Структурные и функциональные характеристики пословиц и афоризмов

1. Логико-синтаксическая структура пословиц и афоризмов

2. Функциональные характеристики пословиц и афоризмов

1. Логико-синтаксическая структура пословиц и афоризмов

Приступая к рассмотрению грамматической организации афористичных и пословичных текстов, а также обычных текстов, приведем классификацию грамматических категорий во французском и русском языках. В грамматике существует узкое (явления внутренней группировки в пределах той или иной части речи: у существительных, например, категория числа, грамматические категории собирательности, абстрактности) и широкое (части речи) понимание грамматической категории [Реформатский, 1967:317].

В литературе отмечено, что пословицы характеризуются определенными грамматическими показателями, которые дают возможность выделять данные классы высказываний на формальной основе.

Речевым субъектом пословицы выступает человек, который демонстрирует свой более высокий статус умудренного жизнью носителя моральных норм общества, к которому он принадлежит. Выделяются следующие характеристики пословиц: 1) всевременная отнесенность; 2) наличие кванторов всеобщности - наречий, местоимений, отрицаний: 3) наличие контраста; 4) использование риторических вопросов [Карасик, 1992:280]. Например, в пословице "Все любят добро, да не всех любит оно" всевременная отнесенность заключена в форме настоящего времени глагола любить. Контраст любить - не любить подчеркивает оппозицию, а также присутствует квантор всеобщности все-всех.

Для определения особенностей грамматической организации афоризмов и пословиц важна семантическая сторона грамматических категорий. В качестве материала исследования были взяты тексты французских и русских пословиц, афоризмов и неуниверсальных высказываний, т.е. обычных предложений. Выборка каждого типа текста составляет тысячу единиц.

Таким образом, наша задача состояла в выявлении особенностей проявления грамматических категорий в афористичных текстах двух языков, в пословицах и обычных текстах. Для нас это представляет интерес в связи с четким разделением современного французского языка на две сферы - книжный язык (la langue еcrite) и разговорно-литературный (la langue parlее). В сущности, и прежде всего в грамматическом построении предложений, эти две сферы представляют собой разные языковые структуры [Степанов, 1965:71].

Как отмечает П.Гиро, особенности грамматической организации пословиц заключаются в источнике их происхождения. Он выделяет несколько источников: библейские изречения типа "Douce parole fraint grand ire" (Нежные слова разбивают большой гнев); высказывания, вышедшие из народной латыни "Qui vivra verra" (Поживем - увидим); народные старофранцузские речения: "L’homme qui lit et rien n’entend comme cil qui chasse et rien ne prend" (Человек, который читает и ничего не понимает, словно охотник без добычи) [Guiraud, 1973:37]. В настоящее время существует ряд сборников пословиц, датированных, начиная с двенадцатого века. Большая часть собранных в этих сборниках пословиц употребляется в современной речи: "Menaces ne sont pas lances" (Угрозы не копья). В связи с этим пословицы имеют особую структуру, как грамматическую, так и стилистическую. Часто она представлена в архаичной структуре. С другой стороны, пословица является обобщающим высказыванием.

Анализ французских и русских пословиц, афоризмов и обычных текстов позволяет предположить, что для обобщающих высказываний, пословиц и афоризмов, наиболее типично построение фразы в настоящем панхроничном времени. Существует мнение, что основной грамматической формой времени в предложениях сентенционального характера является настоящее неопределенное, которое реализует при этом значение вневременной данности, вечной истины, что и придает таким предложениям, наряду с другими средствами генерализации, характер универсальности [Козлова, 1990:66]. Например:" Les hommes se distinguent par ce qu’ils montrent et se ressemblent par ce qu’ils cachent" (P.Valеry) "Люди отличаются тем, что показывают, и похожи тем, что скрывают". Во французском языке настоящее время обладает большей или меньшей протяженностью, охватывая моменты как будущего, так и прошлого. Форма настоящего времени приобретает вневременной (панхроничный) характер, выражая постоянные свойства, состояния или действия субъекта, следовательно, она является одним из формальных признаков универсального высказывания. В русском устном языке в тех же целях используется настоящее время глагола несовершенного вида. Подобное его употребление в литературном языке распространяется под влиянием живой речи [Виноградов, 1947:573]. Например, " С кем хлеб-соль водишь, на того и походишь". Таким образом, формы времени находятся в полном соответствии с глубинным смыслом. Афористические тексты и пословицы характеризуются предельной обобщенностью, формулированием положений, носящих характер закономерности. Моделируется типичное, а не уникальное. " Для счастья надобно мало, но так же мало надо и для несчастья" (В.Одоевский). Отсюда и употребление наиболее нейтральной, немаркированной формы, передающей нелокализированность во времени, панхроничность [Тураева, 1985:29].

Для более четкого представления специфики употребления панхроничного времени во французском и русском языках, сопоставим два отрывка:

"Une nuit, Mathilde rentre d’un bal ver deux heures du matin. Sa femme de chambre la dеshabille, puis, au moment de se retirer, elle dit: - M. le compte se trouve indisposе ce soir. La comptesse a demi endormie, tourne la tete: -Ah, murmure-t-elle. Elle s’allonge et dit: Rеveillez-moi a dix heures" (Zola) "НочьюМатильда возвращается с бала во втором часу ночи. Горничная ее раздевает и перед тем как уйти говорит: "Граф весь вечер был недвижим". Графиня, полусонная, поворачивает голову: "А. - шепчет она, потягивается и говорит: "Разбудишь меня в десять часов".

