Грамота князя Святослава Ольговича 1137 г. как важный политический документ в истории Новгорода

Грамота князя Святослава Ольговича 1137 г. как важный политический документ в истории Новгорода. План: Введение… 3 Глава I. Условия возникновения Грамоты князя Святослава Ольговича.… 1. Причины возникновения грамоты… 2. Время создания … 5 Глава II. Политическая направленность источника …… 1. Дискуссионная проблема политической направленности документа….7 2.2.

Причины соединения с Уставом Святослава Ольговича инородных ему приписок об Обонежском и Бежецком ряде …14 Заключение … 17 Список источников и литературы… 18 Введение. Значительность Устава Святослава Ольговича 1137г. как источника политической истории Новгорода весьма велика. Что бы дать истинную оценку этому историческому документу необходимо рассмотреть, что представлял из себя Великий Новгород в XI веке в политическом и экономическом плане.

Об этом мы будем говорить ниже. Сама же грамота князя Святослава Ольговича от 1137г. появилась вследствие событий 1136г. В чём её суть и чьи интересы она отражает мы и рассмотрим в нашем исследовании. Таким образом, целью нашей работы является выяснить толкование смысла нововведения князя Святослава Ольговича, отражённого в данном документе.

Здесь нам необходимо рассмотреть следующие задачи: условия возникновения грамоты князя Святослава Ольговича под 1137г; основную дискуссионность проблемы политической направленности данного документа (в чью пользу он был составлен); выбор территории, гарантирующей сбор судебной десятины; причины соединения с Уставом инородных ему приписок об Обонежском и Бежецком ряде. В нашем исследовании мы использовали следующую литературу и источники:

Сахаров А.Н. «История России» том 1, где хорошо описаны события, предшествовавшие появлению грамоты 1137 года; Щапов Я. Н. «Очерки русской истории, источниковедения, археографии», в котором можно увидеть некоторые различия в самой грамоте по сравнению с аналогичным документом, который был издан под редакцией Карамзина в 1818 году; Янин В. Л. «Очерки комплексного источниковедения. Средневековый Новгород», где рассматривается методическая проблема комплексного исследования разнообразных

источников и использования достижений специальных и вспомогательных исторических дисциплин на конкретных примерах истории средневекового Новгорода; в книге Карамзина Н. М. «История государства Российского» так же были описаны события, связанные с периодом возникновения рассматриваемого нами источника. Глава I. Условия возникновения грамоты князя Святослава Ольговича.

1. Причины возникновения грамоты. Господин Великий Новгород, как называли его современники, занимал особое место среди русских княжеств. Новгородские земли простирались на огромные расстояния – от Балтики до Уральских гор, от Белого моря и берегов Ледовитого океана до междуречья Волги и Оки. Новгород с самого начала вырос не столько как резиденция

варяжских князей, но в первую очередь как торговый и ремесленный центр. Он располагался на знаменитом пути « из варяг в греки». Уверенное хозяйственное развитие Новгорода во многом объяснялось не только выгодными природными и географическими условиями, но и тем, что он со времени варяжских нашествий в XI в. более не знал внешней опасности. Ни печенеги, ни половцы не доходили до здешних мест.

Это оберегало народный труд, создавало условия для успешного развития края. Большую силу в Новгороде со временем получили крупные бояре – землевладельцы. Именно их земельные владения, леса, рыбные угодья давали основную торговую продукцию – пушнину, мед, воск, рыбу, другие продукты земли, леса, воды. Именно бояре и крупные купцы нередко организовывали дальние экспедиции, речных и морских мореплавателей, в целях овладения новыми промысловыми землями,

добычи пушнины. Интересы боярства, купечества, церкви сплетались здесь воедино; вот почему верхушка города, так называемая господа, опираясь на свои несметные богатства, играла такую большую роль в политической жизни Новгорода. Нередки были острейшие столкновения интересов простых горожан и городской верхушки, что выливалось в открытые столкновения, восстания низов против боярства, богатого купечества, ростовщиков. Городская аристократия также не представляла собой единого целого.

