Символика в
романе Ф.М. Достоевского "Преступление и наказание"
...Символ
только тогда истинный символ, когда он неисчерпаемо беспределен в своем
значении. Он многолик, многосмыслен и всегда темен в своей глубине.
Д. Мережковский
Особенность
символа состоит именно в том, что ни в одной из ситуаций, в которых он
используется, он не может быть истолкован однозначно. Даже у одного и того же
автора в одном произведении символ может иметь неограниченное количество
значений. Именно поэтому и интересно проследить то, как изменяются эти значения
в соответствии с развитием сюжета и с изменением состояния героя. Примером
произведения, от заглавия до эпилога построенного на символах, может служить
“Преступление и наказание” Ф. М. Достоевского.
Уже первое
слово — “преступление” — символ. Каждый герой “переступает черту”, черту,
проведенную им самим или другими. Словосочетание “преступить” или “провести
черту” пронизывает весь роман, “переходя из уст в уста”. “Во всем есть черта,
за которую перейти опасно; но, раз переступив, воротиться назад невозможно”.
Все герои и даже просто прохожие объединены уже тем, что все они “сумасшедшие”,
т. е. “сошедшие” с пути, лишенные разума. “В Петербурге много народу, ходя, говорят
сами с собой. Это город полусумасшедших... Редко где найдется столько мрачных,
резких и стран-ных влияний на душу человека, как в Петербурге”. Именно
Петербург — фантастический город А. С. Пушкина и Н. В. Гоголя — с его вечной
“духотой и нестерпимой вонью” превращается в Палестину, ожидающую прихода
Мессии. Но это еще и внутренний мир Родиона Раскольникова. Имя и фамилия
главного героя не случайны. Достоевский подчеркивает то, что герою “не хватает
воздуху”. “Родион” означает “родной”, но он и Раскольников — раскол,
раздвоение. (Раздваивается и город: реальные улицы и мираж, фантастика, “Новый
Иерусалим” и “Ноев ковчег” — дом старухи.) Слово “Раскольников” употребляется и
как нарицательное, ведь Миколка тоже “из раскольников”. Вспоминается герой сна Раскольникова
— и вот уже все повествование оказывается опутанным трепещущей сетью символов.
Цвет у Ф. М. Достоевского символичен. Самый яркий здесь цвет — желтый. Для М.
А. Булгакова это тревога, надрыв; для А. А. Блока — страх; для А. А. Ахматовой
это враждебный, гибельный цвет; у Ф. М. Достоевского он желчен и злобен. “А
желчи-то, желчи в них во всех сколько!” Этот “яд” оказывается разлитым везде,
он в самой атмосфере, а “воздуху нет”, только духота, “безобразная”,
“страшная”. А в этой духоте Раскольников бьется “в лихорадке”, у него “озноб” и
“холод в спине” (самое страшное наказание ада — наказание холодом — “страшный
холод охватил его”). Выбраться из кругов ада можно только по лестнице, поэтому
Раскольников (кроме блуждания по улицам) чаще всего находится на пороге или
движется по лестнице. Лестница в мифологии символизирует восхождение духа или
его нисхождение в глубины зла. Для А. А. Ахматовой “восхождение” — счастье, а
“нисхождение” — беда. Герои “мечутся” по этой лестнице жизни, то вниз, в
бездну, то вверх, в неизвестность, к вере или идее. Петр Петрович “вошел с
чувством благодетеля, готовящегося пожать плоды и выслушать весьма сладкие
комплименты. И уж конечно теперь, сходя с лестницы, он считал себя в высочайшей
степени обиженным и непризнанным”, а его “круглая шляпа” — один из кругов ада.
Но есть в романе и герой, “выбравшийся из-под земли”, но, выбравшись,
Свидри-гайлов (как и все герои) попадает на улицу.
Ни у одного из
героев нет настоящего дома, а комнаты, в которых они живут и которые они снимают;
комната Катерины Ивановны и вовсе проходная, а всем им “некуда пойти”. Все
скандалы, которые происходят, происходят на улице, где люди ходят “толпами”
(библейский мотив).
Евангельские
мотивы тоже обретают новое звучание в этом дьявольском городе. “Тридцать
сребреников” превращаются в “тридцать копеек”, которые Соня дает Мармеладову на
выпивку; под камнем вместо могилы Лазаря оказываются спрятаны украденные после
убийства вещи; Раскольников (как Лазарь) воскресает на четвертый день (“четыре
дня едва ешь и пьешь”). Символика цифр (четыре — крест, страдание; три —
Троица, абсолютное совершенство), основанная на христианстве, мифологии и
фольклоре, переходит в символику созвучных слов, где “семь” значит “смерть”,
“узость” порождает “ужас”, а “теснота” переходит в “тоску”.
Живущие в таком
мире, несомненно, грешники. Они привыкли врать, но “вранье” для них “дело
милое, потому что к правде ведет”. Через вранье они хотят познать истину, веру,
но попытки их часто обречены. Дьявольский смех “нараспашку” (а смеется дьявол,
но не Христос) сковывает их, и они “скривляют рот в улыбку”, что делает еще
более удивительным существование чистоты в грехе, чистоты, сохранение которой
воспевает Ф. М. Достоевский. И страдания, перенесенные героями, лишь
подчеркивают эту чистоту.
Но Катерина —
“чистая” — умирает, ведь надо быть мудрой (Софья) и прощать и веровать (в
Родиона веруют Дуня и Софья). Устами Дуни, Родиона и Сони Ф. М. Достоевский
восклицает (как Василий Фивейский): “Верую!” Этот символ поистине безграничен,
ведь “во что веришь, то и есть”. Весь роман становится как бы символом веры,
символом идеи, символом человека и прежде всего возрождения его души. Несмотря
на то что “хрустальный дворец” — трактир, а не мечта Веры Павловны; а Христос
не праведник, а убийца; на голове у него вместо тернового венца шляпа, а за
полой рубища — топор, но в сердце его идея и святая вера в нее. А это дает
право на воскрешение, ведь “истинно великие люди... должны ощущать на свете
великую грусть”.
Список
литературы
Для подготовки
данной работы были использованы материалы с сайта http://ilib.ru/