Московский государственный индустриальный университет
(МГИУ)
Реферат
на тему
Политико-правовые идеи в летописях Древнерусского государства.
Учение о законе и благодати Илариона.
Выполнил:
Студентка
группы
ПК7Ю29у Ефимкина Т.В.
Проверил:
Преподаватель
г. Петропавловск-Камчатский
1999 г.
СОДЕРЖАНИЕ.
1. Введение.
1
2. Основная часть.
2.1 Образование раннефеодального государства. Крещение Руси. 2
2.2 Жизнеописание митрополита Илариона.
9
2.3 «Слово о Законе и Благодати» Илариона.
14
3. Заключение.
17
4. Список литературы.
18
Всемирная история политических и правовых учений – одна из важных
составных частей духовной культуры человечества. В ней сконцентрирован
громадный политико-правовой опыт прошлых поколений, отражены основные
направления, вехи и итоги предшествующих исследований проблем свободы,
права, законодательства, политики, государства. Этот познавательный опыт,
идеи и достижения прошлого оказывают заметное влияние на современные
политические и правовые воззрения и ориентации, на теорию и практику наших
дней. В своих попытках понять настоящее и найти пути к будущему люди всегда
обращались (и будут обращаться) к прошлому, к исторически апробированным
положениям, принципам, ценностям. И это не дань прошлому, не слепая вера в
традиции и авторитеты, а необходимый способ человеческой ориентации в
историческом времени и пространстве. История политической и правовой мысли позволяет понять, как в борьбе и
столкновении различных воззрений и позиций одновременно шел процесс
развития познания природы государства и права, углубления представлений о
свободе, справедливости и праве, законе и законности, о надлежащем
общественном и государственном устройстве, о правах и свободах человека,
формах и принципах взаимоотношений личности и власти. Историю политико-правовых учений Древнерусского государства условно можно
разделить на два этапа. I этап (X-XII в.в.) характеризуется разработкой
внешнеполитических проблем, таких как независимость государства, вопрос
происхождения государственной власти, выбор курса (мирный – не мирный)
внешней политики и т.д. II этап (XIII-XVI в.в.) охарактеризуется как этап
решения внутренних политических проблем. Генезис русской политической мысли принято связывать с возникновением и
развитием Древнерусского государства. В XI-XII в.в. Древнерусское
государство переживало свой культурный расцвет. Принятие христианства и
распространение письменности обусловили появление разнообразных
исторических и правовых произведений самых разнообразных жанров. Тема моего реферата «Политико-правовая мысль Древней Руси». Учение
Илариона «Слово о Законе и Благодати». Свое произведение Иларион начинает с рассмотрения вопроса, связанного с
крещением Руси. Вспомнив основные исторические факты по проблеме крещения
Руси, нам станет понятно, почему Иларион посвящает целую главу этой теме.
Поэтому свой реферат я начинаю с краткой истории Киевской Руси к началу X-
XI в.в.
В отечественную культуру и науку Иларион вошел, прежде всего, как
создатель знаменитого «Слова о законе и благодати» – историко-философского
произведения исключительной глубины, утверждавшего равенство между всеми
народами на земле, сформулировавшего патриотическую теорию всемирной
истории, в которой почетное место отводилось Киевской Руси, предсказывалось
великое и славное будущее древнерусскому народу. Некоторые специалисты полагали, что «Слово» написано и произнесено
Иларионом перед князем Ярославом, его семьей и двором в Софийском соборе
между 1037 и 1043 годами. Выдвинутая в последние годы С.А. Высоцким
концепция, по которой Софийский собор был воздвигнут и расписан до 1032
года, позволяет несколько удревнить время создания творения Илариона. Но
для историков и филологов личность Илариона особенно интересна иной
стороной его творчества. Современные исследователи справедливо видят в нем
одного из первых (если – не первого!) отечественных летописцев. Поэтому
есть основания более подробно остановиться на его жизни и деятельности.
После того, как в 1037-1039 годах был составлен Древнейший Свод,
летописание в Киеве было прервано на четверть столетия и восстановлено
Печерским Сводом 1073 года. Этот разрыв летописной традиции вполне связан с
последствиями борьбы за замещение митрополичьей кафедры, о которой глухо, к
сожалению, сообщает летопись. Речь идет об известном поставлении князем
Ярославом в киевские митрополиты пресвитера дворцовой церкви в Берестове
Илариона, автора «Слова о законе и благодати». Под 1051 годом «Повесть
временных лет» кратко сообщает об этом важнейшем событии,
свидетельствовавшем о намерении древнерусского правительства получить
церковную независимость от Византии. Митрополит был назначен без согласия
константинопольского патриарха, которому формально подчинялась киевская
метрополия : «Поставил Ярослав Илариона в митрополиты русского родом в
церкви Святой Софии, собрав для того епископов». Продолжая эту летописную статью, Нестор объясняет, что Иларион имел
отношение к основанию Киево-Печерского монастыря и принадлежал к кругу
близких князю людей: «Боголюбивый князь Ярослав любил село Берестовое и
церковь тамошнюю, святых апостолов, и оказывал покровительство попам
многим, среди которых был пресвитер именем Иларион, человек благостный,
книжный и постник... Выкопал он пещерку малую, в 2 сажени, и приходя из
Берестового, отпевал там часы и молился богу втайне. Затем бог внушил князю
мысль поставить его митрополитом в церкви Святой Софии, а пещерка эта так
и осталась». Эта скромная «пещерка» поможет нам проследить дальнейший
жизненный путь Илариона. О том, что Иларион был единомышленником Ярослава и помогал ему в борьбе
за политическую и идеологическую (церковную) независимость от Византии,
имеется свидетельство в преамбуле одного из древнейших памятников русского
права – Устава князя Владимира. В Уставе записано, что Ярослав вместе с
митрополитом Иларионом осуществил реформу византийского церковного права с
целью приспособления его к древнерусским условиям. Между тем, конкретные
обстоятельства назначения «русака» Илариона митрополитом древнерусской
церкви до сих пор нелестны. «Повесть временных лет» об этом умалчивает, а
поздняя Никоновская летопись объясняет их следующим образом: «У Ярослава с
Византией «брани» и нестроения быша», он испытывал от греков « вражду и
лукавство», поэтому совершенно законно, как считает летописец («по
священному правилу и уставу апостольскому») князь посоветовался с русскими
епископами и поставил Илариона в митрополию «Киеву и всей Русской земле». Современные историки скептически относятся к тем известиям Никоновского
Свода, которые не имеют аналогий в летописях древнерусского времени (Х11 –
Х111) Но в нашем случае его рассказ выглядит вполне правдоподобно. Ведь в
1043 году состоялся последний широкомасштабный поход Киевской Руси на
Византию. Наши летописи наводят на мысль. Что Иларион тщательно готовился к
войне и сознательно пошел на разрыв политических и церковных отношений с
Византией, стремясь заполучить в союзники некоторые европейские
государства. Однако поход на Царьград многочисленной рати во главе с его
сыном Владимиром неожиданно для киевского князя окончился поражением.
