План Гоэлро. Мифы и реальность
В. Гвоздецкий, зав. отделом
истории техники и технических наук Института истории естествознания и техники
имени С. И. Вавилова РАН.
Предыстория
Словосочетание "план
ГОЭЛРО" известно в России каждому со школьных лет, но не все помнят, что
именно оно означает. И если расшифровку аббревиатуры некоторые хоть с трудом,
но вспоминают (Государственный план электрификации России), то о сути его имеют
весьма относительные и противоречивые представления, прямо зависящие от того, в
какие годы они были приобретены. Дело в том, что преподносившаяся нам
информация об этом плане всегда основывалась на мифах - тех или иных.
По одной группе версий, возникших
еще в 30-х годах минувшего столетия, патриархальная Россия вообще не имела
собственной энергетической базы, план ГОЭЛРО - детище исключительно Октябрьской
революции и лично В. И. Ленина, а одним из главных идеологов электрификации
России был И. В. Сталин. Другие версии, родившиеся на 60 лет позже, утверждали,
что роль В. И. Ленина и большевиков в разработке и реализации плана ГОЭЛРО
ничтожна, что сам план не рожден отечественной научно-технической мыслью, а
представляет собой кальку с зарубежных разработок, что выполнен он в итоге не
был, а то, что все-таки сделано в рамках его реализации, удалось исключительно
благодаря иноземной помощи и т. д. Любопытно, кстати, что и те и другие мифы
либо замалчивали, либо вопреки всяким фактам вообще отрицали роль промышленного
потенциала дореволюционной России и ее национальной электротехнической школы.
Однако рано или поздно на смену
мифам приходят знания и истина. На самом деле идея разработки плана ГОЭЛРО, его
концепция, программа и конкретные характеристики восходят к уровню и
обстоятельствам развития и энергетики России, и вообще всей ее промышленности
на рубеже XIX-XX веков.
Россия, как известно, вступила на
капиталистический путь позже ряда стран Западной Европы и США и значительно
отставала от них по многим важнейшим характеристикам. Обладая, например, огромными
природными богатствами, она добывала во много раз меньше полезных ископаемых -
угля, железной руды и даже нефти, чем США, выплавляла гораздо меньше чугуна и
стали. Но темпы промышленного развития России были более высокими, чем на
Западе: за одно только последнее десятилетие XIX века ее промышленное производство выросло вдвое, а в тяжелой
промышленности - почти втрое. Но несмотря на это, а также на дешевый рынок
рабочей силы и мощный приток иноземного промышленного капитала, Россия даже в
1913 году продолжала отставать от ведущих стран мира.
Примерно таким же, как в
промышленности, было и положение в электроэнергетике. В том же 1913 году в
России на душу населения вырабатывалось всего 14 кВт.ч, тогда как в США - 236
кВт.ч. Но если по количественным характеристикам дело обстояло именно так, то
по качественным мы нисколько не уступали передовым зарубежным странам.
Уровень оснащенности российских
электростанций и их мощность вполне соответствовали западным и росли
одновременно с ними. Интенсивное развитие российской электроэнерге тики в
начале ХХ века определялось появлением, а затем и внедрением в промышленность
электропривода, зарождением электрического транспорта, ростом электрического
освещения в городах.
Однако все строившиеся в России
электростанции - в Москве, Санкт-Петербурге, Киеве, Баку, Риге и т.д. имели
ограниченное (от одного до нескольких десятков) число потребителей и
энергетически связаны между собой не были. Мало того: значения величин их тока
и частот имели колоссальный разброс, поскольку никакой единой системы при
разработке этих станций не существовало.
Между тем отечественная
электротехническая школа считалась одной из лучших в мире. Деятельность ее
координировалась VI (электротехническим) отделом
Русского технического общества, а также всероссийскими электротехническими
съездами, которых с 1900 по 1913 год состоялось целых семь. На этих съездах
рассматривались как технические, так и сугубо стратегические проблемы. В
частности, вопрос о том, где лучше строить тепловые электростанции: непосредственно
в промышленных регионах - с тем, чтобы подвозить к ним топливо, или, напротив,
- в месте добычи этого топлива, чтобы затем передавать электроэнергию по линиям
электропередач. Большинство российских ученых и инженеров -электротехников
склонялись ко второму варианту - главным образом потому, что в центральной
России имелись крупнейшие запасы бурых углей и особенно торфа, для перевозки
непригодного и в качестве топлива практически не применявшегося.
