Мольер 2

План
Введение
1 Ранние годы. Начало актёрской карьеры
2 Труппа Мольера в провинции. Первые пьесы
3 Парижский период
3.1 Ранние фарсы
3.2 Комедии воспитания
3.3 Зрелые комедии. Комедии-балеты
3.4 «Тартюф»
3.5 «Дон-Жуан»
3.6 «Мизантроп»
3.7 Поздние пьесы

4 Характеристика
5 Значение творчества Мольера
6 Легенды о Мольере и его творчестве
7 Произведения
7.1 Пьесы, сохранившиеся до наших дней
7.2 Несохранившиеся пьесы
7.3 Другие сочинения

8 Экранизации произведений
9 Библиография

Введение

Мольер (фр. Moliиre, настоящее имя Жан Батист Поклен; фр. Jean Baptiste Poquelin; крещён 15 января 1622, Париж — 17 февраля 1673, там же) — комедиограф Франции и новой Европы, создатель классической комедии, по профессии актёр и директор театра.

1. Ранние годы. Начало актёрской карьеры

Мольер происходил из старинной буржуазной семьи, в течение нескольких веков занимавшейся ремеслом обойщиков-драпировщиков. Отец Мольера, Жан Поклен (1595—1669), был придворным обойщиком и камердинером Людовика XIII. Мольер воспитывался в модной иезуитской школе — Клермонском колледже, где основательно изучил латынь, поэтому свободно читал в подлиннике римских авторов и даже, по преданию, перевёл на французский язык философскую поэму Лукреция «О природе вещей» (перевод утерян). По окончании колледжа в 1639 году Мольер выдержал в Орлеане экзамен на звание лиценциата прав. Но юридическая карьера привлекала его не больше отцовского ремесла, и Мольер избрал профессию актёра. В 1643 году Мольер стал во главе «Блистательного театра» (Illustre Thйвtre). Мнивший себя трагическим актёром, Мольер играл роли героев (именно здесь он принял свой псевдоним «Мольер»). Когда труппа распалась, Мольер решил искать счастья в провинции, примкнув к труппе бродячих комедиантов, возглавляемой Дюфреном.

2. Труппа Мольера в провинции. Первые пьесы

Юношеские скитания Мольера по французской провинции (1645—1658) в годы гражданской войны (фронды) — обогатили его житейским и театральным опытом. С 1650 года Мольер заступает Дюфрена, возглавляет труппу. Репертуарный голод труппы Мольера и явился стимулом к началу его драматургической деятельности. Так годы театральной учёбы Мольера стали годами и его авторской учёбы. Множество фарсовых сценариев, сочинённых им в провинции, исчезло. Сохранились только пьески «Ревность Барбулье» (La jalousie du Barbouillй) и «Летающий лекарь» (Le mйdйcin volant), принадлежность которых Мольеру не вполне достоверна. Известны ещё заглавия ряда аналогичных пьесок, игранных Мольером в Париже после его возвращения из провинции («Гро-Рене школьник», «Доктор-педант», «Горжибюс в мешке», «План-план», «Три доктора», «Казакин», «Притворный увалень», «Вязальщик хвороста»), причём заглавия эти перекликаются с ситуациями позднейших фарсов Мольера (напр. «Горжибюс в мешке» и «Проделки Скапена», д. III, сц. II). Эти пьесы свидетельствуют о том, что традиция старинного фарса вскормила драматургию Мольера и вошла органическим компонентом в основные комедии его зрелого возраста.

Фарсовый репертуар, превосходно исполняемый труппой Мольера под его руководством (сам Мольер нашёл себя как актёра именно в фарсе), способствовал упрочению её репутации. Ещё больше возросла она после сочинения Мольером двух больших комедий в стихах — «Шалый, или Всё невпопад» (L’Йtourdi ou les Contretemps, 1655) и «Любовная досада» (Le dйpit amoureux, 1656), написанных в манере итальянской литературной комедии. На основную фабулу, представляющую вольное подражание итальянским авторам, наслаиваются здесь заимствования из различных старых и новых комедий, соответственно излюбленному Мольером принципу «брать своё добро всюду, где он его находит». Интерес обеих пьес сводится к разработке комических положений и интриги; характеры в них разработаны ещё весьма поверхностно.

3. Парижский период

24 октября 1658 году труппа Мольера дебютировала в Луврском дворце в присутствии Людовика XIV. Утерянный фарс «Влюбленный доктор» имел громадный успех и решил судьбу труппы: король предоставил ей придворный театр Пти-Бурбон, в котором она играла до 1661, пока не перешла в театр Пале-Рояль, где уже оставалась до смерти Мольера. С момента водворения Мольера в Париже начинается период его лихорадочной драматургической работы, напряжённость которой не ослабевала до самой его смерти. За эти 15 лет с 1658 по 1673 Мольер создал все свои лучшие пьесы, вызывавшие, за немногими исключениями, ожесточённые нападки со стороны враждебных ему общественных групп.

3.1. Ранние фарсы

Парижский период деятельности Мольера открывается одноактной комедией «Смешные жеманницы» (фр. Les prйcieuses ridicules, 1659). В этой первой, вполне оригинальной, пьесе Мольер сделал смелый выпад против господствовавшей в аристократических салонах вычурности и манерности речи, тона и обхождения, получившей большое отражение в литературе (см. Прециозная литература) и оказывавшей сильное влияние на молодёжь (преимущественно женскую её часть). Комедия больно уязвила виднейших жеманниц. Враги Мольера добились двухнедельного запрещения комедии, после отмены которого она шла с удвоенным успехом.

При всей своей крупной литературно-общественной ценности «Жеманницы» — типичный фарс, воспроизводящий все традиционные приёмы этого жанра. Та же фарсовая стихия, придававшая юмору Мольера площадную яркость и сочность, пропитывает также следующую пьесу Мольера «Сганарель, или Мнимый рогоносец» (Sganarelle, ou Le cocu imaginaire, 1660). Здесь на смену ловкому слуге-плуту первых комедий — Маскарилю — приходит придурковатый тяжеловесный Сганарель, впоследствии введённый Мольером в целый ряд его комедий.

3.2. Комедии воспитания

Комедия «Школа мужей» (L’йcole des maris, 1661), которая тесно связана с последовавшей за ней ещё более зрелой комедией «Школой жён» (L’йcole des femmes, 1662), знаменует поворот Мольера от фарса к социально-психологической комедии воспитания. Здесь Мольер ставит вопросы любви, брака, отношения к женщине и устроения семьи. Отсутствие односложности в характерах и поступках персонажей делает «Школу мужей» и особенно «Школу жён» крупнейшим шагом вперед в сторону создания комедии характеров, преодолевающей примитивный схематизм фарса. При этом «Школа жён» несравненно глубже и тоньше «Школы мужей», которая по отношению к ней — как бы набросок, лёгкий эскиз.

