Этические проблемы трансплантологии

Этические проблемы трансплантологии
В.В. Розанов утверждал: «Смерть также метафизична, как и зачатие». Длярелигиозного сознания это очевидно. Для антропоцентризма данное суждениеприобретает смысл лишь в конкретных ситуациях Одна из таких ситуаций — стремительныйвыход трансплантации на уровень массо­вой практики и столь же стремительныйрост деклараций и документов этического характера, принимаемых профессио­нальнымиассоциациями, инструкций и новых законов, ко­торые разрабатывает и предлагаетсовременное право и принимают современные государства Европы и Америки, Азии иАфрики. В 1992 году в России также начинает дей­ствовать специальноразработанный Закон РФ «О транс­плантации органов и (или) тканей человека».
Нельзяне обратить внимание, что даже такие выдающиеся открытия, как изобретение,например, шприца и игл, или ис­пользование рентгеновского излучения, илиоткрытия микро­биологии и бактериологии и даже формирование «эры анти­биотиков»не сопровождались созданием и принятием новых законодательных актов. Этосвидетельствует о том, что выход трансплантации на уровень «физического»управления смер­тью человека является не узкоспециальным, частным медицин­скимвопросом, но серьезной социокультурной проблемой.
Вчем заключается это «физическое» управление? Фи­зиологии, философии и религиидавно известно, что есте­ственная смерть есть не мгновенный акт, а относительнодлительный процесс. Биологическая смерть определяется как «состояниенеобратимой гибели организма» и традици­онно исчисляется единством трехпризнаков: прекращени­ем сердечной деятельности (исчезновение пульса на крупныхартериях, прекращением биоэлектрической активности сердца); прекращениемдыхания; исчезновением всех функ­ций центральной нервной системы. В 1959 годуфранцуз­ские невропатологи Моллар и Гулон описали состояние за­предельной комы,что было началом становления концеп­ции «смерти мозга».
Втечение 20 лет вопрос о тождестве понятий «биологи­ческая смерть» и «смертьмозга» не стоял. Это четко зафик­сировано в Большой Медицинской Энциклопедии:«Поня­тие «смерть мозга» неидентично понятию «биологическая смерть», хотя наступление биологической смертив этих слу­чаях неизбежно». В 80-е годы под влиянием целей и задачтрансплантологии начинается процесс сближения и иден­тификации этих понятий. Н.В. Тарабарко констатирует, что в 80-х годах «концепция смерти мозга какбиологической смерти индивидуума применительнок задачам трансплан­тации была законодательно закреплена во многих странах».Вполне закономерно, что в обществе возникает конкретная оценка подобного ивесьма условного отождествления как «исключительно прагматической констатацииконца жизни». Если общество принимает «прагматическую смерть мозга», то нетоснований не придерживаться аналогичной логики и при решении вопроса об искусственномподдержании умер­шего в его жизненных функциях до тех пор, пока его органы нестанут необходимы, и лишь после «забора» или «изъя­тия» (опять же искусственно)обеспечить смерть, теперь уже биологическую. «Прагматический» исходтрансплантации в значительной степени способствует формированию у ме­дицины,наряду с традиционно здравоохранительной, новой функции — смертеобеспечения. Аэто, в свою очередь, равнозначно принципиальной переоценке отношения обще­ствак медицине и здравоохранению, пациента к врачу, пе­реосмыслению традиционногосоциального доверия к эти­ческойбезупречности врачевания.
Внастоящее время трансплантация — одно из направ­лений практическогоздравоохранения. По данным IX Все­мирного конгресса трансплантологов (1982 г.),пересажено сотни сердец (723), десятки тысяч почек (64000) и т. д. Покатрансплантологические операции исчислялись единицами и носили экспериментальныйхарактер, они вызывали удив­ление и даже одобрение. 1967 год — год, когда К.Бернар­дом была произведена первая в мире пересадка сердца. За ней в течение1968 года была произведена еще 101 по­добная операция. Эти годы называли впрессе временем «трансплантационной эйфории». Она была вызвана не толькопрофессиональной уникальностью подобных операций. Пе­ресадка сердца, какникакое другое достижение современ­ной культуры, с особой остротой поставилоперед ней блок философско-антропологических проблем: что такое чело­век? чтоопределяет личность? в чем заключается челове­ческая самоидентичность?