Опыт по созданию таких районных
станций, работавших на местном, а не на привезенном издалека топливе и
обеспечивавших электроэнергией крупный промышленный регион, был впервые
реализован под Москвой в 1914 году. Близ Богородска (впоследствии г. Ногинск)
соорудили торфяную электростанцию "Электропередача", энергия от
которой передавалась потребителям в Москве по высоковольтной линии напряжением
70 кВ. Кроме того, впервые в России эту станцию включили параллельно другой. Ею
стала работавшая в Москве с 1897 года электростанция на Раушской набережной
(ныне 1-я МОГЭС). В 1915 году на совещании по проблемам использования
подмосковного угля и торфа выступил с докладом директор станции
"Электропередача" Г. М. Кржижановский. В его докладе уже содержались
все те главные принципы энергостроительства, которые через пять лет стали
основой будущего плана ГОЭЛРО.
По мере роста энергостроительства
в России специалисты все больше убеждались в том, что стране нужна единая
общегосударственная программа, которая увязала бы развитие промышленности в
регионах с развитием энергетическ ой базы, а также с электрификацией транспорта
и жилищно-коммунального хозяйства. На электротехнических съездах неоднократно
принимались резолюции о государственном значении электроснабжения, о
необходимости сооружения крупных электростанций вблизи топливных месторождений
и в бассейнах рек и связывании этих станций между собой при помощи развитой
сети электропередач.
Нельзя, однако, сказать, чтобы
российские государственные власти хоть как-то реагировали на эти резолюции,
тогда как у местной общественности энергостроитель ство вызывало порой весьма
своеобразные реакции. К примеру, разработка Г. М. Кржижановским проблемы
использования гидроресурсов Волги в районе Самарской Луки стала причиной
следующего письма:
"Конфиденциально. Стол № 4,
№ 685. Депеша. Италия, Сорренто, провинция Неаполь. Графу Российской Империи
его сиятельству Орлову-Давыдову. Ваше сиятельство, призывая на вас Божью
благодать, прошу принять архипастырское извещение: на ваших потомственных
исконных владениях прожектеры Самарского технического общества совместно с
богоотступником инженером Кржижановским проектируют постройку плотины и большой
электрической станции. Явите милость своим прибытием сохранить божий мир в
Жигулевских владениях и разрушить крамолу в зачатии. С истинным архипастырь
ским уважением имею честь быть вашего сиятельства защитник и богомолец.
Епархиальный архиерей преосвященный Симеон, епископ Самарский и Ставропольский.
Июня 9 дня 1913 года".
Все это вместе взятое не могло не
влиять на настроения инженеров-электротехников и, возможно, стало одной из
причин того, что многие из них, и в том числе Аллилуев, Красин, Кржижановский,
Смидович и другие, были причастны к революционному расшатыванию страны. Тем
более, что вожди мирового пролетариата оказались в этом отношении куда
прозорливее властей царской России и предвидели ту ключевую роль, которую
предстояло сыграть в социальном преобразовании общества электричеству.
История
Одним из тех политических
деятелей, кто верно оценил эту роль, был В. И. Ленин - большой энтузиаст
электрификации России. Базируясь на тезисе Маркса о капитализме как эпохе пара,
Ленин считал, что эпохой электричества станет социализм. Еще в 1901 году он
писал: "...в настоящее время, когда возможна передача электрической
энергии на расстояния... нет ровно никаких технических препятствий тому, чтобы
сокровищами науки и искусства, веками скопленными, пользовалось все население,
размещенное более или менее равномерно по всей стране". Разве не
замечательно, что это сказано за многие десятки лет до появления не только
Интернета, но и компьютера и даже телевидения! Не исключено, впрочем, что Ленин
видел в электрификации не только социальную, но и сугубо политическую задачу:
надеялся завоевать с ее помощью крестьянство. Ведь свет в России еще с
дохристианских времен всегда ассоцииро вался с правдой и миропорядком, и ясно,
как в получившей свет глухой деревне должны были отнестись к тому, кто его
принес.
Как бы то ни было, но при решении
возникшей после октября 1917 года проблемы восстанов ления и развития хозяйства
страны по единому государственному плану Ленин поставил во главу угла именно
электрификацию. Он стал, по выражению Кржижановского, "великим толкачом
дела электрификации".
