И один в поле воин, если он Чацкий
Комедия «Горе от ума» — явление в русской литературе редчайшее. Более шестидесяти лет назад поэт А. Блок заметил, что комедия не разгадана до конца, и мы не очень-то хорошо разобрались в его настоящем. Кто же все-таки он, Чацкий?
Уже буквально первые реплики приоткрывают нам его душевный мир. Мы видим натуру цельную, полностью отдающуюся чувству, переполняющему ее: любви к Софье.
Чацкий, подобно влюбленному Ромео, «перенесся на крылах любви» и ему также не помеха родные Софьи, сам Фамусов, взгляды которого отнюдь не разделяет Чацкий.
Итак, Чацкий, полный радужных надежд и фантастических планов, не заезжая даже домой (это после трехлетней разлуки!), мчится к Софье:
Чуть свет уж на ногах! И я у ваших ног.
И что же он находит? Софья не обрадована, а скорее даже огорчена, раздражена его приездом. Он не может понять причины такого отношения и думает, что виновница холодности Софьи — разлука. Он даже представить себе не может, что Софья (умница Софья!) предпочла его Молчалину. Даже когда это становится очевидным, Чацкий не верит, утешая себя мыслью: «Она его не уважает». Для Чацкого ум остается неизменным (если не основным) качеством, за которое можно полюбить человека… Именно потому, что это качество отсутствует у Скалозуба, Чацкий исключает его как потенциального соперника. Именно поэтому он не верит, что Молчалин — ее избранник.
… Прежде был так глуп, Уж разве поумнел? —
недоумевает Чацкий. Для него загадка, почему Софья избрала Молчалина, но ему ясно одно: Софья его (Чацкого) больше не любит. Воздушные замки Чацкого разрушены, на их месте осталось пепелище.
В душе Чацкого происходит надлом. Он уже не тот, каким выл три года, три часа назад. Он ищет виновников своей трагедии — и находит их. Он видит, что среда, воспитавшая Молчалиных, подобна трупному яду, отравляющему и разлагающему живые организмы. Софья оказалась неустойчива к этому яду, и поэтому душа ее погибла.
Из огня тот выйдет невредим, Кто с вами день пробыть успеет, Подышит воздухом одним, И в нем рассудок уцелеет,
в гневе бросает Чацкий в лицо Фамусову и всем тем, кто после бала успел разъехаться по домам, но кто тоже несет немалую часть ответственности за эту трагедию.
«Вон из Москвы! Сюда я больше не ездок», — решает Чацкий. Он уезжает, увозя с собой «мильон терзаний» — неизбежных для человека с его темпераментом, умом и взглядами…
Чацкий умеет самостоятельно мыслить, и это пугает в нем Фамусова. Он не нуждается ни в чьем опыте, ни в чьих суждениях: он накапливает свой опыт, он имеет свои суждения. Если бы он захотел употребить свои способности для продвижения по службе, Москва была бы от него в восторге. Но он не захотел — и это само по себе стало уже вызовом для фамусовского общества.
Чацкий, с его остроумием и красноречием, мог быть украшением Москвы, а он «свет ругает наповал». А это Москва никому не прощает и простить не может. Чацкий нарушает покой фамусовского общества, и чтобы спастись от него, они объявляют его безумным, они клевещут на его неумолимую логику, против которой трудно возразить, потому что возражать нечего. Чацкий пугает московских бар, потому что он носитель нового и передового. Они чувствуют где-то в глубине души, что Чацкий прав, что они «зек минувший». Сознание этого отягощает вину Чацкого в их глазах. Он произвел смятение в их обленизшихся умах, а из глубины души поднимается страх: «А что, если?»
Но Чацкий прав — и это придает ему силы, ума, духа и бодрости. Личная драма не делает его глупее — она лишь обостряет его чувствительность к несправедливости и обману. Его убеждения не пошатнулись под натиском доводов Фамусова. Он, как настоящий боец, обладает значительной силой воли и твердостью. Его оружие — острое, меткое, язвительное или страстное слово, правда и факты. Фамусовскому обществу трудно дать достойного противника Чацкому, поэтому они стремятся изгнать его. Но поздно: зерна сомнения посеяны, они непременно дадут всходы. Чацкий — человек действия, только такой человек может стать настоящим победителем, даже если он один «в поле воин», даже если количественный перевес — не на его стороне.