Курсовая работа На тему: «Русско-Византийские отношения IX-XIвв.

Министерство образования и науки Российской Федерации Федеральное агентство по образованию Елецкий Государственный Университет им. И.А.Бунина Курсовая работа На тему: «Русско-Византийские отношения IX-XIвв. Выполнил: студент группы И-32 Полосин Е.Е. Проверил: Ряполов В.В. Елец – 2007г

Содержание 1. ВВЕДЕНИЕ 2. ВОЕННЫЙ АСПЕКТ IX – Х ВВ 3. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА РУСКИХ КНЯЗЕЙ 4. ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ РУСЬЮ И ВИЗАНТИИ В X-XI ВВ 5. ДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ 6. ТОРГОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ В XI-XII ВВ 7. Список литературы ВВЕДЕНИЕ Русско-византийская дипломатия IX-XI вв. привела к тому, что

Русь, Россия становится духовно-религиозной преемницей Византии, а Москва — третьим Римом. В этом аспекте можно сказать, что русско-византийские; отношения продолжают существовать в бесконечности времен. Прежде чем непосредственно подойти к этой теме, вернемся на насколько столетий вглубь, в эпоху правления византийских императоров Юстина и Юстиниана. Именно в правление этих императоров, особенно

Юстиниана, начала формироваться пока еще не дипломатия Византии со славянским миром, в то время разобщенным, но во всяком случае вырабатывалось определенное отношение, которое впоследствии ляжет в основу дипломатических отношений с Русью, в XI в. Непосредственное знакомство Византии со славянским миром началось в правление императора Юстиниана. Одной из особенностей правления этого императора-воина, царствовавшего 38 лет, была та, что 32

года он непрерывно вел войны на всех рубежах обширной Византийской империи: войны с арабо-мусульманским миром, войны с Западом, войны с печенегами, с персами, со славянами. При Юстиниане особенно интенсивно начинается вторжение славян на территорию Византийской империи, которое происходило в контексте

Великого переселения народов. Сначала славяне осели на нижнем и среднем Дунае и оттуда делали набеги на Византию, возвращаясь обратно на Дунай с богатой добычей. Позже они заселяют территорию империи: Балканы — Македонию, побережье Эгейского и Адриатического морей, их острова. Юстиниан был встревожен этой ситуацией, поэтому по всей береговой территории

Дуная, примыкавшей к границам Византийской империи, он строит систему крепостей против славян. Но эта мера оказалась малоэффективной: славяне по-прежнему продолжали проникать на территорию империи, все более и более широко заселяя территорию Балкан. Постепенно славяне становятся вторым этносом Византийской империи на Балканах (после греков) и начинают играть заметную роль в жизни

Византийской империи. Стратегия и тактика славян, их расселение на территории Византии, постепенное ославянивание завоеванных регионов формируют у императора отношение неприятия славянского этноса и враждебную настороженность. Это отношение ляжет в дальнейшем в основу византийско-русской дипломатии, определит политику Византии по отношению к Киевской и, в значительно меньшей степени, к Московской

Руси. О восточных славянах византийцы имели представление из сочинений византийских писателей-историков, в частности, Прокопия Кесарийского. С восточными славянами Византия столкнулась вплотную в VIII-IX вв, когда руссы начали нападать на византийские территории в Крыму и на побережье Черного моря. Существует предположение, что легендарный поход Аскольда в Константинополь в 860 г. значительно изменил русско-византийские отношения.

По преданию, Аскольд и его свита приняли крещение в Византии. Вернувшись в Киев, этот князь начинает первые шаги по пути христианизации населения древнерусского государства. Таким образом, можно считать, что уже с IX в. начинаются первые, еще очень робкие, попытки к мирным контактам Киевской Руси и Византии. Эти попытки предпринимались не только верховной властью того и другого государства,

но и купцами, воинами, которые в X в. постоянно появлялись на побережье Малой Азии и стремились к установлению стабильных торговых и политических отношений с Константинополем-Царьградом. ВОЕННЫЙ АСПЕКТ IX – Х ВВ.: 2-я половина IX – Х вв. вошли в историю России как время образования Древнерусского государства. Как и любое другое варварское государство раннего

Средневековья, его внешняя политика отличалась активностью и стремлением к внешней экспансии, выражением которой стали многочисленные войны, которые вели киевские князья из дома Рюрика на протяжении всего этого периода. Успешные войны не только пополняли княжескую казну, позволяли ему содержать дружину, но и способствовали росту авторитета молодого государства, его влияния на международные отношения, а внутри страны успешные походы князя и его воинов демонстрировали могущество князя, демонстрировали

поддержку его самого и проводимой им политики со стороны богов, укрепляли его власть над подчинившимися ему племенами и народами. Одним из главных объектов агрессивных устремлений первых киевских князей была Византийская империя. Что влекло кеиевских князей и их воинов на другой берег Черного моря? Мотивация этих походов для его участников была, естественно, различна – князья рассчитывали, разбив византийцев, заключить с ними выгодный договор, пополнить свою казну, добиться повышения своего

международного авторитета за счет унижения надменных греков, а рядовые дружинники – на славу и богатства, которые они обретут в далекой Византии. Как отмечал Г.Г. Литаврин, «…Византия представала в воображении славян как источник несметных богатств, которые они считали возможным взять у нее либо силой, либо в качестве откупа за мир, либо в виде платы за службу…». Однако одного желания отнять у греков принадлежащие им не по праву богатства было недостаточно.

