Испытание врачей на себедействия наркотических веществ
Реферат Кузьминой Юлии
За последние100 лет наркомания из проблемы, бывшей предметом узкой области медицины —психиатрии, перешла в разряд общесоциальных проблем. По данным группы экспертовВОЗ, в современном мире отмечается непрерывная тенденция к увеличению числа лиц,принимающих наркотические препараты, возрастает употребление наркотиковмолодежью, активизируется употребление нетрадиционных наркотиков, широкоераспространение получают синтетические наркотики типа амфетамина и лизергида(ЛСД), в употребление наркотиков вовлекаются представители всехсоциально-экономических групп общества.
Употреблениечеловеком наркотических веществ имеет очень древнюю историю. Однако этотпроцесс вплоть до XIX века непредставлял такой зловещей социальной проблемы, как, скажем, распространение инемедицинское использование героина в настоящее время в странах Западной Европыи Америки.
Мак снотворный(P. somniferum L.) из семейства маковых (Papaveracea) известен каклекарственное растение со времен глубокой древности. Обнаружение маковых семяни маковых коробочек при археологических раскопках вблизи Боденского озера вСеверной Европе дало историкам основание считать, что плантации мака могутотноситься к позднему Бронзовому веку. Древнейшие следы мака найдены натерритории современной Швейцарии в свайных постройках. Изображение его цветкаесть в шумерских таблицах, датируемых V веком до н. э.
Первымэмпирическим знакомством человека с одурманивающими свойствами мака могло бытьслучайное вдыхание дыма при сжигании растения. Геродот (V век до н. э.),сообщая о быте скифского племени массагетов (северное побережье Каспийскогоморя), говорил: «Они садились вокруг дерева, бросали в разводимый костеркакие-то плоды и опьянялись дымом от этих плодов, как эллины опьяняются вином».
С древнейшихвремен человечеству известно наркотическое, успокаивающее и снотворное действиемака. Тремя коробочками мака увенчана голова статуи богини исцеления минойскойкультуры (III век до н. э.). Головка мака фигурирует также во многих мифахДревней Греции как символ забвения боли, мук, страданий (oblivionemdoloris).Засохший млечный сок надрезанных коробочек мака — опий (опиум) —по-видимому, применяли уже в микенскую эпоху (XIV-XII века до н. э.).Британский египтолог Р. Томпсон в 1924 г. сообщил о фактах сбора и медицинскогоиспользования опиума, упоминаемых в древнеегипетских рукописях VII века до н.э. Он привел текст следующего содержания: «Ранним утром старая женщина,мальчики и девочки собирали сок на разрезах (маковых капсул) небольшой железнойложечкой и затем переносили его в горшочек для пищи».
Этимологияслова «опиум». Родиной мака считается Малая Азия. Отсюда культура мака задолгодо новой эры проникла в Грецию и Средиземноморье. Название «опиум» происходитот греческого «opium» — сок. От этого слова позже образуются, по-видимому,древнееврейское «ophion» и арабское «af-yun» или «afiun», которое можно найтиво многих других азиатских языках. Через Персию дальше на Восток культураопийного мака проникла, по всей вероятности, благодаря арабам-торговцам, для которыхопиум отчасти мог служить суррогатом запрещенного магометанством вина.Китайскоеназвание опиума «o-fu-yung» и его модификации «ya-pien» и «opien» — арабскойэтимологии.По данным историков Иудеи, в Библии упоминается сок мака. Так, внескольких отрывках Ветхого Завета можно встретить слово «rЩsh», чтосоответствует древнееврейскому «голова» и может означать головку мака, а слово«me-rЩ-sh» — «сок головок». В Талмуде (собрании религиозно-этических и правовыхположений, сложившихся в IV-V веках до н. э.), содержащем донаучные сведения помедицине, есть одна ссылка на опиум, выраженная словом греческой этимологии —«ophion» (ср. греч. — opium). В санскрите и санскритской литературе первоготысячелетия нашей эры ссылок на опиум не обнаружено. Они появляются гораздопозже, во времена Великих Моголов (1526–1856). Тогда же появляются словo«khash-khash», которым обозначают семена мака, и слово «khash-khasharasa» — сокмака.В этих словах нетрудно узнать современное слово «hashish»- гашиш.Американский историк Д. Мачт, в работе которого приведены эти данные (1915),считает, что в средние века в Индии часто путали слова, обозначавшиенаркотический опиум и индийскую коноплю (гашиш).