Столь сатирически заострённые комедии не могли не вызвать ожесточённых нападок со стороны врагов драматурга. Мольер ответил им полемической пьеской «Критика на „Школу жён“» (La critique de «L’Йcole des femmes», 1663). Защищаясь от упрёков в гаерстве, он с большим достоинством излагал здесь своё кредо комического поэта («вникать как следует в смешную сторону человеческой природы и забавно изображать на сцене недостатки общества») и высмеивал суеверное преклонение перед «правилами» Аристотеля. Этот протест против педантической фетишизации «правил» вскрывает независимую позицию Мольера по отношению к французскому классицизму, к которому он примыкал однако в своей драматургической практике. Другим проявлением той же независимости Мольера является и его попытка доказать, что комедия не только не ниже, но даже «выше» трагедии, этого основного жанра классической поэзии. В «Критике на „Школу жён“» он устами Доранта даёт критику классической трагедии с точки зрения несоответствия её «натуре» (сц. VII), то есть с позиций реализма. Критика эта направлена против тематики классической трагедии, против ориентации её на придворные и великосветские условности.

Новые удары врагов Мольер отпарировал в пьесе «Версальский экспромт» (L’impromptu de Versailles, 1663). Оригинальная по замыслу и построению (действие её происходит на подмостках театра), комедия эта даёт ценнейшие сведения о работе Мольера с актёрами и дальнейшее развитие его взглядов на сущность театра и задачи комедии. Подвергая уничтожающей критике своих конкурентов — актёров Бургундского отеля, отвергая их метод условно-напыщенной трагической игры, Мольер вместе с тем отводит упрёк в том, что он выводит на сцену определённых лиц. Главное же — он с невиданной дотоле смелостью издевается над придворными шаркунами-маркизами, бросая знаменитую фразу: «Нынешний маркиз всех смешит в пьесе; и как в древних комедиях всегда изображается простак-слуга, заставляющий хохотать публику, точно так же и нам необходим уморительный маркиз, потешающий зрителей».

3.3. Зрелые комедии. Комедии-балеты

Из баталии, последовавшей за «Школой жён», Мольер вышел победителем. Вместе с ростом его славы упрочились и его связи со двором, при котором он всё чаще выступает с пьесами, сочинёнными для придворных празднеств и дававшими повод развернуть блестящее зрелище. Мольер создаёт здесь особый жанр «комедии-балета», сочетая балет (излюбленный вид придворных увеселений, в котором сам король и его приближённые выступали в качестве исполнителей) с комедией, дающей сюжетную мотивировку отдельным танцевальным «выходам» (entrйes) и обрамляющей их комическими сценами. Первая комедия-балет Мольера — «Несносные» (Les fвcheux, 1661). Она лишена интриги и представляет ряд разрозненных сценок, нанизанных на примитивный сюжетный стержень. Мольер нашёл здесь для обрисовки светских щеголей, игроков, дуэлистов, прожектёров и педантов столько метких сатирико-бытовых чёрточек, что при всей своей бесформенности пьеса является шагом вперёд в смысле подготовки той комедии нравов, создание которой являлось задачей Мольера («Несносные» были поставлены до «Школы жён»).

Успех «Несносных» побудил Мольера к дальнейшей разработке жанра комедии-балета. В «Браке по неволе» (Le mariage forcй, 1664) Мольер поднял жанр на большую высоту, добившись органической связи комедийного (фарсового) и балетного элементов. В «Принцессе Элидской» (La princesse d’Elide, 1664) Мольер пошёл противоположным путём, вставив шутовские балетные интермедии в псевдоантичную лирико-пасторальную фабулу. Так было положено начало двум типам комедии-балета, которые разрабатывались Мольером и дальше. Первый фарсово-бытовой тип представлен пьесами «Любовь-целительница» (L’amour mйdйcin, 1665), «Сицилиец, или Любовь-живописец» (Le Sicilien, ou L’amour peintre, 1666), «Господин де Пурсоньяк» (Monsieur de Pourceaugnac, 1669), «Мещанин во дворянстве» (Le bourgeois gentilhomme, 1670), «Графиня д’Эскарбаньяс» (La comtesse d’Escarbagnas, 1671), «Мнимый больной» (Le malade imaginaire, 1673). При всей громадной дистанции, отделяющей такой примитивный фарс, как «Сицилиец», служивший только рамкой для «мавританского» балета, от таких развернутых социально-бытовых комедий, как «Мещанин во дворянстве» и «Мнимый больной», мы имеем здесь всё же развитие одного типа комедии — балета, вырастающего из старинного фарса и лежащего на магистрали творчества Мольера. От других его комедий эти пьесы отличаются только наличием балетных номеров, которые вовсе не снижают идеи пьесы: Мольер не делает здесь почти никаких уступок придворным вкусам. Иначе обстоит дело в комедиях-балетах второго, галантно-пасторального типа, к которому относятся: «Мелисерта» (Mйlicerte, 1666), «Комическая пастораль» (Pastorale comique, 1666), «Блистательные любовники» (Les amants magnifiques, 1670), «Психея» (Psychй, 1671 — написана в сотрудничестве с Корнелем). Так как Мольер шёл в них на некоторый компромисс с феодально-аристократическими вкусами, то пьесы эти имеют более искусственный характер, чем комедии-балеты первого типа.

Если в своих ранних комедиях Мольер проводил линию социальной сатиры сравнительно осторожно и касался преимущественно второстепенных объектов, то в своих зрелых произведениях он берёт под обстрел самую верхушку феодально-аристократического общества в лице его привилегированных классов — дворянства и духовенства, создавая образы лицемеров и развратников в поповской рясе или в пудреном парике.

3.4. «Тартюф»

Разоблачению их посвящён «Тартюф» (Le Tartuffe, 1664—1669). Направленная против духовенства, этого смертельного врага театра и всей светской буржуазной культуры, эта комедия содержала в первой редакции всего 3 акта и изображала лицемера-попа. В таком виде она была поставлена в Версале на празднестве «Увеселения волшебного острова» 12 мая 1664 под названием «Тартюф, или Лицемер» (Tartuffe, ou L’hypocrite) и вызвала бурю негодования со стороны «Общества святых даров» (Sociйtй du Saint Sacrement) — тайной религиозно-политической организации аристократов, крупных чиновников и духовных лиц, проводившей идею ортодоксального католицизма. В образе Тартюфа Общество усмотрело сатиру на своих членов и добилось запрещения «Тартюфа». Мольер мужественно отстаивал свою пьесу в «Прошении» (Placet) на имя короля, в котором прямо писал, что «оригиналы добились запрещения копии». Но это прошение не привело ни к чему. Тогда Мольер ослабил резкие места, переименовал Тартюфа в Панюльфа и снял с него рясу. В новом виде комедия, имевшая 5 актов и озаглавленная «Обманщик» (L’imposteur), была допущена к представлению, но после первого же спектакля 5 августа 1667 была снята. Только через полтора года «Тартюф» был наконец представлен в 3-й окончательной редакции.

