Блатная песня
Л. И. Левин
Блатная
песня - песня (поначалу фольклорного происхождения), поэтизирующая и
утверждающая в сознании слушателей ценности, нормы поведения и нравы уголовной
среды. Термин Б. П. возник в начале XX в., но как самостоятельный жанр она
выделилась из обширного пласта песен воли/ неволи («разбойные», «острожные»,
«каторжные» и проч.) не позднее 40-50-х гг. XIX в. Ф. М. Достоевский, сидевший
в Омской каторжной тюрьме в 1851-1854 годах, в своих «Записках из Мертвого
дома» цитирует разные ее жанровые образцы, характеризуя их как «известные» и
«слишком известные» в арестантской среде. На эстраду Б. П. проникла в начале XX
в. на волне того обостренного интереса к миру «отверженных», миру «бывших людей»,
который принял к этому времени небывалые размеры. Усилиями отечественной
публицистики и литературы обитатели этого мира традиционно изображались либо
как жертвы несправедливого социального устройства, либо как яркие и самобытные
выразители стихийного протеста против власть предержащих, как носители
глубинного бунтарского духа, «благородные разбойники», издавна ставшие одним из
любимейших клише романтической литературы. Бродяги и убийцы, проститутки и
воры, обитатели тюрем и ночлежек заполнили не только страницы бульварной прессы
и массовых детективных серий. Неизменно сочувственное внимание в разное время
уделяли им Ф. Достоевский и Л. Толстой, А. Чехов и А. Куприн, не говоря уже о
В. Гиляровском и десятках других менее известных писателей и публицистов. Совершенно
исключительное значение имели в этом смысле ранние рассказы М. Горького и, в
особенности, успех его пьесы «На дне» (1902), в которой на сцене МХТ публично
едва ли не впервые прозвучала тюремная песня «Солнце всходит и заходит». Не
осталась в стороне и эстрада, где вошел в моду так называемый босяцкий, или
«рваный», жанр. В 90-е гг. в амплуа «босяков» на кафешантанных и садовых
эстрадах выступало множество одетых в живописные лохмотья куплетистов,
исполнителей сатирических, комических, «жанровых», «одесских» и т. п. песенок и
сценок, комические дуэты, квартеты. Наибольшую известность в «босяцком» жанре
приобрели С. Сарматов, Ю. Убейко, С. Ершов (Сокольский). В том же жанре, но уже
с «жалостливыми» «песнями улицы» с успехом выступали А. Загорская, а также
певицы, скрывшие свои имена под характерными сценическими псевдонимами Ариадны
Горькой, Тины Карениной и просто Катюши Масловой.
На
более серьезное отношение к себе претендовал возникший в те же годы (также под
влиянием горьковской пьесы) жанр «песен каторги и ссылки», «песен неволи»,
который нес элементы социального протеста. Особую роль в пропаганде этого жанра
сыграл композитор В. Гартевельд и созданный им ансамбль, впервые выступивший в
Москве в 1908. В театрализованном исполнении тюремных песен специализировались
многие эстрадные певцы, вокальные дуэты и квартеты (наиболее известны квартеты
«сибирских бродяг» А. Гирняка и Т. Строганова), но со временем социальная
тематика в их репертуаре все чаще отходила на задний план, вытесняемая
«жестоким» романсом и откровенной Б. П. («Отец скончался мой в тюрьме» и др.).
Свою лепту в поэтизацию на эстраде уголовных нравов внесли и вошедшие тогда же
в моду экзотические «танцы апашей», в подражание которым на эстрадах рабочих
предместий появляются песенки и сценки, повествующие о «героях» отечественного
блатного фольклора («Сонька Золотая ручка» и проч.).
Однако
действительно широкое распространение на эстраде Б. П. получила в годы
гражданской войны и нэпа. Разгул бандитизма и преступности (как криминальной, так
и государственной), сопровождавший оба эти периода в жизни страны, громкие
«подвиги» Мишки Япончика, Леньки Пантелеева и сотен других уголовников наводили
ужас на обывателя. К этому надо добавить беспризорщину, общую неустойчивость
жизни, сделавшую как никогда актуальной пословицу относительно «сумы» и
«тюрьмы», саму угарную атмосферу ресторанов,
богемно-артистических подвалов и прочих питейных заведений, бывших зачастую
одновременно и воровскими притонами. Все это создавало необычайно благоприятные
условия не только для расцвета блатного фольклора, но и для создания в
литературе, театре и на эстраде привлекательного для многих образа бесшабашного
и удачливого вора, «фартового мальчика», «аристократа», умеющего не только
весело и «красиво» грабить, убивать и «отрываться от лягавых», но и «красиво»
любить и страдать. В начале 20-х гг. именно этот образ утверждается на эстраде
в «песнях улицы» Н. Загорской, с успехом выступавшей на лучших площадках, в
репертуаре комического «Квартета южных песен» Н. Эфрон, с легкой руки которого
«пошли в народ» «Алеша — ша!», «Ужасно шумно в доме Шнеерзона» (текст М.
