реферат-рецензия по дисциплине «История Отечества» на монографию «Крестосев»

Факультет журналистики Реферат – рецензия по дисциплине «История Отечества» на монографию «Крестосев» Александр Яковлев. Москва. Вагриус 2000. Преподаватель Белоконь И.А. Студент 1курса 2группы Трояновский Дмитрий Витальевич. Москва 2005 год. Александр Яковлев – крупный партийный деятель

СССР, один из «архитекторов перестройки», человек одиннадцать лет возглавлявший Комиссию по реабилитации жертв политических репрессий. За это время он исследовал огромную массу материалов о них. В своей книге он излагает читательской аудитории шокирующую правду о многочисленных злодеяниях большевистского режима. В качестве эпиграфа он приводит слова маршала

Г.К. Жукова, произнесенные на съезде КПСС: «Они, засучив рукава, с топором в руках рубили головы… Как скот, по списку отправляли: быков столько-то, коров столько-то, овец столько-то… Если бы народ знал, что у них с пальцев капает невинная кровь, то встречал бы их не аплодисментами а камнями». В предисловии Яковлев делится с читателем воспоминаниями, связанными с его работой в комиссии, а также с временами значительно более ранними – съездом партии, на котором был разоблачен культ личности

Сталина, и тем, что было до и после этого. На том съезде автор впервые узнал о преступлениях сталинского режима, кумир миллионов людей, среди которых был и сам Яковлев был в одночасье развенчан, мечты и надежды утеряны. С тех пор автор решил посвятить себя «… поиску путей ликвидации античеловеческой системы». Сразу после этого он отправился учиться в Академию общественных наук при

ЦК КПСС. Именно там он осознал всю нежизнеспособность и утопичность марксистско-ленинских теорий, а так же то, что Ленин вычленил из учения Маркса лишь те постулаты, которые соответствовали его цели – захвату власти. Обо всем этом Яковлев рассказывает в другой своей книге, «Обвал». Но ХХ съезд КПСС не стал часом полного падения авторитета вождя и самой системы. Практически сразу после него политбюро распространило требования усилить борьбу с антипартийными и

антисоветскими настроениями. Чрезмерная критика политики Сталина грозила наказанием, началось обеление фигуры вождя. В 1956 году было жестоко подавлено восстание в Венгрии, в следующем по стране прокатилась волна арестов за «клевету на советскую действительность и ревизионизм», был ужесточен контроль за деятельностью творческих, научных, идеологических и других учреждений и объединений.

Таким образом, процесс десталинизации начал сворачиваться, едва успев начаться. Причины этого автор видит в том, что Хрущев побоялся последствий своего поступка, поскольку оно могло вызвать недоверие к самой советской системе. Кроме того, генсек осознавал, что в сталинских репрессиях есть и его личная вина. Вместе с тем, автор не ставит под сомнение важность исторического события – миллионы людей были реабилитированы (многие посмертно), из ссылки вернулись целые народы, крестьянам

выдали паспорта, «железный занавес» стал менее плотным. Но все это нравилось далеко не всем – на внеочередном пленуме Хрущева сняли. Его попытался спасти Жуков, но ничего не смог поделать. После этого автор приводит краткую информацию о преступлениях наиболее крупных партийных деятелей: Ленина. Сталина, Молотова, Кагановича, Жданова, Ворошилова,

Хрущева. Микояна, Маленкова, Андреева, Суслова и Калинина. Каждый из них лично повинен в массовых расстрелах советских граждан и заключении их в лагеря, изгнании целых народов из их родных земель, гонениях на интеллигенцию и прочих античеловеческих деяниях. За этим страшным списком следует еще один печальный вывод – репрессии начались не во времена Сталина, как думают многие, а гораздо раньше – практически сразу после

Октябрьской революции. Приводится письмо Ленина, поощряющее террор. В разные регионы было разослано множество таких посланий, и во всех были требования расстреливать, отправлять в заключение, лишать имущества всех, кого считают врагами народа, делать все, чтобы этот народ «видел, трепетал…». В конце предисловия Яковлев сравнивает Ленина и Сталина с Гитлером, называет их «создателями неокаинизма».