Хотя Тартюф и не является в ней духовным лицом, последняя редакция вряд ли мягче первоначальной. Расширив очертания образа Тартюфа, сделав его не только ханжой, лицемером и развратником, но также предателем, доносчиком и клеветником, показав его связи с судом, полицией и придворными сферами, Мольер значительно усилил сатирическую остроту комедии, превратив её в негодующий памфлет на современную Францию, которой фактически заправляет реакционная клика святош, в чьих руках находится благосостояние, честь и даже жизнь скромных буржуа. Единственным просветом в этом царстве мракобесия, произвола и насилия является для Мольера мудрый монарх, который и разрубает затянутый узел интриги и обеспечивает, как deus ex machina, счастливую развязку комедии, когда зритель уже перестал верить в её возможность. Но именно в силу своей случайности развязка эта кажется чисто искусственной и ничего не меняет в существе комедии, в её основной идее.

3.5. «Дон-Жуан»

Если в «Тартюфе» Мольер нападал на религию и церковь, то в «Дон-Жуане, или Каменном пире» (Don Juan, ou Le festin de pierre, 1665) объектом его сатиры стало феодальное дворянство. В основу пьесы Мольер положил испанскую легенду о Дон Жуане — неотразимом обольстителе женщин, попирающем законы божеские и человеческие. Он придал этому бродячему сюжету, облетевшему почти все сцены Европы, оригинальную сатирическую разработку. Образ Дон Жуана, этого излюбленного дворянского героя, воплотившего всю хищную активность, честолюбие и властолюбие феодального дворянства в период его расцвета, Мольер наделил бытовыми чертами французского аристократа XVII века — титулованного развратника, насильника и «либертена», беспринципного, лицемерного, наглого и циничного. Он делает Дон-Жуана отрицателем всех устоев, на которых основывается благоустроенное общество. Дон-Жуан лишен сыновних чувств, он мечтает о смерти отца, он издевается над мещанской добродетелью, соблазняет и обманывает женщин, бьёт крестьянина, вступившегося за невесту, тиранит слугу, не платит долгов и выпроваживает кредиторов, богохульствует, лжёт и лицемерит напропалую, состязаясь с Тартюфом и превосходя его своим откровенным цинизмом (ср. его беседу со Сганарелем — д. V, сц. II). Свое негодование по адресу дворянства, воплощённого в образе Дон-Жуана, Мольер вкладывает в уста его отца, старого дворянина Дон-Луиса, и слуги Сганареля, которые каждый по-своему обличают порочность Дон-Жуана, произнося фразы, предвещающие тирады Фигаро (напр.: «Происхождение без доблести ничего не стоит», «Я скорее окажу почтение сыну носильщика, если он честный человек, чем сыну венценосца, если он так же распущен, как вы» и т. п.).

Но образ Дон-Жуана соткан не из одних отрицательных черт. При всей своей порочности Дон-Жуан обладает большим обаянием: он блестящ, остроумен, храбр, и Мольер, обличая Дон-Жуана как носителя пороков, одновременно любуется им, отдает дань его рыцарскому обаянию.

3.6. «Мизантроп»

Если одушевляемый классовой ненавистью Мольер внёс в «Тартюфа» и «Дон-Жуана» ряд трагических черт, проступающих сквозь ткань комедийного действия, то в «Мизантропе» (Le Misanthrope, 1666) эти черты настолько усилились, что почти совсем оттеснили комический элемент. Типичный образец «высокой» комедии с углублённым психологическим анализом чувств и переживаний героев, с преобладанием диалога над внешним действием, с полным отсутствием фарсового элемента, с взволнованным, патетическим и саркастическим тоном речей главного героя, «Мизантроп» стоит особняком в творчестве Мольера. Он отмечает тот момент в его литературной деятельности, когда затравленный врагами и задыхавшийся в душной атмосфере версальского двора поэт не выдержал, отбросил комическую маску и заговорил стихом, «облитым горечью и злостью». Буржуазные учёные охотно подчеркивают автобиографический характер «Мизантропа», отражение в нём семейной драмы Мольера. Хотя наличие автобиографических черт в образе Альцеста несомненно, однако сводить к ним всю пьесу — значит замазывать её глубокий социальный смысл. Трагедия Альцеста — трагедия передового протестанта-одиночки, не чувствующего опоры в широких слоях собственного класса, который ещё не созрел для политической борьбы с существующим строем.

Несомненно в негодующих речах Альцеста проявляется собственное отношение Мольера к современным общественным порядкам. Но Альцест не только образ благородного обличителя общественных пороков, ищущего «правды» и не находящего её: он тоже отличается некоторой двойственностью. С одной стороны, это — положительный герой, благородное негодование которого вызывает к нему сочувствие зрителя; с другой стороны, он не лишён и отрицательных черт, которые делают его комичным. Он слишком горяч, несдержан, бестактен, лишён чувства меры и чувства юмора. Свои обличительные речи он обращает к ничтожным людишкам, неспособным понять его. Своим поведением он на каждом шагу ставит себя в смешное положение перед теми людьми, которых сам же презирает. Такое двойственное отношение Мольера к своему герою объясняется в конечном счёте тем, что, несмотря на свои передовые воззрения, он ещё не вполне освободился от чуждых классовых влияний и от предрассудков, царивших в презираемом им обществе. Альцест потому и сделан смешным, что он вздумал идти против всех, хотя бы из наилучших побуждений. Здесь возобладала точка зрения благонамеренного буржуа феодальной эпохи, который ещё крепко сидел в Мольере. Потому-то революционная буржуазия XVIII века и переоценила образ Альцеста, бросив Мольеру упрёк в том, что единственного честного человека в своём театре он отдал на осмеяние негодяям (Руссо), а впоследствии (в эпоху Великой французской революции) превратила Альцеста в «патриота», санкюлота, друга народа (Фабр д’Эглантин).

