Подростки
и взрослые
Между отцами и детьми выситься
стена робости ,стыда ,непонимания ,уязвленной нежности ,Чтобы эта стена не
выросла, требуются усилия ,на которые еле хватает человеческой жизни ,Но дети
родятся у нас в ту пору ,когда мы еще
переполнены собой ,сжигаемы честолюбием и от детей просим не столько доверия
,сколько покоя.
Отцов отделяют от детей их
собственные страсти .Если ты помнишь о своих грехах, в чем ты смеешь упрекать
своего сына?
Одна Из главных особенностей
подросткового и раннего юношеского возраста смена значимых лиц и перестройка
взаимоотношений со взрослыми.
"Мы и взрослые"
постоянная тема подростковой и юношеской рефлексии .Конечно, возрастное
"Мы" существуют и у ребенка .Но ребенок принимает различие двух миров
детского и взрослого и то, что отношения между ними неравноправны, как нечто
бесспорное, само собой разумеющееся. Подростки стоят где-то
"посередине", и эта промежуточность положения определяет многие свойства
их психологии, включая и самосознание.
Французские психологи (Б.
Заззо, 1969 ) спрашивали детей от 5 до 14 лет, считают ли они себя
"маленькими", "большими" или "средними" ( не по
росту, а по возрасту); при этом выяснилась эволюция самих эталонов "роста".
Дошкольники часто сравнивают себя с младшими и потому утверждают, что они
"большие". Школьный возраст дает ребенку готовый количественный
эталон сравнения переход из класса в класс; большинство детей считают себя
"средними", с отклонениями преимущественно в сторону " большого
".С 11 до 12 лет точка отсчета меняется; ее эталоном все чаще становиться
взрослый, "расти" значит становиться взрослым.
Советские психологи, начиная с
Л. С. Выготского, единодушно считают главным новообразованием подросткового
возраста чувство взрослости .Однако ориентация на взрослые ценности и сравнение
себя со взрослыми зачастую заставляют подростка снова видеть себя относительно
маленьким, несамостоятельным. При этом , в отличии от ребенка, он уже не
считает такое положение нормальным и стремиться его преодолеть. Отсюда
противоречивость чувства взрослости подросток претендует быть взрослым и в то
же время знает, что уровень его притязаний далеко не во всем подтвержден и
оправдан.
Одной из самых важных
потребностей переходного возраста становиться потребность в освобождении от
контроля и опеки родителей, учителей, старших вообще, а также от установленных
ими правил и порядков. Как же появляется эта возрастная тенденция ( не
смешивать с отношениями между поколениями!) в отношениях старшеклассников с
наиболее значимыми для них конкретными взрослыми ,которые являются не только
старшими по возрасту, но и полномочными представителями общества взрослых в
целом, родителями и учителями?
Из факторов социализации
,рассматриваемых по отдельности ,самым важным и влиятельным была и остается
родительская семья как первичная ячейка общества ,влияние которой ребенок
испытывает раньше всего ,когда он наиболее восприимчив. Семейные условия
,включая социальное положение ,род занятий ,материальный уровень и уровень
образования родителей ,в значительной мере предопределяют жизненный путь
ребенка. Кроме сознательного, целенаправленного воспитания, которое дают ему
родители, на ребенка воздействует вся внутрисемейная атмосфера, причем эффект
этого воздействия накапливается с возрастом, преломляясь в структуре
личности. Нет практически ни одного
социального или психологического аспекта поведения подростков и юношей, который
не зависел бы от их семейных условий в настоящем или прошлом.
Правда ,меняется характер этой
зависимости. Так ,если в прошлом школьная успеваемость ребенка и
продолжительность его обучения зависели главным образом от материального уровня
семьи ,то теперь этот фактор менее влиятелен.
По данным ленинградского
социолога Э. К. Васильевой (1975), у родителей с высшим образованием доля детей
с высокой успеваемостью ( средний балл выше 4 ) втрое выше ,чем в группе семей
с образованием родителей ниже семи классов. Эта зависимость сохраняется даже в
старших классах, когда дети имеют навыки самостоятельной работы и не нуждаются
в непосредственной помощи родителей.
Помимо образовательного уровня
родителей ,сильно влияет на судьбу подростков и юношей состав семьи и характер
взаимоотношений между ее членами. Неблагоприятные семейные условия характерны
для подавляющего большинства так называемых трудных подростков.
Значительное влияние на
личность подростка оказывает стиль его взаимоотношений с родителями ,который
лишь отчасти обусловлен их социальным положением.
Существует несколько
относительно автономных психологических механизмов ,посредством которых
родители влияют на своих детей. Во-первых , подкрепление : поощряя поведение
,которое взрослые считают правильным ,и наказывая за нарушение установленных
правил ,родители внедряют в сознание ребенка определенную систему норм
,соблюдение которых постепенно становиться для ребенка привычкой и внутренней
потребностью. Во-вторых , идентификация : ребенок подражает родителям
,ориентируется на их пример ,старается стать таким же ,как они . В-третьих
,понимание : зная внутренний мир ребенка и чутко откликаясь на его проблемы
,родители тем самым формируют его самосознание и коммуникативные качества.