"- Сидел я тогда дома, были сумерки, и только что хотел выходить, оделся, причесался, платок надушил, рубашку взял, как вдруг отворяется дверь и передо мною, у меня на квартире, Катерина Ивановна." (Ф.Достоевский). В приведенном выше французском тексте все глаголы имеют форму настоящего времени, в русском- только один. И это единственное, неожиданно возникшее настоящее время вместо предсказуемого здесь прошедшего, в сочетании с наречием "вдруг", придает высказыванию большую эмоциональную напряженность, чем при сплошном использовании этой формы во французском предложении. Итак, в живой речи или в стиле, приближающемся к ней, в сопоставляемых языках наблюдается частичное схождение употребления настоящего панхроничного времени [Халифман, Кузнецова, 1981:133]. Художественные тексты, как в русском, так и во французском языке, излагаются в так называемом, художественном настоящим времени. В отличие от панхроничного настоящего, отражающего постоянные, вневременные реалии, существующие вне нас, художественное настоящее отображает реальное время, сочетает объективный мир и вымысел и способствует созданию эффекта сопереживания читателями описываемых событий [Тураева, 1985:26]. Стилистический характер художественного настоящего - включение читателя в круг событий, создает впечатление, что в тексте излагается только фактический материал. Чаще всего (27% и 65% соответственно) художественное настоящее употребляется в жанре описания и рассуждения. Например: "Так дети не говорят, так дети не думают" - столь распространенный упрек пытающимся писать серьезно о детях. Бесполезно доказывать им, что нет, именно так дети говорят, именно так думают - столь убеждены все взрослые, что знают, как. Взрослые, в лучшем случае, всерьез воспринимают свою заботу о детях, но не самих детей." (А.Битов). Художественное настоящее ориентировано на некую условную точку отсчета.

Проведенный анализ универсальных высказываний и обычных текстов показал, что в плане будущего времени французские и русские афоризмы представлены в приблизительно равном количестве 4% и 5% соответственно, пословицы - 5% и 14%, и обычные высказывания - по одному проценту. Следовательно, план будущего времени не может являться формальным показателем обобщенности. В плане прошедшего времени построена большая часть обычных текстов как на русском, так и на французском языке. Заметим, что в русском языке план прошедшего времени более распространен в пословицах (22%), во французском - 15%, в афоризмах русских - 17%, французских - 10%. В целом можно сделать вывод о том, что среди трех временных планов именно настоящее панхроничное время свойственно универсальным высказываниям (пословицам, афоризмам).

В связной речи выражаемое глаголом действие не мыслится оторванно от его носителя - определенной субстанции. Связь действия глагола с его носителем, выступающим в роли подлежащего, осуществляется посредством согласования, через категорию числа-лица. Наши данные, показывают, что форма третьего лица единственного числа в большей мере свойственна как универсальным высказываниям, так и обычным текстам в русском и французском языках. Значительная часть текстов построена в форме третьего лица множественного числа. По полученным данным можно сделать следующий вывод: категория лица-числа не является формальным показателем обобщенности.

Реализации значения всевременности способствуют элементы контекста: а) субъект неконечной временной данности, выраженный существительным в обобщенном значении; б) составное именное сказуемое - выражение постоянного признака; в) лексические единицы, в семантической структуре которых потенциально присутствует признак всевременности в силу абстрактности значения.

Анализ субъектно-предикативной модели рассматриваемых текстов показал, что реализации обобщенности способствует употребление стилистически нейтральной лексики абстрактного содержания в функции субъекта и предиката универсального высказывания. В качестве подлежащего в обобщающих высказываниях выступают: 1) абстрактные существительные, что объясняется тематикой афоризмов и пословиц - высказываний философского или морально-этического характера: "L’absurde, c’est la raison lucide qui constate ses limites" (A.Camus) - "Абсурд - это ясный довод, устанавливающий свои границы". В приведенном примере существительное абсурд имеет абстрактную семантику.

2) Конкретные существительные, одушевленные, называющие группы людей с общим возрастом, полом, морально-этическим принципом, родом занятий: un homme (человек), un heros (герой), le gouvernement (правительство), дети, женщины и т.д. Например: "L’homme qui attente a ses jours montre moins la vigueur de son ame que la defaillance de sa nature" (Chateaubriand) "Человек, который покушается на свою жизнь, свидетельствует не столько о силе своего духа, сколько о слабости своей натуры".

В универсальных высказываниях преобладают абстрактные существительные, которые по своей природе наиболее соответствуют выражаемым значениям морально-философского или этического плана. Анализ выборки показал, что в большей части случаев, где субъект афоризма и пословицы выражается абстрактным существительным, или герундием, употребляется именной предикат, состоящий из глагола связки etre и существительного с атрибутивной группой: "Le temps est un grand maitre" (Время - великий учитель).

Помимо толкования абстрактных понятий "любовь", "смерть", "счастье", "жизнь" и т.д., пословицы и афоризмы дают оценку людям и их поступкам. Смысловым центром таких речений являются конкретные существительные, а предикат, передающий действие, процесс, выражается глагольной группой [Еленевская,1984:54].

Употребление конкретных неодушевленных существительных происходит метафорически: "Il n’y a que les montagnes qui ne se rencontrent pas" (Только горы никогда не встречаются). Малая употребительность неодушевленных существительных в обобщающих высказываниях легко объяснима - лексическое значение таких существительных менее всего приспособлено для выражения общих истин.