Военной мощи Империи, на протяжении столетий противостоявшей натиску варваров на свои границы, нужно было противопоставить не меньшую мощь, и утвердившиеся в Киеве в конце IX в. князья из дома Рюрика не могли не осознавать этого. Успех военной экспедиции против Империи напрямую зависел от целого ряда факторов, тесно взаимосвязанных друг с другом. Он определялся правильно выбранным моментом для нанесения удара, тщательной подготовкой,

в том числе и дипломатической, технической и экономической. На успех похода серьезное воздействие оказывала численность собранной рати и адекватность выставленного войска целям похода и условиям, в которых он проходил. Малейший сбой неизбежно приводил к неудаче – Империя была чрезвычайно серьезным противником, не прощавшим ошибок. Византийцы были твердо убеждены в том, что никто не может им противостоять, поскольку, по утверждению

Феофилакта Симокатты, на их стороне настоящее благочестие, поддержка других народов, собственная сила и стремление сражаться за свободу, честь, за отечество и своих детей. Поэтому князья, люди, для которых война была профессией, не могли не относиться к походам на Константинополь весьма и весьма ответственно. Коснемся хроники русско-византийских конфликтов 2-й половины IX – X вв. Первый поход русов на столицу империи состоялся, согласно «Повести

Временных лет», в 866 г а по более точным византийским источникам, в 860 г. Прибывшие на 200 ладьях, они опустошили окрестности столицы и беспрепятственно удалились, потерпев серьезные потери от бури на обратном пути. Следующее появление войска и флота (2000 ладей) русов русские летописи относят к 907 г. Этот поход увенчался успехом для русов и их князя Олега, которому удалось заключить весьма выгодный для

Киева торговый и союзный договор с Империей. Очевидно, что этот договор не вполне устраивал Империю, и на рубеже 30-х – 40-х гг. Х в. она расторгла его, в результате чего князь Игорь в 941 г. предпринял очередной поход на Константинополь. Летопись сообщает, что в походе приняло участие 10000 ладей (скедий), но, несмотря на это, флот русов был разгромлен греками, применивший знаменитый «греческий огонь».

Второй поход Игоря, предпринятый спустя три года, отличался от первого тем, что князь откровенно сделал ставку на грубую силу. Летописи и византийские источники на это раз не сообщают ничего о конкретном числе русского войска, есть не считать указания на то, что корабли русов покрыли море «бе-щисла». Сын Игоря, князь Святослав Игоревич, в отличие от своих предшественников, не ограничился одними лишь морскими похода на столицу Империи, а попытался вытеснить

Византию из Подунавья и Болгарии, включив эти территории в состав своей державы. Эти намерения киевского князя вызвали первую и последнюю крупномасштабную войну между Древнерусским государством и Империей, которая длилась с 970 по 971 гг. Боевые действия в ходе этой войны развернулись на территории Болгарии, и в них приняло участие, по сообщениям древнерусских летописей,

10000 русских воинов. Главный византийский источник по этой войне. Лев Диакон, сообщает, что Святослав привел на Дунай 60000 воинов, из которых после заключения мирного договора осталось всего лишь 22000. Русско-византийская война 970-971 гг. стала последней в Х в. Впоследствии, если не считать похода 1043 г. и военной экспедиции, посланной Владимиром Мономахом на Дунай в1116 г Русь и Империя больше не воевали друг с другом, ограничиваясь

торговыми, дипломатическими и культурными контактами. Анализируя особенности походов русов на Константинополь, нетрудно заметить, что их успех напрямую связан с достижением ими внезапности. Внезапность удара обуславливалась целым рядом факторов. Для начала необходимо отметить, что без тщательной разведки и общего представления о стратегической обстановке на Балканах, в Восточном Средиземноморье и на

Ближнем Востоке у русов всегда был шанс наткнуться под стенами Константинополя на византийский флот и полевую армию, бороться с которыми им было довольно сложно. О том, что такая разведка велась, и успешно, свидетельствует тот факт, что в 860 г. русы подошли к стенам имперской столицы в момент, когда император Михаил III с полевой армией и большая часть флота находились в походе на арабов.

Несколько сложнее дело обстоит с походом 907 г поскольку есть определенные сомнения относительно того, что именно в этом году русский флот появился под стенами Константинополя. Сам факт такого похода в целом не подлежит сомнению. Как справедливо отмечал Г.Г. Литаврин, договор 911 г. был «…самым веским доводом в пользу реальности похода… Такой договор без военного давления со стороны

Руси был абсолютно невозможен…».Независимо от того, когда он имел место (в любом случае, это произошло до 911 г когда 700 воинов-русов приняли участие в морской экспедиции патрикия Имерия на Крит, что совпадает со статьей договора 911 г разрешавшей русам служить в имперском войске), он пришелся на весьма удачное время. Империя переживала не лучшие времена – напряженность в отношениях между Византией и Болгарией не прекращалась, несмотря на официальное состояние мира между двумя державами,

на Ближнем Востоке и в Восточном Средиземноморье продолжалась война с арабами. В самой Византии император Лев VI никак не мог найти общего языка с церковью. Выбор момента для нападения был выбран явно со знанием дела, к тому же, если принять во внимание свидетельство летописи о том, что войско русов двигалось на Константинополь по морю и по суше, то необходимо признать, что киевскому князю удалось заручиться поддержкой болгарского правителя

Симеона. Последний, сам не воюя с Империей, был тем не менее заинтересован в ее ослаблении, иначе проход русского конного войска через земли, подвластные Симеону, был бы попросту невозможен – многочисленное победоносное войско Симеона легко бы разгромило бы русов. Несколько иначе обстояло дело с походом князя Игоря в 941 г. Очевидно, князь и его советники задумали его как повторение удачного набега

Олега в 907 г. Однако удача на это раз оказалась не на стороне киевского князя. Во-первых, князю не удалось добиться внезапности – о появлении русского флота в Константинополе заблаговременно узнали от болгар.21 Преемник Симеона, Петр, проводил провизантийскую политику, будучи союзником Империи по договору от 927 г. Благодаря его предупреждению император

Роман I Лакапин успел предпринять меры для защиты столицы, хотя снова, как и в 860 г большая часть флота и полевая армия находились на Ближнем Востоке, где продолжалась война с арабами. Во-вторых, после того, как стало ясно, что молниеносный набег не удался, Игорь (возможно, под давлением своих советников, дружины и наемников), допустил серьезную ошибку. Вместо того, чтобы отступить, удовольствовавшись результатами грабежа предместий

Константинополя, он попытался продолжить грабительские набеги на владения Византии. Его флот, не сумев противостоять небольшой эскадре патрикия Феофана, в составе которой входили огненосные корабли, отошел к берегам Пафлагонии. Здесь русы продолжили опустошать имперские владения до конца лета. Судя по всему, в войске князя было немало скандинавских наемников, поскольку образ действий

Игорева войска сильно смахивал на действия викингов в Англии и Европе – набег с моря, захват добычи и пленных и быстрый отход к кораблям. Однако то, что проходило в Европе, где королевская власть была чрезвычайно слаба и неспособна организовать отпор морским разбойникам, то в Империи, где власть императора оставалась столь же могущественной, как и раньше, а государственная машина продолжала исправно функционировать, такая тактика дала серьезный