К концу 1917 года в стране
(особенно в Москве и в Петрограде) сложилось катастрофическое положение с
топливом: бакинская нефть и донецкий уголь оказались недоступны. И уже в ноябре
Ленин по предложению имевшего 5-летний опыт работы на торфяной электростанции
"Электропередача" инженера И. И. Радченко дал указание о строительстве
под Москвой Шатурской - тоже торфяной - электростанции. Тогда же он проявил
интерес и к работам Г. О. Графтио по проектированию Волховской гидростанции под
Петроградом и к возможности использовать военнослужащих на ее строительстве.
А в январе 1918 года состоялась I Всероссийская конференция работников электропромыш
ленности, предложившая создать орган для руководства энергетическим
строительством. Такой орган - Электрострой - появился в мае 1918 года, а
одновременно с ним был образован ЦЭС (Центральный электротехнический совет) -
преемник и продолжатель всероссийских электротехнических съездов. В состав его
вошли крупнейшие российские энергетики: И. Г. Александров, А. В. Винтер, Г. О.
Графтио, Р. Э. Классон, А. Г. Коган, Т. Р. Макаров, В. Ф. Миткевич, Н. К.
Поливанов, М. А. Шателен и другие.
Что же заставило их - цвет
русской электротехнической науки и отнюдь не участников и даже не сторонников
революционных событий - взаимодействовать с большевиками? Причин тому было
несколько. Первой и, наверное, главной из них стал, видимо, патриотизм - забота
о благе страны и народа, вера в то, что развитие науки и техники сможет
привести к прогрессу общества. Скептически относясь к идеологии новой власти и
категорически отвергая ее методы, они тем не менее приходили к выводу, что
противодействие ей принесло бы России вред.
Другая причина тоже была
немаловажной. Технократы, в течение долгих лет не имевшие возможности воплотить
свои идеи в жизнь, получили теперь эту возможность. Новая власть
последовательно и твердо демонстрировала свою в этом заинтересованность и
политическую волю.
И, наконец, не последнюю, по всей
видимости, роль играли соображения, сугубо прагматические. В условиях разрухи,
отсутствия самых необходимых продуктов и бытовых условий, а также преследований,
обысков и конфискаций сотрудничавшие с советской властью энергетики попадали в
совсем другой мир. Их обеспечивали жилплощадью, пайками, социальными льготами,
а Г. О. Графтио, например, благодаря личному заступничеству Ленина был избавлен
от чрезмерно пристального внимания чекистов.
В декабре 1918 года ЦЭС
организовал Бюро по разработке общего плана электрификации страны, а примерно
через год Кржижановский послал Ленину свою статью "Задачи электрификации
промышленности" и получил на нее восторженный отклик. А также просьбу
написать об этой проблеме популярно - с целью увлечь ею "массу рабочих и
сознательных крестьян".
Написанная буквально за неделю
брошюра была сразу издана, а еще через пару недель Совет рабоче-крестьянской
обороны утвердил, а Ленин подписал положение о Комиссии ГОЭЛРО -
Государственного плана электрификации России. Комиссия состояла из 19 человек:
Г. М. Кржижановский -
председатель,
А. И. Эйсман - заместитель
председателя,
А. Г. Коган, Б. И. Угримов -
товарищи председателя,
Н. Н. Вашков, Н. С. Синельников -
заместители товарищей председателя,
Г. О. Графтио, Л. В. Дрейер, Г.
Д. Дубелир, К. А. Круг, М. Я. Лапиров-Скобло, Б. Э. Стюнкель, М. А. Шателен, Е.
Я. Шульгин - члены, Д. И. Комаров, Р. А. Ферман, Л. К. Рамзин, А. И. Таиров, А.
А. Шварц - заместители членов.
Меньше чем через год - в декабре
1920 года план был разработан и утвержден на расширенном заседании Комиссии
ГОЭЛРО. (Оно, кстати говоря, происходило в том самом здании, где теперь
располагается редакция журнала "Наука и жизнь" и на котором имеется о
том соответствующая табличка.)
Содержание
План представлял собой единую
программу возрождения и развития страны и ее конкретных отраслей - прежде всего
тяжелой индустрии, а главным средством полагал максимально возможный подъем производительности
труда. И притом не только за счет интенсификации и рационализации, но и за счет
замены мускульных усилий людей и животных механической энергией. А особо
подчеркивалась в этой программе перспективная роль электрификации в развитии
промышленности, строительства, транспорта и сельского хозяйства. Директивно
предлагалось использовать главным образом местное топливо, в том числе
малоценные угли, торф, сланцы, газ и древесину.