3.7. Поздние пьесы

Чересчур глубокая и серьёзная комедия, «Мизантроп» был встречен холодно зрителями, искавшими в театре прежде всего развлечения. Чтобы спасти пьесу, Мольер присоединил к ней блестящий фарс «Лекарь поневоле» (Le mйdйcin malgrй lui, 1666). Эта безделка, имевшая громадный успех и до сих пор сохранившаяся в репертуаре, разрабатывала излюбленную Мольером тему о врачах-шарлатанах и невеждах. Любопытно, что как раз в самый зрелый период своего творчества, когда Мольер поднялся на высоту социально-психологической комедии, он все чаще возвращается к брызжущему весельем фарсу, лишённому серьёзных сатирических заданий. Именно в эти годы Мольером написаны такие шедевры развлекательной комедии-интриги, как «Господин де Пурсоньяк» и «Проделки Скапена» (Les fourberies de Scapin, 1671). Мольер вернулся здесь к первичному источнику своего вдохновения — к старинному фарсу.

В литературоведческих кругах издавна установилось несколько пренебрежительное отношение к этим грубоватым, но искрящимся подлинным «нутряным» комизмом пьескам. Это предубеждение восходит к самому законодателю классицизма Буало, идеологу буржуазно-аристократического искусства, порицавшему Мольера за шутовство и потакание грубым вкусам толпы. Однако именно в этом низшем, неканонизированном и отвергнутом классической поэтикой жанре Мольер больше, чем в своих «высоких» комедиях, отмежёвывался от чуждых классовых влияний и взрывал феодально-аристократические ценности. Этому способствовала «плебейская» форма фарса, издавна служившая молодой буржуазии метким оружием в её борьбе с привилегированными классами феодальной эпохи. Достаточно сказать, что именно в фарсах Мольер разработал тот тип умного и ловкого, облеченного в лакейскую ливрею разночинца, который станет полвека спустя главным выразителем агрессивных настроений восходящей буржуазии. Скапен и Сбригани являются в этом смысле прямыми предшественниками слуг Лесажа, Мариво и др. до знаменитого Фигаро включительно.

Особняком среди комедий этого периода стоит «Амфитрион» (Amphitryon, 1668). Несмотря на проявляющуюся здесь независимость суждений Мольера, ошибочно было бы видеть в комедии сатиру на самого короля и его двор. Свою веру в союз буржуазии с королевской властью Мольер сохранил до конца жизни, выражая точку зрения своего класса, не созревшего ещё до идеи политической революции.

Вот почему из своей критики общественных пороков и недостатков Мольер не делает политических выводов. Он думает устранить их путём чисто морального воздействия и обличения. Притом, если раньше это обличение было направлено главным образом против высших классов, то в последние 5 лет своей жизни Мольер создает комедии, так сказать, «самокритические», ставящие целью укрепление классового самосознания буржуазии и разоблачение недостатков, унижающих её достоинство. Основная тема этого периода — осмеяние буржуа, стремящихся подражать аристократии и породниться с нею. Эта тема развита в «Жорже Дандене» (George Dandin, 1668) и в «Мещанине во дворянстве». В первой комедии, разрабатывающей в форме чистейшего фарса популярный «бродячий» сюжет, Мольер высмеивает богатого «выскочку» (parvenu) из крестьян, который из глупой спеси женился на дочери разорившегося барона, открыто изменяющей ему с маркизом, выставляющей его в дураках и напоследок заставляющей его же просить у неё прощения. Ещё острее разработана та же тема в «Мещанине во дворянстве», одной из самых блестящих комедий-балетов Мольера, где он достигает виртуозной легкости в построении диалога, приближающегося по своему ритму к балетному танцу (ср. квартет влюбленных — д. III, сц. X). Эта комедия — самая злая сатира на буржуазию, подражающую дворянству, какая вышла из-под его пера. Он не щадит здесь красок для осмеяния богатого буржуа Журдена, который лезет изо всех сил в дворянство, обучается хорошим манерам, отворачивается от своей плебейской жены и якшается с прогоревшими дворянчиками, обирающими его. Но если над Журденом Мольер издевается за его глупость, напоминая ему старую мещанскую мудрость «всяк сверчок знай свой шесток», то с ещё бо́льшим презрением он изображает находящегося на содержании у Журдена знатного мошенника и паразита Доранта, лишённого привлекательности Дон-Жуана и потому вдвойне отвратительного. Этим отрицательным персонажам противопоставлены положительные — госпожа Журден и Клеонт, честные, правдивые и сознательные буржуа, гордые принадлежностью к своему классу. Ни в одной другой комедии М. не дал такого яркого изображения классового антагонизма между дворянством и сознательной частью буржуазии, как в этой пьесе, цель которой — «отрезвить буржуазию, внушить ей чувство собственного достоинства, мысль, что она должна создать собственную культуру» (Фриче).

Помимо тяги буржуазии к дворянству Мольер высмеивает также её специфические пороки, из которых первое место принадлежит скупости. В знаменитой комедии «Скупой» (L’avare, 1668), написанной под влиянием «Кубышки» (Aulularia) Плавта, Мольер мастерски рисует отталкивающий образ скряги Гарпагона (имя его стало во Франции нарицательным), у которого страсть к накоплению, специфическая для буржуазии как класса денежных людей, приняла патологический характер и заглушила все человеческие чувства. Демонстрируя вред ростовщичества для буржуазной нравственности, показывая разлагающее действие скупости на буржуазную семью, Мольер в то же время рассматривает скупость как нравственный порок, не вскрывая порождающих её социальных причин. Такая абстрактная трактовка темы скупости ослабляет социальную значимость комедии, которая тем не менее является — со всеми её достоинствами и недостатками — наиболее чистым и типичным (наряду с «Мизантропом») образцом классической комедии характеров.

Проблему семьи и брака Мольер ставит также в своей предпоследней комедии «Учёные женщины» (Les femmes savantes, 1672), в которой он возвращается к теме «Жеманниц», но разрабатывает её гораздо шире и глубже. Объектом его сатиры являются здесь женщины-педантки, увлекающиеся науками и пренебрегающие семейными обязанностями. Издеваясь в лице Арманды над буржуазной девицей, свысока относящейся к браку и предпочитающей «взять в мужья философию», М. противопоставляет ей Генриетту, здоровую и нормальную девушку, чуждающуюся «высоких материй», но зато обладающую ясным и практическим умом, домовитую и хозяйственную. Таков идеал женщины для Мольера, приближающегося здесь опять к патриархально-мещанской точке зрения. До идеи женского равноправия Мольеру, как и его классу в целом, было ещё далеко.