сбой. Император успел вернуть флот, отозвать с арабского фронта войска под началом лучших полководцев Иоанна Куркуаса и Варды Фоки. Они разгромили действовавшие на суше отряды русов, остатки которых бежали на корабли, поджидавшие их у берега, после чего Игорь повел свой флот домой. Однако продвигавшийся вдоль западного побережья Черного моря русский флот был перехвачен эскадрой патрикия Феофана и разгромлен. Причины поражения Игоря хорошо заметны – с самого начала поход не был неожиданностью

для имперских властей, и они сумели предпринять контрмеры, а попытки Игоря и его воевод возместить ущерб от неполученной дани и выкупа за счет ограбления черноморского побережья Империи привели к потере инициативы и переходу ее в руки имперских стратигов. Неудача Игоря еще раз подтверждает тезис, что успешные действия русов против Империи были обусловлены прежде всего именно стремительностью их действий – чем дольше затягивался поход,

тем больше времени император и его советники имели времени для сбора войск и перехода в контрнаступление. Набеговые же операции могли быть предприняты относительно небольшими силами, которых было явно недостаточно для ведения нормальной «большой» войны. Игорь прекрасно понял этот урок, и после трехлетней подготовки снова направился в поход, носивший явный характер демонстрации военной мощи его державы. Эта экспедиция носила «правильный», комбинированный характер и не являлась обычным набегом, поскольку

войско киевского князя, как и без малого сорок лет назад, двигалось одновременно и морем, и сушей. Имперское правительство решило не искушать судьбу, тем более что Иоанн Куркуас и Варда Фока успешно действовали в это время против арабов в Малой Азии, и пошло на заключение мирного договора, откупившись от Игоря богатыми дарами. Походы 941 и 944 гг. стали своеобразным рубиконом в истории русско-византийских

конфликтов. В Киеве пришли к выводу, что эпоха удачных набегов на Империю закончилась, и для того, чтобы добиться от нее более или менее серьезных уступок, необходимо предпринимать вести «нормальную» войну, разбить имперские войска и продиктовать условия мира обессиленному неприятелю. Такой вывод был довольно своевременен, поскольку 2-я половина Х в. – время усиления Византийской империи и перехода ее в успешное контрнаступление против своих врагов

практически на всех фронтах. Одолеть такого врага одними набегами, рассчитанными более на психологическое воздействие, нежели на реальное ослабление врага, было уже невозможно. Однако большая война требовала и серьезной подготовки, соответствующих сил и средств. И если предположить, что дунайский поход Святослава Игоревича был не просто грабительским набегом, а серьезной внешнеполитической акцией, хорошо продуманным

шагом, то необходимо признать, что киевский князь весьма основательно подготовился к нему. Дунайскому его походу предшествовали покорение вятичского племенного союза, разгром Хазарского каганата, вторжение на Северный Кавказ и подчинение власти Киева касогов и ясов. Эти кампании обеспечили Святославу контроль над большей частью волжского торгового пути, дали богатую добычу, возможность пополнить свою армию ратниками вятичей, касогов и ясов, произвели

необходимое впечатление на печенегов и вывели его на непосредственные подступы к византийским владениям в Северном Причерноморье и в Крыму. Обращает на себя внимание тщательная подготовка Святославом своего дунайского похода с дипломатической стороны. Он заключил союз с уграми, которые дали ему блестящую легкую и тяжелую конницу, договорился о поддержке его действий со стороны императора Никифора Фоки. Последний, заинтересованный в том, что русский князь

своим нападением ослабил болгарского царя Петра и перестал угрожать владениям Империи в Крыму, не только обеспечил дипломатическое прикрытие действиям Святослава на Балканах, но и даже частично его профинансировал. Можно предположить, что, готовясь к походу на Дунай, Святослав не мог не принимать в расчет слабость Болгарии, которая при

Петре Симеоновиче стремительно клонилась к упадку, продолжавшееся наступление Византии против арабов, отвлекавшее на себя лучшие войска Империи и ее флот и напряженные отношения с основателем Священной Римской империи германской нации Оттоном II, который готовился к вторжению в византийские владения на юге

Италии. Все это обеспечило успех вторжения Святослава на Дунай и оккупацию им большей части Болгарии. Однако имперская дипломатия обладала несравненно большим опытом, ресурсами и кругозором, чем киевская, и ей удалось переиграть Святослава, лишить его союзников, внести раскол среди болгарской знати, договориться с Оттоном II, натравить на Киев печенегов и лишить тем самым киевского князя инициативы, выиграть время

для подготовки контрнаступления. События 971 г. показали, что ресурсы молодого Древнерусского государства и Византийской империи все-таки несопоставимы. Дипломатический проигрыш означал проигрыш военный. Империя все еще обладала достаточными силами для того, чтобы выиграть «правильную» войну с «варварами», тем более в непосредственной близости от своего сердца, тогда как ресурсы

Киевской Руси были еще недостаточны для того, чтобы вытеснить византийцев из их «вотчины». Преемники Святослава на киевском столе сделали правильные выводы из неудачи и отказались от прямой конфронтации с Византией. Коснемся теперь чисто военных аспектов русско-византийских конфликтов, и, прежде всего, самого главного – какова была численность русского войска в походах против Империи. Для средневековой исторической литературы, тем боле для раннесредневековой, вообще характерно

преувеличение численности войска неприятеля и приуменьшения собственного. Для средневековой Европы армии, исчисляемые в десятки и сотни тысяч человек, просто нереальны, и речь может идти в лучшем случае о тысячах воинов, или даже того меньше, о сотнях. Поэтому в своих расчетах мы исходили из предположения, что ни летописи, ни византийские источники не могут в силу разных причин дать точное число воинов, которых выставляли киевские князья против

Империи, а имеющиеся в источниках сведения нуждаются в серьезной корректировке. Поскольку точных данных о количестве воинов, принимавших участие том или ином походе русичей на Константинополь, мы уже не узнаем, остается только на основании косвенных данных и логических умозаключений попытаться предположить примерную численность русских ратей. При определении численности армий, выставлявшихся киевскими князьями, необходимо брать в расчет ряд

обстоятельств. Во-первых, необходимо принять во внимание характер похода. В набеговых операциях, успех которых зиждился на быстроте и маневре, априори не могло участвовать значительное число воинов, и здесь небольшое число участников должно было компенсироваться их качеством. «Нормальные» походы, безусловно, совершались значительно большим числом ратников, но опять же нужно учитывать, во-вторых, что при существовавших в то время примитивных средствах связи армии не могли быть слишком многочисленны.