Ярослав не пал духом, тут же установил опасные для Византии отношения с
Венгрией, Польшей, Германской империей. Поэтому византийское правительство
вскоре после одержанной над войском Владимира победы вынуждено было пойти
на попятный, прилагая энергичные усилия к новому сближению с Русью. Около
1046 года был подписан союзный русско – византийский договор в дальнейшем
скрепленный браком любимого сына Ярослава Всеволода с дочерью императора
Константина 1Х Мономаха Марией. Но на этом русско-византийский конфликт не был исчерпан. По-видимому,
Ярослав, не удовлетворенный условиями соглашения с Византией, и не веря
льстивым заявлениям ее дипломатов о мире и дружбе, стремился оградить себя
от идеологической экспансии империи, следствием чего и явилось самовластное
поставление киевским князем Илариона в общерусские митрополиты. Трудно объяснить, почему наши летописи замолчали, и деятельность Илариона
в должности главы русской церкви и факт устранения его с митрополичьей
кафедры не отражена. После 1051 года – «поставления» Илариона в митрополиты «Повесть временных
лет» и другие летописи вообще не упоминают о нем. Даже когда в 1054 году
скончался князь Ярослав, митрополит не принимал участие в погребальной
церемонии. Естественно, что многие историки пришли к выводу, будто Иларион
скончался раньше Ярослава. Как бы там ни было, в 1055 году на Руси пребывал
новый митрополит – Ефрем, надо полагать, поставленный византийским
патриархом, грек по происхождению. Возможно, однако, Иларион просто был
вынужден уйти со сцены общественно-политической жизни. Уйти с тем, чтобы
через несколько лет вновь на нее вернуться; в ином качестве, и под другим
именем. Падение первого митрополита - русича в науке обычно связывают с
окончательным замирением между Русью и Византией, санкционированном
династическим браком дочери императора с сыном киевского властелина. С
подобной версией можно согласиться. Данный брак должен был состояться в
1051-1052 годах, ведь в 1053 году, как свидетельствует пастор «у Всеволода
родился сын от дочери царской - гречанки, и назвал его отец Володимер». То
был будущий выдающийся государственный деятель и полководец Владимир
Мономах. Итак, Иларион принесен в жертву международным государственным интересам.
А что с ним произошло потом? Еще в начале ХХ века ученые - летописеведы обнаружили стилистически
идейное сходство между «Словом о законе и благодати» и древнейшей летописью
1037-1039 годов.(И.Н. Жданов, А.А. Шахматов) Д.С. Лихачев развил эту мысль,
Приведя текстуальные совпадения между обеими памятниками и увеличив
количество отмеченных его "«предшествующих» мест. Он показал, что главное
сходство приходится на ту часть летописи, в которой говорится о
распространенном росте христианства в Киевской Руси (а это один из основных
сюжетов «Слова» Илариона). Таким образом, можно считать почти доказанным, что Иларион создал, по
меньшей мере, часть Древнего Свода, и видимо, мог быть редактором (автором)
этого произведения. Действительно, кому, как не единомышленнику и ведущему
идеологу древнерусского общества того времени, мог поручить великий князь
киевский составление первой восточнославянской исторической летописи?
Исключительно важная роль Илариона в основании летописания объясняет
прекращение историко-научной деятельности на Руси на многие годы: к этому
могло привести устранение сподвижника Ярослава с митрополичьей кафедры, =)
и из идейно-политической жизни. В истории летописания давно уже утвердилась мысль, что вторым
составленным в Киеве сводом является Печерский 1073 года, названный так по
месту создания. А.А. Шахматов, а вслед за ним М.Д. Приселков доказали, что
деятельное участие в Печерском летописании начала 70 годов Х1 века принимал
сподвижник основателей Печерского монастыря Антония и Феодосия Никон, в
написанной летописцем Нестором «Житие Феодосия» почтительно названный
Великим. Нестор изображает его в неутомимом труде над созданием книг
(летописи?): «Сидит, бывало, Великий Никон и пишет книги». Его имя ставится
«Житием» в один ряд с именами, прославленных в церковных кругах, Антония и
Феодосия. Можно догадываться, что когда назрела политическая необходимость
окончательного замирения с Византией, киевскому правительству пришлось
пойти на уступки в идеологически церковном вопросе. А князю Ярославу
довелось пожертвовать своим сподвижником и, быть может, близким другом
Иларионом. Когда встала проблема устройства дальнейшей судьбы смещенного с
митрополичьей кафедры Илариона, был найден «простой» выход: он принял схиму
и стал монахом Никоном. Скорее всего, это произошло 7 ноября 1053 года.
Подобная гипотеза впервые выдвинутая в начале ХХ века, представляется
наиболее вероятной. Согласно «Житию Феодосия» Никон пришел в пещеру Антония раньше главного
героя этого агиографического памятника. Долгое время Никон оставался
единственным пресвитером в монашеском сообществе: когда Антоний решил
принять Феодосия в свою «пещерку», т.е. в монастырек, он «велел Великому
Никону постричь его: был тот Никон пресвитером и умудренным черноризцем».
