Журналистика как четвертая власть

Содержание Введение 1. История русской журналистики XIX века 2. Российская журналистика в послепереходный период. Влияние журналистики на общество 1. Взаимосвязь государственной власти и журналистов 3. Журналистика как «четвертая власть». Средства массовой информации сегодня 22 Заключение 29 Список использованной литературы 30 Введение

Средства массовой информации и коммуникации часто вызывают полемику в обществе. Вопросы массовых коммуникаций важны потому, что прямо или косвенно оказывают влияние на жизни людей. Вопросы собственности на СМИ и контроля над ними также всегда в центре внимания тех, кого интересует эта область. Влияние, которое СМИ оказывают на общество, тоже порождает множественные дискуссии. СМИ уже по определению находятся на виду, что делает их весьма и весьма уязвимыми для всесторонних

нападок. Сам процесс журналистского труда, а главное, его результат, так или иначе, затрагивает интересы многих. Во многих отношениях и под разными углами зрения журналистика привлекает пристальное внимание общества как один из важнейших факторов влияния на общественные процессы, особенно в бурные периоды социальных перемен. И естественно, что едва ли не больше других и притом острее других обсуждается вопрос - является ли журналистика “четвертой властью”? Диапазон мнений тут широк.

Кто-то склонен ее считать просто, без всяких кавычек, четвертой властью (как некое продолжение трех других - законодательной, исполнительной, судебной). Кто-то видит за часто мелькающими кавычками ироническое отвержение - какая же это власть, коли в условиях плюрализма каждый волен и может говорить, что хочет, да никто не обязан, да и не желает ее слышать. Третьи видят в журналистике реальную силу, но и кавычки не забывают поставить - не иронизируя, а отмечая

своеобразие роли СМИ через метафоричность выражения. А парадокс в том, что правыми оказываются все, поскольку каждый замечает важную сторону дела, но вместе с тем не подходит к проблеме системно. Целью курсовой работы является изучение журналистики как «четвертой власти», степени влияния на общество. Из поставленной цели следуют задачи работы: Рассмотреть историю российской журналистики; рассмотреть российскую журналистику в послепереходный

период; рассмотреть влияние журналистики на современное общество; рассмотреть взаимосвязь государственной власти и журналистов; рассмотреть журналистику как «четвертую власть»; рассмотреть проблемы средств массовой информации сегодня; в заключении сделать выводы. В работе использована литература ведущих авторов по данному вопросу. Используя теоретические данные учебной литературы, постараюсь раскрыть предложенную тему.

1. История русской журналистики XIX века История русской журналистики является частью истории общества, развития культуры. В ней, как в зеркале, отразились все существенные сдви­ги, которые происходили в разных областях обществен­ной и политической жизни страны. Особенно близка была к жизни, к насущным потребностям русского наро­да демократическая печать, которая никогда, несмотря на жестокие репрессии царизма. Прогрессивная печать 70-80-х годов прошлого столетия

не была здесь исключением. Вторая половина XIX века и России характеризуется бурным развитием капитализма. Крестьянская рефор­ма 1861 года, несмотря на свой полукрепостнический характер, создала известный простор для развития про­изводительных сил общества. С отменой крепостного права в стране успешно начала развиваться промышлен­ность, развернулось железнодорожное строительство, увеличился товарооборот, наметилась концентрация

ка­питала, стали расти города. Под напором товарно-денежных отношений натуральное крестьянское хозяйство превращалось в мелкотоварное. «Старые устои кресть­янского хозяйства и крестьянской жизни, устои, дейст­вительно державшиеся в течение веков, пошли на слом с необыкновенной быстротой». Крестьянство переставало быть единым «классом-сословием» крепостного общества. Оно расслаивалось, выделяя из себя, с одной сторо­ны, сельских пролетариев, с другой - сельскую буржуа­зию.

Все хозяйство становилось капиталистическим. Россия вступала в буржуазный период. Однако новые производственные отношения, прогрессивные по сравне­нию с феодальными, не улучшили положения рабочих и крестьян. Маскируя сущность капиталистической экс­плуатации отношениями свободного найма, видимостью полной оплаты труда, капиталисты беспощадно эксплуа­тировали рабочих. Монопольная собственность на ору­дия и средства производства ставила наемного рабочего в полную зависимость

от предпринимателей. Для людей труда новые порядки оказались нисколько не лучше старых. Противоречия капиталистического способа про­изводства давали себя знать в России уже в конце 60-х начале 70-х годов весьма ощутимо. Количество промыш­ленных рабочих неуклонно растет. Серьезный размах принимает стачечное движение. В связи с этим перед русской печатью встает масса новых

вопросов. Но непосредственные производители в России в 70- 80-е годы страдали не только и не столько от капитализ­ма, сколько от недостаточного развития капитализма, от серьезных и многочисленных пережитков крепостниче­ства. В этом заключалась другая, не менее важная, осо­бенность русского пореформенного развития. В 1861-1863 годах царскому правительству удалось подавить разрозненные выступления крестьян, задушить национально-освободительное движение в Польше. Часть революционно настроенной интеллигенции, не дождавшись

народной революции, перешла к тактике индивидуального террора. Участник одного из революционных кружков Каракозов в 1866 году совершает покушение на царя. Это дало повод царскому правительству к еще большему усиле­нию реакции. Прокатилась новая волна арестов. Лучшие журналы того времени «Современник» и «Русское сло­во», сыгравшие важную роль в истории русского освобо­дительного движения, были закрыты.