Расширениепрактики трансплантологии не снимает ан­тропологическую «остроту» исопровождается усилением этико-правовой напряженности вокруг этого видамедицинской деятельности. Среди многочисленных видов и подвидов мо­рально-этическихвопросов, которые сопровождают буквально каждую трансплантологическую операцию,можно выделить следующие: можно ли говорить о сохранении права челове­ка насвое тело после смерти? каков морально-этический статус умершего человека?возможно ли научно-обоснован­ное донорство? морально ли продление жизни однихлюдей за счет других? обладает ли смерть этическим смыслом? каковысоциокультурные перспективы научно-практического использования человека? Одиниз способов нахождения ответов на эти вопросы заключается в обращении к историитрансплантации.
Историятрансплантации. Историки медицины не случайно выделяют в истории транспланта­цииначало собственно научной трансплантации, датируя его XIX веком.
Первыеисследования по проблемам трансплантации ис­торики медицины связывают ситальянским доктором Баронио, немецким врачом Райзиндером. Особое вниманиеуделяется деятельности по созданию костнопластической хирургии Н. И. Пирогова.Нельзя не упомянуть и о первой диссертации Пауля Берта (1865 г.) на тему «Отранспланта­ции тканей у животных».
ИсследователиЕ. К. Азаренко и С. А. Позднякова разде­ляют развитие трансплантологии на дваэтапа. На первом этапе трансплантация предполагала удаление хирургическим путемпатологических изменений тканей и аутопластику. Второй этап связан с собственно«гомотрансплантацией», т. е. заменой утратившего функциональность органа новым(будь то почка, сердце, легкие). Значимыми вехами второго этапа являютсяэкспериментальные пересадки почки А. Карреля; первая ксенотрансплантация почки(от свиньи) Уль­мана (1902 г.); первая в мире пересадка кадаверной почки (оттрупа, так называемая аллотрансплантация) Ю. Воро­ным (1931 г.); перваяимплантация искусственного сердца В. П. Демиховым (1937 г.); первые успешныепересадки почки от живых доноров в клинике Д. Хьюма (1952 г.); раз­работкадействующей модели искусственного сердца для клинических целей У. Колффом и Т.Акуцу (1957 г.); первая в России успешная пересадка почки в клинике Б. Петров­ским(1965 г.); первая в мире пересадка сердца от челове­ка к человеку К. Бернардом(1967 г.); публикация «гарвард­ских» критериев «смерти мозга» (1967 г.);организация Евротрансплантата В. Роодом для обмена органами по тестамгистологической совместимости (1967 г.); создание НИИ трансплантации органов итканей АМН СССР Г. Соловье­вым (1967 г.); первая в России успешная пересадкасердца в клинике В. Шумаковым (1986 г.); принятие Верховным Со­ветом РФ Закона«О трансплантации органов и (или) тка­ней человека» (1992 г.).
Выделениеистории научной трансплантацииозначает признание существования трансплантации «ненаучной», или точнее,донаучной. Ведущей идеей донаучной трансплан­тации, которая остается значимой идля современной ме­дицины, является идея «переноса жизни». В древних язы­ческихкультурах за субстанцию жизни принималась кровь. Возникновение болезни связывалис ослаблением жизнен­ных сил в крови, и поддержание этих сил осуществлялось спомощью вливания «здоровой крови». История врачева­ния и знахарства полнаисториями переливания крови от животных, младенцев людям пожилого возраста сцелью достижения омоложения. У Овидия Медея именно так, вли­вая старцу Пелиюкровь овцы, возвращает ему юность. Гиппократ полагал, что употребление,например, злым че­ловеком крови овцы может изменить душевные свойства человека.
Мифо-идеологическоеявление вампиризма с его ритуаль­но-сакральными манипуляциями с кровьюпослужили основа­нием для практически 100-летнего запрещения Ватиканом любыхформ переливания крови. Одно несомненно: перели­вание крови как научный методвозникает из магии крови. Весьма характерно в этой связи суждение доктора И. Т.Спас­ского, который в 1834 году, принимая участие в обсуждении методапереливания крови во время родов, писал: «Вводимая в сих случаях (потеря кровипри родах) в вену кровь, вероят­но, действует не столько своим количеством,сколько живи­тельными свойствами, возбуждая деятельность сердца и кро­веносныхсосудов».
