляли политически полноправный «римский народ» (populus romanus), тогда как население вновь присоединенных общин, по определению Энгельса, представляло собой плебс, лишенный всех общественных прав. Борьба между плебсом и «римским народом» привела в конце эпохи царей к рево­люции, уничтожившей пережитки родового строя и утвердившей деление всех военнообязанных граждан Рима по имущественному положению на пять классов. Судить об архитектуре н градостроительстве этого раннего периода рим­ской истории чрезвычайно трудно ввиду почти полного отсутствия остат­ков архитектурных сооружений. Но несомненно то обстоятельство, что римляне многое восприняли у этрусков, в свою очередь испытавших на себе влияние Греции. Так, например, этрусский ритуал основания горо­дов, когда территорию, предназначенную для строительства нового города, опахивали бронзовым плугом, прочно вошел в обычай римлян. Следует отметить, что проведением борозды вокруг города устанавливался так на­зываемый «помериум» — полоса свободной от застройки земли, имевшая сакрально-правовое значение. Самая борозда считалась неприкосновен­ной; на ней строили городские стены, а территория внутри помериума могла заселяться только полноправными гражданами Рима. Сходство между регулярными городами более поздней республиканской эпохи и древнейшими италийскими поселениями-террамарами типа Кастелаццо, а также этрусскими городами, подобными Марцаботто, дает основание предполагать, что прямоугольная планировочная система была освоена римлянами еще в царский период. На это указывает и самое название древнейшей части Рима на Палатинском холме—«Roma quadrata» (Квад­ратный Рим). На ранних ступенях развития римского зодчества под непосредственным этрусским влиянием сформировались римский жилой дом атрийного типа и римский храм на высоком цоколе с сильно выдвинутой колоннадой, украшавшей главный фасад. Однако позже, после завоевания Римом средней и южной Италии, где был расположен ряд греческих колоний — Пестум, Неаполь, Помпеи и др., римская культура испытала еще более сильное воздействие эллинистиче­ской культуры и стоявшего на высокой ступени развития эллинистиче­ского градостроительного искусства. В начале эпохи республики Рим был типичным городом-государством с родовой аристократией, стоявшей у власти (патриции), и плебсом, со­ставлявшим большинство населения. Экономической основой римского государства продолжало оставаться сельское хозяйство свободных мелких землевладельцев. Однако уже в IV в. до н. э. торговля и ремесла, находив­шиеся в руках наиболее богатой части плебса, достигли такого развития, что ряд городов приобрел значение торговых и производящих центров. В IV в. Остия была уже значительным городом, а население самого Рима составляло около 200 тыс. жителей, что было редким явлением для горо­дов античного мира. Продвижение римлян к Сицилии не могло не при­вести к военному столкновению Рима с Карфагеном. В 264 г, до н. э. нача­лись Пунические войны, которые В. И. Ленин в силу их захватнических целей с обеих сторон называет империалистическими войнами на почве рабства. Уже после первых двух войн с Карфагеном Рим овладел запад­ной частью Средиземноморского бассейна, а третья, также победоносная для Рима война превратила его в сильнейшую военную державу Среди­земноморья. Прямым последствием Пунических войн было накопление в Риме громад­ных богатств, огромного числа рабов, выведенных из разрушенного Кар­фагена и его утраченных колониальных владений в Европе и северной Африке. Это позволило Риму развернуть интенсивное строительство воен­ных лагерей, городов и стратегических дорог в различных районах Ита­лии. Через весь полуостров на север и юг прошли стратегические дороги (Фламиниева и Аппиева), имевшие своим исходным пунктом Рим. Го­рода, лежавшие на стратегических дорогах (как, например, Капуя и осо­бенно военный порт Брундисий), начали быстро расти. Наряду с ними интенсивно развивались выгодно расположенные торговые и курортные города и среди них — хорошо изученные по раскопкам Геркуланум и Пом­пеи. Но само собой разумеется, что наиболее интенсивное строительство проводилось в самом Риме, где во II в. до н. э. и особенно в период воен­ной диктатуры Суллы, а затем Помпея и Цезаря было построено множе­ство храмов, портиков п других общественных зданий в районе