Фламенко и
Канте хондо
Исторический
экскурс.
Искусство
фламенко - неразрывная связь народного танца, пения, гитарной импровизации под
звук кастаньет, - представляет собой интереснейшее явление фольклора самой
южной провинции Испании, Андалусии. Сейчас, когда оно известно не только всей
Испании, но и всему миру, когда проблеме фламенко немало страниц посвятили
исследователи народного творчества, писатели и поэты, когда многими
исполнителями - "байлаорами", "кантаорами" и
"токаорами" (танцовщиками, певцами и гитаристами фламенко) -
оставлены воспоминания, содержащие анализ особенностей этого жанра, трудно
поверить, что в первой четверти 20-го века это искусство находилось на грани
вымирания, постепенно опускаясь до уровня низкопробной кафешантанной
"испанщины" (правда, в настоящее время американизация многих аспектов
мировой культуры приносит и здесь свои негативные плоды).
В начале XX
века первыми забили тревогу крупнейшие представители творческой интеллигенции
Испании - один из её лучших поэтов и один из её лучших композиторов, Федерико
Гарсиа Лорка и Мануэль де Фалья. По их инициативе был организован первый
фестиваль андалусского народного пения - канте хондо, состоявшийся в Гранаде 13
- 14 июля 1922 года, а 19 февраля того же года Гарсиа Лорка выступил в Гранаде
с лекцией о канте хондо. Примерно тогда же он создал поэтическую книгу с таким
же названием. Что касается Мануэля де Фальи, то, использовав в своих
музыкальных произведениях мелодии фламенко и канте хондо, он подарил народному
искусству Андалусии всемирную известность.
Что же такое
фламенко и что такое канте хондо? Каковы особенности древнейшего народного
искусства Андалусии, передающегося от поколения к поколению?
Этимология
слова "фламенко" до сих пор не совсем ясна, во всяком случае, у
фольклористов нет единого мнения по этому вопросу. Существует предположение,
что оно происходит от латинского слова "огонь" (flamma). Народные
андалусские танцы и песни якобы заслужили это название своим страстным,
"огненным" характером.
Распространена
также гипотеза, что искусство фламенко было занесено в Испанию цыганами,
пришедшими из Фландрии ещё в XVI веке, во времена Карла V. От слова
"Фландрия" будто бы и происходит название этого жанра. Есть и другая
разновидность той же гипотезы. К фламандской знати, заполонившей в XVI веке
испанский двор, занявшей - иногда обманом и хитростью - самые высокие посты,
народ относился
с ненавистью и презрением как к выскочкам,
проходимцам. Слово "фламенко" - "фламандец" приобрело,
таким образом, презрительный оттенок и стало обозначать хитреца, пройдоху.
Цыган, согласно этому предположению, никакого отношения к Фландрии не имевших,
в народе тоже стали называть "фламенко" именно в значении "бродяги",
"обманщики".
Некоторые
исследователи возводят это слово к названию птицы фламинго (по-испански
"фламенко"). Повод для такого предположения дают костюмы танцоров,
подчеркивающие стройность фигуры, а также причудливость движений этой
экзотической птицы.
Как бы то ни
было, точная этимология слова "фламенко" до сих пор не выяснена, и
все гипотезы весьма спорны. Слова "фламенко" и "хитано"
(gitano - цыганский) в Андалусии синонимы. Ф. Гарсиа Лорка и Мануэль де Фалья
придерживались гипотезы об индийском происхождении цыган. Согласно которой,
цыганские племена, изгнанные в 1400 году из Индии войсками Тамерлана,
перекочевали в различные страны Европы и вместе с войсками сарацинов
переправились в Испанию. "Цыгане, добравшись до нашей Андалусии, - говорит
Гарсиа Лорка в лекции "Канте хондо", - объединили древнейшие элементы
местных песен с тем древнейшим началом, которое принесли они сами". По
мнению Лорки, основные элементы искусства фламенко существовали в Андалусии с
незапамятных времён, задолго до появления в Испании смуглолицых выходцев из
Индии: "Речь идёт об исключительно андалусском жанре, который существовал
у нас в зародыше ещё до появления цыган в нашей провинции" - писал поэт.
Альфонсо Пуиг
Кларамут предлагает искать истоки этого искусства в далёких временах, в эпоху
первобытного человека. Не о том ли говорит Гарсиа Лорка, восхваляя цыганскую
сигирийю, которую он объявляет древнейшей мелодией-прародительницей?