Так погибла православная Россия, был уничтожен весь цвет нации, пришло время страха, страданий, бесчеловечной идеологии и доносительства. И так продолжалось семьдесят лет… Конечно, перестройка не решила всех проблем – новой Росси в наследство достались многие старые беды, по-прежнему сильны многие коммунистические идеи. По словам автора, ХХ век был для нашей страны «… самым страшным, самым кровавым, исполненным ненависти

и нетерпимости». В книге Яковлева позорная печать нашей Родины получила имя «Крестосев». Не считая предисловия и заключения в книге девять глав. Каждая из них посвящена истории репрессий на ту или иную часть советского общества. «Спасибо партии родной за наше счастливое детство!» - этот лозунг был очень популярен во времена социализма. О том, сколько «счастья» большевики принесли цветам жизни, рассказывается в главе «Социально опасные

дети». В начале этого раздела приводится оперативный приказ Ежова, касающийся семей, намеченных к репрессированию. В нем детально описывается порядок мер по отношению к женам и, особенно, к детям «врагов народа». На каждого из них заводилось специальное дело, их отбирали у родителей и заключали в лагеря или детские дома особого режима. Наблюдение за их воспитанием возлагалось на начальников управлений

НКВД краев и областей. Автор справедливо утверждает, что, читая этот указ, не веришь, что его авторы когда-то были детьми и сами имели детей. Те из малолетних жертв репрессий, что дожили до наших дней, сейчас уже в пенсионном возрасте. В этой главе Яковлев в нескольких местах приводит их воспоминания об ужасном прошлом. Начиная с юных наследников Николая Второго, большевики чинили расправу над детьми всех неугодных власти людей, начиная с семей своих бывших

соратников (Троцкий, Каменев, Зиновьев и другие) заканчивая детьми всех, кто был назван «изменником Родины». Аббревиатура ЧСИР становилась позорным пятном на всю жизнь. Ко всем детям, начиная с 12 лет, можно было применять такую меру наказания как расстрел, хотя на деле ей могли подвергаться и дети, не достигшие этого возраста. В специальные концентрационные лагеря можно было заключать даже самых маленьких. «Миллионы людей гнали

на север и восток, как скот». Так советская власть избавлялась от кулаков, зажиточных крестьян, чьи крепкие хозяйства двигали вперед аграрное хозяйство страны. Вместе с самими кулаками с насиженных мест сгоняли и их семьи. Спецпоселения находились в далеких и малопригодных для жизни землях. Смертность на них была очень высока, особенно среди детей.

И вновь воспоминания бывших поселенцев, а вместе с ними – сухая статистика, в этом месяце умерло столько, детей среди них столько-то… В 1934-35 годах был предпринят ряд реформ, ужесточивших наблюдение за детьми и уголовное законодательство в их отношении. Дети арестованных активно использовались как средство шантажа. Шокируют воспоминания Пети Якира, которого в 14 лет заключили в тюрьму, где подвергали жестоким пыткам. Последующие несколько лет остались в истории как «большой террор», автор же прибавляет к этим слова

и другие - «охота на детей». Летом 1937 года из нескольких крупных городов были выселены семьи троцкистов, правых, децистов и лиц, исключенных из ВКП(б). Жены были отправлены в лагеря, дети - в различные воспитательные учреждения особого режима. Условия в них были ужасны, за воспитанниками велся жесткий контроль, осуществляемый органами НКВД. Даже в ходе Великой Отечественной войны в ничего не изменилось в порядке проведения репрессий, напротив, они даже ужесточились. Десятки тысячи детей гнали на восток, смертность среди переселенцев

достигала 27 процентов год, и большая часть приходилась именно на детей. А власть не только не боролась с этим, но и предпринимала все новые меры, свидетельствовавшие об обратном. Репрессии продолжились не только после окончания войны, но и после смерти Сталина. С 1949 по 1954 год число выселенцев увеличилось на 250 тысяч человек, достигнув почти трех миллионов. И среди них было без малого 900 тысяч детей моложе 16 лет…

С началом перестройки прекратилась война против собственного народа, хотя по-прежнему достаточно людей, которые оправдывают и даже одобряют ее. Они очень похожи на тех, на чьей совести революция 1917 года. По словам Яковлева: «У нас, русских, память очень короткая. Может быть, оттого, что слишком много горя выпало на нас, непомерно длинным оказался путь страданий». Глава «Подельники» посвящена судьбе российских социал-демократов.