В трудахГиппократа (440–377 гг. до н. э.) упоминаются свойства 300 лекарственных растений.По данным Вуттона, у Гиппократа есть ссылка на вещество, называемое«меконином», которому приписано наркотическое действие. Более определенноеупоминание о млечном маковом соке можно найти у Теофраста (около 350 г. до н.э.). В его употреблении «меконин» достоверно обозначает опиум и рекомендуетсяпри глазных болезнях и психических расстройствах.Для периода классическойантичности начала новой эры характерен культ знаний практической медицины.Скрибоний Ларгий в своем труде «De Compositiones Medicamentorum» (40 г. н. э.)подробно описывает метод сбора опиума из капсул мака, Валафрид Страбон («Окультуре садов») — культуру возделывания мака. Древнегреческий врач Диоскорид,которого считают основоположником фармакологии в Европе, в книге «Materia Medica»анализирует активность экстрактов целого растения, которые он называет«меконином», и сока капсул — «опиума». Диоскориду приписывается и другоеназвание опиума — «дио-кодион». Препарат под таким названием надолго сохранилсвое значение и упоминается в «Немецкой фармакопее» (в конце XIX века).
Описаниемедицинского использования опиума (опия) встречается в 37-томной «Естественнойистории» Плиния Старшего (I век н. э.). У Цельса и других латинских авторов Iвека н.э. есть описание лекарства «слезы мака» (Lacrimae papaveris). Савторитетом римского врача Клавдия Галена (129–201 гг. н. э.), восторженноотносившегося к опиуму, некоторые историки связывают чрезвычайную популярностьопиума в Риме в начале первого тысячелетия. Арабские врачи несколько позже, нотак же интенсивно внедряют опиум и его препараты в медицинскую практику. АбуАли Ибн Сина, известный более как Авиценна (980–1037), рекомендует опиум придиарее и болезнях глаз. Смерть Авиценны связывают с передозировкой им опиума.
Несмотря натысячелетнее использование снотворного мака и его препаратов, ни в одномнаучном трактате из перечисленных выше не упоминается о каких-либо токсическихвоздействиях опиума и не дается опознавательных описаний возможной наркомании.По-видимому, уровень развития медицинских знаний того времени не позволял вполной мере осознать проблему наркомании.Необходимо также учитывать факторырелигиозного и морально-этического порядка, которые регулироваливзаимоотношение человека и наркотических препаратов и которые было бы чрезвычайноважно и интересно проследить на разных социально-экономических уровнях.
Опиумныепрепараты в странах Западной Европы в XVII-XVIII веках. В те годы, когданемедицинское использование опиума — опиофагия и опиокурение — уже считалосьбичом стран Востока, опасность опиатов в Европе еще не была осознана. Случаизлоупотребления опийными препаратами были, конечно, и в странах ЗападнойЕвропы, но «… возникавшие при этом расстройства причинно не связывались сдействием опия, а расценивались как конституциональные черты, обычновырождения» (И. Н. Пятницкая, 1975).
На протяжениивеков со времен Галена вплоть до конца XIX века опиум использовался какнеспецифическое терапевтическое средство в виде галеновых препаратов при многихзаболеваниях, в том числе и психических. Следует остановиться на несколькихофициальных опиумных прописях, весьма популярных и передаваемых из поколения впоколение.
Их составподробно описан в работах Вуттона (1910) и Мачта (1915).
Териак. Былсоставлен Андромахусом, врачом императора Нерона. Его готовили на вине и меде ввиде тонкой пасты, состав дан в работах Галена. Рекомендации Галена сохранилисвою силу по отношению к этому опийному препарату вплоть до XVIII века. Такиегорода, как Константинополь, Каир, Генуя, Венеция, конкурировали за приоритет впроизводстве териака в средние века. В XVIII веке венецианский териак, или нажаргоне — «трикл», по популярности затмил все другие аналогичные препараты.Интересно, что у турок есть жаргонное слово «териакиды», выражающеепрезрительное отношение к лицам, которые не курят опиум, а едят его (Брокгауз,Эфрон, 1897). Ссылку на териак можно встретить в «Лондонской фармакопее»издания 1745 г.
Филониум. Попредположению Плиния Старшего, высказанному в его «Естественной истории»,автором прописи этого препарата был Филон из Тарзуса, живший в начале 1 века н.э. Это средство рекомендовалось при кишечной колике, дизентерии, эпидемиякоторой была в Риме во времена Филона. В английской фармакопее филониумоставался вплоть до 1867 г. Его пропись включала в себя следующие компоненты:белый перец, имбирь, зерна тмина, очищенный опиум (в количестве 1 гран на 36гран массы препарата) и сироп из маковых зерен.