В случае описания одного персонажа, лица, события, факта на уровне обобщения в высказывании происходит их соотнесение с классом аналогичных явлений или с классом в целом. Например: "Un mari, comme un gouvernement, ne doit jamais avouer de faute" (H. de Balzac) -"Муж, как и правительство, никогда не должен признавать ошибку". Существительное un mari служит для обозначения глобального понятия и выступает в роли своеобразного имени собственного класса, что подтверждается и наречием jamais (никогда) - маркером обобщенности. Во французском языке соотнесение осуществляется при помощи неопределенного артикля единственного числа. В высказывании "Les anges n’ont pas de sexe puisqu’ils sont еternels" (A. Comte) - "Ангелы бесполы, ибо они вечны" происходит соотнесение с целым классом объектов, за счет определенного артикля единственного числа, только с той разницей, что эти классы представлены не глобально, как в предыдущем примере, а расчлененно.

На основании данных, полученных в результате анализа французских афоризмов мы убедились, что при обобщении на основе конкретного существительного используются либо неопределенный артикль единственного числа, либо определенный артикль множественного числа, что, как известно, не противоречит общепринятым грамматическим правилам.

В русском языке обобщающий характер афористических текстов и пословиц просматривается за счет употребления существительных с абстрактным значением, как в единственном, так и во множественном числах и конкретных неодушевленных в единственном числе. Например, "Природа и наука - два выгнутые зеркала, вечно отражающие друг друга; фокус, точку пересечения и сосредоточенности между оконченными мирами природы и логики составляет личность человека" (А. Герцен). Заметим, что и во французском языке неодушевленные существительные подвергаются персонификации: "Le corps est la baraque ou notre existence est campеe" (J. Joubert) "Тело - это сарай, в котором приютилась наша жизнь".

Основными способами передачи обобщенности деятеля выступают различные способы, которые могут быть размещены на семантической шкале, крайними точками которой выступают определенность деятеля - полная устраненность деятеля, а между ними - совокупность деятелей, деятель с неопределенным личным значением, то есть когда субъект неизвестен или не называется, деятель с обобщенно-личным значением (on), деятель с неопределенно- указательным значением (ca, c’est drоle) и крайняя степень устраненности субъекта, представленная безличным предложением [Гак, 1986:102-108].

Обобщенное лицо может быть представлено центром и периферией. В центре категории обобщенности будут фигурировать во французском языке: on, tous, tout, le monde, chacun, personne, в русском: все, всякий кто, все на свете, каждый, никто. На периферии - различные конструкции: пассивные - "L’amour, ca ne s’explique pas, ca se fait" (Любовь не объясняется, а происходит), местоимения "On ne court pas deux lievres a la fois" (Сразу за двумя зайцами не гонятся), инфинитивные конструкции - "Gouverner c’est prevoir" (Управлять значит предвидеть), безличные конструкции: "Il n’y a pas de fumee sans feu" (Нет дыма без огня).

Во французском языке местоимение on передает неопределенно-личное значение. Например: "Quand on a vingt ans on s’image volontiers, sur la fois d’un certain nombre d’apparences, que les hauts emplois sont peuples de ganaches. C’est une vue partielle" (J.Romains) "Когда кому-то двадцать лет, он легко заставляет себя поверить в то, что ...". В русских пословицах распространено лицо абстрактное, конкретизируемое в ситуации речи. Например: "На ошибках учатся". Пословицы подобного типа могут быть применены к любому лицу, группе лиц, что проясняется в конкретно-речевой ситуации, то есть говорящий знает, к кому он относит сказанное.

Очевидно, что в устной речи можно найти полную парадигму глагольных форм сказуемого таких предложений. В выборке представлены пословицы, построенные: 1) во втором лице единственном числе настоящего и будущего времени "Над кем посмеешься, тот над тобой поплачет", 2) в третьем лице единственном числе настоящего и будущего времени: "Тонул - топор сулил, вытащил - и топорища жаль", 3) во втором лице множественном числе настоящего времени: "На малом не взыщите, большего не ищите", 4) в единственном числе прошедшего времени: "Пошел на службу - терпи и нужду".

Для инфинитивных сказуемых также находится лицо, конкретизируемое в речи: "У кого жить, тому и служить".

Агенс, сигнализируемый через on, мыслится как любой, кому исполнилось двадцать лет,- молодые люди или отдельный молодой человек из группы людей, не названный по имени, хотя может подразумеваться вполне конкретное лицо или лица [Попова, Федоров, 1992:129]. С другой стороны, при неопределенно-личном местоимении on, обозначающем недифференцированную и обобщенную совокупность лиц, говорящий завуалированно исключает себя из группы лиц - носителей оценки, собственная оценка отсутствует. Только знание контекста и ситуации позволят уточнить, выражается доверие или недоверие к мнению большинства как авторитета.

В отличие от on безличное местоимение il глобально обобщает всех возможных лиц, вместе с субъектом речи, обобщенность безличного оборота предполагает обязательно причастность говорящего к оценке [Сабанеева, 1992:22].

В связи с предметно-количественным противопоставлением обобщающего значения определенного артикля выделительно-индивидуализирующему значению неопределенного артикля указанные формы соответственно становятся носителями грамматико-стилистических категорий абстрактности и конкретности. Например, вречении"Le malheur c’est toujours la meme chose. C’est un bonheur ancien qui ne veut pas recommencer" (R.Gerard) "Несчастье - это былое счастье, которое не хочет возвращаться" употребление определенного артикля le перед существительным malheur указывает на целое понятие, тогда как существительное bonheur является единичным конкретным фактом и оформляется конкретизирующим неопределенным артиклем un.