Их партии во многом помогли большевикам осуществить переворот в 1917 году, чем совершили большую ошибку – коммунисты ни с кем не хотели делить обретенную власть. Едва заняв ее, они принялись дискредитировать социалистов и разжигать вражду внутри меньшевиков, эсеров, анархистов и других социалистических партий. Последние проявили настоящую глупость, понадеявшись на благоразумие большевиков. Но, благодаря своему высокому международному авторитету и популярности в народе

основные социалистические партии, пусть с трудом, но все-таки «дожили» до окончания Гражданской войны. После нее произошло фактическое удушение этих партий. Оно началось с закрытия десятков газет в Петрограде и Москве, среди них «Народное слово», «Вперед», «Голос народа» и другие. Издание многих возобновляли под новыми названиями, но их опять закрывали.

По словам автора, в начале у большевиков не было единства во мнениях по вопросу социалистов. «Ленину пришлось бороться с весьма влиятельной группой своих соратников (Л.Каменев, В.Ногин, Д.Рязанов, Г.Сокольников и др.) – сторонников коалиции с представителями крупнейших соцпартий под лозунгом «однородного» социалистического правительства». Идеям смягчения отношения к социалистам постоянно сопротивлялись карательные органы.

А политбюро заранее разрабатывало сценарии судебных процессов и определяло подсудимым меру наказания. Весной 1918 года начались аресты анархистов – максималистов. В ходе обысков в Москве только в ночь с 11 на 12 апреля было арестовано более 400 человек. 14 июня того же года вышло постановление большевиков, по которому меньшевики и эсеры должны быть изгнаны из Советов всех уровней. Несмотря на это, они продолжали избираться населением, что, естественно большевики

допустить не могли. Гонения на соцпартии усиливалось. В начале июля начались аресты меньшевиков в Москве по сфабрикованному обвинению в мятеже. Итог – почти тысяча человек привлечена к ответственности, 14 расстреляны без всякого разбирательства. Летом все того же 1918 года прекратила свое существование социал-демократическая группа «Единство», осенью после очередных массовых арестов «…власти начали тактическую

игру с социалистами, которая многим показалась неожиданной». Травля социалистов в газетах была прекращена, а Ленин пошел на им на уступки. Однако, вскоре стало понятно, что предложенные им условия «больше походили на ультиматум». К тому же, даже такая «оттепель» продлилась недолго. В феврале 1919 партия левых эсеров перешла на нелегальное положение.

Тогда же на год изоляции была безвинно осуждена Мария Спиридонова. Партия эсеров полностью исчезла в конце 1922 года. Репрессии против социалистов продолжились и после Гражданской войны. Порядок их проведения регулировался системой инструкций и циркуляров ВЧК, начавшей складываться в 1919 году. На следующий год появился преступный указ, позволяющий «применять

репрессии», не имея «конкретных материалов». «Подобное могла творить власть, которая по природе своей преступна» говорит автор. В 1921 была проведена кампания по чистке РКП, резко сократилась численность РСДРП. В том же году продолжились аресты анархистов. В созданном в том же году ОГПУ существовало несколько подразделений, каждое из которых предназначалось для борьбы с той или иной партией. Борьба с анархистами полностью завершилась в самом конце двадцатых

годов. Еще одними противниками большевиков были объявлены меньшевики, одни из ближайших их соратников, естественно, бывших. Их изгоняли из советов, высылали за границу, и так далее. В 1922 году была разрушена партия социалистов-революционеров (ПСР). В декабре в городе Баку по сфабрикованному делу о поджоге нефтяных промыслов был вынесен приговор, пять человек расстреляли. Подобные процессы вызвали волну возмущения в

Западной Европе. Для «контрагитации против меньшевиков» в Берлин были направлены советские партийный деятели. На ХII партконференции были подведены итоги борьбы с социалистами и анархистами. Одновременно с ней проходил «большой» эсеровский процесс. Продолжалась и травля меньшевиков. Рассказывая об этом автор «отходит» на несколько лет назад, пишет

про отношение большевиков к меньшевикам начиная с 1918 года. Оказывается, массированное наступление на них началось еще тогда, несмотря на то, что до самого 1920 «…меньшевики именовались пусть и «заблудшими», но все же «товарищами». Эту партию поддерживал Мартов, чья популярность была велика. В качестве примера Яковлев приводит эпизод выборов 1920 года.

