Прекрасная Заратустра
Софья Донская
Говоря
казенным языком, Ницше – философ, влияние которого на умы, судьбы и политику XX
века трудно переоценить. И действительно, русский серебряный век воспринял его
учение как программу по самосовершенствованию. Третий рейх упростил его
идеологию и водрузил на свое свастическое знамя. Редкий студент гуманитарного
вуза не переболел "синдромом Ницше" – периодом увлечения, очарования
его Заратустрой… Кто бы мог подумать, что сверхчеловек будущего имеет прототип
и этот прототип – женщина?
Леля
Саломе родилась в 1861 году в Петербурге. Отец ее, генерал русской армии,
тайный советник, приближенный к Николаю I, был прибалтийским немцем. Мать – из
немцев русских. В России Леля провела первые двадцать лет своей жизни.
Воспитывалась русской няней и гувернанткой-француженкой, училась в английской
частной школе. Она была очень дружна с отцом и пятью старшими братьями. Позднее
она вспоминала, что в детстве так привыкла находиться среди мужчин старше себя,
что, когда уехала за границу, весь мир казался ей населенным братьями. Видимо,
эта модель повлияла на то, как она строила отношения с мужчинами в своей
взрослой жизни.
Несмотря
на благоприятный семейный климат, Леля росла погруженной в себя и очень
мечтательной. К семнадцати годам она превратилась в закрытую, романтичную,
страстную и глубокую натуру. Оказалось, что и среди любящих домочадцев можно
быть одинокой. Она почувствовала свою непохожесть на других и тяготилась своим
одиночеством.
Ей
нравились проповеди пастора Гийо, и она написала ему письмо, в котором
жаловалась, что никто не разделяет ее взглядов и тяги к подлинному знанию:
"Вероятно, мой способ мышления отделяет меня от большинства девушек моего
возраста и моего круга… Но так горько запирать все в себе, потому что иначе
сделаешь что-нибудь неприличное... потому что тебе недостает приятных манер,
которыми так легко завоевать доверие и любовь".
Леля
и Гийо встретились, и это была первая из встреч, которые изменили ее жизнь. Содержанием
их бесед были философия, история религии, голландский язык, Кант и Спиноза. Но
это лишь внешняя канва. Леля поклонялась ему как Богу, однажды даже потеряла
сознание, сидя у него на коленях.
Пастор
же испытывал совсем другие чувства. Он сделал ей предложение. Леля была в шоке
и пережила это как потерю Бога. Что послужило тому причиной – позднее
эмоциональное взросление, страх мужчин или что-то еще, – но это было лишь
началом. Гийо стал первым в длинном списке мужчин, которые будут испытывать
восторг от интенсивной духовной близости с этой девушкой и отчаяние от ее
телесной холодности и незрелости, сочетавшихся с физической привлекательностью
и обаянием.
История
с пастором закончилась легочным кровотечением на нервной почве. Мать решает
отвезти Лелю на лечение за границу. Вместе с выездным паспортом она получила
имя, с которым войдет в историю: Лу.
Лу
в Цюрихе. Посещает курс философии. Профессор истории религии отзывается о ней
как о "совершенно чистом создании, которое обладает необыкновенной энергией,
сосредоточенной исключительно на духовном поиске". Было в этом что-то
почти неженское.
Цюрих
не слишком поправляет здоровье девушки. Следует переезд в Италию. Здесь Лу
знакомится с эмансипированной писательницой Мальвидой фон Мейзенбуг и у нее в
гостях встречает Поля Рэ, автора книг по моральной философии. Рэ сразу влюбился
в Лу и, хотя считал, что жениться и делать детей нерационально, тут же сделал
ей предложение. Лу отвергла его твердо. Но теперь она чувствует себя достаточно
сильной, чтобы не избегать мужчин, испытывающих к ней неконтролируемые чувства.
Надо заставить его подавить страсть, в награду он получит возможность жить с Лу
вместе – духовными интересами. Иезуитский план, подобный переносу русла рек, –
узаконить сублимацию, ковать на чувственном огне бесплотные идеи. Но Рэ
согласен.
В
свои новаторские планы они посвящают Мальвиду. Ведь Мальвида пропагандирует
освобождение женщин и ищет новые, благородные отношения между полами. Для этого
нужен новый человек, и речь идет не о теории. Мальвида вынашивала проект
светского салона, в котором будут происходить поиски новых отношений между
людьми. Она убеждена: нового человека можно создать… Вам это ничего не
напоминает?