В ряде случаев, в афоризмах, неопределенный артикль, употребленный при существительных отвлеченного значения, выделяя из общего понятия, понятие, имеющее более ограниченный объем, обнаруживает неоднородность этого абстрактного понятия и является средством его материализации. "Les departs sont des morts. Quand on se quitte l’esperance de se revoir n’est rien" (J.Michelet) "Всякаяразлукаподобнасмерти. Для тех, кто расстается, надежда встретиться вновь ничего не значит". Этот процесс "овеществления" отвлеченного значения, опираясь на подчеркивающе-выделительное значение неопределенного артикля, становится стилевым средством изображения действительности. Неопределенный артикль des (morts) выполняет функцию материализации абстрактного значения существительного. Конкретизирующее значение неопределенного артикля особенно отчетливо проявляется в следующих высказываниях: "Vivre, c’est agir, c’est parler, regarder, etre un homme, etre libre" (Laffitte) " Жить - это действовать, говорить, смотреть, быть человеком, быть свободным". "Non seulment le style c’est l’homme, mais le style c’est un homme, une realite physique et vivante" (Thibaudet) "Стиль - это не просто человек, но это человек с его природой и деятельностью". Употребление неопределенного артикля при существительном homme (человек) выдвигает на передний план образ живого человека, сосредоточивая внимание читателя на его физической природе или внешнем облике. В целом, случаи употребления определенного или неопределенного артиклей в афоризмах и пословицах подчиняются общим грамматическим правилам, в рассмотренных афоризмах и пословицах не обнаружено ни одного употребления артикля при собственных именах и фамилиях. Нами не найдены примеры неупотребления артикля в афоризмах. Известно, что существуют два типа неупотребления артикля, несущих различные стилистические функции: 1) в официально-деловой речи, 2) архаический синтаксис, встречающийся в различных видах выражений народного творчества, а именно в пословицах. Например, "Pauvrete n’est pas vice" - "Бедность не порок".

Об употреблении местоимения в афоризмах и пословицах можно сказать, что субъективная растяжимость семантики местоименных форм способствует возникновению у них различных дополнительных лексических и грамматических значений.

Французские грамматики рассматривают обобщенность как нейтральную оппозицию определенности - неопределенности и связывают с нулевым артиклем или с его отсутствием [Вайнрих, 1978:41]. О необходимости выходить за рамки слова при изучении определенности - неопределенности указывает Ю.С.Степанов. Он утверждает, что термины " определенность" и "неопределенность" в известной мере условны и употребляются по традиции: "Они ни в коем случае не соответствуют тем представлениям об известном и неизвестном для говорящего и слушающего о предмете, которые ошибочно внушаются учащимся при разборе французских артиклей. Речь идет об определенности и неопределенности в широком смысле слова, включающем в случае неопределенности элемент обобщения, распространения мысли на многие сходные явления, а в случае определенности элемент сужения, концентрации мысли на одном, конкретном, данном явлении" [Цит. по: Руссу, 1985:41].

Вайнрих считает, что артикль - это сигнал, помогающий слушающему или читающему понять знаки текста и их взаимосвязь. Определенный артикль направляет внимание слушателя к прединформации, а неопределенный - к постинформации. Прединформация может быть контекстной, ситуационной и металингвистической, например: "L’homme est mortel" (Человек смертен) - определенный артикль le переносит внимание читателя к металингвистической информации. Определенный артикль сигнализирует, что в данном случае "человек" должен пониматься в том смысле, который он имеет в языке, то есть как недетерминированная лексическая информация [Вайнрих, 1978:382]. В подобных примерах мы имеем дело с родовым значением, а оно может проявляться только в случае изолированного выражения, суждения, обычно в металингвистическом контексте.

Следовательно, употребление определенного артикля в художественном тексте не имеет потенциала родового значения.

М.Гальмиш называет два специфических признака обобщающего высказывания: 1) логико-семантическое выделение подлежащего обобщающего высказывания; 2) его повтор с помощью указательных местоимений [Galmiche, 1985:23]. Например, при сравнении следующих фраз "Le chat est affectueux" и "Le chat, c’est affectueux" становится ясно, что эпизодические высказывания не допускают подобного преобразования. Нельзя перестроить фразу "Mon platane perd ses feuilles" (Мой платан теряет свои листья) по аналогии в "Mon platane, ca perd ses feuilles". М.Гальмиш вводит понятие предиката класса, под которым понимается такой тип предиката, который соотносится не с одним объектом реальной действительности, а с целым классом объектов реальной действительности. Возможны варианты: "Le lapin se reproduit rapidement" (Кролик быстро размножается) и "Les lapins se reproduisent rapidement" (Кролики быстро размножаются), но недопустимо "Un lapin se reproduit rapidement", поскольку неопределенный артикль не соотносится с классом объектов.

Среди формальных признаков обобщенности во французском языке отмечают отсутствие оборота il y a, характерного для обычного, неуниверсального высказывания. Например, фраза, допускающая вне контекста двойную интерпретацию (либо как высказывание эпизодического характера, либо как генерического), "Le lapin mange des carottes (Кролик ест морковь) при трансформации благодаря введению оборота il y a переводится в разряд эпизодических высказываний. "Il y a le lapin qui mange des carottes", т.к. происходит четкая референция на ситуацию.

