Столыпин и его реформы 2

Московский государственный университет геодезии и картографии

(МИИГАиК)

Реферат по истории на тему: Столыпин Петр Аркадьевич

Оценка Выполнил ст.ФКГ-1-1

Преподаватель Бурова Е. Л.

Москва 2010 год

Два мифа сопровождали биографию премьер-министра П. А. Столыпина в советское время: миф о провале его реформ и подлый миф о «столыпинском галстуке». Автор, доказывая их лживость, рассказывает о том, что было в действительности.

Пётр Аркадьевич был сыном генерал-губернатора Столыпи­на от брака с княжной Горчаковой. В 22 года окончил естественный факультет Петербургского универси­тета. Служил в министерстве внутрен­них дел, министерстве земледелия и государственных имуществ, стал са­ратовским губернатором. 8 июля 1906 года 44-летний Столыпин назначен премьер-министром России.

Молодой, статный, с характером не­обычайно выдержанным, чуждый ка­кой-либо кичливости, блестящий ора­тор, Столыпин сразу стал инициатором и проводником реформ и законоположе­ний, поучительность которых, а главное, результативность производят впечатле­ние и по сей день. Главным делом жиз­ни считал земельную реформу: «Под­нять нашу обнищавшую, нашу слабую, нашу истощённую землю. Земля - это залог нашей силы в будущем. Земля - это Россия!» - и делал ставку на главное: на крестьян как опору государства.

К 1905 году в Европейской России имелось 430 млн. га пригодной для земледелия почвы. 168 млн. занимали государственные, удельные и церков­ные земли, 152 млн. - крестьянские на­дельные и 58 млн. - помещичьи. В рас­поряжении крестьян находилась лишь треть пахотной земли. Мистический смысл, который придавали крестьянской общине разные категории думающих за крестьян деятелей культуры и общественных деятелей, в реальности ста­новился не залогом сохранения национальных традиций, а тормозом для дальнейшего развития, проблемой тем более взры­воопасной, чем быстрее росло население страны.

В своём имении в Ковно Столыпин распространяет среди крестьян-литовцев идею о единоличной земельной собствен­ности. Из Саратова в 1904 году пишет царю: «Жажда земли, аграрные беспорядки сами по себе указывают на те меры, ко­торые могут вывести крестьянское население из настоящего ненормального положения. Единственным противовесом об­щинному началу является единоличная собственность». Столы­пин подключает к делу исключительно даровитого и энергично­го А. В. Кривошеина, ведающего сельским хозяйством.

10 мая 1907 года Пётр Аркадьевич выступает перед второй Думой со своей исторической речью, положившей начало аг­рарной реформе. Но ещё в мартовской речи он доказывает, что» нравственная обязанность указать крестьянам... законный вы­ход из их нужд» лежит на правительс­тве, что отныне отменяется «лишь на­сильственное прикрепление крестьян к общине, уничтожается закрепощение личности, несовместимое с понятием о свободе человека и человеческом тру­де», то есть - гарантируется свобода выбора для подавляющего большинс­тва населения России. «Правительство, которое имеет убеждения, имеет идеа­лы - говорит Столыпин - оно не только верит в то, что делает, оно делает то, во что верит... Это политика не узконаци­оналистическая, не партийная, а осно­ванная на общем чувстве людей самых разнообразных политических убежде­ний, но однородно понимающих про­шлое и будущее России». В целом при­зыв к разумной консолидации тогда был услышан: охотники топить всё в демаго­гии ещё не обрели себя в полной мере. В ходе первого этапа реформы 193 477 семей получили в личное владение 1 855 814 десятин земли. Крестьяне освобож­дались от выкупных платежей, обрета­ли право выхода из общины. Они могли получать свободные казённые земли в Европейской России, откупать участки у помещиков - с помощью ссуд Крестьян­ского банка. Процент был ничтожен, срок возмещения устанавливался в 55,5 лет. Уплату части процентов брало на себя государство. В то же время надельная земля не могла быть продана лицу другого сословия, не могла быть зало­жена иначе, как в Крестьянском банке, не могла быть продана за личные долги, не могла быть завещана иначе, как по существую­щим правилам. Воспрещалась концентрация в одних руках более шести наделов. Обычный размер участка у середняка равнялся примерно 14-15 десятинам. Всё это вызвало глубокое беспокойс­тво, быстро переходящее в ненависть, в тех сословиях и кругах, на чьих аппетитах ставился крест: от разного рода толстосумов до политиков, делавших ставку на стравливание крестьянских масс друг с другом.