Ямпольского), «Жора, подержи мой макинтош» и прочие образцы «одесского
фольклора». По существу, тот же образ, но уже в заграничном «апашском» варианте
воспевался Р. Бабуриной, В. Лариной, М. Эльстон, А. Погодиным, Л. Колумбовой,
их многочисленными подражателями и последователями. Б. П. стала излюбленным
объектом псевдопародий, «изюминкой» множества эстрадных сценок и миниатюр. С
конца 20-х гг. самым популярным исполнителем Б. П. вольно или невольно
становится Л. Утесов. Уже в первой программе созданного им Теаджаза (1929)
прозвучали сразу же ставшие своеобразной «классикой» песни «С одесского
кичмана» и «Гоп-со-смыком». В 1932 эти песни были записаны на грампластинку и
получили широчайшую известность, положив начало тому, что было презрительно
названо критикой «утесовщиной». После этого Утесов уже никогда не пел Б. П. в
их подлинном, неотредактированном виде, но тем не менее какое-то время не мог и
полностью отказаться от них, понимая, что именно они составляли в те годы
основу его растущей популярности как эстрадного певца. Поэтому вскоре в
репертуаре Теаджаза, а затем и на грампластинке (1934) появляются
переработанные, снабженные новыми, вполне «нейтральными» текстами (но легко
узнаваемые!) «Мурка» («У окошка») и «Подруженьки». На правах образной
характеристики уголовного мира Б. П. вошла во многие театральные постановки
(«Республика на колесах» Я.Мамонтова (1928), «Аристократы» Н.Погодина (1934) и
др.) и кинофильмы («Путевка в жизнь» (1931), «Котовский» (1943) и т.д.).
На
эстраде исполнение Б. П. с середины 30-х гг. было запрещено. Она ушла в
«подполье» — в криминальную, дворовую, студенческую, солдатскую, туристическую
среду, лишь изредка, да и то «из-под полы», появляясь в репертуаре ресторанных
певцов и оркестров. В конце 50-х — начале 60-х гг., сначала на «костях»
(самодельные грампластинки на рентгеновской пленке), а затем и на магнитной
ленте, Б. П., наряду с «эмигрантской» лирикой, распространяется подпольными
«фирмами» звукозаписи. С конца 60-х гг. этот вид теневого бизнеса был основным
каналом распространения Б. П., а его неоспоримой «звездой» в этом жанре стал в
70-х гг. Аркадий Северный (А. Звездин). Пленки с песнями и «концертами» в его
исполнении, записанные, главным образом, на ленинградских «фирмах» большими, по
тем временам, тиражами разлетались по всему Советскому Союзу, способствуя росту
популярности Б. П. в самой разной среде. Первый легальный диск с Б. П., который
так и назывался— «Блатные песни», вышел в 1975 в Париже. С конца 60-х гг. Б. П.
мало-помалу вновь начинает звучать в закрытых концертах — причем не столько в
своем традиционном виде, сколько, главным образом, в совершенно новом облике
авторской песни, стилизованной под блатную. В роли исполнителей последней чаще
всего выступают сами авторы — А. Галич, В. Высоцкий, Ю. Ким, позднее — А.
Розенбаум, а также приобретшие известность в 70-80-х гг. А. Новиков, Е. Летов,
М. Звездинский, В. Токарев, М. Шуфутинский. И отличить авторскую стилизацию от
собственно Б. П. теперь уже было трудно. Многие авторские песни были с
восторгом приняты уголовным миром, признавшим их «своими», и вряд ли кто
возьмется утверждать, что, скажем, песня Г. Горбовского «Фонарики» («Лежу на
наpax, как король на именинах...») — чисто авторская, а не собственно блатная
песня. Жанр оказался востребованным временем, и с начала 90-х, когда были сняты
все запреты (в том числе и на ненормативную лексику), как традиционная, так и
авторская Б. П. получили самую широкую аудиторию и обширный круг исполнителей -
от созданной М. Таничем группы «Лесоповал» и стремительно расширявшейся когорты
певцов, изначально специализировавшихся на Б. П., до В. Цыгановой, Л.
Успенской, А. Апиной и др. время от времени включающих ее в свой репертуар. С середины
90-х гг. Б. П. под французско-нижегородским жанровым псевдонимом «русский
шансон» становится самостоятельным сектором музыкальной индустрии и занимает
свою, постоянно расширяющуюся нишу на музыкальном рынке. Возникают свои,
специализированные фирмы (ООО «Русский шансон»), свои студии звукозаписи
(«Мастер Саунд Рекордс» и др.), свои радиостанции (Радио «Шансон», «Радио
Петроград — „Русский шансон"»), специализированные телепередачи («В нашу
гавань заходили корабли»), выходит журнал «Русский шансон», проводятся
концертные турне и фестивали, в программах которых «блистают» и ветераны, и
новые звезды «блатняка» — уже ушедшие от нас Петлюра (Ю. Барабаш), М. Круг, С.
Наговицын и ныне действующие Трофим (С.Трофимов), Сергей Север (С. Русских) и
др. Б. П. оказывает сегодня самое прямое и непосредственное воздействие на
развитие популярной эстрадной песни, становится неотъемлемым и весьма значимым
компонентом современной песенной культуры (если, конечно, это можно назвать
культурой...).
Список литературы
Утесов
Л. С песней по жизни. М., 1961
Губин Д. Это голос Токарева Вилли // Аврора.
1990. № 9
Терц Абрам (Синявский А. Д.) Отечество.
Блатная песня // Нева. 1991. № 4
Джекобсон М., ШерерД. Песни советских
заключенных как исторический источник // Живая старина. 1995. Ш Г. Песни неволи
// Сост. Н. Старшинов. Москва—Минск: 1996: Сарнов Б. Интеллигенция поет блатные
песни / Вопросы литературы. 1996. № 9-10
Шелег М. В. Аркадий Северный. Две грани одной
жизни. М., 1997: Джекобсон М., Джекобсон Л. Песенный фольклор ГУЛАГа как
исторический источник. Т. 1-2. М., 1998
Никитин Р. Легенды русского шансона.
Иллюстрированная история «русского шансона». М., 2002.
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://ec-dejavu.ru/