Тогда, в ходе голосования на одном из петроградских заводов Мартов в несколько раз обогнал Ленина по числу набранных голосов. Репрессии против меньшевиков продолжились даже после того, как от этой партии почти ничего не осталось. В 1922 году прошел публичный суд над социал-демократической молодежью, в том же году в результате поправки в Уголовный кодекс была добавлена печально знаменитая 58-я статья, каравшая высшей мерой наказания за

контрреволюционную деятельность и тому подобные преступления. В 30-е годы прекратили существовать все культурные, общественные и научные организации, имевшие какое-либо отношение к социалистам и анархистам. Тогда же охранка начала новую волну арестов, якобы вскрывая «подполья» и по сфабрикованным обвинениям отправляя на расстрелы и длительные сроки тюремного заключения тысячи и тысячи людей. Преследовались не только сами члены соцпартий, но и их родственники, в особенности

жены. В начале сороковых под репрессии попадали даже те, кто полностью порвал со своими партиями еще во время гражданской войны и с тех пор верно служил большевистскому режиму. Через несколько лет в стране осталось совсем мало троцкистов, правых, меньшевиков и эсеров. Свой век они доживали в лагерях и тюрьмах максимально строгого режима. И их положение не изменило ни окончание войны, ни смерть

Сталина. Большевики обещали дать крестьянам землю, но жестоко обманули их. Этот, самый многочисленный из всех слоев российского населения претерпел на себе больше всего страданий. Об этом Яковлев повествует в третьей главе «Крестосева», «Крестьянство». Экономическое удушение крестьян началось еще в 1917 году – тогда на них были возложены многочисленные повинности, была запрещена свободная торговля, а на следующий год «…началась прямая военная атака на

деревню». За отказ отдавать хлеб правительственным отрядам полагалась смертная казнь. Помимо ВЧК, войск внутренней охраны и регулярной красной армии для изъятия хлеба и другой сельхозпродукции в деревни были отправлены подразделения Военпродбюро и части особого назначения. С лета 1918 из крестьян были сформированы комбеды, состоявшие из деклассированных элементов крестьянского общества. Члены этих комитетов разжигали классовую борьбу в деревне, и, не трудясь сами, всегда были

готовы поживиться за чужой счет. Позже большевики нагло врали о «перегибах на местах», возлагали всю вину на местные власти. При этом, по словам автора, доподлинно известно, что Ленин лично призывал к «беспощадному террору против кулаков». Кстати, под определение «кулак» на деревне мог попасть любой. Терпение крестьян не выдерживало. Каждый год по всей стране вспыхивала не одна сотня восстаний, которые

жестоко подавлялись. При этом крестьян без суда и следствия били, пытали и расстреливали. При борьбе с мятежом, получившим название «антоновщина», были использованы даже ядовитые газы. Весной 1921 года решением РКП(б) было решено заменить продразверстку продналогом и перейти к новой экономической политике. Политика военного коммунизма полностью провалилась, и самым страшным свидетельством неудачи был голод 1921-1922 годов. Его жертвами стали более 5 миллионов человек.

Репрессии против крестьянства продолжились в 1930-е. По словам автора «Крестосева» была справедлива формула «Сталин – это Ленин сегодня». «Действительно, Сталин оказался достойным учеником Ленина по ненависти к людям и кровожадности» пишет Яковлев в своей книге. Поистине ужасными стали годы коллективизации и раскулачивания.

Еще в 1929 году на пленуме был провозглашен курс на борьбу с кулаком. Были изданы постановления определяющие порядок репрессий в отношении кулаков, их категории и конкретные меры по борьбе. Были составлены специальные планы по раскулачиванию, которые, благодаря прыти местного начальства часто и значительно перевыполнялись. Миллионы людей были выселены в отдаленные районы Средней Азии и Крайнего Севера, где их бросали без крова и средств к существованию.

Для пресечения бегства со спецпоселений была введена круговая порука и награда за выдачу беглых. Очень напоминает то, что было при крепостном праве… Приставленные к спецпоселенцам вооруженные отряды славились своей жестокостью. Часто они устраивали массовые расстрелы ради мародерства. Новая волна того, Яковлев назвал «Большевистским бешенством», началась в 1937 году.

Большевистская плановая экономика не обошла стороной и репрессии. Число людей, которых за определенный срок было необходимо заключить в лагеря или расстрелять устанавливалось властями, как в целом по стране, так и по отдельным регионам. И эти планы, по словам автора, значительно перевыполняли везде и всегда. Помимо репрессивных методов большевики использовали и тактику экономического удушения крестьянства,

в частности налоги, превышающие доход хозяйств. А еще раньше - в 1932 году был издан декрет, предусматривающий наказания за унесенный с поля колосок – 10 лет лишения свободы либо расстрел. Как результат драконовской политики советской власти – новый голод в 30-е годы и вновь более 5 миллионов умерших. Из книги становится известно, что раскулачивание и высылка людей на спецпоселения продолжилась и после войны. Не менее жесткой большевистская партия оказалась и по отношению к вольным русским казакам,

еще с 1918 года началась настоящая война против этого сословия, особенно против зажиточных людей. На следующий год на Дону вспыхнуло восстание, которое было потоплено в крови. В дальнейшем, казаки оказались теми, кого власть подвергла наиболее тщательным конфискациям. В результате, казачество особенно сильно пострадало во время двух вспышек голода – в 20-е и в 30-е годы. Следующая глава книги называется «Интеллигенция».

