Как Старцев стал Ионычем по рассказу Антона Чехова Ионыч
Одна из главных тем творчества Чехова — разоблачение «пошлости пошлого человека», особенно в быту и настроениях интеллигенции. Тема «Ионыча» — изображение мертвенной силы обывательщины и пошлости. Чехов рассматривает историю образованного, дельного врача Дмитрия Ионыча Старцева, превратившегося в провинциальной глуши в нелюдима и черствого эгоиста. Что плохого в том, что человек хочет заработать много денег, стремится к материальному благополучию, как доктор Старцев? Что дурного, если он хотел служить одновременно в земстве и иметь большую практику в городе? Но, читая рассказ «Ионыч», мы понимаем, как деньги могут постепенно и незаметно вытеснить в человеке его живую душу.
Действие рассказа развивается на фоне провинциального городка с его однообразной и скучной обывательской жизнью. Показывая постепенное перерождение своего героя, Чехов дает только переломные эпизоды его жизни, три нисходящие ступени.
В начале рассказа Дмитрий Ионыч Старцев был назначен врачом в земскую больницу в Дялиже, в девяти верстах от губернского города С. Это юноша с желанием работать, приносить пользу. Он молод, полон сил и «еще… не пил слез из чаши бытия…» Он любит труд и свою профессию доктора. Старцев по своему развитию и интересам много выше городских обывателей. Он способен к искренним чувствам, любви, понимает поэзию природы, ему доступны романтические настроения. Познакомившись с семьей Туркиных, самой интеллигентной в городе, по мнению обывателей, он не чувствует ни пошлости, ни амбициозности Туркиных, потому что в мыслях у него только работа.
Но уже тогда Чехов намеками указывает на те черты своего героя, которые получат развитие и затем превратят его в «Ионыча», прежде всего — практицизм и расчетливость. Работы в больнице много, и Старцев никак не может выбрать время для посещения вечеров у Туркиных. Однако молодость берет свое: приходит любовь к Екатерине Ивановне (Котику, как звали ее в семье). Вера Иосифовна, которой помог Старцев, стала рассказывать всем, какой это удивительный доктор. Начало карьере было положено. С этого и начинается нравственное падение Старцева.
Удивительно, как тонко использует Чехов описания природы для характеристики молодого, полного сил доктора и ожиревшего, безразличного ко всему на свете, кроме банковских билетов. Любовь наполняет его счастьем, музыкой. Вся первая глава наполнена весенней свежестью, запахом сирени. Краски весны, звуки музыки… Легко и свободно идет он девять верст и готов пройти еще двадцать. Но это чувство оказалось за все время его жизни в Дялиже «единственной радостью и… последней». Ради своей любви он готов, казалось бы, на многое… Но когда Котик отказала ему, возомнив себя блестящей пианисткой, и уехала из города, он страдал… всего три дня. А потом все пошло по-прежнему. Вспоминая же о своих ухаживаниях и высоких рассуждениях («О, как мало знают те, которые никогда не любили!»), он только лениво говорил: «Сколько хлопот, однако!»
Мажорный тон первой главы сменяется минорными тонами второй.
Осенние мотивы — грусть, тишина, темнота, — эмоционально углубляясь, переплетаются, нарастают, сливаются в одно целое и звучат, как нежный и задумчивый ноктюрн: тихо, грустно. Это начало заката его молодости, крах его веры в свое счастье, охлаждение к своему делу, первые признаки душевной лени. Старцев без борьбы сдает свои позиции. Его мысли становятся серы и прозаичны. Был у Старцева идеал, цель в жизни — и жизнь ему улыбалась. Ушел идеал, стал Старцев жить «единым хлебом». И что же вышло? Вышел «языческий бог», а человек пропал. Все серо, скучно, буднично. Невозвратимо ушло прошлое.
Прошло насколько лет. Что они принесли Старцеву? Большую практику в городе, тройку лошадей с бубенцами… и одышку. Сам он «пополнел, раздобрел, неохотно ходит пешком». Его неизменный спутник Пантелеймон, своеобразный двойник своего барина, тоже пополнел. Всем существом Старцева овладевает дух жадного и бессмысленного стяжательства, он утрачивает, наконец, образ и подобие человеческое. Чехов показал, как рушатся мечты Старцева, как превращается он в обывателя. Вот вехи на жизненном пути, которыми обозначено карьерное преуспевание Старцева.