Стоит
ли удивляться, что частым гостем в салоне был Фридрих Ницше?
В
1882 году 38-летний Ницше стоял на пороге очередного поворота, после которого
ему предстоял высший расцвет, а потом окончательный крах. Он был тяжело болен.
Врачи и историки до сих пор не сумели поставить диагноз. Одни считают, что это
был сифилис, другие настаивают, что прогрессирующий паралич, которым он
страдал, мог быть и несифилитической природы.
Ко
времени встречи с Лу Ницше был почти слепым и мучился головными болями, с
которыми справлялся все увеличивающимися дозами опия и постоянными переездами.
В те промежутки, когда болезнь стихала, он непрерывно и очень много писал.
Одинокий, он несколько раз просил друзей подыскать ему жену. Злые языки
говорили, что он никогда не знал женщины. При прогрессирующей слепоте он
нуждался хотя бы в секретарше.
Когда
Рэ, а затем Мальвида пишут Ницше о Лу, он их понимает в контексте своих
потребностей: "Передайте от меня привет этой русской девочке… Меня влекут
такие души… Я нуждаюсь в них для того, что намерен сделать в течение ближайших
десяти лет. Брак – другое дело: я бы согласился на женитьбу на два года
примерно", – отвечает он Рэ, не подозревая о последствиях.
Ницше
только что закончил книгу “Веселая наука”, в которой необыкновенный человек
будущего – сверхчеловек – уже выступает на арену. Обычный человек, со своими
слабостями, со своим несовершенством, не устраивает Ницше: “Иной идеал влечет
нас к себе, чудесный, искушающий, чреватый опасностями идеал…” Он сам говорил,
что его идеал “довольно часто кажется почти нечеловеческим”.
Сам
Ницше меньше всего походил на своего любимого героя – сверхчеловека. Он был
романтиком, жившим бесплотной жизнью своего больного и гениального духа.
Но
вскоре ему предстояло увидеть свой идеал не в мечтах, а в жизни. Он увидел Лу…
Они
встретились в апреле 1882 года в Риме. Сближение произошло молниеносно. И вот
уже Ницше читает Лу и Рэ свою "Веселую науку", они втроем
путешествуют по горам Северной Италии и Щвейцарии и втроем же собираются
поселиться в Париже.
В
августе 1882 года Лу пишет Рэ: “Разговаривать с Ницше… очень интересно. Есть
особая прелесть в том, что ты встречаешь сходные идеи, чувства и мысли. Мы
понимаем друг друга полностью".
Ницше
писал, что “вряд ли когда-либо между людьми существовала большая философская
открытость”, чем между ним и Лу. “Она сильная как львица и при этом очень женственный
ребенок, который будет жить недолго… Она поразительно зрела и готова к моему
способу мышления… Кроме того, у нее невероятно твердый характер, и она точно
знает, чего хочет, – не спрашивая ничьих советов и не заботясь об общественном
мнении”.
Одна
из фотографий как нельзя лучше передает ту модель отношений этой странной
троицы, которая устраивала Лу. Фото сделано в Люцерне, на фоне Альп. Ницше и Рэ
стоят, запряженные в двуколку, в которой сидит Лу с кнутом в руках – без тени
улыбки на лице. Никакой иронии. Рэ чувствует себя на месте, Ницше невидящими
глазами смотрит вдаль. Не пройдет и года после разрыва с Лу, как Ницше напишет
свое знаменитое: "Ты идешь к женщине? Не забудь плетку!"
Помахивая
своим кнутиком, Лу мечтала построить маленькую интеллектуальную коммуну,
“святую как Троица”, в которой мужчины, отказавшись ради нее от своих телесных
притязаний, воплощали бы их в общем духовном поиске. Рэ проект принял.
Ницше
смотрел на это по-другому.
Однажды
Ницше сказал Лу с изумлением: “Я думаю, единственная разница между нами – в
возрасте. Мы живем одинаково и думаем одинаково”.
Именно
поэтому Ницше так бурно реагировал на различия между ними. И на нюансы в
устремлениях.
“Когда
два человека такие разные, как ты и я, – пишет Лу в письме к Рэ, – они довольны
уже тем, что нашли точку соприкосновения. Но когда они такие одинаковые, как
Ницше и я, они страдают от своих различий”.