Остро соперничали между собой отдельные боярские и купеческие кланы. Они боролись за земли, доходы, привилегии, за то, чтобы поставить во главе города своего ставленника – князя, посадника или тысяцкого. Новгород набирался силы и креп, постоянно боролся за свою «особность» от Киева, вызывая его недовольство. Уже в течение XI в принимая от киевских князей наместников-сыновей, местная аристократия, тем не менее, стремилась «выкормить» своего князя, который бы, прежде всего,

отстаивал интересы «господина Великого Новгорода». По мере ослабления власти киевских князей и развития политического сепаратизма Новгород стал проявлять всё больше независимости от Киева. При правлении в Новгороде Всеволода Мстиславовича, выросшего в традициях сильной княжеской власти, новгородцам приходилось, следуя его амбициям, вести постоянные межкняжеские войны за захват новых территорий.

Князь втянул Новгород в противоборство с Суздалем, которое закончилось поражением новгородской рати и окончательно переполнило чашу терпения новгородского боярства. Против князя выступили и «чёрные люди», не поддержали его ни Церковь, ни купечество, которое он ущемлял в правах. 28 мая 1136г. Всеволод с семьей по приговору вече, был заключен под стражу в архиепископском дворце,

под охраной, просидев 2 месяца, он был выслан из города. После событий 1136г. к власти в Новгороде окончательно пришла городская аристократия – крупное боярство, богатое купечество, архиепископ. В Новгород в качестве наемного военачальника был приглашен Святослав Ольгович из Чернигова. Вследствие этого Новгород вышел на дорогу полной независимости от других русских княжеств, стал своеобразной аристократической республикой, где несколько крупных боярских и

купеческих фамилий, посадник, архиепископ определяли всю политику Новгородской земли. 1.2. Время создания. С момента первой публикации в 1815 г. грамота кня¬зя Святослава постоянно привлекает к себе внимание ис¬следователей, особенно усилившееся в советское время, когда чётко определилась тенденция рассматривать этот документ как прямое следствие событий 1136 г. Таким образом данный документ был издан в 1137 году, о чём упоминается в самом названии

Устава. Он дошёл до нас в двух древних списках, старший из которых был опубликован ещё Н. М. Карамзиным и содержится в приписке к Синодальной Кормчей 80-х годов XIII в датируемой по почерку XIV веком , а младший — в списке рубежа XV—XVI вв с Кормчей Софийской редакции из собра¬ния Е. Е. Егорова . Разночтения между обоими списками незначительны, в нескольких случаях они отражают не¬брежность

позднейшего переписчика. В обоих случаях Устав Святослава оказывается пря¬мым продолжением помещенного перед ним Церковного устава князя Владимира. Я. Н. Щапов доказал, что пред¬шествующая документу редакция Устава Владимира сло¬жилась в XIII в.; следовательно, интересующий нас текст воссоединился с ней не ранее второй половины XIII в. Так же в обоих случаях

Устав Святослава дополнен при¬пиской, состоящей из двух рубрик: «А се обонезьскыи ряд» и «А се бежичьскыи ряд». Время составления этих приписок А. А. Зимин и Я. Н. Шапов относят к XIII в. II. Политическая направленность источника. 2.1. Дискуссионная проблема политической направленности документа. Общий смысл Устава, по-видимому, не вызывает особых разногласий у исследователей, которые согласны

в том, что существо провозглашенного этим документом нововведения заключается в замене церковной десятины, прежде исчислявшейся всякий раз в зависимости от сум¬мы поступающих ежегодно, в княжескую казну доходов, на фиксированную и гарантированную князем сумму в 100 гривен новых кун. Основу разногласий составляет разное понимание прежнего порядка отчисления деся¬тины. Мы полагаем, что в началь¬ных строках документа противопоставляются две формы десятины – от даней (податной