Диоскоридиум.Более поздняя опиумная пропись. Была составлена Хиеронимусом Фраскаториусом,знаменитым врачом и поэтом Вероны начала XVI века. В его состав входили, помимоопиума, корица, плоды кассии, ясенец белый, гуммиарабик, белый перец, армянскаяглина, камедь. В XVIII веке, когда использование опиатов стало настолькопопулярным, что приняло форму «семейных средств», диоскоридиум частопрописывали грудным детям как эффективное успокоительное.
Более поздниефармакопейные опийные прописи связаны с именем Парацельса (1490–1541). Навзглядах и деятельности Парацельса отразился дух раннего Возрождения — временикрутого изменения представлений во всех областях общественной жизни, науки,культуры. Выступая против слепого подчинения авторитетам древних, Парацельсвыдвигал опыт как основу знания. В лекарствоведении Парацельс был известенсвоим учением о дозировке. «Все есть яд, и ничто не лишено ядовитости, однатолько доза делает яд лекарством». Им было предложено несколько лекарственныхформ опиума под названием «лауданум»: пилюли «лауданум Парацельса», которые начетверть состояли из опиума; «анодинум Парацельса» (от anodydon — греч.«болеутоляющее средство») — препарат, содержащий, кроме очищенного опиума,апельсиновый или лимонный сок, сперму лягушки, корицу, зерна гвоздики,окаменелую смолу, шафран.
«ЛауданумСиденхема», по-видимому, является производным жидкого «лауданума Парацельса» исвязан с именем известного английского врача XVII века, в работе которого подизентерии приводилась его пропись.
В конце XVIIвека в «моду» вошел также и другой препарат опиума, известный как «лауданумРоссо», названный по имени монаха-капуцина Rousseau, придворного врача короляЛуи XVI. В отличие от предыдущих прописей «лауданум Россо» содержалсбраживающее вещество.
Этимологическислово «лауданум», возможно, происходит от латинского «Iaudandum» — нечтовосхваляемое. Филологи полагают, что по смыслу слово скорее близко названиюкамедной жвачки, из которой в середине века готовили желудочное средство:«Iabdanum» или «Iadanum». Мачт же считает, что это слово скорее происходит отаббревиации (сокращения) двух слов «Iaudatum opium» — прекрасный опиум.
Если следоватьхронологии появления опиумных препаратов в фармакопеях стран Запада, тоследующим опийным средством, по Вуттону (1910), были «черные капли»,появившиеся в XVIII веке. Известно их другое название — «ланкастерские» или «квакерские»капли. По опиумной активности такие капли в 3 раза превосходили лауданум.
«Семейным»опиумным средством в начале XVIII века стал парегорик. Его пропись созданаизвестным профессором Лейденского университета Ла Мотом. В «Лондонскойфармакопее» 1886 г. на основе парегорика была предложена пропись опийнойкамфорной настойки, в «Немецкой фармакопее» — опийной бензойной настойки. Слово«пaрегорик» также греческой этимологии и означает «успокоительный»,«утешительный». Перечень опийных прописей XVII-XVIII веков был бы неполным без«доверова порошка», который предложил в 1762 г. врач Томас Дауер.
Лауданум,парегорик, доверов порошок сохранили свое значение до наших дней и упоминаютсяв современных фармакопеях стран Западной Европы и США.
Большое числоопиумных препаратов в фармакопеях XVI-XVIII веков, каждый из которых былрекомендован для самых разнообразных по этиологии заболеваний, было не чеминым, как поиском квинтэссенции, эликсира жизни. Опиумные препаратырекомендовались при инфекционных болезнях (оспе, туберкулезе, холере,дизентерии, сифилисе, коклюше), а также при водянке, подагре, головной боли,сердцебиениях, выкидышах, печеночных и почечных коликах, кашле. Обычнымспособом введения был оральный, распространены были также свечи из опиума, растирки,мази и пр.