В противном случае они представляли большую опасность для самих себя, чем для неприятеля. В-третьих, содержание значительной по численности армии в условиях отсутствия правильно организованного снабжения в течение длительного времени было практически невозможно. В XVI в. типичная европейская армия численностью в 60 тыс. солдат и офицеров и 20 тыс. строевых и обозных лошадей потребляла ежедневно 90 тонн фуража, 45 тонн хлеба,

181,6 тонну пива, 2,3 тыс. коров (ежедневная норма выдачи провианта в XVI – XVII вв. составляла на солдата 1 кг хлеба, 0,5 кг мяса, 2 литра пива, а каждой лошади ежедневно требовалось не менее 27 литров воды. Наконец, необходимо учитывать и способ передвижения армий к месту предполагаемых боевых действий. Учитывая расстояние между владениями киевских князей и имперскими, можно с уверенностью сказать – по

суше до Византии в сколько-нибудь приемлемые сроки могла добраться только конница – в Средневековье весьма дорогостоящий род войск. Пехота же могла доплыть исключительно морем. Тогда возникал закономерный вопрос – какова же вместимость морских судов русов, на которых они совершали плавания из Киева в Константинополь. К сожалению, находок целых древнерусских судов, подобных тем, что были сделаны в Дании и Норвегии, пока не сделаны, поэтому конструкция и основные характеристики древнерусских

судов остаются предметом дискуссий. Имеющиеся сведения письменных источников о судах русов отрывочны. «Русская правда» упоминает несколько типов судов, различавшихся вирой, и, следовательно, размерами и способом постройки – лодья (вира 60 кун), заморская лодья (3 гривны), набойная лодья (2 гривны), струг (1 гривна), челн (8 кун). Константин Багрянородный дал подробное описание судов русов, именуя их моноксилами, и маршрута, по которому они добирались из Киева в

Константинополь. Учитывая особенности маршрута, можно предположить, что, скорее всего, главный тип судов, который использовали русы для плаваний в Византию – это набойная лодья, несколько меньшая по размеру, чем заморская лодья, но достаточно мореходная, чтобы достичь при плавании вдоль берега Константинополя. Летописи сообщают, что вместимость кораблей русов составляла 40 человек или несколько больше. Согласно расчетам Г.Г. Литаврина, такая лодья при экипаже в 40 воинов могла иметь водоизмещение

примерно 3 тонны при грузоподъемности 4,5 тонны. Учитывая, что во время набеговых экспедиций воины гребли скорее всего посменно, то лодья могла иметь от 10 до 15 весел на борт. При этом ее размеры, если основываться на близких по размеру судах норманнов, могли составлять около 20 м при ширине до 3 м или несколько более и высоте борта не более 2 м. Естественно, что на таком небольшом судне, не имеющем палубы, перевозить на большие расстояния такой

груз, как лошади, было невозможно. Таким образом, свидетельства письменных источников о флотах, насчитывавших сотни и тысячи судов, необходимо признать в значительной степени преувеличенными. Следовательно, и армии, которые выставляли киевские князья, также не могли насчитывать десятки и сотни тысяч воинов, поскольку ни управлять, ни содержать такие армии в течение нескольких месяцев они просто не могли физически. Проводя аналогии с набегами викингов на побережье

Западной Европы в IX–X вв можно с высокой степенью уверенности сказать, что в том случае, если киевский князь совершал кратковременный набег, имевший своей целью захват добычи и оказание психологического давления на имперские власти, то его флот, и, следовательно, армия, были небольшими – залог успеха такого похода был в скорости. Многочисленная армия, набранная из ратников племенного ополчения, плохо обученных и вооруженных, была в таких условиях не только бесполезна, но и вредна.

Даже эскадра в 200 кораблей с 8000-10000 воинов на борту уже представляется чрезмерной, а вот несколько десятков ладей с 1000-2000 храбрых, решительных и хорошо вооруженных воинов-профессионалов были по тем временам весьма грозной силой, способной заставить имперские власти прислушаться к требованиям русского князя. Естественно, что в большом походе принимали участие значительно большие силы, чем в набеге. Однако и в это случае вряд ли имеет смысл говорить о многих десятках тысяч воинов.

В своем капитальном труде по военной истории Г. Дельбрюк, характеризуя военную организацию Каролингской империи, отмечал, что хотя в основе военной системы Карла Великого лежал принцип всеобщей воинской повинности, однако добиться полной мобилизации всех способных носить оружие было невозможно в силу ряда причин. Среди них он указывал, например, невозможность в короткие сроки собрать воинов из отдаленных графств, неизбежные потери в пути из-за болезней, дезертирства, столкновений

с разбойниками и населением тех мест, через которые проходили отряды к месту сбора. «Мужчин, – писал он, – годных для военной службы, не так трудно было набрать. Самым тяжелым бременем были дорого стоившие вооружение и довольствие, которое нужно было принести с собой (выделено нами – П.В.)». В Древнерусском государстве ситуация в этом отношении мало чем отличалась от той, что имела место в Каролингском государстве, и то, что было замечено

Г. Дельбрюком в отношении франкской монархии, вполне приложимо и к древнерусской. Сразу необходимо оговориться, что собственная дружина киевского князя была небольшой, несколько сот и вряд ли превышала несколько тысяч человек. Во всяком случае, для начала Х в. арабский путешественник ибн-Фадлан, говоря о дружине князя русов, называет цифру в 400 «мужей», а позднейшие русские летописные своды, как правило, оперируют с цифрами в несколько сотен воинов.