Семейная социализация не
сводиться к непосредственному «парному» взаимодействию ребенку с родителями.
Так, эффект идентификации может быть нейтрализован встречной ролевой
взаимодополнительностью : например, в семье, где оба родителя умеют очень
хорошо вести хозяйство, ребенок может и не выработать этих способностей , так
как , хотя у него перед глазами хороший образец , семья не нуждается в
проявлении этих качеств; напротив , в семье , где мать бесхозяйственна, эту
роль может взять на себя старшая дочь. Не менее важен механизм психологического
противодействия : юноша, свободу которого жестко ограничивают, может выработать
повышенную тягу к самостоятельности , а тот , кому все разрешают, вырасти
зависимым. Поэтому конкретные свойства личности ребенка в принципе невыводимы
ни из свойств его родителей ( ни по сходству, ни по контрасту), ни из отдельно
взятых методов воспитания
(Д. Баумринд, 1975) .
Вместе с тем весьма важны
эмоциональный тон семейных взаимоотношений и преобладающий в семье тип контроля
и дисциплины.
Эмоциональный тон отношений
между родителями и детьми психологи представляют в виде шкалы, на одном полюсе
которой стоят максимально близкие , теплые, доброжелательные отношения
(родительская любовь) , а на другом далекие, холодные и враждебные. В первом
случае основными средствами воспитания являются внимание и поощрение , во
втором строгость и наказание. Множество исследований доказывают преимущества
первого подхода. Ребенок, лишенный сильных и недвусмысленных доказательств
родительской любви , имеет меньше шансов на высокое самоуважение , теплые и
дружественные отношения с другими людьми и устойчивый положительный образ «Я».
Изучение юношей и взрослых, страдающих психофизиологическими и
психосоматическими нарушениями, невротическими расстройствами, трудностями в
общении, умственной деятельности или учебе, показывает, что все эти явления
значительно чаще наблюдаются у тех, кому в детстве недоставало родительского
внимания и тепла. Недоброжелательность или невнимание со стороны родителей
вызывает неосознанную взаимную враждебность у детей. Эта враждебность может
проявляться как явно, по отношению к самим родителям, так и скрытно.
Безотчетная, немотивированная жестокость, проявляемая некоторыми подростками и
юношами по отношению к посторонним людям, не сделавшим им ничего плохого,
нередко оказывается следствием детских переживаний. Если же эта бессильная
агрессия направляется внутрь ,она дает низкое самоуважение, чувства вины,
тревоги и т.д.
Эмоциональный тон семейного
воспитания существует не сам по себе , а в связи с определенным типом контроля
и дисциплины , направленных на формирование соответствующих черт характера.
Разные способы родительского контроля также можно представить в виде шкалы, на
одном полюсе которой высокая активность, самостоятельность и инициатива
ребенка, а на другом пассивность, зависимость, слепое послушание ( Г. Элдер,
1971) .
За этими типами отношений стоит
не только распределение власти, но и разное направление внутрисемейной
коммуникации : в одних случаях коммуникация направлена преимущественно или
исключительно от родителей к ребенку, в других от ребенка к родителям.
Разумеется, способы принятия
решений в большинстве семей варьируют в зависимости от предмета: в одних
вопросах старшеклассники имеют почти полную самостоятельность , в других (
например, в финансовых) право решать остается за родителями. Кроме того,
родители не всегда практикуют один и тот же стиль дисциплины: отцы, как
правило, воспринимаются юношами и на самом деле бывают более жесткими и
авторитарными, чем матери, так что общий семейный стиль в известной мере
компромиссный. Отец и мать могут взаимно дополнять, а могут и подрывать влияние
друг друга.
Наилучшие взаимоотношения
старшеклассников с родителями складываются обычно тогда, когда родители
придерживаются демократического стиля воспитания . Этот стиль в наибольшей
степени способствует воспитанию самостоятельности, активности, инициативы и
социальной ответственности . Поведение ребенка направляется в этом случае
последовательно и вместе с тем гибко и рационально :
родитель всегда объясняет
мотивы своих требований и поощряет их обсуждение подростком ;
власть используется лишь в
меру необходимости ;
в ребенке цениться как
послушание , так и независимость;
родитель устанавливает правила
и твердо проводит их в жизнь, но не считает себя непогрешимым ;
он прислушивается к мнениям
ребенка, но не исходит только из его желаний.
Крайние типы отношений , все
равно, идут ли они в сторону авторитарности или либеральной всетерпимости ,
дают плохие результаты. Авторитарный стиль вызывает у детей отчуждение от
родителей, чувство своей незначительности и нежеланности в семье. Родительские
требования, если они кажутся необоснованными, вызывают либо протест и агрессию,
либо привычную апатию и пассивность. Перегиб в сторону всетерпимости вызывает у
подростка ощущение , что родителям нет до него дела. Кроме того, пассивные,
незаинтересованные родители не могут быть предметом подражания и идентификации
, а другие влияния школы , сверстников, средств массовой коммуникации часто не
могут восполнить этот пробел , оставляя ребенка без надлежащего руководства и
ориентации в сложном и меняющемся мире . Ослабление родительского начала , как
и его гипертрофия , способствует формированию личности со слабым «Я» .