Опиумныепрепараты в психиатрии. Обезболивающее, успокаивающее (седативное), снотворноедействие опиума с давних пор широко использовалось в психиатрии. Еще Теофрастназначал опиум психически больным (книга 3, гл. 19 «О лечении сумасшедших»).Парацельс использовал опиум при различных психических расстройствах, в томчисле при маниях. Сиденхем применял препараты опиума для лечения истерии иипохондрии. Ссылаясь на авторитет Сиденхема, Шарль Рише писал в 1885 г.: «Еслибы не было опиума, пришлось бы отказаться от медицины». Врачи XVIII века широкоиспользуют опиум при так называемых спазмодических болезнях, включающихразличные формы безумия, истерии, ипохондрии, конвульсивные расстройства,гидрофобию и астению. В Париже в больницах Отель Дье и Шарите лауданум вкомбинации с валерианой и другими лекарствами был основным средством длялечения всех душевных расстройств. В госпиталях Новой Англии (США) опиум кактранквилизатор при психических заболеваниях впервые вводят Тодд и Вудворт.Кзаслуге этих врачей можно отнести разработанную ими методику индивидуализации иконтроля опиумной дозы. Тем не менее терапия опиумом часто длилась месяцами игодами.Первые описания опийной наркомании. В XVIII веке психиатры используютопиум «с удивительно хорошими результатами», однако именно в начале этогостолетия появляются первые научные описания наркотической зависимости.
В 1701 г. втрактате «The mysteries of opium revealed» лондонский врач Джон Джонс описываетэффект неожиданного прекращения использования опиума после долгого егоупотребления, т. е. синдром отмены. При этом Джонс почти подошел к описаниюнаркомании, но не смог оформить свои мысли в концепцию наркомании и отличитьзлоупотребление опиумом от злоупотребления алкоголем и никотином. Так, послеописания признаков «длительного употребления опиума» он писал: «Нет доводовпротив того, что опиум калечит дух намного больше, чем вино или еда, пресыщениекоторой намного опаснее». И далее: «Зло не в самом лекарстве, а в человеке».
Эдинбургскийврач Янг в 1753 г. отмечал: «Знакомство с небольшими дозами лауданумаравносильно знакомству со слабыми дозами яда». Как и Джонс, Янг описал силуопиума, но не признал опасность наркотической зависимости.
Одно из первыхнаучных описаний психотропных свойств опиума принадлежит Альбрехту Галеру(1708–1777), известному философу, врачу и поэту своего времени. Галер страдалмочекаменной болезнью и принимал опиум в возрастающих дозах, отмечая егоблаготворное действие при депрессии. Парадоксальную реакцию на опиум описали всвоих работах Ганди (1791) и Симэн (1792). Последний выявил депрессирующеедействие опиума, тогда как Ганди описал обратный, т. е. стимулирующий, эффектпрепарата. И хотя оба автора были правы, реакция на наркотик ошибочноинтерпретировалась ими как индивидуальная реакция пациентов на опиум,связывалась с их конституцией, наследственностью, возрастом, дозой, но никак нес патогенезом наркомании.
Во многихописаниях путешествий по странам Востока часто упоминались мрачные картиныупотребления опиума, которые оправдывались традициями этих стран. Хайген,путешествовавший по Восточной Индии, одним из первых описал развитиетолерантности и физической зависимости: «Тот, кто привык к нему (опиуму),должен принимать его ежедневно, иначе он обречен на смерть или самоуничтожение.Тот же, кто никогда не употреблял его, в случае если ему представитсявозможность принять дозу, привычную для потребляющего, умрет непременно» (цит.по J. H. von Linschoten, 1885). В воспоминаниях Крамна о странах Востоканаписано: «… подобно вину и спиртным напиткам в цивилизованной Европе, в этихстранах поддерживается трусость, утешение в несчастье постоянным потреблениемнаркотиков». И далее: «Магометане, по-видимому, во всех четырех частях светаболее расположены к наркомании, к потреблению опия, нежели спиртного и другихвозбуждающих напитков, что, по-видимому, обусловлено их религиознымитрадициями» (Крамп, 1793). У Крампа историки впервые встречаются со словом«наркомания», по-итальянски «addicted», что в те времена, по мнению Соннедекера,было равнозначно по смыслу «пристраститься к чему-либо, к какой-либоразновидности порока по законам античного Рима», равносильно «плохой привычке».В значении патологической зависимости слово «наркомания» вошло в употреблениезначительно позже, когда проблема наркомании в медицинском смысле переросларамки «плохой привычки».