Вопрос о распаде мещанской семьи поставлен также и в последней комедии Мольера «Мнимый больной» (Le malade imaginaire, 1673). На этот раз причина распада семьи — мания главы дома Аргана, воображающего себя больным и являющегося игрушкой в руках недобросовестных и невежественных врачей. Презрение Мольера к врачам, проходящее сквозь всю его драматургию, вполне объяснимо исторически, если вспомнить, что медицинская наука основывалась в его время не на опыте и наблюдении, а на схоластических умствованиях. Мольер нападал на шарлатанов-врачей так же, как он нападал на прочих лжеучёных педантов и софистов, насилующих «природу».

Хотя и написанная смертельно больным Мольером, комедия «Мнимый больной» — одна из самых весёлых и жизнерадостных его комедий. На её 4-м представлении 17 февраля 1673 Мольер, игравший роль Аргана, почувствовал себя дурно и не доиграл спектакля. Он был перенесён домой и через несколько часов скончался. Парижский архиепископ запретил было хоронить нераскаявшегося грешника (актёры на смертном одре должны были приносить покаяние) и отменил запрет только по указанию короля. Величайшего драматурга Франции похоронили ночью, без обрядов, за оградой кладбища, где хоронили самоубийц. За гробом его шло несколько тысяч человек «простого народа», собравшегося отдать последние почести любимому поэту и актёру. Представители высшего света на похоронах отсутствовали. Классовая вражда преследовала Мольера после смерти, как и при жизни, когда «презренное» ремесло актёра помешало Мольеру быть избранным в члены Французской академии. Зато имя его вошло в историю театра как имя родоначальника французского сценического реализма. Недаром академический театр Франции «Comйdie Franзaise» до сих пор неофициально называет себя «Домом Мольера».

4. Характеристика

Оценивая Мольера как художника, нельзя исходить из отдельных сторон его художественной техники: языка, слога, композиции, стихосложения и т. д. Это важно только для понимания того, в какой мере они помогают ему выражать образно свое понимание действительности и отношение к ней. Мольер был художником поднимавшейся в феодальном окружении французской буржуазии эпохи первоначального капиталистического накопления. Он был представителем самого передового класса своей эпохи, в интересы которого входило максимальное познание действительности с целью укрепления в ней своего бытия и господства. Потому Мольер и был материалистом. Он признавал объективное существование независимой от человеческого сознания материальной действительности, природы (la nature), которая определяет и формирует сознание человека, является для него единственным источником истины и блага. Всей силой своего комического гения Мольер обрушивается на тех, кто мыслит иначе, кто пытается насиловать природу, навязывая ей свои субъективные домыслы. Все выводимые Мольером образы педантов, учёных-буквоедов, врачей-шарлатанов, жеманниц, маркизов, святош и т. д. смешны прежде всего своим субъективизмом, своей претензией навязывать природе собственные представления, не считаться с её объективными законами.

Материалистическое мировоззрение Мольера делает его художником, кладущим в основу своего творческого метода опыт, наблюдение, изучение людей и жизни. Художник передового восходящего класса, Мольер имеет относительно большие возможности и к познанию бытия всех других классов. В своих комедиях он отразил почти все стороны французской жизни XVII века. При этом все явления и люди изображаются им с точки зрения интересов его класса. Эти интересы обусловливают направление его сатиры, иронии и буффонады, которые являются для Мольера средствами воздействия на действительность, её переделки в интересах буржуазии. Таким образом комедиографическое искусство Мольера пронизано определённой классовой установкой.

Но французская буржуазия XVII в. не была ещё, как отмечалось выше, «классом для себя». Она не была ещё гегемоном исторического процесса и потому не обладала достаточно зрелым классовым сознанием, не имела организации, объединяющей её в единую сплоченную силу, не думала о решительном разрыве с феодальным дворянством и о насильственном изменении существующего общественно-политического строя. Отсюда — специфическая ограниченность классового познания действительности Мольера, его непоследовательность и колебания, его уступки феодально-аристократическим вкусам (комедии-балеты), дворянской культуре (образ Дон-Жуана). Отсюда же усвоение Мольером канонического для дворянского театра смехотворного изображения людей низкого звания (слуги, крестьяне) и вообще частичное подчинение его канону классицизма. Отсюда далее — недостаточно чёткое отмежевание дворян от буржуа и растворение тех и других в неопределённой социальной категории «gens de bien», то есть просвещённых светских людей, к которым принадлежит большинство положительных героев-резонёров его комедий (до Альцеста включительно). Критикуя отдельные недостатки современного дворянски-монархического строя, Мольер не понимал, что конкретных виновников зла, на которое он направлял жало своей сатиры, следует искать в социально-политическом строе Франции, в расстановке её классовых сил, а вовсе не в искажениях всеблагой «природы», то есть в явной абстракции. Специфическая для Мольера как художника неконституировавшегося класса ограниченность познания действительности выражается в том, что материализм его — непоследовательный, а следовательно не чуждый влиянию идеализма. Не зная, что именно общественное бытие людей определяет их сознание, Мольер переносит вопрос об общественной справедливости из социально-политической сферы в сферу моральную, мечтая разрешить его в пределах существующего строя путём проповеди и обличения.

Это отразилось, естественно, и в художественном методе Мольера. Для него характерны:

резкое разграничение положительных и отрицательных персонажей, противопоставление добродетели и порока;

схематизация образов, унаследованная Мольером от commedia dell’arte склонность оперировать масками вместо живых людей;

механическое развёртывание действия как столкновения внешних по отношению друг к другу и внутренне почти неподвижных сил.

Правда, пьесам Мольера присуща большая динамичность комедийного действия; но динамика эта — внешняя, она иноположна характерам, которые в основном статичны по своему психологическому содержанию. Это подмечено уже Пушкиным, который писал, противопоставляя Мольера Шекспиру: «Лица, созданные Шекспиром, не суть, как у Мольера, типы такой-то страсти, такого-то порока, но существа живые, исполненные многих страстей, многих пороков… У Мольера скупой скуп и только».

Если в лучших своих комедиях («Тартюф», «Мизантроп», «Дон-Жуан») Мольер пытается преодолеть односложность своих образов, механистичность своего метода, то в основном его образы и вся конструкция его комедий всё же носят на себе сильный отпечаток механистического материализма, характерного для мировоззрения французской буржуазии XVII в. и её художественного стиля — классицизма.

Вопрос об отношении Мольера к классицизму гораздо сложнее, чем это кажется школьной истории литературы, безоговорочно наклеивающей на него ярлык классика. Спору нет, Мольер был создателем и лучшим представителем классической комедии характеров, и в целом ряде его «высоких» комедий художественная практика Мольера вполне согласуется с классической доктриной. Но в то же время другие пьесы Мольера (главным образом фарсы) резко противоречат этой доктрине. Это означает, что и по своему мировоззрению Мольер расходится с основными представителями классической школы.