Возможно,
сначала с чувственной точки зрения они были в равных позициях: влечения Лу еще
не проснулись, а половые устремления Ницше были подавлены годами аскезы,
болезни и философствования. Может быть, по этой причине им было так хорошо
вместе. Да, они ощущали чрезвычайно сильную духовную близость. Но ориентиры
Ницше изменились: поиск идеального не слишком занимал теперь философа, он
жаждал совсем других открытий. У него появился шанс обновления и, возможно,
хотя бы частичного духовного оздоровления. Шанс вынырнуть из собственных
гениальных идей, которые разрушали его, в полнокровную земную жизнь. И он
почувствовал это: “Я не хочу быть больше одиноким и хочу вновь открыть для
себя, как быть человечным”, – писал он Лу.
Матери
Лу в Санкт-Петербург было направлено письмо с формальным предложением.
Но
Лу оставалась неколебима в своих планах и воззрениях на близость с мужчиной.
Ницше получил отказ.
Продолжать
прежние отношения было для Ницше мучительно, мучителен и разрыв.
Через
год после встречи Ницше уже проклинает Лу. “Если я бросаю тебя, то
исключительно из-за твоего ужасного характера… Ты принесла боль не только мне,
но и всем, кто меня любит… Не я создал мир, не я создал Лу. Если бы я создавал
тебя, то дал бы тебе больше здоровья и… то, что гораздо важнее здоровья, –
может быть, немного любви ко мне”.
Порывы
Ницше противоречивы. В другом письме он раскаивается: “Мои дорогие Лу и Рэ, не
беспокойтесь об этих вспышках моей паранойи или уязвленного самолюбия. Даже
если однажды в припадке уныния я заберу свою жизнь, не должно быть повода для
печали. Я хочу, чтобы вы знали, что я не больше чем полулунатик, пытаемый
головными болями и помешавшийся от одиночества. Я достиг этого разумного…
понимания ситуации после приема солидной дозы опия, спасающего меня от
отчаяния”.
Родные
Ницше ненавидят Лу (из-за Лу он на время порвал отношения с сестрой и матерью).
Его сестра Элизабет заявляла: "Как искусно она использует максимы Фрица,
чтобы связать ему руки!.. Не могу отрицать, она действительно воплощенная
философия моего брата".
Друг
Ницше Петер Гаст, нейтральный свидетель его романа с Лу, высказывается
спокойней: "Ницше был действительно заворожен Лу. Он видел в ней что-то
необыкновенное. Интеллект Лу и ее женственность возносили его на вершину
экстаза. Из его иллюзии о Лу родилось настроение Заратустры".
После
разрыва с Ницше Лу и Рэ жили вместе в Берлине. В их салоне собиралась
интеллектуальная элита Европы. Герман Эббингаус, один из основателей
экспериментальной психологии, и Фердинанд Теннис, крупнейший немецкий социолог
конца XIX века, ухаживали за Лу и получили отказ. Три года Лу Саломе и Поль Рэ
сохраняли бесполое интеллектуальное партнерство. Но в 1886 году Лу вышла замуж
за Фреда Андреаса, сорокалетнего знатока восточных языков, причем на своих
излюбленных условиях: никакой физической близости. Необъяснимо. Но этой
удивительной женщине все-таки суждено было потерять невинность – уже после тридцати.
Она еще будет любовницей и наперсницей Рильке, а в 50 лет познакомится и
подружится с Фрейдом и станет практикующим психоаналитиком. Она прожила долгую
жизнь и скончалась в 1937 году, окруженная друзьями и поклонниками.
А
Ницше ждала усугубляющаяся болезнь, несколько работ, во многом определивших
философию и политику ближайших десятилетий, сумасшедший дом. И сумасшедшая
слава.
Действительно
ли Ницше нашел в двадцатилетней русской девушке свой идеал сверхчеловека, а
Заратустра и есть недостающий “совершенный друг”, закодированная прекрасная Лу?
Трудно судить о том, в какой степени буквально можно принять эту интерпретацию.
Ясно одно: любовь к Лу, неудовлетворенная и неизжитая, вызвала в страдающем
Ницше тот накал чувств, которым до сих пор обжигает его книга.
Можно
только догадываться, чему учил бы Заратустра, если б эти отношения сложились
иначе…
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.filosofia.ru/