Джордж Гордон Байрон. Каин
Мистерию,
действие которой развертывается в «местности близ рая», открывает сцена
вознесения молитвы Иегове. В молении участвует все немногочисленное
«человечество»: изгнанные из райских кущ в воздаяние за грех Адам и Ева, их сыновья
Каин и Авель, дочери Ада и Селла и дети, зачатые дочерьми Адама от его же
сыновей. Против нерассуждающей набожности родителей и брата, покорно приемлющих
карающую длань господню, инстинктивно восстает Каин, воплощающий собой
неустанное вопрошание, сомнение, неугасимое стремление во всем «дойти до самой
сути». Он вполне искренен, признаваясь: «Я никогда не мог согласовать / Тою,
что видел, с тем, что говорят мне». Его не удовлетворяют уклончивые ответы родителей,
во всем ссылающихся на Его всеблагие веления: «У них на все вопросы / Один
ответ: „Его святая воля, / А он есть благ“. Всесилен, так и благ?»
Адам,
Ева и их дети удаляются к дневным трудам. Размышляющий Каин остается один. Он чувствует
приближение некоего высшего существа, которое «величественней ангелов», которых
Каину доводилось видеть в окрестностях рая. Это Люцифер.
В
трактовке образа вечного оппонента предвечного, низринутого с небесных высей и обреченного
на беспрестанные скитания в пространстве, но несломленного духом, всего
отчетливее проявилось дерзновенное новаторство Байрона — художника и мыслителя.
В отличие от большинства литераторов, так или иначе касавшихся этой темы, автор
мистерии не проявляет ни малейшей предвзятости; в его видении Сатаны нет и тени
канонической стереотипности. Симптоматично, что Люцифер Байрона не столько дает
прямые ответы на вопросы, которыми засыпают его Каин и вернувшаяся зачем-то
Ада, сколько внушает им мысль об императивной необходимости вечного вопрошания,
о спасительности познания как ключа к бессмертию духа. Всем своим поведением он
опровергает ходячее представление о себе как низком, корыстном искусителе. И Каин
не в силах не поверить ему, когда тот недвусмысленно заявляет: «Ничем, / Помимо
правды, я не соблазняю».
Терзаемый
проклятыми вопросами о тайне своего существования, о законе смерти и конечности
всего сущего, о загадке неведомого, Каин молит пришельца разрешить его
сомнения. Тот предлагает ему совершить путешествие во времени и пространстве,
обещая Аде, что спустя час или два тот вернется домой.
Неистощимая
по изобретательности романтическая фантазия Байрона находит выражение во втором
акте мистерии, развертывающемся в «бездне пространства». Подобно Данте и Вергилию
в «Божественной комедии», только в специфической романтической ритмике и образности,
отчасти навеянной величественностью мильтоновской барочной поэтики, они минуют
прошедшие и грядущие миры, по сравнению с которыми Земля ничтожней песчинки, а заветный
Эдем — меньше булавочной головки. Каину открывается беспредельность
пространства и бесконечность времени. Люцифер невозмутимо комментирует: «Есть
многое, что никогда не будет / Иметь конца… / Лишь время и пространство
неизменны, / Хотя и перемены только праху / Приносят смерть».
На
неисчислимом множестве планет, пролетающих перед их взорами, узнает
ошеломленный Каин, есть и свои эдемы, и даже люди «иль существа, что выше их».
Но его любопытство неутолимо, и Люцифер показывает ему мрачное царство смерти.