Но революционная демократия не сложила оружия, не отказалась от борьбы. Причины народного гнева, питавшего демократическое движение XIX века, не были устранены реформами 60-х годов. Революционное дви­жение не потухло. Вся эпоха 1861-1905 годов насыщена борьбой и протестом широких народных масс против пережитков крепостного права и капиталистической эксплуатации. Важную роль в освободительном движении 70-х годов играет народничество,

которое как господствующее те­чение в русской общественной мысли оформилось значи­тельно позднее зарождения народнических идей. Основоположниками народнической идеологии являются Герцен и Чернышевский. Но только на рубеже 70-х го­дов, после отмены крепостного права, в новых историче­ских условиях, когда перед русским общественным соз­нанием встали новые вопросы по сравнению с эпохой 40-х 60-Х годов, оформляется народничество и становится господствующим течением, «господствующим направле­нием»

в русской общественной мысли. Влияние народнической идеологии на все стороны об­щественной жизни, в том числе и на печать, было весь­ма значительным. Но, став в 70-е годы господствующими, народнические взгляды отнюдь не были единственными в демократической литературе и журналистике разно­чинского этапа освободительного движения. Не разде­ляли теоретических взглядов народников Некрасов, Салтыков-Щедрин, Благосветлов и др. Именно они оставались наиболее верными хранителями револю­ционно-

демократического наследства 60-х годов. Период революционного затишья в России после 60-х годов постепенно сменяется новым нарастанием революционного движения, и к середине 70-х оно стано­вится весьма ощутимым. К концу 70-х годов складывается вторая революционная ситуация. Война с Турцией, развязанная царским правительством в 1877-1878 годах, не предотвратила назревания революции. Но выступление народников 1 марта 1881 года, когда был совершен террористический акт над

Александром II, сыграло роль такого прежде­временного выступления. Вновь Россия была ввергнута в полосу мрачной политической реакции 80-х годов. Но 80-е годы в России, несмотря на жестокую полити­ческую реакцию, характеризуются рядом знаменательных общественных событий и явлений. Все шире и шире раз­вертывается рабочее движение, за границей создается группа «Освобождение труда». Лучшие представители демократической интеллигенции преодолевают народни­ческие

иллюзии, часть из них становится на позиции мар­ксизма (Плеханов). В середине 80-х годов возникают первые марксистские кружки в России. Одним из таких кружкор явилась группа Благосветлова, которая издавала в 1885 году газету «Рабочий». В 1888 году группа «Освобождение труда» с целью пропаганды идей марксизма в России предпринимает издание периодического сборника «Со­циал-демократ.

В 80-е годы прогрессивная журналистика попол­нилась новыми силами в лице таких выдающихся писа­телей и публицистов, как А. П. Чехов, В. Г. Короленко. В 90-е годы начинается журналистская деятель­ность А. М. Горького. На протяжении 70-х 80-х годов русская печать оста­валась в чрезвычайно тяжелом положении. Изменения, происшедшие в стране, по существу никак его не измени­ли. По-прежнему всякое проявление свободомыслия в печати беспощадно подавлялось самодержавием.

Юри­дически положение прессы к началу 70-х годов опреде­лялось «Временными правилами о печати 18.66 года», которые заменили все предыдущие распоряжения и за­коны о печати. По этим правилам от предварительной цензуры освобождались столичные ежедневные газеты и журналы (сохранялась цензура наблюдающая), а также книги, объемом более 10 печатных листов. Под предва­рительной цензурой оставались иллюстрированные, сати­рические издания и вся провинциальная

печать. В случае нарушения газетой или журналом каких-либо законов, в том числе и законов о печати, министр внутренних дел имел право делать издателям освобож­денных от предварительной цензуры печатных органов предостережения и при третьем нарушении приоста­навливать издание на срок до шести месяцев. Он имел право возбуждать судебное преследование периодиче­ских изданий. Только по суду должны были решаться дела о полном прекращении издания.

Однако это не по­мешало правительству уже в 1866 году закрыть журналы «Современник» и «Русское слово», не соблюдая закона 1865 года. Положение прессы, несмотря на восторги либералов по поводу реформы печати, не только не улучшилось, а наоборот, ухудшилось, особенно для демократических изданий. Во-первых, далеко не все журналы и газеты были освобождены от предварительной цензуры, как это было обещано во «Временных правилах о печати 1865 года».

В Петербурге, например, в 1879 году из 149 изданий 79 оставались под предварительной цензу­рой. Во-вторых, в конце 60-х, в 70-е годы было издано множество общих законов и частных распоряжений по цензуре, запрещавших прессе освещать наиболее важ­ные политические вопросы, ставивших прессу под власть царских администраторов всех рангов, от министра внут­ренних дел до губернатора. Даже либеральные издания вскоре стали выражать недовольство положением прессы в

России. Логическим завершением этой политики явился закон о печати 1882 года, утвердивший полный административный произвол над прессой. Совещанию четырех министров было предоставлено право прекра­щать издание любого периодического органа, лишать прав издателей и редакторов продолжать деятельность в случае обнаружения вредного направления. Правительство с большой настороженностью и внимательностью относилось ко всем критическим материалам в свой ад­рес и на страницах иностранной печати.

Не раз русская легаль­ная печать, например, в осторожных выражениях, а нелегаль­ная в самых резких, указывала на факты жестокого обращения в Сибири с политическими заключенными. Правительство остава­лось абсолютно глухим ко всем этим сообщениям. Но вот на стра­ницах ньюйорского журнала «The Century illustrated Monthly Magazin» появилась серия статей американского журналиста

Джорджа Кеннана «Сибирь и ссыльная система», написанная после посещения им Сибири в 1885-1886 годах, и правительство сразу забеспокоилось о своем престиже, проявило явную нервоз­ность, стремясь опровергнуть неопровержимые факты. В 1894 году царское правительство запретило распространение очерков Кеннана, вышедших отдельной книгой. «Как ни странно, но это правда, на русские правящие круги большее впечатление произво­дит европейская молва, чем вопли всей

России от Белого до Чер­ного моря», справедливо негодовал в связи с такими случаями Степняк-Кравчинский. Преследуя я изгоняя критику из периодической печати, цар­ское правительство, таким образом, объективно содействовало накоплению того взрывчатого революционного материала, на уничтожение которого субъективно тратило все свои усилия. Объ­ективная деятельность правительства давала, однако, более ощу­тимые результаты, чем его субъективные усилия.

