Вхождению Бенедикта Константиновича (Наумовича) Лившица в группу "Гилея" предшествовали публикации отдельных его стихотворений в разных изданиях, в том числе в журнале "Аполлон", и выход в свет книги "Флейта Марсия" (Киев, 1911), не очень отличавшейся от многочисленных поэтических книг, возникших на стыке символизма и акмеизма, но получившей положительную оценку В.Брюсова и Н.Гумилева.
"В 1912,-вспоминает Лившиц,-в моих литературных взглядах происходит перелом, лично мне представляющийся результатом естественной эволюции, но моим тогдашним единомышленникам казавшийся ничем не оправданным разрывом со всем недавним окружением". Немаловажную роль в этом переломе сыграло знакомство Лившица с Д.Бурлюком.
В сборнике "Пощечина общественному вкусу" (М., 1913 [1912]) Лившиц поместил свои произведения, но манифест не подписал и позже резко критически его оценивал: "Я спал с Пушкиным под подушкой<...> -и сбрасывать его, вкупе с Достоевским и Толстым, с "парахода современности" мне представлялось лицемерием. Особенно возмущал меня стиль манифеста, вернее, отсутствие всякого стиля...". Однако вскоре после своего футуристического дебюта он стал одним из самых активных участников группы кубофутуристов, проявляя себя не только как поэт, но и как теоретик: его статья "Освобождение слова" открывала альманах "Дохлая луна". Вместе с другими будетлянами он попадает под обстрел критики. В.Брюсов осуждал Лившица за "намеренную а-грамматичность" его прозаической миниатюры "Люди в пейзаже", вошедшей в "Пощечину общественному вкусу", при этом характеризуя его как писателя, "прекрасно владеющего и обычным "правильным" языком". О "дешевой красивости" своего бывшего коллеги по "Аполлону" писал Гумилев. Двойственность футуристической поэзии Лившица отмечалась критиками неоднократно. К.Чуковский писал: "...Напрасно насилует себя эстет и тайный парнасец г. Бенедикт Лившиц,совершенно случайно примкнувший к этой группе. Шел бы к г. Гумилеву! На что же ему, трудолюбцу, "принцип разрушенной конструкции"! Опьянение отличная вещь, но трезвый, притворившийся пьяным, оскорбляет и Аполлона и Бахуса!"
Сам Лившиц оценивал этот свой период по-другому: "Во всех многочисленных, шумных, а зачастую скандальных <...> выступлениях "Гилеи" я принимал неизменное участие, так как несмотря на все, что меня отделяло, например, от Крученых и Маяковского, мне с будетлянами было все-таки по пути". Но отделяло, как оказалось, многое. Крайностей футуризма Лившиц, в конечном счете, не принял. Его отход от группы был неизбежен, а начало мировой войны и призыв в действующую армию удостоверили этот разрыв.
Стихи Лившица футуристического периода составили книгу "Волчье солнце" (М. [Херсон], 1914). Следующая книга -"Болотная медуза" (не вышла; 9 стихотворений из нее составили сборник "Из топи блат", изданный в Киеве в 1922 году) -явилась, по словам Лившица, "естественным противодействием" -реакцией "на разрежение речевой массы, приведшее будетлян к созданию "заумного" языка", что вызвало у Лившица "желание оперировать словом, концентрированным до последних пределов...".
Позже Лившиц издал книгу "Патмос" (М., 1926), итоговый сборник "Кротонский полдень" (М., 1928), а также мемуары "Полутораглазый стрелец" (Л.,1933), дающие незаменимый материал для истории русского футуризма. Хорошо известен Лившиц и как переводчик.
В 1937 году был арестован, в 1938-м -расстрелян.