Неомифологическое сознание
Вадим Руднев
Неомифологическое
сознание - одно из главных направлений культурной ментальности ХХ в., начиная с
символизма и кончая постмодернизмом. Неомифологическое сознание было реакцией
на позитивистское сознание ХIХ в., но зародилось оно уже в ХIХ в., в романах
Достоевского и операх позднего Вагнера.
Суть
неомифологического сознания в том, что, во-первых, во всей культуре
актуализируется интерес к изучению классического и архаического мифа . В ХХ в.
одних подходов к изучению мифопоэтического сознания было более десяти:
психоаналитический, юнгианский, ритуально-мифологический (Б. Малиновский, Дж.
Фрейзер), символический (Э. Кассирер), этнографический (Л. Леви-Брюль), структуралистский
(К. Леви-Строс, М. Элиаде, В. Тернер), постструктуралистский (Р. Барт, М. Фуко)
и др. Большую роль в изучении мифа сыграли русские ученые формальной школы (В.
Я. Пропп) и ученики академика Марра (О. М. Фрейденберг). Особое место в этом
процессе занимал М. М. Бахтин (см. карнавализация, полифонический роман).
Во-вторых,
мифологические сюжеты и мотивы стали активно использоваться в ткани
художественных произведений. Здесь первым знаменитым образцом является роман
Дж. Джойса "Улисс", использовавший в качестве второго плана
повествования миф об Одиссее и сопредельные ему мифы.
Начиная
с 1920-х гг., то есть времени расцвета модернизма в литературе, практически
каждый художественный текст прямо или косвенно строится на использовании мифа:
"Волшебная гора" Т. Манна - миф о певце Тангейзере, проведшем семь
лет на волшебной горе богини Венеры; "Иосиф и его братья" того же
автора - мифы библейские и египетские, мифология умирающего и воскресающего
бога; "Шум и ярость" Фолкнера - евангельская мифология; "Процесс"
и "Замок" Ф. Кафки - сложное переплетение библейских и античных
мифов; "Мастер и Маргарита" М. Булгакова - вновь евангельская
мифология.
Чрезвычайно
характерным является то, что в роли мифа, "подсвечивающего" сюжет,
начинает выступать не только мифология в узком смысле, но и исторические
предания, бытовая мифология, историко-культурная реальность предшествующих лет,
известные и неизвестные художественные тексты прошлого. Текст пропитывается
аллюзиями и реминисценциями. И здесь происходит самое главное: художественный
текст ХХ в. сам начинает уподобляться мифу по своей структуре. Основными
чертами этой структуры являются циклическое время, игра на стыке между иллюзией
и реальностью, уподобление языка художественного текста мифологическому
предязыку с его "многозначительным косноязычием". Мифологические
двойники, трикстеры-посредники, боги и герои заселяют мировую литературу -
иногда под видом обыкновенных сельских жителей. Порой писатель придумывает свою
оригинальную мифологию, обладающую чертами мифологии традиционной (так,
например, поступил Маркес в романе "Сто лет одиночества").
Рассмотрим
все эти черты мифологической структуры на примере известных художественных
произведений ХХ в.
В
русской литературе одной из крупных удач неомифологического сознания стал роман Андрея Белого
"Петербург", в центре которого конфликт между сенатором Аполлоном
Аблеуховым и его сыном Николаем, который, связавшись с
революционерами-террористами, должен убить отца подбросив ему в кабинет бомбу.
Этот эдиповский мотив имеет ярко
выраженный мифологический характер: умерщвление престарелого жреца-царя молодым
(сюжет книги Дж. Фрейзера "Золотая ветвь"), восходящее к культу
умирающего и воскресающего бога; бой отца с сыном как характерный эпизод
мифологического эпоса, в частности русского (былина "Илья Муромец и
Сокольник"). Главной же мифологемой "Петербурга" является миф о
самом Петербурге, о его построении на воде, его призрачности, о
городе-наваждении, который исчезнет так же неожиданно, как возник. Неомифологический
характер имеет образ террориста Дудкина, мифологическим прототипом которого
является герой пушкинской поэмы "Медный всадник". Подобно Евгению
Дудкин вступает в диалог со статуей Петра I, далее мотив заостряется: Медный
всадник приходит к Дудкину домой и разговаривает с ним. Весь роман написан
тягучей метрической прозой, что создает эффект мифологического инкорпорирования
слов-предложений.