Подобно тому, как Иларион превышал ученостью и книжностью своих коллег, так
и Никон выделялся этими же достоинствами среди братии Киево-Печерского
монастыря. Нестор замечает, что «когда сам (Феодосий) поучал братию в
церкви духовными словами, то просил Великого Никона прочесть что-либо из
книг в наставление братии». Некоторые соображения в поддержку доводов М.Д. Приселкова. Выше отражено,
что Иларион, будучи пресвитером храма на Берестове, «выкопал пещерку
малую». Затем, когда в Киев пришел Антоний, «стал ходить он по дебрям и
горам в поисках места, которое бы ему бог указал. И пришел он на холм, где
Иларион выкопал пещерку, и полюбил место это, и поселился он в ней». К тому
времени Иларион, став митрополитом, престал бывать в своей «пещерке», и она
пустовала. Очевидно, Антоний занял ее с согласия митрополита. Далее Илариона сместили с митрополичьей кафедры, и он исчезает, казалось
бы, навсегда, с древнерусского политического небосвода. Зато в «пещерке»,
недавно занятой Антонием, появляется новый жилец, ранее не известный ни
летописям, ни «Житию Феодосия» – черноризец Никон, почему-то сразу
прозванный Никоном Великим. Из Феодосиева жития следует, что в пещерке
Никон чувствовал себя как бы хозяином. Поэтому наиболее естественным будет
допустить, что Иларион под именем Никона вернулся в собственноручно
выкопанную пещерку. Важно отметить, что и настоятель княжеского храма Иларион, и сидящий в
пещерке рядовой монах Никон названы одним словом «пресвитер» (старший
священник). Ведь на Руси того времени священнослужителей обычно называли
попами, и только с конца ХI века стал употребляться термин «священник».
Подобное совпадение вряд ли может быть случайным. Наконец, если отвести мысль, что Никон был смещенным киевским
митрополитом Иларионом – крупнейшей фигурой в древнерусском идеологическом
действе, - то будет трудно понять, почему скромная, сугубо конфессиональная
деятельность рядового монаха Печерской обители вызвала столь сильный
протест и даже гнев со стороны князя Изяслава Ярославича и митрополичьей
кафедры. Наверное, этот человек, даже лишившись своего высокого поста,
оставался для них опасной и влиятельной в церковных кругах фигурой,
авторитетным деятелем, сохранившим влияние на общественно-политическую
жизнь Киева и Руси. Взрыв княжеской и митрополичьей ярости против Илариона
произошел в феврале 1061 года. Тогда Никон с разрешения Антония – так описывает «Житие Феодосия» -
постриг в монахи двух киевских вельмож. Этот, казалось бы, будничный для
монастырской жизни поступок вызвал возмущение князя Изяслава. Но, странное
дело, князь не причинил зла Никону. Наверное, следует принять давно уже высказанное мнение, что гнев Изяслава
Ярославича был инспирирован тогдашним митрополитом-греком. В связи с тем,
что Иларион – Никон был, на взгляд митрополита, опасной личностью, к
которой, наверное, тянулись, священнослужители и верующие, возникла угроза
создания под его руководством монастыря в Киеве. Можно только догадываться,
что, вероятно, симпатизировавший в душе Никону князь сумел смягчить
неудовольствие митрополита. Никону все же разрешили основать монастырь, но
в отдалении от Киева. Так началась его «южная одиссея». Никон устраивает
монастырь в окраинном древнерусском городе Тмутаракани, быстро
превратившийся в один из главных очагов книжности на Руси. Есть основания полагать, что и в далекой Тмутаракани Никон не чурался
политической деятельности, поскольку в 1067 году, после смерти тамошнего
князя Ростислава, «жители его (города Тмутаракани) умолили великого Никона
отправиться к князю (черниговскому) Святославу и просить его, чтобы он
отпустил своего сына к ним и тот бы занял княжеский стол». Проезжая в
Чернигов через Киев, Никон увиделся с Феодосием, и тот уговорил его
вернуться в Печерский монастырь и не разлучаться больше. Отвезя нового
князя Глеба Святославовича в Тмутаракань и посадив его на княжеский
престол, Никон в сентябре 1068 года возвращается в Киев. Киево-Печерский монастырь в конце 60 – начале 70-х годов Х1 века был
главным очагом идеологическим жизни на Руси, оказывал немалое влияние на
дела политические. В 1073 году его верхушка резко выступила против раздоров
между сыновьями Ярослава, ослаблявших единство страны и обороноспособность
государства. Когда Святослав выгнал из Киева Изяслава и занял его место,
гнев нового князя обрушился на Никона – ведущего идеолога монастыря,
протестовавшего против незаконного с позиций феодальной морали и права
устранения с престола старшего брата младшим. Никону вновь приходиться
удалиться в Тмутаракань, откуда, впрочем, он скоро возвращается: в 1074
году, после смерти Феодосия. Через четыре года он становится Печерским
игуменом. Умер Никон в 1088 году, по-видимому, в весьма преклонном
возрасте. Выдающаяся роль Никона в создании летописания на Руси признается всеми
научными авторитетами. А.А. Шахматов первым выделил серию позднейших
вставок в текст Древнейшего киевского свода 1037-1039 годов и показал, что
их автором был Никон. По поводу одной группы вставок ученый писал, что они
свидетельствуют об участии «в переработке этого свода лица, знакомого с
Тмутороканем, Козарами, Касогами и Корсунем, ведут нас к личности Никона,
которого признаем поэтому ближайшим участником или руководителем работы,
предпринятой в Печерском монастыре, когда последний решил оживить
летописное дело, заглохшее на Руси после первых славных лет Ярославова
княжения». Материалы для восстановления летописания Никон начал собирать, вероятно,
во второй половине 50 – начале 60-х годов Х1 века, сперва в Киеве, затем в
Тмутаракани, а потом снова в Киеве. Возможно, в те годы он делал и первые,
пока еще черновые погодные записи. Важно отметить, что наш летописец не
только фиксировал современные ему события, но и восстанавливал прошлое,
пользуясь письменными и устными (фольклорными) источниками. Многие ученые
уверены, что именно Никон ввел в летопись «Корсуньскую легенду» о крещении
князя Владимира и древнерусского народа, предания о первых русских князьях
Олеге, Игоре, Ольге и Святославе, о храбрых походов русов на Царьград. Расширив и продолжив Древнейший свод, Никон, по-видимому, придал своему
творению ту форму летописи, которая затем стала традиционной. Имеется в
виду изложение событий в погодных статьях. Некоторые исследователи считают,
что впервые хронологическую сетку внес в летопись также Никон: ранее
разбивки изложения по годам в летописных сводах не существовало. Кажется
наиболее приемлемым мнение, согласно которому Никон написал и
отредактировал Первый Печерский свод в течение 1069-1073 годов. Существует несомненная связь между Печерской летописью Никона 1073 года и
«Повестью временных лет» Нестора начала Х11 века – при посредстве
Начального, также составленного в Киево-Печерском монастыре свода конца ХI
века Никонова летопись легла в основу «Повести», да и сам ее творец был
современником, пусть и младшим, Нестора. Следует признать правдоподобным
утверждение, что «зерно» «Жития Феодосия», написанного Нестором, могло быть
заимствовано из летописи Никона 1073 года, в которой речь должна была
обязательно идти о жизни и деяниях знаменитого Печерского игумена. Специалисты-текстологи пришли к выводу, что после 1073 года Никон не
трудился больше на ниве летописания.