Как известно, французский классицизм — это стиль смыкавшейся с аристократией верхушки буржуазии и наиболее чутких к экономическому развитию слоев феодальной знати, на которую первая оказывала известное воздействие рационализмом своего мышления, подвергаясь в свою очередь воздействию феодально-дворянских навыков, традиций и предрассудков. Художественно-политическая линия Буало, Расина и др. есть линия компромисса и классового сотрудничества буржуазии с дворянством на почве обслуживания придворно-дворянских вкусов. Классицизму абсолютно чужды всякие буржуазно-демократические, «народные», «плебейские» тенденции. Это — литература, рассчитанная на «избранных» и презрительно относившаяся к «черни» (ср. «Поэтику» Буало).

Именно поэтому для Мольера, который был идеологом самых передовых слоев буржуазии и вёл ожесточенную борьбу с привилегированными классами за эмансипацию буржуазной культуры, классический канон должен был оказаться чересчур узким. Мольер сближается с классицизмом только в самых общих его стилевых принципах, выражающих основные тенденции буржуазной психики эпохи первоначального накопления. Сюда относятся такие черты, как рационализм, типизация и генерализация образов, абстрактно-логическая систематизация их, строгая четкость композиции, прозрачная ясность мысли и слога. Но даже стоя в основном на классической платформе, Мольер в то же время отвергает ряд стержневых принципов классической доктрины, вроде регламентации поэтического творчества, фетишизации «единств», с которыми он обращается иногда весьма вольно («Дон-Жуан», например, по построению — типичная барочная трагикомедия доклассической эпохи), узости и ограниченности канонизованных жанров, от которых он уклоняется то в сторону «низменного» фарса то в сторону придворной комедии-балета. Разрабатывая эти неканонизованные жанры, он вносит в них ряд черт, противоречащих предписаниям классического канона: предпочитает сдержанному и благородному комизму разговорной комедии внешний комизм положений, театральную буффонаду, динамическое развёртывание фарсовой интриги; вылощенному салонно-аристократическому яз. — живую народную речь, усеянную провинциализмами, диалектизмами, простонародными и жаргонными словечками, подчас даже словами тарабарского языка, макаронизмами и т. п. Всё это придает комедиям Мольера демократический низовой отпечаток, за который его упрекал Буало, говоривший о его «чрезмерной любви к народу». Но таков Мольер далеко не во всех его пьесах. В целом, несмотря на частичное подчинение его классическому канону, несмотря на спорадические подлаживания к придворным вкусам (в его комедиях-балетах), побеждают у Мольера всё же демократические, «плебейские» тенденции, к-рые объясняются тем, что Мольер был идеологом не аристократической верхушки буржуазии, а буржуазного класса в целом и стремился втянуть в орбиту своего влияния даже наиболее косные и отсталые его слои, а также шедшие в ту пору за буржуазией массы трудового народа.

Такое стремление Мольера к консолидации всех слоев и групп буржуазии (в силу чего его неоднократно награждали почётным титулом «народного» драматурга) обусловливает большую широту его творческого метода, не вполне укладывающегося в рамки классической поэтики, обслуживавшей только определённую часть класса. Перерастая эти рамки, Мольер опережает свою эпоху и намечает такую программу реалистического искусства, которую буржуазия смогла полностью провести в жизнь только значительно позднее.

5. Значение творчества Мольера

Мольер оказал громадное влияние на всё последующее развитие буржуазной комедии как во Франции, так и за её пределами. Под знаком Мольера развивалась вся французская комедия XVIII в., отразившая весь сложный переплет классовой борьбы, весь противоречивый процесс становления буржуазии как «класса для себя», вступающего в политическую борьбу с дворянски-монархическим строем. На Мольера опиралась в XVIII в. как развлекательная комедия Реньяра, так и сатирически заострённая комедия Лесажа, разработавшего в своем «Тюркаре» тип откупщика-финансиста, бегло намеченный Мольером в «Графине д’Эскарбаньяс». Влияние «высокой» комедий Мольера испытала и светская бытовая комедия Пирона и Грессе и морально-сентиментальная комедия Детуша и Нивель де Лашоссе, отражающая рост классового самосознания средней буржуазии. Даже вытекающий отсюда новый жанр мещанской или буржуазной драмы, этой антитезы классической драматургии, подготовлен комедиями нравов Мольера, столь серьёзно разрабатывавшими проблемы буржуазной семьи, брака, воспитания детей — эти основные темы мещанской драмы. Хотя некоторые идеологи революционной буржуазии XVIII в. в процессе переоценки дворянской монархической культуры резко отмежевывались от Мольера как придворного драматурга, однако из школы Мольера вышел знаменитый творец «Женитьбы Фигаро» Бомарше, единственный достойный преемник Мольера в области социально-сатирической комедии. Менее значительно влияние Мольера на буржуазную комедию XIX в., которой была уже чужда основная установка Мольера. Однако комедийная техника Мольера (особенно его фарсов) используется мастерами развлекательной буржуазной комедии-водевиля XIX века от Пикара, Скриба и Лабиша до Мельяка и Галеви, Пальерона и др.

Не менее плодотворным было влияние Мольера за пределами Франции, причём в различных европейских странах переводы пьес Мольера явились мощным стимулом к созданию национальной буржуазной комедии. Так было прежде всего в Англии в эпоху Реставрации (Уичерли, Конгрив), а затем в XVIII веке Фильдинг и Шеридан. Так было и в экономически отсталой Германии, где ознакомление с пьесами Мольера стимулировало оригинальное комедийное творчество немецкой буржуазии. Ещё более значительным было влияние комедии Мольера в Италии, где под непосредственным воздействием Мольера воспитался творец итальянской буржуазной комедии Гольдони. Аналогичное влияние оказал Мольера в Дании на Гольберга, создателя датской буржуазно-сатирической комедии, а в Испании — на Моратина.

В России знакомство с комедиями Мольера начинается уже в конце XVII в., когда царевна София, по преданию, разыграла в своём тереме «Лекаря по неволе». В начале XVIII в. мы находим их в петровском репертуаре. Из дворцовых спектаклей Мольера переходит затем в спектакли первого казённого публичного театра в Петербурге, возглавляемого А. П. Сумароковым. Тот же Сумароков явился первым подражателем Мольера в России. В школе Мольера воспитывались и наиболее «самобытные» русские комедиографы классического стиля — Фонвизин, В. В. Капнист и И. А. Крылов. Но самым блестящим последователем Мольера в России был Грибоедов, давший в образе Чацкого конгениальный Мольеру вариант его «Мизантропа» — правда, вариант вполне оригинальный, выросший в специфической обстановке аракчеевски-бюрократической России 20-х гг. XIX в. Вслед за Грибоедовым и Гоголь отдал дань Мольеру, переведя на русский язык один из его фарсов («Сганарель, или Муж, думающий, что он обманут женой»); следы мольеровского влияния на Гоголя заметны даже в «Ревизоре». Позднейшая дворянская (Сухово-Кобылин) и буржуазно-бытовая комедия (Островский) тоже не избежала влияния Мольера. В предреволюционную эпоху буржуазные режиссёры-модернисты делают попытку сценической переоценки пьес Мольера с точки зрения подчеркивания в них элементов «театральности» и сценического гротеска (Мейерхольд, Комиссаржевский).