В нашей стране существуют
разные стили семейного воспитания, которые во многом зависят как от
национальных традиций, так и от индивидуальных особенностей. Однако в целом
наше обращение с детьми является значительно более авторитарным и жестким, чем
мы это склонны признать. При анонимном анкетировании детей разного возраста из
15 городов страны выяснилось, что 60 процентов родителей используют физические
наказания; среди них 85 процентов порка, 9 процентов стояние в углу (иногда на
коленях на горохе , соли или кирпичах ), 5 процентов удары по голове и лицу и
т.д.
Почему так живучи авторитарные
методы? Во-первых, такова традиция. Став взрослым, люди часто воспроизводят то,
что с ними самими проделывали родители, даже если они помнят, как трудно им
приходилось. Во-вторых, характер семейного воспитания очень тесно связан со
стилем общественных отношений вообще: семейный авторитаризм отражает и
подкрепляет командно-административный стиль, укоренившийся на производстве и в
общественной жизни. В-третьих, люди бессознательно вымещают на детях свои
служебные неприятности, раздражение, возникающее в очередях, переполненном
транспорте и т. п. В-четвертых, низкий уровень педагогической культуры,
убежденность в том, что лучший способ разрешения любых конфликтных ситуаций
сила.
Но если с маленькими детьми
авторитарность еще « проходит» , то теперь она неминуемо порождает конфликты,
причем приходится платить и по старым, давно забытым счетам.
Как ни велико влияние
родителей на формирование личности, пик его приходится не на переходный
возраст, а на первые годы жизни. К старшим классам стиль взаимоотношений с
родителями давно уже сложился, и «отменить» эффект прошлого опыта невозможно.
Чтобы понять взаимоотношения
старшеклассника с родителями, необходимо знать, как меняются с возрастом
функции этих отношений и связанные с ними представлениями. В глазах ребенка
мать и отец выступают в нескольких «ипостасях»:
как источник эмоционального
тепла и поддержки, без которых ребенок чувствует себя беззащитным и
беспомощным;
как власть, директивная
инстанция, распорядитель благ, наказаний и поощрений;
как образец , пример для
подражания, воплощение мудрости и лучших человеческих качеств;
как старший друг и советчик,
которому можно доверить все.
Соотношение этих функций и
психологическая значимость каждой из них с возрастом меняется.
Переходный возраст период
эмансипации ребенка от родителей. Процесс этот является сложным и многомерным .
Эмансипация может быть эмоциональной , показывающей , насколько значим для
юноши эмоциональный контакт с родителями по сравнению с привязанностями к
другим людям (дружбой, любовью), поведенческой , проявляющейся в том ,
насколько жестко родители регулируют поведение сына или дочери, или нормативной
, показывающей, ориентируется ли юноша на те же нормы и ценности, что его
родители , или на какие-то другие. Каждый из этих аспектов эмансипации имеет
собственную логику.
В основе эмоциональной
привязанности ребенка к родителям первоначально лежит зависимость от них. По
мере роста самостоятельности, особенно в переходном возрасте, такая зависимость
начинает ребенка тяготить. Очень плохо, когда ему не хватает родительской
любви. Но есть вполне достоверные психологические данные о том , что избыток
эмоционального тепла тоже вреден как для мальчиков , та и для девочек. Он
затрудняет формирование у них внутренней анатомии и порождает устойчивую
потребность в опеке, зависимость как черту характера. Слишком уютное
родительское гнездо не стимулирует выросшего птенца к вылету в противоречивый и
сложный взрослый мир.
Любящие матери , не способные
мыслить о ребенке отдельно от самих себя, часто не понимают этого. Но юноша не
может повзрослеть, не разорвав «пуповину» эмоциональной зависимости от
родителей и не включив свои отношения с ними в новую , гораздо более сложную
систему эмоциональных привязанностей , центром которой являются не родители , а
он сам. Избыток материнской ласки и положение «маменькиного сынка» начинают его
раздражать не только потому , что вызывают насмешки сверстников , но и потому,
что пробуждают в нем самом чувство зависимости , с которым подросток борется.
Чувствуя охлаждение , многие родители думают, что дети их разлюбили , жалуются
на их черствость и т. д. Но после того как критический период проходит ,
эмоциональный контакт с родителями, если они сами его не испортили, обычно
восстанавливается, уже на более высоком, сознательном уровне.
Рост самостоятельности
ограничивает и функции родительской власти .К старшим классам поведенческая
автономия, как правило, уже весьма велика: старшеклассник самостоятельно
распределяет свое время, выбирает друзей, способы досуга и т. д. В семьях с
более или менее авторитарным укладом эта автономизация иногда вызывает острые конфликты.
