Жизнь Юлии Валериановны Жадовской
(1824-1883)
Выполнила студентка группы 08-э-5
Курманцева Виктория
Кострома 2009 г.
11 июля 1824 года, 185 лет назад, в селе Субботино Любимовского уезда Ярославской области в семье крупного чиновника Ярославской губернии Валериана Жадовского родилась дочь. Увидев первый раз девочку, ее мать тут же потеряла сознание, а акушерка, принимавшая роды, долго и неистово крестилась. Зрелище было явно не для слабонервных – у малышки не хватало левой руки, а на правой из пяти пальцев сумели сформироваться только три. Вот такой калекой и явилась на белый свет Юленька Жадовская.
Сейчас можно только гадать, что послужило причиной того, что беременность развивалась не совсем нормально. Молодая мама считала, что это ей наказание божье за то, что она вышла замуж за Валериана (у него уже была невеста). Женщина казнила себя и день и ночь, и неудивительно, что вскоре болезнь свела ее в могилу.
Овдовевший отец отдал её на воспитание к бабушке Н.Л. Готовцевой, которая жила в селе Панфилово Буйского уезда Костромской губернии, чтобы дочь не напоминала ему о неудачно сложившейся женитьбе. Надо сказать, что старая помещица тоже не очень-то обрадовалась появлению в доме калеки. И хотя куском хлеба внучку она не попрекала, но и особого внимания ей не уделяла – девочка была предоставлена сама себе… С трёх лет девочка научилась читать, а с пяти книги стали её увлечением.
«Она поглощала всё, что заключала в себе небольшая библиотека бабушки – рассказывает её брат Л.В. Жадовский – так росла она, пользуясь деревенской полной свободой, на лоне природы, под благотворным влиянием которой складывался характер девушки, мечтательный, вдумчивый, терпеливый».
Потом попробовала Юленька сама писать буквы и постепенно освоила чистописание.
Когда бабушка заболела, Юлю (на этот момент ей было 13 лет) отправили в Кострому к сестре матери, которая не просто любила литературу, но и сама публиковала свои статьи и стихи – это была А.И. Готовцева–Корнилова. Она очень серьёзно отнеслась к воспитанию племянницы, обучала её французскому языку, истории, географии и знакомила с русской и зарубежной литературой.
Убедившись в том, что племянница достаточно подготовлена для дальнейшей учебы, тетка устроила ее в частный пансион Прево-де-Люмен. Здесь девушка с увлечением занималась русским языком, литературой по руководством учителя А.Ф. Акатова, но в целом преподавание её неудовлетворяло, о чём она сообщила своему отцу.
Отец вызвал Юлию в Ярославль, а в качестве домашнего учителя пригласил молодого, талантливого преподавателя Ярославской гимназии Петра Мироновоча Перелевского (сын дьякона, он поначалу пошёл по стопам отца – поступил в духовную семинарию, но проучившись год, понял, что не его стезя, и стал студентом Педагогического института Московского университета). Юля ему как-то сразу приглянулась, и Петр стал уделять ей повышенное внимание. Он сам подбирал литературу, которую должна была прочесть ученица, обсуждал с нею новинки книжного мира, формировал эстетический вкус. Они стали задерживаться и после занятий, а однажды учитель признался ученице в любви. Этот вечер стал самым счастливым в ее жизни! Ведь она тоже давно его любила…
Но это были те времена, когда между «титулярным советником» и «генеральской дочерью» никакого брака быть не могло. Валериан Жадовский, услышав, что Юлин избранник – бывший студент семинарии и отнюдь не дворянин, запретил дочери даже думать о замужестве. Обливаясь слезами, она призналась любимому, что отныне и навсегда её не коснется ни одна мужская рука. Она будет ему верна и любить его всю жизнь, пусть и на расстоянии. Валериан принял меры чтобы Перелевский был переведён в Москву, где в последствии стал профессором Императорского Александровского Лицея. Вне всяких сомнений – Юлия Жадовская была ему верным другом и спутницей. Но Валериан не мог предвидеть так далеко. Кстати, Петр ездил за своей Юлечкой в первые годы постоянно. Она переехала к отцу в Ярославль, он тут как тут. Отец повез ее в Москву, а через неделю в столице оказался и Перевлевский. Они долгое время поддерживали переписку, он продолжал следить за ее эстетическим совершенствованием, и зачастую был первым читателем ее стихов. О чем бы она ни писала, в любом стихотворении чувствовалась острая боль. А оттого было что-то проникновенное в ее немудреных откровениях.