Октябрьская революция не ослабила, а, напротив, усилила интерес к Мольеру. Репертуар национальных театров бывшего СССР, образовавшихся после революции, включал в себя пьесы Мольера, которые переведены на языки едва ли не всех народностей СССР. В те годы были сделаны попытки нового подхода к Мольеру, раскрытия созвучия его с задачами театра советского времени. Из этих попыток заслуживает упоминания любопытная, хотя и испорченная формалистски-эстетскими влияниями постановка «Тартюфа» в Ленинградском Гостеатре драмы в 1929. Режиссура (Н. Петров и Вл. Соловьев) перенесла действие комедии в XX век и стремилась расширить её интерпретацию как по линии выявления религиозного мракобесия и ханжества, так и по линии «тартюфства» в самой политике (социал-соглашатели и социал-фашисты).

В советское время считалось, что при всём глубоком социальном тонусе комедий Мольера основной его метод, покоящийся на принципах механистического материализма, был чреват опасностями для пролетарской драматургии (ср. «Выстрел» Безыменского).

В честь Мольера назван кратер на Меркурии.

6. Легенды о Мольере и его творчестве

В 1662 г. Мольер венчается с юной актрисой своей труппы Армандой Бежар, младшей сестрой Мадлен Бежар, другой актрисы его труппы. Однако, это сразу вызвало целый ряд пересудов и обвинений в кровосмешении, так как существует предположение, что Арманда, в действительности, дочь Мадлен и Мольера, родившаяся в годы их скитаний по провинции. Чтобы прекратить эти разговоры, Король становится крестным первого ребёнка Мольера и Арманды.

В 1808 г. в парижском театре «Одеон» был сыгран фарс Александра Дюваля «Обои» (фр. "La Tapisserie"), предположительно, обработка мольеровского фарса «Казакин». Считается, что Дюваль уничтожил мольеровский оригинал или копию, чтобы скрыть явные следы заимствования, а имена персонажей изменил, только их характеры и поведение подозрительно напоминали мольеровских героев. Драматург Гийо де Сэ попытался реставрировать первоисточник и в 1911 г. на сцене театра «Фоли-Драматик» представил этот фарс, вернув ему оригинальное название.

7 ноября 1919 в журнале «Comœdia» была опубликована статья Пьера Луиса «Мольер — творение Корнеля». Сравнивая пьесы «Амфитрион» Мольера и «Agйsilas» Пьера Корнеля, он делает вывод, что Мольер лишь подписывал текст, сочинённый Корнелем. Несмотря на то, что сам Пьер Луис был мистификатором, идея, известная сегодня, как «Дело Мольера-Корнеля», получила большое распространение, в том числе в таких трудах, как «Корнель под маской Мольера» Анри Пулая (1957), «Мольер, или Воображаемый автор» адвокатов Ипполита Вутера и Кристины ле Виль де Гойе (1990), «Дело Мольера: великий литературный обман» Дени Буасье (2004) и др.

7. Произведения

Первое издание собрания сочинений Мольера осуществили его друзья Шарль Варле Лагранж и Вино в 1682 году.

7.1. Пьесы, сохранившиеся до наших дней

Ревность Барбулье, фарс (1653)

Летающий доктор, фарс (1653)

Сумасброд, или Всё невпопад, комедия в стихах (1655)

Любовная досада, комедия (1656)

Смешные жеманницы, комедия (1659)

Сганарель, или Мнимый рогоносец, комедия (1660)

Дон Гарсиа Наваррский, или Ревнивый принц, комедия (1661)

Школа мужей, комедия (1661)

Докучные, комедия (1661)

Школа жен, комедия (1662)

Критика на «Школу жен», комедия (1663)

Версальский экспромт (1663)

Брак поневоле, фарс (1664)

Принцесса Элидская, галантная комедия (1664)

Тартюф, или Обманщик, комедия (1664)

Дон Жуан, или Каменный пир, комедия (1665)

Любовь-целительница, комедия (1665)

Мизантроп, комедия (1666)

Лекарь поневоле, комедия (1666)

Мелисерта, пасторальная комедия (1666, неокончена)

Комическая пастораль (1667)

Сицилиец, или Любовь-живописец, комедия (1667)

Амфитрион, комедия (1668)

Жорж Данден, или Одураченный муж, комедия (1668)

Скупой, комедия (1668)

Господин де Пурсоньяк, комедия-балет (1669)

Блистательные любовники, комедия (1670)

Мещанин во дворянстве, комедия-балет (1670)

Психея, трагедия-балет (1671, в сотрудничестве с Филиппом Кино и Пьером Корнелем)

Проделки Скапена, комедия-фарс (1671)

Графиня д’Эскарбаньяс, комедия (1671)

Учёные женщины, комедия (1672)

Мнимый больной, комедия с музыкой и танцами (1673)

7.2. Несохранившиеся пьесы

Влюбленный доктор, фарс (1653)

Три доктора-соперника, фарс (1653)

Школьный учитель, фарс (1653)

Казакин, фарс (1653)

Горжибюс в мешке, фарс (1653)

Брехун, фарс (1653)

Ревность Гро-Рене, фарс (1663)

Гро-Рене школьник, фарс (1664)

7.3. Другие сочинения

Благодарность Королю, поэтическое посвящение (1663)

Слава собора Валь-де-Грас, поэма (1669)

Разные стихотворения, в том числе

Куплет из песенки д’Ассуси (1655)

Стихи для балета г-на Бошана

Сонет г-ну ла Мотт ла Вайе на смерть его сына (1664)

Братство невольничества во имя милосердной Богоматери, четверостишия, помещенные под аллегорической гравюрой в Соборе Матери Божьей Милосердной (1665)

Королю на победу во Франш-Конте, поэтическое посвящение (1668)

Буриме на заказ (1682)

8. Экранизации произведений

1941 Школа жён, реж. Макс Офюльс, в главных ролях — Луи Жуве, Мадлен Озере, Морис Кастель

1965 Дон Жуан, реж. Марсель Блюваль, в главных ролях — Мишель Пикколи, Клод Брассёр, Анук Ферьяк, Мишель Лёруае