«Как величавы тени, что витают / Вокруг меня!» — восклицает Каин, и Сатана
открывает ему, что до Адама Землю населяли высшие существа, не похожие на людей,
но силою разума намного их превышавшие. Иегова покончил с ними «смешением
стихий, преобразивших / Лицо земли». Перед ними проплывают призраки левиафанов
и тени существ, которым нет названия. Их зрелище величественно и скорбно, но,
по уверению Люцифера, несравнимо с бедами и катастрофами, которые ещё грядут,
которым суждено выпасть на долю адамова рода. Каин опечален: он любит Аду,
любит Авеля и не в силах смириться с тем, что все они, все сущее подвержено
гибели. И он вновь просит Сатану открыть ему тайну смерти. Тот отвечает, что
сын Адама пока ещё не в силах постичь её; надо лишь уразуметь, что смерть —
врата. «Каин. Но разве смерть их не откроет? /Люцифер. Смерть — / Преддверие.
/Каин. Так, значит, смерть приводит / К чему-нибудь разумному! Теперь / Я менее
боюсь её».
Каин
сознает, что его «проводник» по неисчислимым мирам, затерянным во времени и пространстве,
не уступает мощью всесильному Иегове. Но разве сам Люцифер — не орудье Божие?
И
тут Сатана взрывается. Нет и ещё раз нет: «Он победитель мой, но не владыка… /
…Не прекратится / Великая нещадная борьба, / Доколе не погибнет Адонаи / Иль
враг его!» И на прощание дает ему совет: «Один лишь добрый дар / Дало вам древо
знания — ваш разум: / Так пусть он не трепещет грозных слов / Тирана,
принуждающего верить / Наперекор и чувству и рассудку. / Терпи и мысли —
созидай в себе / Мир внутренний, чтоб внешнего не видеть: / Сломи в себе земное
естество / И приобщись духовному началу!»
Лишь
бессмертие духа способно воспрепятствовать всемогуществу смертного удела,
отведенного Иеговой людям, — таков прощальный урок, преподанный герою Сатаной.
Вернувшись
к близким, Каин застает их за работой: они готовят алтари к жертвоприношению.
Но жертвоприношение — знак смирения перед уделом, заранее уготованным и несправедливым;
против него-то и восстает вся страстная, неукротимая натура Каина: «Я сказал, /
Что лучше умереть, чем жить в мученьях / И завещать их детям!»
От
него в ужасе отшатывается кроткая, любящая Ада, мать его ребенка; мягко, но настойчиво
понуждает его к совместному принесению жертвы Авель.
И
тут впервые напоминает о себе не присутствующий на сцене, но неизменно
напоминающий о себе персонаж мистерии — Бог: он благосклонно принимает
закланного младшим братом, скотоводом Авелем, агнца и далеко раскидывает по земле
плоды — жертву земледельца Каина. Авель невозмутимо советует брату принести на алтарь
новые дары вседержателю. «Каин. Так его отрада — / Чад алтарей, дымящихся от крови,
/ Страдания блеющих маток, муки / Их детищ, умиравших под твоим / Ножом
благочестивым! Прочь с дороги!»
Авель
стоит на своем, твердя: «Бог мне дороже жизни». В приступе неконтролируемого
гнева Каин поражает его в висок головней, схваченной с жертвенника.
Авель
умирает. На стоны медленно осознающего содеянное старшего сына Адама сбегаются
его близкие. Адам растерян; Ева проклинает его. Ада робко пытается защитить
брата и супруга. Адам повелевает ему навсегда покинуть эти места.
С
Каином остается только Ада. Но прежде чем начать влачить мириаду унылых
бессчетных дней, братоубийце предстоит пережить ещё одно испытание. С небес
спускается ангел Господень и налагает на его чело неизгладимую печать.
Они
собираются в нелегкий путь. Их место — в безрадостной пустыне, «к востоку от рая».
Раздавленный своим преступлением Каин не столько выполняет волю отца и Иеговы,
сколько сам отмеряет себе кару за грех. Но дух протеста, сомнения, вопрошания
не угасает в его душе: «Каин. О, Авель, Авель! /Ада. Мир ему! /Каин. А мне?»
Эти
слова завершают пьесу Байрона, трансформировавшего мистерию о смертном грехе в волнующее
таинство непримиримого богоборчества.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://briefly.ru/