Реферат по предмету "Литература и русский язык"


Особенности стиля лирики А. С. Пушкина

Особенности стиля лирики А.
С. Пушкина

Со дня опубликования «Руслана и Людмилы» имя Пушкина неизменно
было в центре не только идейной и общеэстетической, но и стилевой борьбы.
И  дело тут не в одном лишь генеральном
значении Пушкина для нашей культуры. Дело еще и в том, что среди русских
писателей Пушкин, как не раз говорилось, являет собою тип художника
прежде всего. В классическом нашем искусстве всегда была сильна мысль о
внутреннем единстве духовной деятельности, сквозило пренебрежение ко всякой
специализации, дифференциации ее, в частности, - к эстетическому началу как
таковому.

   В этом отношении
Пушкин был «гармоничнее», «художественнее» своих гениальных преемников; при
мысли о Пушкине тот час же возникает внутренний образ четкой и стройной,
законченно-совершенной, кристального стиля.

   Это свойство Пушкина в
свое время хотели использовать деятели «чистого искусства», от Фета до акмеистов.
Однако же они не имели особого успеха на этом поприще – и совершенно ясно
почему. Пушкин не «просто великий стилист», форма, стиль у него не самодовлеет.
Недаром Толстой по контрасту вспомнил о Пушкине: «вон у Пушкина: его читаешь и
видишь, что форма стиха ему не мешает». Толстой тут выражает мысль, в сущности,
очень точно очерчивающую главный принцип стилистики Пушкина: форма – это
гармоничное, точное выражение чего-то ( т.е. содержания, сути духовной).
Как только нарушается это строгое равновесие, как только совершается перекос в
ту или иную сторону (у некоторых акмеистов, например в сторону «формы как
таковой»), так мы сразу интуитивно знаем, что пушкинский стих, пушкинская
традиция тут уже переосмыслены в своей сути, а не в деталях.

   Кардинальное свойство,
о котором сейчас идет речь, делает стихи Пушкина очень «выгодным», адекватным
материалом для современных раздумий о стиле - о смысле самой это категории.
Ныне ясно, что стиль нельзя толковать как одно лишь «своеобразие»,
индивидуальность художника: сама практика творчества и усилия многих
литературоведов, теоретиков искусства вновь показали, что в стиле, в стилевых
факторах нельзя искусственно изолировать общее и своеобразное; индивидуальный
стиль – лишь одна из ступеней, один из уровней в скользящей шкале стилевых
категорий: стиль произведения, индивидуальный стиль художника, стиль школы,
стилевая тенденция …

   При трактовке стиля
как категории ближе к конкретной истине не слишком простая формула «стиль – это
художественная форма» и не слишком общая и статичная формула «единство
содержания и формы», а также обозначения, как переход содержания в форму, формы
в содержание, - сам фактор, закономерность, момент этого перехода. Стиль
– это закон художественной формы, как момент перехода в дух,  в содержание. Это художественная форма,
взятая в плане ее закона и динамики вширь и в глубь.

   Особенно показательна
в этом отношении лирика Пушкина: тот принцип гармонии, стройности, полный
сообразности и соразмерности всех элементов, который столь кардинально важен для
Пушкина, в его лирике выступает обнажено – он не заслонен всем тем, с чем
приходится иметь дело в крупных жанрах в силу самой жанровой специфики:

В те дни, когда мне были новы

Все впечатленья бытия –

И взоры дев и шум дубровы,

И ночью пенье соловья,

Когда возвышенные чувства,

Свобода, слава и любовь

И вдохновенное искусство

Так сильно волновали кровь, -

Часы надежд и наслаждений

Тоской внезапной осеня,

Тогда какой-то злобный гений

Стал тайно навещать меня.

Печальны были наши встречи:

Его улыбка, чудный взгляд,

Его язвительные речи

Вливали в душу хладный яд.

Не истощимый клеветою

Он провиденье искушал;

Он звал прекрасною мечтою;

Он вдохновенье презирал;

Не верил он любви, свободе,

На жизнь насмешливо глядел –

И ничего во всей природе

Благословить он не хотел.

(1823г)

Это стихотворение по сути и по форме обратило на себя особое
внимание самого Пушкина и – Белинского, одинаково ненавидевшего в период статей
о Пушкине как голую риторику с «хорошим содержанием», так и бессодержательное
рифмоплетство. Тут есть высокая, глубокая мысль – и пристальное претворение.
Это претворение, эта гармония сути и формы прежде всего видны в композиции –
вообще в одном из наиболее мощных лирических средств Пушкина,  с его архитектонизмом, стремлением к
стройной форме.

   Если взглянуть на
другие стороны стиля – на лексику, ритмику, на систему деталей, то увидим ту же
особенность : ясное, чуткое соответствие внешних форм – внутренним, образных
сил, средств – духовному, содержательному заданию. Все – мера в меру, везде –
сообразность и соразмерность : всего не более и не менее, чем требуется для
прямого дела. Это – законченно-замкнутое художественно-стилевое решение.