Контингент варяжских наемников также вряд ли был слишком многочисленен, поскольку их услуги стоили дорого. Кочевники, угры и печенеги, также не могли выставить значительные силы хотя бы в силу того, что они не были едины, и киевский князь заключал договор не со всеми кочевническими вождями, а лишь с некоторыми. Остается племенное ополчение, которое, если верить летописям, составляло основу войска того же Олега или Игоря, а если взять на веру цифры

Льва Диакона, то и войска Святослава. И вот здесь мы осмелимся высказать крамольную мысль о том, что племенное ополчение не участвовало в походах русов на Византию. Племенное ополчение, ландштурм, арьебан – все они обладали лишь одним неоспоримым достоинством, численностью. Однако в силу своего непрофессионализма ополчение могло играть лишь второстепенную роль на полях сражений, «пушечного мяса». Не случайно Лев

Диакон вложил в уста Святослава Игоревича, профессионального воина, для которого война была призванием, презрительные слова в адрес византийских стратиотов, которые, по словам русского князя, не могут считаться настоящими мужами-воинами, поскольку в поте лица добывают свой хлеб. По нашему мнению, когда летописец говорил о воинах, выставленных племенными союзами, он имел в виду дружины племенных князей и отряды, выставляемые боярами, которые, будучи вассалами киевского князя,

должны были выступать в поход вместе с ним. Эти воины были достаточно хорошо обучены и вооружены, чтобы на равных с дружинниками великого князя сражаться с имперскими войсками. Подведем общий итог. Подвергнув тщательному анализу сведения письменных источников, можно с уверенностью сказать, что эти походы представляли собой значительно более сложное явление, чем просто грабительские набеги. В руках киевских князей они выступали действенным средством оказания давления на имперское правительство

с целью добиться ощутимых выгод для растущего Древнерусского государства в экономической и политической сферах. Сами походы за свою более чем столетнюю историю претерпели серьезную эволюцию от набега, мало чем отличавшегося от тех, что совершали викинги на Англию или Францию в те же годы, до полномасштабной войны между Русью и Византией. Походы в немалой степени способствовали становлению и развитию древнерусской государственности

и военного дела и потому нуждаются в дальнейшем изучении с привлечением всех возможных источников и материалов, тем более что вопросов при их анализе по-прежнему возникает больше, чем ответов. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА РУСКИХ КНЯЗЕЙ Во время правления киевского князя Олега (882-912), создателя древнерусского государства, внешняя политика Киевской Руси по отношению к Византии отличалась довольно легко прослеживаемой двойственностью: вражды

и мира. Эта двойственность пройдет через всю историю дипломатии Руси и Византии. Князь Олег дважды предпринимал походы на Византию — в 907 г. и в 911 г. И последующие великие киевские князья также будут либо совершать походы, либо возглавлять (или снаряжать) посольства в Византию. В результате этих походов подписывался двусторонний договор, в который включались торговые, военные

и политические статьи. Договоры, заключенные в результате походов князя Олега, были выгодными для Руси. По договору 911 г. Русь получала право беспошлинно торговать на рынках Константинополя. Византийская сторона обязывалась содержать за свой счет купцов и послов Руси во время их пребывания на территории империи, а также снабжать их всем необходимым для обратного

пути в Киевскую Русь. После заключения договоров 907 и 911 гг. руссы стали принимать активное участие в византийских военных экспедициях, в частности, против Хазарского каганата, печенегов, половцев и арабов. Византия вела многочисленные войны и остро нуждалась в русских воинах. После походов Олега Русь и Византия, разделенные морем, стали как бы ближе друг другу — по крымским

и причерноморским владениям Византии. Торговые связи Византии и Руси приобретают регулярность. Ежегодно, летом флотилия руссов появлялась в Босфорском проливе. Купцы поселялись не в самом Констатинополе, а в пригороде, но торговать они имели право и в самой столице. Особенно высоким спросом у русских купцов пользовались богатейшие шелковые ткани, которые Византия получала из Китая и Средней

Азии. В 941 г. великий киевский князь Игорь (912-945) совершил сокрушительно неудачный поход на Византию. Его войско было сожжено под Константинополем знаменитым «греческим огнем». Историки до сих пор не могут прийти к единому мнению, зачем после такого серьезного поражения Игорю в 944 г. понадобилось снова отправиться в Византию — возможно, это был поход-реванш. Судя по всему, Игорь учел все недостатки своего первого похода, и второй его поход был подготовлен

очень тщательно. Он шел в Византию с огромной флотилией и большими сухопутными силами. Узнав о том, что в Византию движется русское войско, император отдает приказ встретить руссов на Дунае, не дожидаясь, когда они подойдут к столице империи. На Дунае Игоря встречают византийские послы с богатыми дарами и с почестями сопровождают его в Константинополь. В 944 г. в Константинополе князь Игорь и византийский император подписывают договор,

который был для Руси столь же удачным, как и договор 911 г. Он также включал в себя торговые и военно-политические статьи. Русские купцы получили еще более широкие права и привилегии на территории Византийской империи, а византийским купцам предоставлялись такие же права на территории Киевской Руси. Договор 944 г. впервые признает Русь суверенным государством.

Признание суверенности Руси Византией, несомненно, явилось значительным достижением русской дипломатии. Тем не менее, не стоит обольщаться такими блестящими результатами. Следует помнить, что Византия в то время постоянно воевала и сильно нуждалась в новых воинах. Естественно, ей необходимо было заручиться мирными отношениями с набиравшим силу соседом — Киевской Русью. Подписывая договор 944 г такой выгодный для руссов, византийский император действовал,

прежде всего, в своих собственных интересах. Походы Олега и Игоря способствовали оформлению регулярных дипломатических отношений между Византией и Русью. Последующие русские князья главным аспектом своей внешней политики считали поход-посольство в Византию. В 946 г. туда отправилась великая киевская княгиня Ольга. Этот поход сыграл огромную роль как в развитии русско-византийской дипломатии, так и в дальнейшей

судьбе самого древнерусского государства. В 955 г. Ольга совершает второе посольство в Константинополь и принимает там крещение. В это время императором Византии был Константин VII (945-959) Багрянородный. Как писатель он оставил целый ряд сочинений, в том числе о Киевской Руси и о посольстве Ольги. В крещении Ольга принимает имя

Елена, в честь св. равноап. царицы Елены, матери императора Константина Великого. Вернувшись на родину, она начинает активную деятельность в области христианизации Руси. В деле крещения Руси традиционно уделяется большое внимание деятельности великого князя Владимира I, и это вполне справедливо, но умалять значения Ольги в нем же не следует. При ней была обращена в христианство значительная часть руссов.

Сын ее Святослав не пожелал последовать примеру матери и христианства не принял, заявив, что если он примет православие, то над ним вся дружина будет смеяться. Можно сказать, что великая княгиня Ольга вывела древнерусское государство на международную арену. И именно она положила начало очень важному направлению русской внешней политики — юго-западному.Походы Ольги имели и еще одно важное последствие: именно с этого момента русская дипломатия начинает

стремиться к династическим контактам с Византией. Влади Ольга имела намерение женить своего сына Святослава на дочери Константина Багрянородного Анне, но оно не увенчалось успехом. Из дошедших до нас сочи скрыт нений императора Константина следует, что династические браки между византийскими принцессами и варварами-руссами были ему явно не по душе.