иммунитет) и от вир и продаж (судебный иммунитет). В момент вокняжения Святослав Ольгович обнаружил, что податной иммунитет новгородской епископии обеспечен «прежде него бывши¬ми князи», тогда как организация судебного иммунитета нуждается в особом вмешательстве. Неясная фраза Уста¬ва «Только от вир и продажь десятины зьрел, олико днии в руде княжи и в клеть его» порождает противоречивые истолкования. Слово «днии» в этой фразе

М. Н. Тихомиров перево¬дил как «дней» и соответственно усматривал в нем ука¬зание на былое существование порядка дележа доходов между князем и епископом по дням . Более убедительным представляется общепризнанное понимание в слове «днии» испорченного «даней», позво¬ляющее толковать всю фразу как «десятина от вир и про¬даж находилась в соответствии с теми суммами дани, ко¬торые собирались в руках князя и в его казне». Очевидно, слово «даней» имеет здесь расширительное значение,

под¬разумевая именно поступления от вир и продаж, а не от податей, что в данном контексте бессмысленно. Десятина от податей, как явствует из самого факта ее противопоставления, и до Святослава Ольговича была уже фикси¬рована кем-то из его предшественников. Нужно особо оговорить это обстоятельство, посколь¬ку Б. Д. Греков был склонен переводить спорную фразу в том смысле, что к моменту вокняжения

Святослава сумма одной только десятины от вир и продаж равнялась всей сумме княжеской дани, собираемой с Новгородской земли . Такое толкование отодвигает момент фиксации судебной десятины в отдаленное прошлое, что противоре¬чит существу Устава Святослава Ольговича. Соглашаясь с общепринятым толкованием смысла но¬вовведений князя Святослава, отметим, что в нашей лите¬ратуре сделалась дискуссионной проблема политической направленности

этого документа. В чью пользу он был составлен? Кто получал выгоды в результате фиксации судебной десятины – князь или епископ? Мнения иссле¬дователей по этому поводу можно разделить на три груп¬пы: устав носит прокняжеский характер; устав практиче¬ски нейтрален; устав – результат победы Новгорода в антикняжеской борьбе. Выразителем первой точки зрения был Б. Д. Греков. В самом деле, если в соответствии с его пониманием спор¬ной фразы судебная десятина до

Святослава была равна всей сумме даней, собиравшихся в княжеской казне, то её фиксация в 1137 г. резко ограничивала доходы еписко¬па . «Может быть, – спрашивал Б. Д. Греков, — эта реформа была одной из причин оппозиции владыки Нифон¬та по отношению к князю Святославу?» Вторая точка зрения изложена С. В. Юшковым: «Со¬держание этого Устава весьма бедное; никаких особых привилегий он не обеспечивает

новгородской церкви» . Наконец, последняя точка зрения безраздельно гос¬подствует сегодня. Впрочем, она была провозглашена еще Н. М. Карамзиным, увидевшим в Уставе стремление кня¬зя Святослава «обезоружить Нифонта своею щедро¬стию» . Д. С. Лихачев обратил внимание на форму за¬клятия против возможных нарушителей Устава: гаран¬том Устава названа св. София, патронесса епископии, а не св.

Николай, патрон князя . А. А. Зимин отметил, что фиксация десятины создает известную независимость епископии от князя . М. Н. Тихомиров пошёл дальше других исследователей, разделяющих общую оценку до¬кумента как памятника победы новгородцев в антикня¬жеской борьбе. Он признал в Уставе Святослава госу¬дарственный акт, отражающий интересы смердов, повин¬ности которых отныне строго определены законодатель¬ным путем . На наш взгляд, сама постановка вопроса при всей его

важности носит несколько идеальный характер, исходя главным образом из оценки не самого Устава, а обстоя¬тельств, синхронных его появлению. И дело здесь даже не в личности Святослава Ольговича, которая не вполне укладывается в рамки той схемы, какая может быть пред¬писана князю, пришедшему в Новгород на гребне анти¬княжеских волнений 1136 г. Хорошо известно, что сразу по вокняжении Святослав вступает в конфликт с