Восстановление разрушенной
экономики рассматривалось в плане лишь как часть программы - основа для
последующей реконструкции, реорганизации и развития народного хозяйства страны.
Всего он был рассчитан на десять и пятнадцать лет с четким выдерживанием сроков
конкретных работ. А разработан - чрезвычайно детально: в нем определялись
тенденции, структура и пропорции развития не только для каждой отрасли, но и
для каждого региона.
Впервые в России авторы плана
ГОЭЛРО предложили экономическое ее районирование исходя при этом из соображений
близости источников сырья (в том числе энергетическо го), сложившегося
территориального разделения и специализации труда, а также удобного и хорошо
организованного транспорта. В результате было выделено семь основных
экономических районов: Северный, Центрально-промышленный, Южный, Приволжский, Уральский,
Кавказский, а также Западной Сибири и Туркестана.
С самого начала предполагалось,
что план ГОЭЛРО станут вводить в законодательном порядке, а способствовать его
успешному выполнению должно было централизованное управление экономикой. По
сути дела, он стал в России первым государственным планом и положил начало всей
последующей системе планирования в СССР, предвосхитив теорию, методику и
проблематику будущих пятилетних планов. А в июне 1921 года Комиссию ГОЭЛРО
упразднили, а на ее основе создали Государственную общеплановую комиссию -
Госплан, руководивший с этого времени всей экономикой страны в течение долгих
десятилетий.
История реализации плана и судьбы
его авторов и исполнителей
Так называемая программа
"А" плана ГОЭЛРО, предусматривавшая восстановление разрушенного
энергетического хозяйства страны, оказалась выполненной уже в 1926 году. А к
1931 году - минимальному десятилетнему сроку программы были перевыполнены все
плановые показатели по энергостроительству. Вместо запроектированных 1750 кВт
новых мощностей ввели в эксплуатацию 2560 кВт, а производство электроэнергии
только за один последний год увеличилось почти вдвое. К концу же
пятнадцатилетнего срока - к 1935 году советская энергетика вышла на уровень
мировых стандартов и заняла третье - после США и Германии - место в мире.
Наиболее ярко успех выполнения
плана проявлялся в постепенном исключении импортных поставок оборудования - за
счет роста энергомашиностроения в этой отрасли. Если в 1923 году завод
"Электросила" изготовил всего четыре первых гидрогенератора мощностью
по 7,5 МВт для Волховской ГЭС, то к середине 30-х годов в стране
функционировали столь крупные предприятия, как "Электрозавод"
(Москва), "Динамо" (Москва), "Красный котельщик"
(Таганрог), Турбогенераторный завод имени С. М. Кирова (Харьков). И начиная с
1934 года в импорте для энергостроения СССР уже не нуждался.
Само же строительство шло
невиданными в истории темпами. И причиной тому был не только энтузиазм народа,
о котором нам говорили прежде, но и ряд весьма теневых аспектов реализации
плана ГОЭЛРО. Значительную часть строителей составляли не только призванные в
так называемые "стройтрудармии" бойцы, но и заключенные. А для
финансирования программы широко распродавались сокровища отечественной
культуры. А также зерно - и это в тех условиях, когда во многих регионах
страны, и в первую очередь в Поволжье и на Украине, свирепствовал голод. Да и
вообще в течение долгих лет все социальные секторы экономики финансировались
только по остаточному принципу, из-за чего народ в СССР жил исключительно
трудно.
Без этого план вряд ли мог быть
выполнен в срок.
Что же касается помощи зарубежных
специалистов, то это были в основном так называемые шеф-инженеры и
консультанты, при помощи которых производились монтаж и наладка поставленного
из-за границы оборудования.
Иногда привычки и амбиции
представителей западных фирм входили в противоречие с интересами отечественных
энергостроителей. Западный педантизм, стремление неукоснительно следовать букве
и параграфу соглашений, предписаний, нормативов и инструкций трудно уживались с
советским менталитетом, ориентированным на скорейший ввод объектов в
эксплуатацию. Иностранцам были непривычны внеурочный и трехсменный труд,
игнорирование сна, отдыха, своевременного питания, они жили по своим правилам и
своему распорядку. Бывало, что это приводило к сложным и даже аварийным
ситуациям.