Капито­лия и республиканского форума. В этом разнообразном п широком строительстве складывается ряд новых прогрессивных строительно-технических приемов (арочные и сводчатые конструкции, новые методы каменной кладки с облицовкой, бетонная тех­ника) и развивается ряд специфических для позднейшей римской архи­тектуры типов сооружений: форумы и базилики, на которых сосредоточи­валась общественная жизнь, театральные здания с высокими каменными стенами, амфитеатры, служившие для гладиаторских боев, термы, адми­нистративные здания, а также мосты, акведуки и гавани. Однако греки-архитекторы продолжали еще в это время играть в строи­тельстве Рима важную роль, и греческие архитектурные формы и декора­тивные мотивы сохранялись, хотя и подвергались некоторой переработке. В течение I и II вв. н. э. римское градостроительство переживало период расцвета, что отвечало экономическому и политическому расцвету самой империи. Движение искусства с востока на запад (т. е. из Греции в Рим) сменилось обратным движением, и в тех же Афинах, Пергаме, Милете и других городах Древней Греции стали возникать чисто римские храмы, термы и форумы. Строительство мостов, дорог, акведуков и портовых со­оружений, начатое в республиканскую эпоху, теперь получило широкое развитие. Вместе с тем период с I по III в. был отмечен усиленным строи­тельством военных лагерей п городов лагерного типа. Аоста, Новезиум, Ламбезис, Тимгад и ряд других городов, композиция которых восходит к планировочным формам военного лагеря, показывают расцвет архитек­туры регулярного римского города. Еще более ярко проявило себя градо­строительное искусство этого времени в самом Риме, где вместе с тем кон­трасты роскоши и нищеты достигли наибольшей силы, а великолепие императорских дворцов, форумов и патрицианских вилл сочеталось с уду­шающей теснотой рядовых жилых кварталов, застроенных многоэтаж­ными доходными домами (так называемыми инсулами). В конце III в. под влиянием экономического и политического кризиса империи, вызванного углублявшимся упадком всей рабовладельческой си­стемы, строительство стало медленно, но неуклонно сокращаться, а через столетие наступил уже явный упадок всей градостроительной культуры древнеримского государства. Древнеримское зодчество принято относить к искусству античности, объ­единяя его с художественной культурой древних греков. Действительно, римляне взяли от греков ордерную систему; в архитектуре жилых домов римляне сочетали италийский атрий с греческим перистилем; нашли свое отражение в римском строительстве также греческие стадионы, театры и другие сооружения. И тем не менее римская архитектура не только оставила множество принципиально новых архитектурных сооружений, но и создала свой особый архитектурный язык. Что же отличает римскую архитектуру от греческой? Прежде всего раз­личные социальные и политические цели искусства, откуда и вытекало различное отношение к размерам зданий, различное понимание монумен­тальности, масштабности и других художественных средств. Для римского зодчества было характерным влечение к колоссальности, которое вытекало из создания военного могущества всемирной империи и величия обоже­ствлявшейся личности императора. И если греки, в особенности в класси­ческую эпоху, являлись творцами небольших по абсолютным размерам зданий ж архитектурных ансамблей, то римляне, покорившие Восток, стремились к столь же грандиозным постройкам, как пирамиды Египта и зиккураты Двуречья. Мавзолеи Адриана и Августа, Большой цирк, форум Траяна и Колизей являются плодами этой римской тенденции к колос­сальности. Помимо абсолютных размеров различие между греческой п римской архи­тектурой создавалось своеобразным пониманием монументальной формы в каждой из них. У греков монументальность никогда не была подавляю­щей, и греческие агоры, акрополи и другие ансамбли были той архитек­турной средой, в которой человек чувствовал себя легко и свободно. Но римская монументальность ставила иные задачи. Идея полного превос­ходства «избранного народа» над порабощенными народами мира составляла сущность социального заказа на протяжении ряда веков, и этим объ­ясняется подавляющее воздействие римских архитектурных форм. Вместе с тем греки были мастерами простых, не обремененных деталями архи­тектурных форм; римляне же, особенно начиная с династии