Под напором быстрой концентрации противоречий Россия приближалась к своей первой революции к 1905 году. В том году, вспоминая 80-е годы, кадетский летописец печати В. Розенберг с горьким упреком по адресу правительства писал: «Многое из того, что за­ботит и занимает русское общество, что составляет для него ис­тинную злобу дня, если и появляется в русской печати, то не иначе как потеряв интерес новизны и даже современности.

О многих событиях русской жизни, не о таких, которые составляют дипломатическую или только канцелярскую тайну, а о таких, ко­торые совершаются у всех на глазах, на улицах, в общественных собраниях и других доступных публике местах, русская печать обыкновенно дает отчет лишь по воспоминаниям современни­ков». Да, если бы правительство в свое время послушалось либеральных советчиков, оно, вероятно, смогло бы на некоторое время «отсрочить» этот «неприятный» год.

Но правительство, вы­ражавшее интересы дворянского сословия, в силу своего классо­вого характера не в состоянии было принять на вооружение «умные» советы русских либералов. Своими действиями оно все более подтверждало взгляд марксистской печати, что спасение не в орудии критики, а в критике оружием. Реакционная политика Александра III и его сатра­па обер-прокурора святейшего синода

Победоносцева привела после закрытия в 1884 году «Отечественных за­писок» и фактического прекращения издания журнала «Дело» как демократического к серьезному изменению характера всей легальной печати. В России продолжали выходить лишь либерально-буржуазные, либерально-народнические журналы и газеты да реакционная пресса Сувориных и Катковых. Журналистам-демократам, остав­шимся на свободе и верным традициям 60-х 70-х годов, в 80-е годы пришлось сотрудничать в этих либеральных изданиях.

Характер освободительного движения и исключитель­но тяжелое положение легальной прессы в России заставили в 70-80-е годы революционеров наладить издание ряда нелегальных газет и журналов сначала за границей (по примеру «Колокола» Герцена и Огарева), а затем и в самой России. Эта печать, свободная от цен­зурного гнета, стоит особняком в истории русской жур­налистики, но без нее картина развития нашей печати в 70-80-е годы была бы неполной.

Но существование этой печати лишний раз иллюстрирует невыносимое положение журналисти­ки в России, отсутствие свободы слова, за которую так горячо ратовал А. И. Герцен в «Полярной звезде» и «Ко­локоле». «Двести лет существует печать в России и до сегод­няшнего дня она находится под позорным игом цен­зуры писали питерские большевики в листовке «О 200-летии русской печати» 3 января 1903 года.

До сегодняшнего дня честное печатное слово преследуется, как самый опасный враг!». Сказать правду, даже намекнуть на нее всегда считалось у нас государственным преступлением. На писателей, способ­ных обмолвиться истиной, царское правительство всегда смотрело, как на своих личных врагов. Нет почти ни одного более или менее выдающегося писателя, который бы не подвергался царской немилости, а все лучшие из них побывали в ссылке, на каторге, в остроге.

Другие спасались только тем, что бежали за границу. Вся исто­рия русской литературы - это история постоянной борьбы царского самодержавия с правдивым и свобод­ным словом». Эти слова являются точной характери­стикой положения печати в царской России и могут быть целиком отнесены к 70-80-м годам XIX века. Русская революционная демократия создала в 6.0-е го­ды замечательные по своему политическому

содержанию печатные органы: «Современник», «Русское слово», «Искра». Это были лучшие журналы XIX века. Они сы­грали выдающуюся роль в развертывании освободитель­ной борьбы против крепостничества. «Современник» и «Русское слово» были подлинными руководителями пе­редового общественного мнения, воспитателями смелых борцов против самодержавия. Их пример и традиции во многом определили развитие демократической печати 70-х 80-х годов, в первую

очередь характер и направление журнала «Отечественные записки» Некрасова и Салты­кова-Щедрина. 2. Российская журналистика в послепереходный период. Влияние журналистики на общество Не вдаваясь в глубокий анализ происходящих в этой системе процессов просто обозначим, что происходит, например, в России. Россия в целом, как система, до декабря 1993 года очень осторожно двигалась к открытому обществу.

Была свободная пресса, правительство занималось спасением экономики и почти не пыталось руководить информационными процессами, частный бизнес был слишком слаб, чтобы мечтать о подчинении себе общественного мнения. С декабря 1993 года многое стало меняться. Я не о разгоне Верховного Совета говорю. Скорей всего, его надо было разогнать. Но с этой точки Россия пошла в обратную сторону. Это очевидно любому, кто анализирует ситуацию.

Мы движемся к закрытому обществу. По всем трем параметрам открытого общества Рынка у нас практически нет. Какой рынок в монополизированной экономике? Отношения между гражданами и так называемыми юридическими лицами регулируются нормами, которые только с огромной натяжкой можно отнести к правовым. А вопрос о том, есть ли у нас гражданское общество, можно даже не ставить. А что это означает? Общественность бессильна.

У нас нет среднего класса, у нас нет той структуры, которая имеет устойчивый социальный интерес. Страна раздроблена. Страной правят элиты, контролирующие власть и СМИ Поэтому, когда мы добиваемся свободы для прессы, надо ясно понимать, что на самом деле этой будет свобода для одной элиты топить с помощью "свободной прессы" другую элиту или ее представителей. Поэтому прежде чем говорить о свободе печати, свободе слова надо понять свобода для кого?