Собравшиеся в сентябре 1908 года в Лондоне эсеры были обеспокоены не на шутку. Их съезд вынес следующее постанов­ление: «Всякий успех правительства в этом направлении (име­лась в виду аграрная реформа.- И. Д.) наносит серьёзный ущерб делу революции...» В. И. Ленин, со своей стороны, писал: «В ис­тории бывали примеры успеха такой политики. Было бы пустой и глупой демократической фразеологией, если бы мы сказали, что в России успех такой политики невозможен. Возможен!»

Посмотрим на объективные результаты столыпинской ре­формы. Результаты, конечно, промежуточные, ибо проведе­ние её было пресечено. Между 1907 и 1915 годами для покупки помещичьих земель, находящихся во владении Крестьянского банка, крестьянам было выделено ссуд на 421 млн. рублей (на­помним, что в это время корова стоила 5-7 рублей, чернорабо­чий-землекоп в пересчёте на курс 1987 года зарабатывал 430 рублей в месяц). При поддержке банка крестьяне приобрели и благоустроили свыше 200 000 хуторских хозяйств. С 1906 по 1910 год крестьяне сверх земель, полученных от общины, приобретают дополнительно свыше 6 млн. десятин.

К моменту реформы в 47 губерниях Европейской России было 14,6 млн. надельных дворов. До 1917 года из этого количества подали заявление о выходе из общины 5,8 млн. домохозяев, то есть свыше 40 процентов от их общего количества. К 1 января 1916 года на земле успели укрепиться 2,3 млн. домохозяев, по­лучивших в общей сложности 26 853 000 десятин земли. Причём из этого количества 15 374 000 десятин приходилось на хутора. Между 1908 и 1915 годами 914 000 единоличников продали свои наделы другим крестьянам. Часть из них переселилась за Урал, часть оставила деревню и переселилась в города. К 1916 году почти 60 процентов надельной, то есть бывшей общинной земли стало личной собственностью крестьян. Плюс 30 миллионов де­сятин, купленных на личные средства, плюс порядка 60 - арен­дованных у помещиков.

Какова же была урожайность, скажем, пшеницы после «сто­лыпинского злодейства»? А урожайность с 1906 по 1915 год воз­росла на 14, а в некоторых местах даже на 25-30 процентов. В период с 1909 по 1913 год русское производство главнейших видов зерновых превышало на 28 процентов продукцию Арген­тины, Канады и Америки вместе взятых. Цены на зерно в Европе в 1904-1914 годах были бы намного выше, если бы русский вы­воз не сдерживал аппетиты американских, канадских и арген­тинских экспортёров зерна. Можно себе представить, с какой «любовью» следили они за успехами России.

И не случайно впоследствии столыпинские находки тихо-тихо перенимались в других странах - там-то его реформа осущес­твилась до конца. Не случайно «тихо-тихо»... «Американская энциклопедия», изданная в Нью-Йорке в 1968 году, уделила Столыпину всего-навсего 14 строк, а о реформе там не упо­минается вообще. За двадцать лет до того американский же исследователь Наум Ясный в своём объёмистом труде об ис­тории сельского хозяйства не сказал о реформе ни слова, не упомянул даже имени Столыпина!..

В течение августа-сентября 1910 года премьер-министр вместе с А. В. Кривошеиным объезжают землеустроительные районы в Западной Сибири и Поволжье. Одно из следствий этой поездки - увеличение ввоза из-за границы улучшенных пород племенного скота и птицы, содействие в возведении новых жи­лищ и хозяйственных построек путём льготного или бесплатно­го отпуска лесных материалов, резкий рост числа слушателей сельскохозяйственных чтений (с 1906 по 1914 год оно выросло с 46 тысяч до 1,6 миллиона человек). Следствием был и ввоз в 1913 году первых тракторов (кстати, по свидетельству Ф. Я. Шипунова, в те годы Россия обладала половиной всего миро­вого табуна лошадей, а энерговооружённость 1913 года была достигнута нами лишь к 1970-м годам).