В Европе концаXVIII — начала ХХ веков наблюдается вспышка интереса к употреблению опиума игашиша среди творческой интеллигенции, частично индуцированная опиумнымивойнами Китая, иммиграцией жителей Востока и Азии в Соединенные Штаты. Том деКвинси (1785–1859) был известен не только как литератор и публицист, но и какприверженец доктрины «церкви опиума», как глава этой церкви, а впоследствии —автор автобиографической книги «Исповедь англичанина-опиомана» (1822),переведенной на русский язык в 1834 г. В ней де Квинси подробно описалопиоманию и гневно обичил ее как порок. Делакруа, Оноре Домье, Флобер, ШарльБодлер были в числе знаменитостей, посещавших известный «Клуб гашишистов» на островеСен-Луи. В «Искусственном рае» (глава «Человек, Бог«) Бодлер (1821–1867)описывает, основываясь на собственном опыте, фазы «белого опьянения» опиумом игашишем: «Не знаю, можно ли поставить знак равенства между гибельнымипоследствиями, имеющими место в результате интоксикации гашишем, и крахом,наступающим в рузультате десятилетнего режима опиума; я утверждаю, что внастоящее время и в будущем гашиш будет оказывать более роковые последствия;один — спокойный соблазнитель, другой — разнузданный демон». В заключениеБодлер пишет: «… Возбуждающие яды представляются мне не только одним из самыхужасных и наиболее верных средств, которыми располагает дух тьмы, чтобывербовать и порабощать достойный сожаления род человеческий, но и одним изсамых совершенных его перевоплощений». По мнению А.В. Луначарского,«Искусственный рай» Бодлера вошел в литературу как трактат о безнравственностиупотребления наркотиков. Если бы не интерес к опиуму, поднятый литераторами,филантропами и политическими деятелями, чрезмерное увлечение лекарcтвеннымиформами опиума так и не было бы осуждено общественностью и не было быограничено в медицинской практике того времени.
Открытиеморфина. Наркомания как социальная проблема. Существенным фактором,стимулировавшим развитие наркомании как болезни, стало открытие опиумногоалкалоида морфина немецким химиком-фармацевтом Фридрихом Сертюрнером изГанновера. Сертюрнер начал свои исследования по выделению активного начала изопиума в 1803 г., тогда же французский фармацевт Дерозе выделил из опиума такназываемую «опиумную соль» — кристаллическое вещество. В 1805 г. Сертюрнеропубликовал статью об открытии «опиумной или меконовой кислоты» — алкалоида,названного им «морфием», и описал его свойства. Название было взято изгреческой мифологии и подчеркивало снотворный эффект выделенного из опиумавещества. Современное название алкалоида — «морфин» — было предложено позжеГей-Люссаком. Выделение и очистка морфина отрыли перспективу получения активныхвеществ в чистом виде из растительных и животных тканей. Их внедрение вмедицинскую практику позволило сменить неспецифическую терапию на рациональную.
Сертюрнер сампопытался воспроизвести клиническую картину «морфийной» интоксикации наживотных. Перспектива, которую открывала возможность использования морфина втерапии, была обнаружена им на себе самом, что чуть не стоило ему жизни (1817),после чего он стал воспроизводить эффект морфина на собаках.
Висследованиях Сертюрнера были выявлены и описаны две принципиально важныеособенности хронического введения морфина: «страстное желание наркотика» (посовременной терминологии — психическая зависимость) и «приобретенный иммунитетк лекарству» (т. е. толерантность).
Применениеморфина для наркоза и появление морфинизма — наркомании, развивающейся в результатехронического злоупотребления морфином, относятся к более позднему периоду итесно связаны с введением в практику подкожных инъекций алкалоидов, впервыепредложенных Вудом в 1853 г. С появлением шприца Праваца в 1864 г. ростморфинизма в странах Западной Европы, а затем Востока значительно ускорился. Всловарях по психиатрии конца XIX века уже появляются диагностические термины«морфиномания» (Шарко) и «морфинизм» (Левинштейн).
Объективнымтолчком к росту морфинизма в прошлом столетии историки считают Крымскую иФранко-Прусскую войны (1870–1871). Большое число ранений и операций,проведенных под морфиновым наркозом, способствовало популяризации морфина. Сним стали связывать большие надежды практические врачи. Заблуждение врачейсостояло в том, что морфин в отличие от опиума якобы не будет вызыватьнаркомании, поскольку бытовало мнение, что наркомания к опиуму «обусловленасвойством желудка», а гиподермическая инъекция морфина может исключить«заинтересованность» этого органа. Рост числа морфиновых наркоманов во второйполовине XIX века, статистически особенно выраженный среди женщин ираспространенный в среде врачей, опроверг эти надежды. Известный французскийврач Шарль Рише писал в книге «Сомнамбулизм, демонизм и яды интеллекта»(русский перевод, 1885 г.): «Я видел несчастных женщин, которым делалиежедневно подкожные впрыскивания морфия и которые дошли до того, что хорошовыносили по целому грамму в день. Если случайно уменьшали дозу, а в особенностиесли забывали делать впрыскивание, то у больных появлялись серьезные симптомы».Однако далее Рише опровергает вышесказанное описанием огромной роли опиума вмедицине того времени: «Если справедливо, что роль врача заключается главнымобразом в облегчении страдания, то опиум есть всемогущее орудие.