Флавиев, стремились к пышности богато убранных торжественных композиций в триумфальных арках, форумах и храмах I п II вв. Греки применяли планы своих городов к условиям местности, проявляя глубокое понимание природы; римляне в меньшей степени считались с природой и смело видоизменяли ее. Вертикальная планировка, благодаря которой многие города, размещенные в пересеченной местности, получили идеально правильные горизонтальные площадки, нашла широкое разви­тие именно в римское время. Уже из этого краткого сопоставления явствует, что римская архитектура, хотя п создавалась в условиях той же самой античной рабовладельческой формации, являлась творческим продолжением и развитием греческого зодчества. А если принять во внимание мероприятия римлян по инженер­ному оборудованию и благоустройству городов, то станет понятным, какой значительный вклад сделали римляне в мировое градостроительное ис­кусство. Общая характеристика древнеримского градостроительства Римская империя, простиравшаяся в эпоху своего расцвета от Персид­ского залива на востоке до Атлантического океана на западе, включала в себя ряд областей и стран с разнообразными местными богатствами и различным развитием производительных сил. Неудивительно поэтому, что римские города играли разную роль в социально-экономической и куль­турной жизни страны. Большинство древнегреческих городов, вошедших в Римское государство, сохраняло значение ремесленных и торговых цент­ров. Некоторые из них, как, например, Александрия, Эфес и Афины, стали административными центрами римских колоний; другие, к числу которых относились Пергам и те же Афины, продолжали оставаться цент­рами еще не угасшей греческой учености. Многие города, лежавшие на торговых и военных путях Средиземного моря, получили значение порто­вых городов, среди которых особенно выделялись Остия, Брундисий, Алек­сандрия и Пирей. Но помимо вышеприведенных городов римская эпоха выдвинула ей одной присущий тип города, а именно город—военный лагерь (стоянку римского гарнизона). Постоянные и временные лагеря являлись опорными пунк­тами римского военного владычества и сооружались, как правило, близ государственных границ. Таковы британский Сильчестр, придунайский Карнунт и североафриканский Ламбезис. Особое значение в жизни Римского государства имел самый Рим, являв­шийся не только политическим и культурным центром империи, но и наи­более населенным городом, имевшим весьма значительный гарнизон. Яркую характеристику социального и профессионального состава населе­ния Рима дает философ-стоик I в. Луций Анней Сенека в письме к своей матери: «Оглянись на эту массу людей,—говорит он,—их не вмещают даже дома безмерного города. Из муниципий и колоний, со всех концов земли пришли они сюда. Одних привело сюда честолюбие, других—обя­занности службы, третьих—возложенное на них поручение (посольство), четвертых—развлечения, ищущие блестящего, удобного для порока много­людного места, иных—научные занятия или зрелища; те пришли по зову друзей, других гнало стремление сделать карьеру, которое находит здесь широкое поприще для проявления личных достоинств; одни предлагают свою красоту, другие—свое красноречие. Нет такого вида людей, которого бы не было в городе, где за добродетели и за пороки дают большие деньги». В приведенной характеристике Сенека не касается трудящихся слоев городского населения, и это вполне понятно, так как Рим не имел значения производящего центра. По определению Энгельса, «уже начиная с послед­них времен республики, римское владычество основывалось на беспощад­ной эксплуатации завоеванных провинций». Рим потреблял те ценно­сти, которые производили миллионы рабов в провинциях империи, и если, помимо господствующих классов, в Риме имелся «пролетариат», то он также «жил за счет общества», требуя от него «хлеба и зрелищ». Итак, римские города можно разделить: 1) на ремесленные и торговые, 2) города административного и культурного значения и 3) города—воен­ные лагеря. А если вспомнить, что неподалеку от Рима получило разви­тие целое созвездие городов, из которых Неаполь, Геркуланум и особенно Помпеи имели одновременно значение курортов, то приведенную классификсацио можно дополнить курортными городами. Римские города получали ту или иную планировку в зависимости от на­значения города, его местоположения и