Рассматриваяисторию трансплантации, мы не случайно ос­танавливаемся на проблеме переливаниякрови. Переливание крови, как обеспечение «переноса жизни», является логическимначалом теории и практики пересадки органов и тканей. Но можно говорить нетолько о логической связи между транс­плантацией и переливанием крови, но и освязи конкретно-исторической. Исследователи В. Прозоровский, Л. Велишева, Е.Бурштейн, Ч. Гусейнов, И. Воронова, А. Сокольский, А. Улья­нов констатировали:«Развитию современной проблемы транс­плантации органов послужило оригинальноеоткрытие русских хирургов — переливание трупной крови. Это явилось толчком ксозданию первого советского законодательства о праве изъя­тия у трупов крови,костей, суставов, кровеносных сосудов и роговиц». Первое в мире отделение позаготовке трупной крови в НИИ им. Н. В. Склифассовского стало прообразом «банкаорганов», созданного впоследствии в США. Опыт ре­шения проблемы донорства вСоветской России нельзя не учитывать при характеристике современного положенияв области клинической трансплантации.
Этико-правовыепринципы транс­плантации человеческих органов. С 1937 года по 1992 годы вРоссии «работало» Постановле­ние Совнаркома «О порядке проведения медицинскихопе­раций», согласно которому, тела сограждан после смерти становились как бысобственностью государства и практи­чески автоматически обслуживали «интересынауки и об­щества». Еще в 1980 году историки медицины констатиро­вали: «Широкоеприменение в клинической практике кадаверных (трупных) тканей и органовсоставляет неоспори­мый приоритет советской медицины». Этот «приоритет»основывался на отрицании права человека распоряжаться своим телом после смерти,что является естественным след­ствием прагматическо-материалистическогопонимания че­ловека. Согласно этой позиции, со смертью человека теря­ют силу ивсе его права, так как он перестает быть субъек­том воли, права и требований(тем более, если он, в силу определенных исторических условий, не получилвозмож­ность стать субъектом права и при жизни).
В1992 году законодательство России было приведено в соответствие с принципамизащиты прав и достоинства че­ловека в сфере медицины, разработанными Всемирнойор­ганизацией здравоохранения (ВОЗ). Основная позиция ВОЗ по вопросу о правечеловека на свое тело после смерти сво­дится к признанию этого права поаналогии права человека распоряжаться своей собственностью после смерти.
Основываясьна рекомендациях ВОЗ, Закон РФ «О транс­плантации органов и (или) тканейчеловека» вводит пре­зумпцию согласия (неиспрошенное согласие), согласно ко­торой,забор и использование органов из трупа осуществ­ляется, если умерший при жизнине высказывал возраже­ний против этого, или если возражения не высказывают егородственники. Отсутствие выраженного отказа трактуется как согласие, т. е.каждый человек практически автомати­чески превращается в донора после смерти,если он не вы­сказал своего отрицательного отношения к этому.
«Презумпциясогласия» является одной из двух ос­новных юридических моделей регулированияпроцеду­рой получения согласия на изъятие органов от умерших людей.
Второймоделью является так называемое «испрошен­ное согласие», которое означает, чтодо своей кончины умерший явно заявлял о своем согласии на изъятие орга­на, либочлен семьи четко выражает согласие на изъятие в том случае, когда умерший неоставил подобного заявле­ния. Доктрина «испрошенного согласия» предполагает оп­ределенноедокументальное подтверждение «согласия». Примером подобного документа являются«карточки доно­ра», поучаемые в США теми, кто высказывает свое согла­сие надонорство. Доктрина «испрошенного согла-сия» принята в законодательствах поздравоохранению США, Германии, Канаде, Франции, Италии. При этом специали­стыполагают, что принцип «презумпция согласия» являет­ся более эффективным, т. е.более соответствует целям и интересам клинической трансплантации. Российские жетрансплантологи считают, что «процесс получения согла­сия на изъятие органовпо-прежнему является в нашей стране основным фактором, сдерживающим развитие(рас­ширение) донорства. Прямое обращение врачей к паци­енту или егородственникам («испрошенное согласие») в силу культурно-историческихособенностей России, как правило, ответного движения не вызывает (одни исследо­вателиназывают это «недостаточной цивилизованностью», а другие — «нравственнойчуткостью»). В то же время при­нятие врачом «решения о «неиспрошенном согласии»в ус­ловиях почти полной неинформированности населения по правовым вопросаморганного донорства может иметь в дальнейшем негативные последствия длядолжностного лица со стороны родственников умершего».