То, что произошло в конце Х века в Древней Руси, было выдающимся
событием в истории нашей Родины. Великий князь Владимир осуществил смелую
государственную реформу, имевшую далеко идущие последствия. Чтобы лучше понять процессы, определявшие жизнь наших предков в те
далекие века, Необходимо хотя бы вкратце вспомнить события
предшествовавшего столетия. Первоначально разрозненные славянские племена
временами объединялись и вели военные действия с соседями, тревожа иногда и
окраины Византийской империи. В середине 1Х века состоялся первый большой
поход на Византию, связываемый летописью с именем киевского князя Аскольда.
Это был период, когда шло разложение патриархального общинного строя,
зарождались феодальные отношения. Они имели тогда примитивную форму –
осенью и зимой дружина с князем ходила по своей территории, собирала дань;
феодального землевладения тогда еще не существовало. Весной избытки
собранного отправляли по Днепру в Византию и даже в более отдаленные страны
Востока. Оттуда привозили изделия, которых на Руси не производили. Аскольд
осадил Константинополь, взял большой выкуп и заключил с Византией договор,
вероятно, содержащий какие-то выгоды для русской знати. Византия впервые
столкнулась с нарождавшимся государством. Это были уже не просто «варвары»,
грабившие пограничные провинции, а нечто более серьезное. В конце 1Х века пришедший из Новгорода Олег захватил Киев и объединил
северную и южную Русь (Новгород и Киев). Возникли контуры будущего
древнерусского государства. Еще непрочное объединение Руси в одно целое
поддерживалось постоянными боевыми действиями против непокоренных племен.
Новый удачный поход на Византию завершился заключением выгодного русским
договора и обеспечением ежегодной дани (платы за ненападение). Со смертью Олега сразу выявилась непрочность объединения славянских
племен – их союз распался. Восстанавливать его силой оружия пришлось Игорю.
Он был убит в одном из походов на древлян за повторной данью. Последовала
жестокая месть древлянам со стороны его жены Ольги, ставшей правительницей
при малолетнем сыне Святославе. Печальный опыт заставил Ольгу упорядочить
получаемые от союзных племен дань и их повинности. Это был новый шаг к
регламентированному законами феодальному государству. Придя к власти, Святослав направил свою энергию против внешних врагов
нарождавшегося государства. Разгромив Хазарский каганат, войско Святослава
дошло до Северного Кавказа. Победами (хотя и не всегда) сопровождался его
поход против Византии. Возвращаясь обратно, Святослав погиб в сражении с
печенегами, которых византийцы предупредили о маршруте его дружины. Но
потенциальные враги русских на востоке и на западе были нейтрализованы. Междоусобная борьба братьев после смерти Святослава привела в 980 году к
власти его сына Владимира. Каково было наследство, доставшееся Владимиру от
его предшественников? Коротко говоря, он оказался во главе непрочного
объединения славянских племен, стабильность которого требовала постоянного
применения военной силы. Чтобы укрепить это объединение, молодой князь
принял два важных решения. Во-первых, он обосновался в Киеве, чтобы не
оставлять управление своей державой на многие месяцы или годы (такова была
деятельность военных предшественников). Во-вторых, он постарался идейно
объединить союзные славянские племена с помощью общей для всех религии. Переход к оседлой жизни в столице был серьезным шагом в направлении
феодализации государства; в современных Владимиру королевствах монархи в
основном управляли своими странами из столиц. Эту сторону деятельности
Владимира счел нужным особенно выделить К. Маркс. Он писал, что до
Владимира страной правили князья-завоеватели, которые смотрели на Россию
лишь как на стоянку, от которой надо было двигаться дальше. Например,
Святослав собирался перенести столицу на Дунай, приблизив ее к местам
боевых действий собственной дружины. Об этом же повествуют и летописи: до
Владимира князья думали «о ратех», а он – «о строи землянем… и о уставе
землянем». Обосновавшись в Киеве, Владимир приступил к строительству оборонительных
сооружений на востоке от него, подтверждая этим, что он собирается
пребывать в столице постоянно и защищать ее от кочевников. Спокойная и
уверенная жизнь в городе тоже была важной предпосылкой успеха глубоких
государственных реформ. Вторую проблему – объединение союзных племен – он поначалу пытался решить
путем «уравнивания в правах» всех основных племенных богов. Любой
приехавший издалека мог видеть, что в столице почитаются не только свои,
киевские, боги, но и бог его племени. Так, в Киеве возник пантеон шести
языческих богов, остатки которого обнаружили археологи. Хотя и нет сегодня прямых доказательств, однако не подлежит сомнению, что
эти меры князя Владимира укрепили древнерусское государство. Но вскоре
выяснилось, что дорога, по которой он столь успешно двинулся вперед, на
самом деле вела в тупик. Тому были две серьезные причины. Во-первых,
языческая религия и после нововведений Владимира предполагала все же старый
образ жизни. Она была уместна для патриархального строя, но серьезно
тормозила формирование новых производственных отношений зарождавшегося
феодализма. Нужны были новое право, новые обычаи, новое общественное
сознание, новые оценки событий. А «это» лежало, по существу, готовым в
Византии. Вторая причина заключалась в том, что Киевская Русь не могла встать в
один ряд с передовыми странами Европы и Востока, не могла выйти, говоря
нынешним языком, «на уровень мировых стандартов», не заимствовав у них
ремесел, строительной техники, науки, культуры и многого другого. Почему Византия? Решая, какую (или какие) из существовавших тогда стран
принять за образец, Владимир мог ориентироваться также на мусульманский
Восток и католический Запад. Но предпочтение было им отдано православной
Византии. В немалой мере выбор Владимира был обусловлен исторически, но в
такой же – его государственной мудростью. С Византией уже сложились
достаточно тесные экономические отношения»: она была близко расположена.