Кто нас использует? Было бы большой наивностью полагать, что в свободе слова заинтересованы сами журналисты. В каком-то смысле конечно заинтересованы. Но в каком? В Союзе журналистов СССР, нам было всего 25 тысяч журналистов. Потом оказалось, что 40 тысяч. Сейчас утверждают, что в России чуть ли не 100 тысяч членов Союза журналистов.

Это люди, основным источником доходов которых является продажа скандалов. Не информации же, на информации много ли заработаешь По имеющимся данным в России выходит от 11 до 14 тысяч газет. Средний тираж российской газеты 10 тысяч. Есть газеты, с трудом набирающие полторы-две тысячи читателей. Тираж в три тысячи экземпляров в некоторых регионах считается очень приличным.

Кому нужна такая газета Может ли она выжить без постоянных дотаций и субсидий? Понятно, что работающий в такой газете редактор, журналист стремится, чтобы ему была прежде всего обеспечена свобода добывать деньги, как кто считает нужным. Таким образом, когда мы говорим о ситуации в СМИ, то мы должны понять следующее. Страна в целом идет вбок от информационно открытого общества. Следовательно, эти процессы через политику, экономику, социальные отношения, духовные отношения неизбежно

сказываются на настроении журналистов, властей, населения и сдвигают вектор журналистики. Куда? Процесс, который происходит сегодня в журналистике, называется приватизацией журналистики. Не СМИ. СМИ как раз плохо приватизируются. Приватизирован журналист. Он вообще уже забыл, что должен выражать голос общественности, как говорил Холмберг, некоего среднего класса, общесоциальные интересы.

Он четко и честно выражает интересы либо свои личные (это моя газета, это моя программа), либо интересы узкого клана, группировки, элиты, мафии, наконец. То есть происходит то, что называется растлением журналистики, ее растаскиванием по отдельным группам. Это было бы вполне нормально, если бы в стране сложилось гражданское общество, существовал мощный средний класс, существовали социальные структуры, защищающие общество от потрясений. В наших же условиях свобода печати, свобода доступа к информации, все наши свободы используются

против гражданского общества, против целей общества. Можно сотни, десятки примеров привести, как это все происходит, но просто очень хотелось бы, чтобы в предисловии к нашей концепции было сказано, что процессы, происходящие сегодня в российской журналистике и в других журналистиках являются очень сложными, неоднозначными. И само по себе оголтелое требование: дайте нам свободу доступа ко всему, дайте нам свободу печати и

так далее и так далее, ( может привести к совершенно неожиданным последствиям. Поэтому чтобы мы с вами, размышляя об этих серьезных и важных вещах, закладывая некую концептуальную основу законодательства наших стран, понимали, что мы смотрим очень далеко вперед. Это же не сегодняшний закон. Он должен действовать если не двести лет, но хотя бы пару десятилетий. [12, с. 123] Вот этот круг проблем нужно бы обозначить, а теперь немного рассказать о деятельности

комиссии по свободе доступа к информации. Прошедшее десятилетие со всей отчетливостью показало, что между нашими правами, зафиксированными в Основном законе, других законодательных актах, и возможностью эти права реализовать огромная дистанция. Особенно наглядно эта дистанция проявляется в области информационных отношений. Россия подписала международные акты, фиксирующие право гражданина свободно искать и получать информацию любыми средствами и независимо от государственных границ.

У нас есть много других законодательных актов, посвященных этой же проблематике. Но каждый, кто пытался получить какую бы то ни было информацию, выходящую за пределы той, которую ему предлагают, а иногда и навязывают, знает, насколько это трудный, мучительный и чаще всего безрезультатный процесс. Жизнь довольно грубо продемонстрировала разницу между понятиями "право на информацию" и "получение информации". Оказалось, что между первым и вторым находится множество барьеров

( правовых, финансовых, организационных, технических, которые и определяют реальные возможности получения информации. Есть основания подозревать, что большая часть этих барьеров воздвигнута сознательно с целью сегрегировать граждан на группы, различающиеся по предоставленным им возможностям получать такой важнейший в современных условиях жизненный ресурс, как информация, без которой невозможно принятие обоснованных и эффективных решений по поводу собственной жизни, жизни общества и государства.

Лишенные точной и своевременной информации, индивиды и социальные группы вынуждены принимать ту стратегию развития общества и государства, которую им предлагают те, в чьих руках власть, в том числе и над информационными ресурсами. И в этой связи еще предстоит проанализировать вопрос о той гипертрофированной роли, которую играют в нашей жизни средства массовой информации, являющиеся основным, а иногда и единственным источником информации для подавляющего большинства россиян, и о том внимании, которое оказывают

СМИ все, кто обладают властью или претендуют на нее. В России законодательно обеспечена свобода массовой информации. Нет цензуры. По крайней мере явной. Но, то ли по чьему-то сознательному умыслу, то ли как-то само собой, цензура переместилась из сферы контроля за содержанием СМИ в сферу контроля за предоставляемой журналистам информацией.