Анализ выборки позволил выявить, что при построении пословиц используются отождествительные предложения, в которых придаточная часть предшествует главной (Кто... - тот). Например: "Кто правды не скажет, тот многих свяжет", "Qui langue a, a Rome va" (Кто имеет язык, тот дойдет до Рима). Конструкция "кто... - тот" выражает причину, необходимое основание для действия. Отношение обусловленности требует во фразах с подобной конструкцией проявления субъективного авторского отношения к истинности сообщаемого [Мартьянова, 1987:90]. Во фразах с конструкцией "тот... - кто" по-другому выражается смысловое содержание - условие, возможное основание. Следовательно, требуется большая категоричность при интерпретации содержания придаточной части как единственной причины. "Только тот и находит, кого ведет сердце" (Тургенев). Данные проведенного анализа выборки показывают, что для пословиц, и русских и французских, характерна придаточная часть, предшествующая главной: "Кто правдою живет, тот добра наживет", "Qui vivra verra". В обычных текстах двух сравниваемых языков предложения с обобщенными адъективными характеристиками не распространены. Следовательно, можно заключить, что рассмотренное грамматическое явление - формальный признак универсальных высказываний.

Отмечается, что язык пословиц характеризуется высокой частотностью употребления союзов коли, как, когда [Даниленко, 1973:4]. Благодаря дидактической направленности пословиц, широкое распространение получили предложения неоднородного состава с союзами что, как, коли, главная часть которых выражает оценку сообщаемого в придаточном. В качестве главной части указательных конструкций, согласно Л.П.Даниленко, употребляются:

1) оценочные слова на -о, близкие к прилагательному по лексическому и функциональному значению: худо, лихо, дивно;

2) существительные диво, краса, порок, с отрицанием: "Не диво, что у царя жена хороша";

3) сочетание прилагательного и существительного изъяснительного типа: "Не наше дело, что пора звонить приспела: есть на то пономари";

4) неопределенно-количественное числительное: "Не много, что двое, а много, что на одного";

5) фразеологизм: "Нужды нет, что плохо имя: было бы хорошо вымя".

Пословицы отличаются от афоризмов с аналогичной конструкцией составом пояснительных слов: ограничен круг существительных, ограничен тематический объем изъяснительных глаголов, не используются слова, аналогичные глаголам сообщения и восприятия, отсутствуют глаголы с характеристикой манеры речи, с содержанием речи и целевой направленности высказывания.

Итак, как пословицы, так и афоризмы являются выводом, обобщением множества подобных явлений. Для универсальных высказываний характерны дефинитивные конструкции. Подобные высказывания обладают особым назначением в речи: дать характеристику предмету, показав его место среди других ему подобных [Tяпкина, 1975:9]. "Vouloir c’est pouvoir" - "Хотеть - значит мочь". Семантическая структура дефинитивных конструкций определяется отношением тождества двух сем: простая/комбинаторная. Отношение отождествления двух общих сем имеет обобщенно-временной характер: "Repos est demi-vie" (Отдых - это полжизни). В приведенной фразе глагол etre (быть) не является показателем настоящего времени, а выполняет функцию отождествления. Содержание общего понятия (repos) выражается первой семой, вторая сема раскрывает результат отождествления. В дефинитивных конструкциях, помимо обобщающей функции, присутствует оценочный момент (положительный или отрицательный). Например, в пословице "Лентяй да шалопай - два родных брата" присутствует дефинитивно-оценочная функция. В обычных текстах приблизительно равный низкий процент употребления дефинитивных конструкций. Следовательно, дефинитивная конструкция - один из формальных признаков универсальных высказываний.

Анализ материала и рассмотренные примеры позволяют выделить ряд частотных для пословиц и афоризмов синтаксических моделей Чаще всего это простое предложение с именным предикатом при наличии глагола etre, простое предложение с однородными членами предложения, сложноподчиненные предложения. При этом сложные предложения состоят преимущественно из двух элементарных, построенных по типу параллельных конструкций или хиазма: "Nul ne voudrait mourir, nul ne voudrait renaitre" (Voltaire) - "Никто не хотел бы умереть, никто не хотел бы родиться вновь". Можно предположить, что эти модели являются синтаксической нормой жанра и релевантны для интерпретации смысла афоризма и пословицы, т.к. структура соотносится с внеязыковой действительностью, за каждым типом конструкции стоит определенная ситуация [Еленевская, 1984:56]. Приблизительно равное количество как в русском, так и во французском языках составили афоризмы с более сложной структурой: с несколькими придаточными в составе сложноподчиненного предложения. Меньшую часть (9% и 16%) составляют афоризмы, представляющие из себя сверхфразовое единство. "Чтобы не было злых, надо отнять или побуждение быть таковым, или надежду чего-либо достигнуть злом, ибо делать зло для зла - нелепость; зло не может быть ни источником, ни целью для самого себя. Зло не рождается из самого себя, а выделывается при неумелом обращении. Это ядовитая окись полезного металла" (В.Ключевский). Приведенное сверхфразовое единство построено в форме дефинитивной конструкции: зло - это... .

Обобщенность высказываемой мысли проявляется в употреблении панхроничного настоящего времени, лексики с абстрактным значением: зло, добро, надежда, побуждение. Восприятие афоризма и его запоминание облегчается благодаря употреблению параллельных конструкций, противопоставлении добро - зло, метафоры - ядовитая окись полезного металла, что и придает высказыванию выразительность.