Нифон¬том, отказавшим князю в церковном венчании. Святослав недолго княжит в Новгороде. Получив стол 19 июля 1136 г он уже 17 апреля 1138 г. вынужден покинуть Новгород. 25 декабря 1139 г. он снова приглашен на нов¬городский стол, но в феврале 1141 г. отправляется в но¬вое изгнание . Все эти события характеризуют Святосла¬ва Ольговича как последовательного защитника княже¬ских привилегий, опиравшегося не на

Новгород как тако¬вой, а на определенные боярские группировки в нем. Деятельность князя позволяет оппозиционным боярским группам дважды добиваться его изгнания. В этой связи нам представляется, что распространен¬ная оценка Устава Святослава как важнейшего памят¬ника, порожденного успехами восстания 1136 г основы¬вается главным образом на прямолинейном привлечении в качестве аргумента той схемы периодизации новгород¬ской истории,

в которой восстание 1136 г. признано глав¬ным поворотным пунктом от княжества к боярской рес¬публике. Дает ли сам Устав материалы именно для такой его оценки? Разумеется, он выгоден епископии. Действи¬тельно, он укрепляет ее независимость от князя. Но воз¬можно ли говорить о значительных материальных льго¬тах, предоставленных князем новгородской церкви? Фиксированный Уставом доход епископа в 100 гривен новых кун сравнительно невелик.

Под гривнами новых кун (которые к концу XII в. гривнами «ветхих кун») , возможно понимать лишь гривны кун Простран¬ной Правды. Их соотношение с гривной серебра, отмечен¬ное Смоленской Торговой Правдой, равнялось 4:1 . Иными словами, 100 гривен новых кун равны 25 гривнам серебра. Для сравнения отметим, что такая сумма состав¬ляет половину вступительного взноса пошлого купца в Иваньское сто.

Эту сумму, бывшую лишь одним из источ¬ников дохода новгородской епископии, можно было бы при желании признать заметной, если бы она впервые назначалась князем в качестве десятины. Однако судеб¬ная десятина в виде нефиксированной величины и преж¬де поступала в Софийский дом. Следовательно, вопрос о материальной выгодности для новгородской епископии рассматриваемого Устава вообще может быть сведён к обсуждению мизерной суммы, составлявшей разницу между прежними и новыми

поступлениями в софийскую казну десятины от вир и продаж. Если оставаться в рус¬ле материальных расчетов, следует безоговорочно при¬знать правоту С. В. Юшкова, говорившего об отсутствии особых привилегий новгородской церкви, якобы декла¬рированных этим документом. Однако она обнаруживается на иных линиях его исследования. Два вопроса кажутся нам наиболее важ¬ными: выбор территории, гарантирующей сбор судебной десятины,

и причины соединения с Уставом инородных ему приписок об обонежском и бежецком ряде. Рассмот¬рим обе эти проблемы. А. Н. Насонов полагал, что территорией, сборы с ко¬торой передавались епископу взамен десятины с судеб¬ных пошлин, была территория Обонежского ряда. Этот округ, подробно описанный в приписке «А се обонезьскыи ряд», локализуется в районе, примыкавшем с востока к Ладожскому озеру и к поволховским владениям

Новго¬рода. Погосты, перечисленные в самом Уставе Святосла¬ва, располагаются вне территории Обонежского ряда, на восток, и северо-восток от него, и составляют район не¬давней колонизации Новгорода. Отыскание на карте этих погостов удаётся в подавляющем большинстве случаев. Они обнаруживаются в районе нижней Двины и её при¬токов, а также в районе Пинеги и её притоков. Хотя обе территории не совпадают, аргументация

А. Н. Насонова правомерна, поскольку в тексте грамоты Святослава го¬ворятся о «домажириче из Онега», как лице, ответствен¬ном за поступление десятины. На землях Обонежского (ряда, приблизительно в центре его, имеется село Дома¬жирово, в котором А. Н. Насонов усматривал древнюю резиденцию домажирича. Добавим к этому, что А. Н. Насонов не ставил вопрос о разновременности

Уста¬ва и приписок к нему. Напротив, по его мнению, фикси¬рованный в Обонежском ряде порядок имеет 'более глу¬бокую древность, коль скоро территория Обонежского ря¬да была колонизована ранее Двинской земли . Мы вынуждены подвергнуть эту аргументацию су¬щественной критике, основанной прежде всего на подсчёте перечисленных в документе отчислений, поскольку А.