Добиваясь расширения своих
прав, старшеклассники нередко предъявляют к родителям завышенные требования, в
том числе и материальные. Во многих обеспеченных семьях дети не знают
источников семейного бюджета и не заботятся об этом. Почти девять десятых
опрошенных Л.Н. Жилиной и Н.Т Фроловой (1969 ) московских девятии
десятиклассников надеялись , что их желания иметь определенные вещи
осуществятся, причем две трети уверены, что осуществить это желание дело
родителей («купят родители»). Поведение и запросы этих старшеклассников
практически автономны , поскольку желания приобрести ту или иную вещь совпадали
с планами родителей только в 10 процентах случаев. Тем не менее дети уверены,
что их желаниям будет отдано предпочтение.
Степень идентификации с родителями
в юности меньше, чем в детстве. Разумеется, хорошие родители остаются для
старшеклассников важным эталоном поведения. На вопрос «Хотели бы вы быть таким
человеком, как ваши родители?» положительно ответили свыше 70 процентов
санкт-петербургских старшеклассников, опрошенных Т.Н. Мальковской (1971). На
вопрос «Хотели бы походить на родителей кое в чем?» положительно ответили 10
процентов опрошенных, ни в чем 7 процентов и уклонились от ответа на вопрос 11
процентов опрошенных.
Однако родительский пример уже
не воспринимается так абсолютно и некритично , как в детстве. У
старшеклассников есть и другие авторитеты, кроме родителей. Чем старше ребенок,
тем вероятнее, что идеалы он черпает не только из ближайшего окружения, но и из
более широкого круга лиц (общественно-политические деятели, герои кино и
литературы). Зато все недостатки и противоречия в поведении близких и старших
воспринимаются остро и болезненно . Особенно это касается расхождение слова и
дела. Из трех тысяч старшеклассников и учащихся ПТУ, опрошенных социологами ,
свыше 2/3 отметили, что замечают существенные расхождения между тем, чему учат
их родители, близкие родственники и учителя, и тем , как они сами поступают в
повседневной жизни
(С.И. Плаксий, 1987). Это не
только подрывает авторитет старших, но и является практическим уроком
приспособленчества и лицемерия.
В психолого-педагогической
литературе широко дебатируется вопрос о мере сравнительного влияния на
подростков родителей и сверстников. Однако на него не может быть однозначного
ответа. Общая закономерность состоит в том, что чем хуже отношения подростка со
взрослыми, тем чаще он будет общаться со сверстниками и тем автономнее будет
это общение от взрослых. Но влияния родителей и сверстников не всегда
противоположны, чаще они бывают и взаимодополнительными .
«Значимость» для юношей и
девушек их родителей и сверстников принципиально неодинакова в разных сферах
деятельности. Наибольшая автономия от родителей при ориентации на сверстников
наблюдается в сфере досуга, развлечений, свободного общения, потребительских
ориентаций.
Больше всего старшеклассникам
хотелось бы видеть в родителях друзей и советчиков. При всей их тяги к
самостоятельности, юноши и девушки остро нуждаются в жизненном опыте и помощи
старшим. Многие волнующие проблемы они вообще не могут обсуждать со
сверстниками, так как мешает самолюбие. Да и какой совет может дать человек,
который прожил так же мало, как и ты? Семья остается тем местом , где
подросток, юноша чувствует себя наиболее спокойно и уверенно. Отвечая на вопрос:
«Чье понимание для вас важнее всего, независимо от того, как фактически
понимает вас этот человек?» большинство московских мальчиков (с 5 по 11 класс),
поставили на первое место родителей (ответы девочек более противоречивы).
Однако взаимоотношения старшеклассников
с родителями часто обременены конфликтами и их взаимопонимание оставляет желать
лучшего.
«Мне уже 17 лет, а с мамой мы
еще ни разу не говорили по душам... Я бы даже рассказала все, что меня волнует,
любой другой женщине».
«Вечером родители только
успевают спросить: «Как дела в школе?» А нам на этот вопрос надоело отвечать и
кажется, что родителей больше ничего не интересует... Мы часто поэтому не
понимаем родителей, а родители нас...»
И таких писем множество.
При исследовании юношеской
дружбы было специально зафиксировано, как оценивают школьники с 7 по 11 класс
уровень понимания со стороны родителей, легкость общения и собственную
откровенность с ними. Оказалось, что по всем этим показателям родители уступают
друзьям сверстникам опрошенных и что степень психологической близости с
родителями резко снижается с 7 к 9 классу.
Причина этого коренится прежде
всего в психологии взрослых, родителей, не желающих замечать изменение
внутреннего мира подростка и юноши.
Рассуждая абстрактно, хорошие
родители знают о своем ребенке значительно больше , чем кто бы ни было другой,
даже больше, чем он сам. Ведь родители наблюдают изо дня в день на протяжении
всей его жизни. Но изменения, происходящие с подростком, часто совершаются
слишком быстро для родительского глаза. Ребенок вырос , изменился, а любящие
родители все еще видят его таким, каким он бал несколько лет назад, причем
собственное мнение кажется им непогрешимым. «Главная беда с родителями то, что
они знали нас, когда мы были маленькими», заметил 15 летний мальчик.