Темне менее в современной медицине продолжается процесс расширения показаний кразличным видам пере­садок, что является одним из объективных оснований того, что одной из устойчивых особенностейсовременного об­щества становится «дефицит донорских органов». Состоя­ние«дефицита донорских органов» — это хроническое не­соответствие между их«спросом» и «предложением». В любой момент времени приблизительно 8000-10000чело­век ожидают донорский орган. Это заставляет специалистов-трансплантологовискать, определять и прокладывать «пути» к стабильным источникам донорскогоматериала. Один из путей приводит к необходимости определения «момента смерти»,что значительно расширит, с точки зрения специалистов, возможности полученияорганов для трансплантации. Еще одним путем становится «ранняя кон­статациясмерти мозга» и выявление «потенциальных до­норов».
Эти«пути» — движение в направлении к прагматическо­му отношению к смерти человекас возможностью недопус­тимых для общества последствий, например, к утвержде­ниюпрагматико-потребительного отношения к человеку, тело или части тела которогостановятся объектом коммерче­ских сделок. С тенденциями коммерсализациитрансплан­тации связан запрет на куплю-продажу органов и (или) тка­нейчеловека, зафиксированный в статье 1 Закона РФ «О трансплантации», что лишьсвидетельствует о реальности этих процессов. Характерно, что самитрансплантологи на основании несложных расчетов приходят к выводу: «Приоб­ретениеи использование живых почек и роговиц оказыва­ется значительно доходнее, чемпромышленное предпри­нимательство». Формой противостояния коммерсализациитрансплантации является запрет на трансплантацию донор­ских органов от живыхнеродственных индивидуумов в За­коне «О трансплантации».
Трансплантацияорганов от живых доноров не менее про­блематична в этическом плане, чемпревращение умерше­го человека в донора. Нравственно ли продлевать жизнь накакое-то время ценою ухудшения здоровья, сознательной травматизации исокращения жизни здорового донора? Гу­манная цель продления и спасения жизниреципиента теря­ет статус гуманности, когда средством ее достижения ста­новитсянанесение вреда жизни и здоровью донора.
Неменее драматичными являются ситуации дефицита донорских органов. Относительнопроблемы выбора между получателями донорских органов российскими специали­стамипринимаются два общих правила. Одно из них гла­сит: «Приоритет распределениядонорских органов не дол­жен определяться выявлением преимущества отдельныхгрупп и специальным финансированием».
Второе:«Донорские органы должны пересаживать наи­более оптимальному пациентуисключительно по медицин­ским (иммунологическим) показателям».
Определеннойгарантией справедливости при распре­делении донорских органов являетсявключение реципиен­тов в трансплантологическую программу, которая форми­руетсяна базе «листа ожидания» регионального или меж­регионального уровней.Реципиенты получают равные пра­ва на соответствующего им донора в пределах этихпро­грамм, которыми предусмотрен также обмен донорскими трансплантантами междутрансплантационными объедине­ниями. Обеспечение «равных прав» реализуется черезме­ханизм выбора сугубо по медицинским показаниям, тяже­стью состоянияпациента-реципиента, показателям иммунологической или генотипическойхарактеристик донора. К известным трансплантационным центрам относятсяЕвротрансплантант, Франс-трансплант, Скандиотрансплант, Норд-Италия-транспланти др. Оценивая такую систему распределения органов как гарантию от всевозможныхзлоупот­реблений, рекомендация по созданию «системы заготовки донорских органовна региональном или национальных уров­нях» оценивается как одно из общихэтических правил.
Либеральнаяпозиция. Либеральная по­зиция сводится к оправданию, обоснованию, пропагандетрансплантации как нового направления в медицине. В каче­стве характерногопримера либерального основания донор­ства может быть приведена концепция«физиологического коллективизма», разработанная в 30-е годы А. Богдановым,организатором первого в мире Института переливания кро­ви. Согласно этойконцепции, донорство — это новая этиче­ская и социальная норма, а переливаниекрови — один из способов «братания людей» (буквального) и создания из от­дельныхиндивудуумов общества как (опять же буквального) единого «социальногоорганизма».