О гонениях на это сословие в период советской власти автор рассказывает особенно подробно. Как и многие другие главы «Крестосева», она начинается с цитат, на этот раз из двух писем Ленина, в которых он в не просто жестком, а в бранном тоне отзывается о «мозге нации». Часто говорят, что на смену старой интеллигенции вождь намеревался создать новую – крестьянско-пролетарскую. Как понятно из одной из цитат, «Ликвидировать безграмотность» отнюдь не следует толковать как стремление

к нарождению новой интеллигенции». С самого начала своего правления большевики начали борьбу со свободой слова. Была организована жесткая цензура, проводились репрессии. В 1918 году арестовали А.Блока, в 1919 – В.Немировича-Данченко и И.Москвина. По знаменитому «делу Таганцева» 1921-1922 годов было привлечено 833 человека, 97 из них, в том числе поэта Н.Гумилева, расстреляли.

В те же 20-е годы началось массовое изгнание интеллигенции из страны. Они отплывали целыми пароходами, которые часто называют «философскими». Вторая половина 20-х годов ознаменовалась ударом по инженерно-технической интеллигенции. В 1928 прошел процесс по «шахтинскому делу», в 1929 по «академическому». Тогда группу ученых обвинили в связях с представителями эмиграции.

В архивах КГБ скопилось огромное количество рукописей российских интеллектуалов. Автор пишет, что вызволять их было непросто. Но он забегает вперед – пока в книге идет речь о системе всеохватного контроля за интеллигенцией, сложившейся в СССР в 20-е годы. Его организовали органы ВЧК-ОГПУ, имевшие несколько подразделений. Для этого контроля они делали буквально все – проверяли почтовые отправления, поступающий в

СССР из-за границы и отправляемые туда, подготовкой рецензий на литературные произведения, решение о запрете книг, спектаклей и многого другого. Запрещать могли даже цирковые номера. Для более оперативной слежки за интеллигенцией была организована сеть доносчиков и осведомителей, которые нередко сами происходили из интеллигенции. Они присутствовали на каждом съезде союза писателей. Список репрессированных в одни только 20-е годы деятелей культуры и запрещенных произведений кажется

бесконечным. Закрывалось множество газет и журналов, «вскрывались» «заговорщические организации» (например «Орден русских фашистов»; несколько его «участников были расстреляны в 1925 году). В 1930-х годах размах репрессий продолжил расти. В марте 1932 года в Ленинграде к различным срокам заключения приговорены члены группы детских писателей. В июне того же года были отправлены в ссылку несколько начинающих поэтов.

Дальше – больше, все чаще против представителей интеллигенции стали применять расстрел, особенно в годы «большого террора» (писатели-поляки, вскрытая в 1936 году «антисоветская группа» и многие другие). В 1937 году были расстреляны И.Макаров, И.Васильев, А.Орешин и ряд других писателей «крестьянского направления», друзей и соратников покойного С.Есенина. Такая же судьба ожидала участников литературной группы «Перевал».

Перечислению репрессированных в те ужасные годы автор отводит несколько страниц. После «большого террора», стали шире применятся такие средства давления, как запрет на публикацию старых и новых произведений, ограничение выездов за границу, всевозможные публичные порицания и так далее. Правда, все это не означало отмены арестов и расстрелов. И вновь - многие страницы перечисления известнейших писателей, ученых и других представителей интеллигенции,

униженных и оскорбленных советским правительством. Наступил 1956 год, а вместе с ним пришла оттепель. Но проявления творческой свободы были недолгими. По словам Яковлева: «В отношении интеллигенции государство по-прежнему придерживалось агрессивно-обвинительной позиции». Уже в следующем году гонения возобновились, а еще через год прошел знаменитый процесс по делу

Б. Пастернака. Дальше автор приводит большое количество связанных с ним документов. Немало знаменитых процессов прошло и при Брежневе (Осипов, Кузнецов, Бенштейн, знаменитое дело Синявского и Даниэля). Многие получили серьезные сроки заключения или были отправлены в сумасшедшие дома. Такова была советская власть – человека, критикующего политику партии, она объявляла умалишенным.