2. Функциональные характеристики пословиц и афоризмов

Характерной особенностью афоризмов и пословиц является использование в них различных стилистических средств, особенно жанр афоризма привлекателен новизной и неожиданностью высказывания, а также отточенностью формы [Еленевская, 1984:49]. По этой причине афоризмами и пословицами можно проиллюстрировать почти все стилистические приемы, известные сегодня. Внезапный поворот мысли, неожиданность афоризма в языке основываются на принципах выдвижения, к числу которых относят эквивалентность, контраст, повтор, конвергенция, обманутое ожидание [Арнольд, 1974:44,45]. Анализ выборки показал, что в афоризмах и пословицах наиболее частотны в употреблении хиазм, антитеза, параллелизм, сравнение.

Афоризмы могут рассматриваться как самодостаточные целостные тексты. Заметим, что пословица как явление фольклора всегда отражает коллективное сознание, тропы и фигуры, включая некоторое количество фольклорных единиц, представляют собой по преимуществу форму отражения индивидуального сознания [Береговская, 1984:30]. А афоризмы, как уже рассмотрено выше, представляют собой обобщение, отражение отдельных сторон действительности и являются результатом индивидуального жизненного опыта. "Dans ces grandes crises, le coeur se brise ou se bronze" (H. de Balzac) "В переломные моменты сердце или разбивается, или закаляется (черствеет)". Антитеза усиливает впечатление, сопоставляя контрастивные понятия: se briser (разбиваться) и se bronzer (черстветь). В обычных текстах высказывания, содержащие стилистические приемы, имеют гораздо меньший семантический вес. Развивая тему, они могут представить перебор возможных вариантов, возможных ситуаций, как, например, в одном юмористическом описании разных политических деятелей: "Quatre types d’hommes politiques: Ceux qui pensent et agissent, ceux qui pensent sans agir, ceux qui agissent, sans penser, et ceux qui ne pensent ni agissent" (Moch) "Четыре типа политиков: те, кто думает и действует, те, кто думает и не действует, те, кто действует, не думая, и те, кто ни думает, ни действует".

Они могут выступать также как афористическая формулировка итога, вывода, как завершение какой-либо темы или мотива. Например: "Смешное обладает одним, может быть скромным, но бесспорным достоянием: оно всегда правдиво. Более того, смешное потому и смешно, что оно правдиво. Иначе говоря, не все правдивое смешно, но все смешное правдиво" (Ф.Искандер). Приведенное высказывание, несмотря на внешние признаки синсемантии (иначе говоря), обладает относительной семантической независимостью от контекста. При минимальной трансформации высказывание, построенное в форме хиазма, способно фигурировать как самостоятельное высказывание, так же как и другие тропы и фигуры. Однако в ряде случаев при наличии формальных признаков автосемантии высказывания могут существовать лишь как заключение развернутого ранее тезиса. Вне контекста они непонятны. Например, в отрывке "...многие преподаватели выписывают буквально то, что есть в книге, на классную доску. Как будто то, что написано мелом, лучше того, что написано в книге. Белым по черному лучше, чем черным по белому" (И.Грекова). Фраза "Белым по черному ..." представляет собой логический вывод изложенного выше факта.

Мы считаем, что условием самостоятельного функционирования предложений, построенных на основе фигур и тропов, которые выделены из своего контекста, является не столько синсемантический или автосемантический характер, сколько степень генерализации ими сообщающейся информации, является ли она выводом только изложенного в данном сообщении факта действительности или же выводом повторяющихся явлений.

В обычном тексте семантический вес фигур и тропов сильно возрастает, когда они выступают как "pointe", "изюминка" высказывания, остроумно венчающая развитие темы.

В пословицах метафора употребляется чаще, чем в афоризмах, что объясняется семантикой пословицы. Например, пословица "Конный пешему не товарищ" соответствует различным ситуациям, в которых не выступает ни пеший, ни конный, но два лица, одно из которых в привилегированном положении. Следовательно, первичное значение приведенной пословицы стало метафорой, применяемой для описания ситуаций, имеющих нечто общее с первой. Таким образом, свойство пословиц образовывать метафоры сближает их со словами и фразеологизмами, обладающими теми же свойствами [Гвоздев, 1975:13]. Однако есть различие в механизме образования метафор-слов и метафор-пословиц: метафоры-слова - результат обозначения одного предмета или явления через другой, связанный с первым отношениями сходства или ассоциации, в случае с пословицами фигурируют уже не предметы или явления, а ситуации, также связанные между собой отношениями сходства.

Слово может употребляться и в прямом своем значении, и в переносном, метафорическом, например, Vache (f) - 1) корова, 2) выделанная коровья кожа, 3) полицейский.

С пословицами происходит другое явление: пословица становится пословицей и остается ею, когда фраза, близкая к пословичной, начинает применяться для описания какой-либо иной ситуации, кроме той, для которой она была создана. Схематично это представляется следующим образом: Фраза А описывает ситуацию В1. Если та же самая фраза без модификаций применяется для описания ситуаций В2, В3, причем логические отношения между составляющими этих ситуаций будут подобны, то фраза А может быть пословицей для ситуаций В2, В3 и т.д. Но для ситуации В1 фраза А пословицей не будет [Гвоздев, 1975:16].