На строительстве Штеровской ГРЭС
в ее новеньком бетонном фундаменте образовались при испытаниях глубокие
трещины. Оказалось, что педантичные шеф-монтеры из Англии регулярно и с
одинаковыми интервалами устраивали перерывы в работе. И бетон на тех уровнях,
на которые он должен был подаваться в эти паузы, успевал подсохнуть, а в
результате плохо схватывался и при первой же вибрации дал трещины. После иска,
предъявленного английской фирме, работу ей пришлось переделывать.
Но в большинстве своем иностранцы
работали честно и качественно и получали помимо зарплаты правительственные
благодарности и подарки. А некоторые - такие, как, например, шеф-консультант
Днепростроя полковник Купер, - были награждены орденами Трудового Красного
Знамени.
К середине 30-х годов
необходимость в зарубежной помощи отпала, но ряд иностранных специалистов не
пожелал покидать СССР и оставался у нас до самой войны. Были и те, кто уехать
не успел, и судьба многих их них оказалась трагической. Одних репрессировали
наши власти: сослали в Сибирь, Казахстан, на Дальний Восток, другие были
интернированы в Германию и подверглись репрессиям там.
По-разному сложились и судьбы
членов Комиссии ГОЭЛРО. Все они принадлежали к энергетической элите страны, а
должности, которые они занимали к началу 30-х годов, соответство вали верхним
ступенькам в иерархии советской партийно-хозяйственной номенклатуры. И. Г.
Александров - главный инженер Днепростроя, а затем член президиума Госплана, А.
В. Винтер - директор Днепростроя, а затем - управляющий Главэнерго, Г. М.
Кржижановский - председатель Госплана и т. д. Многие из них пользовались в
народе большой популярностью
Возможно, именно это и побудило
Сталина убрать электрификаторов с руководящей работы и выдвинуть на первый план
собственную креатуру: А. А. Андреева, Л. М. Кагановича, В. В. Куйбышева, Г. К.
Орджоникидзе и других. И тогда он передал многих главных творцов плана ГОЭЛРО в
систему Академии наук: минуя все необходимые промежуточные ступени, академиками
стали И. Г. Александров, Б. Е. Ведереев, А. В. Винтер, Г. О. Графтио, Г. М.
Кржижановский. Не у всех, однако, судьба сложилась столь благополучно. Из
одного только руководящего ядра Комиссии ГОЭЛРО пять человек были
репрессированы: Н. Н. Вашков, Г. Д. Дубеллир, Г. К. Ризенкамф, Б. Э. Стюнкель,
Б. И. Угримов.
Предшественники и последователи
К числу существующих в отношении
плана ГОЭЛРО мифов относится и тот, что он якобы не представляет собой
оригинальной разработки, а скалькирован с книги немецкого профессора
политической экономии К. Баллода, изданной в Германии в 1898 году и
именовавшейся "Государство будущего, производство и потребление в
социалистическом государстве". С этой книгой отечественные электрификаторы
были, разумеется, хорошо знакомы и при разработке плана ГОЭЛРО ею пользовались.
Но, во-первых, сам этот материал - всего лишь кабинетный проект, в достаточной
мере абстрактный, и вопрос о его реализации никогда не стоял и стоять не мог.
Во-вторых, российские научные кадры от зарубежных ничуть не отставали, а в
некоторых отношениях - в том числе в вопросе строительства экономики с опорой
на энергетику - даже опережали их. А, в-третьих, и это самое главное, природа и
сырьевые ресурсы России, ее территория, экономика, демография, национальный
менталитет и даже денежная система столь уникальны, что исключают саму
возможность полного заимствования и тем более копирования каких бы то ни было
конкретных программ.
Поэтому можно смело утверждать,
что как в теоретическом, так и в практическом аспекте план ГОЭЛРО оригинален и
аналогов в мировой практике не имел. Напротив: его уникальность,
привлекательность и практическая реальность стали причиной попыток копирования
его ведущими странами мира. В период 1923-1931 годов появились программы
электрифика ции США (разработчик Фран Баум), Германии (Оскар Миллер), Англии
(так называемая комиссия Вейера), Франции (инженеры Велем, Дюваль, Лаванши,
Мативэ и Моляр), а также Польши, Японии и т. д. Но все они закончились неудачей
еще на стадии планирования и технико-экономических разработок.
Итоги.