   Почти в каждом
стихотворении Пушкина есть эта внутренняя четкость композиционных средств. Мало
того, она сплошь и рядом выведена во вне, акцентирована, возведена в доминанту.
Так, Пушкин очень любил лирическую композицию «двух частей», соединенных между
собой по контрасту или какому-либо иному принципу. Сплошь и рядом две части –
это просто две строфы: столь четко деление, столь важен, подчеркнут принцип
симметрии.

Высоко над семьею гор,

Казбек, твой царственный шатер

Сияет вечными лучами.

Твой монастырь за облаками,

Как в небе реющий ковчег,

Парит, чуть видный, над горами.

Далекий, вожделенный берег!

Туда б, сказав «прости» ущелью,

Подняться к вольной вышине!

Туда б, в заоблачную келью,

В соседство Бога скрыться мне!.. (1829г)

Пушкин любит стихотворение – развернутое сравнение. Ему
импонирует простота, наглядность, контрасты и действенность этой формы. Два
образных алгоритма, две линии резко оттеняют, «освежают» друг друга – и вместе
дают естественное, живое целое. Сплошь и рядом сама разгадка, секрет сравнения
оттянуты в конец:

…Таков

И ты, поэт!

   Тем самым ясность и
само влияние композиции на контекст резко увеличиваются; в то же время Пушкин
всегда в душе озабочен тем, чтобы композиция, при всей ее резкости,  была именно естественной,
живо-непринужденной; отсюда, например, любовь как раз к развернутым сравнениям
– тропу более свободному и открытому, чем напряженное, субъективно-спресованная
метафора:

На небесах печальная Луна

Встречается с веселою зарею,

Одна горит, другая холодна.

Заря блестит невестой молодою,

Луна пред ней, как мертвая, бледна,

Так встретился, Эльвина, я с тобою.

(1825)

   Пушкин неизменно ценит
такие средства поэтики, как

рефрен :

…Шуми, шуми, послушное ветрило,

Волнуйся подо мной, угрюмый океан…

Храни меня, мой талисман,

Храни меня во дни гоненья,

Во дни раскаянья, волненья:

Ты в день печали был мне дан.

Когда подымет океан

Вокруг меня валы ревучи,

Когда грозою грянут тучи, -

Храни меня, мой талисман.

кольцо («Не пой, красавица»),

сравнение:

Буря мглою небо кроет,

Вихри снежные крутя;

То, как зверь, она завоет,

То заплачет, как дитя,

То по кровле обветшалой

Вдруг соломой зашумит,

То, как путник запоздалый,

К нам в окошко застучит.

вообще композиционный повтор, - средства, дающие композиции и
четкость, и легкую и ясную условность, и напевность, свободу одновременно:

Сквозь волнистые туманы

Пробирается луна,

На печальные поляны

Льет печально свет она.

По дороге зимней, скучной

Тройка борзая бежит,

Колокольчик однозвучный

Утомительно гремит.

…Грустно, Нина : путь мой скучен,

Дремля смолкнул мой ямщик,

Колокольчик однозвучен,

Отуманен лунный лик. 

   Но все это не значит,
что композиция, как и другие средства стиля, подчиняется у Пушкина одному лишь
закону строгости и симметрии. То есть они подчиняются, но сама его стройность,
строгость неизменно внутренне полна и напряжена. «Сладкозвучие», музыка, бег,
напевность пушкинского стиха нередко сбивают с толку; он кажется только плавным
и легким, тогда как на деле он скрыто патетичен, конфликтен. Многие даже и
сведущие люди споткнулись на «простоте», мнимой бездумности и гладкости
Пушкина. Играет роль и то, что строки Пушкина уже «автоматизировались», в
сознании стали само собой разумеющимися.

Для пушкинской композиции 
нередко характерно прямое и четкое сопоставление чисто человеческого и
пейзажного планов. Пушкин любит природу, любит ее и в вихре, и в покое; но
неизменно природа для Пушкина – напоминание о простоте, свободе, духовном
пределе в самом человеке:

На холмах Грузии лежит ночная 
мгла,

Шумит Арагва предо мною.

Мне грустно и легко, печаль моя  светла,

Печаль моя полна тобою,

Тобой, одной тобой

Унынья моего

Ничто не мучит, не тревожит,

И сердце вновь горит и любит — оттого,

Что не любить оно не может…

Бросается в глаза, что между описанием природы и остальной
частью стихотворения (выражением чувства) нет никакой логической связи. Однако
если мы попробуем отбросить пейзаж и начнем читать стихотворение с третьего
стиха (“Мне грустно и легко, печаль моя светла ”), то сразу станет ясно, что
выражение чувства не мотивировано пейзаж создает лирическое настроение и тем
самым подготавливает читателя к восприятию следующих строк. Третий стих состоит
из двух коротких предложении, каждое из которых — оксюморон (соединение
логически не сочетаемых, противоположных понятии) Читатель как бы стоит перед
загадкой если “мне грустно”, то почему одновременно и “легко” Второй оксюморон
не прибавляет ничего нового, а по смыслу повторяет первый: если “печаль”, то
почему “светла”?