Еще два вопиющих примера ее несправедливости – высылка за границу Солженицына в 1965 и травля академика Сахарова, проходившая в 1979-1980 годы. Даже с началом перестройки КГБ не окончательно прекратило свои карательные мероприятия. Автор приводит записку в ЦК, написанную в 1986 году, и обвиняющую большое количество писателей в сотрудничестве с иностранными разведками. Завершая еще одну главу своей книги, автор справедливо говорит о том, что:

«Ленин, Сталин и их приспешники упорно и последовательно уничтожали генофонд народа, осознанно подрывая потенциальные возможности развития науки и культуры». Советская власть всегда вела беспощадную борьбу со всеми религиями и, особенно, с их служителями. Об этом Яковлев рассказывает в главе «Пастыри». Расправы над священнослужителями часто были невероятно жестокими и мучительными. А согласно постановлению 1919 года было решено повсеместно вскрывать святые

мощи. В 1921 году патриарх Тихон направил Ленину письмо с предложением оказать помощь голодающему народу. В ответ вождь издал указ «Об изъятии церковных ценностей в пользу голодающих». Большевистская власть с самого начала с завистью смотрела на церковные богатства. Древнейшие иконы, религиозные книги, золотые кресты, алтари, церковная одежда и утварь, а так же принадлежавшие церкви школы, больницы приюты и другие учреждения – все это попало в руки отрядов

ОГПУ, рыскавших по всей стране в поисках наживы. Всего у церкви было изъято имущества на астрономическую сумму в два с половиной миллиарда рублей. И это только по данным большевиков! По мнению западных экспертов, в данном случае более объективному, эта цифра в несколько раз больше. По словам автора, даже если взять за основу советские данные, то полученных денег хватило бы на то что бы сделать Россию богатой и процветающей страной.

Но она такой не стала. Куда же пошли полученные деньги? В ходе кампании по разграблению церкви были расстреляны десятки тысяч монахов, дьяконов и священников, более 100 тысяч верующих. Расстреляли и патриарха Тихона, а вместе с ним весь Священный Синод. И до и после этого проходили многочисленные суды над священниками, всегда кончавшиеся расстрелом обвиняемых и заключением их в лагеря.

Разрушались и закрывались храмы и монастыри. Были созданы целые организации по борьбе с религией, в пропаганде атеизма устанавливались планы и велись социалистические соревнования. Большевики атаковали не только православную веру – еще с 1918 года начались репрессии против служителей ислама и других религий. После этого автор приводит статистику борьбы с верой, начиная с 1937 года, когда было репрессировано больше всего священнослужителей (одних только православных 140 тысяч, из них 85300

расстреляны). Закрытие храмов и репрессии против священнослужителей продолжились и после войны, и в 50-е – 60-е годы. Согласно приведенной таблице в период с 1960 по 1969 годы число церквей всех религий уменьшилось почти в два раза. Этот процесс несколько притормозил при Брежневе, но возобновился при Андропове. Лишь перестройка изменила положение Церкви в нашей стране. За личный вклад в это Яковлев был награжден орденом

Сергия Радонежского. Автор сам отрицает собственные слова, сказанные ранее – все-таки, не у всех у нас короткая память. Служители веры не забыли о заслугах Яковлева перед святой Церковью. Быть преданным кем-то ужасно, но еще страшнее быть преданным дважды, причем своей собственной страной. Но именно такова судьба миллионов советских военных и гражданских лиц, в ходе Великой Отечественной войны попавших в немецкий плен или на оккупированную территорию.

Об еще одном ужасном преступлении большевиков повествует глава «Дважды преданные». По словам Яковлева: «Отношение большевистской власти к пленным воинам Красной Армии сложилось еще в годы братоубийственной войны после октябрьского контрреволюционного переворота». После окончания войны с Финляндией несколько тысяч возвращенных на родину военнопленных были почти на год заключены в лагерь для проверки, после которой значительной число людей получили различные сроки

заключения. Попадание в плен вне зависимости от обстоятельств считалось преступлением, даже если солдат сбегал спустя несколько часов. Именно такова судьба комдива И. Ласкина. Он пробыл в плену считанные часы, бежал, вернулся в часть, а за полтора года последующей службы дошел до звание генерал-лейтенанта, был начальником оперативного отдела штаба Донского фронта, принимал капитуляцию фельдмаршала