Теперь обществом манипулируют, регулируя доступ журналистов к информации. Тысячи журналистов вдруг почувствовали, что получить информацию, право на которую у них как будто никто не отнимал, становится все более трудно, а иногда и просто невозможно. Имеющиеся в Комиссии по свободе доступа к информации материалы со всей неопровержимостью доказывают, что российские журналисты по-прежнему получают информацию в основном из властных структур, которые

имеют возможность в любой момент под самыми надуманными предлогами лишить их возможности эту информацию получать. В среднем по всему массиву опрошенных российских журналистов лишь 8.9 процента ответили, что им никогда не отказывали в предоставлении информации. Свыше тридцати процентов опрошенных указали, что им часто отказывают в предоставлении информации. Исследование показало, что сотрудники негосударственных

СМИ значительно чаще сталкиваются с отказом в предоставлении информации, чем их коллеги из СМИ, в той или иной степени связанными с различными органами власти. Особенно отчетливо эта закономерность проявляется на уровне федеральных СМИ. Чаще всего отказ в предоставлении информации объясняется ее засекреченностью, а также запретом руководства. Исследование подтвердило, что в России полностью отсутствует традиция правового разрешения

конфликтов в сфере доступа к информации. В судебные органы по вопросу о непредоставлении информации обращались лишь 2.2 процента опрошенных местных журналистов, 0.9 региональных журналистов и 0.0 сотрудников федеральных СМИ. И здесь нужно настойчиво подчеркнуть мысль, о которой уже говорили: право ( это очень хорошо, законы хорошие ( это очень важно, но только в России все определяется не правом, а традицией, неким естественным

механизмом решения, не прибегая к праву. Российские журналисты выработали целый пакет способов преодоления запретов. О них тоже здесь говорили. [15, с. 204] Одним из результатов проведенных исследований и обсуждений стала убежденность, что проблема свободы доступа к информации значительно более сложна, чем казалась вначале. Еще раз подтвердилась истина, что все социальные процессы взаимосвязаны и невозможно решить проблему доступа к информации журналистов, не решив эту проблему в целом.

Речь идет о выборе стратегии взаимоотношений между государством как совокупностью институтов и обществом как совокупностью социальных групп и отдельных граждан. Сформировались две тенденции решения возникающих в этой сфере проблем: одна основывается на идее тотального управления (иногда говорят мягче ( регулирования) информационными потоками, другая ( на презумпции открытости информации на законодательной и экономической основе.

В Государственной Думе РФ, правительстве, силовых ведомствах, научно-исследовательских учреждениях достаточно влиятельные силы настойчиво продвигают идеи информационной конфронтации, призывают к ужесточению позиции государства по отношению к СМИ, настаивают на введении открытой или скрытой цензуры над содержанием информационных потоков и к жесткому государственному контролю над всеми каналами передачи информации. Особенно опасно, когда это делается под предлогом защиты информационной безопасности государства и

общества. Уже появляются требования срочно отреагировать на факт ведения против нас информационной войны, констатируется, что "чужие спецслужбы безнаказанно "разгуливают" по нашему эфиру и куражатся на газетных страницах". Все это до боли напоминает сценарий, по которому начиналась и разворачивалась холодная война. Что касается сторонников информационной открытости, то пользуясь всем известным определением, можно с уверенностью сказать, что узок их круг и страшно далеки они от народа.

Выяснилось, что хотя большинство журналистов так или иначе сталкиваются с ситуациями, когда им отказывают в информации, мало кто из них готов добиваться информационной прозрачности общественных отношений. Более того, наиболее откровенные и по своему честные коллеги однозначно говорили о том, что реализация идеи свободного доступа к информации на корню подрезает тот тип журналистского профессионализма, который строится на добывании секретной информации, создании утечек, глубокомысленном комментировании никому

неизвестных фактов, построении основанных на домыслах журналистских гипотез. Открытый доступ к информации сильно мешает многим. Сыщики недовольны любой утечкой, потому что она всегда осложняет их работу. Банкиры хотят контролировать информационные потоки, потому что деньги предмет деликатный и даже очень легкий намек на трудности в том или ином банке оборачивается для последнего потерей огромных денег и

клиентов. Ну, а то, что российская власть просто не мыслит свою жизнь без тайны, ( это известно не первое столетие. Но, с другой стороны, обстановка секретности неизбежно приводит к тому, что манипуляторы сами оказываются манипулируемыми. Не говоря уж о том, что такая обстановка является питательной средой для коррупции, принятия преступных и неэффективных решений. Самый наглядный пример - Чечня. 2.1. Взаимосвязь государственной власти и журналистов

Произошло сращивание государственной власти, стоящих за этой властью элит и журналистов, которые встроились, приспособились, искривились так, как надо их реальным и потенциальным хозяевам. А население ( отчужденное от собственности и жизненно значимой информации ( смотрит на все происходящее в сфере СМИ с легкой насмешкой: а что вы нам скандального скажете об очередном начальнике? В эту систему добавлять новые возможности, чрезвычайно опасно.

Надо саму эту систему преобразовать. Чтобы журналистское сообщество знало, что оно имеет какие-то права и должно их отстаивать, а не покупать информацию за ручку, за деньги, за банкет и прочее. Чтобы население знало, что это наши слуги, которым мы платим, чтобы власть знала, что она находится под неким контролем. Ничего этого сейчас нет. Нам нужен пакет нормативных документов, включающих три или четыре уровня документов. Прежде всего нам нужны законы, обеспечивающие права гражданина на информацию.

В любой форме нам нужен некий базовый документ о праве на информацию. Второе. Нам нужны законы, мы их насчитали 13 штук, которые так или иначе закрывают дыры в регулятивном пространстве деятельности СМИ. Закон о телевещании и еще ряд документов. И самое главное ( нам нужен пакет поправок к уже существующим законам, в частности, к закону об архивах, закону о средствах массовой информации. То есть нам нужно перейти от создания всеобъемлющих законов

к пакетам, где будут взаимные отсылки, которые будут обязательно упираться в реальную правоприменительную практику. Чтобы любой чиновник знал, что если он не даст информацию, его ждет штраф в пять тысяч долларов, как в американском законодательстве. Не суд. Газета не будет судиться с ним, потому что это накладно, дорого и смешно. Не высчитывание убытков, которые понесла газета, от того что она не опубликовала информацию, а самый простой и честный штраф тысяча минимальных окладов.