Н. Насонов заключал: « св. Софии выдывалось, во-первых, за десятину от вир и продаж 100 гривен из Онега, и, во-вторых, по отдельным погостам, начиная от Валдутова и Тудорова на Онеге и кончая погостами, лежащими на Двине и Сухоне». И далее: « можно заключить, что 100 гривен в пользу св. Софии выплачивались с Обонеж¬ского ряда» . Сумма, следующая с

Обонежского ряда, как это легко подсчитать, равна 29 гривнам (без подъез¬да— 17 1/2 гривнам), что даже отдаленно не напоминает уставной единицы в 100 гривен. Напротив, если подсчи¬тать общую сумму сборов с перечисленных в Уставе Свя¬тослава погостов, получим весьма любопытный резуль¬тат. Эти сборы в большинстве случаев выражены в сороч¬ках, в двух случаях — в иных единицах измерения: «мех»

(с Еми) и «от чрена и от салги по пузу» (на море). Ре¬зультат подсчета сорочков выражается в цифре 43 1/2. До¬бавляя к этой сумме сборы, выраженные в других едини¬цах, можно говорить об итоге, близком 50 сорочкам. Между тем сорочек, составляя 40 бел, при умноже¬нии на 50 даст 2000 бел. Принимая тождество белы нога¬те , которая в системе денежных единиц

Русской Правды составляла двадцатую часть гривны, мы получим, что и 100 гривен новых кун приравниваются 2000 ногатам или белам. Предпринятое выше округление итоговой суммы не является натяжкой, коль скоро даже при некоторой неточности такого округления мы наблюдаем принципи¬альное совпадение цифр. Приведенное сопоставление позволяет утверждать, что в тексте Устава Святослава имеется в виду только терри¬тория перечисленных в нем погостов, которые и дают в сумме

фиксированную в 100 гривен судебную десятину. Заметим, что разница в денежной терминологии собствен¬но Устава и Обонежекого ряда прямо свидетельствует о разновременности этих записей. Итак, в грамоте Святослава Ольговича речь идет о сборе судебной десятины с вновь колонизованных Нов¬городом земель, находящихся в Заволочье. В этой связи наибольший интерес должен представлять статус этих зе¬мель относительно князя, в последующее время.

Начиная с древнейшего дошедшего до нас докончания Новгорода с князем, а такое докончание датируется 60-ми гадами XIII в во всех договорах вплоть до паде¬ния новгородской независимости присутствует обязатель¬ная формула: «А волостии ти, княже, новгородьскых сво¬ими мужи не держати, нъ держати мужи новгородьскыми; а дар от тех волостии имати. А се волости новгородьскые:

Бежиче, Городець, Мелечя, Шипино, Егна, Во¬логда, Заволоцье, Колоперемь, Тре, Перемь, Югра, Печера; а ты волости дьржати мужи новгородьскыми; а дар от них имати А за Волок ти своего мужа не слати, слати новгородца» . Существо этого постановления заключается в разгра¬ничении земель, на которые в XIII—XV вв. не распрост¬ранялась судебная власть князя, от тех территорий, где он распоряжался и судебными

доходами на основе обыч¬ного смесного с посадниками правопорядка. Такое раз¬деление было одним из важнейших завоеваний республи¬ки. Прилагая это разделение к интересующим нас тер¬риториям, мы увидим, что они вовсе не однородны. На земли, перечисленных в грамоте Святослава Ольговича погостов в XIII В. и в последующих столетиях князю до¬ступа не было, тогда как район