Паулюса, получил много высоких. Это не помешало контрразведке СМЕРШ арестовать его и приговорить к заключению в лагерь. Впоследствии его реабилитировали. Только за период войны, и только военными трибуналами было осуждено порядка миллиона советских военнослужащих, из них свыше 150 тысяч приговорили к расстрелу. Пятнадцать дивизий, которые могли бы биться с фашизмом…

Репрессиям подвергались не только сами «изменники», но и их семьи. Уже с 1941 года согласно постановлению ГКО освобожденные из плена красноармейцы направлялись в фильтрационные лагеря. Кстати, нельзя не упомянуть тот факт, что там они содержались вместе с теми, кто перешел на службу к врагу, с настоящими предателями, действительно заслуживающими наказания. С 1943 года для осужденных бывших военнопленных были созданы каторги.

В следующем году – еще одна бесчеловечная выдумка советской власти – штурмовые батальоны, в которых направляли вышедших из окружения офицеров. Служба в таких частях практически всегда означала верную смерть. Война кончилась, но положение узников фильтрационных лагерей, а там содержались сотни тысяч людей, не улучшилось. Насчет заключенных проводилась проверка, нарочно затягиваемая властями – пленники были бесплатной рабочей силой. Особенно сильный шок и справедливое негодование вызывает то, что в 1955

году была объявлена амнистия, но не для военнопленных, а для лиц, в годы войны сотрудничавших с Германией! Таким образом, КПСС безнравственно оправдала предателей, при этом не смыв позорного пятна с ни в чем не повинных людей. Это вызвало негодование среди бывших военнопленных. В результате была создана комиссия, которой руководил маршал Жуков. В 1956 году советское руководство, наконец, признало свою несправедливость по отношению к военнопленным.

Однако, на этом вопрос не был исчерпан – восторжествовавшая справедливость была лишь иллюзией. Получилось, что военнопленных уравняли с ранее амнистированными предателями, многие преступления режима так и не признали, а права пострадавших не восстановили. Знаменитый вопрос в анкете «Были ли вы или ваши родственники в плену или на оккупированной территории?» убрали лишь в 1992 году, а полное восстановление прав бывших военнопленных произошло в 1995 – через 50

лет после окончания войны и уже в другой стране. Террору со стороны большевиков подверглись не только отдельные классы людей, но и целые народы: поляки, чеченцы, калмыки и многие другие. Про это читатель узнает из главы «На века оскорбленные». Насильственная депортация началась не во время Отечественной войны, как думают многие, а еще до нее. В 1936 году в отдаленные районы страны выселили десятки тысяч поляков, в следующем власть взялась за

корейцев. Далее автор проходится по каждому народу по отдельности. Немцы, проживавшие в Европейской части СССР были полностью депортированы с началом войны. Их направляли на самые тяжелые работы, в некоторых лагерях число немцев по причине смертности в несколько раз сокращалось всего за год. В самом конце 1943 года началась операция по выселению калмыков. Всего выслали 100 тысяч человек. Крымские татары.

Из этого народа высылке подверглись 200 тысяч, кроме того, еще несколько десятков тысяч человек других национальностей, также проживавших в Крыму, были депортированы. Особое место в этой главе автор отводит народам Кавказа, территории где сейчас идет война с терроризмом. Первая волна массовых репрессий в этом регионе началась вместе с коллективизацией. Любые протесты жестоко подавлялись. Но куда более сильный удар по народам

Кавказа был нанесен в годы «большого террора» и Отечественной войны. В 1943-1944 годах была проведена операция «Чечевица». В первый ее год шли подготовительные работы, но в начале второго для расселения было направлено около полумиллиона человек из горных и равнинных районов Чечни и Ингушетии. 7 марта того же года появился указ о ликвидации

Чечено-Ингушской АССР. Нетрудно догадаться, что депортируемые подвергались жестоким издевательствам и несли огромные потери. Некоторые послабления депортированные чеченцы и ингуши получили после ХХ съезда, хотя сохранилось нимало ограничений, ведь, по словам автора: «Позиция карательных органов мало в чем изменилась». Полная реабилитация репрессированных народов началась в 1989 году, а закончилась в 1993 с принятием дополнения к соответствующему закону.