«Столыпин и Кривошеий не меньше самих «переселенцев» ди­вились и радовались их привольной, здоровой, удачной жизни на новых местах, их добротным заимкам и сёлам, даже целым горо­дам, где три года назад не было ни человека, их весёлой спорой

работе уже с первыми плодами наживы и прибытка, с нескудным лесом, охотой и рыбной ловлей... И это лишь за четыре началь­ных года, когда сбор хлеба поднялся до четырёх миллиардов пу­дов». Здесь приведена цитата из Солженицына, но чувством этим проникнута и объёмистая записка, составленная Столыпиным и Кривошеиным сразу после возвращения в Петербург. Столыпин ставит и решает триединую задачу: организация местного зем­леустройства, прокладка железных и грунтовых дорог, подготов­ка для переселенцев достойных условий существования.

В 1910 году начался массовый выпуск так называемых «сто­лыпинских вагонов». От обычных они отличались тем, что за­дняя их часть представляла собой помещение во всю ширину вагона, предназначенное для крестьянского инвентаря и ско­та. Зловещую славу «столыпинские вагоны» получили много позже, после смерти самого Столыпина... Успели проложить и 11 500 верст, грунтовых дорог. Организовали 416 врачебных и фельдшерских пунктов в «районах водворения». 130 врачей и 684 фельдшера принимали до 1 357 000 человек ежегодно. Всего с 1906 года до революции в Азиатскую Россию пересе­лилось более четырёх миллионов человек. К1912 году им было отведено за Уралом 31 080 000 десятин земли.

Вот некоторые практические итоги реформы.

В 1912 году было вывезено в Англию масла на 68 млн. рублей, что превышало (в рублях) в два раза стоимость годовой добы­чи сибирского золота. Потребление мяса (без учёта экспорта) в 1913 году составило 88 кг надушу населения. При этом в Москве - 87, Петербурге - 94,1, во Владимире -107,5, в Вологде - столько же, в Воронеже - 147,7 (в США, к примеру, к 1990 году - 120).

Министр земледелия А. Н. Наумов 18 февраля 1916 года вы­ступил перед депутатами 4-й Думы. Он, в частности, сказал: «В империи имеется до 900 млн. пудов избытка главнейших хлебов. Другими словами, у нас имеется излишек не менее одной трети годовой потребности». Как пишет сын Столыпи­на, Аркадий Петрович, живший в Париже, «эти 900 млн. пудов избытка - пожалуй, последнее, что отец завещал России». И не ими ли питалась молодая Советская республика до 1919 года, когда впервые явился в истерзанной братоубийственной вой­ной стране призрак голода, унёсший миллионы и миллионы потомственных хлебопашцев?

Приступим ко второму мифу, связанному с понятием «столыпинский галстук». Сначала о его происхождении.

Ярлык этот «явил миру» на заседании Думы 17 ноября 1907 года депутат от Твери Родичев, критикуя меры правительства по пресечению беспорядков. Ещё за год до того Столыпин, отве­чая на сокрушительную критику и предложения «либерально ра­зоружиться», отвечал: «Нельзя сказать часовому, стоящему на посту: у тебя старое ружьё, брось его. Часовой должен ответить: "Пока я на посту и мне не дано нового оружия, я буду стараться действовать как можно лучше старым"». В устах Столыпина это звучало весомо. А, судя по опубликованной стенограмме засе­дания 17 ноября 1907 года, Родичев сказал следующее: «...в то время, когда русская власть в борьбе с эксцессами революции видела только одно средство... в петле, которую г. Пуришкевич назвал муравьёвским воротником, а потомок г. Пуришкевича, быть может, назовёт столыпинским галстуком... «Думская ауди­тория на миг онемела от столь очевидного «перебора», а затем на Родичева обрушился шквал выкриков: «Долой! Вон!» Группа возмущённых депутатов даже грозно двинулась к трибуне с поднятыми в гневе руками. Президиум, а затем министры в знак возмущения покинули зал. Родичев принёс личные извинения Столыпину, находившемуся тут же, затем, взойдя на трибуну, сказал: «Я беру свои слова назад. Я не имел намерения оскор­блять ни Государственную думу, ни тем более председателя Совета Министров». По предложению председательствующего Н. А. Хомякова Дума постановила применить к Родичеву высшую меру взыскания - удаление на 15 заседаний.