Этому в большой степени способствовала деятельность Кирилла и Мефодия,
создавших славянскую письменность и проповедовавших христианство на
славянском языке. Таким образом , на решение Владимира могло повлиять и то,
что в православной церкви в отличие от католической богослужение можно было
вести на понятном языке. Византийский вариант христианства отвечал нуждам
феодального общества и поэтому вполне соответствовал замыслам Владимира.
Одновременно решалась и задача единого культа для всех племен Древней Руси. Ни Русь, ни Византия не расценивали предстоящее крещение как чисто
религиозный акт. Если ограничиться несколько упрощенной и предельно краткой
характеристикой, то точка зрения Византии сводилась к следующему: поскольку
Русь обращалась в православную веру, а православную церковь возглавляли
византийский патриарх и император , то Русь автоматически становилась
вассалом Византии. Однако растущее и уже довольно мощное древнерусское
государство, неоднократно успешно воевавшее с Византией, отнюдь не желало
для себя подобной роли. Точка зрения Владимира и его окружения была иной.
По мысли князя, Русь превращалась бы в дружественное Византии, но вполне
суверенное государство. Как друг Византии, оно оказывало бы ей, если
необходимо, военную помощь. При столь существенном расхождении во взглядах
на последствия крещения оно было по меньшей мере сильно затруднено. Но судьба оказалась благосклонной к замыслам Владимира. В 986 году
византийский император Василий II потерпел жестокое поражение в войне и
едва спасся, а в 987 году к Константинополю подошел с войском
взбунтовавшийся византийский военачальник Варда Фока и объявил себя
императором. В этом безвыходном положении Василий II просит помощи у
киевского князя Владимира. Тот согласен предоставить военную помощь и тем
самым сохранить трон Василия II, но выдвигает жесткие условия: крещение Руси происходит, образно говоря, «по киевскому сценарию»; Владимир получает в жены сестру императора и тем самым становится «своим»
среди верховных правителей Европы. Император вынужден согласиться. То была большая дипломатическая победа
Владимира. Княжеское войско (6 тысяч воинов) помогло разбить Фоку, и
Василий II остается на престоле. Наступает 988 год, а с ним начинается и крещение Руси, однако Василий II
нарушает данное им слово – приезд его сестры Анны в Киев задерживается.
Владимир действует решительно: осаждает Корсунь (современный Херсонес в
Крыму) – важный опорный пункт Византии на Черном море. Корсунь капитулирует, Владимир грозится перенести военные действия на
территорию Византии. Теперь вынужден капитулировать и Василий II. Судьбу
Анны оплакивают в Константинополе целую неделю, и нетрудно вообразить, с
какими мыслями она отправляется после этого к Владимиру. Любители порассуждать о «насильственном крещении» могут на этом примере
убедиться, что насилие действительно имело место. Сохраняя интонацию А.К.
Толстого, можно иронически сказать, что древнерусское войско, разбив
византийцев, заставило их окрестить себя. Прежде чем обратиться к феодальной реформе, рассмотрим религиозную
сторону вопроса. Любая религия имеет свою непростую историю, и, в
частности, переход Киевской Руси от язычества к христианству следует
оценивать положительно, как прогрессивный процесс, переход к
«цивилизованной» религии. Например, обязательным элементом языческого
культа многих населявших Европу племен были человеческие жертвоприношения.
Они совершались по всяким поводам, включая некоторые праздники годового
цикла. Естественен вопрос: как шло распространение христианства? Не встречал ли
этот процесс сопротивления? Подчеркнуть стоит, что он был внутренним делом
Киевской Руси. Преобразования осуществлялись по указанию великого князя и
его ближайшего окружения, как бы «правительства». Внешнего, насильственного
напора страна не испытывала. Кроме того, население было знакомо с
христианством: уже многие годы в древнерусских городах существовали
маленькие христианские общины, появившиеся еще во время княжения Ольги,
бабушки Владимира, которая первой из верховных правителей Киевской Руси
приняла христианство. Это тоже способствовало утверждению новой религии. Как и при всяком кардинальном преобразовании, новое, прогрессивное
наталкивалось на сопротивление старого, отжившего. Поэтому полезно
обсудить, кому это новое было выгодно, а кому нет. Князь только выигрывал – если раньше он просто был главой племенного
союза, то теперь его власть была освящена, «дарована богом». Ближайшее
окружение Владимира не несло никакого имущественного или иного ущерба. Тоже
можно сказать и о дружине. Перед теми, кто занимался торговлей с Византией,
реформа открывала новые возможности. Рядовые общинники, пока процесс
феодализации не набрал силу, тоже особенно не страдали. Рабам христианство
обещало свободу. Как известно, в Древней Руси рабство было домашним, рабов
не использовали в производстве, но они составляли заметный слой общества.
Широко была распространена работорговля. Кто терял все, так это языческие жрецы. Влиятельное жреческое сословие
вдруг становилось никому не нужным. В этих условиях языческое жречество
прибегло к двум принципиально разным тактическим приемам: во-первых, «уходу
в подполье», когда на окраинах и в других местах, где это было возможно,
продолжалось служение идолам, совершение магических обрядов и т. п.; во-
вторых, открытому (даже вооруженному) сопротивлению всей системе реформ
Владимира. Реакция Владимира на эти две тактики была различной. На «подпольных»
языческих жрецов почти не обращали внимания, им не мешали, ведь они не
представляли опасности для главного – феодальной реформы. В этом один из
корней так называемого двоеверия. Владимир считал, что в результате
деятельности христианского духовенства эти элементы язычества постепенно
отомрут. Иной была реакция на сопротивление системе феодальных реформ. Здесь
Владимир проявлял твердость, безжалостность и при необходимости применял
военную силу. Однако для нас важно, что «огнем и мечом» не просто вводилась
новая религия, а создавалось централизованное феодальное государство. Государственная реформа Владимира как бы высвободила постепенно
накапливавшийся в древнерусском обществе потенциал – началось бурное,
стремительное развитие страны, и это показывает, насколько своевременна
была реформа. Приглашенные из Византии мастера строят каменные здания и храмы,
расписывают их, украшают фресками, мозаикой, иконами, а рядом с ними
работают русские, которые учатся неизвестному ранее мастерству. Уже
следующее поколение будет возводить сложные сооружения в русских городах,
почти не прибегая к помощи иностранцев. Изменяется и сельское хозяйство -
на Руси появляется огородничество. Прибывшее духовенство не только служит в новых храмах, но и готовит
«национальные кадры» для церкви. Распространяются знания и грамотность.
