Лев Николаевич Толстой
Это ты
Толстой Лев Николаевич
Это ты
Лев Николаевич Толстой
Это ты
Тиран призвал к себе мудреца, чтобы спросить его, как лучше всего отомстить врагу. Тиран. Назови мне самую жестокую, медленную муку, посредством которой я мог бы запытать преступника до смерти. Мудрец. Заставь его познать свой грех и предоставь его своей совести. Тиран. Стало быть, по твоему, есть совесть. Слушай: мой родственник жестоко оскорбил меня, и я не могу быть опять весел и спокоен, пока не отомщу. Я думал о самых жестоких муках и не нашел таких, которые соответствовали моему гневу. Мудрец. Ты и не найдешь таких, потому что никакими мучениями ты не можешь уничтожить ни самого преступления, ни того, кто его совершил. Поэтому разумно одно: простить. Тиран. Я знаю, что я не могу сделать того, чтобы не было того, что было, но почему ты говоришь, что я не могу уничтожить преступления? Мудрец. Никто не может этого сделать. Тиран. Какой вздор ты говоришь. Вот я могу сейчас уничтожить его так же, как уничтожаю вот эту лампу, которая уже никогда не будет светить. Мудрец. Лампу ты уничтожил, но не свет, потому что свет везде, где он горит, все тот же свет и существует сам по себе во всем. Ты не можешь убить преступника, потому что ты и есть тот, кого ты хотел бы убить. Тиран. Ты или сумасшедший или шутник. Мудрец. Я говорю правду, преступник это ты. Тиран. Стало быть я сам себя оскорбил и мне надо самого себя уничтожить, чтобы искупить оскорбление? Мудрец. Совсем нет, никакое зло не может быть искуплено кровопролитием; чтобы искупить твое оскорбление, ты должен бы был уничтожить все человечество, потому что виновато оно. Но и тогда оставалось бы то, что тебя оскорбляет, потому что, как ты сам верно сказал, нельзя сделать того, чтобы не было того, что было. Тиран. Как ни странны твои слова, в них есть доля правды. Скажи яснее. Мудрец. Взгляни вокруг себя на все живое и скажи сам себе: «все это я». Все люди братья, т. е. все люди по существу своему один и тот же человек. Перед высшей справедливостью нет зла, которое бы не было бы наказано. Когда ты поднимаешь руку против своего врага, то ты бьешь самого себя, потому что оскорбитель и оскорбленный по существу одно и то же. Тиран. Я не понимаю тебя. Я радуюсь на страдания, которые я причиняю своему врагу. Разве это могло бы быть, если бы я был с ним одно? Мудрец. Ты радуешься страданиям, которые ты причиняешь своему врагу, и не чувствуешь их потому, что ты опутан обманом своего мстительного, воображаемого личного «я»; но проснись к сознанию своего истинного «я», и ты будешь чувствовать все его страдания. Тиран. Это похоже на безумные речи. Сделай так, чтобы я почувствовал, что я одно с преступником. Мудрец. Трудно сделать то, что ты желаешь, но я постараюсь. Я приведу тебя теперь в такое состояние, в котором ты почувствуешь единство человечества во всех людях.
И мудрец, имевший эту способность, вызвал в душе тирана те самые впечатления и чувства, вследствие которых его враг оскорбил его. В этом состоянии тиран признал себя тем, кого он ненавидел, и ему стали ясны побуждения, вследствие которых поступил его враг. С этой точки зрения он не мог найти основания для того, чтобы ненавидеть его, потому что он понял, что личность не есть настоящее существо человека, но что сознание единства всего человечества есть основа всех личностей, проявляющихся в различных степенях. Когда тиран возвратился в свое прежнее состояние, он поставил мудрецу следующий вопрос: Тиран. Сказать ли тебе то, что я узнал сейчас? Мудрец. Скажи. Тиран. Я увидел истину как бы через покрывало и узнал, что за этим покрывалом все человечество составляет одно существо, и враги и друзья мои его члены, как ты и я. Тот, кто оскорбляет человечество, тот оскорбляет и нас и все человечество. Мудрец. Это та истина, которую я хотел внушить тебе и которая выражается словами: это ты. Тиран. Как же после этого жить в мире? Мудрец. Батрак служит, торговец торгует, воин защищает государство, князь управляет. У каждого свойственный ему круг деятельности. Но просвещенный не имеет с этим ничего общего: то, что для других в их круге составляет высокую добродетель, то было бы для просвещенного преступлением и безумием. Теперь ты стал просвещенным; ты увидел теперь луч из того света, который светит всем, но воспринимается только немногими, и ты уже не можешь вернуться в мрак. Тиран. Помоги мне найти чистый свет. Я не хочу быть «я», не хочу желать ничего преходящего, хочу быть безвременным, безличным, как и ты...
Тиран вскоре после этого помирился с своим врагом, познал назначение и цель жизни и пошел по пути, ведущему к вечному миру.
1906
Примечания
Диалог между тираном и мудрецом, носящий название «Это ты», Толстой изложил с немецкого по статье журнала «Theosophischer Wegweiser» (No 5 Leipzig, 1903). Мысль диалога «Это ты» «Das bist du» увлекла Толстого еще три года назад, когда он написал рассказ «Ассирийский царь Ассархадон», который был написан под влиянием «Das bist du» неизвестного автора, как Толстой пишет в письме С. Н. Рабиновичу.
В. Срезневский