Современныетрансплантологи не создают утопических концепций, но стремятся выйти на уровеньэтических пра­вил и норм своей деятельности. Различные формы реко­мендаций иправил, которые принимают специалисты-трансплантологи в границах либеральнойпозиции, имеют своим фундаментальным основанием два принципа антропоцен­тризма.Первый касается натуралистическо-материалистического понимания человека, второй— конечности жизни (отрицания бессмертия души).
Расширениепрактики трансплантации либеральные идео­логи связывают с преодолением«мифического отношения к сердцу как вместилищу души» и символу человеческойидентичности, с преодолением отношения к смерти как «пе­реходному состоянию».Они видят прямую связь между про­грессирующим развитием трансплантации ипреодолением общественного психологического барьера в виде традици­онно-религиознойкультуры с ее системой ритуалов и отно­шением к смерти. Они полагают, что успехтрансплантологии возможен только в условиях«развитого и подготов­ленного общественного мнения, признающего безуслов­ностьгуманистических ценностей по всему кругу вопросов практики трансплантацииорганов». Среди безусловных гу­манистических ценностей особо выделяютсяследующие три:
«добровольность,альтруизм, независимость».
Особоеместо в либеральной биоэтике занимает понятие «анатомичесие дары». Подчеркивая«дарственность», т. е. без­возмездность «анатомических даров», либеральнаябиоэти­ка пытается преодолеть и исключить возможные экономиче­ские мотивыданного поступка. Включение любой формы экономического расчета означает потерюценностно значи­мого, нравственного статуса «дарения». Тем не менее либе­ральнаябиоэтика представлена и попытками объединения «экономической выгоды» и«гуманности». Широко известен аргумент, что высокая цена органов, которую всостоянии заплатить предприниматели, обеспечит донорам стран «третьего мира»нормальный уровень жизни и спасет многих людей от голода. В ряду подобныхаргументов оказывается и следующее суждение: «Не должна запрещаться оплата ра­зумныхрасходов за медицинские услуги, связанные с пре­доставлением донорского органа(но не за орган)».
«Разумностьрасходов» и гуманность целей транспланта­ции может не вызывать сомнений. Носредства ее реализа­ции, предполагающие экономические отношения по типу «ку­пли-продажи»,включая и их превращенные формы («даре­ние»), с неизбежостью умаляют ееэтический смысл. Кантовский критерий этичности — рассмотрение человека как«цели», а не как «средства» — несоразмерен с подобной экономиче­скойразумностью и целесообразностью. Именно кантовский критерий этичности положен воснование статьи 1 Закона РФ «О трансплантации», где четко оговорено: «Органы и(или) ткани человека не могут быть предметом купли-продажи».
ВПредисловии к Руководству по трансплантологии ака­демик В. И. Шумаков ставитзадачу организации «научно обоснованной пропаганды донорства». Такая постановказадачи может иметь своим следствием лишь какой-нибудь новый вариант богдановского«физиологического коллек­тивизма». Стремление науки научными средствами обосно­ватьдонорство не вполне корректно. Обоснование донор­ства не задача науки, будь тофизиология, биология, химия, генетика и т. п. Обоснование донорства — этозадача эти­ки, в том числе этики религиозной. Об этом свидетельству­ет ипонятие «дарение органов», которое становится новым символом любви, взаимнойзаботы и спасения жизни, но, по сути дела, представляет собой современнуютрансфор­мацию традиционно-религиозной идеи жертвы.
Консервативнаяпозиция. Консерватив­ная позиция менее всего склонна содействовать тому, что­бысовременная российская наука вновь вставала на исхожий советским атеизмом вдольи поперек тупиковый путь противопоставления науки и веры. Сегодня естествознаниеполучило возможность понять, что, во-первых, действитель­ное различие междунаукой и верой является условием их самоценности и, во-вторых, насколькопроизвольно и упро­щенно их «воинственное» исключение друг друга.
ВПравославном Символе Веры утверждается вера в вос­кресение мертвых. Вопрос,включает ли «оживление костей» воссоздание целостности тела, которое сталожертвой трансплантологической практики, является исключительно пред­метом веры.И при этом главное, что какую бы научную фор­му ни принимал атеизм, он такжеобречен всего лишь на веру, правда атеистическую, в невозможность Воскресениямертвых, так как никакими научными доказательствами этой невозможности атеизмне располагает и располагать не мо­жет. Путь противопоставления одной верыдругой беспер­спективен для сторонников и идеологов «научно обоснован­ногодонорства». Реальные же возможности обоснования до­норства заключены не внауке, а в самой религии.