занимаемой территории. В ком­позиции военных лагерей и небольших городов типа Аосты или Тимгада преобладала регулярная прямоугольная планировочная система, но круп­ные города и особенно те из них, которые размещались в пересеченной местности, не имели правильной планировки. План римского военного лагеря почти всегда представлял собой квадрат или прямоугольник, по осям которого проходили две главные улицы: одна, идущая с севера на юг,— «кардо» и вторая с востока на запад — «декуманус». Эти улицы либо пересекали весь лагерь, соединяя противостоя­щие ворота, либо упирались одна в другую подобно букве Т. Имея наи­большую ширину и прямолинейное направление, главные улицы превра­щались в костяк генерального плана, архитектурный эффект которого усиливал форум—площадку для сборов солдат, нередко располагавшуюся у перекрестка в самой середине территории лагеря. Происхождение рим­ского военного лагеря не следует объяснять влияниями принципов этрус­ского или эллинистического градостроительства (хотя вполне допустимо, что эти влияния были). Композиция лагеря, несмотря на ее прямое сходство с регулярными этрусскими городами, произошла от временных лаге­рей тех же римлян, ибо капитально построенные лагеря типа Аосты, Борковика или Ламбезиса, сооружавшиеся из камня и мрамора, почти в точ­ности повторяли схему временного лагеря, состоявшего из переносных палаток, и соответствовали римским воинским правилам по раскварти­ровке легионов под открытым небом.
Римляне, как и греки, обращали большое внимание на планировку и за­стройку городов, что можно видеть уже из трактата Витрувия. В своем трактате Витрувий говорит о выборе места для города, рекомендуя тща­тельно учитывать климат, а также принимать в расчет местные природ­ные богатства, обеспечивающие город продовольствием и производствен­ным сырьем. Придавая значение строительству оборонительных стен, Витрувий связывает проблему обороны с планировкой самого города, го­ворит о размещении городских центров, о пропорциях форумов, о распо­ложении статуй и многих других вопросах теории городского строитель­ства, многократно ссылаясь на греческие примеры. Однако сравнение планов греческих и римских городов приводит к тому заключению, что греки были более тонкими мастерами градостроительного искусства. В самом деле, почти все древнегреческие города занимали не только удобное, но и красивое место, превосходно вписываясь в окружаю­щий ландшафт. Римляне же, напротив, безупречно решали только стра­тегическую проблему, в силу чего очень многие города, нарушая правила Витрувия, размещались в некрасивой и даже нездоровой местности. Сооружая свои города, греки никогда не стремились придавать им гео­метрически правильные внешние очертания. Наоборот, городской план всегда получал у них живописный неправильный контур, хорошо отве­чавший рельефу местности и прихотливому контуру побережья. У рим­лян же города обладали столь геометрической и жесткой формой, что трудно представить себе такое место в природе, где эта форма получила бы полное архитектурное оправдание. Римские города, так же как и римские монументы, возникавшие в поко­ренных странах, были символом их военного владычества — символом по­рабощения. И неудивительно поэтому, что планы небольших городов и ла­герей имели такое близкое сходство. Однако крупные города нарушали описанные планировочные каноны. Так, например, Остия получила свободно трактованный план с главной улицей (декуманус максимус), проложенной параллельно Тибру и соз­дававшей транзитное движение через форум. Вдоль этой улицы сплошной шеренгой выросли театры, портики, термы и другие общественные здания. Пальмира имела еще более живописную композицию, опять-таки построенную вдоль главной магистрали, названной впоследствии улицей Колонн. Следует отметить, что главные улицы в римских городах играли гораздо большую композиционную роль, чем в городах Древней Греции. В римском городе улица становилась стержнем всей композиции города, и только Рим, имевший множество почти равноценных улиц, являлся ис­ключением из этого правила. Расположенный вдали от моря и связанный сухопутными дорогами с населенными пунктами, лежавшими вокруг него, Рим получил радиальную систему улиц. Однако эта радиальная система сложилась стихийным путем и не нашла применения в творчестве рим­ских зодчих.