Афоризм более зависим от ситуации, поэтому менее метафоричен. "Celui qui a bon coeur n’est jamais sot" (G.Sand) "Тот, у кого доброе сердце, никогда не бывает глупым". Это речение полностью соответствует требованиям афористичного текста и не содержит метафоричности.

Чаще всего национальная специфика проявляется в стилистических средствах, построенных на сравнении. В момент выбора объектов сравнения проявляются аспекты, присущие в большей степени данной культуре: географическое расположение, местность, флора и фауна. Эти черты не всегда совпадают у разных народов, что не могло не сказаться на оформлении высказываний обобщающего типа. На базе исследований, проведенных В.В.Гвоздевым [Гвоздев, 1975:18], и дополнений, внесенных нашей работой, мы пришли к следующим результатам. Слова "ворон", "сокол" существуют во французском языке, точно так же, как "buse" (сарыч), "epervier" (ястреб-перепелятник), "pigeon" (голубь) известны русскому языку. Но употребительность в этих языках неодинакова. Замечено, что слово "faucon" фактически не образует ни фразеологизмов, ни производных слов, чего нельзя сказать о русском слове "сокол". Убедительное подтверждение большей употребительности этого слова русским языком можно найти и в пословицах: "Мертвым соколом и ворона не затравишь", "Насильно посланный сокол и охоте не рад".

Существует количественная разница в употреблении французскими и русскими пословицами слова "осел" - "ane". Здесь обратное явление - полное игнорирование этого слова русскими пословицами и частое обращение к нему во французском языке: "On ne saurait faire boire un ane s’il n’a soif" (Осла не заставить пить, если он не хочет).

В ряде пословиц, содержащих названия деревьев, в основе сравнения тоже существуют несоответствия. Из рассмотренной выборки русских пословиц в 24% упоминалось название деревьев, во французских пословицах только в 7%. Выбор названий деревьев иллюстрирует влияние местных особенностей на оформление пословиц. В русских пословицах, за исключением яблони, не употребляются названия фруктовых деревьев. Напротив, названия дикорастущих пород деревьев часто становятся основой русской пословицы: "Береза не угроза; где стоит, там и шумит".

Поскольку Франция является аграрной страной, многие пословицы содержат в себе советы по сроку уборки, приметы и т.д. Например, "Quiconque se marie en aout Souvent n’amasse rien du tout" - (Кто женится в августе, не собирает никакого урожая).

Не всегда в пословицах национальна лишь форма, но и содержание то же. Известно, что слово "debit" имеет значение - отказ от слова. Пословица "Le Normand a son dit et son debit" переводится на русский язык как "У нормандца семь пятниц на неделе". Абсолютная лакуна "debit" заменена на выражение "семь пятниц на неделе", которое широко употребляется в русском языке, но не является точным соответствием французского понятия "debit". В русском языке перевод не является пословицей, т.к. в нем присутствует еще одна лакуна - слово "нормандец". Для русского языка "У нормандца семь пятниц на неделе" не пословица, т.к. нет этого понятия, а заменив на "у него" означает различие между этими пословицами. У приведенной французской пословицы нет и не может быть русского эквивалента, т.к. в ней употреблена типично французская реалия "нормандец". Во Франции нормандцы характеризуются нерешительностью, тугодумством, медлительностью.

Встречаются пословицы, часть которых является лакуной. Например, пословица "Утро вечера мудренее, жена мужа удалее" имеет эквивалент первой части пословицы "La nuit porte conseil".

Часто пословицы описывают одну и ту же ситуацию, сохраняя национальную специфику: "Язык до Киева доведет", "‘Qui langue a, a Rome va". Описана ситуация, показывающая значение и функции языка, и сохранены также реалии для двух языков, Киев для русского и Рим для французского.

Широкая употребительность, распространенность употребления пословиц и афоризмов объясняется образностью, меткостью выражения, конденсацией значительной мысли.

Краткость, лаконичность, способность в незначительном по размерам высказывании передать глубокое жизненное наблюдение в яркой, отточенной форме создают большее удобство при запоминании и воспроизведении афоризмов и пословиц в соответствующих ситуациях.

Для пословиц и афоризмов употребление в разных текстах является сущностной характеристикой бытования.

Прагматическая особенность пословиц и афоризмов заключается в апелляции к адресату как к носителю определенного фонда знаний. Одновременно пословицы и афоризмы апеллируют к адресату как к носителю представления об эстетической ценности слова [Радзиевская, 1988:92].

При цитировании пословиц и афоризмов происходят изменения в синтаксической, логической, семантической и др. структурах исходного изречения. Это происходит при сознательном влиянии автора - говорящего для вызова у слушателя немедленной ассоциации с виртуально данным ему текстом, актуализирующим знание этого исходного текста, который входит в фонд общего для говорящего и слушающего знания [Крейдлин, 1989:197].

Процедура типологической классификации пословиц и афоризмов состояла: 1) в нахождении преобразований, позволяющих выделить и подразделить исследуемые тексты, и 2) в составлении описания измененных речений, на основании которого можно классифицировать пословицы и афоризмы.

В настоящей работе разделяется концепция Г.Е.Крейдлина относительно того, что "описываемые трансформации порождают текст, заведомо не синонимичный первоначальному" [Г.Е.Крейдлин, 1989:197]. Кроме того, в намерение автора входило стремление создать дистанцию, позволяющую отделить читателя от исходного текста, стремление вызвать у читателя новые ассоциации и мысли. Отмечается, что есть основания полагать, что трансформационный подход психологически релевантен, т.е. предполагается существование в сознании автора новых текстов и механизма преобразования, порождающего эти тексты. Замысел автора состоит в наложении новых ассоциаций на старые, при условии, что старый текст должен быть узнаваем, поэтому именно трансформация составляет глубину смысла пословицы и афоризма. Например, при фонетической трансформации рождаются гротескные речения:" Венец - всему делу конец "<=> "Конец - всему делу венец".