Организуются школы, в которые Владимир под плач матерей собирает детей
высшего сословия, молодых людей посылает на учебу за рубежи родной страны.
Вводится летописание. Как всякое развитое государство, Киевская Русь
начинает чеканить золотую монету. Древняя Русь постепенно становится
государством новой, высокой культуры. Странно, но летописи почти ничего не сообщают о Владимире после его
крещения. Вероятно, их писали приехавшие византийцы, которые хотели видеть
иные результаты крещения страны. Не пришлое духовенство «командовало»
Владимиром, а наоборот. Но если о Владимире молчат летописи, то его восторженно воспевает
фольклор, а это высшая оценка, которую мог получить тогда политический
деятель. Владимир Красное Солнышко навечно остался в народной памяти. И это
не случайно. В период реформ Владимира темп обновления всех сторон жизни
древнерусского общества был поистине ошеломляющим. По меткому определению профессора В.В. Мавродина, в этот период «все
окутано дымкой оптимизма, того оптимизма, который был присущ раннему
христианству Киевской Руси». Первоначальное христианство на Руси было
радостным, не отрицавшем земных страстей, чуждым монашеского аскетизма. Во
времена Владимира на Руси не было монахов, не существовало монастырей. Все
это довольно естественно. Чтобы кто-либо ощутил потребность идти в
монастырь, он должен был сжиться с христианскими представлениями и
идеалами. А на это нужно время. Кроме того, русские христиане первого
поколения считали сам факт крещения столь большим подвигом личного
благочестия, что дополнять его подвигами монашеской жизни было
необязательно. Княжеские пиры знало и язычество. Владимир сохранил этот обычай, придав
ему новое содержание. Здесь между представителями дружинной и племенной
знати свободно обсуждалась «текущая политика», и это служило сплочению
класса феодалов. Что касается милостыни бедным, то на княжеском дворе
киевлянин мог бесплатно поесть. По распоряжению Владимира пищу для глубоких
стариков и больных развозили по домам. Одним из видов милостыни был и выкуп
пленных (рабов) с предоставлением им свободы. Со временем, когда феодализм достигнет достаточно полного развития,
церковь будет помогать господствующему классу держать угнетенное
крестьянство в повиновении. Более того, она сама станет крупнейшим
феодалом. Но это все – в будущем, а пока правит Киевской Русью «ласковый
князь» – Владимир Красное Солнышко. Продуманная и энергичная политика Владимира ввела Русь в систему
европейских христианских государств. Ее международное положение укрепилось.
Быстрый темп преобразований эпохи Владимира все же не смог обеспечить
завершение феодальной реформы при его жизни. Для этого требовалось больше
времени, и дело завершил сын – Ярослав Мудрый. Заняв после тяжелой междоусобной борьбы за киевский стол, Ярослав стал не
менее энергично, чем его отец, продолжать начатую реформу. Как и отец, он
строит укрепления для защиты своих земель, правда, преимущественно на
западе. Так же как и отец, он следит за тем, что бы феодальным
преобразованиям ничто не мешало. Здесь полезно учесть «восстание волхвов». Ярослав продолжает интенсивную строительную деятельность, явно стремясь
сделать Киев не хуже Константинополя. Если Константинополь знаменит своим
собором Софии, то величественный Софийский собор возводится и в Киеве; и
тут и там городские укрепления украшают Золотые ворота и т. п. Много сил
отдает Ярослав и развитию торговли: при нем начали чеканить не только
золотые, но и серебряные монеты. Однако главной заботой Ярослава стало создание собственной, русской
интеллигенции. Эту задачу Владимир не мог решить за недостатком времени.
Требовалась не только грамотность, надо было сделать так, чтобы Русь не
нуждалась в «импорте» греческого духовенства, чтобы она имела собственных
ученых, писателей, философов, чтобы она могла при необходимости вести
идейную борьбу, в частности против имперской идеологии Византии. В средние века единственным местом, где человека обеспечивали всем
необходимым и давали возможность заниматься науками, были монастыри. Они
играли роль не только религиозных центров, но и своего рода академий наук и
университетов. Описи XV – XVII веков (более ранние погибли) показывают, что большинство
книг монастырских библиотек носило не богослужебный, а светский характер.
Здесь хранились летописи, хронографы, различные «хождения» (то есть
географические сочинения), философские и военные трактаты, такие
классические труды, как «История Иудейской войны» Иосифа Флавия, и т. п..
Ученый монах должен был быть всесторонне образованным. Об этом
свидетельствует, например, начало «Повести о Стефане Пермском», в котором
автор – Епифаний Премудрый, монах Троице-Сергиева монастыря (XVвек), -
принижает, по обычаю того времени, свои таланты: «Не бывал ведь я в Афинах
в юности и не научился у философов ни их хитросплетениям, ни мудрым словам,
ни Платоновых, ни Аристотелевых бесед не осилил…». Из этих слов виден идеал
монаха-ученого. В монастырях велось летописание (Нестор), писали сочинения полемического
характера (часто с четким политическим подтекстом), переписывали книги
(этому мы обязаны тем, что читаем древние летописи, «Слово о полку
Игореве»). Немаловажно и то, что отсюда выходили собственные русские
священнослужители и иерархи, заменявшие приезжих византийцев. Отношения с Византией то улучшались, то ухудшались. В 1037 году,
воспользовавшись тяжелым положением Ярослава в борьбе с печенегами,
Византия вынудила князя учредить русскую митрополию во главе с греком.