В самом конце главы Яковлев заостряет внимание на «…узле, завязанном большевистским правлением, который не удается развязать до сих пор». Несомненно, речь идет об уже упоминавшемся ранее конфликте в Чечне. Хотя о гонениях на различные народы СССР автор рассказывает в прошлой главе, на одном из них, он останавливается особо, посвящая ему главу под названием «Антисемитизм». Удивительно, но в первые годы после революции власти предпринимали меры против еврейских погромов,

пусть на местах они часто не исполнялись. Обстановка резко изменилась с приходом к власти Сталина. Притеснения евреев начались с ограничений в развитии их культуры, языка и религии. Резкий подъем антисемитизма в государственной политике начался после окончания войны. Как и в других случаях, начались расстрелы, аресты и прочие меры по угнетению очередной группы «врагов народа», которой на этот раз оказались евреи. Одними из самых знаменитых судебных процессов в антисемитской

политике власти стали дело Еврейского антифашистского комитета и «врачей-убийц». Осужденных по первому делу расстреляли, врачей спасла смерть Сталина. Помимо этих дел были и другие, по ним тоже расстреляли и посадили множество ни в чем не повинных людей. Продолжалась и атака на еврейскую культуру. Действия Сталина автор называет «всесоюзным погромом».

Он также вызвал всплеск антисемитизма в народе. Прямые преследования евреев прекратились вместе со смертью Сталина, хотя во властные структуры они по-прежнему не допускались. С антисемитизмом на государственном уровне было покончено с началом перестройки в 1985 году. Хотя антисемитские настроения по-прежнему сильны в обществе и представляют серьезную опасность для него. «От Кронштадта до Новочеркасска» - так называется девятая и последняя глава этой книги.

После Кронштадтского мятежа 1921 года власть соврала, что расстреляны были лишь наиболее активные участники восстания. На самом деле, все было не так – при подавлении мятежа армия Тухачевского травила линкоры «Севастополь» и «Петропавловск» ядовитыми газами. После взятия крепости к расстрелу были приговорены даже те, кто всего лишь нес караульную службу. Всего казнили более 2 тысяч человек, свыше 6 тысяч отправили в лагеря.

Позже часть была освобождена, но обвинения сняты не были – через какое-то время всех их отыскали и репрессировали. Карательные мероприятия против жителей Кронштадта продолжилась и в последующие годы. После ХХ съезда различные карательные службы начали трусливо сваливать друг на друга вину за преступления прошлых лет. Кстати, именно на том самом съезде маршал

Жуков произнес слова, положенные Яковлевым в эпиграф «Крестосева». События в городе Новочеркасске произошли уже после этого съезда, в 1962 году. Из-за повышения цен на еду (решение об этом предприняло правительство) в городе начались демонстрации. Они проходили вполне мирно, но не нашли отклика у власти. Вместо этого в город были введены войска, которым было приказано открыть огонь по беззащитным демонстрантам,

среди которых были женщины и дети. Как итог - 23 человека были убиты и умерли от ран, больше 40 получили ранения. После этого состоялся процесс, по которому были осуждены 116 человек, в том числе 7 приговорили к расстрелу, а многих к длительным срокам тюремного заключения. И все это произошло не в годы правления Сталина, а в хрущевскую «оттепель»! Как говорит автор в финале последней главы: «От Кронштадта до

Новочеркасска – этапы большой крови и позора!». Остается еще эпилог, «Крестосеятели». В начале его Яковлев пытается подсчитать общее число жертв репрессий, но это ему так и не удается. Ясно одно – одних только погибших – десятки миллионов, а данные, приводимые советской властью (в 1930-1953 годах репрессировано 3,7 миллиона человек) – просто вранье. В послевоенные годы за одни только опоздания на работу и невыполнения планов посадили свыше 6 миллионов.

История России всегда была тяжела. И в «самый светлый» по словам автора период (речь идет о начале ХХ века) пришла Первая Мировая война, а затем революция, ввергнувшая нашу Родину в море крови, насилия, страха… Большевистские идеи по-прежнему живы. Но автор уверен в том что… И дальше он приводит длинный список преступлений большевизма, за каждое из которых этому строю нет прощения. За них, по словам автора, «Большевизму не уйти от ответственности».

В финале Яковлев утверждает, что: «Только избавившись от большевизма, Россия может рассчитывать на исцеление» эти слова и завершают книгу «Крестосев», посвященную жертвам самого страшного периода в истории нашей Родины. В реферате использованы цитаты со страниц: 3, 9, 25, 26, 30, 31, 39, 47, 61, 68, 84, 87, 99, 107, 114, 123, 156, 181, 186, 204, 212, 226, 228, 237, 267, 268, 270.