Понять другого человека можно
только при условии уважения к нему, приняв его как некую автономную реальность.
Самая распространенная (и совершенно справедливая!) жалоба юношей и девушек :
«Они меня не слушают!» Спешка, неумение и нежелание выслушать , понять то, что
происходит в сложном юношеском мире, постараться взглянуть на проблему глазами
сына или дочери, самодовольная уверенность в непогрешимости своего жизненного
опыта вот что в первую очередь создает психологический барьер между родителями и
растущими детьми.
Сотрудники Института
психологии АПН опросили 164 старшеклассника относительно их потребности в
разных видах общения и реальных взаимоотношений с разными партнерами. Общение
со взрослыми, включая родителей, оказалось гораздо более формальным и
регламентированным , чем общение со сверстниками. Оно вызывает у юношей острую
неудовлетворенность.
Потребность в неформальном
общении с родителями удовлетворяется меньше чем наполовину. В ходе
дополнительного интервью выяснилось, что общением с матерью удовлетворены
только 31,1 процента, а с отцом всего 9,1 процента опрошенных. А ведь этот вид
общения психологически очень важен. Среди школьников, имеющих доверительные
отношения с родителями, устойчивой самооценкой обладают 79,1 процента
опрошенных , а среди тех, у кого общение с родителями жестко регламентировано,
только 25 процентов. Неадекватную самооценку в первой группе имеют 8,3 процента
, а во второй 87,9 процента обследованных.
В другом исследовании
отношения старшеклассников с родителями изучались с точки зрения
доверительности общения со стороны старшеклассников , информационного
содержания общения , внимания, проявляемого детьми к делам и жизни родителей, и
авторитетности мнений родителей для старшеклассников. Было опрошено 140
ленинградских семей, причем дети и родители опрашивались отдельно. Выяснилось,
что старшеклассники , независимо от пола, более откровенны с матерью, нежели с
отцом, чаще обращаются к ней за советом и более сочувственно относятся к ней.
Отцы имеют преимущество только в «информационной сфере», когда речь идет о
политике и спортивных событиях.
Бросается в глаза также резко
выраженная асимметричность интересов детей и родителей : родители проявляют
внимание ко всем сторонам жизни детей, тогда как дети мало интересуются жизнью
и трудом родителей. Особенно отчетливо это проявляется в общении с отцами :
дети редко расспрашивают их о служебных делах, годах детства и юности и т.д.
Отношения детей и родителей
асимметричны , неравноправны. Многие родители, привыкнув распоряжаться детьми,
болезненно переживают ослабление своей власти. Кроме того, действуют
определенные культурные запреты. Например, у нас не принято обсуждать
сексуальные проблемы с представителями других возрастных групп, это делается
только со сверстниками. В результате важнейшая сфера интимных переживаний
подростка из общения с родителями «изымается». При опросе 402 пар молодых
москвичей, подавших заявление о вступлении в брак, 85 процентов невест и 80
процентов женихов сказали, что никогда не обсуждали с отцами проблемы брака и
семьи . Чрезвычайно важные для переходного возраста и ранней юности темы «этапы
полового созревания» и «интимные отношения» занимают последние места в
разговорах с родителями.
Но если о том, что больше
всего волнует, говорить невозможно, общение неизбежно принимает формальный,
рутинный характер. Обе стороны чувствуют возникший между ними барьер , страдают
от этого, но сделать ничего не могут. Чем больше родители «нажимают» на
поведение, успеваемость и прочие формальноролевые аспекты жизни детей, тем
суше, казеннее , регламентированнее становятся их взаимоотношения.
Вот типичное письмо
старшеклассника : « Моему другу повезло с родителями, потому что они считают
своего сына за человека. Я целые дни провожу в их доме. Его отец любит
отгадывать кроссворды, заводить радиолу; нашу музыку называет «шум» , но
разрешает слушать... Мои родители , наоборот , думают только о моих уроках. Что
я человек , у меня могут быть дела это им даже в голову не приходит. Кандидаты
наук, а к телефону не зовут. Разговаривают со мной как будто всегда с обидой,
хотя бы я даже все выучил. В доме у нас зеленая тоска...»
Юноши, в свою очередь,
невнимательны к родителям в следствии своего возрастного эгоцентризма.
Поглощенные собой, они видят своих родителей только в каких-то определенных и
подчас не самых привлекательных ипостасях , разбить которые может только новая
информация, высвечивающая привычный образ «предка» с какой-то неожиданной
стороны. А родители ждут от выросших детей тепла и понимания и вместе с тем
смертельно боятся обнаружить свои человеческие слабости, которые детям давно
известны.
В любящих душах родителей
живет иллюзия, что они нужны выросшим детям в том же качестве , что и в раннем
детстве. Идеальный воспитанник Эмиль, женившись и готовясь стать отцом, говорит
своему идеальному воспитателю: «Советуйте, руководите нами, мы будем послушны;
пока я буду жив, я буду наждаться в вас» Растроганный собственной утопией ,
Руссо не замечает, что послушание и потребность в руководстве не самые ценные
качества взрослого человека, что существуют другие формы любви и человеческих
взаимоотношений. Так приятно для самолюбия всегда и во всех ситуациях
оставаться для своих детей и учеников мудрым наставником и учителем жизни! Но в
этой установке источник постоянных конфликтов.