Все преобразования условно разделяют на две группы: диктальные и модальные.

Диктальные преобразования касаются диктума предложения, его пропозиции и формы и применяются к фонетическому, морфологическому, синтаксическому и семантическому ярусу.

Модальные преобразования охватывают модульные компоненты высказывания: участников описываемой ситуации, способ существования (модус) предмета или события в целом (например, перевод в иную по отношению к реальной ситуацию: гипотетическую, ирреальную, оценку ситуации и ее участников (качественную / количественную), введение в ситуацию дополнительных субъектов).

При усечении происходит отрабатывание части элементов, что приводит к изменению типа модели управления слова или типа синтаксической конструкции. Между первоначально синтаксически не связанными словами устанавливаются актантные и сирконстантные связи: "Рыбак рыбака" <= "Рыбак рыбака видит издалека";"Как волка ни корми" <= "Как волка ни корми, он все в лес смотрит".

Часто при усечении происходит замена части речения: "Дело мастера - напиться" <= "Дело мастера боится"; "Долг платежом опасен" <= "Долг платежом красен".

Следующий прием трансформации в некотором смысле противоположен усечению и заключается в добавлении уточняющей, конкретизирующей части:"Дорог не подарок, а внимание, оказываемое подарку"; "Любовь зла, полюбишь и козла, но с отвращением". В нашей выборке мы обнаружили случаи трансформации пословиц, ставшие в итоге афоризмами: ""Шерше ля фам"(Ищите женщину!) - французская пословица, указывающая на универсальный источник всех неприятностей" (П.С.Таранов).

"Ни уму, ни сердцу - значит для желудка". В этом примере мы видим разъяснение, одной из семантической разновидности добавлений. Формальным показателем этого приема являются интонация и слова: значит, поэтому, разве что.

Субституция (подстановки и вставки) - наиболее распространенный прием трансформации: "Сколько мужа ни корми, он все в ресторан смотрит" <= "Сколько волка ни корми, он все в лес смотрит"; "Ученье - свет, нравоучения - тьма" <= "Ученье - свет, неученье - тьма".

При вставке речения в стандартный контекст выделяются четыре типа контекста:

а) полемический контекст, создаваемый союзами "не ... а", "зато", "но", "а", "хоть и ..., но"; предлогами "кроме", "помимо", "за исключением": "Истина не в вине, а в закуске"; "Все хорошо в меру. Кроме зарплаты.".

б) контекст неполного согласия, выражаемого сложными союзами "не только ... но и", "не просто ..., но и", "хоть и ..., но", "однако"; предлогами "кроме", "помимо"; наречиями "особенно" и т.д.: "Чувство долга ко многому обязывает. Особенно, если сумма большая".

в) контекст неожиданных ассоциативных связей: "Горбатого могила исправит, а стройного жизнь"; "Чужая душа - потемки, своя - лабиринт".

г) "если ... то" контекст: "Если все дороги ведут в Рим, то почему я еще не в Италии?", "Если точность - вежливость королей, то что является вежливостью королев?".

При склейке речений происходит совмещение их в пределах одного речения, что создает сознательные нарушения различных семантических закономерностей (отдать концы в воду). Выделяется контаминация, как один из видов склейки, в результате которой происходит скрещивание языковых единиц, и возникает новая, третья единица, обладающая определенными признаками контаминированных элементов: Что с возу упало, то не вырубить топором.

В процессе отождествления происходит перевод одного речевого акта (утверждения) в другой (вопрос, побуждение, объяснение, совет). Глубина смысла в таких речениях находится в той части, где ставится под сомнение или еще раз подтверждается правомерность отождествления: "Крик души - это голос совести"; "Собака - друг человека. А если она на него лает?".

При модальных трансформациях по частотности употребления на первом месте стоит авторизация, т.е. ввод в предложение, содержащее информацию о действительности, указания на субъект - автора сообщаемого, т.е. указание на источник и характер того знания, которое лежит в основе сообщения говорящего: "Сплетник всегда придерживается принципа "Один про всех, все про одного"".

При смене модуса сообщения происходит формальное изменение речения: "Если бы я мыслил, я бы существовал".

Вставка готового высказывания в оценочный текст предполагает приписывание исходному тексту положительной характеристики: "Лучше прикусить язык, чем потом кусать локти".

В результате генерализации происходит замена видового имени или глагола родовым или частичного понятия общим: "Если всех вывести на чистую воду, то сколько понадобится очистных сооружений!".

Таким образом, анализ выборки показал, что трансформации подвержены в большей мере пословицы (95%) т.к. понимание афоризмов строится на презумпции знания текстов. Пять процентов афоризмов, подвергшихся трансформации, отличаются: 1) высокой частотой употребительности; 2) промежуточным положением между пословицами и афоризмами, 3) потерей автора или новым авторством.

Следовательно, пословицы и афоризмы в преобразованном виде являются текстовыми реминисценциями, благодаря которым происходит отсыл к более или менее известным ранее произведенным текстам в составе более позднего текста [Супрун, 1995:17].