Как уже отмечалось, несмотря на целый ряд благоприятных дипломатических ситуаций, постоянно сохранялась нестабильность русско-византийских отношений, которые к 956 г. вновь осложняются. Этим обстоятельством воспользовался император Священной Римской империи Оттон, который отправляет на Русь своего Влади миссионера — католического священника Адальберта, присвоив ему титул епископа

Русского. Приезд Адальберта в Киев вызвал всеобщее возмущение — киевляне не пожелали, чтобы их государство превращалось в католическую епархию, и Адальберту вместе со свитой пришлось срочно покинуть Киевскую Русь. Клубок противоречивых отношений между Русью, Византией и Западной Европой затягивался, но это не приводило к дипломатическому разрыву ни с одной из сторон. В 973 г. Оттон созывает съезд католических посольств, на который приглашается и посольство

Руси — конечно, не случайно. Несмотря на неудачу миссии Адальберта, Оттон не терял надежды на включение Руси в католический мир. Еще раньше, в 960 г. русское войско участвовало в войне с арабами на стороне Византии. В 967 г. византийский император Никифор Фока предлагает киевскому князю; Святославу Игоревичу (945-972) за большую оплату совершить поход на

Балканы против враждебной Византии Болгарии. В 968 г. Святослав разбивает болгарское войско, но не лишает при этом трона болгарского государя Бориса. Через некоторое время происходит объединение военных сил Бориса и Святослава и совместный поход против Византийской империи. Святослав был князем-рыцарем, предпочитавшим воинскую славу всякой другой.

Киев он не любил и мечтал основать новую столицу на Дунае в Переяславце. Поэтому он совершает три похода на Дунай, т.е. трижды сталкивается с Византийской империей в качестве ее врага. Во время последнего похода в 971 г. войско Святослава было разбито. По дороге домой, в Киев, на Днепровских порогах его встретили войска печенегов во главе с вождем

Курей. Святослав был убит. В исторической науке эта встреча печенегов с остатками русского войска считается не случайной. Есть основания полагать, что она была подготовлена византийской дипломатией. Убийство великого киевского князя не сыграло существенной роли в русско-византийских отношениях и не по- служило поводом к их разрыву, при всей их холодности и нестабильности. В 987 г. во время правления великого киевского князя

Владимира Святославича (980-1015) византийский император Василий II просит о военной помощи для борьбы с узурпатором Вардой Фокой. Князь Владимир просьбу исполнил, но поставил условие Василию II — выдать за него императорскую сестру, принцессу Анну. Русские войска одержали победу над узурпатором, но выполнять обещание

Василий II не торопился — видимо, не в силах был преодолеть исторически сложившуюся неприязнь к династическим бракам с руссами. Тогда князь Владимир захватывает Херсон (Корсунь) — византийское владение в Крыму. И только после этого император Василий II присылает в Корсунь принцессу Анну, удовлетворяя требование великого князя Владимира. В это же время французский король Гуго Капет, стремясь к военно-политическому союзу

Франции с Византией, также пытался добиться брака своего сына с Анной, но это ему не удалось. Византийский император отправляет свою сестру русскому князю — но с условием, что Владимир откажется от язычества и примет христианство по восточному обряду. Князь Владимир принимает крещение и получает церковное имя Василий, в честь крестного, которым был сам византийский император.

Князь Владимир возвращается в Киев, вернув Византии захваченную им Корсунь. Если дипломатия Византии по отношению к Руси носила настороженный, скрыто-враждебный характер под легким флером утонченной любезности, присущей цивилизованным византийцам, то поступок Владимира говорит о том, что русская дипломатия по отношению к Византии была совсем иной — более открытой. В этом историческом эпизоде выявились два мира — уходящий

мир Византии с его изысканной цивилизацией и утонченнейшей дипломатией и мир молодого государства, который шел на контакт открыто и доверчиво. Уходя из Корсуни, Владимир оставляет там военный гарнизон, содержащийся за счет Киевского государства, который, обновляясь, в течении ста лет сражался за интересы византийской империи на всех ее обширных рубежах. Владимир вернулся в Киев не только с женой и войском, но и с новым митрополитом

Киевским, назначенным византийским патриархом Сисиннием II. В 988 г. христианство было принято всей верхушкой русского общества. С самого начала христианство на Руси становится элементом династического самосознания. Из двадцати первых русских святых, просиявших на протяжении X-XI вв десять были князьями. В XI в. князь Ярослав

Мудрый эксгумировал тела своих предков князей Ярополка и Олега и перенес их прах в Десятинную церковь. Если Константина Великого называли тринадцатым апостолом, то Владимира I — апостолом среди князей. Принятие православия открыло широкий доступ на Русь более высокой византийской культуре. С созданием

Церкви на Руси появляются богослужебные книги, которые вначале была написаны на греческом языке. И здесь большую роль сыграла Болгария с ее установившейся столетней христианской традицией и христианской письменностью. Славянская письменность попадает на Русь из Болгарии, куда она была принесена в IX в. солунскими братьями Кириллом и Мефодием, которые перевели на славянский язык

Библию и богослужебные книги. Из Византии на Русь ввозились богослужебные книги, предметы культа. ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ РУСЬЮ И ВИЗАНТИИ В X-XI ВВ После заключения соглашения между Василием II и Владимиром отношения между Русью и Византией вступили в новую фазу. Ни с каким другим независимым государством Европы Византия не была тогда столь связана, как с Русью.

Обе правящие династии были связаны тесными родственными узами. С согласия Владимира русский шеститысячный корпус остался на императорской службе и стал постоянной боевой единицей византийского, войска . Число русских наемников на военной службе в Византии стало весьма велико. В Византии сложилось два центра, к которым тяготели все русские, по той или иной причине оказавшиеся в империи. Одним из них стал русский монастырь на

Афоне, основанный, по-видимому, на рубеже X—XI или в самом начале XI в. Первое упоминание об этом монастыре, носившем имя Ксилургу («Древодела»), относится к 1016 г. Русский монастырь на Афоне возник, несомненно, в силу особой договоренности между правителями обеих стран . Русские поддерживали монастырь вкладами и пожертвованиями.