И здесь особенно трудно
приходится отцам. Сегодня отцовская роль стала особенно сложной и
проблематичной. Не говоря уже о том , что во многих семьях отцы вообще
отсутствуют , их влияние на детей большей частью ниже, чем влияние матерей. По
мнению опрошенных уфимских школьников, свыше трети их отцов практически не
занимаются домашними бытовыми делами, две трети отцов не помогают детям в
учебе, не обсуждают с ними книг, фильмов , телепередач. Отвечая на вопрос : «С
кем ты делишься своими секретами?» дети, начиная с 5 класса, ставят на первое
место друзей , затем идут матери, бабушки и на предпоследнем месте, опережая
только братьев и сестер, отцы. В некоторых семьях единственная форма отцовского
общения с детьми совместный просмотр телепередач, после чего семейство отходит
ко сну. Сравнительно редко наблюдается и психологическая близость с отцами.
Дело, по-видимому , не в том,
что современные мужчины уделяют меньше внимания семье и детям, а в том, что
подорвано их традиционное положение в семье , а новые роли усваиваются
медленно. Отец перестал быть единственным кормильцем и дисциплинирующим
фактором. Труд, который всегда был и остается главной сферой самоутверждения
мужчины, в наши дни пространственно отделен от семейного быта. Как работает
отец, ребенок не видит. Что же касается внутрисемейных функций, роль матери
здесь выглядит гораздо более важной и значимой, чем роль отца. Кроме того,
взаимоотношения отцов с детьми ( мы видели выше , что старшеклассники чаще
ощущают близость с матерью и откровеннее с ней, чем с отцом) осложняется
меньшей экспрессивностью мужчин, их частым неумением выражать сравнительно
тонкие чувства и психологические переживания. Эти качества, столь ценимые в
наши дни, не входили в традиционный стереотип мужчины.
Отцовские чувства и отцовская
роль сами требуют определенного воспитания и обучения. В старом, патриархальном
обществе, на нормы которого мы все еще ориентируемся, учиться отцовству не было
необходимости. Будь сильным и преуспевающем мужчиной в обществе , и все
остальное благоустроенный дом , уважение окружающих, послушная жена и дети
появится автоматически. Возится с детьми и разводить «нежности телячьи» не
мужское дело. Такова была господствующая установка, и, хотя очень многие
мужчины чувствовали себя в этом мире неуютно и испытывали дефицит
эмоционального тепла и интимности, это не воспринималось как социальная
проблема.
Сегодня положение резко
изменилось. Раскрепощение женщин и другие процессы лишили мужчин их
привилегированного положения. Чтобы иметь душевное спокойствие и авторитет в
семье, мужчина должен обладать рядом тонких психологических свойств, которые
никогда не входили в традиционный стереотип маскулинности , чуткостью,
внимательностью, отзывчивостью и т.д. Их недостаток болезненно сказывается на
психике и здоровье мужчин. Равняясь на систему ценностей , принятых в обществе
сверстников, мальчики-подростки старательно искореняют в себе эти якобы
«женские» качества, а став взрослым, обнаруживает, что не в состоянии выразить
волнующие их переживания. Броня, которой подросток окружил себя в порядке
самозащиты, превращается в тюрьму, из которой взрослый мужчина не может
освободиться. В том, что касается выражения эмоций, «настоящий мужчина»
напоминает порой собаку из поговорки: все понимает, а сказать не может. По
уровню душевного самораскрытия мужчины существенно уступают женщинам, и это
остро проявляется в семье и отношениях с детьми. Поэтому, вовлекая отцов в дело
воспитания, школа должна одновременно оказывать им необходимую психологическую
помощь.
-Ах так! Тогда вообще никуда
не пойдешь!
-Пойду!
-Ты с кем разговариваешь? Не
пойдешь, если отец не разрешает!
-Как бы не так!
Стук входной двери поставил
точку на разговоре.
Санька бежал по улице, ничего
не видя и не слыша, кроме возмущения, бушевавшего в нем.
«Ненавижу! Ненавижу! Я не
маленький, чтобы мной так командовать! Весь класс идет в поход, и все вместе
вернутся. Только мне почему-то приказывают быть дома к пяти. Значит я один
должен возвращаться? Почему? Что изменится, если я приеду попозже, со всеми?
Просто ему надо показать свою власть и унизить меня! Вечно так! А если я
действительно провинюсь что же тогда? Убить меня, что ли? Не может отец понять,
что я уже вышел из того возраста , когда можно мною командовать!»
...Отец нервно постукивал
кулаком по столу, сосредоточенно уставясь в одну точку, и размышлял
«Как разговаривать стал ,
паршивец! Вырастил, называется , сынка! Что ни скажи все встречает в штыки! Ему
кажется, что много понимать стал! Так ведь только кажется! Что десять лет, что
пятнадцать... Но почему так? Что было!»