Обонежского ряда не входил в систему «новгородских волостей», а принадле¬жал к той части владений Новгорода, где и в поздней¬шее время деятельность князя не подлежала специаль¬ным ограничениям. Между тем многие исследователи склонны, не замечая указанных (противоречий, вызываемых грамотой Свято¬слава, возводить вслед за Б. Д. Грековым формирова¬ние указанных княжеских ограничений к событиям 1136 г т. е. ко времени, предшествующему возникнове¬нию грамоты

Святослава Ольговича. Иными словами, мы приходим к выводу, согласно ко¬торому формирование нового порядка взаимоотношения новгородского князя и новгородских колоний отнюдь не порождается непосредственно преобразованиями 1136 г а принадлежит ко времени более позднему (однако не позднее 60-х годов XIII в когда такой порядок уже фик¬сирует докончание Новгорода и Ярослава Ярославича). В 1137 г спустя год после восстания, самого противопо¬ставления новгородских

волостей и метрополии еще не существовало, на что указывает деятельность домажирича, сидевшего в Онеге, но управлявшего также и Заволочьем. Грамоты Великого Новгорода и Пскова, с. 9—10, № 1; см. так¬же № 2, 3, 6, 7, 9, 10, 14, 15, 19, 22, 26. 2.1. Причины соединения с Уставом Святослава Ольговича инородных ему приписок об Обонежском и Бежецком ряде. В связи с такой постановкой вопроса большой интерес представляет трактовка

причин, в силу которых к грамоте Святослава Ольговича в какой-то момент добавились приписки об Обонежском и Бежецком ряде. Позволим себе сформулировать проблему следующим образом. Коль скоро во второй половине XIII в когда к Уставу Святослава был проявлен особый интерес, его постановления уже не имели юридической силы (Заволочье, фигурирующее в Уставе, было изъято из-под юрисдикции князя), имели ли такую силу разделы, касающиеся

Обонежского и Бежецкого ряда? Положительный ответ на этот вопрос дает известная откупная грамота 1434 г.: «У великого князя наместника у Григориа у Васильевичя се купи Яким Гуреев и Матфеи Петров обонискыи суд князя великого: вниз по Волхову, и на Паши на реке, и на Кожеле, и на Кукоевском пого¬сте, и на Кукоеве горе, и в Лепни, и на Сетомле, и на О яти на реке, и на

Свере на реке, и на Олонце «а реке, а Кукоевского погоста, где ни буди, или в городе или в се¬ле, ино платити им суд князя великого по старине. А судим судити и пошлины имати им по старине и верное им имати » . Описанная в откупной грамоте территория совладает с территорией Обонежского ряда . Суд здесь в XV в. был особым образом регулирован в пользу князя. Нахо¬дясь целиком в княжеском распоряжении, он изъят из системы смесного с посадником суда.

Для периода рас¬цвета Новгорода Обонежье и Заволочье составляют как бы два противоположных полюса. В Заволочье князь не имеет прав. В Обонежье его права безраздельны: «А хто згонит или замешает, даст князю великому гривну золо¬та, а борцам серебро въдвое» . Свидетельство откупной грамоты указывает на то, что в эпоху, когда постановления Устава Святослава уже не имели законной силы, положения приписок к нему со¬храняли характер действующего

законодательства. Сам по себе этот факт является решающим аргументом в пользу позднейшего происхождения приписок. Другое важное свидетельство содержится в договоре Ярослава Ярославича с Новгородом, заключенном в 1266 г.: «А суд, княже, отдал Дмитрии с новгородци бежичяном и обонижаном на 3 лета, судье не слати» . Упо¬мянутое постановление князя Дмитрия Александровича датируется 1263 или 1264 годом, коль скоро в 1266