План ГОЭЛРО сыграл в жизни нашей
страны огромную роль: без него вряд ли удалось бы вывести СССР в столь короткие
сроки в число самых развитых в промышленном отношении стран мира. Реализация
этого плана сформировала, по сути дела, всю отечественную экономику и до сих
пор в значительной мере ее определяет.
Составление и выполнение плана
ГОЭЛРО стали возможным и исключительно благодаря сочетанию многих объективных и
субъективных факторов: немалого промышленно-экономического потенциала
дореволюционной России, высокого уровня российской научно-технической школы,
сосредоточения в одних руках всей экономической и политической власти, ее силы
и воли, а также традиционного соборно-общинного менталитета народа и его
послушно-доверитель ного отношения к верховным правителям.
План ГОЭЛРО и его реализация
доказали высокую эффективность системы государственного планирования в условиях
жестко централизованной власти и предопределили развитие этой системы на долгие
десятилетия.
Жертвы, принесенные советским
народом ради реализации плана ГОЭЛРО, были огромны. Забыть о насущном дне ради
грядущего - таков был пафос системы, родившей этот план и обеспечившей его
выполнение. Стоила ли цель таких жертв? - дать ответ на этот вопрос предстоит
нашим потомкам.
Л. Б. Красин - созидатель и
разрушитель
Особенностью энергетического
сообщества России начала ХХ века стала причастность ряда инженеров-энергетиков
к революционному движению. Г. М. Кржижановский, И. И. Радченко, П. Г. Смидович,
С. Я. Аллилуев и многие другие, поднимавшие в 20-х годах хозяйство Советской
России из руин, на самом деле восстанавливали то, что сами же и сломали.
Но самой, пожалуй, яркой фигурой
был в этом отношении Л. Б. Красин - талантливый инженер и великолепный
профессионал, блестящий оратор, жизнелюб и покоритель женских сердец,
мужественный и убежденный человек, государственник, мечтавший о величии России,
он направил все свои силы, время и способности на разрушение им же "до
слез любимой Родины".
Свою инженерную деятельность и
служебное положение Красин всегда использовал в интересах социал-демократов, а
затем - большевиков, и притом их самого радикального крыла. К примеру,
Биби-Эйбатская ТЭС (Баку), на которой он с 1900 года работал заместителем
директора, сразу стала местом работы для ряда партийных активистов (С. Я.
Аллилуева, А. С. Енукидзе и других) и прикрытием для типографии, печатавшей
листовки, прокламации и газету "Искра". Исключительные способности
проявил Красин в деле добывания средств для этой типографии: он, например,
организовал целую серию благотворительных концертов с участием В. Ф.
Комиссаржевской, которые проходили в особняке начальника бакинской полиции.
Затем Красин в 1904 году переехал
в Орехово-Зуево и возглавил там, по приглашению фабриканта С. Т. Морозова,
строительство фабричной ТЭС. Практически сразу после его приезда возникла в
этом тихом уголке подпольная типография и буквально наводнила своей продукцией
и Москву, и окружающие ее регионы.
С 1905 года Красин занимал
должность ведущего инженера в электрокомпании "Общество 1886 года"
(Санкт-Петербург), одновременно возглавляя "Боевую техническую
группу" питерского комитета РСДРП. А в 1907 году он, будучи главным
казначеем партии, организовал в Тифлисе ограбление инкассаторского экипажа
боевиком Камо. Похищенные при этом 500-рублевые купюры были перевезены в
Санкт-Петербург и хранились в служебных сейфах "Общества 1886 года" и
котельных городских ТЭС.
Перейдя впоследствии на
руководящую работу в компанию "Сименс - Шукерт" и дослужившись там до
должности генерального управляющего российского отделения, Красин укрывал в
этой компании бежавших политзаключенных, снабжал их поддельными документами,
руководил серией ограблений банков и печатанием фальшивых банкнот.
Не менее решительной была и его
послереволюционная деятельность. Именно Красиным был подготовлен декрет об
отказе Советской России платить долги России царской. А в свои последние годы
он - на посту наркома внешней торговли - добывал для плана ГОЭЛРО импортное оборудова
ние, да и вообще старался любыми способами пополнить государственную казну. В
том числе - за счет продажи сокровищ Эрмитажа и Третьяковской галереи.