Русская церковь стала формально подчиняться Константинополю. Византия по-
прежнему хотела видеть Киевскую Русь своим вассалом. Когда несколько позже
между Киевом и Константинополем возник военный конфликт, то византийский
историк Михаил Пселл назвал его "«восстанием русских». Не нападением, а
восстанием. Он явно не хотел смириться с мыслью о самостоятельности
Киевской Руси. 1051 году, после смерти митрополита-грека, произошло неслыханное: Ярослав
сам (без императора и константинопольского патриарха), «собрав епископы»,
впервые ставит митрополитом Илариона – русского священника княжеского села
Берестово. Русская церковь вновь укрепляет свою независимость. При Ярославе продолжалось грамотности и строительство школ (не только в
Киеве). Сохранилось свидетельство об открытии в 1030 году школы на 300
детей в Новгороде, где их «учили книгам». Грамотой постепенно овладевали
все сословия – об этом говорят находки древних берестяных грамот.
Происходил быстрый культурный рост населения Древней Руси. Цивилизованные государства не могут существовать без писаных законов, и
Ярослав создает «Русскую Правду», А также ряд других письменных уставов.
Ярослав, завершитель реформы Владимира, сделал Киевскую Русь свободно
развивающимся феодальным государством, ни в чем не уступавшим другим. Каковы же итоги княжества Владимира и Ярослава? Во-первых, Русь
объединилась в единое феодальное государство. Оно было объединено новой,
передовой по тому времени культурой, писаными законами, религией. Исчезло
старое деление по племенным признакам. Получила окончательное оформление
единая древнерусская народность, из которой позже вышли русские, украинцы,
белорусы. Во-вторых, в результате реформ Русь окончательно встала вровень со всем
цивилизованным миром. Она не уступала другим странам ни в смысле
общественно-экономической формации (феодализм, который продолжал свое
развитие), ни в смысле культуры, ремесла, военного дела. Введение
христианства, ставшего идеологической основой единой феодальной
государственности Древней Руси, сыграло в период раннего средневековья
прогрессивную роль. Стремительный расцвет древнерусского государства произвел огромное
впечатление в мире. Западный летописец Адам из Бремена) называет Киев
«украшением Востока» и «соперником Константинополя». Но, может быть,
наиболее наглядно международный авторитет Киевской Руси просматривается в
династических браках Если Владимир добыл себе «достойную жену» силой
оружия, то в период княжения Ярослава наблюдается совершенно иная картина.
Сам он женат на дочери короля Швеции, его сестра – королева Польши, три
дочери - соответственно королевы Венгрии, Норвегии и Франции, сын женат на
сестре короля Польши, внук – на дочери короля Англии, внучка – жена
германского короля и императора Священной Римской империи Генриха IV. Это
ли не признак международного авторитета древнерусского государства как
передовой и мощной державы? Она возникла из конгломерата «варварских»
племен на глазах изумленной Европы за время жизни двух поколений.
Митрополит Иларион безусловно высокоталантливый человек. Первый русский
политический трактат «Слово о Законе и Благодати» был написан именно им.
Если судить по названию, «О законе Моисеом данеем, и о благодати и истине
Иисус Христом бывшим, и како закон отъиде, благодать же и истина всю землю
исполни, и вера в вся языкы простреся и до нашего языка (народа) рускаго, и
похвала кагану нашему Владимиру, от негоже крещени быхом, и молитва к Богу
от всеа земля нашеа», то можно подумать, что это классический богословский
трактат. Ведь еще апостол Павел в своем «Послании к евреям» ставил вопрос о
соотношении Ветхого Завета (закона, данного Моисеем) с Новым Заветом
(благодатью, данной человечеству Христом). Естественно, проблема решалась в
пользу благодати. Однако в своем произведении Иларион дал новый
политический злободневный поворот классической теме. Итак, тема «Слова» - тема равноправности народов, резко противостоящая
средневековым теориям богоизбранничества лишь одного народа, теориям
вселенской империи, или вселенской церкви. Иларион указывает, что
Евангелием и крещением Бог «все народы спас», прославляет русский народ
среди народов всего мира и резко полемизирует с учением об исключительном
праве на «богоизбранничество» только одного народа. Первая часть произведения касается основного вопроса исторических
воззрений средневековья: вопроса взаимоотношения двух заветов: Ветхого –
«закона» и Нового – «благодати». Взаимоотношение это рассматривается
Иларионом в обычных символических схемах христианского благословения. Взаимоотношение людей с Богом раньше, в эпоху Ветхого завета,
устанавливалось началом рабства, несвободного подчинения – «законом»; в
эпоху же Нового завета – началом свободы – «благодатью». Время Ветхого
завета символизирует образ богини Агари, время Нового завета – свободной
Сарры. Особенное значение в этом противопоставлении Нового завета Ветхому
Иларион придает моменту национальному. Ветхий завет имел временное и
ограниченное значение. Новый же завет вводит всех людей в вечность. Ветхий
завет был замкнут в еврейском народе, а Новый имеет всемирное
распространение. Иларион приводит многочисленные доказательства того, что
время замкнутости религии в одном народе прошло, что наступило время
свободного приобщения к христианству всех народов без исключения; все
народы равны в своем общении с Богом. Христианство, как вода морская,
покрыло всю землю, и не один народ не может хвалиться своими преимуществами
в делах религии. Всемирная история представляется Илариону как постепенное
распространение христианства на все народы мира, в том числе и на русский.
Излагая эту идею, Иларион прибегает к многочисленным параллелям из Библии,
и упорно подчеркивает, что для новой веры потребны новые люди. Поскольку благодать выше закона, значит, новое нередко выше старого. Но
тогда и народы, крестившиеся позже, вовсе не хуже тех, кто принял крещение
давно. Значит притязания Византии на старшинство по отношению Руси не имеют
оснований. Такой вывод можно сделать к первой части. Сужая тему (2 часть) и говоря о крещении Руси, Иларион особо
подчеркивает, что это не заслуга Византии. Крещение произошло по
собственному желанию русских, это лишь первый шаг, и русский народ ожидает
… будущее Иларион пишет: «вера бо благодатьнаа по всей земли простреся и до
нашего языка рускааго доиде…» «Се бо уже и мы с всеми христианами славим
святую Троицу». Русь равноправна со всеми странами и не нуждается ни в чьей
опеке: «вся страны благодатный бог нашь помилова, и нас не презре, въехоте
и спасе ны и в разум истинный приведе». Патриотический и полемический пафос «Слова» растет, по мере того как
Иларион описывает успехи христианства среди русских. Словами Писания
Иларион приглашает всех людей, все народы хвалить Бога. Пусть чтут Бога все
люди и возвеселятся все народы, все народы восплещите руками Богу. От
Востока и до Запада хвалят имя Господа; высок над всеми народами Господь.