Это внешняя канва. Но была ещё одна «мелочь». Сразу же пос­ле оскорбительного выпада Столыпин послал навстречу схо­дящему с трибуны Родичеву секундантов, но позже принял из­винения, хотя руки не подал. 45-летний отец шестерых детей, одним из предков которого был Суворов, а среди родственников - Лермонтов, премьер-министр, наконец, в нашем представле­нии имевший тысячи способов раздавить неугодного депутата, не колеблясь, поставил под удар свою жизнь во имя чести. «Я не хочу остаться в памяти у своих детей с кличкой вешателя», - ска­зал он. Но лживая кличка вошла во все учебники, по которым мы учимся, и посей день. Успех преобразований во благо России был возможен лишь при условии спокойной работы всего народа. Но Столыпин видел, что это было невозможно в условиях террора. Безответственность печати, социальная демагогия иных думских деятелей только подбрасывала дров в разгоравшийся костёр. Террор принимал дикие, невиданные формы.

«Противники государственности, - говорил Столыпин, - хотят освободиться от исторического прошлого России. Нам предла­гают среди других сильных и крепких народов превратить Рос­сию в развалины - чтобы на этих развалинах строить неведо­мое нам отечество. Им нужны великие потрясения, нам нужна - великая Россия!» И ещё: «Где с бомбами врываются в поезда, под флагом социальной революции грабят мирных жителей, там правительство обязано поддерживать порядок, не обра­щая внимания на крики о реакции», ибо «для государственного человека нет большего греха, чем малодушие».

Наведённые по инициативе Столыпина военно-полевые суды просуществовали восемь месяцев. По их решению было каз­нено 683 явных преступника, чья вина в убийствах, порой мас­совых и многократных, была абсолютно доказана и кто понёс бы такое же наказание в любой другой стране. Это возымело действие - напряжённость спала.

Между тем самого Столыпина террористы не щадили. Са­мым страшным из покушений был взрыв дачи на Аптекарском острове 12 августа 1906 года. Взрыв унёс жизни 27 человек, в том числе посетительницы с младенцем и швейцара, «озарив» последующие народо-убийства «во имя светлого будущего все­го человечества». 32 человека были тяжело ранены, среди них дочь и единственный сын - трёхлетний Аркадий. Сам премьер по чистой случайности остался тогда невредимым.

Тогда нашлось много «доброжелателей», которые прямо или косвенно давали понять, что ему самое время уйти в отставку. Реакция Столыпина была характерна: «Где аргумент - бомба, там естественный ответ - беспощадность кары. К нашему горю и сраму, лишь казнь немногих предотвратит моря крови».

И покушения, и попытки покушений на Столыпина участи­лись. Об этих месяцах сам он говорил близким: «Каждое утро творю молитву и смотрю на предстоящий день как на последний в жизни... Я понимаю: смерть как расплата за убеждения...» А публичная речь была, как всегда, чеканно-здравой: «Мы буду­щими поколениями будем привлечены к ответу. Мы ответим за то, что пали духом, впали в бездействие, в какую-то старческую беспомощность, утратили веру в русский народ».

Об одном молил он Бога: нужно только двадцать лет внут­реннего и внешнего покоя, и Россия станет необратимо неуз­наваемой - великой и могучей страной. Двадцать лет, начи­ная с 1906-го... Он собирался составить программу действий правительства на случай своей смерти - всё не было времени. Наконец, в марте 1911 года Столыпин диктует свою «вторую программу», построенную по отраслям государственного управления. Например, брать иностранные займы только в пер­вое время и только для исследования недр и строительства шоссейных и железных дорог - так, чтобы к 1927-1932 годам их сеть в Европейской России с её высокой в мире рождаемостью не уступала бы сети Западной Европы. Заработная плата всех чиновников, полиции, учителей, священников, железнодорож­ных и почтовых служащих увеличивалась - это сразу подняло бы образовательный уровень приходящих в эти сферы людей. Бесплатное начальное образование уже широко пошло в 1908 году и должно было осуществиться как всеобщее к 1922-му. И: многое другое предусматривала эта программа, проект кото­рой исчез из письменного стола Петра Аркадьевича в ковенском имении вскоре после его убийства.