Л. К. Рамзин. Трагедия ученого
Один из крупнейших теплотехников
ХХ столетия Л. К. Рамзин политических пристрастий не имел с юности. Его
интересовала только наука. В 1914 году он по окончании Императорского
технического училища (ныне МГТУ имени Н. Э. Баумана) был оставлен при нем для
научной и педагогической деятельности. Не прошло и пяти лет, как имя Рамзина
стало упоминаться в одном ряду со столь известными русскими теплотехниками, как
В. И. Гриневецкий и К. В. Кирш.
К работе над планом ГОЭЛРО
Рамзина привлекли исключительно благодаря его профессиональным качествам, и
вклад его в этот план был исключительно весом. А в 1921 году Рамзин по
рекомендации Ленина вошел в состав Госплана, одновременно возглавив только что
созданный Всероссийский теплотехнический институт (ВТИ). Институт под его
руководством стремительно развивался, а сам ученый вел успешные изыскания
главного своего детища - прямоточного парового котла, предназначенного для
использования дешевого топлива вместо высококачественного. Казалось, Рамзина
ждет блестящее научное будущее, но жизнь распорядилась иначе.
В конце 20-х годов в стране
прошло несколько инспирированных Вышинским и Крыленко политических процессов,
жертвами которых становилась техническая интеллигенция. Причин тому было две.
Во-первых, по мере индустриализации роль "белых воротничков"
возрастала, а вместе с тем росла и их независимость от власти. Власть этого
терпеть не захотела. А во-вторых, к этому времени - из-за устаревшего и
износившегося оборудования - резко увеличилось число аварий на производстве,
особенно в угольной промышленности. Деньги на обновление технического парка в
стране отсутствовали, а признавать свои ошибки в стратегии промышленного
развития страны власть не считала нужным. Надо было срочно подыскать виновника
всех бед, и его нашли: инженеры-вредители, "спецы", техническая
интеллигенция.
Самым громким из них стал процесс
"Промпартии", по которому проходило восемь человек: профессор МВТУ и
директор ВТИ Л. К. Рамзин, председатель секции Госплана и профессор
Военно-воздушной академии И. А. Калинников, председатель секции Госплана В. А.
Ларичев, председатель Научно-технического совета ВСНХ профессор Н. Ф.
Чернавский, председатель коллегии Научно-исследовательского текстильного
института профессор А. А. Федотов, технический директор Оргтекстиля С. В.
Куприянов, ученый секретарь ВТИ В. И. Очкин и инженер Всесоюзного текстильного
синдиката К. В. Ситнин.
Какие меры воздействия и какой
степени были применены к Рамзину, неизвестно, но его "признания"
стали основой для последующего обвинительного заключения. Пятерых приговорили к
10-летнему заключению, троих - к 8-летнему. Все они, кроме Размина, погибли в
лагерях. Что же касается его самого, то он получил возможность продолжать
научную работу, правда, уже за колючей проволокой. Это был первый опыт тех
самых "шарашек", в которых впоследствии трудились Туполев и Королев,
Тимофеев-Ресовский, Солженицын и тысячи других с именами, не столь известными.
В конце 1931 года Рамзин завершил
свою работу по созданию опытного образца прямоточного котла, и через несколько
месяцев прошли испытания. Приказом наркома тяжелой промышленности Г. К.
Орджоникидзе было создано ОКБ прямоточного котлостроения. Возглавил его Рамзин,
режим для которого постепенно смягчали, а в 1936 году ученого освободили
совсем. Впоследствии Рамзин заведовал одной из кафедр МЭИ, а производство
котлов только консультировал.
После процесса коллеги стали
сторониться Рамзина, многие не подавали ему руки. Все это усугублялось тем, что
власти (тоже своего рода садизм!) постоянно осыпали его наградами: орден
Ленина, орден Трудового Красного Знамени, Сталинская премия 1-й степени,
присуждение степени доктора технических наук без защиты диссертации. Все это
Рамзина не радовало. Он никогда больше не улыбался, ходил ссутулившись и втянув
голову в плечи, преждевременно старясь. Когда же по настоянию Кремля Рамзин был
выдвинут в члены-корреспонденты Академии наук, то он при тайном голосовании
получил 24 голоса "против" и лишь один "за". В 1948 году -
вскоре после своего никем не замеченного 60-летия - Рамзин умер. Еще одна,
пусть внешне благополучная, но в действительности искалеченная режимом жизнь.
Список литературы
Для подготовки данной работы были
использованы материалы с сайта http://www.nkj.ru/