...Синонимический повтор того же оксюморона усиливает
напряжение' отчего может быть такое странное сочетание чувств.

Переходу тихой нежности в бурную страсть, резкой смене словаря
и синтаксического строя соответствует и полное изменение структуры стиха...

Вместо спокойной симметричной композиции первого четверостишия
— композиция неуравновешенная, стих беспокойный... напевная стихотворная
интонация уступает место неровной, изменчивой, выражающей страстный,
прерывистый характер речи.

Нередко видим у Пушкина стихи, в которых природа, просторы
мира и мироздания будто и не названы прямо, но подразумеваются, составляют
скрытый фон; именно это часто дает опять-таки такую внутреннюю полноту и
объемность его внешне совершенно простой и строгой лирической композиции, его
художественной идеи:

Пора, мой друг, пора! Покоя сердце просит, -

Летят за днями дни, и каждый час уносит

Частичку бытия, а мы с тобой вдвоем

Предполагаем жить, и глядь, как раз умрем.

На свете счастья нет, но есть покой и воля.

Давно завидная мечтается мне доля –

Давно, усталый раб, замыслил я побег

В обитель дальнюю трудов и чистых нег.

Здесь ничего не сказано о полях, лесах и т.д.; но, читая эти
потетически-светлые строки, невольно видим человека, который стоит где-то,
положим, у парапета Невы в сером, каменном городе – и думает о любимой, и
представляет широкую степь, свою молодость, небо,  простор; представляет, возможно, так и не увиденную Италию, «адриатические
волны».

Издавна имя Пушкина было в скрещении лучей при обсуждении
вопроса о так называемых «классическом» и «романтическом» началах в искусстве,
о двух генеральных принципах жизнеощущения и художественной организации
материала. Действительно, многими любимое и в старые, и в новые времена мнение,
будто Пушкин – это прежде всего «гармония» (в узком смысле), «классика»,
спокойствие, светлая созерцательность  
стройная радость, «нирвана», в противовес стихии, опровергается,
во-первых, самой практикой лирического творчества как раннего, так и позднего
Пушкина, а во-вторых – и самим характером тех споров, которые шли по этой части
вокруг его поэтики. Вообще в литературе о Пушкине  не раз напоминалось, что Пушкин писал не только «Я вас любил…» и
«На холмах Грузии…», но и

Мчатся тучи, вьются тучи;

Невидимкою луна

Освещаиет снег летучий;

Мутно небо, ночь мутна…

Домового ли хоронят,

Ведьму ль замуж выдают?..

(1830)

и многое другое в том же духе. Метод письма у Пушкина тут
остается «стройным», но жизнеощущение отчасти тяготеет к «хаосу». Но дело,
собственно, не в том, чтобы в пику сторонникам «дневного», «светлого» Пушкина
доказать,  что Пушкин, наоборот, был
«ночным» и «темным», а в том, чтобы восстановить истину в ее рельефности.

   Пушкин в данном случае
гармоничен в высоком и философском значении слова: он не боится «стихии», а
одолевает ее, обретает над ней художественную власть. Поэт всю жизнь сражался
как раз с «классицизмом», а отстаивал «истинный романтизм» против романтизма
ложного. Это второе было столь вразумительно, что мысль, традиция была
немедленно подхвачена и в какой-то степени держится до сих пор: мы внутренне
очень различаем романтизм как нечто дутое и фальшивое, как то, что «темно и
вяло», - и романтизм как порыв к высокому, как поиск духовного содержания
человеческой жизни, как личностное начало.

   Пушкин – «одно в
одном» «стихии» и «классики», подрыва и «нирваны» (высшего созерцания): такова
природа его гармонически-художественного гения.  Не ведать этого – исказить ведущую черту жизнеощущения, стиля
Пушкина. Конечно, каждый ищет и находит в Пушкине подтверждение своим стилевым
принципам, это естественно, это было и будет; но и исконным характером
исходного материала надо считаться. Универсальность, многомерность – эти
качества Пушкина ныне не должны быть забыты в пользу более частных и плоских.

При подготовке данной работы были использованы материалы с
сайта http://www.studentu.ru


Не сдавайте скачаную работу преподавателю!
Данный реферат Вы можете использовать для подготовки курсовых проектов.

Поделись с друзьями, за репост + 100 мильонов к студенческой карме :

Пишем реферат самостоятельно:
! Как писать рефераты
Практические рекомендации по написанию студенческих рефератов.
! План реферата Краткий список разделов, отражающий структура и порядок работы над будующим рефератом.
! Введение реферата Вводная часть работы, в которой отражается цель и обозначается список задач.
! Заключение реферата В заключении подводятся итоги, описывается была ли достигнута поставленная цель, каковы результаты.
! Оформление рефератов Методические рекомендации по грамотному оформлению работы по ГОСТ.

Читайте также:
Виды рефератов Какими бывают рефераты по своему назначению и структуре.