Городские улицы По сравнению с греками римляне сильно развили архитектуру городских улиц. Этому способствовало высокое благоустройство римских городов. Действительно, опираясь на более мощную экономику и строительную технику и к тому же имея в своем распоряжении огромные массы рабов, римляне могли широко развернуть дорожное строительство, употребляя на мощение улиц не только простые сорта камня, но даже и мрамор. Строгое разделение уличного полотна на проезжую часть и тротуары от­носится к римской эпохе. Хорошо сохранившиеся улицы Помпеи, Тпмгада, Герасы, Ламбезиса и других городов наглядно показывают, с каким ис­ключительным вкусом мостили римляне улицы, применяя для тротуаров большие прямоугольные плиты, а для проездов либо тот же плитняк, либо крупную мозаику из неправильных по форме, но искусно подобран­ных камней. Эти камни всегда имели плоский верх, приятный для ноги пешехода и в то же время уменьшавший раздражающий грохот колес. Традиционный римский перекресток, отчетливо выделявшийся на фоне городских планов, ставил в особое положение две главные улицы: «кар-до» и «декуманус». По этим улицам, соединявшим форум с главными городскими воротами, проходили многолюдные процессии, особенно кра­сочные и блестящие при встречах императора или триумфатора, въезжав­шего в город в пурпурной того на бронзовой колеснице, влекомой четвер­кой белых коней. Желая создать для триумфальных шествий торжествен­ную архитектурную оправу и в то же время стремясь к усилению архи­тектурной значимости главных улиц, римляне стали обстраивать эти улицы непрерывно идущими колоннадами. В небольших городах и по­стоянных военных лагерях такие колоннады начинались от самых въезд­ных ворот и упирались в большую арку у форума. Так возник прием оформления улиц в одном ордере.
Колонны, обрамлявшие главную улицу, обычно ставились между тротуа­рами и проезжей частью, и, следовательно, пешеходы отделялись от дви­жения колесниц. Весьма вероятно, что во многих, особенно южных, городах тротуары покрывали специальными крышами, защищавшими пе­шеходов от палящего зноя, а для лучшей изоляции движения в триум­фальных арках против тротуаров прорезались небольшие арочные про­ходы, что демонстрируют трехпролетные арки Ламбезиса, Тимгада и Пальмиры. С применением тротуаров ширина улиц значительно выросла, и если улицы греческих городов, как правило, не превышали 7—8 м в ши­рину, то римские улицы, особенно широкие в Пальмире, достигали 20, 30 и даже 35 м. Интенсивное возрастание ширины улиц повлекло за собой расширение городских площадей, и это было естественным, так как между улицами и площадями имеются прямые пропорциональные связи. Обрамляя улицы колоннадами, римляне применяли строгие прямолиней­ные перспективы; они же вывели отношение 1 : I по поперечному сече­нию улицы и, следовательно, за много веков предвосхитили архитектуру регулярных улиц, созданную мастерами Высокого Возрождения и полу­чившую развитие в городах XVII и XVIII вв.