Русские паломники стали частыми гостями на Афоне, а также в Константинололе и в далеком Иерусалиме. Гораздо большую роль играл русский центр в столице империи. Здесь создалось своеобразное землячество, объединявшее не только купцов и дипломатов, но и военных, служивших в византийском войске, паломников, путешественников, духовных лиц. Русская колония в столице империи была, по всей вероятности, многочисленной и составляла, с точки зрения

византийских государственных деятелей, определенную политическую и военную силу. В 1043 г когда стало известно о походе русских против Константинополя, император, опасаясь мятежа внутри города, распорядился выселить в разные провинции проживавших в столице русских воинов и купцов . С русскими в Константинополе находились в тесном общении норманские купцы и воины.

Норманские наемники входили, по-видимому, в состав русского корпуса. На Руси, прежде всего в Киеве, в свою очередь появилось греческое население: штат греческого митрополита, возглавившего русскую православную церковь, византийские архитекторы, живописцы, мозаичисты, стеклоделы, певчие. Многие епископские кафедры Древнерусского государства были заняты греками. Значение русского корпуса в военных силах империи ромеев было особенно велико именно в период между 988

и 1043 гг. Русский отряд принимал участие в войнах Василия II за завоевание Болгарии; в 999—1000 гг. русские участвовали в походе в Сирию и на Кавказ; в 1019 г. они защищали византийские владения в Италии от норманнов; в 1030 г. благодаря мужеству русских телохранителей Роман III Аргир избежал плена во время похода в Сирию.

В 1036 г. русские входили в состав войска, взявшего крепость Перкрин на армянской границе; в 1040 г. они были в составе армии Георгия Маниака, посланного в Сицилию. Отношения между Византией и Русью не претерпели существенных изменений и после смерти Владимира в 1015 г несмотря на новое столкновение между византийцами и русскими.

В конце царствования Василия II перед византийской столицей появился на однодеревках отряд русской вольницы во главе с родственником Владимира неким Хрисохиром (вероятно, прозвище — «Золотая рука»). Прибывшие заявили о своем желании поступить на византийскую службу. Однако на требование императора сложить оружие и явиться для переговоров Хрисохир ответил отказом, прорвался к Авидосу, разгромил отряд стратига

Пропонтиды и появился у Лемноса. Здесь русские были окружены превосходящими византийскими силами и уничтожены . Набег Хрисохира не отразился заметно на отношениях между обоими государствами. В 1016 г. Василий II был вынужден отправить «в Хозарию» (в Крым) военный флот, который «с помощью Сфенга, брата Владимира, зятя василевса, подчинил страну, захватив при первом же натиске ее архонта

Георгия Цула» . Сфенг неизвестен по другим источникам . Георгий же Цул был стратигом Херсона. ДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ До войны 1043 г. мирные дипломатические и торговые сношения Византии с Русью развивались непрерывно. Более того, можно предполагать, что в это время постепенно возрастала не только военная, но и политическая роль русских в

Византии. Вполне вероятно, что русские были среди тех «варваров», которых приблизил к своей особе родной брат русской княгини Анны Константин VIII. С ними он решал важнейшие вопросы, возводил их в высокие достоинства и щедро награждал. Не изменилось отношение к русским и при Романе III Аргире. В начале 30-х годов XI в. совершившие набег на Кавказ русские возвращались домой с добычей через земли империи, выйдя к

Черному морю . При Михаиле IV Ярослав Мудрый заложил в Киеве храм св. Софии с помощью византийских архитекторов. В это время собранные Ярославом «письце многы» переводили на славянский язык греческие книги. При Михаиле IV явился на службу к императору с 500 воинов друг, а впоследствии зять Ярослава Гаральд Гардар. Михаил V окружил себя «скифами»: «одни из них были его телохранителями, другие

служили его замыслам» . Русских и болгар отправил Михаил V против патриарха, приверженца сосланной императором Зои . Иноземная гвардия защищала дворец, когда уже весь город был охвачен восстанием против Михаила V. Резкие перемены в отношениях с русскими произошли с приходом к власти Константина IX Мономаха. Враждебность нового правительства отразилась на положении всех слоев русского

населения империи. Константин очищал государственный аппарат от приверженцев и ставленников Пафлагонцев. Должны были пострадать все, кто пользовался расположением Михаила IV и Михаила V. Немилость императора — ставленника столичной гражданской знати отразилась особенно сильно на командном составе византийского войска. Мономах удалил не только советников Михаила V, но и те военные контингенты, которые пользовались особым расположением

Пафлагонцев. Тотчас по воцарении Мономаха стал проситься домой Гаральд, ревностно служивший Михаилу IV и Михаилу V. Мономах отказал Гаральду, что по отношению к свободному наемнику, представителю правящей династии Норвегии, было явно враждебным актом. Гаральд тайно бежал из Константинополя и вернулся домой через Киев, где сосватал себе дочь

Ярослава Мудрого . Важное значение для политического курса Константина по отношению к русским имел, несомненно, факт участия русского корпуса в мятеже Георгия Маниака . Мономах воцарился в июне 1042 г. Антирусский курс Мономаха достаточно явно проявился уже в 1042 г. К этому времени следует относить и ссору на константинопольском рынке между русскими и греками.

В результате ссоры был убит знатный русский и русским был причинен материальный ущерб. Может быть, первым вестником об этих событиях в Византии и был Гаральд, рассказы которого в Киеве не могли, конечно, быть благоприятными для нового императора. Вполне возможно, что уже в это время на Афоне подверглись разгрому пристань и склады русского монастыря Убийство знатного русского в Константинополе, конечно, не могло быть подлинной причиной последовавшего

военного столкновения. Ярослав Мудрый, весьма дороживший международными связями и авторитетом Руси, использовал этот факт лишь как повод к походу , причины которого лежали в изменении общей политики Византии по отношению к Руси . У Мономаха были все основания остерегаться войны с русскими. По крайней мере весной 1043 г. он знал о предстоящем походе: Катакалон Кекавмен, стратиг Паристриона, получил приказ охранять западные берега

Черного моря, а из Константинополя были выселены русские купцы и воины. В мае или июне 1043 г. флот русских во главе с сыном Ярослава Владимиром достиг болгарского побережья. Кекавмен препятствовал русским высаживаться на берег. В составе русского войска находились и норманские союзники Ярослава. В июне 1043 г. множество русских судов появились в виду

Константинополя. Мономах, пытался завязать переговоры, обещая возместить ущерб, понесенный, русскими, и призывая «не нарушать издревле утвержденного мира». Владимир был непреклонен. Однако в завязавшемся морском сражении русские потерпели поражение. Византийские суда жгли русские однодеревки греческим огнем и опрокидывали их. Поднявшийся ветер выбросил часть русских ладей на прибрежные скалы.