Агрегирование мнений приводит к тому, что отдельные законы работать не будут, их обязательно вывернут наизнанку. Другое дело, что все законы работать не будут, пока не будет изменена ситуация. Но ведь законодатели должны работать на перспективу, в надежде на то, что мы все-таки придем к нормальной ситуации. Закон должен тлеть, тлеть, но однажды заработать. Американские законы о свободе доступа тоже тлели двадцать лет, они только сейчас начинают серьезно

действовать. Властные структуры не должны быть учредителями. Объяснение очень простое. И власть, и СМИ есть инструменты самоорганизации общества. С помощью власти общество регулирует все сферы своей деятельности, в том числе и сферу деятельности прессы, с помощью прессы общество контролирует деятельность всех своих структур, в том числе и власти. И смешно, когда один инструмент ( власть, начинает управлять вторым (

СМИ. Но тот факт, что государственные структуры не будут учреждать СМИ, еще ничего в нашей стране не значит. Их учредят те, кому надо. Они будут проводить политику элит, которая может быть в корне противоположна гражданскому обществу, потому что все эти элиты в гражданском обществе не заинтересованы, они заинтересованы в подковерном делении привилегий. Поэтому да, конечно, государство не должно иметь

СМИ, но это не решит проблему. Но это необходимо. [12, с. 135] Конечно, журналист в высоком смысле слова должен реализовывать общественную потребность в информации. Но он-то идет в журналистику не для этого. Он идет реализовывать свои интересы. Это нужно очень четко понимать. Он нормальный человек, у которого есть свой интерес ( человеческий, житейский и прочее. И когда он идет в журналистику, он этот интерес и реализует.

Можно выделить три основных интереса, побуждающих людей идти в журналистику (если надо, могу назвать в процентах, сколько представителей того или иного интереса есть в российской журналистике). Первая группа ( это люди, в чем-то ущербные, в чем-то ущемленные, с комплексом неполноценности. Они идут в журналистику, для того чтобы возвысить себя, "внедрять" себя в других. Вот он и пишет многословные трактаты, где излагает свои мысли, или делает телепередачи, которые должны

донести его личность до других. Вторая группа людей ( журналисты, которые зарабатывают деньги на продаже информации или скандалов. И третья группа людей ( это люди, которые идут в журналистику, чтобы помочь кому-то: либо бабушке починить крышу, либо своей нации спастись от врагов. Для нас не важно, что он делает. Он просто идет кому-то помогать. А вот когда этот его личный интерес совпадает с тем, о котором говорите вы, вот тогда очень хорошо.

Но вот здесь как раз проблема организации самой журналистики ,чтобы она перемалывала личный интерес в общественно полезные действия. 3. Журналистика как «четвертая власть». Средства массовой информации сегодня Возможность успешного “хождения во власть” средств массовой информации лежит в самой природе журналистики. Ведь она, как врач, держит руку на пульсе жизни, ставит диагноз, определяет стратегию и тактику “лечения” тех или иных “больных” органов общества, необходимого для

восстановления и поддержания общественного “здоровья”. Правда, разные участники “консилиума” ставят разные диагнозы и предлагают разные лекарства. Но, как и у постели больного, им надо понять друг друга, найти оптимальное решение. Без метафор: СМИ с позиций представляемых ими общественных сил оценивают состояние дел в тех или иных секторах социальной жизни, предлагают советы, а то и выдвигают требования к тем, кто вправе принимать

обязательные властные решения. Но предложения СМИ - как бы разумны и продуманны они ни были, ни по Конституции, ни по Закону о СМИ не обязательны для рассмотрения, на них можно просто не обращать внимания: своими разноречиями, неумеренностью и даже дерзостью они едва ли не мешают делу, по представлениям многих и многих власть предержащих. Конечно, можно ссылаться на недостаток у журналистов исходных данных, необходимых для обоснованного анализа, прогноза и рекомендаций, на их недостаточную компетентность,

профессионализм и ответственность. Но навряд ли стоит доказывать, что всякая золотодобыча трудна и “пустой породы” всегда много. И все же надо искать крупицы золота. Так что вопрос в другом - наличии и характере “властных полномочий” у СМИ и законодательном закреплении форм их реализации. Исходная посылка: журналистский анализ содержит - в больших или малых дозах - полезную для органов

и лиц, принимающих властные решения, информацию. Значит, и тут действует “категорический императив” демократии - этой информацией, поступающей от активных граждан государства, надлежит воспользоваться. Проблема только в том - как ? Самый простой вариант, нормальный для любого человека, тем более “при власти” познакомиться с тем, что “обо мне думают”, какие мнения распространяются в обществе этими “настырными” журналистами, т.е. простое любопытство. [14, с. 94]

Более сложная по характеру реакция - принять выступления журналистов как бесплатную консультацию. Если официальные лица заинтересованы в успехе дела, то эту консультативную функцию журналистики им необходимо учитывать в связи с прокламируемым властью стремлением служить обществу. В связи с этим возникает резонная идея регламентировать в нормативных актах использование этих “консультаций”. Как минимум, пресс-службы соответствующих социальных институтов должны бы по обязанности (а нормативная

регламентация деятельности пресс-служб должна бы быть частью юридической базы функционирования этих институтов) собирать, систематизировать, обобщать эти материалы. Соответствующие структуры ведомств, а в необходимых случаях и их “первые лица”, должны выступать с разъяснениями, суждениями и оценками, отметая негодное и привечая все полезное и пригодное “для использования”. Посылка вторая, объективно усиливающая “мощь” первой.