1973 Скупой, телеспектакль, реж. Рене Люко, в главных ролях — Мишель Омон, Франсис Юстер, Изабель Аджани

1973 Школа жён, реж. Раймон Руло, в главных ролях — Изабель Аджани, Бернар Блие, Жерар Лартиго, Робер Рембо

1979 Скупой, реж. Жан Жиро и Луи де Фюнес, в главных ролях — Луи де Фюнес, Мишель Галабрю, Франк Давид, Анн Кодри

1980 Мнимый больной, реж. Леонид Нечаев, в главных ролях — Олег Ефремов, Наталья Гундарева, Анатолий Ромашин, Татьяна Васильева, Ролан Быков, Станислав Садальский, Александр Ширвиндт

1989 Тартюф, телеспектакль, реж. Анатолий Эфрос, в главных ролях — Станислав Любшин, Александр Калягин, Анастасия Вертинская

1992 Тартюф, реж. Ян Фрид, в главных ролях — Михаил Боярский, Игорь Дмитриев, Ирина Муравьева, Анна Самохина, Игорь Скляр, Владислав Стржельчик, Лариса Удовиченко

1997 Дон Жуан, реж. Жак Вебер, в главных ролях — Жак Вебер, Мишель Бужена, Эммануэль Беар, Пенелопа Крус

2006 Скупой, реж. Кристиан де Шалонь, в главных ролях — Мишель Серро, Сирил Тувнен, Луиза Моно, Жаки Беруаер

9. Библиография

I. Лучшие издания Мольера — в коллекции «Les grands йcrivains de la France», под. ред. Eug. Despois и P. Mesnard, 13 vv., Hachette, P., 1886—1900, а также Œuvres poubliйes d’aprиs les textes originaux, avec des notices par J. Copeau, 10 vv., P., 1929. Русск. перев. Мольера появились с 1757. Важнейшие пьесы переведены по нескольку раз. Лучшее русск. изд. в серии «Биб-ка великих писателей», под ред. С. А. Венгерова, изд. Брокгауз-Ефрон, 2 тт., СПБ, 1912—1913. После революции кроме изданий отдельных пьес появилось: Мольер, Избранные комедии, под ред. В. Филиппова, серия «Русские и мировые классики», Гиз, М. — Л., 1929. В настоящее время подготовляется новое полное собрание сочинений М. в изд. «Academia».

II. Родиславский В., Мольер в России, «Русский вестник», 1872, кн. III; Веселовский Алексей, Этюды о Мольере: «Тартюф», История типа и пьесы, М., 1879; Его же, Этюды о Мольере: «Мизантроп», М., 1881; Его же, Этюды и характеристики, т. I, изд. 4-е, М., 1912; Цебрикова М. К., Мольер, его жизнь и произведения, СПБ, 1888; Коклен, Мольер и Шекспир, «Артист», М., 1889, кн. IV; Барро М. Б., Мольер, его жизнь и литературная деятельность, СПБ, 1891; Лансон Г., История французской литературы, т. II, М., 1896; Вейнберг П., Мольер, «Ежегодник императорских театров», прилож. 3-е, СПБ, 1899—1900; Фриче В. М., Мольер, М., 1913; Комиссаржевский Ф., Театральные прелюдии, М., 1916; Пиксанов Н. К., Грибоедов и Мольер (Переоценка традиции), М., 1922; Манциус К., Мольер. Театры, публика, актёры его времени, перев. Ф. Каверина, М., 1922; Быстрянский В., Мольер и французская буржуазия второй половины XVII в., «Книга и революция», 1922, № 4 (16); Соловьев В. Н., Театр Мольера, «Очерки по истории европейского театра», под ред. А. А. Гвоздева и А. А. Смирнова, П., 1923; Гвоздев А. А., Оперно-балетные постановки во Франции XVI—XVII вв., там же; Патуйе Ю., Мольер в России, Берлин, 1924; Клейнер И., Театр Мольера, Анализ производственной деятельности, М., 1927; Коган П. С., Социология мольеровского творчества, вступ. ст. к «Избранным комедиям», Гиз, М. — Л., 1929; Филиппов В., Мольер-драматург, там же; Соллертинский И. И., «Мизантроп» Мольера, вступ. ст. к «Мизантропу», Дешевая биб-ка классиков Гиза, М. — Л., 1930; Tachereau J., Histoire de la vie et des ouvrages de Moliиre, Bruxelles, 1828; Mahrenholtz, Moliиre’s leben und Werke, Heilbronn, 1881; Larroumet G., La comйdie de Moliиre, l’auteur et le milieu, 1886; Stapfer F., Moliиre et Shakespeare, P., 1886; Brunetiиre F., Les йpoques du thйвtre franзais, 1892; La philosophie de Moliиre, «Йtudes critiques», 4-me sйrie, 2-me йd., P., 1891; Weiss J. J., Moliиre, P., 1900; Lanson G., Moliиre et la farce, «Revue de Paris», 1901; Schneegans H., Moliиre, Berlin, 1902; Huszar G., Йtudes critiques de littйrature comparйe, t. II. Moliиre et l’Espagne, P., 1907; Rigal Eug., Moliиre, 2 vv., 1908; Lafenestre G., Moliиre, P., 1909; Donnay M., Moliиre, 5-me йd., P., 1911; Wolff M. J., Moliиre der Dichter und seine Werke, Mьnchen, 1923; Michaut G., La jeunesse de Moliиre, 2-me йd., 1923; Les dйbuts de Moliиre а Paris, P., 1923; Les luttes de Moliиre, P., 1925; Wechssler E., Moliиre als Philosoph, 2 Aufl., Marburg, 1925; Gutkind C., Moliиre und das Komische Drama, Halle, 1928; Heisz H., Moliиre, Lpz., 1929; Kьchler W., Moliиre, P., 1929.

III. Бахтин Н. Н., Мольер в русской литературе, «Сочин. Мольера», изд. Брокгауз-Ефрон, т. II, СПБ, 1913, стр. 609—618; Филиппов В., Мольер в России XVIII в., сб. «Беседы», М., 1915; Рулин П. И., Русские переводы Мольера в XVIII в., «Известия по русскому языку и словесности Академии наук СССР», т. I, кн. I, 1928. Иностранные справочники: Lacroix P., Bibliographie Moliиresque, 2-me йd., P., 1875; Livet Ch., Lexique de la langue de Moliиre, 3 vv., P., 1896—1897; Lanson G., Manuel bibliographique de la littйrature franзaise moderne, P., 1925.

Статья основана на материалах Литературной энциклопедии 1929—1939.

Источник: http://ru.wikipedia.org/wiki/Мольер