Патриотическое воодушевление Илариона достигает высшей степени напряжения в
третьей части «Слова», посвященной прославлению Владимира I Святославовича. Если первая часть «Слова « говорила о вселенском характере христианства,
а вторая часть – о русском христианстве, то в третьей части возносится
похвала князю Владимиру. Органическим переходом от второй части к третьей
служит изложение средневековой богословской идеи, что каждая из стран мира
имела своим просветителем одного из апостолов. Есть и Руси кого хвалить,
кого признавать своим просветителем: «Похвалим же и мы, по силе нашей,
малыими похвалами великаа и дивнаа сътворьшааго, нашего учителя и
наставника, великааго кагана нашеа земли Володимера». Русская земля и до
Владимира была славна в странах, в ней и до Владимира были замечательные
князья: Владимир «внук старого Игоря, сын же славного Святослава». Оба этих
князя «в свои лета владычествующе, мужьством же и храборъством прослуша
(прославились) в странах многих и победами и крепостию поминаются ныне и
словуть (славятся)». Иларион высоко ставит авторитет Русской земли среди
стран мира. Русские князья и до Владимира не в худой и не в неведомой земле
владычествовали, но в русской, которая ведома и слышима есть всеми концами
земли. Владимир – это только «славный от славныих», «благородный от
благородныих». Иларион описывает далее военные заслуги Владимира. Владимир
«единодержець быв земли своей, покорив под ся округъняа страны, овы миром,
а непокоривыа мечемь». Силу и могущество русских князей, славу Русской
земли, «единодержавство» Владимира и его военные успехи Иларион описывает с
нарочитою целью – показать. Что принятие христианства могущественным
Владимиром не было вынужденным, что оно было результатом свободного выбора
Владимира. Описав общими чертами добровольное, свободное крещение
Владимира, отметая всякие возможные предположения о просветительной роли
греков, Иларион переходит затем к крещению Руси, приписывая его выполнение
исключительно заслуге Владимира, совершившего его без участия греков.
Подчеркивая. Что крещение Руси было личным делом одного только князя
Владимира, в котором соединилось «благоверие с властью», Иларион явно
полемизирует с точкой зрения греков, приписывавших себе инициативу крещения
«варварского» народа. Затем Иларион переходит к описанию личных качеств Владимира и его заслуг,
очевидным образом имея в виду указать на необходимость канонизации
Владимира. Довод за доводом приводит Иларион в пользу святости Владимира:
он уверовал в Христа, не видя его, он неустанно творил милостыню; он
очистил свои прежние грехи этой милостыней; он крестил Русь – славный и
сильный народ – и тем самым равен Константину, крестившему греков. Патриотический пафос этой третьей части, прославляющей Владимира, еще
выше, чем патриотический пафос второй. Он достигает сильнейшей стадии
напряжения, когда, пространно описав просветительство Владимира, новую Русь
и «славный град» Киев, Иларион обращается к Владимиру с призывом, почти
заклинанием, восстать из гроба и посмотреть на плоды своего подвига. За третьею, заключительной частью «Слова» в некоторых рукописях следует
молитва к Владимиру, пронизанная тем же патриотическим подъемом,
патриотической мыслью и надписанная именем того же Илариона. Итак, истинная цель «Слова» Илариона не в догматико - богословском
противопоставлении Ветхого и Нового заветов, как думали некоторые его
исследователи. Традиционное противопоставление двух заветов – только
основа, на которой строится его определение исторической миссии Руси. По
выражению В.М. Истрина, это «ученый трактат в защиту Владимира». Иларион
прославляет Русь и ее «просветителя» Владимира. Следуя за великими
болгарскими просветителями – Кириллом и Мефодием, Иларион излагает учение о
равноправности всех народов, свою теорию всемирной истории как постепенного
и равного приобщения всех народов к культуре христианства. Таким образом, все «Слово» Илариона от начала до конца представляет собой
стройное и органическое развитие единой патриотической мысли. И
замечательно, что эта патриотическая мысль Илариона отнюдь не отличается
национальной ограниченностью. Иларион все время подчеркивает, что русский
народ только часть человечества. Соединение богословской мысли и политической идеи создает жанровое
своеобразие «Слова» Илариона. В своем роде это единственное произведение.
Русская литература возникла еще в X веке. Официальное принятие
христианства Русским государством в 988 году потребовало не только
множества переводных церковно-богослужебных и церковно-просветительских
книг, но и составления своих собственных, русских сочинений, посвященных
нуждам местной русской церкви. Одним из первых таких сочинений была
составленная, очевидно, на основании переводных произведений «Речь
философа», включенная затем в состав древнейших русской летописи. «Речь философа» – это изложение всемирной истории с христианской точки
зрения. Оно было сделано в форме речи, обращенной к князю Владимиру
Святославовичу с целью убедить его принять христианство. «Речь философа» –
произведение литературно умелое. Мировая история изложена сжато и точно,
однако «Речь» не осмысляла значение принятия христианства русским народом. В этом отношении исключительное значение имеет «Слово о Законе и
Благодати» митрополита Илариона. Это произведение по теме своей обращено к
будущему Руси. «Слово о Законе и Благодати» утверждает идею о равноправии всех народов,
живущих на земле, подчеркивая, что время избранничества одного народа
прошло. Бог не делает различий между эллином, иудеем и каким-либо другим
народом, ибо его учение равно распространяется на всех без исключения людей
независимо от расы, пола, возраста и социального состояния. Иларион
осуждает притязания Византии на гегемонию во всем христианском мире. В «Слове» он стремиться показать международное значение Русского
государства, как равноправного среди других западных и восточных стран.
Князь Владимир владычествовал не в «худой земле», а в той, которая «ведома
и слышима есть всеми четырьми концы земли». В Ярославе Иларион видит
преемника великих дел Святослава и Владимира. Источник верховной власти он
он усматривает в божественной воле, поэтому сам великий князь
воспринимается как причастник Божественного царства. Трактат Илариона был высоко оценен современниками и потомками. Сумма
политико-юридических проблем, затронутых в нем (представление о статусе
верховной власти и ее носителе, законности происхождения и реализации
властных полномочий, моральном облике великого князя, ответственности за
управление страной, мирном курсе внешней политики), разрабатывалась в
русской политической литературе в течение многих веков.