Если задуматься, от чьего лица появляются в СМИ те материалы, с которыми стоит сверить свой “имидж” и которые полезно рассматривать как консультацию, окажется - СМИ ведь не “тетя с базара”, а аккумулятор настроений и требований, стоящих за каждым из слоев общества. А это значит, что СМИ выступают, публикуя свои оценки, суждения, рекомендации, своеобразным и значимым общественным контролером за действиями властей. Вообще-то повседневный контроль за действиями властей,

в принципе открытых в своей деятельности норма гражданского общества. Но у нас, где институты контроля как-то растворены в каждой из властей, тем более важно и оправданно видеть именно в СМИ важнейший институт общественного контроля. И опять напрашивается вопрос к законодателям: не логично ли закрепить в праве эту контрольную функцию СМИ как “четвертой власти”, хотя бы в виде требований к тем институтам власти, деятельности которых

касаются выступления журналистики, давать разъяснения, а в необходимых случаях принимать обязывающие решения? И это хорошо согласовывалось бы с положением Конституции, требующем внимания государственных органов к обращениям граждан в институты власти. Разве статья журналиста - не заявление гражданина, подкрепленное к тому же мерой аналитических и креативных способностей его коллег по редакции? Так в рамках прямой демократии, действующей во взаимодействии с

демократией представительной, СМИ требованиями жизни приобретут роль подлинной четвертой власти, законодательно закрепленную функцию непосредственно-демократического общественного контролера за действиями властей. Тогда и деятельность пресс-служб стала бы последовательной и - главное - с обязательным выходом “на публику”. Ведь до сих пор результаты этой деятельности практически не попадают в сферу гласности, и чрезвычайно редко, в исключительных случаях ведомства “отвечают” на выступления

СМИ. Но для этого требуется либо вопиющая ситуация, либо крайнее возбуждение общественности, либо нормальное самосознание руководителя. Таким образом, возможность успешного “хождения во власть” СМИ, соответствующая ее истинной сущности как “четвертой власти”, должна приобрести очевидную необходимость через законодательное закрепление ее специфических “властных полномочий”. Так сольются естественное право и творимый закон.

Однако пристальный взгляд на СМИ как на “четвертую власть” обнаруживает и еще один аспект проблемы. Притом не менее, если не более важный - по крайней мере по последствиям для власти. Ведь до сих пор речь шла о том, что журналистский анализ явлений жизни дает такой материал, который не грех, более того - необходимо - властям использовать для внесения “поправок и дополнений” в свои акции. И призыв придать использованию результатов анализа институализированный характер, официально

закрепить за СМИ статус “четвертой власти” как инструмента непосредственно-демократического контроля оставлял в тени неинституализированную (и неинституализируемую по природе своей) властную мощь журналистики. Дело в том, что пока в стороне оставалась вторая причина могущества “четвертой власти” - общественное мнение (и другие компоненты массового сознания), выраженное, сформированное и направленное СМИ через анализ в них явлений жизни. Суждения, предложения, рекомендации и требования оказываются могучей

силой, способной к действиям на общественном поле. Нельзя забывать, что возможностью осуществлять власть в обществе, то есть проводить свою волю, оказывать воздействие на поведение различных субъектов социальной жизни обладают не только различные ветви государственной власти (каждая в рамках своей компетенции). Имеются также - что особенно важно для журналистики - неинституализированные формы социального могущества, способные кардинально влиять на ход общественной жизни.

Таковы “сила слова”, “авторитет знания”, “сила примера”, “авторитет лидера” В этом ряду и “власть общественного мнения”. Вот в этой-то сфере концентрации и реализации власти журналистика не имеет себе равных. Ведь сама природа журналистики “выводит” каждое СМИ в эпицентр жизни общественного мнения. Журналистика аккумулирует общественное мнение, концентрирует и уплотняет его, служит трибуной, информирует, а, стало быть, и формирует его, выступает от его имени.

Сила журналистики - в мощи сформированного и стоящего за ней общественного мнения. [16, с. 83] Благодаря этому СМИ приобретают специфические властные полномочия: журналистика предлагает (советует, требует от ) власти считаться с результатами своего анализа и вытекающих из них выводов практически-политического характера не только от “своего имени”, но и от “имени общественности”. Конечно, пока - до принятия предлагаемых законодательных мер - заявляемые от имени общественного мнения

требования можно рассматривать как необязательный совет или даже как частное мнение. Однако пренебрежение приговорами общественного мнения, тем более действия вразрез с ним не может привести ни к чему иному, кроме как к нарастанию у общественности недовольства властями, несогласию с проводимой политикой, а это лишает даже легитимные власти общественной поддержки, что может привести на ближайших выборах к замене сил, стоящих у власти. Все это не значит, что надо беспрекословно следовать за требованиями

СМИ и стоящими за ними общественным мнением и тем более вести популистскую политику. Равно как и “давить” на СМИ, тем более ограничивать свободу оппозиционной журналистики. Все это значит “лишь”, что в гражданском обществе власти обречены учиться жить в условиях плюрализма, когда давление оказывается с разных сторон и направлено также в разные стороны, и что внимание к выраженным СМИ суждениям общественного мнения необходимо принимать в расчет.