Была любовь. Санька еще не
умел говорить и гулять, его возили в коляске до половины завернутым в одеяло.
Но стоило появиться рядом отцу, как из коляски раздавалось радостное
покряхтывание. Оно означало, что право везти коляску переходило к папе. Когда
же папа уходил, вслед несся горестный плач.
-Папа! сказал Санька в числе
первых своих трех слов и немедленно сделал это слово синонимом высшего
достоинства.
Была дружба. Выходной день
превращался в праздник.
-Позаботься о лыжах! накануне
мимоходом бросал отец. И сын допоздна колдовал над баночками с мазями,
наполнявшими кухню едким смоляным запахом. Снежным воскресным утром к лыжникам
в парке прибавлялось еще двое высокий, плотный в синем костюме и маленький в
красном с белыми полосками. Оба были неутомимы и отважны.
-Съедем? спрашивает старший,
указывая палкой на крутую горку.
-Съедем! отвечал младший, и
никто не смог бы уловить неуверенности в его ответе, хотя внутри холодело при
одно взгляде на гору. Но показать себя трусом перед папой? Ни за что! Присесть,
палки назад! Ух! Удержался!
-Молодец! кричал отец. И Саня
счастливо вздыхал. А если он падал, то слышал снисходительное: «Цел? Ну, ну! Не
разлеживайся! Вставай!»
Было уважение. В ящике
письменного стола лежали отцовские боевые награды. На 23 февраля и на 9 мая они
переходили из своих коробочек на лацканы отцовского пиджака. Саню заполняла до
краев гордость. Он слушал отцовские рассказы, радуясь и страдая, время от
времени хватая широкую, крупную руку, чтобы убедиться: все то, страшное,
позади! Папа здесь, рядом!
Было послушание.
-Изволь делать так, как я
говорю!
Иногда мальчишка возражал. Но
только по существу.
-Папа мне не хочется...
-Что за разговоры! Сказано
делай!
И вдруг возмущение, открытая
неприязнь во взгляде, в тоне, в словах сына. Словно какая-то злая сила
отбросила их друг от друга. Вначале отец испытывал гневное удивление: что
случилось? Он инстинктивно попробовал увеличить силу своей власти , своего
покровительства, всего того, что столько лет надежно притягивало к нему сына. И
убедился, что тот отдаляется еще больше. Тогда отец растерялся: понятно,
переходный возраст и все такое, но какое отношение имеет это к нему? И наконец,
почувствовал сильное искушение: махнуть на все рукой и снять ответственность за
дальнейшее. Что бы не произошло всегда можно будет сказать: «Не хотел делать
по-моему? Сам Виноват!»
Наше знакомство с Коротковыми
состоялось тогда, когда между отцом и Саней отношения установились: периоды
острой враждебности чередовались с периодами подчеркнутого безразличья. Первые
наполняли дом ссорами и злыми вспышками по любому поводу. Во время вторых
царило угрюмое молчание. Мать старалась разрядить обстановку, но это плохо ей
удавалось. Боязнь повредить родительскому авторитету мешала ей обвинить в
чем-то отца, а попытки оправдать сына наталкивались на раздражение мужа: «Не
требуется вовсе вставать грудью на защиту Саньки!»
-Как только вместе соберутся,
так или вцепляются друг в друга из-за каждой мелочи, или молчат! устало
пожаловалась Ольга Викторовна . Просто трагедия!
Еще не трагедия. Ничего
безнадежно непоправимого не произошло. Но произойти может, если
труднообъяснимые семейные нелады приведут к полному разъединению тех, кто
недавно был связан, казалось , неразрывно.
Бывает и так: сын уходит из
дома. И спустя годы зрелый самостоятельный человек старается, как может,
избегать общения с отцом, А отец, уже старик, так и живет с чувством обиды и
недоумения: за что?
-За что? спросила и я.
Сын пожал плечами.
Не сошлись характерами и
взглядами!
У взрослых людей характер и
взгляды, естественно, обладают известной стабильностью, которая неизбежно
проявляется и в отношениях с детьми.
-Уважения надо сначала
заслужить! веско сказал Алексей Петрович. А Санька его еще не заслужил!
-Да кто его унижает?! И в
мыслях нет! сердится Алексей Петрович.
А Саня, идя по улице,
вспоминает:
-У меня Гришка с Леной сидели
, а отец пришел в комнату и начал: «Посмотрите, ребята, на его патлы! На кого
он похож! Чучело какое-то! Хоть бы вы его пристыдили и сводили в
парикмахерскую!! Ходить в таком виде неуважение к обществу!»
-Ведь для его же блага говорю!
Ему добра хочу! продолжал Алексей Петрович. -Разве дело в тоне? Неужели
загвоздка в том, что форма не нравится?