Известно,что все мировые религии сохраняют почти­тельное отношение к телу покойного. Ксожалению, пони­мание смерти в натуралистическо-материалистическоммировоззрении порождает весьма типичное к ней отноше­ние. Оно проявляется,например, в следующей рекоменда­ции врачам и сестрам, которые находятся всостоянии «эмо­ционального раздвоения» в своем восприятии человека с диагнозомсмерти мозга как определенной личности: «В таких случаях надо четко осознавать:при смерти мозга па­циент перестает быть человеческой индивидуальностью».
Христианскаяпозиция, которую выразил профессор бо­гословия В. И. Несмелов, исходит из того,что физическая смерть — не столько переход в новую жизнь, сколько «по­следниймомент действительной жизни». Понимание смерти как пусть последней, но «стадиижизни», как «личностно значимого события», отношение к которому — это областьчеловеколюбия, область собственно нравственного отно­шения между человекомумершим и человеком живым, в частности, между умершим больным и врачом каксубъек­том нравственных отношений.
Вхристианстве мертвое тело остается пространством лич­ности. Почтение к умершемунепосредственно связано с ува­жением к живущему. Утрата почтения к умершему, вчастно­сти, нанесение повреждений телу, влечет за собой в конце концов потерю уважения к живущему.Прагматическое исполь­зование трупов в медицине влечет за собой усиление потре­бительскогоотношения к человеку. Это проявляется в устой­чивой и, к сожалению, неизбежнойтенденции коммерсализации медицины. Закон Российской Федерации «О трансплан­тацииорганов и тканей» запрещает куплю-продажу человече­ских органов, что как нельзяболее убедительно свидетельст­вует о реальности подобных сделок, создавая приэтом новый набор «мотивов» для так называемых преднамеренных убийств.
Возможнали оценка трансплантологической практики, и какой она может быть в контекстеПравославия? Отец Ана­толий Берестов, настоятель домового храма преп. Серафи­маСаровского при Институте трансплантации говорит, что Православной Церкви ещепредстоит определиться в эти­ческом плане в отношении вопроса трансплантологии.Это определение, конечно же, будет включать анализ того, как произошел ипроисходит подмен добра злом, т. е. как стрем­ление спасти человеческую жизньоборачивается уничиже­нием другой жизни — нанесением вреда живому донору,использованием человеческих трупов в качестве доноров, отношением к пациенту сдиагнозом смерть мозга как к хранилищу запасных органов и т. д. и т. п.
Эти«явления» вопиют о том, что даже такая фундамен­тальная цель, как спасениечеловеческой жизни, требует соблюдения множества условий, среди которых соблюде­ниесвободы и добровольности, т. е. ценностей, которые составляют сутьсамопожертвования.
Вправославной этической традиции никогда не шла речь о том, что нельзяжертвовать собою во имя спасения жизни человека. Напротив, «нет больше тойлюбви, как если кто по­ложит душу свою за друзей своих» (Ин., 15: 13). Самажерт­венная смерть Спасителя является свидетельством этической ценностисамопожертвования. Но самопожертвование, как сознательное и добровольноедействие человека, исключает любое внушаемое воздействие и насилие.Определенным ви­дом нравственного «насилия», с нашей точки зрения, может статьпревращение человеческой способности к жертвенно­сти в норму, или правило, илиновый критерий гуманности.
Практикатрансплантации органов вышла сегодня из уз­коэкспериментальных рамок на уровеньобычной медицин­ской отрасли. Своей несоразмерностью этическим христи­анскимориентациям она небывало увеличивает социаль­ную опасность ошибки, котораяможет оказаться гибельной для каждого человека и для культуры в целом.
Найти,понять и принять меру сотворчества Бога и чело­века в спасении Жизни — этодействительно непростая за­дача разумного отношения к этическим проблемам транс­плантации.Но путь разума, и особенно разума нравствен­ного, не исключает, а напротив,предполагает и запреты, и самоограничение. Для религиозной нравственной филосо­фииочевидно, что все разумное имеет свои пределы, бес­предельны только глупость ибезумие.