Чтобы учитывать эти мнения, надо прежде всего знать позиции всех СМИ. А затем сопоставлять их между собой и с проводимой политикой. Если власть озабочена стремлением найти для всех (или большинства) решение, то в этом сопоставительном анализе должен витать дух компромисса и “сдвига к центру”. Это вовсе не значит отказа от своей позиции. В зоне поиска решения оказываются задействованы и полемика,

и критика, и дискуссия - все средства социального диалога - в интересах поиска наилучшего, суть общенационального решения, то есть все средства, кроме замалчивания, односторонности, “кривой” полемики, “глухой” к возражениям критики. Таков путь взаимодействия официальных властей с “четвертой”. Чтобы это взаимодействие властей было подлинно демократическим и истинно правовым, законодателям есть над чем поработать и при уточнении Закона о СМИ, и при согласовании законодательства с

Конституцией, с требованиями уже принятых или имеющих быть принятыми законодательных актов, касающихся функционирования СМИ (об информации, правах и обязанностях журналистов, общественных организациях, государственной службе и др.) Журналистика - “четвертая власть” - играет столь важную роль в жизни общества, а законодательство, ее касающееся, столь несовершенно, что было бы крайне полезно, обсуждая разные стороны функционирования СМИ, “собирать” нарабатываемые юридические идеи. Разработка концептуальных основ законодательства о

СМИ требует ясного понимания того, что представляют собой СМИ в государствах, переходящих от тоталитаризма к демократии, что с ними происходит на различных этапах этого перехода, какие факторы оказывают существенное воздействие на динамику этих изменений. Другими словами, первый раздел концепции должен быть посвящен описанию СМИ как объекта правового регулирования. Но размышляя о том, что представляют собой

СМИ, мы неизбежно приходим к необходимости увидеть их в контексте тех процессов, которые характеризуют ситуацию в обществе и государстве. Очень много общих явлений в разных журналистиках и в разных правовых коллизиях, которые возникают по поводу журналистской деятельности. Вместе с тем мы должны постоянно помнить о том, что в разных государствах траектория развития журналистики определяется разными факторами, действующими с разной силой.

Речь идет о том, что средства массовой информации являются подсистемой коммуникационных механизмов общества, в которую, наряду с печатью, входят телевидение, радио, компьютерные каналы информации, световая, щитовая и прочие виды рекламы, многие другие каналы, по которым массовая аудитория получает необходимую или интересующую ее информацию. Траектория функционирования этого информационного комплекса определяется прежде всего взаимодействием интересов нескольких структур.

Для упрощения анализа можно выделить три главных структуры: властные органы разного уровня и типа, определяющие правовое, нормативное пространство деятельности средств массовой информации, в значительной степени берущие на себя финансирование СМИ, влияющие на подбор кадров и т.д.; потребители информации, то есть аудитория во множестве различных групп населения; производители информации, то есть журналисты, полиграфисты, распространители и т.п. ( в данном случае мы отвлекаемся от противоречий, существующих

между ними). В свою очередь интересы и цели этих субъектов информационного процесса складываются под влиянием мощных общесоциальных факторов, среди которых можно выделить экономические, политические, социальные и духовные процессы, вовлекающие в свою орбиту миллионы людей и определяющие вектор движения общества и государства. [14, с. 105] Заключение Журналистика - “четвертая власть” - играет столь важную роль в жизни общества, а законодательство, ее касающееся, столь несовершенно, что было бы крайне полезно,

обсуждая разные стороны функционирования СМИ, “собирать” нарабатываемые юридические идеи. Единственное, что позволяет человеку активно воспринимать информацию это реальное участие в определении путей развития общества. Если человек реально, жизненно заинтересован в чем-то, он будет стремится не только получать информацию, но и понимать ее. А у нас. А у нас демократия, голосование. Мы ходим, голосуем раз в четыре года, но реального влияния на судьбы

страны никто из нас не оказывает, а это означает, что мы живем в виртуальном пространстве. Мы можем прочитать о том, что такой-то губернатор-подлец и давно ему пора в отставку, но реально мы ни на что повлиять не можем. Поэтому увеличение информационных массивов, увеличение каналов передачи информации ничего не изменит до тех пор, пока человек не будет знать, что получив какую-то информацию, он примет решение по поводу собственной судьбы, по поводу своей социальной группы и по поводу государства.

СМИ действительно могут и должны выступать оппозицией власти. Но при этом не стоит забывать о чести и чистоплотности. Настоящая оппозиция, тем более журналистская, должна быть критиком, пусть безжалостным, но конструктивным. Ответом власти должно быть создание нормальных условий для работы средств массовой информации. Это важнейшая обязанность государства перед обществом.

Журналистика такая же, как мы сами, мы и наше общество. Я думаю, что со временем мы научимся пользоваться свободой, за которую бились. Реализация взаимозависимости между демократией и журналистикой для процветания личной и общественной жизни - путь очень долгий. Но мы должны встать на него, если наше общество собирается пожать плоды свободы. Список использованной литературы 1.Законодательство

Российской федерации о средствах массовой информации. М 1996. 2.Закон РФ «О господдержке средств массовой информации и книгоиздания Российской федерации». 3.Закон РФ «Об экономической поддержке районных (городских) газет». 4.Гущин В. Глас вопиющего М. 1999. 5.Денисов Э.М. "Беседы о масс-медиа" М:. 2001 6.Дэннис Э Мэррилл

Дж. Беседы о масс-медиа. М. 1997. 7.Журнал «Журналист», №№ 1-12, 1999, №№ 1-11, 2000. 8.Журнал «Профессия – журналист». №№ 1-10, 2000. 9.Журнал «Среда». №№ 1, 4, 6, 2000. 10.Как преуспеть в торговле газетной рекламой. М. НИП. 1999. 11.Н.Н.Николаев "Как писать новости" 12.В.Тучков В. Курицын "Журналистика " 13.Социальное функционирование журналистики. СпбГУ. 1994. 14.Фред С.Сиберт, Уилбур Шрамм, Теодор

Питерсон "Четыре теории прессы" 15.Шарлотский проект. Как помочь гражданам взять демократию в свои руки. Эдвард Д. Миллер. М. НИП. 1998. 16.Шевченко Ш.Г."Путеводитель журналиста по опросам общественного мнения" М:. 1999 г. 17.Эдмунд Ламбет "Журналистская этика"