Грустная картина!
Облаком густым
Вьется из овина
За деревней дым.
Незавидна местность:
Скудная земля,
Плоская окрестность,
Выжаты поля.
Всё как бы в тумане,
Всё как будто спит...
В худеньком кафтане
Мужичок стоит,
Головой качает –
Умолот плохой,
Думает-гадает:
Как-то быть зимой?
Так вся жизнь проходит
С горем пополам;
Там и смерть приходит,
С ней конец трудам.
Причастит больного
Деревенский поп,
Принесут сосновый
От соседа гроб,
Отпоют уныло...
И старуха мать
Долго над могилой
Будет причитать...
Но со временем Юлия примирилась с суровым решением отца, на всю жизнь осталась со своими воспоминаниями о большой и несчастной любви. Что бы заглушить боль утраты и сгладить одиночество, Юлия взяла на воспитание двоюродную сестру А.Л. Готовцеву, вышедшую впоследствии замуж за профессора Демидовского лицея В.Л. Фёдорова.
В 1846 в Петербурге вышел первый сборник ее стихотворений, благосклонно встреченный читателями и критикой. Ее творчество приобретает гражданский, социальный характер. При ее активном участии в Ярославле в 1849 и 1850 годах выходят «Ярославские литературные сборники». В 1858 выходит второй сборник ее стихотворений, встреченный похвальными рецензиями Добролюбова и Писарева. Указывая на отдельные недостатки, Добролюбов отмечал наличие подлинной поэтичности, народолюбие поэтессы, ее искреннее стремление отразить в своих стихах тяжелую, полную лишений и страданий крестьянскую жизнь. Большое место в творчестве Жадовской занимает любовная лирика. Основными мотивами ее являются желание любви, разлука и ожидание, тоска одиночества, горькое сознание пустоты жизни. «Я помню взгляд, мне не забыть тот взгляд», «Я все еще его, безумная, люблю», «В сердце стало грустно и уныло», «Боролась я долго с судьбою», — рассказывает поэтесса о своих чувствах. Многие стихи Жадовской были положены на музыку и стали популярными романсами («Ты скоро меня позабудешь» Глинки, «Я все еще его, безумная, люблю» Даргомыжского, «Я плачу», «Сила звуков»), а стихотворение «Я люблю смотреть в ясну ноченьку» стало народной песней. С той же задушевностью, искренностью описывала Жадовская картины северной природы, которую она самозабвенно любила. Ее радует наступающая весна («Скоро весна»), угрюмое осеннее небо навевает грустные размышления («Мне грустно»), тихий вечер напоминает о погибшем счастье («Вечер… Этот вечер чудный негой дышит»). Особое место в творчестве Жадовской занимают прозаические произведения («Простой случай», «В стороне от большого света», «Житье-бытье на Кореге», «Записки Гульпинской Авдотьи Степановны», «Неумышленное зло», «Ни тьма, ни свет», «Не принятая жертва», «Сила прошедшего», «Отрывки из дневника молодой женщины», «Женская история», «Отсталая»). Прозаические произведения Жадовской значительно уступают ее стихотворениям. В первой ее повести «Простой случай» (1847) изображена несчастная любовь молодой девушки-дворянки и бедного гувернера, служащего в доме ее отца. Роман «В стороне от большого света» («Русский Вестник», 1857) основан на аналогичной коллизии. В 1858 г. вышло новое издание стихотворений Жадовской. В 1861 г. появились в журнале «Время» ее роман и повесть, на которых отразился дух времени. В первом, «Женская история», героиней является девушка, ищущая самостоятельного труда и помогающая своей кузине, богатой невесте, выйти замуж за бедного человека, несмотря на сопротивление родных. Повесть «Отсталая» еще более проникнута духом 60-х годов, но ни она, ни «Женская история» успеха не имели. Хотя проза ее была слабее поэзии и критики почти ничего о ней не писали, ее повести и романы пользовались большой популярностью среди читателей. В последние годы жизни Жадовская отошла от активной творческой деятельности. Когда у друга их семьи ярославского доктора К.