И в этом тоже. Но, конечно же
, не только в этом. Каждодневная опека, дозволенная и неизбежная в детстве,
давит тяжелым, стесняющим грузом на того, кто почувствовал себя взрослым, даже
если ему только кажется , что он взрослый. Она настораживает: проверяют каждый
мой шаг не доверяют; стараются чересчур помогать сомневаются в моих силах;
поучают без конца не считают способным к самостоятельности. Юношеская
запальчивость всегда находит крайние определения.
Мы-то знаем, как несправедливы
эти выводы. Но привычка к определенному стилю отношений с детьми, нежелание или
неумение отказаться от нее может оказать плохую услугу.
Непреклонность? Да, если речь
идет о главном: о порядочности, о честности, об отношении к труду. Терпимость в
мелочах? Обязательно, если в них как-то раскрывается индивидуальность
подростка. Вот хоть, к примеру, Санькины «патлы». Допустим, что отца коробит
прическа сына. У него в распоряжении много средств: посоветовать подстричься,
посмеяться в семейном кругу над «диким» видом. Пожалуйста! Но схватить за этот
чуб и обкорнать его или демонстративно срамить сына в присутствии товарищей это
уже прием запрещенный.
Мы стараемся понять до конца
наших детей. Великое счастье, когда это удается. А если не удается, порой
необходимо им просто поверить.
С ростом детей растут и
родители, именно так, не стареют, а растут. Во всяком случае должны расти,
чтобы быть на высоте к тому времени , когда у ребят начинает происходить
переоценка ценностей.
«Ты требуешь от меня, а какой
ты сам?» Авторитет родительской власти кончается. Теперь будет действовать
авторитет человеческой личности. Только он. Значит, наступила пора, когда
что-то в отношениях приходится перестроить. И самому перестроится. Так бывает
всегда, и нельзя, чтобы это заставляло врасплох.
Те же трудности , что и
родители , переживают учителя. Как уже говорилось, работа учителя по сравнению
с патриархальным прошлым заметно усложнилась, причем особенно трудно иметь дело
со старшеклассниками. И не потому, что ребята или учителя стали хуже, а потому
, что предъявляемые к тем и другим требования стали более противоречивыми.
Для многих старшеклассников
понятия «учиться» и «учиться в школе» не только различны, но даже
противоположны. Вот как выглядели ответы некоторых учеников 11 класс очень
неплохой подмосковной школы на вопрос: «Какую пользу приносит тебе посещение
школы?»
Никакой.// Никакой. Может ,
потом свои знания я смогу применить где-нибудь, но сейчас вся учеба мне кажется
бесполезной.// Посещение школы мне не приносит пользу, на уроках я мало чего
усваиваю полезного. Польза общение с классом, с народом. //Наверное, какую-то
пользу и приносит, но я ее не замечаю.// Великую радость общения и отдых от
родителей...//Школа не дает мне замкнуться в узком кругу моих занятий, но я с
такой же охотой и не посещал бы ее. //Очень мало только по литературе, а так
только вред!
«Нам уже 16, рассказывала
десятиклассница, и на табличку у касс кинотеатров « Дети до 16 лет не
допускаются» мы смотрим с насмешливой улыбкой. Итак , у администрации
кинотеатров мы получили полное признание. А в школе? Как ни странно, в школе
нас во многом считают детьми... Однажды один из преподавателей сказал мне :
«Вот кончишь школу, и тогда тебе придется приобретать собственные мысли».
Смешно!»
Чтобы преодолевать стереотипы
собственного мышления, учитель должен знать специфические опасности и вредности
своей профессии. Американский социолог У. Уоллер в работе « Что учение делает с
учителем» (1932) описал некоторые из этих вредностей. Многих учителей и вне
школы отличает назойливо-дидактическая, поучающая манера держать себя. Привычка
упрощать сложные вещи, чтобы сделать их доступными детям, способствует развитию
негибкого, прямолинейного мышления, вырабатывает склонность видеть мир в
упрощенном, черно-белом варианте, а привычка постоянно держать себя в руках
затрудняет эмоциональное самовыражение.
Положение учителя это
постоянный искус, испытание властью. Дело не только в субъективизме и личной
предвзятости в оценках и отношении к учащимся. В бюрократически организованной
системе образования учитель является прежде всего государственным служащим,
чиновником. Его главная задача не допускать каких-либо происшествий и
отклонений от официально принятых мнений.
Юношеский возраст не фаза
«подготовки к жизни» , а чрезвычайно важный, обладающий самостоятельной,
абсолютной ценностью этап жизненного пути. Будут ли юношеские годы счастливыми
и творческими или же останутся в памяти сегодняшнего школьника как заполненные
мелкими конфликтами, унылой зубрежкой и скукой, во многом зависит от атмосферы,
царящей в школе, от его собственных отношений с учителями
«Для ребят идея не отделена от
личности. То, что говорит любимый учитель, воспринимается совершенно
по-другому, чем то, что говорит презираемый ими, чуждый им человек», писала
Н.К. Крупская. Но любимым учителем может быть только учитель любящий.
Список
литературы
Для подготовки данной работы
были использованы материалы с сайта http://www.cooldoclad.narod.ru/