В
одном из высших достижений прозы ХХ в., романе Фолкнера "Шум и
ярость" мифологическим дешифрующим языком является евангельская мифология.
В романе четыре части, делящиеся асимметрично на три первые, рассказанные
поочередно тремя братьями Компсонами - Бенджаменом, Квентином и Джейсоном, - и
четвертая часть, имеющая итоговый и отстраненный характер и рассказанная от
лица автора. Такая структура соотносится с композицией Четвероевангелия -
синоптические три Евангелия от Матфея, Марка и Луки, и абстрактное, наиболее
"объективное" и итоговое гностическое Евангелие от Иоанна. Сам
главный герой, идиот Бенджи, соотносится с Иисусом: все время подчеркивается,
что ему тридцать лет и три года, а действие происходит во время праздника
Пасхи. (Возможно, что посредником здесь послужил роман Достоевского
"Идиот", герой которого, князь Мышкин, также соотносится с Христом.)
Одним
из самых ярких романов-мифов европейской литературы ХХ в. является, безусловно,
"Мастер и Маргарита" М. А. Булгакова.
Наиболее
сложный тип неомифологического сознания представляют собой произведения Кафки.
В нем мифы не называются, но от этого действуют еще острее и создают ту
неповторимую загадочную атмосферу, которая так характерна для произведений
Кафки. По мнению исследователей, в основе "Процесса" лежит библейская
история Иова, у которого Бог отнял семью, имущество, а самого поразил проказой.
В "Замке" бесплодные усилия землемера К. натурализоваться в деревне и
Замке ассоциируются у литературоведов с мифом о Сизифе, катившем под гору
камень, который каждый раз падал вниз (в ХХ в. этот миф был философски
переосмыслен в эссе Альбера Камю). Мифологизм Кафки наиболее глубок и опосредован.
Самым
утонченным и интеллектуализированным неомифологическим произведением ХХ в.,
несомненно, является "Доктор Фаустус" Томаса Манна. Здесь
сталкиваются два мифа - легенда о докторе Фаусте, средневековом маге, продавшем
душу дьяволу (главный герой романа, гениальный композитор Адриан Леверкюн,
заразившийся в публичном доме сифилисом и в своих бредовых фантазиях
заключающий договор с чертом на 24 года (по числу тональностей темперированного
строя - ср. додекафония; один из прообразов Леверкюна, наряду с Ницше,
основатель серийной музыки Арнольд Шенберг), и вагнеровско-ницшеанская
мифология сверхчеловека, подсвеченная горькими рассуждениями о ее судьбе в
гитлеровской Германии. Характерно, что мифологическим источником ключевой сцены
"Доктора Фаустуса" является соответствующая сцена разговора с чертом
Ивана Карамазова из романа Достоевского "Братья Карамазовы".
В
послевоенное время к неомифологизму привыкли и он обмельчал, выхолостился, став
уделом таких примитивных построений, как, например, "Кентавр" Дж.
Апдайка, мифологизм которого поверхностен и прямолинеен. Постмодернизм оживил неомифологическое
сознание, но одновременно и "поставил его на место", лишив его той
сверхценной культувой роли, которую он играл в середине ХХ в.
Список литературы
Мелетинский
Е. М. Поэтика мифа. - М., 1976.
Гаспаров
Б. М. Из наблюдений над мотивной структурой романа М. А. Булгакова "Мастер
и Маргарита" //Гаспаров Б. М Литературные лейтмотивы. - М., 1995.
Руднев
В. Морфология реальности: Исследование по "философии текста". - М.,
1996.
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://lib.ru/