И. Севена умерла жена, Жадовская пожертвовала собой ради благополучия других, вышла за него замуж, чтобы воспитать осиротевших детей и окружить заботой и вниманием старого доктора. Кроме того, в течение пяти лет она ухаживала за тяжело больным отцом. Вскоре после смерти отца заболел и умер муж, оставив на ее попечение большую семью. А в последние годы значительно ухудшилось ее зрение. Последние годы она жила в небольшой усадьбе, в селе Толстикове, Буйского уезда, Костромской губернии. --PAGE_BREAK--
28 июля (9 августа) 1883 года Ю. В. Жадовская умерла. И хотя ее лира не достигла тех высот, на которые поднялась муза поэта труда и борьбы Некрасова, имя Жадовской и лучшие ее стихи сохраняются в памяти искренних любителей и ценителей поэзии.
* * *
Тихо я бреду одна по саду,
Под ногами желтый лист хрустит,
Ветер льет предзимнюю прохладу,
О прошедшем лете говорит.
Говорит увядшими цветами,
Грустным видом выжатых полей
И холодными сырыми вечерами,-
Всей печальной прелестью своей.
Так тоска душе напоминает
О потере наших лучших дней,
Обо всем, чего не возвещает
Эта жизнь — жестокий чародей!
*********
Ты знаешь ли, мой друг, я видела Брюллова!
Как вспомню, веришь ли, заплакать я готова,
Так чувством сладостным душа моя полна,
Так встречей с гением она потрясена.
Мне не забыть всю жизнь отрадной этой встречи,
Ни мастерской его, ни вдохновенной речи.
И все мне видится чудесных ряд картин;
Да, он мечты своей и думы – властелин.
Все образы ему доступны и покорны;
Все дышит, движется под кистью животворной.
Я видела его! Усталый и больной,
Он полон светлого живого вдохновенья.
Я перед ним в немом стояла умилении,
Напрасно мой язык искал речей и слов, –
Я только и могла твердить: Брюллов! Брюллов!
****
Чем ярче шумный пир, беседа веселей,
Тем на душе моей печальной тяжелей,
Язвительнее боль сердечного недуга,
И голос дальнего, оставленного друга
Мне внятней слышится… Ах, бледный и худой,
Я вижу образ твой, измученный нуждой!
Среди довольных лиц, средь гула ликованья
Он мне является с печатаю страданья,
Оставленной на нем бесплодною борьбой
С врагами, бедностью и самою судьбой!
Быть может, в этот час, когда за ужин пышный
Иду я средь других моей стопой неслышной,
Ты, голоден и слаб, в отчаянье немом,
Лежишь один, в слезах, на чердаке глухом,
А я тебе помочь не в силах и не властна!
И, полная тоски глубокой и безгласной,
Я никну головой, не слыша ничего,
Под гнетом тайного унынья моего;
Средь этой ветреной, себялюбивой знати
Готова я рыдать неловко и некстати!..
Список используемой литературы
1. Статья Александра Макеева, профессора Московского Государственного социального института
2. Статья О.В. Никалаевой
3. Краткая литературная энциклопедия в 9-ти томах. Государственное научное издательство «Советская энциклопедия» 2т.М.,1964
4. Григоров «Из истории Костромского дворянства»