"Цыганская сигирийя рисовала моему воображению (ведь я неисправимый лирик)
дорогу без конца и начала, дорогу без перекрестков, ведущую к трепетному
роднику "детской" поэзии, дорогу, на которой умерла первая птица и
заржавела первая стрела. Цыганская сигирийя начинается жутким криком, который
делит мир на два идеальных полушария, это крик ушедших поколений, острая тоска
по исчезнувшим эпохам, страстное воспоминание о любви под другой луной и другим
ветром". По мнению поэта, перед нами древнейшее искусство, восходящее к
трелям птиц, шелесту леса и журчанию ручьёв, к естественной музыке природы.
Различные
исследователи отмечали следы различных влияний в искусстве фламенко, в основном
восточных: арабских, еврейских и, как уже говорилось, индийских. Однако это
именно влияния, а не заимствования. Искусство фламенко, вбирая в себя черты
искусства народов, в различные времена обитавших на Иберийском полуострове и
ассимилировавшихся местным населением, не теряло своей самобытной основы. Не
напластования разнородных элементов восточного фольклора, а их драгоценный,
единый и неделимый сплав с народным искусством Андалусии видим мы в пении и
танце фламенко, которое нельзя отнести к восточному искусству. Корни этого
искусства уходят и в античность - ещё за 200 – 150 лет до н. э. на Пиренейском
полуострове утвердились римляне. Ко времени Цицерона и Юлия Цезаря южная часть
Испании романизировалась, а её музыкальная культура подчинилась эстетическим
направлениям и вкусам, доминировавшим в поздней античности. Сначала в
Александрии, а затем и в Риме получил яркое развитие новый театральный жанр -
пантомима. Место трагического актёра занял танцовщик. Если хор не исчез со
сцены, то центр тяжести переносится
Самые
древние"кастаньеты"в инструментальное сопровождение. Новая аудитория
ищет новых ритмов, более подчёркнутых, и если на римской почве танцовщик
отбивал метр с помощью “scabelli” (деревяшки на подошве), то эпиграммы
Марциалла говорят о танцовщицах из испанского Кадиса со звонкими кастаньетами…
Жанр фламенко
получил международную известность, когда в мае 1921 года целое представление
фламенко было включено в программу русского балета, выступавшего в Париже, в
театре "Гайет Лирик". Это представление было организовано импресарио
Сергеем Дягилевым, во времена своих поездок по Испании разглядевшим большие
театрально-сценические возможности фламенко.
Другим
театрализованным представлением фламенко, поставленным на не менее
прославленной сцене, стало "Кафе Чинитас". Название выбрано по имени
знаменитого кафе в Малаге, в основу действия положена одноимённая песня
Федерико Гарсиа Лорки, декорации выполнены Сальвадором Дали. Представление
состоялось в театре Метрополитен в Нью-Йорке в 1943 году.
Впервые
оркестровка мелодий фламенко для сцены была осуществлена Мануэлем де Фалья в
его балете "Любовь-волшебница" (El Amor Brujo) - произведении,
пронизанном духом фламенко.
В нашей стране
представление о фламенко можно было составить по фильму "Кармен",
прошедшему на большом экране в 80-х, где в главных ролях снялись знаменитый
гитарист Пако де Лусия и известнейший "байлаор" Антонио Гадес.
Но не
театрализованными постановками и грандиозными шоу интересно фламенко –
искусство живое, поистине народное; искусство, уходящее своими корнями в
далёкое прошлое. В самом языке отразилось то древнее чувство, которое будит в
испанце песня – первое, что слышит он новорождённым, и последнее, что звучит
над его прахом (ещё в XIX веке на средиземноморском побережье звучала
погребальная хота и в Аликанте последний долг умершему отдавали песней и
танцем). “Море поёт” или “ветер поёт” для нас уже стертые метафоры. По-испански
поёт всё, в прямом смысле: поёт кузнечик, жаба, даже змея (“canta la culebra” -
обыденное выражение). Пением обозначены голоса живого. Жизнь и песня сроднились
не только в народном быту, но и в сознании, и, без особых преувеличений, пение
для испанцев – ещё один способ говорить, не менее привычный, но более
убедительный.
Известно, что
ещё в древности иберийское искусство волновало соседей, даже тех, кто привык
смотреть на варваров свысока; об этом свидетельствуют античные писатели. Среди
других свидетельство Страбона: распятые легионерами мятежные турдетане, умирая,
пели. По всему Средиземноморью, опоясав mare nostrum, росли кресты, но эти
распятые с имперской окраины запомнились учёному греку. Можно лишь гадать, кому
они пели, о чём и даже на каком языке, но эхо длится и тени распятий
пронизывают андалусский фольклор.
Турдетанией
назывался запад теперешней Андалусии (Уэльва, Севилья, Ронда, Херес), тот самый
уголок испанской земли, где звучат цыганские песни-плачи – канте-хондо, где
родилась песня молитва о всех замученных – андалусская саэта. Историческое
совпадение – или действительно кровь, пропитавшая землю, не высыхает? Всегда
есть те, кто “слышит пролитую кровь”; в Андалусии они становятся кантаорами.