Медицина,располагающая хлороформом для операции и опиумом для болезней, до тогомогущественна перед всякого рода страданиями, что можно почти достоверносказать, страдает лишь тот, кто добровольно обрекает себя на это».
Становилосьбесспорным, что морфин при частом использовании неизменно порождает наркоманиюи дает тяжелую форму интоксикации, отличную от интоксикации опиумом.
Со временемфармакологам станет понятным, что эффект морфина в составе опиума изменяетсяблагодаря присутствию в нем других алкалоидов, а также веществ, «смягчающих»действие морфина. Балластные вещества в составе опиума замедляют всасываниеморфина в кишечнике и этим также обеспечивают его более «мягкое» действие. Ноэтот комплексный эффект был установлен позже, а во второй половине прошлоговека «каждый новый анальгетик, не вызывающий (якобы) привыкания, порождал новыенадежды и… новых наркоманов» (В. В. Бориневич, 1962).
В 1859–1860гг. Альберт Ниманн выделил из листа коки алкалоид кокаин и установил егоструктуру. В 1878 г. американский врач Бентли выступил с идеей использованиякокаина в качестве «заменителя» для борьба с морфинизмом.
Такое«лечение» переродилось в новый порок — кокаинизм, а в некоторых случаях больныестановились жертвами двойной наркомании — морфинизма и кокаинизма. «Такимобразом была создана новая разновидность наркомании, более опасная и болеебредовая, чем та, с которой велась борьба» (Майер, 1928). В химии делалисьпопытки устранения вредного действия кокаина путем изменения его структуры.Однако, пока шли опыты, направленные на поиск «неядовитого» препарата, числожертв кокаина не уменьшалось, о чем свидетельствовала медицинская пресса тоговремени. Действие кокаина на психику и жизненно важные центры вызвало интерес умногих выдающихся представителей медицинского мира, в том числе и известногопсихиатра Зигмунда Фрейда, который в 1883 г. произвел сенсацию, исследуядействие кокаина на себе самом. Однако очень быстро оптимизм относительноиспользования кокаина в психиатрии сменился признанием его реальной опасности.К началу ХХ века кокаин был полностью исключен из психиатрии. С тем жерезультатом закончилось внедрение таких новых препаратов, как хлоралгидрат(1869) и первый синтетический анальгетик героин (1898). Одна форма наркоманиисменила другую.
1880 г. вошелв историю как переломный в отношении к опиуму и морфину, что было естественнымответом на осознание опасности наркомании и на признание опийной наркомании кактяжелого психического заболевания.
Важнымсобытием, повлиявшим на опиумную терапию ХIX века, следует считать появлениеконкурентоспособных седативных средств: бромидов (1850), пральдегида (1882),этилсульфона (1885) и барбитуратов (1898), заменивших к концу века опиум впсихиатрической практике. В анестезии опиум был вытеснен эфиром для наркоза (1842),хлороформом (1847), закисью азота (1850).
Итак,злоупотребление опиумом, как и алкоголем, имеет древнюю историю. В древностиприменение опиума часто диктовалось обычаями, обрядами социального,религиозного и ритуального характера.
Масштабыупотребления различались в зависимости от района мира, исторической эпохи,отношения общества к наркотику и налагаемых ограничений, от активностинаркотического вещества, способа его употребления. Однако если на протяжениитысячелетий человечество, как правило, положительно оценивало действие опиума,то по мере развития цивилизации, совершенствования методов химии ифармакологии, получения активного опиумного начала — алкалоида морфина«причинно-следственные отношения между действием наркотика и сопутствующейинвалидизацией становились все более наглядными» (И. Н. Пятницкая, 1975). В ХХвеке наркомания переходит в разряд социальных проблем: вспышки героинизма вначале ХХ века в США, кодеинизма в 30-е годы в Канаде, амфетаминизма в Японии,барбитуратизма в Скандинавии и другие факты с необходимостью поставили вопрос одиагностике и определении наркомании как особого класса заболевания.