Спасшихся на берегу встречали византийское сухопутное войско. Русские отступили, однако посланные вдогонку византийские военные корабли были окружены ими в одной из бухт и понесли тяжелые потери. У русских не хватало судов для обратного пути, и часть отрядов: во главе с воеводой Вышатой должна была возвращаться по суше. Однако немногочисленное пешее русское войско встретилось с

Кекавменом близ Варны. 800 русских, в том числе и сам Вышата, погпали в плен. По-видимому, вскоре после похода между русскими и византийцами начались переговоры. Обе стороны желали мира. Очевидно, Византия пошла на уступки. Через три года Вышата был отпущен: ущерб русскому монастырю на Афоне был возмещен. Новый договор был скреплен в промежуток между 1046 и 1052 гг. браком сына

Ярослава Всеволода с дочерью Мономаха, которая носила, может быть, имя Марии . Вероятно, в 1047 г. на помощь Константину IX прибыл русский отряд, принимавший участие в подавлении восстания Льва Торника . Таким образом, дружественные отношения русских с империей были восстановлены. Новые осложнения возникли в 1051 г. Русь в это время находилась в дружественных отношениях с западноевропейскими странами и с папством, тогда как Византия стояла на пороге схизмы 1054 г.

Вероятно, непомерные политические притязания Кирулария, попытавшегося через киевского митрополита воздействовать на внешнюю политику Древней Руси, получили отпор. Ярослав был недоволен митрополитом-греком, и в 1051 г. вопреки воле Константинополя возвел на митрополичий престол русского церковного деятеля Илариона. Конфликт был, однако, вскоре улажен. Митрополитов на Русь по-прежнему поставляла Константинопольская патриархия.

После смерти Ярослава ослабла власть великого князя. Разные княжеские центры Руси стремились к независимой внешней политике. Глухое соперничество вылилось в междоусобицы, захлестнувшие Русь после 1073 г. Отношение к Византии утратило характер единой государственной политики. В борьбе за политическое преобладание важное значение приобрел вопрос о взаимоотношениях между епископскими

центрами, обострились отношения отдельных епископий с Киевской митрополией. Князья мечтали об учреждении автокефальной церкви или собственной митрополии, независимой от киевского митрополита. Все это позволило византийской дипломатии вести тонкую и сложную игру на Руси. Наибольшее внимание Византии привлекал, как и прежде, Киев, затем Тмуторокань и Галицкая Русь. ТОРГОВЫЕ

ОТНОШЕНИЯ В XI-XII ВВ. В торговых отношениях Византии и Руси в XI—XII вв очевидно, не произошло особенно глубоких перемен. Русские купцы торговали на рынках империи, а греческие приезжали на Русь. Вероятно, непосредственная зависимость торговли от политики, характерная для IX—X вв постепенно ослабевала. Падало значение русских военных сил в византийской армии.

Экономический прогресс местных русских центров и возрастание потребности соперничавших друг с другом князей в военной силе обусловили сокращение потока* русских наемников в Константинополь. В 50—70-х годах XI в. русские наемники еще служили в византийском войске. Однако к концу XI в. сведения о них становятся редкими. С 1066 г. место русских в византийской армии постепенно занимают англичане особенно после того, как

в 1079—1080 гг. варяго-русекая дружина в Константинополе подняла мятеж против Никифора III Вотаниата и подверглась репрессиям. С середины XI в. взоры византийских императоров все сильнее привлекает Тмуторокань. К 1059 г. Византия владела Восточным Крымом (Сугдеей) . Между населением греческих колоний в Крыму и жителями

Тмуторокани установились дружественные отношения. Экономическое значение Херсона падало, и овладение богатой и удаленной от основных русских земель Тмутороканью становилось для Византии все более заманчивым делом. Однако Византия соблюдала осторожность. Случай представился лишь в царствование Алексея I. В 1079 г еще при Вотаниате, по соглашению с византийским двором великому князю

Всеволоду удалось сослать в Византию тмутороканского князя Олега. Олег и стал орудием замыслов Алексея I. Он прожил в Византии четыре года. Там он женился на знатной гречанке Феофано Музалонисе. В 1083 г. Олег вернулся и, видимо, с помощью империи снова утвердился в Тмуторокани, которой владел, может быть, до своей смерти в 1115 г.

С 1094 г. упоминания о Тмуторокани исчезают из русских летописей. Разгадку этого, по всей вероятности, следует видеть в том, что, помогая Олегу вернуться, Алексей обеспечил себе верховные права на Тмуторокань. Подтверждение этому можно усмотреть в сообщении Мануила Страворомана о том, что Алексей I сделал приобретение на «Боспоре

Киммерийском» , где и находилась Тмуторокань. Список литературы 1. Гутнова Е.В. Историография истории средних веков. 2-е изд. М 1985. 2. История Европы с древнейших времен до наших дней. В 8 тт. М 1992. Т. 2. Средневековая Европа. 3. История средних веков. В 2-х тт. Учебник. Под ред. С.П. Карпова Т. 1. М 1997. 4.

Косминский Е.А. Историография средних веков. V - середина XIX в. М 1963. 5. Культура Западной Европы в эпоху Возрождения. М, 1996. 6. Люблинская А.Д. Источниковедение истории средних веков. Л 1955. 7. Самаркин В.В. Историческая география Западной Европы в средние века. М 1976. 8. Васильев А.А. История

Византии. Латинское владычество на Востоке. Эпоха Никейской и Латинской империй (1204-1261). Пг 1923. 9. Васильев А.А. История Византии. Падение Византии. Эпоха Палеологов (1261-1453). Л 1925. 10. Джеймс П Мартин Дж. Все возможные миры. История географических идей. М 1988. 11. Сказкин С.

Д. Очерки по истории западноевропейского крестьянства в средние века. М 1968. См. также в кн.: Сказкин С.Д. Избранные труды по истории. М 1973. 12. Удальцова З.В. Идейно-политическая борьба в ранней Византии (по данным историков IV-VII вв.). М 1974. 13. Удальцова З.В. Италия и Византия в VI веке. М 1959.