Жаль, что Петр Аркадьевич не успел завершить все задуманное на благо России. Жаль, что нельзя пожать его мужественную руку. Жаль, что таких людей нет сегодня у нас в России.

20 сентября 1909 г. П.Столыпин написал: «Я не переоцениваю себя и хорошо сознаю, что трачу лишь капитал, собранный предками и нам завещанный: безграничную любовь и преданность Царю и безграничную веру в Россию... Это — сокровище неисчерпаемое, которое нерасточимо, но о котором легко забывают.

Каждого, который к нему прикасается и в нем черпает, ждет удача.

Вот почему мне всегда как-то совестно слушать похвалы. Но по той же причине я хорошо сознаю, что источник сочувствия ко мне некото­рых русских людей не во мне самом, а в общности наших русских чувств».

Смелость и принципиальность Столыпина вызывали восторг и ненависть. С ним воевали и правые, и левые - во всяком случае, те из них, кто не могли не хотел из-за партийного фанатизма понять, что ; выше интересов фракций стоят интересы народа. Столыпин всегда помнил, что никакое экономическое планирование, оторванное от сферы духовной, в России невозможно. Сознавая все преимущест­ва и уязвимость уникального государственного устройства России, устройства, изначально основанного на нравственных категориях, а также понимая, что этот духовный хребет русской государствен­ности является объектом сколь яростных, столь и несправедли­вых нападок, Столыпин выразил своё отношение к Русской православной церкви так : «Многовековая связь русского государства с христианской церковью обязывает его положить в основу законов о свободе совести начала государства христианского, в котором пра­вославная церковь, как господствующая, пользуется данью особо­го уважения и особою со стороны государства охраною. Оберегая права и преимущества православной церкви, власть тем самым призвана оберегать полную свободу её начинаниям, находящим­ся в соответствии с общими законами государства. Государство же в пределах новых положений не может отойти от заветов исто­рии, напоминающей нам, что во все времена и во всех делах своих русский народ одушевляется именем православия, с которым неразрывно связаны слава и могущество родной земли, вместе с тем права и преимущества православной церкви не могут и не должны нарушать прав других исповеданий и нравоучений...» ;

В 1910 году Столыпин совершает полёт на аэроплане, пилотом которого был известный эсер Ариевич, ненавидевший премьер-министра и вполне способный пожертвовать собой «ради светлого будущего». Столыпин был невозмутим. Несколь­ко раз террористы не решались выстрелить в него, безоружно­го, поражённые его обаянием, праведностью его облика.

Но подонок отыскался. 1 сентября 1911 года во время пребывания в Киеве императорской фамилии Столыпина настигла 1 пуля убийцы Мордки Богрова. Столыпин скончался, не дожив 1 до пятидесяти лет.

«А ведь он - мог!» - с запоздалым изумлением шептали про себя не уберёгшие его. «А ведь он мог...» - буркнут про себя, оторвавшись от фантастических своих писаний, историки-материа­листы и, пугаясь этой мысли, станут ещё более рьяно вычищать летописи. Ныне нам покажется сказочным то время, когда «моральный авторитет России был очень велик и Европа смиренно выжидала, что скажут на берегах Невы...», когда индустриальная 1 мощь империи возрастала и Россия могла поставлять на мировой рынок почти всё от броненосцев до детских сосок, постепенно, ни концентрации производства занимая первое место в мире.

...Начался XXI век, но не исчезают вопросы. Перепробованы, кажется, все фальшивые ответы. Что же мы хотим - стать колонией, сырьевым придатком или страной независимой и сильной? Возможно ли последнее? Память о Петре Аркадьевиче Столыпине говорит: «Да!»