Помпеи Для изучения древнеримского градостроительства эпохи республики и Помпеи первых династий империи весьма благодарный материал дают Помпеи. Это объясняется тем, что катастрофическое извержение Везувия, проис­шедшее в 79 г., навсегда прекратило жизнь древнего города, сохранив не только многие здания, но и внутреннее убранство их, включая живопись, ткани и предметы домашнего обихода. Несмотря на близость судоходной реки Сарно и преимущества хорошо защищенного от ветров Неаполитанского залива, Помпеи никогда не были крупным торговым портом: не имели они также административного и стратегического значения. Своим необыкновенным расцветом Помпеи были обязаны отчасти ремесленному производству (выделка сукон и кра­сильное дело), но главным образом превосходному климату и красоте окружающего ландшафта, ибо со времени окончательного присоединения Помпеи к Римскому государству (80 г. до и, э.) город являлся климати­ческим курортом столицы и местом постоянного пребывания богатых и знатных римлян, удалившихся от политической и. общественной жизни. Именно поэтому Помпеи, этот город римской аристократии, получил столп, высокое благоустройство и изысканное архитектурное убранство, проявив­шее себя не только в общественных зданиях, но и в архитектуре жилых домов. Дата основания Помпеи остается неизвестной, но несомненно, что в VI в. до н. э. город уже существовал. Строители Помпеи—оски, населявшие в древнейшие времена римскую Кампанъю, находились под сильным влиянием своих соседей—италийских греков, а если вспомнить, что сами римляне вплоть до эпохи Августа находились в орбите влияния греческой художественной культуры, то станет понятным преобладание в Помпеях греческого, а не римского художественного начала. Действительно, Пом­пеи были уничтожены катастрофой в то время, когда создавался Колизей, и, следовательно, живописный стиль эпохи расцвета империи не мог от­разиться в Помпеях. Будучи городом средней величины, Помпеи не имели многоэтажных доходных домов, столь характерных для Рима и Остин; в Помпеях не было ни тяжеловесных триумфальных арок, ни грандиоз­ных храмов, ни торжественных форумов, украшенных полукружиями. Наоборот, высокая художественная простота, присущая греческому архи­тектурному мышлению, воздушность форм полнозвучие архитектурных пропорций, небольшие размеры всех здании и, наконец, интимность, столь характерная для помпеянских домов,—все это отвечает скорее греческим принципам, чем римским, даже несмотря на то, что главные помпеянские храмы были построены по римскому канону, а жилые дома сочетали в себе италийский атрий с греческим перистилем. Помпеянские ансамбли сложились в период угасания эллинизма и утверждения римского стиля, еще обладавшего всей свежестью молодого искусства. Вот почему Помпеи не подавляют человека, а органически принимают его, прославляя в жиз­нерадостных формах и красках радости земного бытия. Помпеи расположены у южного склона Везувия, усеченный конус кото­рого господствует в окружающем ландшафте. Некогда море вплотную подходило к городским стенам, но по прошествии ряда веков оно отсту­пило, и в настоящее время Помпеи находятся в 1,5 км от берега. Само собой разумеется, что это расстояние не может помешать обозримости морского горизонта. Из Помпеи и теперь раскрывается синяя гладь об­ширного Неаполитанского залива, по сторонам которого высятся скали­стые острова. Страбон, Тацит, Витрувий и другие ранние римские авторы считали Ве­зувий давно потухшим вулканом. Снизу и доверху гору покрывали леса, а плодородная почва у подножия горы создавала благоприятные условия для земледелия. Последнее и послужило причиной для раннего освоения побережья Неаполитанского залива. Помпея, Геркуланум и Неаполь со­ставляли цеп г, населенных пунктов, связанных между собой многочислен­ными виллами, стоявшими среди приморских садов. Помпеи возникли на древнем лавовом наплыве, полого спускавшемся к югу. Отметка у северной городской степы составляет 42 м от уровня моря, тогда как крайняя южная отметка имеет всего 8 м. Однако центр города был расположен на абсолютно ровной площадке. Первоначальное поселение осков возникло в районе Главного форума, но с течением вре­мени город расширился и образовал тот неправильный овал, который ограждается дошедшими до нас городскими степами. Помпеи имеют около 1200 м в длину и 700 м в ширину. Раскопки, начатые еще в 1748 г., в на­стоящее время подходят к концу. В последние годы в интервале между амфитеатром и театральным комплексом была обнаружена гигантская палестра—целое, некогда золеное прямоугольное поле, обнесенное по контурам многоколонными галереями. Это открытие возвышает Помпеи, пре­вращая их в крупнейший зрелищный и спортивный центр, который обслу­живал весь климатический курорт императорского Рима на побережье Неаполитанского залива. Помпеи не имеют геометрически идеальной планировочной структуры. Композицию города определила не геометрическая схема, а живописность окружающего ландшафта. Над городом и всем Неаполитанским заливом царит огромная, живописная вершина Везувия. На нее и направили строители Помпеи важнейшие транзитные улицы — Стабианскую и улицу Меркурия, которые составили основу всей сетки улиц города; на Везувий ориентирована и удлиненная площадь форума, перистильный двор боль­шого театра, продольная ось амфитеатра, храм Аполлона и даже крупные жилые дома. Благодаря этому усеченный конус горы как бы «присут­ствует» во всех перспективах. Он улучшает ориентацию зрителей, обога­щает колорит города, дает необходимые вертикальные контрасты и, на­конец, оправдывает плоскостной характер городского силуэта. В этом тонком учете внешнего ландшафта сказалось греческое понимание при­роды, но заслугой римлян явилось то, что они сохраняли и развивали ком­позицию, основу которой заложили греки.