г. еще не истек названный в нем трехлетний срок. Приведенное свидетельство также ставит Обонежье, а вместе с ним и Бежецкий Верх в особое по отношению к княжескому суду положение, возникшее до 1264 г. На эти территории князь имеет какие-то преимущественные права в обла¬сти суда и извлечения судебной пошлины. Можно высказать предположение, что предпринятая новгородцами и князем Дмитрием Александровичем от¬мена княжеских привилегий в этих районах на три года была компенсирована

предоставлением князю на указанный срок иных территорий. На это как будто намекает известный Устав о мостех, памятник, который мы дати¬руем временем около 1265 г. Устав Ярослава о мостех называет Бежецкую и Обонежскую сотни наравне с дру¬гими сотнями, однако здесь же упоминает две «княже¬ские» сотни , одну из которых Б. А. Рыбаков локализо¬вал в самом Новгороде, а другую — между

Шелопью и Ловатью . Приведенные сопоставления позволяют формулиро¬вать вывод о смысле соединения приписок об Обонеж¬ском и Бежецком ряде с грамотой Святослава Ольговича. Возникновение особого статуса этих территорий, нужно полагать, было результатом изъятия из юрисдикции кня¬зя суда в «новгородских волостях», в частности суда на тех землях, которые перечисляются в Уставе Святослава. Коль скоро таким изъятием в момент формирования са¬мого отмежевания «новгородских

волостей» ликвидиро¬вался вопрос об извлечении судебной десятины с террито¬рии Заволочья, неизбежно на повестку дня должна была встать проблема пересмотра норм десятины и порядка ее извлечения. Если мы сложим суммы, назначаемые с Обонежского и Бежецкого ряда, то увидим, что они рав¬ны 52 гривнам. Поскольку в приписках упоминается волжская (низовская) гривна (19,6 г серебра) , то об¬щая сумма в

серебре равна 1020 г, что составляет ровно одну пятую часть старой суммы грамоты Святослава Ольговича (51,19 г Х 100 = 5119 г). Представляется, что это закономерное и справедливое падение десятины, от¬ражающее резкое сокращение территории, с которой князь извлекает судебную пошлину. Заключение. Итак, отметим следующее. В числе результатов восстания 1136 г. не было ограничения прав князя по отношению к землям Новгорода. Его статус судьи одинаково распространялся поначалу на все новгородские

владения. Между 1137 г. и серединой XIII в. в Новгороде была предпринята реформа, исключившая вмешательство князя в судопроизводство новгородских колоний-волостей. Этот остающийся хронологически неопределенным момент потери князя был компенсирован двояко: в пять раз была сокращена судебная десятина; в полную княжескую собственность был передан суд в Обонежье и Бежицах. Цель устава, данного князем Святославом

Ольговичем Новгородской церкви в 1137 году, состояла в точном определении церковной десятины от всякого рода сборов, поступавших в казну новгородского князя. Такого точного определения десятины не было сделано в прежних новгородских церковных уставах. Восполняя этот пробел, устав Святослава не имеет общего значения, какое имеет устав его предшественника: он содержит только положения о десятине. Таким образом, можно сделать вывод, что

Устав Святослава был государственным актом, отражающим интересы смердов, повинности которых отныне были строго определены законодательным путём. Этот документ также декларирует отсутствие особых привилегий Новгородской церкви. Также отметим, что важность Уставной грамоты Святослава Ольговича очень велика, так как этот правовой документ позволил сделать первые шаги в развитии государственного налогообложения. Список источников и литературы.

1. Карамзин, Н.М. История государства Российского. В 4 книгах. Книга первая. – Ростов н/Д: Феникс, 1997. – 512 с. 2. Сахаров, А.Н. История России с древнейших времён до наших дней Т. 1,– М.: Проспект, 2009. – 544 с. 3. Щапов, Я.Н. Очерки русской истории, источниковедения, археографии. –

М.: Наука, 2004. – 368 с. 4. Янин, В.Л. Очерки комплексного источниковедения. Сред¬невековый Новгород. – М.: Высшая школа, 1977. – 240 с.