Известная Аника ла Пириньяка уже в старости сказала: “Когда я пою от души, во
рту у меня привкус крови”. Другой кантаор начала 20-го века, легендарный
Мануэль Торре, слушая игру де Фальи, заговорил о “чёрных звуках”. “Нет большей
правды, - откликнулся в одной из лекций Гарсиа Лорка, - эти чёрные звуки –
тайна, корни, вросшие в топь, про которую все мы знаем, о которой ничего не
ведаем, но из которой приходит к нам главное в искусстве”. Сам Мануэль Торре на
вопрос, что такое “чёрные звуки”, ответил кратко: “Ducas negras”. Смертные муки
(“дукх” – по-цыгански “боль”). Народные певцы знали, как непросто, порой
жестоко и всегда трудно торжествует жизнь, и, наверно, самым печальным это
знание было у певцов Андалусии – кантаоров. Но в человеке жизнь тогда и
торжествует по-человечески, когда над жизнью торжествует песня.
Хочется сделать
акцент на том, что главная черта испанского пения – полное господство мелодии
над словом. Всё подчинено мелодии и ритму. Мелизмы не расцвечивают, а строят
мелодию. Это не украшение, а как бы часть речи. Музыка переставляет ударения,
меняет метры и даже превращает стих в ритмическую прозу. Богатство и
выразительность испанских мелодий общеизвестны. Тем удивительней вкус и
требовательность к самому слову (здесь Вы не встретите ни одной чисто
мелодической, бестолковой песни).
Детище
Андалусии, канте-хондо не похоже на цыганские песни других стран, но мало
похоже и на остальные андалусские песни. Это особый мир, возникший и замерший
на узкой полосе между Севильей, Рондой и Хересом-де-ла-Фронтера, - античное
эхо, преображённое плакучим воздухом Востока.
Самыми
старинными, “доцыганскими” формами считаются канья и солеа. Солеа (или
множественное “солеарес”) – это “soledad” в андалусском произношении и в
старинном, фольклорном значении тоски и сиротства: “Soledad tengo de ti, tierra
mia do naci”. Название “канья” возводят к арабскому “ганнис” (песня). Но,
возможно, этимология проще. Сейчас канья исчезает, но ещё в 19 веке её пели и
даже танцевали “al compass y ruido que se debe” - отбивая ритм, наподобие
кастаньет, двумя обрубками тростника (cañas). Возможно, мартинете с его
ясным и мужественным при всём трагизме звучанием цыганские кузнецы унаследовали
от прославленных андалусских оружейников. Но всегда называлась цыганской
siguiriya gitana – “цыганская сигирийя”, ставшая едва ли не олицетворением
канте-хондо. “Глубокое” или, иначе, “большое пение” (cante grande) названием
обязано не одной только сложности. Оно действительно трудное – долгие и
насыщенные мелодические фразы исполняются на едином дыхании, ритм изменчив и
своенравен, а звукоряд, с интервалом в четверть тона и меньше, невнятен для слуха,
не приученного к нему с детства. Вне Андалусии канте-хондо ценят немногие и
подражать ему не пытаются. Но есть ещё родственное “большому” и достаточно
нелёгкое “среднее пение” - такие драматические формы, как петенера и
андалусское фанданго (малагенья, ронденья, гранадина), - и, наконец, “малое”
(cante chico) с его плясовыми мелодиями неистощимой выдумки. Всё это лишь часть
андалусского фольклора, а канте-хондо – часть этой части. Малая, как сердце.
К “большому
пению” примыкают ещё две формы – саэта и серрана. Саэта – в сущности, та же
канья или сигирийя, поэтически ограниченная религиозным сюжетом и близкая,
однако, своей поэтикой плача к тюремным песням о смертниках, изгоях и
материнских слезах. Серрану часто отлучали от “большого пения” на том основании,
что канте-хондо требует аудитории, пусть самой избранной. Серрана звучит в
вольном воздухе Сьерра-Морены; это песня погонщиков, и заводят её одиноко, для
себя (вспомним “Что вижу, о том и пою,… однако”). Тем не менее на гранадском
конкурсе канте-хондо 1922 года, в присутствии таких авторитетов, как Мануэль де
Фалья, Гарсиа Лорка и Андрес Сеговия, первую премию получила исполненная
70-летним пастухом серрана…
Список
литературы
Альфонсо Пуиг
Кларамут, Флора Альбайсин. Искусство танца фламенко. М., Искусство 1984.
Cancionero popular español. М., Радуга 1987.
Для подготовки
данной работы были использованы материалы с сайта http://ru68guit.km.ru/