Большой интерес представляет в Помпеях амфитеатр, почти целиком утопленный в землю; не менее интересна группа театров, примыкавшая к Треугольному форуму, однако сильнейшее и неизгладимое впечатление производит на зрителей центр города, состоящий из Главного форума и окружающих его базилик, рынков и храмов.
Чем же объясняется обаяние помпеянского форума? Конечно, абсолют­ные размеры, так же как и геометрически правильный план этого форума, играют совсем незначительную роль. Художественная выразительность помпеянского форума заключается в его пропорциях, в выдающейся роли главного здания, в гармонической связи самой площади с системой при­мыкающих улиц и, наконец, в исключительной разработке архитектурных деталей. И архитектор, и каменотес вкладывали столько любви и искус­ства в каждую глыбу мрамора, из которой выходила колонна, плита мо­стовой или же подиум статуи, что камень не мог не «ожить», превратив­шись в настоящее художественное произведение. Так же, как и форумы Рима, помпеянский Главный форум строится на контрастах к окружающей среде. Действительно, улицы, подводящие к Главному форуму, по большей частя были узкими и кривыми. Слепые фасады домой прорезались лишь редкими входами в магазины и жилые дома; силуэт уличной застройки делал уступы и зигзаги на фоне неба, и лишь края нависающей черепицы и сочная зелень деревьев оживляли скромные уличные перспективы. Но, выйдя на форум, зритель ужо ощу­щал простор. Дорические колоннады, окружавшие форум с трех сторон, сообщали ему парадность и строгость, а высоко стоявший храм Юпитера с его большими колоннами коринфского ордера резко выделялся на окру­жающем фоне. Но притягательная сила храма Юпитера заключалась не только в нем самом. За храмом высился синеющий абрис Везувия, и склоны горы, обрамлявшие треугольник фронтона, придавали храму Юпи­тера огромную силу. Этим и объясняется то неизъяснимое влечение в сто­рону храма, которое испытывает всякий, вступивший на эту замечатель­ную площадь. Комплекс помпеянского форума формировался в течение ряда веков. Так, например, храм Аполлона и большая базилика, примыкающая к форуму с запада, были построены еще во II в. до н. э. Храм Юпитера относится к 80 г. до н. з., а крытый рынок для торговли продуктами (Мацеллум), рас­положенный с восточной стороны, возник в эпоху Августа. Сооружения, окружающие Главный форум, хотя и сохраняют либо параллельное, либо перпендикулярное положение в отношении самого форума, но не вполне отвечают его осям. Вот почему такое большое значение приобрели колон­нады, обрамлявшие площадь. Эти колоннады служили не только для раз­мещения публики во время массовых зрелищ, но и превосходно маскиро­вали разнохарактерную застройку. В 63 г. помпеянский форум, как и весь город, сильно пострадал от земле­трясения. Тотчас же после этого начались восстановительные работы, о чем свидетельствуют незаконченные постройки и наполовину обрабо­танные колонны, найденные на каменном паркете Главного форума. Однако восстановление города было прервано второй катастрофой, разра­зившейся 24 августа 79 г. Рассказ очевидца этой трагедии оставил нам Плиний младший, а роман­тически преподнесенное зрительное представление о гибели Помпеи дал выдающийся русский художник К. П. Брюллов, поместивший персонажей своей колоссальной картины в обстановку раскрытой раскопками Геркулаиской дороги. Используемая литература: 1. История градостроительного искусства(в 2-х томах) Авторы: 1. Т.А. Гатова 2. В.П. Сысоев 3. Е.Л. Тёмкина 2. INTERNET