«У него была уже своя пара лошадей и кучер Пантелеймон в бархатной жилетке». Проходит четыре года — и новая веха на пути Старцева к карьере: «В городе у Старцева была уже большая практика. Каждое утро он спешно принимал больных у себя в Дялиже, потом уезжал к городским больным, уезжал уже не на паре, а на тройке с бубенчиками».
Еще несколько лет — и последняя фаза перерождения Старцева, обозначенная последней вехой: «Старцев еще больше пополнел, ожирел, тяжело дышит и уже ходит, откинув назад голову. Когда он, пухлый, красный, едет на тройке с бубенчиками… то картина бывает внушительная, и кажется, что едет не человек, а языческий бог». Это медленное прижизненное умирание человека в человеке протекает на фоне бессодержательной обывательской жизни, властно затягивающей всех в свое болото. Старцеву уже не жаль молодости, любви, несбывшихся надежд. «А хорошо, что я тогда не женился», — думает он. Теперь его работа — нажива. Он думает уже только о деньгах. От развлечений Старцев уклонялся, зато играл в винт каждый вечер, и не просто играл, а наслаждался. Появилось еще и другое наслаждение — по «вечерам вынимать из кармана бумажки, считать их, копить, отвозить их потом в «Общество взаимного кредита» и класть на текущий счет.
Какая бездна падения! Доктор с удовольствием вынимает из всех карманов бумажки, от которых «пахнет духами и уксусом, и ладаном, и ворванью». Считает их и наслаждается. Барон у Пушкина читает на своих дублонах горестные повести о людях, для Старцева же его бумажки немы: он потерял вкус к жизни. Зовут его теперь просто Ионычем. Жизненный путь завершен. В молодости он наслаждался природой, любовью, жаждал встречи с любимой. А теперь? Игра в карты, стяжательство. Интерес к делу уступил место интересу к деньгам: «У него много хлопот, но все же он не бросает земского места: жадность одолела, хочется поспеть и здесь и там».
Почему Старцев разлюбил свое дело? Что было причиной духовного оскудения Старцева? На все эти вопросы автор ответил в эпилоге новеллы. В четвертой главе автор судит общество города С. устами Старцева, а в пятой главе (эпилоге) он произносит приговор самому Старцеву: «…он без церемоний идет в этот дом и, проходя через все комнаты, не обращая внимания на неодетых женщин и детей, которые глядят на него с изумлением и страхом, тычет во все двери палкой и говорит: “Это кабинет? Это спальня? А тут что? И при этом тяжело дышит и вытирает пот со лба».
Почему же Дмитрий Старцев из горячего юноши превратился в ожиревшего, жадного и крикливого Ионыча? Среда виновата? Да, жизнь однообразна, «проходит тускло, без впечатлений, без мыслей». Но виноват и сам доктор, который растерял все лучшее, что было в нем, променял живые чувства на сытое, самодовольное существование. В душе его не осталось уважения даже к единственному светлому воспоминанию — бывшей любви. Чехов дает понять это одной фразой Ионыча, когда тот переспрашивает: «Это вы яро каких Туркиных? Это про тех, что дочка играет на фортепьянах?». Как будто и не было любви!
«Вот и все, что можно сказать про него», — заканчивает автор грустную повесть жизни Старцева, навсегда прощаясь со своим героем, но ничего не прощая ему. Изображая падение Старцева под влиянием пошлости и мещанства, Чехов призывает не попадать под их власть, сопротивляться губительному влиянию среды, в которой эти пороки являются доминантами, и постараться сохранить в себе все хорошее и благородное, что бы отличало в тебе человека.
Умение показать малое в большом и сочетание сатиры с элегичностью — вот главные приемы, с помощью которых в рассказе автор обличает пошлость, тупость, грязь обывательщины, способные усыпить и чуть ли не умертвить даже умного и культурного человека. Конечно, сами по себе такие авторские приемы создания элегического настроения в рассказе не новы. Новизна же заключается в их слиянии. В этом чеховская самобытность и оригинальность. Своим творчеством автор неустанно добивается прямого воздействия на ум и сердце интеллигенции, призывая ее к честному и самоотверженному труду, к сближению с народом, разоблачая эгоизм, лень и трусость как проявления ненавистного ему рабства.
«Скучная история», «Учитель словесности», «Человек в футляре», «Палата № 6», «Ионыч» и многие другие рассказы Чехова — все это воззвание к душам и умам русской интеллигенции. Не случайно его творчество имеет глубокий отклик в сердцах наших современников именно сейчас, поскольку сегодня как никогда остро встал вопрос о возрождении духовности нации и народа.